Текст книги "Вершина мира(СИ)"

Автор книги: Евгения Прокопович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 69 страниц)

Рассеяно оглядев помещение, с разочарованием убедился, что все как всегда и на своих местах. Ему было бы легче, окажись привычные вещи исчезнувшими, без них помещение станет таким же чужим и безликим, как год назад. Тогда было бы не так больно от предстоящей продажи. Влад закинул голову и приткнулся затылком к холоду металлической двери. Жить совсем не хотелось...

Я перевела дух и откинула голову на мягкую спинку любимого дивана, давая шее отдохнуть. Из ослабших пальцев с тихим шорохом вылетел список документов, продиктованный нотариусом, которые я должна предоставить вместе с заявкой на освобождение движимого имущества. Следуя этому списку, мне нужно принести в контору свидетельство о том, что освобожденному рабу будет гарантирована жилая площадь, небольшой счет в местном банке, медицинская карточка, карточка прививок, свидетельство о том, что ему без проблем оформят паспорт свободного гражданина освоенных миров и чек об уплате налога на освобождение. Все правильно. Иначе получается, что я выставляю человека на улицу голым и босым и он, непременно, пополнит ряды, хоть и свободных граждан, но бомжей и бандитов. Все правильно, кроме налога на освобождение, составляющего триста кредов. Триста! Это же с ума сойти! Да он при покупке обошелся мне ровно в двадцать раз дешевле! Это мне еще повезло, что я не стеснена в средствах и вполне в состоянии оплатить грабительский налог. Впрочем, чего только не сделаешь ради собственного спокойствия!

Но с другой стороны, законодательства галактиона делает все возможное, чтобы рабов не освобождали. При покупке от вас не требуют ничего и вы можете поступать со своим движимым имуществом (это Влад-то имущество!? С его обидами и гордостью? Смешно и неудобно!), как вам заблагорассудиться. Вы можете забить его до смерти, содрать с живого шкуру и повесить над своей кроватью вместо ковра, заставить корчиться у ног от боли и унижения и за это ничего никому не будет. А если вы, Боже избави, решили освободить своего раба, законодательство тут же выдаст вот такой список и сдерет с бывшего хозяина умопомрачительный налог! Поэтому никто и не освобождает рабов по собственной воле, только в случае крайней необходимости. Вот как у меня, к примеру.

Я сердито сложила список и сунула в нагрудный карман. Может податься в парламент галактиона? Стать парламентарием, или как там они называются, пролезть в законодательное собрание и переделать всю прогнившую систему к такой-то матери? Тьфу, черт, какая глупость с утра пораньше в голову лезет! Какое к такой-то матери собрание!? У меня дел невпроворот! До семи часов нужно собрать все бумажки и связаться с герцогским семейством, еще неизвестно захотят ли они принять блудного сына в свои чертоги или лоно, а может логово?

Приготовив завтрак на двоих, быстро проглотила свою порцию, а еду для Влада оставила на столе, не сомневаясь, что как только выйду за порог, он пойдет промышлять по кухне. Не завтракал, небось. Допивая кофе, посмотрела на часы, половина десятого. Что ж, время пошло. И осталось у меня его всего ничего – девять с половиной часов.

Глава 8.

Я направилась к Эжену. Придется менять внешность, иначе со мной просто разговаривать не станут. Почему-то я была уверена – мою родственницу в высоком семействе не жаловали, и близкое сходство с ней оказывалось неприятной проблемой. Впрочем, не смертельной. Эж выслушав, со мной полностью согласился и без лишних разговоров отвел к штатным гримерам.

В комнатенке до отказа набитой париками, костюмами и остальным, безусловно, необходимым хламом меня быстро преобразили. На голову нахлобучили соломенного цвета парик с длинными волосами, в глаза вставили контактные линзы коричневого цвета, а на правую скулу налепили овальную черную родинку.

Эжен увидав мое новое обличье, кивнул и проводил в специальную комнату, где главным предметом мебели был огромный, во всю стену экран видеофона. Я уселась в продавленное кресло, дождалась, когда за Эжем закроется дверь. Глубоко вздохнув, как перед прыжком в ледяную воду, набрала нужный номер, заботливо добытый Никитой и не значащийся ни в одном справочнике. Прямой номер герцогини. Оставалось надеяться, что она безвылазно сидит в своем кабинете и сама ответит на звонок. Так и случилось.

Экран видеофона выхватил кусок комнаты выполненной в темно-бордовых тонах, тяжелый стол и кресло с высокой спинкой, камин, прикрытый декоративным экраном, да высокий стеллаж с книгами, больше ничего рассмотреть не удалось. За столом восседала женщина, взирающая на меня с высокомерной брезгливостью, в жестких серых глазах на мгновение мелькнуло удивление, тут же сменившееся холодным безразличием. Она не проронила ни звука, оставляя мне честь начать разговор. Я тоже не спешила, во-первых, из-за вульгарного любопытства, а во-вторых, дедушка всегда учил, что на важных переговорах нужно уметь держать паузу, дабы собеседник проникся к тебе должным уважением.

Я как можно безразличнее разглядывала ее. В конце концов, я впервые в жизни видела живую герцогиню, имею полное право поинтересоваться. Седые волосы, уложенные в высокую прическу, холод серых глаз, умело подкрашенные губы, сжатые в тонкую полоску, нитка жемчуга на старческой шее, темно-синий шелк платья и узкие кисти, лежащие на бордовых подлокотниках. На аристократически длинных пальцах, никогда не ведавших физического труда поблескивают драгоценными камнями кольца. Неброские, но баснословно дорогие.

– Все так же будите молчать или вы не туда попали? – все-таки не выдержала герцогиня, голос которой оказался не по возрасту глубоким и властно ледяным.

– Туда, туда, – заверила я ее, – если, конечно, благородная леди вдовствующая герцогиня Куприна.

– А вы смеете в этом сомневаться? – сухо спросила она.

– Боже упаси, я просто уточняю, – растянула я губы в сладкой улыбке.

– Да, я герцогиня, – согласилась она и добавила с ноткой неприязненного удивления, – откуда у вас этот номер? Я предупреждаю, если вы журналистка и замышляете взять интервью, у вас ничего не выйдет! А если посмеете настаивать, ваш номер вычислят в считанные секунды и тогда вам не поздоровиться.

– Никакая я не журналистка и предупреждать меня о чем-то подобном не в ваших интересах, – не менее высокомерно заявила я, выслушав этот бред, впрочем, не лишенный некоторого смысла для моей собеседницы. – Журналисты добывают информацию, я же ее раздаю, и прошу заметить совершенно безвозмездно, то есть, как говаривал герой одной старинной детской книжки, даром.

– Даром ничего не бывает! – ее неприязнь ко мне еще больше возросла, и температура упала еще на несколько градусов. Ей бы в местном морге работать, с уважением подумала я, не нужно было бы тратиться на электроэнергию для морозильников. Экономия, мать ее!

– Придется поверить на слово. Впрочем, вы можете прямо сейчас отключиться и тогда никогда не узнаете, где находится ваш внук, – безразлично и с некоторой скукой проговорила я. – Вам решать.

– У меня нет внука! – резко бросила она. Я подумала, что наш разговор для нее походит на глупый фарс. Моей собеседнице ведь ничто не мешает прямо сейчас последовать моему совету и отключиться. Однако, так этого и не сделала, похоже, ее все-таки зацепило. За Влада стало обидно, впрочем, она его давно заочно похоронила.

– Разве? – вскинула я брови в снисходительном удивлении, обида победила все другие чувства. – А как же Владислав? Или вы уже о нем успели позабыть?

– Владислав мертв! – ее спокойная холодность на миг поколебалась.

– На вашем месте я не была бы столь категорична, – пожала я плечами. – Вот Серафим, ваш старший отпрыск, тот действительно мертв. Его убил ваш младший сын, имя, извините, запамятовала, но это не важно. А история действительно вышла забавная, знаете ли, как в библии, там что-то подобное тоже было. Каин и Авель, если не ошибаюсь. Правда, там все было несколько прозаичнее, а точнее не было лакомого куска наследства и кричащего титула. А так...

– Да кто ты такая, чтобы... – задохнулась герцогиня в праведном гневе, обнаруживая прорехи в воспитании.

– Такая взрослая тетя, а прерывает! – скривилась я, пользуясь одним из приемов Никиного хамства. – Если хотите знать кто я, охотно отвечу – никто и больше вам знать не надобно. Давайте вернемся к вашему пропавшему внуку. Я хочу сразу предупредить – предлагаемый мною экземпляр экспертизы, который я чуть позже вам предъявлю, подлинный, в этом никаких сомнений быть не может, если желаете, могу переслать вам удостоверяющие его личность документы. Спектральный анализ ДНК и все остальное. А чтобы вы мне поверили до того как придут остальные официальные документы покажу несколько снимков сделанных совсем недавно.

Я поднялась и, подойдя к экрану, чтобы моей собеседнице было лучше видно, показала обещанный отчет экспертов и несколько последних снимков Влада, на которых он выглядел очень даже ничего. Я перетасовывала снимки как колоду карт. Одним из последних была заснята и увеличена родовая татуировка герцогского семейства. Она-то и добила герцогиню, подмяв возражения готовые сорваться с ее губ.

– Теперь встает вполне закономерный вопрос, – продолжила я, – желаете ли вы вернуть его назад в родовое гнездо?

– Конечно, желаю, – ошарашено проговорила она, теперь на ее лице не было ни тени безразличия.

– Вот и отлично, – подытожила я, – значит, ровно через пять дней примерно в это же время вы прилетаете вот по этим координатам, – я продиктовала координаты станции, – там будет инспекторская станция "Алкиона", откуда вы заберете дражайшего наследника. Просьба не опаздывать. А теперь прощайте.

– Но подождите! Гарантии...

– До свидания, – повторила я, выключая связь.

Не знаю, сколько я сидела, тупо уставившись в пустой черный экран. От этого занятия меня оторвал деликатный стук, я ответила, в небольшую щелку открывшейся двери просунулась голова Эжена.

– Ну, как – поговорила? – скрывая мучившее любопытство, с наигранным равнодушием спросил он.

– Да, поговорила, – рассеянно кивнула я, ощущая подступающую опустошенность. Наверное, так и должен чувствовать себя человек прекрасно осознающий, что мосты сзади горят, рушатся и вернуться назад нет никакой возможности.

– И что она ответила? – все так же осторожно поинтересовался друг. – Они его заберут?

– А?.. Да, заберут.

– Анька, я тебя что-то не пойму, – выглянул из-за его плеча Никита до этого топтавшийся в коридоре. – Ты, по-моему, хотела, что бы он уехал. И поссорились вы смертельно. Так отчего, сейчас у тебя такой вид, будто ты кого-то похоронила? – и тут же тихо охнул, локоть Эжа ощутимо въехал ему под душу. – За что? – обиженно протянул Никита.

– Думай, что ляпаешь, – сквозь зубы пояснил свой поступок Эж.

– Ребята, вот только драться не надо, глупости все это – с улыбкой попросила я, – да, Никита я сама этого хотела, только вот маетно что-то.

– Ничего, это пройдет, – ободрил меня Эж, – ты, когда к нотариусу?

– Сегодня, – вздохнула я, стягивая с себя надоевший парик.

– Как, уже? – изумился Никита.

– Да, уже, – я поднялась с кресла, пытаясь отлепить с лица родинку. – И я хочу вас попросить еще об одной услуге. Надо подготовить ему паспорт на настоящую фамилию. За четыре часа это возможно?

– А чего ж невозможного? – делано рассмеялся Никита. – Я предвидел, что ты это попросишь и поэтому уже все сделал.

Никита оттеснил Эжа и вошел в комнату, протягивая новенький паспорт свободного гражданина галактиона с открытой пропиской и деловой межгалактической визой, позволяющей обладателю свободно передвигаться по открытым мирам. Я осторожно взяла в руки маленькую книжечку в изумрудной кожаной обложке, перелистала непромокаемые листы, еще клеящиеся друг к другу, настолько были новыми. Нашла гала-фотографию, с которой на меня смотрел уже Владислав Серафимович Куприн, а не Владислав Дмитриевич Романов. Руки противно подрагивали. Чтобы этой дрожи никто не заметил, сунула паспорт в нагрудный карман и спрятала руки за спину.

– Спасибо, Никита, что бы я без тебя делала? – я обняла друга и поднявшись на цыпочки чмокнула в щеку, отчего парень густо покраснел и забормотал какую-то сумятицу, мол, не стоит благодарности.

– А без меня? – симулируя обиду, тут же встрял Эжен.

– И без тебя тоже! – рассмеялась я и поцеловала подставленную Эжем щеку.

– Да, вот еще что, – крикнул мне вслед Никита.

Я обернулась на пороге, и он протянул мне электрический ошейник, какие полицейские обычно используют для особо ретивых клиентов, к ошейнику прилагался небольшой пульт с одной кнопочкой посередине, включающий милое приспособление. Видя, что я колеблюсь, Эжен меня подбодрил:

– Бери, бери, нечего на него так смотреть, он не кусается, это так, для страху – не известно еще какие номера твой Влад начнет выкидывать, когда поймет, что окончательно загнан в угол.

Подавив тяжелый вздох и признав правоту более опытных в этом отношении друзей, я осторожно взяла ошейник и, еще раз поблагодарив их, отправилась обратно к гримерам. Надо переодеться в свою одежду, да и родинка, зараза, прилипла намертво, самой мне не справиться.

Вернувшись домой, я направилась на кухню – глаза слипались и кофе хотелось немилосердно. Заглянув в накрытую салфеткой тарелку, обнаружила, что Влад к еде не притронулся, мне оставалось только усмехнуться. Гордец! Ну, черт с ним, пусть сидит голодным. Напугал ежа голой задницей! Я заставлять не буду. Сейчас еще! Не хватало официанткой к нему наниматься. Жрать захочет сам приползет!

Сварив кофе, я демонстративно устроилась в гостиной на диване с книгой и сигаретой, не сомневаясь, что доставляю Владу лишние неудобства. Сквозь приоткрытую дверь в его комнату я видела, как он сидит на полу, опершись спиной о кровать, делая вид, что тоже читает. Это ему удавалось с трудом, поскольку дразнящий запах кофе уже расползся по каюте. Совсем скоро Влад начал ерзать на своем месте, украдкой поглядывая на дверь, через которую мог прекрасно меня видеть, с явной надеждой, что я скоро уберусь к себе. Фигушки! Месть была так себе, можно даже сказать мелочная, но мне все же стало приятно от такой вот пакости, совершенно не потребовавшей с моей стороны никаких усилий.

...Влад уже успел упрекнуть себя и не один раз за внезапный приступ гордости. И чего добился? Теперь в животе урчит на всю комнату. Остается только вздохнуть и отвернуться от двери, за которой его хозяйка с явным аппетитом поедала сложный бутерброд. Она над ним издевается это точно. Вон целый термос кофе себе приперла! Как же он ее ненавидел. Впрочем, пора привыкать к постоянному чувству голода, коль ему все равно быть проданным.

Влад прикрыл глаза и попытался спокойно обдумать сложившееся положение. С одной стороны настораживало Анино бездействие, а с другой оно же рождало глупую надежду, что он ошибся и все еще образуется. Но этого нет и быть не может. Да уж, с какой стороны не поверни все одно – край. Но почему она так долго тянет с продажей? Чего ждет? Не нашла покупателя? Чушь! Такого здорового раба с руками оторвут, стоит только клич кинуть. Или просто на нервах играет? Куда ей понадобилось идти сразу после дежурства? Она никогда никуда не ходит после бессонной ночи, предпочитая отсыпаться, все дела, даже самые важные откладывая на потом. А может уже нашла покупателя и время у Влада вышло?

От этих мыслей и голода начала болеть голова. Напившись воды из-под крана, стараясь обмануть этим голод, улегся на кровать лицом к стене. А что еще мог сделать? И когда хозяйка тронула его за плечо, спокойно встал и пошел за ней. Было все равно, что будет, только бы поскорее закончилось...

Около четырех часов пополудни я запросила разрешение на вылет. Влад вел себя на удивление спокойно, я, признаться ожидала откровенного хамства с его стороны. Это спокойствие немного пугало, не так должен вести себя человек, которого вот-вот могут, по его же словам, отправить в разряд скота. Да и не в его характере спокойно наблюдать за собственным крахом. Обычно Влад за себя борется. Но он покорно уселся в кресло во время взлета, да и дальше никаких признаков агрессии не проявлял. Впрочем, путешествие только началось, и не известно с каким результатом закончится.

Может последовать давнему Наташкиному совету и заковать его в наручники? Ради собственного спокойствия. Глупо. Он же не преступник. Однако я сочла нужным предупредить, что вздумай он выкинуть какую-нибудь гадость, сразу будет лишен свободы передвижений. В доказательство своих слов продемонстрировала наполненный прозрачной жидкостью шприц, сообщив, что там хитрый препарат – парень будет все видеть, слышать и чувствовать, вот только не сможет двинуть ни рукой, ни ногой. Влад ничего не ответил и вышел вон. Чутко прислушиваясь к его передвижениям, поняла, что он направился в сторону кают и, признаться, почувствовала себя спокойнее. Как оказалось рано.

...Влад наблюдал за ней стоя на пороге кабины, привалившись плечом к низкому стальному косяку. Лицо хозяйки ярко, до последней черточки отражалось в черном зеркале стекла главного иллюминатора. Бледное, с закрытыми глазами и сжатыми до боли челюстями. Он перевел глаза чуть ниже и увидал, как ее тонкие пальцы стискивают подлокотники кресла. А ведь ей трудно, вдруг с каким-то сочувствием понял он. Все верно – не каждый день приходится продавать ближнего, а ведь это почти как убийство! Как твоя нежная душонка это выдерживает?

Влад едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Легко иронизировать стоя на самом краю жизни! Над собой, над ней, над всем миром. Иронизировать и молча смеяться до злых слез.

Как хотелось подкрасться к ней, совсем тихо, как учил Саха, схватить за шиворот, выдернуть из кресла и хорошенько приложить рожей по стене. Так, чтобы все то, чем любовался весь год, и что не досталось бы никогда, превратилось в кровавую маску! Останавливало только то, что она его непременно обнаружит, стоит ей лишь открыть глаза и тут же всадит куда-нибудь тонкую иголку, и он потеряет сознание, и его продадут, а он даже не будет знать, куда и кому. Или нет, она говорила что-то про паралич, а Влад вполне еще может побарахтаться, если попытается сбежать в порту, так что голова должна быть трезвая и руки с ногами на месте.

Влад сцепил за спиной ладони и сделал шаг назад вглубь коридора, не позволив себе воплотить в жизнь безумное желание. Господи, что она с ним сделала? И как теперь выживать? Ведь продаст же! Продаст, не задумываясь, как надоевшее в шкафу платье. Остается последняя надежда на порт. Надо пробовать бежать.

Зажмурился и, прислонившись щекой к прохладной переборке, сполз вниз, у него есть еще немного времени, пожалеть себя. От этой мысли он внезапно разозлился. И чего скис, спрашивается? Из-за сучки какой-то? С чего это он, интересно решил, что не выживет? Смешно! Он двадцать лет выживал и сейчас, бог даст, не сдохнет! Тоже мне, проблему нашел! Глупости, какие! Просто жизнь дала ему маленькую передышку, а теперь надо собраться и подумать, как лучше убежать, порты они везде одинаковые. Это раньше он был глупый и не умел ничего, а сейчас совсем другое дело...

На меня нахлынула настоящая паника, когда увидела его отражение в стекле иллюминатора, изо всех сил заставляя себя сидеть спокойно, прикрыв глаза и отсчитывая секунды. Взглянув на Влада с новой стороны, я вдруг осознала, что ничего не успею, даже вскочить и занять оборонительную позицию. Чтобы преодолеть разделяющее нас расстояние ему достаточно одного не очень большого прыжка, это секунды полторы не больше. Черт, вот влипла, так влипла! Сейчас он подкрадется ко мне и даст по затылку чем-нибудь кривым и тяжелым, по всем правилам науки криминалистики, чтобы встать больше не смогла. Значит, в случае нападения, надо спокойно сидеть, до самого последнего момента. Пусть думает, что я его не заметила. А потом, когда приблизиться вплотную, воткнуть иглу в мягкое теплое тело. Там уж будет легче, всего двадцать секунд пережить, пока препарат начнет действовать. За это время надеюсь, он меня не убьет. Черт, почему же я не сковала ему руки?

Я сидела в кресле командира экипажа и до боли вслушивалась в каждый звук, боясь открыть глаза и обнаружить себя. Шприц лежал под правой ладонью. Но спустя несколько минут все кончилось, так и не начавшись. Влад ушел. Я расслабилась, услышав удаляющиеся шаги. И если до этого у меня была шальная мысль рассказать ему о цели нашего путешествия, то сейчас я от нее наотрез отказалась.

А я еще жалела его! Сидела над ним спящим, упиваясь жалостью к нему и себе! Как это он будет без меня? Как, как? Да, нормально он будет! Как с тобой, так и без тебя! Легко и нормально! Вон уже и башку тебе свернуть собирался, так что, душевные терзания ни с какой стороны его не одолевают! Вольется он в свою новую жизнь, заведет себе длинноногую и глупую блондинку и все! И ты будешь нормально! Нормально ходить на работу, лечить людей, ковыряться в чужих внутренностях и все! И не нужен он тебе ни на грамм, ни на йоту не нужен. Ни он, ни кто другой! Вот так вот. Ведь жила без него двадцать лет и еще столько проживешь!

Да, вот так. Пусть лучше злость, чем сидеть и жалеть себя все равно легче от этого никому не будет. Да, правильно, злиться это намного лучше.

Старательно распаляя себя злостью, какой-то частью сознания понимала, что это просто спектакль. Показательное выступление актера погорелого театра. Обманывать себя занятие глупое и бесперспективное. Не получается.

На бортовом компьютере зажегся сигнал принимающего порта. Я ответила, назвалась и попросила разрешения на посадку. Пока искали посадочную площадку, я сидела, обхватив себя руками, с ужасом думая, что мне предстоит еще обратная дорога в обществе Влада. Остается только надеяться, что после увлекательной процедуры выставления клейма он будет ни на что не годен. Теперь за ним нужен глаз да глаз он обязательно попытается сбежать в порту. Самый удобный для этого момент, когда выйдем из пограничного и карантинного контроля. А значит...

Мне ответил порт, и я поинтересовалась у диспетчера, могу ли я прямо сейчас заказать на прокат машину. Диспетчер ответил, утвердительно сообщив, какую посадочную площадку для меня приготовили и что ключи от машины, будут ждать меня на пограничном контроле.

Посадка прошла без осложнений. Перед тем как покинуть корабль я приказала Владу переодеться в заранее приготовленную для него одежду, более подобающую рабу. Он без всякой охоты взял у меня вещи и скрылся в ванной. Появился в рекордно короткие сроки одетый в брюки с боковой застежкой из грубой материи темно-серого цвета, перехваченные по внешнему шву всего пятью стежками, такого же цвета и качества свободную куртку, спортивные закрытые тапки на резиновой подошве парень тащил в руках. Больше к его костюму ничего не полагалось, даже нижнего белья. В прорехах одежды светилось голое тело. Какая там погода? Не замерз бы, не простудился.

Во избежание возможных осложнений, приказала наклониться и застегнула на его шее ошейник. Влад еще ниже опустил голову, скрывая от меня свой гнев и раздражение, тем самым молча признавая, что планы о побеге я бесцеремонно попутала. А мне оставалось только мысленно похвалить Никиту за предусмотрительность. Что ж капитан оказался совершенно прав.

– Это не положено, – тихим бесцветным голосом сообщил Влад, протягивая мне тапки, глядя при этом куда-то в пол.

– Обуйся, – попросила я так же тихо.

Влад бросил на меня быстрый взгляд, в котором сквозила насмешка, но тут же опустил глаза и более не прекословя, натянул тапки. Сколько же всего лестного я могла о себе услышать, не будь у него на шее надежного сдерживающего фактора в виде электронного ошейника, вещи для меня, безусловно, полезной – убить не убьет, но неприятностей ему наделает достаточно.

Я достала плотный пакет с документами и распахнула перед Владом люк, позволяя идти первым. Он впереди я, на полшага отстав и сторожа каждое движение.

Планета встретила хмурой погодой. Тяжелые серые тучи, брюхом задевающие высокую антенну на башне порта грозили вот-вот разразиться долгим злым дождем. Пронизывающий ветер дул, казалось, со всех сторон, заставлял Влада ежиться от холода и придерживать распахивающиеся полы короткой куртки, на которой не предусматривалось ничего похожего на замок. Что поделаешь – специальный фасон.

Пограничный, а затем и карантинный контроль прошли без осложнений, только хмурый страж порядка посоветовал присовокупить к ошейнику еще и поводок. От греха подальше, как он выразился. Я, покосившись на хмурого Влада, от подобного предложения отказалась, подписав бумагу заверяющую, что в случае потери либо побега моего движимого имущества не буду к властям в претензии. Оформив документы и внеся оплату за арендованную машину, получила ключи от транспортного средства.

На улице моросил холодный дождик. Вымокнуть не вымокли, но одежда, пока добрались до машины, стала противно сырой. Электромобиль, сданный в аренду выглядел не то чтобы совсем древним, но в антиквариат его можно было записывать, не боясь прослыть мошенником. Салон внутри, в противоположность внешнему облику оказался достаточно современным, и печка работала безотказно, это успокаивало. Влад смотрел строго перед собой, являя тем самым образец безразличия.

Все сорок минут, что занял путь до конторы, проделали молча, впрочем, я не возражала о таком повороте дела, на перепалку не было ни сил, ни настроения. Поплутав по унылым, серым от дождя улицам добрались до высокого трехэтажного здания, выстроенного из красного скверно отесанного камня, хотя, кто знает, может это задумка дизайнера.

Возле здания располагались всего три машины, так что я припарковалась без особого труда. Вылезать из нагретого печкой салона под промозглый дождик не было никакого желания, но сделав над собой усилие, выбралась на мокрую дорогу. Влад покорно последовал моему примеру. Я, не оглядываясь поднялась по лестнице уверенная, что он следует за мной.

К поблескивающей черным лаком двери вели широкие ступени, штук десять, никак не меньше. Оказавшись на площадке перед дверью, я оглянулась. Влад замешкался на середине лестницы, унылым взглядом обводя улицу и скорее всего раздумывая над побегом, чем заставил меня заметно напрячься. Что я буду делать, если он действительно решит бежать? Хватит ли духу нажать на кнопку, чтобы разряд электричества остановил его, кратковременно парализовав беглеца? Влад не дал придти мне к какому-то окончательному решению, его взгляд уткнулся в меня, глаза тут же опустились и он продолжил свое восхождение, имея смиренный вид Христа поднимающегося на Голгофу. Я, облегченно выдохнув, нажала на кнопку звонка.

Дверь мне открыл взлохмаченный молодой человек, скорее всего, секретарь, для охранника он слишком щупловат, по возрасту не старше меня, облаченный в деловой костюм, прибывающий однако, как и его хозяин в некотором беспорядке. Поздоровавшись, я назвалась и сообщила о назначенной встрече. Секретарь несколько секунд озадаченно молчал, обдумывая полученную информацию и наконец, до чего-то додумавшись, расцвел улыбкой и пригласил войти, сообщив, что господин нотариус сейчас же подойдет.

Оказавшись в холе, я не без любопытства огляделась. Обширная проходная комната не производила угнетающего впечатления, была выкрашена в спокойные светлые тона и имела правильную квадратную форму. На каждой стороне квадрата по две двери приятного орехового цвета, поблескивающие тщательно натертым лаком. Пол устилало ковровое покрытие темно бежевого цвета, не броско и без претензий, зато, наверное, вот в такую погоду как сегодня хлопот с ним не оберешься – слишком маркий.

Пока я рассматривала убранство холла, одна из дверей распахнулась, и на встречу вышел тот самый нотариус, с которым я имела честь разговаривать утром. Едва взглянув на меня, он расцвел улыбкой, вполне даже искренней, еще бы нет – за один краткосрочный визит я собиралась выплатить ему около пятидесяти тысяч кредов, сумму отнюдь не маленькую, большая половина которой осядет в кармане стряпчего, не считая, конечно, налога за освобождение.

– Ну-с, милейшая госпожа, приступим к нашему делу, не откладывая, – не переставая расточать улыбки предложил он, после короткого приветствия, говоря исключительно со мной, а на Влада не обращая ровным счетом никакого внимания.

– Да, пожалуй, можно приступать, – в тон ему ответила я, похлопывая пакетом с документами по бедру.

– Люблю деловых женщин, – одобрительно закивал головой нотариус и, не медля боле ни минуты, нажал на кнопку у одной из дверей ранее мною не замеченную.

Где-то по ту сторону двери прозвучал мелодичный перезвон колокольчиков, почти сразу же дверь распахнулась, на пороге появился хмурого вида субъект ростом и сложением очень похожий на моего родителя. Ни с кем не здороваясь, да и вообще не проронив ни звука мужчина направился к Владу, двигаясь по ковровому покрытию на удивление легко и бесшумно. Парень невольно вздрогнул, когда стальные пальцы сжали его локоть, но вслух возражений не высказал и покорно проследовал за помощником нотариуса. Дверь закрылась с тихим щелчком, и я осталась наедине со стряпчим, который увлек меня по направлению к другой двери, весело сообщая, что пора бы оформлять бумаги, поскольку процедура выжигания клейма, означающего отпущение раба на свободу, не займет много времени. А до меня только сейчас начало доходить, насколько все происходящее страшно и неприятно, особенно для Влада. Мне-то что, а ему придется не меньше недели мучиться, пока ожог будет заживать.

...Глухой коридор, уходящий наклонно вниз, освещенный скупым светом редких ламп болтающихся под потолком показался бесконечным и закончился после очередного поворота, тупиком. Влад с отрешенным спокойствием шагал за своим спутником, этому способствовала чужая рука, все так же лежащая на локте. Стоило немного сбиться с шага, как стальные пальцы сжимались, и рука моментально начинала неметь.

Остановились у железной двери с магнитным кодовым замком. Провожатый резко развернул Влада, почти ткнув лицом в стену и не отпуская локтя, набрал код свободной рукой. Послышался тихий щелчок и дверь открылась. Влада грубо втолкнули в небольшую комнату, так что он едва удержался на ногах.

Дверь с тихим лязгом захлопнулась, отсекая их от остального мира. Влада до этого не чувствовавшего ровным счетом ничего, охватил безотчетный страх, переходящий в панику и посреди этого всего пришло понимание, что если он прямо сейчас ничего не предпримет, жизнь его закончится.

Руки оказались свободными, это придало уверенности. Он резко развернулся и головой вперед кинулся на противника, надеясь таким образом сбить того с ног, а там уж будет видно, что делать дальше. Надо отвоевать для себя всего несколько секунд. Но его провожатый, очевидно, чего-то подобного ожидал, и Влад был отброшен сильным ударом, пришедшимся под солнечное сплетение. В глазах моментально потемнело, легкие сдавило стальным обручем, а спина со всего маху врезалась в стену, колени подломились, удержаться на ногах не стало никакой возможности. Влад рухнул на пол, больно ударившись коленями о ребристую плитку. Да так и остался стоять на коленях, задыхаясь и низко опустив голову, чувствуя, как в душу заползает звенящая тоска. Его спутник, на удивление, больше признаков агрессии не проявлял не спеша добивать поверженную жертву, занимался своими делами, отвернувшись от Влада.