Текст книги "Тайна доктора Авроры (СИ)"

Автор книги: Федулаева Александра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

Глава 16

Прошло две недели с того вечера, когда я впервые приготовила отвар для отца. Всё это время он действительно выглядел лучше – румянец вернулся на его щеки, походка стала бодрее, а взгляд вновь обрёл ясность. Он даже шутил за завтраком, поддразнивая Мэриэн, и не отмахивался от моих расспросов, хотя, конечно, на самые тревожные темы всё равно предпочитал не говорить.

Отвар, который мы с Эллой заваривали каждый вечер, стал частью утреннего ритуала. Отец пил его без капли сомнений, благодарил нас обеих и каждый раз напоминал, что гордится мной. И всё же, несмотря на внешние признаки улучшения, я не могла избавиться от ощущения, что это лишь отсрочка. Что-то в его взгляде, в долгих, задумчивых паузах между словами, в том, как он иногда замирал, глядя на нас с Мэриэн, говорило: он много и часто о чём-то думает и переживает.

Настал день отъезда. Мы собирались ехать в Эвервуд – столицу, где должен был состояться бал, где кипела светская жизнь. Фелисити надеялась привлечь внимание состоятельных женихов, а леди Мэриэн – завести полезные знакомства. Я, по правде говоря, не горела желанием покидать дом. Отец не мог поехать с нами сразу – он всё ещё решал дела, связанные с поместьем, и обещал присоединиться чуть позже.

Меня разрывали противоречия: с одной стороны, я не хотела оставлять его одного, а с другой – чувствовала, что если откажусь ехать, это только усилит его тревогу. Он был твёрд в своём решении: «Ты должна ехать, Аврора. Ты – часть семьи и должна быть представлена. А я... Я скоро буду с вами».

Когда наутро перед отъездом мне сказали, что котов в карету брать нельзя, я была готова сцепиться с кем угодно.

– Без Марса я не поеду, – заявила я, стоя посреди комнаты с руками в боки. – Можете говорить, что хотите. Он поедет со мной, или я остаюсь.

Отец рассмеялся – по-настоящему, искренне.

– Пусть едет, – сказал он, едва справившись со смехом. – Если кот будет рядом, я уверен, Аврора не перевернёт всю столицу с ног на голову. Только... Корзину крепкую, и чтобы не дрался.

Я кинулась ему на шею, и он обнял меня крепко. На мгновение я почувствовала себя маленькой девочкой, словно оказалась в детстве.

– Спасибо, папа, – прошептала я.

В итоге Марс ехал в солидной плетёной корзине, выстланной мягкими подушками, у моих ног, в той же карете, что была предназначена для меня, Бетси и Эллы. Я была только рада этому: мне не хотелось сидеть рядом с Мэриэн и слушать её бесконечные жалобы на состояние дорог, моду и недостаточное внимание отца к её туалетам.

Мы выезжали из поместья на рассвете. Воздух был свеж, дороги покрыты лёгким утренним инеем. Слуги суетились, нагружая багаж, Мэриэн с Фелисити уже сидели в своей карете, а я всё ещё не могла отпустить руку отца.

– Не переутомляйте себя, – прошептала я. – Обещайте, что будете пить отвар, как мы договаривались.

– Обещаю, милая. Ты только не волнуйся.

Он прижал мою ладонь к своей груди, к месту, где билось его сердце. Его пальцы были чуть прохладными, но крепкими.

– Будь умницей, Аврора. Не переживай. Я скоро приеду. Как только завершу все дела, сразу отправлюсь в Эвервуд. Николас будет на месте, он всё уладит.

– А если станет хуже? – тихо спросила я, уткнувшись ему в плечо.

– Не станет, – отозвался он с улыбкой. – Ты меня исцелила. Чувствую себя прекрасно.

Я кивнула, но в горле стоял ком. Казалось, мы упустили что-то важное. Между нами висела какая-то недосказанность, словно тень от чего-то более глубокого и значимого.

Мэриэн нетерпеливо поглядывала на нас, явно желая поскорее отправиться.

– Ты справишься, – сказал он тихо. – Ты сильнее, чем думаешь. Это в крови у всех Рэдклиффов.

Я не могла сдержать слёз, и он, увидев это, ласково поцеловал меня в лоб.

– А теперь езжай. И присматривай за своей сестрой.

– Обязательно.

Он отступил, отдал знак кучеру, и колёса кареты медленно закрутились, увозя нас прочь от родного поместья.

Поначалу я смотрела в окно, пока поля, лес и деревья не скрылись за горизонтом. Марс, удобно устроившись у меня на коленях, дремал, слегка подрагивая усами. Элла шепталась с Бетси, иногда бросая на меня сочувственные взгляды. Она всё понимала.

– Он поправится, дитя, – сказала она наконец, когда я перестала смотреть в окно. – Твоя мать знала, что делала, когда писала тот рецепт. Отвар действует. Я вижу.

– Я тоже… но всё равно тревожно. У него что-то внутри, что он не говорит. Словно… будто бы знает о чём-то неизбежном. Ты замечала?

Элла вздохнула и перекрестилась.

– Люди, которые многое теряли, всегда смотрят на нас так. Будто через стекло. Но иногда всё не так страшно, как мы думаем. Он держится ради тебя.

Я кивнула и прижалась щекой к тёплой шерсти Марса.

– Боюсь, что однажды проснусь, а его не будет. Тогда некому будет защитить меня.

– Вот потому и надо быть рядом, когда он приедет. Чтобы ни один день не был впустую.

День был долгим. Мы ехали почти без остановок, только делали привалы на еду и отдых лошадей. Мэриэн в своей карете, без сомнения, жаловалась на пыль и скуку. А я же, несмотря на укачивание и усталость, чувствовала странное умиротворение.

Я держала на коленях мамин блокнот – он лежал у меня в дорожной сумке, и я достала его, чтобы было чем занять себя в дороге. Временами заглядывала в него, читала пометки – о травах, о боли, о душе. Некоторые строчки были личными – письма, обращённые к будущей Авроре. Я открывала страницы наугад и зачитывалась рецептами и пометками, где мать писала о целебных свойствах липы, ромашки и калины. Почерк был немного размашистее, как будто писала наспех, но всё равно аккуратный. Я всё чаще ловила себя на том, что начинаю разговаривать с этой женщиной, как с кем-то живым.

– Ты много ещё мне расскажешь, да? – прошептала я, касаясь страниц. – Мы с тобой разберёмся во всём.

– С кем ты говоришь, дитя? – подала голос Элла, которая, кажется, дремала.

– С мамой. Или с собой. Или с Марсом. Уже не знаю, – улыбнулась я.

– Тогда передай всем троим, что скоро мы прибудем, – пробормотала она, снова устраиваясь поудобнее. – А я, может, всё-таки вздремну… если этот кот перестанет пялиться на меня, как на добычу.

Марс фыркнул и, кажется, закатил глаза.

К вечеру мы въехали в Эвервуд. Огни столицы начали мерцать в тумане – фонари, вывески, отражения в мокрой брусчатке. Город был шумным, живым и совсем не похожим на наш тихий, чуть забытый мирок в поместье.

Меня охватило волнение – не из-за бала, не из-за предстоящих встреч. А из-за неизвестности. Я чувствовала, что впереди – многое, что изменит меня. Но в глубине души всё, чего я хотела – это поскорее снова увидеть отца на пороге нашего столичного дома.

Дом встретил нас величественно, если не сказать – с осуждением. Каменное здание с колоннами и мрачноватыми окнами казалось слегка обиженным, будто мы опоздали на сотню лет и не предупредили заранее. Мэриэн вышла из кареты с видом мученицы, прошедшей пустыню босиком. Она сразу же начала командовать слугами, указывая, куда именно нужно отнести вещи и, кажется, даже управлять самой Вселенной.

– Ах, наконец-то! Мне нужно принять ванну. Эта дорожная пыль повсюду, – сказала она, нервно заламывая руки и подгоняя слуг.

Я же, шатаясь от долгой дороги, сжимала корзину с Марсом, который выглядывал наружу с видом усталого дипломата. Нас распределили по комнатам: мачеха заняла парадную спальню с видом на улицу, где могла следить, кто приезжает и у кого наряд моднее. Эллу и Бетси отправили в комнаты на нижнем этаже, а мне досталась небольшая, но светлая комната на втором этаже, с большим окном и креслом у камина. Я почти сразу устроила Марса на кровати и, не разуваясь, плюхнулась возле него.

– Всё, конец. Я превращаюсь в развалины, – прошептала я.

Марс потянулся, прошёлся по покрывалу, обнюхал подушку, закатил глаза и уселся рядом.

– Не стоит так драматизировать, – сказал он, используя тон, каким маркизы успокаивают невест перед алтарём. – Мы в столице! Здесь, помимо бала и новых знакомств, тебя ждут лавки, магазины с книгами, аптеки и аптекари, готовые ответить на любые вопросы.

Я приподняла бровь:

– Точно! Аптеки. Мне нужно пополнить запасы трав, чтобы к приезду отца приготовить новый отвар.

– Ну а что? Раз уж мы здесь и нас никто не знает, пора отрываться. Пройдёмся по рынку, ты найдёшь себе травы, а я, возможно, украду селёдку у уличного торговца. Весна – пора обновления.

– Ты кот, ты не ешь селёдку.

– Я – личность. Не ограничивай меня.

Рассмеявшись, я откинулась на спину, глядя в потолок. Усталость стягивала веки, но в голове уже крутились образы лавок, тёмных стеклянных пузырьков, запаха сушёных трав и... может, даже одного аптекаря с добрыми глазами, который позволит мне изучить книги за стойкой.

Дверь тихонько скрипнула, и в комнату неслышно вошла Бетси с подносом. Она принесла поздний ужин. В комнате сразу запахло свежим хлебом, бульоном, душистым чаем и сметаной для Марса.

– Миледи, вы, наверное, устали до смерти, – мягко сказала она, ставя поднос на столик у камина. – Я подумала, вам не помешает что-то тёплое перед сном.

Я с благодарностью кивнула, ощущая, как в теле отзывается каждая миля пути.

– Спасибо, Бетси… Я бы не отказалась от помощи. Вода есть?

– Конечно, миледи, – улыбнулась служанка и принялась ловко расшнуровывать платье, помогая мне избавиться от дорожной одежды. – Я сразу попросила принести вам сюда горячую воду для умывания. Сейчас подам.

Она исчезла в соседнюю комнату и вскоре вернулась с полотенцем, приглашая меня пройти. Я плеснула на лицо тёплой водой, смывая усталость и дорожную пыль. Вытирая лицо, я села у туалетного столика. Бетси аккуратно расчёсывала мои волосы. Она перебирала пряди, будто знала, как важны эти простые жесты. Мы быстро поужинали. Марс, облизывая усы, устроился на кровати и начал тщательно мыться.

– Бетси, ты мой ангел, – прошептала я зевая. – Знаешь, здесь есть аптека поблизости? Хочу посмотреть и купить кое-какие травы.

– Завтра утром, если позволите, я провожу вас туда, – сказала она. – Тут недалеко есть одна, у церкви Святой Магды. Старый аптекарь, правда, глуховат, но травы у него отличные. Можем позвать с собой Эллу.

– Это было бы прекрасно, – прошептала я, перебираясь поближе к рыжему другу.

Бетси укрыла нас пледом, поправила подушки и убрала поднос.

– Отдыхайте, миледи. Завтра будет новый день.

Глава 17

Утро началось с грохота вёдер, шарканья метёлок и восклицаний слуг. Эвервудский особняк, спавший в запустении, внезапно проснулся, по приказу леди Мэриэн началась генеральная уборка. По коридорам сновали горничные с тряпками и щётками, управляющая сосредоточенно приглядывала за слугами, а сам воздух пропитался запахом мыла, пыли и раздражения.

Леди Мэриэн ходила по дому с видом королевы, вернувшейся во владения после долгого изгнания. Она остановилась у окна большого зала, указала на тёмное пятно на гардинах и закричала:

– Что это за безобразие?! Где была прислуга, пока мы были в поместье? Я наведу тут порядок, можете не сомневаться! Все распустились! Распустились!

Слуги сгибались в поклонах, поспешно исчезая за углами. Управляющая, женщина пожилого возраста с выправкой военного и лицом, похожим на высушенную сливу, сжала губы и что-то тихо ответила.

На завтрак явились все, кроме Марса – он, как умный кот, благоразумно спрятался в укромном месте, предчувствуя бурю. Я села на своё место, наблюдая, как Фелисити величественно отпивает чай из фарфоровой чашечки, как будто всё происходящее не имеет к ней никакого отношения.

– К вашему сведению, – начала леди Мэриэн, раскладывая салфетку с торжественностью, достойной священного ритуала, – вскоре прибудет леди Агата. Её уроки были недостаточно усвоены, так что мы начнём сначала. И на этот раз – без поблажек. Этикет, обращение, походка, дикция. Всё как положено юной леди.

– Замечательно, – пробормотала я, намазывая хлеб маслом. – Уроки леди Агаты напоминают лечение пиявками.

Мэриэн прищурилась:

– И ещё, я не потерплю, чтобы этот… этот кот разгуливал по дому, разносил шерсть и блох. В конце концов, ты не на ферме.

Я подняла глаза.

– Марс – часть семьи. И, к слову, гораздо тише, чем некоторые.

Мэриэн вскинула голову, в её глазах сверкнула угроза.

– Ты смеешь перечить мне, девочка? Я заменила тебе мать!

Моё сердце сжалось, но я не отступила.

– Вы мне не мать и никогда ею не были.

Молчание повисло за столом, плотное, как кисель. Фелисити, сидевшая рядом, поддакнула матери, бросив на меня презрительный взгляд.

Мэриэн прищурилась, сложила руки на груди и холодно произнесла:

– Если ты продолжишь в том же духе, Аврора, мне придётся подумать о твоём будущем всерьёз. Я подыщу тебе мужа, который научит тебя держать язык за зубами и быть покорной, как подобает юной леди.

– Покорной? – переспросила я, не веря своим ушам. – Лучше быть одинокой и в здравом уме, чем выйти за кого-то, кто видит во мне только глупую куклу!

Фелисити захихикала:

– Тогда ты останешься старой девой с котом. Как мило. Леди Аврора и сэр Марс.

– Это всё равно лучше, чем быть марионеткой на ниточках, – бросила я, вставая из-за стола. – Приятного аппетита.

Я вышла из столовой, оставив за собой гробовую тишину. За дверью я прислонилась к стене, глубоко вздохнув. Ссора вспыхнула, как сухая трава, но я не жалела.

Если быть собой, значит идти наперекор их ожиданиям – пусть так. Но я не позволю себя сломать.

После обеда я решила прогуляться в аптеку. Свежий воздух был мне просто необходим. Бетси шагала рядом, заботливо поддерживая мой плащ. А Элла ворчала, стуча каблуками по мокрой мостовой.

Эвервуд жил своей бурной жизнью. Узкие улочки петляли между высокими каменными домами, с черепичными крышами и вывесками, скрипящими от ветра. Воздух был наполнен ароматом жареных каштанов, копчёного мяса и конской сбруи. Торговцы громко зазывали покупателей, уличные музыканты наяривали бодрые мелодии, а где-то вдалеке били колокола. Возле каждой витрины толпились прохожие: кто любовался шляпками, кто выбирал свежие яблоки, кто просто спешил по своим делам.

– Только не сворачивай к булочной, Аврора, – проворчала Элла. – У меня слабость к сдобным кренделям, а у нас цель.

– Ты сама себя загоняешь в ловушку, Элла, – хихикнула я. – Теперь я точно не удержусь.

Мы свернули на боковую улочку, где вывеска в виде пестика и ступки покачивалась над низкой дверью. Аптека оказалась уютной, с деревянными полками от пола до потолка, уставленными бутылочками, банками и пучками сушёных трав. Воздух пах валерианой, воском и чем-то терпким – возможно, настойкой полыни.

За прилавком стоял пожилой мужчина с аккуратно подстриженной бородкой и круглым животом. Он надевал очки, явно не замечая нашего входа.

– Добрый день, – начала я. – Простите, могу я к вам обратиться?

– Здравствуйте! – Аптекарь оторвал взгляд от своей книги и улыбнулся. – Прошу, проходите. Чем могу быть полезен, юная леди?

– Я ищу… определённые травы. – Я достала мамин блокнот. – У меня есть рецепты, которые мне очень дороги. Мне бы хотелось их собрать.

Он взял блокнот, полистал страницы, его брови полезли вверх.

– Это… это прекрасный сборник! Кто автор?

– Моя мать. Леди Элизабет Рэдклифф.

– Рэдклифф… постойте-ка… – Он прищурился. – Она приходила сюда много лет назад. Высокая, светлые волосы, умная. Да-да, у неё был чудный почерк и любовь к календуле.

– Всё верно. А вы… помните её?

– Конечно, – он кивнул. – Леди, я, конечно, уже очень стар, слух подводит меня, но память никогда. Она однажды спорила со мной о настойке на зверобое. И, должен признать, оказалась права. А вы, леди, весьма на неё похожи. Особенно – взглядом. И прямотой.

Он повёл меня к полке.

– У вас, я вижу, уже есть интерес к медицине?

– Есть. Я… не совсем обычная леди. – Я смутилась, но аптекарь только хмыкнул.

– Мир спасают не те, кто танцует на балах, а те, кто лечит тех, кто на них падает, – сказал он. Так что вы, пожалуй, выбрали верную сферу. Нечасто встретишь юных леди с головой на плечах и не только ради шляпок.

Я заметила, что его пальцы покрыты бугорками – болезненно воспалённые суставы.

– Простите, могу я спросить… это подагра?

– Да, увы. Возраст не пощадил мои руки.

– Позвольте посоветовать вам травяной сбор. И отказаться от мяса, особенно дичи. Лишняя мочевая кислота может только усугубить воспаление.

Он приподнял бровь, впечатлённый.

– Умна и внимательна. Надеюсь, вы ещё вернётесь. В этом городе не хватает тех, кто видит больше, чем положено.

Мы покинули аптеку с пакетами, в которых шуршали листья и корешки. На выходе я обернулась и вновь встретила взгляд аптекаря – тёплый, немного грустный. Он кивнул, и я почувствовала, как душу окутывает тепло. Мамин путь теперь был и моим.

Воздух был наполнен запахом жасмина и звоном колоколов церкви. Мы шли по брусчатке, когда из-за угла выехала тёмная карета с гербом, украшенным золотыми львами.

Карета остановилась, и из окна выглянул знакомый силуэт:

– Леди Аврора? Какая приятная случайность! – Это был лорд Николас Сеймур, тот самый друг отца, вернувшийся из путешествия.

Он поклонился, открыл дверцу:

– Не откажетесь от скромного предложения довезти вас до дома?

Элла посмотрела на меня с прищуром, Бетси, наоборот, вспыхнула.

Я сделала книксен:

– Мы будем признательны, милорд.

Карета тронулась, плавно скользя по улицам Эвервуда. Внутри было тихо, уютно, пахло лимоном и чем-то древесным. Николас Сеймур оказался собеседником приятным – ненавязчивым, с лёгким чувством юмора.

– Лорд Рэдклиф говорил мне, что вы интересуетесь медициной, – заметил он. – Очень необычное увлечение для молодой леди.

– Вы, милорд, тоже необычный человек, – сказала я. – Не каждый бросает двор и отправляется в странствия по Востоку. Отец рассказывал мне о ваших приключениях.

Он рассмеялся:

– Вы остры на язык. Мне это по душе.

Я улыбнулась, но тревога не отпускала. Короткая поездка в аптеку и разговор с фармацевтом напомнили мне, как же мне не хватает отца. Я представила его у камина с книгой и чашкой ароматного чая, здоровым и полным сил.

– Поскорее бы он приехал, – прошептала я, глядя в окно, на убегающий мимо город.

Глава 18

На следующее утро, когда первые лучи солнца ещё робко пробивались сквозь плотные занавеси столичного дома, я проснулась с глухим чувством тревоги. Мысли о вчерашней ссоре не давали покоя. Я долго лежала, уставившись в потолок, пока не услышала шум карет на улице. Марс сонно приоткрыл один глаз, когда я встала с постели и опустила ноги на коврик. Откуда-то доносился аромат тёплого хлеба и специй. Этот запах манил, и, накинув домашний халат, я тихо спустилась вниз.

Моя Элла стояла у большого котла и что-то варила. Она закатала рукава и ворчала себе под нос о ленивых городских слугах, которые спят, когда солнце уже вот-вот встанет.

– Элла, – позвала я, и она обернулась, вытирая руки о фартук.

– Аврора, голубушка, ты чего так рано? Не спится? Садись. Сейчас чай поставлю.

Я кивнула и села за стол. Несколько секунд молчала, теребя край скатерти, а потом решилась:

– Элла... После того падения… Я не помню многого. Иногда даже лица из прошлого будто затуманены. Всё вокруг – знакомое и чужое одновременно. Я боюсь задать вопросы отцу, боюсь, что он расстроится.

Элла застыла, держа в руке чайник. Потом медленно опустила его на плиту и подошла ближе.

– Забыла? – прошептала она.

Я кивнула.

– Помню своё имя. Отца, Марса, тебя... – Я сглотнула. – Но чувства остались, а воспоминания – как вырванные из книги страницы. Я не знаю, какой была раньше. Не помню, что любила. Почему в доме ко мне относятся как к ненормальной? Я как будто чужая сама себе.

Элла села напротив, глаза её блестели от тревоги.

– Вот оно что… А я-то думала: смотри, как ты изменилась. В голосе уверенность появилась, в поступках – твёрдость. Даже не портишь себе день слезами, как бывало раньше.

– А я раньше была плаксой? У меня и сейчас слёзы близко, только я стараюсь их не показывать никому.

– Ты была… нежной, ранимой. Ох, дитя, тебе ведь и впрямь нелегко. – Она сжала мою ладонь. – Спрашивай что хочешь. Расскажу что смогу.

Губы задрожали, сердце учащённо забилось, отдаваясь пульсацией в голове.

– Ты ведь знала маму. И её семью. Ты можешь рассказать?

Элла застыла, взгляд её стал серьёзным.

– Знала, – сказала она наконец. – Знала как свои пять пальцев. Род Данверсов был старинным, знатным. Леди Элизабет была младшей дочерью, а династия её шла ещё со времён короля Эдгара. У них было всё: земли, положение, титулы. Только вот беда, одно за другим несчастья. Отец леди погиб на охоте, мать умерла от чахотки, братья – один на дуэли, второй в Индирии, от лихорадки. Так осталась она одна, юная, но гордая. И добрая – не по рангу.

– Как же она встретила отца? – прошептала я, впитывая каждое слово.

– На балу в Эвервуде. Он был тогда ещё не виконтом, а просто лордом Эдвардом. Твоя мама рассказывала мне, как она увидела его на веранде – промокшего, с разорванной перчаткой, но с глазами, полными жизни. С тех пор и началась их история. Любовь с первого взгляда, не иначе. И плевать им было на титулы и предрассудки. Через год поженились. Земли Данверсов перешли во владение твоего отца.

– Они были счастливы? – я опустила взгляд.

Элла помедлила.

– Были. Очень. Но… счастье редко длится долго.

Я слушала затаив дыхание.

– А потом… – я запнулась. – Что случилось потом, Элла?

Пожилая женщина вздохнула, как будто с плеч рухнула старая тяжесть.

– Потом… была ты. Рождённая в любви. А дальше… Несчастье. Её последняя беременность… Все ждали мальчика, надеялись, что на сей раз будет легко. Ребёнок замер на восьмом месяце. Леди Элизабет страдала, но молчала. Лекари не сумели помочь. Она умерла в муках, в своей постели. Только ты и отец были рядом. Это его и надломило.

Я сжала руки в кулаки, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.

– Почему мне никто не рассказывал?

– Все думали, тебе лучше так. Просто старались не упоминать её имя. Отец твой души в тебе не чает, но боль его так и не прошла. А мачеха… сама видишь, какова она. До сих пор не понимаю, чем она смогла привлечь его.

На кухне стали собираться слуги и сонные горничные. В этот момент к нам подошла взволнованная Бетси.

– Миледи, вы здесь? Я искала вас в комнате.

Внезапно за дверью раздался шум: скрип колёс, лай собаки и голос лакея.

– Леди Агата прибыла, – сообщил он.

Элла подскочила.

– О, святая Магда, наконец-то явилась эта ведьма этикета и реверансов, – раздражённо пробормотала она. – Иди, дитя, одевайся к завтраку. Не ровён час, увидит тебя здесь, будет скандал. Придётся выслушивать её нотации.

Я торопливо поднялась по лестнице, сердце всё ещё гулко отдавало в груди. Боль и нежность, всплывшие из слов Эллы, будто оставили след на коже. Мысли путались, и казалось, будто я только что прожила жизнь, о которой раньше знала лишь обрывки. Образ матери – тёплый, ласковый, с лёгкой печалью в глазах – начал оживать во мне. И это пробуждало не только боль, но и странное чувство силы.

В комнате я переоделась в серо-голубое утреннее платье, аккуратно причесалась и, не дожидаясь Бетси, спустилась к завтраку.

Леди Агата уже сидела за столом – прямая, как стрела, в плотном сиреневом платье с кружевным воротом. Её седые волосы были собраны в строгий пучок, а серьёзный взгляд под тонкими дугами бровей скользнул по мне, как по страницам книги.

– Аврора, ты опаздываешь, – сухо заметила она, поднося к губам фарфоровую чашку.

– Простите, леди Агата, – я села на своё место и откинула волосы за спину.

– Утро начинается не с извинений, а с порядка, – вмешалась леди Мэриэн, едва сдерживая раздражение. – С появлением леди Агаты в доме, я надеюсь, что ты, наконец, вспомнишь о приличии.

– Девочка и так держится достойно, – отозвалась тётушка с холодной вежливостью. – Однако совершенству нет предела.

Я опустила взгляд в тарелку, где на белом фарфоре лежал ломтик поджаренного хлеба с клубничным вареньем.

– Полагаю, вы прибыли из резиденции вчера вечером? – осторожно спросила я, чтобы разрядить тишину.

– Сегодня утром. Едва рассвело. Мой кучер, как всегда, ныл, что дорога разбита, – леди Агата сделала глоток. – Генри остался в Арлингтон-Холл. Упрям, как его отец. С каждым днём всё больше тяготится обществом.

Постепенно разобравшись в семейных отношениях, я узнала, что Генри – единственный сын покойного барона, Достопочтенного Лорда Арлингтона. Он был племянником моего отца и главным наследником. Их семейное поместье находилось в двух часах от нашего. Леди Агата была очень привязана к семье брата и жила под опекой лорда Рэдклиффа. Отдав управление поместьем сыну, она почти не покидала наш дом, считая своим долгом следить за тем, чтобы «её девочки стали достойными леди».

– Генри в последнее время практически не посещает нас. Нередко так случается, что молодым людям требуется тишина, – заметила я, бросив взгляд на мачеху.

– Это не «нередко», это неприлично. Он избегает приглашений, пренебрегает обязанностями. – Леди Агата резко отставила чашку. – Я не понимаю, что происходит. Я его мать, но он говорит со мной, как с посторонней.

– Наверное, ему нужно время, – пробормотала я. – Иногда тишина – это попытка что-то сказать.

– Тишина – роскошь, которую мы не можем себе позволить, – вмешалась мачеха. – Особенно мужчинам его положения. Надеюсь, он не разочарует семью.

Леди Агата посмотрела на неё так, будто собиралась осадить, но передумала.

– Я здесь не ради разговоров о Генри. Я приехала, чтобы заняться вами, девочки. До бала осталось менее недели. Репутация семьи зависит от того, как вы будете держаться…

Пока Мэриэн подбирала слова, чтобы перехватить инициативу, я уныло смотрела в тарелку с овсянкой. «Началось…»