Текст книги "Тайна доктора Авроры (СИ)"

Автор книги: Федулаева Александра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

Глава 13

Я подняла глаза и встретилась с внимательным взглядом лорда Грэхема. В его глазах читалось удивление, смешанное с чем-то ещё… восхищением?

– Леди Рэдклифф, – его голос был мягким, – вы только что спасли мою любимую собаку. Я… Я даже не знаю, как выразить свою благодарность.

Я почувствовала, как краснею:

– Это пустяки, правда. Главное, что с ней всё в порядке.

– Где вы научились так управляться с животными? – в его голосе звучало искреннее любопытство.

«Ох, если бы он только знал», – хмыкнул Марс, наблюдая за сценой с безопасного расстояния.

Я пожала плечами и, смущаясь, произнесла:

– У моего кота это случалось несколько раз.

Эван выглядел невероятно взволнованным:

– Я не знаю, как вас благодарить. Лили… Я вырастил её с щенячьего возраста. Это невероятно… Леди. Вы можете рассчитывать на любую помощь с моей стороны. Я теперь у вас в долгу.

– Главное, присматривайте за ней внимательнее, – сказала я. – Кормите Лили мягкой пищей. И, может быть, стоит ограничить её прогулки на какое-то время.

Лорд Грэхем не переставал благодарить меня. Его взгляд был полон признательности и… чего-то ещё, отчего мои щёки предательски краснели.

– Останьтесь на чай, – предложил он. – После такого волнения нам всем не помешает отдохнуть.

Я хотела отказаться, но Генри уже принял приглашение за нас обоих. Пока слуга хлопотал с чаем, я наблюдала за Лили, которая уже чувствовала себя намного лучше и даже виляла хвостом.

«Неплохо. Это не надоедливые кривляния Фелисити», – мурлыкнул Марс, устроившись у моих ног. – «Спасла собаку, произвела впечатление на лорда… Кстати, он до сих пор на тебя смотрит».

– Замолчи, – прошептала я еле слышно.

– Простите? – переспросил лорд Грэхем.

– О, я просто… думала вслух, – улыбнулась я, мысленно проклиная свою привычку отвечать коту.

– Леди Аврора, я всё ещё под впечатлением от вашей самоотверженности с Лили, – сказал он тихо. – Я… Я никогда раньше не встречал леди, которая была бы настолько… искренне доброй и готовой прийти на помощь. Это большая редкость.

Мои щёки снова вспыхнули. Было странно слышать такие слова после всех тех уничижительных замечаний, к которым я уже привыкла в этом доме.

Когда мы, наконец, вернулись, солнце уже клонилось к закату. Генри проводил меня до лестницы и остановился:

– Знаешь, Аврора… Спасибо тебе. Не только за Лили, но и за… понимание. Приятно знать, что в этом доме есть хоть кто-то, кому можно доверять.

Я сжала его руку:

– Всегда пожалуйста. И если тебе снова понадобится поговорить…

– Я знаю, где тебя найти, – улыбнулся он.

Вечером, лёжа в постели, я размышляла о событиях дня. Марс устроился рядом, время от времени подавая комментарии.

«Знаешь», – протянул он, – «возможно, эта новая жизнь будет интереснее, чем мы думали».

Я повернулась набок, глядя на него:

– Думаешь?

«Уверен. У тебя талант влипать в истории. А теперь ещё и титулованные особы заинтересовались»…

– Прекрати, – я бросила в него подушкой, но он ловко увернулся.

За окном сгущались сумерки, в саду пели последние птицы, а я думала о том, что, возможно, мой ехидный кот прав…

Вечером следующего дня, чувствуя необходимость развеяться после светских встреч и уроков, я взяла Марса и решила прогуляться по дому. Мы бродили по коридорам, заглядывали в пустующие комнаты, пока наше путешествие не привело нас на кухню. Там, у очага, восседала старая кухарка, женщина внушительных размеров с добрыми, уставшими глазами. Бетси рассказывала, что её зовут Элла. Она приехала в поместье много лет назад, вместе с моей матерью, когда родители поженились. Уже тогда она была пожилой женщиной. Слуги шептались, что Элла была кормилицей леди Элизабет Данверс.

– Аврора, дитя, – прокряхтела она, заметив меня. – Что ты тут делаешь в такое время? Прости. Всё время забываю, что ты уже взрослая и к тебе нужно обращаться «леди».

Мы разговорились. Элла действительно вырастила мою маму (я всё чаще ловила себя на мысли, что воспринимаю себя как Аврору) и меня, соответственно, тоже.

– Ох, леди Элизабет… – вздохнула она, вытирая руки о фартук. – Она была такая добрая. Не то что нынешняя… Простая была, без этих церемоний всяких. И людей любила. Она ведь разбиралась в травах, помнишь? Сама сборы делала и слуг лечила, если что случалось. Говорила, что её бабушку один знахарь научил, а она многому у неё научилась. Только себя, голубку, спасти не смогла.

Я слушала затаив дыхание, и на глаза навернулись слёзы… Моя мать… Лечила людей? Знала травы? Это было так непохоже на образ идеальной светской дамы, который пытались навязать мне.

– А… А где она хранила свои травы? И… ну, записи? – спросила я, вдруг почувствовав сильное волнение.

Элла махнула рукой в сторону старой, давно неиспользуемой части дома.

– Да где-то в старой башенке. Там у неё что-то вроде кабинета было. Книги, сушёные травы висели… Сказали потом, что вроде никто ничего не трогал после того, как… ну, как её не стало. Так там, наверное, всё и лежит. Пылью присыпало, конечно.

Моё сердце подпрыгнуло. Записи мамы! Травы! Это был не просто старый хлам, это была ниточка к той женщине, которая дала жизнь Авроре, ну и мне теперь, соответственно, и о которой я знала так мало. Возможно, там хранилось нечто большее, чем просто рецепты травяных сборов.

Марс тёрся головой о мою юбку.

«Не волнуйся, мы всё узнаем и обязательно туда сходим».

Я благодарно сжала руку Эллы и пообещала заглянуть к ней завтра. В её взгляде было что-то материнское. Теплота, которой мне так не хватало с тех пор, как я попала в этот мир.

Когда мы с Марсом вышли из кухни, ночь уже вступила в свои права. По коридорам рассыпались тени, а сквозь высокие окна пробивался холодный лунный свет. Но я больше не чувствовала страха. Меня вела цель.

Добравшись до своей комнаты, я долго не могла уснуть. Перед глазами стоял образ женщины, описанный Эллой: добрая, простая, лечащая людей… Мама. Настоящая мама Авроры. А что, если и во мне осталась частичка её дара?

Наутро я дождалась, пока дом затих после завтрака, и, убедившись, что мачеха и сестра уехали на прогулку, направилась в упомянутую Эллой башенку. Она находилась в дальнем крыле, куда почти никто не заходил. Узкая винтовая лестница скрипела под моими шагами. Марс шёл следом, уши его были насторожены.

Дверь в комнату не была заперта. Я толкнула её, и она со скрипом поддалась. Внутри царил полумрак. Переступив порог, я едва сдерживала волнение. Стол, заваленный свитками, бумагами и деревянной коробкой с выцветшими надписями. Узкие окна, полки до потолка, связки сухих трав, потемневшие от времени бутылочки с надписями и, о, чудо! – потрёпанный кожаный блокнот. Марс тихо чихнул, потянув носом в сторону.

На одном из листов едва различимый почерк: «От лихорадки. Смешать корень валерианы с цветками бузины» . Перевернув страницы в начало, я увидела размашистую, но изящно выведенную подпись: « Для Авроры. Когда она будет готова» . Я коснулась бумаги пальцами. Она хранила тепло человеческой руки. Руки моей матери. Мама будто ждала, что я приду. И я пришла.

Глава 14

Словно в полусне я спустилась с башни, прижимая к груди блокнот. Сердце билось учащённо, мысли путались. Я не могла просто оставить всё так – должна была поговорить с отцом. Он знал маму, знал, кем она была на самом деле. А может, и о её травах знал. Я надеялась, он расскажет мне больше.

Отец был в своём кабинете. Это я поняла по приглушённым голосам, которые звучали в тишине старого дома. Я замерла на секунду, набираясь смелости, и постучала.

– Войдите, – отозвался отец.

Дверь открылась, и я увидела его – он сидел у камина, в привычном кресле, обложенный бумагами. Рядом стоял мужчина, которого я не знала. Высокий, с благородной осанкой, седеющий, но всё ещё крепкий. Его проницательный взгляд скользнул по мне с любопытством.

– Аврора, милая, подойди, – сказал отец, пытаясь улыбнуться. Улыбка вышла натянутой. Он медленно встал, слегка морщась, и незаметно потёр левую сторону груди. Моё сердце сжалось.

– Позволь представить тебе лорда Николаса Сеймура, моего давнего друга. Он недавно вернулся из долгого путешествия и пробудет у нас всего один день, после чего отправится в свой особняк в Эвервуде. Я попросил графа присмотреть за вами на балу.

– Рада знакомству, – ответила я, стараясь выглядеть учтиво, но внутренне напрягшись. Лорд Сеймур посмотрел на меня с лёгким наклоном головы.

– Для меня честь, леди Аврора. Я много слышал о вас от вашего отца.

– Надеюсь, он не рассказывал обо мне слишком много, – попыталась я пошутить, но голос дрогнул.

Отец сел обратно, снова слегка потирая грудь. Я подошла ближе.

– Папа, мне нужно с вами поговорить. Это важно.

Он кивнул, жестом позволив говорить. Я показала блокнот, прижимая его к груди, словно он был чем-то священным.

– Я нашла это… В башне. Там, где мама держала свои травы. Там всё осталось. Её сборы, книги… и этот блокнот. Он был подписан: «Для Авроры. Когда она будет готова».

Отец опустил взгляд. В его глазах мелькнула боль.

– Твоя мать была особенной женщиной, – сказал он после паузы. – Очень умной, доброй… Она действительно знала травы. Я не рассказывал тебе, потому что… – он замолчал, словно подбирал слова, – хотел уберечь от грусти.

– Но я хочу знать, папа. Хочу узнать, кем она была на самом деле. И… кем могу быть я.

Он снова прижал руку к груди, дыхание стало чуть тяжелее. Николас, всё ещё молчавший, переглянулся с ним – будто что-то заметил тоже.

– Мне нужно уехать, – сказал отец, переводя разговор в другое русло. Он старался скрыть усталость в голосе. – Возникли дела, которые нельзя отложить. Постараюсь приехать в Эвервуд позже. Не уверен, что успею к балу, но на остальные мероприятия обязательно буду, обещаю.

– Ты плохо себя чувствуешь, – сказала я тихо. – Это сердце?

Он не ответил, только отвёл взгляд.

– Всё хорошо, милая. Просто устал. Много дел. Возраст берёт своё, не беспокойся, моя девочка. А сейчас… прошу, позволь нам поговорить с лордом Сеймуром. Нам нужно многое обсудить.

Я кивнула, но в груди уже зашевелилась тревога. Отец не был откровенен, я это чувствовала.

Вечером в своей комнате, я сидела на полу, прислонившись спиной к кровати. Марс устроился рядом, положив голову мне на колени. Я не могла успокоиться. Мысли вихрем кружились в голове, как белки в колесе. Бездействовать было не в моём характере. Нужно было что-то предпринять, чтобы облегчить его состояние. Мужчины во все времена одинаковые, обращаются к врачам только в крайнем случае, это не новость.

– Ты тоже заметил, Марс, правда? – сказала я, поглаживая его по густой шерсти. – Он бледен, дышит тяжело. И эта рука… Он всё время держится за грудь. Это сердце. Я уверена.

Марс тихо вздохнул в ответ.

– Да, – произнёс он. – Похоже, эти проблемы его совсем измотали.

Я открыла блокнот матери. Страницы были исписаны аккуратным почерком, украшенным рисунками растений и краткими заметками. Сначала шли рецепты – настои, отвары, мази. Рядом с названиями трав, которые мне совсем незнакомы, были аккуратные, детальные зарисовки растений, их изображения. Какая-то часть меня, та, что всегда любила прогулки в лесу и саду, замирала от любопытства. Вот это да, мама знала все эти секреты!

Но дальше были не только рецепты. Были наблюдения о людях, о погоде, о приметах. И кое-где – очень личные, словно обрывки мыслей. О том, как важно быть честной с собой, как найти свою силу, как не бояться быть не такой, как все. И фразы, которые сейчас звучали для меня совершенно по-новому, зная, что отец скрывал ее увлечение травами. Например, «Настоящая мудрость приходит не из книг, а из наблюдений и понимания природы ». Или « Иногда, чтобы помочь другому, нужно просто… выслушать. Или дать нужную траву».

Я листала его, пока не наткнулась на раздел под названием « Сердечные хвори» . Там были описаны симптомы – боль в груди, слабость, одышка. Всё сходилось.

Под одним из описаний был рецепт отвара:

« Для укрепления сердца: пустырник, боярышник, мята, немного зверобоя. Заваривать на слабом огне, не кипятить. Пить тёплым, утром и вечером.»

Я закрыла блокнот, прижав его к груди. Мне нужно было приготовить этот отвар. Срочно.

– Нам нужна Элла, – прошептала я Марсу. – Только она знает, где найти все эти травы.

Кухня была полутёмной, но очаг ещё теплел, и в его свете я увидела знакомую фигуру. Элла сидела, укрытая шалью, подрёмывая, пока в кастрюле что-то тихо булькало.

– Элла? – тихо позвала я.

Пожилая женщина вздрогнула и с недоумением взглянула на меня.

– Ох, Аврора, дитя, напугала ты меня, – она слабо улыбнулась. – Что стряслось? Ты вся, как тень бледная.

Я подошла ближе, показала блокнот.

– Я нашла мамины записи. Там есть рецепт отвара… для сердца. Отец плохо себя чувствует, я это видела. Он держится за грудь, тяжело дышит. Я думаю, ему больно. А этот рецепт может облегчить боль. Поможешь мне?

Элла внимательно посмотрела на меня, потом на блокнот. На лице её отразилась грусть и, возможно, страх. Она взяла книгу в руки, провела пальцами по строкам, как по памяти.

– Да… Я помню этот рецепт. Леди Элизабет сама его пила, когда… когда начинала чувствовать тяжесть. Она говорила, что его ей бабушка оставила, ещё с тех времён, когда аптек не было. Лучше бы, конечно, позвать лекаря, но если ты настаиваешь…

– У нас есть всё нужное? Конечно, я попрошу отца обратиться к врачу, но это займёт время. Лекарь тоже даст ему травы.

Элла задумалась.

– Боярышник точно есть, я сушила в прошлом году. Мелисса в кладовой. Мяту можно найти у стены, хоть и поздняя весна. А вот пустырник – надо будет посмотреть на верхней полке, кажется, у меня оставался.

Она поднялась, её движения были неторопливы, но уверенны.

– Хорошо, Аврора. Сделаем всё, как твоя мать делала. Только, дитя, обещай мне – не пытайся вылечить всё и всех сама. Иногда сердце не только от болезни болит…

Я кивнула, ощущая, как в груди разливается тепло благодарности и тихая решимость.

– Можно… можно я сама? Под твоим присмотром. Я хочу сделать это сама.

Элла внимательно посмотрела на меня.

– Давай попробуем. – Женщина покачала головой и направилась к полкам. – Пустырник… Кажется, он был там, за мешком с мукой. А вот зверобой… Надо посмотреть.

Она доставала стеклянные банки и холщовые мешочки, ставя их на стол. Запах сухих трав наполнил кухню – горьковатый, терпкий, живой.

– Ты думаешь, травы в башне ещё годятся? – спросила я, глядя на её руки. – Мама собирала их так давно… Наверное, они уже потеряли свои свойства?

Элла вздохнула, перебирая сухие веточки мяты.

– Некоторые, может, и потеряли, дитя. Но многие, если правильно хранились, ещё могут быть сильными. А если нет… – она улыбнулась мне. – Мы с тобой насушим новых! Весна ведь, скоро всё зацветёт. Я тоже кое-что в травах понимаю, меня ещё моя бабушка учила. Не так, как твоя матушка, конечно, она была словно с природой сговорена, но кое-какие снадобья знаю.

Марс, до этого внимательно наблюдавший, вдруг мяукнул и потёрся об мои ноги.

– Мурррррр… – словно напоминая о чём-то.

– Марс? – я наклонилась и настроилась на его мысли. Точно. Как же я сама не догадалась. Спасибо. Что бы я без тебя делала?

– Элла, библиотека! – хлопнула я себя по лбу. – Я ведь видела там книги о растениях, наверно, отец покупал их для мамы! Редкие, по травам и медицине.

Элла кивнула.

– Вот видишь, Аврора? У тебя есть сокровища твоей мамы. И эти книги наверняка помогут тебе во всём разобраться. Но сейчас… Сейчас нам нужен отвар для лорда.

Мы работали молча. Под её руководством я отмеряла травы, заваривала их, следила за температурой. Элла всё время наблюдала, поправляла, иногда подсказывала, но не вмешивалась.

– Сейчас заварим, как леди Элизабет учила. На медленном огне. А ты пока посиди, отдышись. – Она ласково коснулась моей руки. – Не переживай так. Всё будет хорошо. Я сама прослежу, чтобы лорд выпил этот отвар. Утром и вечером. – Элла хитро подмигнула. – Уж он меня послушается, как миленький! Никуда не денется. Главное, чтобы ему полегчало.

Я посмотрела на неё и почувствовала огромное облегчение. С Эллой рядом, с маминым блокнотом в руках, я чувствовала себя не такой потерянной.

– Спасибо, Элла. Правда. Спасибо за всё.

Она улыбнулась и потрепала меня по щеке.

– Ты у нас вся в мать. Хотя, по правде, даже лучше. Только никому не говори.

Глава 15

С того самого утра, когда леди Агата решила, что девицы Рэдклифф должны предстать на балу в Эвервуде «прилично подготовленными», дом наполнился звуками шагов, возгласами танцмейстера и горестными вздохами горничных.

– Леди, я же прошу вас выставить локоток, как будто вы держите хрупкую чайную чашку, а не кочан капусты! – воскликнул пожилой танцмейстер с прусскими усами, слегка дрожащей походкой направляясь ко мне.

– Это не локоток, это преступление против грации, Аврора, – добавила леди Агата, крутясь возле нас, словно ястреб в поисках ошибки. Её взгляд был острым, а слова ранили точнее игл. Для неё любое моё движение, не соответствующее эталону леди из её учебников, было личным оскорблением. Идеалом, конечно же, была моя сестрица.

Фелисити сверкала, как фарфор. Её реверансы вызывали слёзы даже у чугунного подсвечника. Она исполняла па-де-бурре с такой же страстью, с какой запоминала имена всех возможных женихов в округе, их титулы и, что самое главное, их состояние. Казалось, она родилась с веером и блокнотом для записи потенциальных мужей.

Я же ощущала себя куклой, у которой отвалились и левая нога, и терпение. Особенно когда меня заставили петь какую-то слезливую песенку с нотной тетрадью в руках, словно я была в академии для заблудших аристократок. Памятуя о своих прошлых достижениях в музыке и пении, я была приятно удивлена, обнаружив, что могу издавать мелодичные звуки. Даже леди Агата одобрительно кивнула, что было равносильно получению медали.

– Улыбайтесь, леди Аврора, будто видите что-то приятное, например, вон ту прекрасную люстру, – инструктор по улыбкам (да, был и такой) пялился на неё в ожидании вдохновения.

– Она шатается, – заметила я, глядя вверх. – Если люстра упадёт, возможно, это будет первый весёлый момент за весь день.

Инструктор по улыбкам замер, его собственная улыбка медленно сползла с лица. Леди Агата издала возмущённый возглас. Марс, наблюдавший за происходящим с подоконника, фыркнул так выразительно, что танцмейстер обернулся в поисках недовольного гостя. Кошачье фырканье было единственным по-настоящему искренним звуком в этой комнате.

– Когда начнётся бал, ты, может, будешь делать реверансы вместо меня? – шептала ему я в перерывах между мучениями.

– Только если будет сырное угощение и я в смокинге, – мысленно отвечал его взгляд.

Так прошли эти дни, наполненные уроками, которые, казалось, должны были превратить меня в идеальную светскую леди, но только убеждали меня в тщетности этой затеи. Пока мы изнывали под гнётом этикета, Генри и лорд Эван Грэхем проводили дни на охоте. Они уезжали рано утром, когда туман ещё не успел рассеяться над полями, и возвращались лишь к ужину, усталые, но, как мне казалось, довольные.

Вечера за ужином были единственным временем, когда мы все собирались вместе. Стол лорда Рэдклиффа ломился от блюд, но атмосфера часто была напряжённой. Генри и лорд Эван обменивались фразами об успехах охоты, о собаках, о погоде. Это были редкие островки нормального общения. К сожалению, эти островки быстро накрывало цунами из комментариев моей мачехи и Фелисити.

– Ах, лорд Эван, как вы сегодня устали, наверное! – щебетала Мэриэн, склоняя голову. – Мой дорогой муж никогда не любил так долго оставаться в лесу. Он предпочитает тишину библиотеки.

– У лорда Грэхема, я уверена, гораздо более крепкое здоровье, матушка, – подхватывала Фелисити, томно глядя на Эвана. – Ведь будущему маркизу нужна выносливость!

Их разговоры неизменно сводились к титулам, наследству, правилам поведения в высшем свете и обсуждению, кто из местных аристократов считается «завидной партией». При этом они так умело обставляли свои реплики, что формально их нельзя было упрекнуть в неуместности. Но подтекст был очевиден: демонстрация Фелисити как идеальной кандидатки на роль будущей маркизы.

Генри в такие моменты, казалось, сдерживал себя, его лицо становилось скучающим. Лорд Эван отвечал вежливо, но лаконично. При этом я заметила, что его взгляд часто скользил по столу и останавливался на мне. Эти взгляды были задумчивыми, порой даже любопытными. Когда мне удавалось вставить реплику (что было редко, поскольку у меня получалось говорить только по делу и очень сдержанно), он иногда слегка улыбался. Это были короткие, искренние улыбки, которые резко контрастировали с натянутой любезностью Мэриэн и Фелисити.

Я старалась не смотреть на него слишком часто, боясь привлечь лишнее внимание, особенно со стороны мачехи. Но чувствовала его взгляд и ловила редкие улыбки. Это делало бесконечные уроки грации и пения чуть менее невыносимыми. Было странно видеть, как этот серьёзный, немногословный лорд, вокруг которого вились моя мачеха и сестра, проявляет интерес к той, кого считали… Ну, кого считали мной – не слишком послушной, слишком прямолинейной и совершенно не вписывающейся в их представления о «приличной молодой леди».

Неделя пролетела быстро. Охота, уроки, душные ужины под присмотром Мэриэн и леди Агаты, редкие задумчивые взгляды Эвана. Я уже привыкла к этому странному ритму, когда всё резко изменилось.

В последний день, когда мы собирались к ужину, в столовую почти вбежал слуга, явно взволнованный. Он передал лорду Эвану запечатанное письмо. Напряжение повисло в воздухе, пока Эван быстро читал. Его лицо побледнело.

– Мне нужно срочно выехать в Эвервуд, – произнёс он, обращаясь к лорду Рэдклиффу, но его голос звучал громко в наступившей тишине. – Мой отец очень болен.

Вся атмосфера в комнате изменилась. Отец выразил соболезнования и понимание. Леди Агата выглядела обеспокоенной, Генри подошёл к Эвану с искренней тревогой на лице. А Мэриэн… Мэриэн мгновенно перешла в режим расчёта.

– Ох, как ужасно! – воскликнула она, прикладывая руку к груди, но в ее глазах плясали огоньки не то сочувствия, не то предвкушения. – Надеюсь, маркиз поправится…

Эван поднялся из-за стола, извинился и поспешно покинул холл, чтобы срочно подготовиться к поездке.

Мачеха задумчиво посмотрела ему вслед и взяла в руки чашку.

– Хотя… – она сделала многозначительную паузу. – Учитывая его возраст и тяжесть болезни…

Она повернулась к Фелисити. Её голос стал чуть тише, но все сидящие за столом услышали её.

– Если, так случится, что пожилой лорд… То Эван, безусловно, вступит в наследство и получит титул по праву. Его состояние, как известно, огромное. У тебя будет меньше времени, Фелисити. Ты должна очень постараться, чтобы привлечь внимание лорда Грэхема. Теперь ставки выше.

Эти слова повисли в воздухе, как ядовитый туман. В одно мгновение трагедия, произошедшая где-то далеко, превратилась в повод для новой стратегии охоты за титулом и богатством. Генри резко отодвинул стул, бросил салфетку на стол и молча вышел за своим другом.

Поздним вечером, когда я читала книгу в углу своей комнаты, тихо вошла Бетси. Лицо девушки было встревоженным, а дыхание – быстрым и прерывистым, как будто она только что бежала. Я подняла брови, отложила книгу и подошла ближе.

– Что случилось?

Служанка бросила взгляд по сторонам, будто боялась, что кто-то заметит, и протянула мне небольшой свёрток бумаги, аккуратно перевязанный шелковой лентой.

– Миледи, – тихо сказала она, не поднимая глаз, – конюх передал мне пакет. Он просил срочно и тайно передать вам письмо. Это от лорда Грэхема.

Руки дрожали, пока я развязывала ленту и разворачивала бумагу. Внутри лежала небольшая записка, написанная уверенными и аккуратными буквами.

'Дорогая леди Аврора!

Простите мою грубость, отправляя письмо столь необычным способом. Но обстоятельства вынуждают действовать именно так. Прежде всего, хочу выразить благодарность за вашу доброту и участие в судьбе моей собаки. Ваш поступок тронул меня глубже, чем я мог предположить.

Кроме того, позвольте надеяться, что судьба предоставит нам шанс встретиться вновь. Возможно, на ближайшем празднике в Эвервуде, куда приглашена ваша семья.

Ваш преданный друг,

Лорд Эван Грэхем'.

Прочитав письмо дважды, я глубоко вздохнула.

*** Па-де-бурре – классический термин, обозначающий движение ног танцовщика. Серия небольших шагов, выполняемых быстро и плавно.