Текст книги "Последний Завет"
Автор книги: Филипп Ле Руа
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)
77
Если занятие дза-дзен обеспечивало Натану подзарядку энергией, то сон этому тоже способствовал. Его клетки, сверхактивные днем, по крайней мере еще некоторую часть ночи оставались восприимчивыми к внешней жизни. Накопив таким образом достаточно сил, он мог даже обойтись без пищи. В такие моменты его слух становился более чувствительным. Что позволило ему в два часа четыре минуты ночи уловить некий звук. Легкий, да к тому же приглушенный, за которым последовали необычная тишина и движение воздуха.
Натан засунул подушку под одеяло и скатился на пол. Различил отблеск зазубренного клинка на стекле и его же тень на стене. Он еще до схватки знал, что имеет дело с одиночкой, охотником, польстившимся на награду, назначенную за его голову. Он отождествил себя с чужаком и, глядя его глазами, мысленно продвинулся вместе с ним в потемках по направлению к кровати. Нож взметнулся вверх и вонзился в набитую гусиным пухом подушку. В тот же миг Натан выпрямился перед своим противником и, развернувшись, нанес ему круговой удар левой ногой, уложивший противника на перину. Не убирая левой ноги с лица незнакомца, он подтянул через постель правую, ухватил обеими руками кулак с зажатым ножом и упал назад, на пол. Еще до своего приземления на ковер он услышал хруст локтя и вопль. Натан встал над гигантом, прижавшим к себе вывихнутую руку и хнычущим, как младенец. Подобрал нож, натянул штаны и рубашку, сел в головах у стонущего и извивающегося охотника. Тот был в хаки, в начищенных высоких ботинках. Волосы на затылке были стянуты в хвост. Лав прервал его горькие сетования:
– Я вправлю тебе вывих, если скажешь, кто ты такой и какого черта тут делаешь.
В дверь постучали. Он пошел открыть. На пороге стояла Карла, в пуховике с капюшоном, босая. Прибежала на крик.
– Я уж думала, с вами случилось несчастье.
– Все под контролем, идите спать, Карла.
Она приподнялась на цыпочках и заглянула в комнату через его плечо.
– А это кто?
– Я его как раз об этом спрашивал, когда вы явились.
Из соседней двери высунул помятую физиономию постоялец и потребовал тишины. Натан втащил Карлу в комнату, заметив мимоходом, что под паркой на ней ничего нет. Злоумышленник утих, но так кривился от боли, что трудно было представить его лицо в нормальном состоянии.
– Первое место на конкурсе гримас тебе обеспечено, если не скажешь, кто тебя послал разделаться со мной, – бросил Лав.
– Награда! Все из-за награды. Проклятье, да позовите же лекаря!
– Ты ведь охотник. Но вместо того, чтобы потрошить гризли, ты позарился на меня. Из-за миллиона, обещанного в Интернете, так ведь?
– Раз вам все известно, то чего вы меня достаете?
– Ты пытался меня убить, а я, значит, тебя достаю? Хочешь, чтобы мы поменялись ролями?
Оставив Карлу на пороге, он подошел к трапперу, схватил за волосы на затылке и взгромоздил стокилограммовую тушу на стул.
– Как зовут?
– Дон Малхони.
– Ладно, Дон. Сиди тихо.
Он уперся левым коленом в правое плечо здоровяка и резко дернул за вывихнутую руку. Вопль, потом тишина.
– Лучше стало?
– Угу. Как вы это сделали?
– Когда-нибудь объясню, если подружимся. А пока я бы хотел узнать о тебе побольше. Выпьешь чего-нибудь – аспирин, пиво? Мини-бар в твоем распоряжении.
Дон выдул шкалик водки и еще один бурбона, прежде чем приступить к признаниям. Натан налил стакан воды Карле, скромно стоявшей у двери. Дон Малхони и в самом деле был охотником. Предложение миллиона долларов за голову Лава облетело все бары Фэрбэнкса, где выпивали трапперы, дожидавшиеся потепления, чтобы оседлать свои снегоходы или сани. Добыча всем казалась легкой, а главное, соблазняла предложенная за нее цена. Обычно к северу от Фэрбэнкса человечья шкура стоила не дороже медвежьей.
– Знаете, каково это – ставить капканы при минус пятидесяти?
– Нет. И, честно говоря, мне плевать. Откуда пошел слух о награде?
– Из «Правильного бара». Они там всем кому попало суют ваши фотки. Вот, держите, у меня есть одна в кармане.
Малхони выудил помятый листок из-под куртки. Листовка напоминала афишки, которые расклеивали когда-то на американском Западе, чтобы привлечь охотников за наградой. Под фото красовалась сумма, назначенная за голову Натана Лава, та же самая, что гуляла в Интернете. Еще сообщались его особые приметы, место жительства и где он бывал в последнее время. Для желающих получить дополнительную информацию (в частности, о том, как будет производиться выплата миллиона долларов) в самом низу был указан адрес вэб-сайта. Тэд Уолдон хорошо поработал. Желая поскорее избавиться от надоеды, сующего палки в колеса его бизнеса, он превратил свое заведение в настоящее справочное бюро.
– Попытка убийства федерального агента – знаешь, на сколько лет это потянет?
– Вы… федеральный агент?
– А ты думал, парикмахер? Или, может, бармен?
Тот поник головой, видимо смирившись с судьбой.
– Но может, найдется средство избавить тебя от тюряги.
– Да ну?
– Мне нужны сведения об устроителях сафари для больших шишек, которые таскаются сюда издалека, чтобы истреблять животных исчезающих видов.
– И это все?
– Нет. Давай сюда свою кредитку.
– Что вы собираетесь с ней делать?
– Мне нужен залог.
Натан продолжал рекрутский набор для Кейт Нутак, поставляя ей на службу всех, кто подворачивался под руку. Сначала двоих агентов, подосланных Уэйнтраубом, а теперь вот этого Малхони, которого можно использовать как осведомителя. Трапперу оставалось только явиться завтра в контору Кейт. Натан взглянул на часы и прикинул ту малость времени, что оставалась ему для сна. Выпроводил Карлу и спустился в холл. Заметил там банкомат и вытянул максимум из карты Малхони.
– Оставлю пока у себе все – и карточку, и тысячу баксов. Отдам, когда федеральный агент Нутак сообщит, что ты начал сотрудничать.
Малхони запротестовал, но выбора у него не было. Приходилось только сожалеть, что методы ФБР не имеют ничего общего с тем, что он обычно видел в кино.
78
Их «сесна» приближалась к семидесятому градусу северной широты. Взлетев с аэродрома Барроу, самолет все время шел на низкой высоте. Трудно было определить, где они находятся. Никаких дорог, никаких ориентиров. Все реки и озера подо льдом и снегом. И к тому же темнота. Солнце в этом краю появится не раньше конца января. Под самолетом проплывала в полумгле прибрежная арктическая равнина. Пресловутая Норт Слоуп. Девственное пространство, заледенелое болото, незаметно перетекающее в море Бофорта, твердое, как каток. И все теряется в тумане или пурге. За исключением августа здесь всегда зима. Или, скорее, преисподняя.
Однако при этом Норт Слоуп – сказочно богатая земля. С невероятно сложной экосистемой, населенная белыми медведями, мускусными быками, оленями-карибу, эскимосами-инупиатами и индейцами-гвичинами. Стоит только копнуть поглубже, и натыкаешься на залежи нефти и газа, столь вожделенные для транснациональных компаний. Черное золото течет тут рекой. Его спешно выкачивают с помощью «Эксон Вальдес».
Лететь оставалось всего несколько минут.
– Вы уверены, что в этом есть какой-то смысл? – спросила Карла.
Она была встревожена.
– По крайней мере, такой же, как в попытке вашего мужа год назад.
Пилот Нед Перри, не один год проработавший в «Юнион ойл компани», в нефтяной разведке, был человеком опытным. Мягко посадив самолет на береговой припай, он не стал выключать мотор и поторопил Натана, поскольку при таком морозе машина могла не взлететь. Лав спрыгнул на лед, подмигнул Карле и исчез в темноте. Он поставил себе целью воспроизвести маршрут Этьена Шомона. Отыскать какую-нибудь зацепку, недостающую деталь. Главное, влезть в шкуру француза, оказавшегося на пороге смерти.
Он посмотрел на удалявшиеся огни самолета и представил себе обеспокоенный взгляд Карлы за стеклом иллюминатора. Она заберет его через три дня, севернее, в пятидесяти километрах от Барроу, на том самом месте, где Боуман нашел тело ее мужа. У него с собой две сигнальные ракеты, чтобы обозначить свое местоположение. Метеопрогноз благоприятный: пурга маловероятна. Легкий туман. Мороз всего минус сорок пять по Цельсию.
Вокруг расстилалась бескрайняя ледяная пустыня. Когда солнце соблаговолит осветить ее, тут найдется чем омыть замыленный взгляд горожанам всего мира. Только море, снежная равнина и неподвижный паковый лед – припай. Незыблемый, необъятный, незапятнанный – символ самой пустоты. Никакая другая панорама не могла бы лучше выразить сущность дзен. Белая страница планеты, святилище первоначал. Холод и мрак изгнали отсюда людей в более приветливые края, которые они колонизировали вплоть до того, что кое-где даже не оставили места природной среде. Именно тут, на этих миллионах квадратных километров, Натан надеялся обнаружить след Шомона. Априорно это было бы чудом.
Обычно пейзажи не имеют памяти и безразличны к тому, что происходит на их фоне. Сколько сцен преступления Натан прозондировал, так и не добившись ответа от места, которое видело все! Он мог рассчитывать только на промахи преступников, на их человеческие слабости. Природа-сообщница ловко скрывала доказательства, и приходилось поторапливаться, чтобы улики, оставленные преступником или его жертвой, не были стерты временем, ветром, дождем. Если труп не найти сразу же, он разлагается, смешиваясь с землей. Но на Аляске все иначе. У пакового льда прекрасная память. Он ничего не изменяет, все сохраняет. Настоящий морозильник. Непогрешимый свидетель. Он один видел Шомона год назад. Стало быть, его и надо допросить.
79
Только по возвращении в Барроу Карла осознала, во что ввязалась. От дочери, которой она звонила два раза в день, ее отделяли тысячи километров. Итальянка осталась совершенно одна, среди эскимосов, в какой-то дыре под пологом полярной ночи, где единственной усладой для глаз были ледяное море да черный пляж, заметаемый пургой.
Ей предстояла встреча в городском баре с Риком Такитой, осведомителем Кейт Нутак. Рик принадлежал к проживавшему в Барроу большому эскимосскому племени инупиат, западной ветвью народа инуит. Кейт расплачивалась с Такитой горячительными жидкостями за тесной стойкой «Тройного Б». Несмотря на склонность к выпивке, эскимос ее обычно не подводил. Во всяком случае, был идеальным посредником при общении с местным населением, не слишком разговорчивым с редкими здесь чужаками. Карла должна была показать ему отнюдь не исчерпывающий список трапперов Барроу, составленный Доном Малхони после своего неудачного вторжения в номер Натана.
Она затянула потуже капюшон и перебежала через улицу, направляясь к «Тройному Б». В баре царила удушливая жара. Она избавилась от парки, заставив обернуться нескольких завсегдатаев, сгрудившихся вокруг стоявшей посреди зала печки. Послышались восхищенные присвистывания, раскрасневшиеся лица расплылись в ухмылках до ушей. Поднялась чья-то рука. Принадлежала она какому-то верзиле индейцу, который, казалось, коллекционировал пустые стаканы. На столе перед ним скопилось по меньшей мере полдюжины.
– Вы Рик Такита?
– Зовите меня Так, миссис Шомон.
Незачем спрашивать, как он ее узнал, – других женщин в баре не было.
– Выпьете что-нибудь?
– Нет.
– Две водки с тоником! – заказал он.
– Я же сказала, что ничего не хочу.
– Знаю, это я для себя.
– Агент Нутак сказала, что вы могли бы мне помочь.
Она ждала какой-нибудь реакции с его стороны, но Такита оставался невозмутим.
– Это не тот случай? – продолжила Карла.
– Какой случай?
– Что вы можете мне помочь.
– Зависит от того, о чем попросите.
Она рассказала ему об угрозах убить Этьена и об охотниках, для которых ее муж был как бельмо на глазу. Стало быть, кто-то из них вполне мог захотеть от него избавиться. Карла показала ему список, составленный Доном Малхони. Рик пробежал его взглядом и выпил. Карла потеряла терпение:
– Вы кого-нибудь из них знаете?
– Хм.
Она предположила, что ответ утвердительный.
– Кого именно?
– Всех, кроме одного.
– Которого?
Он ткнул пальцем в имя: Патрик Гувер.
– Возможно, один из этих типов и убил моего мужа год назад.
Такита допил стакан, не мешая ей продолжать. Но Карла уже не знала, что добавить.
– Есть у вас какие-нибудь соображения?.. Мог кто-нибудь из этих трапперов убить Этьена?
После долгого молчания Так решил наконец высказаться:
– Я уже давно не охочусь.
Карла поблагодарила его и встала, решив про себя больше не иметь дела с этим апатичным субъектом, игравшим в молчанку.
– Зато могу свести вас кое с кем, – добавил эскимос.
Усевшись за руль своего старенького пикапа, Так подвез ее к бревенчатому шале, выделявшемуся на фоне зданий из стекла и обложенных дерном лачуг. Из трубы валил густой дым.
– Вам повезло, Даг Тревис дома.
Тревис значился в списке Малхони. Перед домом было припарковано несколько машин. Визит Рика и Карлы оказался для хозяина дома неожиданным, но он, казалось, был рад видеть эскимоса и пригласил их войти. Интерьер вполне соответствовал тому, что Этьен рассказывал Карле об аляскинских жилищах. Бревенчатые стены были увешаны охотничьими трофеями – головами моржей, лосей, карибу и прочих оленей. В углу главной комнаты возвышалось на постаменте чучело гигантского медведя. На креслах и диванах, покрытых шкурами, сидели несколько человек – супружеская пара с ребенком и какой-то мужчина. Во время краткой церемонии знакомства Карла поняла, что это клиенты, договаривающиеся о предполагаемом сафари. Тревис извинился перед своими гостями и предложил вновь прибывшим пройти с ним в кабинет. Это помещение украшали чучела лис и сурков, застывшие в агрессивных позах.
Рик довольно откровенно обрисовал ситуацию, как ему представила ее Карла, но не показывая список Малхони. Тревис закурил сигару и раскинулся в кресле с сардонической усмешкой.
– Ты всерьез думаешь, что какой-нибудь траппер захотел повесить голову того французика себе на стену?
– Этот французик – ее муж, – уточнил Такита.
Заявление произвело эффект холодного душа. Тревис раздавил свою тошнотворную сигару в пепельнице, изображающей эскимосское иглу, извинился и взял гораздо более дипломатичный тон.
– Я знаю в здешних краях немало охотников. Они бы такого не сделали. Впрочем, экологи нечасто добираются до Барроу. Да и вообще нам плевать на мнение городских, которые прутся сюда защищать природу, в которой ни черта не смыслят. Это я еще стараюсь быть вежливым из-за дамы. Мы ведь убиваем не ради удовольствия. А чтобы выжить.
Карла и Так не стали оспаривать его корявую речь в защиту охоты и, поблагодарив, направились к выходу. На пороге итальянка в первый раз обратилась к нему:
– Вы знаете Патрика Гувера?
Это было единственное имя из списка, которое Такита никогда не слыхал.
– Гувер не траппер, а подпольный деляга. Браконьер. Возит сюда втихаря толстосумов отстреливать запрещенную дичь. Ничего общего с тем, чем занимаюсь я сам. Сожалею, но меня люди ждут.
Садясь в пикап, Карла подумала, что, несмотря на свои повадки жителя сонной Лемурии, Рик меньше чем за два часа вывел ее на настоящего подозреваемого.
80
Окруженный несказанным безмолвием, Лав поспал несколько часов в своей двухслойной палатке возле бензинового обогревателя. Потом продолжил путь меж снегом и нескончаемой ночью, с компасом в одной руке, с фонарем в другой. Вечная мерзлота под его подошвами простиралась в глубину до трехсот метров. От холода немели ноги, но мозг все еще отдавал приказы – правило будо, которое Натан всегда применял для оптимальной эффективности. У Шомона тоже наверняка был свой метод. Иначе этот исследователь физических и умственных пределов человеческого существа вряд ли смог бы совершить столько экспедиций во враждебной среде. Эти внутренние достижения требовали незаурядных ресурсов. Откуда он черпал энергию? Энергию, позволяющую осуществить единение духа и тела. Энергию, которая подчиняется первому, чтобы контролировать второе в наихудших обстоятельствах.
Изначальную энергию.
Ибо есть только она. Та энергия, что наполняет собой Вселенную и эманацией которой является всякое человеческое существо. Покуда она существует, жизнь продолжается. Стоит ей исчезнуть, наступает смерть. Натан называл эту силу ки. Возможно, Шомон называл ее по-другому. Француз делал все, чтобы не потерять ее. Этот поиск вечности напомнил Натану китайских даосов, которые изобрели искусство продлевать земное существование, а некоторым из них даже удавалось живыми проникнуть в смерть. Эта техника основывается на долгой и сложной аскезе, приводящей к такому очищению, что человек сам становится изначальной силой, независимой от времени и пространства, следовательно, бесконечной. Тот, кто достиг этой стадии приобщения к космосу, называется шень жень – «совершенное существо».
Неужели Шомон стал шень жень?
Отрешенность наверняка привела его к возвышенному состоянию сознания. Отказ от материальных удобств и поиск симбиоза с очищающей средой открыли ему путь. На окраинах Аляски, в этом чистилище нашей планеты Этьен изобрел искусство, близкое к искусству даосов. Вот к какому заключению пришел Натан на исходе второго дня пути. Так и не найдя ни одного мало-мальски заметного следа Шомона.
Снимая рюкзак со спины, он уловил какой-то звук. На припае к нему вновь вернулась острота ощущений, свойственная изощренным органам чувств. В этой пустоте от него не могло ускользнуть ничто. Его чувства, обостренные, как у волка, были способны различить движение или пар от дыхания дальше чем за километр. Звук доносился с неба.
Мотор.
Карла? На день целый раньше? Может, в расследовании появился новый поворот? Нет. Гудела не «сесна».
Его ослепил прожектор. Оглушили выстрелы. Очереди, треща, кромсали лед вокруг. На этом бесконечном катке не было никакого укрытия. Натан подхватил лежавший перед ним рюкзак и заслонился этим смехотворным щитом от смертоносных пуль, чувствуя, как те пробивают пакеты с провизией, отдаваясь толчками в его груди. Так он долго не продержится.
Тогда он попытался сам стать ситуацией.
С вертолета, поднявшего снежный вихрь, что внезапно снизило видимость, начали пускать ракеты. Первый взрыв отбросил Натана назад и взломал припай, обнажив поверхность подледной реки. Он тотчас же вскочил под дождем ледяных осколков и нырнул в образовавшуюся полынью. Между гибелью от пули сейчас же или от переохлаждения через две минуты он предпочел второе. До нынешнего дня у него всегда был четкий выбор между жизнью и смертью. Здесь ему впервые пришлось выбирать между двумя смертями. Немедленной и неминуемой. Он позволил себе отсрочку. «Дурно не принимать страдание. Это правило не терпит никаких исключений», – говорилось в «Хагакурэ».
От соприкосновения с ледяной водой перехватило дух.
Натан поднял руки и ухватился за край, чтобы его не унесло подледным течением. Высунул лицо из воды, чтобы вдохнуть широко раскрытым ртом. Река парализовала его, прежде чем утопить. Температура тела падала с головокружительной быстротой. Его промокшие перчатки уже примерзли к вечному льду. Он стянул их, выкарабкался и отполз по-пластунски на несколько метров. Не отказывало пока только зрение. Вертолет приземлился. Закутанные в черное силуэты прочесывали окрестности, выставив вперед стволы автоматов, поблескивавшие в прожекторах вертолета. Один из них обследовал прорубь, из которой он только что вылез. Почему этот тип не видит его? До Натана дошло, что его промокшую одежду облепил снег. Белое на белом. Он осмотрелся. Пропеллер крутился на малых оборотах. Четверо типов рыскали по льду, двигаясь вслед за гигантским лучом света. Ближайший из них подошел к самому краю полыньи. Прибегнув к приему вьет во дао, Натан прыгнул ногами вперед и, сомкнув их, словно ножницы, у него на шее, опрокинул в реку. Течение поглотило человека вместе с оружием меньше чем за секунду. Натан перекувыркнулся, вскочил на ноги и по-спринтерски рванул к своему снаряжению, залитому горючим. Схватив обе сигнальных ракеты, выпустил одну в сторону вертолета. Струя искр, за ней дымный вихрь. Высунувшаяся из густого облака головка другой ракеты оказалась прямо перед полярными очками второго убийцы. Выстрел немедленно превратился во взрыв, капюшон – в огненный пузырь, а наемник – в живой факел. Двое остальных сообщников, оторопев от этого зрелища, а главное, от неожиданного поворота событий, на мгновение заколебались. Именно столько и потребовалось Натану, чтобы выхватить АК-47 из вопящего костра, броситься на снег и вслепую полить свинцом пространство впереди себя. На уровне ног – для верности. Перекатившись, он выпустил остаток рожка в сторону вертолета, вдребезги разнеся прожектор по всему припаю. Потом застыл, не проверяя, уничтожены ли цели. До гибели ему оставалось очень мало времени.