Текст книги "Тайна доктора Авроры (СИ)"

Автор книги: Федулаева Александра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 33 страниц)

Эпилог

Прошло пять лет…

Я стояла у окна своего просторного кабинета в новой Эвервудской больнице. Нет, даже не больницы, а настоящего медицинского центра. Распахнув створки, я подставила лицо тёплым, почти летним лучам. Внизу в тенистом сквере, прогуливались пациенты и их родственники. Спокойные лица этих людей были лучшей наградой за все труды.

Стройка центра, куда теперь стекались на лечение люди со всего королевства, длилась почти два года. Доктор Лэнгтон, мой теперь уже друг и наставник, возглавил вновь созданное министерство здравоохранения, а я заняла его должность. Пост главного врача. Пришлось набрать огромный штат, чтобы лечить не только богатых пациентов в отдельных апартаментах, но и создать профильные отделения для простых горожан. Это была моя мечта, воплощённая в камне и стекле.

А началось всё с маленького чуда. Ребёнку тогда было всего два года. Однажды утром мой малыш неудачно упал, рассёк коленку и занёс инфекцию в рану. Нога распухла и покраснела. Сердце ухнуло в груди так, будто кто-то резко дёрнул за нитку моей жизни. В этот миг в памяти всплыли старые страницы учебника. В нём говорилось, как Флеминг открыл пенициллин, о плесени, о случайностях и наблюдениях. В моём случае не было чашек Петри и времени выращивать что-то, но я вспомнила…

Эван любит сыры с голубой плесенью, очень напоминающие по структуре Рокфор, но с большими кратерами, сплошь наполненными ею. Я пошла в кладовую, где взяла огромную головку. Осторожно соскребла чистой ложечкой плесень из отверстий сыра и перемешала с маслом, в котором долгое время настаивала травы. Эхинацея, мелисса, иссоп, ромашка. Все эти травы обладают природными антибактериальными свойствами. Немного подумав, добавила туда мёда. Затем густо намазала мазь на воспалённую ногу ребёнка, наложила повязку и забинтовала. На следующее утро область воспаления заметно уменьшилась. Конечно, это не чудо, а результат химии и биологии, но всё равно это был тот самый момент, когда я подумала, что если есть какие-то знания и смелость действовать – сомневаться нельзя.

Рассказав об этом доктору Лэнгтону, я объяснила ему свою догадку тем, что вычитала нечто похожее в старой книге по индирийской медицине. Сколько он не просил показать ему эту книгу, я разводила руками и искренне сокрушалась о потере такого ценного фолианта. Он был поражён и немедленно создал группу, которая занялась исследованиями в лабораториях. Наши мази произвели фурор: врачи со всей округи присылали письма, привозили больных, просили рецепты. Я не стала вдаваться в дебри лабораторных отчётов – возможно, в скором будущем это приведёт к открытию антибиотика, а может быть, просто станет началом новых достижений учёных мужей, имеющих пытливый ум. Для меня было достаточно признания: звание почётного жителя Эвервуда, государственная награда и благодарность людей, чьи страдания мы сумели облегчить.

За эти годы я успела стать не только уважаемым доктором, но и матерью. Сначала на свет появился Эдвард – крепкий мальчик с густыми тёмными волосами и глазами точь-в-точь как у его отца. А через полтора года родилась Айрис – моя светловолосая и зеленоглазая копия, хоть и с упрямым взглядом Эвана.

У Фелисити подрастали две очаровательные дочки, но они с мужем не теряли надежды. И были уверены, что в скором времени, их семья пополнится наследником. Леди Мэриэн, подарила своему мужу, лорду Расселу, долгожданного сына. Она полностью погрузилась в позднее материнство и редко виделась с дочерью, лишь изредка наведываясь в Эвервуд. И в этой спокойной, ухоженной женщине было трудно узнать ту самую истеричную, высокомерную мачеху. Однажды она нашла в себе силы подойти ко мне и тихо попросила прощения за всё. И я, глядя в её умиротворённые глаза, поняла, что держать на неё обиду, больше не могу и не хочу.

Элла осталась в поместье Рэдклиффов и часто составляла компанию леди Агате. Казалось бы, два разных мира – служанка и знатная дама. Но у них оказалось очень много общего: умение шить, вязать, прививать этикет, отличать добро от зла, читать сказки и рассказывать вечерами истории. Элла полностью отдалась воспитанию детей Эдит и Генри; её руки и голос стали частью новой семьи, которой все мы так дорожили.

Мой кузен стал министром образования. Это не мешало ему быть прекрасным отцом очаровательной девочки по имени Адель. Эдит снова ждала ребёнка, и на этот раз все надеялись, что на свет появится новый лорд Арлингтон виконт Рэдклифф. Она уверенно объявила об этом на семейном ужине, и все с ней, не споря, согласились.

Генри постоянно заседал в палате лордов, продвигая новые реформы. Мы, знавшие о даре Эдит, тщательно оберегали её тайну. Лишь в крайнем случаях, когда требовалось найти опасного преступника или же случалась ужасная трагедия, она рассказывала всё, что видела Генри. Он, в свою очередь, делился этой информацией с Главным магистром и Лоримером. Мужчины решали проблему так, что ничто не указывало на мистические способности леди Арлингтон.

Теперь это уважаемые семейство входило в совет попечителей. Они открыли несколько школ и приюты для детей, оказавшихся в трудной ситуации. Развивали кружки для девочек и кадетские корпуса для мальчиков. Наступала новая эра – эра просвещённого патриотизма и веры в будущее.

Джордж Армбридж превратился в высокого юношу с прямым взглядом и пылкими речами. Эван помог ему поступить в престижное учебное заведение для юристов, и многие прочили ему блестящую карьеру. Абби успешно управляла своим поместьем и страстно увлеклась пчеловодством. К сожалению, её мать, леди Браун, тихо ушла из жизни во сне. Абигайль часто приезжала в Эвервуд и Локстон на ярмарки пчеловодов, став настоящим экспертом в этом деле.

Бетси стала нашей домоправительницей. В её жизни появился приятный молодой человек – камердинер Эвана. Он с нашего разрешения сделал ей предложение. В этот момент, глаза этой молодой женщины светились счастьем, но она по-прежнему старалась меня оберегать. Моя верная, заботливая девочка.

Лоример и Кроули открыли частное сыскное агентство. Зная «кухню» высшего общества изнутри, они умело избегали скользких заказов и брались только за интересные дела, снискав репутацию неподкупных и эффективных специалистов.

Марс и Молли по-прежнему жили с нами. Я так и не могла читать её мысли, как бы не старалась. Сознание этой кошечки по прежнему оставалось для меня закрытой книгой. Но если мне вдруг становилось грустно, она всегда оказывалась рядом, громко мурлыча и утешая своим теплом. Марс же с каждым годом становился всё ворчливее и язвительнее. Что поделать, старость. Он много лежал на подоконнике, греясь на солнце, или у камина, лениво наблюдая за мной. Иногда он мог молчать неделями, и это беспокоило меня до слёз. Я боялась его потерять.

Однажды он привёл в мою комнату молодого рыжего котёнка-подростка. Подтолкнул его мордой в мою сторону и невозмутимо удалился. Новый жилец был совершенно бестолковым, игривым существом. Я никак не могла сосредоточиться, продираясь сквозь ворох хаотичных мыслей в его голове. Он то и дело выскакивал из-за угла и хватал меня за ноги, а потом, задрав хвост, уносился прочь. Иногда он церемонно преподносил в «подарок» дохлую мышь и смотрел на меня влюблёнными глазами.

Я назвала кота Федькой в честь знакомого мальчишки из того мира, откуда пришла. Этот парень был моим соседом по парте – не самым умным учеником, но очень добрым и весёлым. Этот кошачий ребёнок чем-то напоминал мне его.

Марс теперь часто пропадал, иногда появляясь в саду. Обычно он сидел где-то вдалеке и смотрел на меня с какой-то бесконечной грустью, сверкая мудрыми, янтарными глазами. Я отгоняла тяжёлые мысли и тихо молилась. Господи, пусть он будет со мной как можно дольше, даже таким вредным старым брюзгой.

Спустя год после суда до нас дошла весть: лорд Гарольд Эштон умер в тюрьме. Говорили, что его свела в могилу чахотка, а в последние дни он окончательно лишился рассудка, разговаривая с призраком брата и называя себя Адамом. В конце концов, он нашёл способ покончить с собой. Я не испытывала злорадства, лишь тихую печаль о судьбе человека, принёсшего столько горя.

Время от времени мы навещали Генри в родовом поместье. Я всегда просила его сопроводить меня к месту упокоения лорда Эдварда и леди Элизабет Рэдклифф. Они не были моими кровными родителями, но те тёплые воспоминания, что достались мне от Авроры, заставляли меня тосковать по ним, особенно по отцу. Генри, как и много лет назад, перед моим первым венчанием, молча стоял рядом, давая мне возможность побыть наедине с мыслями, а потом ждал на скамейке. Я была бесконечно благодарна ему за эти моменты и понимание.

Я стояла у окна, вспоминая каждый прожитый день в этом мире. От первого полного ужаса и непонимания до сегодняшнего, наполненного смыслом и любовью. Произошло так много. И я ни на секунду не пожалела о том, что всё это случилось со мной. Ведь иначе у меня не было бы всего этого. Не было бы моих любимых.

На подоконник вспорхнула белая голубка, которую я иногда подкармливала. Мы с ней периодически «беседовали». Я тут же настроилась на её простые, ясные мысли: «дождь собирается, птенец выпал из гнезда в саду».

Я встревоженно мысленно спросила, где он, но птица поспешила успокоить: «он уже оперился, немного покричал, и с помощью сородичей встал на крыло». В этот момент голубка встревоженно клекотнула и сорвалась с места.

Я обернулась. В дверях кабинета стоял Эвана.

– Я всё больше убеждаюсь, – сказал он, поднимая бровь и направляясь ко мне, – что в моё отсутствие ты разговариваешь с кем угодно: с котами, мышами, птицами, и даже, возможно, с садовыми улитками. Со своим рыжим ворчуном ты точно говоришь. Я пару раз слышал. Не стану утверждать, что он тебе отвечает, но то, что вы друг друга понимаете – это факт. И не вздумай отрицать.

Обняв его, я потянулась за поцелуем.

– Просто я очень люблю животных. Они приносят радость.

Муж покачал головой, но в его глазах я видела веселье. Он помог мне завязать ленты на летней шляпке.

– Я всегда знал, что у тебя есть тайна, доктор Аврора. Однажды я её разгадаю.

– Конечно, Главный магистр, – рассмеялась я, беря его за руку и направляясь к выходу. – Обязательно. Когда-нибудь. А сейчас поедем домой. Я ужасно соскучилась по тебе и детям.

Выйдя в коридор, Эван огляделся. Убедившись, что мы одни, он притянул меня к себе и приник губами к моим. Жадно, страстно, как в первые дни нашего брака. Оторвавшись, он прерывисто вздохнул и провёл пальцами по моей щеке.

– Я тоже по ним скучаю. Но прежде всего – по своей жене. Начинаю скучать сразу, как только выхожу из дому. Каждый день. Каждый час, каждую минуту…

Мы вышли на улицу, где нас ждала карета. Я смотрела на его профиль, на сильную руку, лежащую на моей, и чувствовала, как меня переполняет тихая, безграничная радость. Это была моя жизнь. Непростая, порой пугающая, но моя. И я не променяла бы её ни на какую другую.

Конец