Текст книги "Последний Завет"
Автор книги: Филипп Ле Руа
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 40 страниц)
Кардинал удалился вглубь, к полке в конце центрального прохода, занятой картонными и металлическими тубусами. Открыл один из них, достал огромный пергамент, завернутый в белую ткань, и медленно развернул с бесконечными предосторожностями. Кожа была покрыта древними письменами. Драготти прикоснулся к ней пальцем.
– Вот завет Иисуса. Истина, скрывавшаяся за мифом.
Семитские буквы складывались в строчки изящно, легко, четко, без всяких подчисток.
Натан пожал плечами:
– Я вам уже сказал, тексты никогда не передают суть религии.
– Потому я и заговорил с вами о ней. Она передается непосредственно от ума к уму.
Взгляд Натана опустился к подписи.
– Иешуа бен Иосеф, он же Иисус, он же Иезос, он же Мессия, он же Христос, – прочитал ему Драготти.
Кардинал вдруг заметил, что Натан следит за ним рассеянно.
– Вы не читаете по-арамейски?
– Нет.
– Боуман читал.
– Знаю.
Раздосадованный Драготти убрал свиток в футляр. В отличие от Клайда Натан был еще жив. Неужели он обязан этой удачей тому, что не знает арамейского языка?
132
То, за чем пришел Натан, был сам Драготти. Древо зла. Но кардинал, хитрый, как сам дьявол, ловко подменил ставку в игре завещанием Иисуса. Что значил арест гнилого прелата рядом с подобным открытием, способным перевернуть судьбу человечества? У него чесались руки уничтожить этого самодовольного типа. То же самое он испытал по отношению к Стивену Гаррису, обнаружив, что тот насилует Джесси. Но сначала надо было окончательно все прояснить.
– Когда вы устроили налет на лабораторию, там не оказалось кассеты. Бауман передал вам всего лишь копию. Тогда вы попытались заполучить оригинал, подвергнув пыткам сожительницу Боумана, а также агента Кейт Нутак и Ланса Максвелла в Риме, не так ли?
– Я лично взялся уничтожить все следы проекта «Лазарь». Только я мог успешно провести эту операцию. Присутствующие здесь епископы и несколько нанятых субподрядчиков обеспечили наблюдение. Мы полагали, что кто-нибудь из трех упомянутых вами человек может привести нас к кассете. Что она у вас, признался Максвелл.
– Кто состоит в вашем братстве?
– Ради его безопасности я не могу назвать имена.
– Но сами-то вы раскрылись.
– Я неприкасаемый.
– Почему вы послали в «Макдоналдс» только одного своего человека?
– Чтобы все преступления были похожи на действия психопата, требовался единственный палач. Епископы нашего братства обучены боевому искусству и всегда помнят о нашей миссии, чтобы выполнить ее как можно лучше. Боевые приемы в сочетании с медитацией или молитвой не являются достоянием одних только буддийских монахов, мистер Лав. Нас всего семеро, но мы гораздо более эффективны, а главное, гораздо более скрытны, чем сеть Аль Каиды. Каждый из нас запачкал руки – в Сиэтле, в Испании, Риме… К несчастью, тому, кто столкнулся с вами, повезло меньше остальных. Мы вас недооценили.
– А нападение десанта на Аляске?
– Неудача. Это лишь доказывает, что сила не в числе.
– Кто это был? Ваше хваленое христово воинство, о котором вы говорили?
– Вы об этом знаете не меньше меня.
– С вашим компьютерным арсеналом вы заняли лучшие позиции. Назначили в Интернете цену за мою голову, создали сайт с моим именем, отследили через вэб синтоистскую секту, натравили на меня фанатиков, охотников за наградой, прессу, жадного Уолдона, карьериста отца Санчеса, который наверняка домогался теплого местечка в Ватикане… и даже мафию!
– Нас связывают взаимные услуги. Когда мы узнали, что этот Владимир Ченко…
– Коченок.
– Да… что Коченок имеет к вам личные счеты, мы попросили одного из наших знакомых в мафии надавить на этого русского, чтобы тот поторопился с работой.
– Вы не стесняетесь в средствах.
– Они у нас есть, эти средства. Так почему бы ими не воспользоваться? Нам нужно было как можно скорее заполучить запись Боумана и уничтожить все следы проекта «Лазарь», который, как тогда казалось, был близок к успеху.
– Включая трех лабораторных крыс.
– Было необходимо уничтожить любую возможность получения сведений о методе реанимации. И мы поступим точно так же со всеми горе-чародеями, которые добьются результатов в этой области. Бойня в Фэрбэнксе – предупреждение.
– А Тетсуо Манга Дзо?
– Просто дар небес! Он нам позволил сделать прекрасный отвлекающий маневр. Наши компьютеры давно обнаружили фетву против докторов Флетчера и Гровена. Мы воспользовались ею, чтобы все поверили в существование убийцы, позарившегося на вознаграждение. Впрочем, с помощью отца Санчеса из Манилы мы сами же и получили деньги, притом, что Дзо даже не догадался, кому заплатил.
Натану вспомнились мальчишки Санчеса. Идеальные подручные, ограбившие Дзо на кладбище. Все детали головоломки были собраны. Оставалось только определить точное местонахождение «США-2». Драготти наверняка ему в этом поможет.
– Вам известно, чем вы рискуете, бросив вызов «США-2»?
– Мы ничем не рискуем, поскольку о нашем существовании никто, кроме вас, не знает.
– Но кто располагает настоящей властью?
– У нас есть харизматический лидер – Папа. У них такого нет.
– Почему бы вам не договориться с этой организацией и не господствовать над всем миром?
– Мы боремся с материалистской и еретической идеологией «США-2», особенно с их сектой «ЛАЙФ». Наш нунций в Соединенных Штатах и журналисты из «Уондерер» регулярно извещают нас об их оккультной деятельности. Узнав о проекте «Лазарь», мы начали к ним относиться всерьез. Эта программа представляла опасность для вероучения.
– Папа Римский уже предостерег Честера О'Брайена.
– Вы хорошо осведомлены. В самом деле, надо было убедить американского президента прекратить финансировать работы этих колдунов-дилетантов.
– Цель оправдывает средства, не так ли?
– Наоборот вернее.
133
Натан зашел дальше, чем его друг Клайд. Он вынудил кардинала разоткровенничаться. Защищать свое дело ради выигрыша, убеждать ради победы, причем не только с помощью доводов, но и лести. Тем не менее Лав не чувствовал себя ни судьей, ни истцом. Что же побудило его отказаться от роли сыщика? Он подтолкнул кардинала выложить последнюю карту – устрашение:
– Зачем вы рассказываете мне все это? Зачем предоставлять мне милость, в которой отказали Боуману?
– По вашим же собственным словам, вы подошли к делу иначе, нежели ваш коллега. Впрочем, я сам это подтверждаю, поскольку вы некоторое время были моим противником. За время своих расследований Боуман узнал о нас немало. И расставил нам ловушку, чтобы мы выдали себя. Его решение было принято заранее. Вы же проявили непредвзятость. У вас еще есть выбор. Вы можете понять наши побуждения или умереть.
– Понять ваши побуждения? Вы мне это предлагаете?
– Первый вариант: вы возвращаетесь в Америку и храните истину про себя. Даже спустя две тысячи лет после Иисуса Христа человек по-прежнему не готов узнать подобную новость. Он и дальше будет вести себя смирно, чтобы заполучить себе местечко рядом с Богом. Подумайте, например, о семьях тех, кто погиб от рук террористов. Ведь они находят утешение, только веруя, что их дорогие усопшие в раю, и надеются на посмертную встречу с ними. Что до вас, то вы встретите старость исполненным мудрости, избранным хранителем великой тайны человечества – наподобие тех японских учителей, которых вы так почитаете…
– А второй вариант?
– Вы останетесь в этом бетонном тайнике, присоединившись к несчастным рабочим, которые погибли, копая тут галереи. Сразу же успокою вас: мы предпочитаем первое решение.
– Однако убийство вас не смущает.
– Если уничтожить агента ФБР, за ним сразу же явится другой. Вы сменили Клайда Боумана, кто-то сменит вас. Я предпочитаю ограничиться вами. Вы человек терпимый, в высшей степени умный, я к вам соответственно и отнесся, ничего от вас не скрыв. Вы теперь знаете практически столько же, сколько и я сам. Я хорошо изучил ваше досье. Вы живете вне мира, мистер Лав. Этот мир, который мы пытаемся сохранить цивилизованным, вас не касается. Вы не следуете никакому его правилу. Так что ради блага громадной общности людей оставим откровения Иешуа бен Иосефа за этой дверью. Последний Завет не стоит на повестке дня!
Долгая полоса молчания.
– Вы колеблетесь, мистер Лав, поскольку считаете, будто вам представился случай изменить сознание человечества. Но вы ничего не сделаете.
– Почему?
– По-настоящему помочь себе подобным можно, только если они сами этого хотят.
У Натана возникло впечатление, что он участвует в некой ролевой игре, где его нарочно попросили ни слова не говорить о своей стратегии. Продолжать ему или бросить партию? Впервые в жизни у него появился случай вырвать корни зла. Те самые, что питали соками Драготти. Но чтобы выпустить на волю секреты Ватикана, требовалось сперва повалить возвышавшееся перед ним дерево. Какие же будут последствия этого поступка? Учитывая сказанное прелатом о боевой подготовке его собратьев, уйдет он недалеко. Есть ли другой путь?
– Если я сниму обвинение с вас, то на кого все свалить? – спросил Натан. – Нужен виновный.
– Мне кажется, что выдуманный нами серийный убийца, которого вы ликвидировали, превосходно подходит для этой роли.
– А бойня в Фэрбэнксе?
– Я не собираюсь делать за вас работу. Проявите чуточку воображения.
– Это ваша проблема, Драготти. Не моя.
– Если вас она больше не касается, мы возьмем дело в свои руки.
– То есть?
– В начале кассеты Боуман утверждает, что Этьен Шомон был убит во время своей экспедиции на Аляску. Вполне можно допустить, что он подозревал этого Коченка, который весь год бегал за его вдовой. Я скажу, что получил письмо Фелипе Альмеды, в котором тот признается, что Боуман пытался заманить Коченка в ловушку, заставив его поверить, будто оживленный Шомон назвал на исповеди имя своего убийцы. И что Альмеда якобы приложил к своему посланию видеокассету, которая, разумеется, закончится на пресловутой исповеди. Нам достаточно стереть эпизод с загримированным доктором Гровеном. Таким образом, в нашем распоряжении будет достаточно элементов, чтобы направить подозрения на русского. Тот якобы перебил всех в лаборатории, чтобы уничтожить доказательства своей вины.
Хитроумие зла в действии.
– Сгодится.
– Заодно мы избавим вашу подругу Карлу Шомон от нависшей над ней угрозы и окажем услугу мафии, которая предпочла бы держать русского подальше от своего бизнеса на Лазурном Берегу.
Клаудио Драготти был в курсе всего. И всерьез считал себя облаченным в пурпур представителем некоего всеведущего божества. Кардинал был прав. Чертовски прав. Натану приходилось склониться перед таким макиавеллизмом. Тем не менее оставалось проверить последнюю вещь.
– Каким боевым искусством владеют члены вашего общества?
– Хотите оценить наличествующие силы?
Натан вдруг почувствовал боль в затылке. Пытался дышать, но воздуху не удавалось проникнуть в легкие. Краем глаза он видел, что пять епископов смирно сидят на скамье. Одного не хватало. Драготти не пошевелился. Натан лежал на земле. Над ним нависал капюшон, полный мрака. Пальцы, сложенные на манер тигриных челюстей, впились в его горло. Кашикаке. Жизненная точка. Церковник, прыгнувший как молния, держал его пригвожденным к земле. Натан ничего даже заметить не успел. И теперь был в полной его власти.
– Не ряса не делает монаха, мистер Лав. Это всего лишь пример, ответ на ваш вопрос. Прием школы Соренджи-кенпо. Техника основана на ударах кулаком, прыжках и бросках. Прыжки достигают в высоту более двух метров. Но здесь пространства не хватает. Продолжим демонстрацию? Если это может повлиять на ваш выбор.
Натан выгнулся и схватил нависшего над ним епископа за ворот. Уперся подошвой полусогнутой правой ноги в лобок своего противника в маске, а левой в пол. Соединил толчок правой ноги с рывком обеими руками назад. Его плечи коснулись пола в тот момент, когда епископ пролетел над ним и врезался в стену головой вниз. Натан закончил кувырок и вскочил на ноги. Тело святого отца оседало на капюшон.
– Томое-наге, – сказал Натан.
Остальные разом встали, как на мессе. Драготти унял свой тик и знаком велел им успокоиться. Они опять сели.
– Теперь, когда мы закончили разминку и показали наши когти, пора принять решение, мистер Лав.
Натан больше не мог тянуть время. Мораль требовала отказаться от компромисса, пусть даже пожертвовав своей жизнью понапрасну. Но в этой морали, насаждаемой политико-религиозной системой и пользующейся ею как транквилизатором, было что-то искусственное. Драготти не так уж не прав: Натан не соприкасался с миром более трех лет. И нарушил свое уединение лишь под давлением Максвелла, чтобы отомстить за смерть друга, тоже покинувшего мир. У него даже возникла безумная мысль вернуться к цивилизации, женившись на Карле. Но теперь решение принято. Его подсказало «Хагакуре» Йошо Ямамото: «Жизнь мимолетна, как сон. Так стоит ли заботиться о преходящем или превращать это мгновение в кошмар?»
– Думаю, что мне лучше всего вернуться домой, медитировать. Это и будет моим ответом на сложившуюся ситуацию.
– Быть по сему, – сказал Драготти.
134
Карла стояла на коленях в первом ряду, перед величественным алтарем папского собора. Молилась, ожидая его. Он хотел было подойти поближе, чтобы в последний раз вдохнуть ее запах, но сдержался. Она могла почувствовать его присутствие. Он удовлетворился тем, что смотрел на ее взъерошенные фиолетовые волосы, потом скользнул взглядом по затылку, плечам, охватил все изгибы ладного тела. Ее ноги были сомкнуты, руки скрещены. О чем она молилась? Вполне вероятно, что тот, к кому обращены ее мольбы, не способен их исполнить.
Ибо Натан собирался исчезнуть из жизни Карлы. Отказываясь противостоять тайному братству кардинала Драготти, он отказывался от донкихотского сражения против ветряных мельниц, размалывающих душу паствы, отказывался играть на руку полиции и правосудию, снова включиться в жизнь общества, жениться, растить детей. Избегать выбора – вот совершенный путь. Дао. Натан по своему складу был далек от трафаретного героя, выполняющего свой общественный долг, который арестовывает негодяев и в финале женится на героине. Евангелие от Иисуса упало в него, как камень в озеро видимостей, напомнив ему о пустоте каждой вещи. Распустив узлы своей непростой жизни, сделав ее прямой и ровной, он чуть было снова не завязал ее во многих местах. На какое-то время его ослепила любовь к женщине.
«Только когда вы перестаете любить и ненавидеть, приходит ясное понимание. Если хотите достичь ясной истины, не заботьтесь о правом и неправом. Споры между правым и неправым – недуг духа» – так начиналась одна из самых старинных дзенских поэм.
Натан медленно отступил в полумрак, к Вратам Мертвых, и затерялся среди колонн Бернини. Снаружи Ватикан заливал настоящий потоп. Радио в такси, уносившем его в аэропорт, сообщало панический прогноз погоды, который шофер комментировал на ломаном английском. Италию захлестнули наводнения. Природа показывала террористам, что может быть еще более жестокой, чем они. Натан надеялся, что аэропорт не закроют. Ему оставалось уладить кое-какие мелочи. Наведаться в Сан-Франциско к родителям. Передать Джесси и Томми в надежные руки. Заглянуть к себе, чтобы взять две вещи.
И затем оставить этот мир.
Часть шестая
Пустой стакан полон кислорода
135
Он рассчитал, сколько ему осталось прожить. Иешуа бен Иосеф сделал это на Масличной горе. Натан – в кресле «Боинга-747», мчавшегося со скоростью звука к Нью-Йорку сквозь часовые пояса. Он мог измерить этот отрезок времени при условии, что сам назначит его конец. Место он уже видел в своих видениях: некий пляж. Оставалось только дать имя этому последнему прибежищу.
Он заключил договор с Драготти. В обмен на молчание он получал отмену фетвы и заверение прелата, что Карла будет избавлена от Владимира Коченка. Кардинал взялся также передать молодой женщине письмо, в котором Натан сообщал ей об окончании своей миссии и о намерении вернуться, как он и предполагал раньше, к прежнему уединению, из которого его вытащил Максвелл. К соглашению добавлялась выплата кругленькой суммы денег из черной кассы Ватикана, чтобы американцу было на что исчезнуть.
Вспыхнуло табло с просьбой пристегнуть ремни. Промежуточная посадка на два часа в аэропорту Дж. Ф. Кеннеди перед продолжением полета до Калифорнии. Натан позволил себе задремать. Когда он вновь открыл глаза, соседнее кресло было занято. Хотя в первом классе оставалось еще много свободных мест. Лицо пассажира показалось ему знакомым. Еще несколько секунд, и он приложил к нему имя: Стюарт Севелл.
– Как поживает наш герой?
– Какого черта вы тут делаете?!
– У меня предчувствие, что расследование проекта «Лазарь» вот-вот будет завершено. Так что я здесь, чтобы дать отчет моим читателям. Они имеют право знать.
– Вам достаточно что-нибудь для них выдумать. Вы ведь в этом сильны?
– В книге «Лав против Берга» я лишь экстраполировал правду, которую вы упорно от меня скрывали.
– Из ваших статей Берг узнавал о продвижении расследования. Вы серьезно усложнили мне задачу и облегчили ему. Что касается вашей книжонки, то это взгляд дурака, которого интересует лишь та версия, которая принесет ему больше денег.
– Вы что, ненавидите журналистов?
– Вы искажаете истину, чтобы продавать бумагу. Майкл Джексон любит детей? Напишем, что он педофил. У Клинтона была внебрачная связь со стажеркой? Сделаем из него извращенца, не способного управлять страной.
– Нет дыма без огня.
– Беда в том, что вас только дым и интересует.
– Без нас не было бы демократии, мистер Лав.
– Ускорять вырубку лесов на планете ради того, чтобы поведать читателю, как леди Ди давала себя трахать на яхте в Средиземном море или что у какой-то певички, целиком сфабрикованной телевидением, любовные страдания, – все это не имеет никакого отношения к демократии, наоборот.
– Да вы всерьез завелись! Никогда не слышал от вас такой тирады, а уж я-то, видит Бог, хорошо вас знаю.
– Раз вы меня так хорошо знаете, то наверняка догадались и о том, как проведете этот полет.
Ехидная усмешка Севелла вдруг скривилась, потому что галстук-бабочка неожиданно врезался ему в горло. «Боинг» взлетел через полчаса и взял курс на запад. Во время полета Натан выпил шампанского, поел икры и решил пропустить фильм во славу спасителя планеты, убивающего злодея, впрочем убивающего ненароком – чтобы мораль не пострадала. Самолет, проведший часы в стратосфере, подальше от капризов погоды, вновь нырнул под облака и приземлился в Сан-Франциско под дождем и ветром. Как только скрип тормозов утих, все пассажиры встали будто по команде, словно вооруженные мобильными телефонами коммивояжеры, готовые к высадке для завоевания своей доли рынка. Все, кроме одного, как казалось, сладко спавшего. Получив несколько часов назад удар по затылку, когда пытался пропустить воздух в свое сдавленное бабочкой горло, Стюарт Севелл реял на других высотах.
Через час Натан миновал Золотые Ворота на заднем сиденье такси. Долина, корабельные сосны, деревянный домик, дым из трубы – при виде всего этого у него защемило сердце. Этот теплый кокон принадлежал к тем болезненным вещам, от которых он упрямо старался освободиться. Киоко стояла на крыльце. Она с нетерпением ждала его, с тех пор как он позвонил ей из Италии.
– Дети в мастерской. Вырезают из дерева. Похоже, твой отец заразил их своим увлечением.
– Папа здесь?
– Скоро появится. Он у капитана Блестера. Как ты, дорогой?
– После дождя камень гладок.
– Поймал преступников?
– Древо зла пока еще стоит. В конце концов оно засохнет само собой.
– Порождая зло, оно навлекает его и на себя. Что ты задумал, Натан?
– Хочу вернуться к себе.
– В штат Вашингтон?
– В другие края.
– Куда же?
– Узнаю, когда окажусь там.
– А Карла?
– Она со своей семьей.
– Я думала, что ее семья – это ты. Ты не собираешься жить с ней?
Встреча с Киоко, обычно более сдержанной, походила на допрос.
– Нет.
– Ты ее не любишь?
– Наоборот, люблю. Даже слишком. Такой всепоглощающей любовью, что это сделало меня уязвимым. Она заслонила все остальное. Из-за нее я забыл Мелани.
– Тебе решать. Ты выбрал путь, ведущий к избавлению от страдания.
В духовном плане Киоко могла только одобрить поведение своего сына, поскольку оно согласовывалось с четырьмя священными истинами буддизма. Но повседневная жизнь, а также привязанность к мужу и детям внесли поправки в ее жизненную философию.
– Все же напомню, что я вышла за твоего отца, в которого была безумно влюблена, и никогда об этом не жалела.
– Знаю, мама. Я тоже женился и страдаю от этого вот уже три года. Пойду посмотрю, как там ребятишки.
Он пересек сад и вошел в мастерскую. Джесси трудилась над куском дерева, приобретавшим смутное сходство с лошадью. Томми пыхтел, превращая круглое полено в горку стружек. Завидев Натана, девочка бросила долото и бросилась к нему. Она была рада снова его увидеть.
– Ты за нами?
– Да.
– Пошли в дом?
– Сперва я хочу спросить тебя кое о чем.
– О чем?
– Скучаешь по маме?
– Да.
– Хочешь вернуться к ней?
Стоявший перед ним человечек был слишком мал, чтобы ответить на вопрос, определяющий все его будущее. И все же Натан знавал еще более юных детей, взявших свою судьбу в собственные руки. Маленькие колумбийцы, ровесники Джесси, работали на муниципалитет Боготы, а пятилетние филиппинцы, чтобы прокормить свои семьи, собирали мидий, выпавших из рыбацких мешков. Джесси обладала почти такой же зрелостью. Вот почему он поставил ее перед выбором, хотя уже сделал его за нее. Он хотел лишь удостовериться в правильности принятого решения.
– Нет. Я ненавижу Стива и хочу остаться с Томми.
Она не понимала по-настоящему, что отчим ее насиловал, но твердо знала, что ненавидит его. В ее возрасте огромный пенис насильника между ног не означал ничего, кроме боли и отвращения. Пока она не разобралась, что к чему, расплачиваться предстоит ее бессознательному, а это сулит в будущем массу всяких осложнений.
– Я тебе предложу кое-что, но надо, чтобы ты меня внимательно выслушала. Твоя мама больна из-за того, что пьет. Она редко бывает в нормальном состоянии и не может защитить тебя от человека, за которого вышла замуж. А тот не хочет добра ни тебе, ни Томми. Но зато я могу отвезти тебя на волшебный остров, где свободно разгуливают слоны. Хочешь там жить?
– С тобой?
– С Томми.
– А ты-то сам там будешь?
– Я поживу с вами несколько дней. Вас примет к себе один очень славный человек.
– А он кто?
– Ее зовут Шеннен. Она моя сестра. У нее там большой дом, на берегу моря.
Девочка стиснула руку Натана.
– Не хочу, чтобы ты нас бросил.
Джесси нуждалась в устойчивой эмоциональной привязанности. В любящем человеке, способном восстановить вокруг нее и Томми семейную атмосферу. Натану казалось, что Шеннен вполне могла бы стать этим человеком.
– Ты же знаешь свою сестру, – сказала ему мать, когда он спросил ее мнение об этой несколько безумной затее.
– Вот именно. Она никогда не боялась нарушать нравственные и общественные правила, которые ей пытались вдолбить с рождения.
– Думаю, она еще хуже тебя.
– Лучше.
– По крайней мере, она будет рада тебя видеть.
Входная дверь открылась, впустив порыв ледяного ветра и раскрасневшегося Сэма. Встреча с капитаном Блестером оставила на его лице улыбку, врезавшуюся так глубоко, что даже ветру не удалось ее стереть.
– Вы все втроем отплываете на «Синей звезде» через шесть дней. Судно грузовое, идет в Коломбо. Два захода в порт. Месяц в открытом море. Дети поедут в каюте Блестера.
– Спасибо, папа.
– Это Сола Блестера надо благодарить. Ты уверен, что хочешь отвезти ребятишек на Цейлон?
– Это будет зависеть от Шеннен.
– Твоя сестра кого угодно примет, лишь бы тебя повидать, – заметила Киоко.
– А Томми выдержит такое плавание?
– Возьму с собой лекарства.
– Что ты там будешь делать?
– Продолжу свой путь.
– Куда?
– Мой путь определен, папа. Ты сам мне его показал.
– Собираешься убегать всю жизнь?
– Завтра поеду к себе, надо забрать кое-что из вещей.
– Все, что я прошу, сынок, – это чтобы ты был счастлив и дожил до старости.