Текст книги "Вершина мира(СИ)"

Автор книги: Евгения Прокопович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 69 страниц)

Наташка и Ника, когда вместе, когда по отдельности систематически подливали масла в огонь наших ссор, прохаживаясь по поводу боевого ранения Влада, а тот не в силах понять, что его попросту поддразнивают, взвивался до небес. Наташка искренно недоумевала, почему я терплю его выходки. Я вздыхала, закатывала глаза и пожимала плечами, даже не пробуя объяснить подруге, что такова цена будущей свободы. Для того, чтобы заткнуть парня достаточно всего пары фраз, сказанных резким тоном, но... оно того не стоит!

А потом Нике пришел вызов в суд для дачи свидетельских показаний, перепугавший девчонку до заикания. Споры мигом стихли, Влад, забывший все обиды, кинулся ее успокаивать, наобещал, что полетит вместе с ней, за что тут же получил от генерала нагоняй – прежде чем давать обещания, потрудись удостовериться, можешь ли их выполнить. Влад пристыжено замолчал, Ника, доверчиво жавшаяся к руке утешителя, была на гране истерики. Пришлось вмешаться, морально попинав родителя за излишнюю резкость. Я тоже считала, что Влада вполне можно взять с собой, если Нике так будет спокойней. На этот раз отец оказался непреклонен и даже снизошел до объяснения причин. Первое, он не хочет светить перед репортерами своего сотрудника, коим уже считается Влад, второе, в суде везде натыканы металлоискатели, что тоже создаст массу проблем и потом, это же ненадолго, так что нечего лететь всем табором. День, максимум полтора.

Показания растянулись на три дня. С момента вылета Ники в каюте и поселилась эта гнетущая тишина. Вроде как, радоваться надо, что скандалы, наконец, прекратились, но... уж лучше бы они продолжались!

Внимание Влада полностью переключилось на телевизор, единственный источник информации – все сношения с внешним миром для свидетелей во время дачи показаний запрещены. И теперь парень насиловал несчастную технику, перескакивая с канала на канал, выуживая крупицы информации о процессе. Телевизор мог поведать немногое – свидетелей содержат в надежно охраняемом доме, покидать который можно только для появления в суде. Нику мы увидели единственный раз и то мельком, бледную, напряженную с плотно сжатыми губами, механически шагающую под охраной трех дюжих полицейских сопровождавших ее к машине. Отца рядом, как я не старалась углядеть не сумела. Скорее всего, их разделили, генерал так же выступает свидетелем, отдуваясь за всю свою бригаду. Такова участь начальника не только командовать, но при надобности принимать весь огонь на себя. Светить своих людей, как уже говорилось, генерал позволял лишь в самых крайних случаях.

– Кушать будешь? – позвала я, выглядывая из кухни.

– Нет, спасибо, – отозвался диван. Парня из-за спинки я видеть не могла.

– Влад, – я подошла и, опершись локтями о спинку, почесала недовольного мужчину между лопаток, – ты не виноват, что не смог поехать. Не надо так расстраиваться, с Никой все будет в порядке.

– Я видел, в каком она порядке! – досадливо бросил он. – Аня, она же там совсем одна!

– Она не одна, – терпеливо проговорила я, – за ней присматривают, ее охраняют.

– Аня, ты не понимаешь, – зарычал Влад, выплескивая накопившееся за последние дни напряжение, – насколько ей страшно!

– Да, ты прав, – спокойно согласилась я, – я не в силах понять насколько ей страшно, потому что никогда не бывала в ее ситуации, но я совершенно точно знаю – изводя себя, ты не улучшишь ее положение. И еще я знаю, что она не должна видеть ни тебя, ни меня с такими похоронными рожами, – я видела, как парень буквально наливается раздражением и уже готов сказать мне кое-что, о чем после непременно будет жалеть. Я не стала доводить его до такого состояния, приняв радикальное решение взять на слабо, – Так что прекрати истерику и пойдем, поедим.

– Нет у меня никакой истерики! – послушно взвился заподозренный в малодушии Влад.

– Конечно, нету, – тут же сдала я назад, – это у тебя от голода. Ты ж сегодня завтрак решил отдать врагу. Вставай, кому говорю, я ужин приготовила.

Я шутливо спихнула его на пол. Влад поднялся, сердито запахнул полы длинной кофты и едва слышно бурча, поплелся в кухню. Я прикусила губу стараясь скрыть улыбку, слушая его ворчание. Вот, так лучше. Пусть лучше сердится, чем тянет себе нервы.

Влад кое-как приткнул себя в кресло, специально для него перебазированное в кухню. Сколько нервов стоило убедить упрямца, что для его гордости, чести и достоинства не будет никакого урона, если на время выздоровления он станет пользоваться мягким сиденьем. Пришлось даже персонально для Ники и Наташки прочитать лекцию, чтоб не вздумали тыкать парня этим креслом.

Я поставила на стол тарелки, Влад потянул носом и непроизвольно сглотнул. Я неодобрительно покачала головой и наградила его щелбаном.

– За что? – обиженно протянул он, потирая лоб.

– За лень, – любезно просветила я, берясь за вилку, – за весь день не мог себе еды раздобыть? В полном холодильнике?

– Я не хотел!

– Ври больше! – фыркнула я, отправляя в рот кусок мяса. – Тебе было просто в лом подняться с дивана и приготовить пожрать.

– Если бы хотел – приготовил, – задумчиво отозвался Влад, уткнувшись носом в тарелку, занятый потрошением куриной ножки и раскладыванием кусочков мяса по краю тарелки.

Н-да, испортила я парня. Помнится, еще совсем недавно он втягивал со скоростью пылесоса любую еду, оказавшуюся в зоне его досягаемости, не говоря уж о том, что не забывал пообедать. Ага, а еще он тебе не хамил, смотрел в пол и шугался всякий раз, когда ты поднимала руку!

Я убрала пустые тарелки в посудомойку, и только успела налить чай, когда в комнате раздалась трель вызова. Мы с Владом настороженно переглянулись и дружно бросились к видеофону. Я успела первая и уже включала вопящий переговорщик, а Влад только показался из кухни.

– Анька, твои на подлете, будут через двадцать минут, – без излишних церемоний отчеканила Алиса и отключилась.

Я кивнула потухшему экрану, и не думая обижаться на подругу. Ей сейчас не до меня, ей нужно принять и подвести подлетающий транспорт, вообще удивительно, что нашла время сообщить о прибытии. Интересно другое, почему мне не сообщил об этом сам отец. Хотя, причин может быть масса, начиная с банальной забывчивости генерала и заканчивая магнитной активностью или метеоритным штормом, нередкими в этом квадрате галактики.

– Что она сказала?

– Пошли встречать. Транспорт будет минут через двадцать. И сними ты этот балахон, – я кивнула кофту, – ты похож на старую бабку.

– Зато тепло! – заспорил Влад, вцепившись в отвороты полюбившейся кофты, будто я собралась с него силком стягивать.

– Черт с тобой, – махнула я рукой, – у меня сейчас нет времени спорить. Но если над тобой будут смеяться, потом, чур, не жаловаться!

– И не подумаю, – бросил он через плечо, ковыляя к выходу, – да никто и не обратит на меня внимания. Такое ощущение, что людям на станции больше делать нечего, как только смотреть, что на мне надето!

– На тебя-то им, может, и плевать, – не успокаивалась я из вредности, – а вот мне лишний раз косточки перемыть очень даже!

Влад подозрительно засопел, останавливаясь у лифта, нерешительно оглянулся на меня, а потом передернул плечами.

– Да? – нахмурился он, нажимая кнопку. – Но в любом случае, возвращаться поздно.

– Поздно, – согласилась я, входя за ним в лифт.

Счетчик лифта мерно отсчитывал уровни, опуская нас на самый нижний, нервозность, в каюте смирно сидевшая где-то глубоко начала прорываться на поверхность, заставляя, молча подгонять медлительный лифт.

На табло высветилась надпись 'Ангар', кабина остановилась, но двери и не подумали раздвигаться.

– Черт! Опоздали! – недовольно поморщился Влад.

– Да, что-то они быстро, – я изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Одного нервничающего вполне достаточно. Впрочем, Владу очень даже полезно понервничать за кого-то другого. Пусть учится. Беспокоиться тоже надо уметь.

– И надолго мы здесь застряли?

– А бес его знает, – я пожала плечами, – от пяти до пятнадцати минут, смотря, как транспорт будет шлюзы проходить. Главное, чтоб никому не взбрело воспользоваться этим лифтом, а то полночи будем по всей станции кататься.

Нам повезло. Все десять минут ожидания лифт смирно простоял на месте. Опершись спиной о прохладную стену кабинки, с интересом наблюдала за Владом. Парень отвернулся от меня, упершись руками в широкие перила, ткнулся лбом в стену.

Из-за закрытых дверей донесся протяжный вой сирены, предупреждающий об открытии внешнего шлюза. Я замерла, считая секунды. Если все в порядке, через полторы минуты сирена умолкнет, когда тяжелая переборка герметично задраит хрупкое человеческое жилище. Восемьдесят восемь, и, восемьдесят девять, и... Сирена послушно захлебнулась.

– Ну, давай уже! – буркнула я на дверь, едва сдерживаясь, чтоб не пнуть медлительные створки.

– Быстрей, чем откроются, не откроются, – рассудительно заметил Влад, отлепляясь от перил и поворачиваясь ко мне.

Парень выглядел совершенно спокойным, о сумасшествии последних трех суток напоминали лишь тревожные искорки, изредка проскакивающие в глубине серых глаз. Похоже, мое полуиздевательское замечание не прошло даром.

Надо бы похвалить его, что сумел взять себя в руки, но хвалить совсем не хотелось. Из вредности. Впрочем, Влад этого, похоже, не ждал. Я покосилась на него и недовольно сопнула носом, прихватывая язвительное замечание. В наступившей тишине было слышно, как щелкнул магнитный замок, тяжелая створка сдвинулась, выпуская нас на свободу и не дав вволю поскандалить.

Я огляделась, отыскивая Лису за стеклянной перегородкой диспетчерской галереи. Алиса помахала рукой, я вопросительно подняла брови. Подруга махнула в сторону и показала три пальца.

– Нам на третий причал, – сообщила я Владу, разворачиваясь в нужном направлении.

– Я понял, – подчеркнуто любезно отозвался он и тут же был заподозрен в преступлении.

– Не хами!

– Извини, – любезности в голосе прибавилось.

– А в морду?

– Вот и поговорили! – тяжко вздохнул Влад, и не преминул поныть, мастерски доводя меня до бешенства, – тяжела ты рабская доля, чуть что, так в морду дать норовят.

– Еще одно слово... – прорычала я, уже понимая, что меня поймали так же, как и я его совсем недавно в комнате, но продолжая по инерции.

– И ты мне дашь в морду, – оболтус расплылся в ухмылке, выражая полное довольство жизнью.

– Вы сволочь, Романов! – с чувством припечатала я, попытавшись впихнуть в одну фразу все, что о нем думала.

– Пришли, однако, – посерьезнел Влад, враз забывая о нашей перепалке.

Полицейский транспорт уже стоял на причале, и вокруг суетились техники, в ярко-оранжевых комбинезонах заканчивая швартовку и опуская трап. Пассажиров было немного, но я все равно едва дождалась, когда появятся отец и Ника. Генерал вел девчонку, обнимая ее за плечи, и выглядел бесконечно уставшим и слегка встревоженным. Ника смотрела строго перед собой, не обращая внимания на окружающую ее суету и так же, как тогда в репортаже, механически переставляла ноги.

Рядом длинно выругался Влад и со всей возможной скоростью заковылял им навстречу.

Девчонку срочно нужно напоить успокоительным, помыть в ванной и уложить в постель, предварительно уколов снотворное, а когда выспится, будем решать, что делать дальше. А хотя...

Влад перехватил их на середине трапа, опустился перед Никой на колени, став с ней почти одного роста, взял ее руки в свои, стараясь поймать взгляд девчонки. Отец нахмурился, глядя на парня и, кажется, собрался отчитать того, я положила ладонь на отцовский локоть и чуть покачала головой, приказывая, чтоб не смел. Я отвела отца в сторону.

– Не мешай, – попросила я.

Влад нашептывал Нике что-то успокоительное, все отыскивая ее взгляд. Ника длинно вздрогнула, вырвала руки из мужских пальцев и крепко обняла Влада за шею. Он погладил узкую девичью спину с выступающими лопатками и осторожно подхватив, поднялся на ноги, укутывая Нику в длинные полы своей кофты, отгораживая ее от мира и прихрамывая, заковылял в сторону лифтов. Мы с отцом переглянулись и двинули следом.

– Тяжко было?

– Да, – согласился отец.

– Тебе поесть надо и выспаться, – заметила я.

– Я за Нику волнуюсь.

– Я тоже, но пусть Влад... он лучше знает.

– Что он лучше знает? – в голосе генерала сквозило раздражение.

– Как успокоить, – пожала я плечами.

– А ты...

– А я не знаю! – отрезала я. – Не тяни мне нервы, а? Пусть идет, как идет. Не получится у него, буду пробовать я.

– Хорошо, – тряхнул головой отец. – Я на работу зайду.

– На какую к черту работу! Сейчас ко мне, я тебя накормлю, а потом полстакана водки и спать!

– Почему водки? – хмыкнул отец, вызывая лифт.

– Потому что на успокоительное ты все одно не согласишься, а водку, как всякий железный мужик, не опускающийся до растрепанных чувств, вылакаешь, и, может даже не полстакана. Такого слона, поди, ували с полстакана!

– Язва, – отец обнял меня за плечи и чмокнул в макушку, – но от водки... вот возьму и не откажусь!

– Что и требовалось доказать! – рассмеялась я.

Накормив отца и влив в него положенное количество антистресса для настоящих мужчин, проводила до дверей, взяв клятвенное обещание сейчас же отправиться в постель и не думать ни о какой работе. В конце концов, мир же не рухнул, оттого, что генерал три дня отсутствовал в родном отделе. Пусть преступность еще одну ночку поспит спокойно.

Отделавшись от генерала, осторожно заглянула в комнату Влада. Парень сидел на кровати, все так же держа Нику на руках, вполголоса что-то рассказывал притихшей девчонке. Увидав меня, скроил предостерегающую рожу и взглядом приказал убираться. Я пожала плечами и тихонько прикрыла дверь.

Влад появился в кухне только полтора часа спустя, когда я уже выбрала все лимиты на ожидание. Хромая больше обычного он протиснулся к своему креслу и с облегчением приткнул себя на мягкое сиденье, откинулся на спинку, прикрыв глаза.

Парень был бледен, под глазами проступила отчетливая синева. Да уж, успокаивать человека, находящегося на грани помешательства это вам, Владислав Дмитриевич, не палку сырокопченой колбасы в одно лицо всосать, оно, знаете ли, остатки нервов запросто вытянет. Что, похоже, с Владом и произошло. Ох-хо-хонюшки... Валерьянки ему, что ли накапать или лучше спирту плеснуть? Водку-то папаня всю выдул.

– Как Ника? – после недолгого молчания спросила я, давая парню немного передохнуть.

– Вроде успокоилась, – не открывая глаз, бесцветно проговорил он, – молчала долго, потом плакала, потом я ее в душ отвел, – Влад поставил локти на стол, зажав голову ладонями, – сейчас, вроде, уснула.

– Вот и хорошо, что уснула, – я почесала бровь, курить хотелось жутко, но я пересилила себя. Раз бросила, значит, бросила! Та ночь не в счет. Ведь не в счет, правда, же?

– Сволочи! Боже, какие же сволочи! – в сердцах рявкнул Влад, отвечая каким-то своим мыслям, я даже подскочила от неожиданности. – Ань, ну как же так!? Ладно, я, взрослый здоровый мужик, я многое могу, а ей-то это за что!?

– Так бывает, – вздохнула я.

– Ань, как так!? – вызверился он. – Мало девчонке в жизни досталось, так ей еще и эти судьи с адвокатами всю душу вымотали! Они ж ее повторно во все то дерьмо с головой окунули! – он поднял на меня больные непонимающие глаза, ожидая, что я как всегда растолкую то, что он не в силах понять.

Как я могу объяснить то, чего сама понять не в состоянии! Я искренно не понимаю, почему свидетеля в суде можно вывалять в грязи и почему свидетель, а тем паче потерпевший, должен доказывать свою правоту. Может, для каких других дел оно и правильно, но уж вовсе не для дел подобного порядка.

А вот глаза мне ваши, Владислав Дмитриевич, совсем не нравятся. Нет, валерьянка отменяется. Тут нужно что-то более действенное. Ой, занимаюсь я сегодня какими-то непотребствами!

Поднявшись, покопалась в кухонном шкафчике, искомое, как ему и положено, обнаружилось в самом дальнем углу. Металлическая плоская фляжечка полнехонькая самым лучшим расслабляющим средством девяносто шестого оборота. Вытащив из того же шкафчика рюмку с сомнением покрутила в пальцах и отставив в сторону достала небольшой стакан, плеснула прозрачной жидкости почти до краев, отрезала хлеба и достала из холодильника нарезанного вяленого мяса. Влад наблюдал за моими действиями с интересом.

– Значит так, Романов, слушай внимательно, – я выставила все на стол и пододвинула ему стакан, – вдыхаешь, выпиваешь залпом, глотаешь и медленно выдыхаешь носом. Понял?

– Какие сложности, – покрутил головой Влад, подозрительно поглядывая на стакан.

– Советую им следовать, – хохотнула я, – давай, давай, не тяни на тебя смотреть страшно.

– Вот спасибо, – скривился Влад и глубоко вдохнув, опрокинул в рот стакан.

– Глотай! Быстро! – прикрикнула я, видя, как лицо парня наливается краской, а на глазах выступают слезы. – Вот так. Теперь выыыыдох. Не смей ртом хапать! Через нос. Молодец. Молчи! Через нос вдоооох, выыыдох.

– Что... что это было? – продышавшись, прохрипел Влад, оттирая ладонями глаза.

– Спирт, – пожала я плечами, подталкивая к нему тарелку, – ты закусывай, закусывай. Отпустило?

Парень кивнул, сосредоточено жуя бутерброд. После стакана спиртного Влад выглядел уже не столь удручающе.

– Хорошо, но если учую, что ты без разрешения таким макаром нервы подлечиваешь – руки отобью! Понял?

– Как скажешь, – покладисто согласился Влад, – пойду, посмотрю, как там Ника.

– Не надо. Разбудишь еще, пусть поспит. Если проснется, мы и так узнаем. Кофе хочешь?

– А может еще спирту?

– Влад!

– Молчу! – он поднял руки защищаясь.

– Так тебе кофе сварить? – пряча улыбку, переспросила я, глядя, как глаза парня приобретают несколько бессмысленное выражение, спирт делал свое черное дело. С дозой я, кажись, промахнулась.

– Не-е-е, я сам, – строго контролируя язык и от этого смешно растягивая слова, ответил он и принялся подниматься.

У него получилось. С третьей попытки. Определенно, я промахнулась с дозой и существенно. Парень удивленно нахмурился, разглядывая свои руки. Да, дражайший, вы совершенно правильно поняли – не слушаются, побочный эффект, что поделаешь. Ну, ничего, это спирт, это не водка, он выветривается быстро.

Влад меж тем воевал с кофейными зернами, никак не желающими попадать в кофемолку.

– Давай помогу, – все же предложила я.

– Я сам!

– Сам, так сам, – покладисто отступилась я, – чего кричать-то?

– Я не кричу. Я... – дальнейшие слова потонули в грохоте кофемолки, которую ему, наконец, удалось победить.

Надо заставить его что-нибудь съесть, а то вон как развозит. Ругаясь сквозь зубы, Влад отмеривал в турку положенное количество порошка, рассыпая половину по столу. Я терпеливо наблюдала за этим безобразием, попутно просчитывая, хватит ли у меня силенок дотащить стокилограммовую тушу до дивана, если у парня закончатся батарейки или придется звать эвакуационную команду в лице Никиты.

Всегда спокойная чайная ложка в пальцах Влада повела себя неестественно, выскользнула и резво проскакала по рабочему столу. Мужчина постарался выловить вертлявый прибор, но только придал ему скорости, ложка со звоном упала на пол, проехалась немного и скрылась под ближайшей тумбочкой. Влад, возмущенно зарычав, опустился на четвереньки, полез следом, вознамерившись, во что бы то ни стало вернуть ложку на место.

– Оставь, – не сдержавшись, фыркнула я, – потом достанем.

– Нет, сейчас! – запротестовал он, запуская руку под шкафчик.

Вот ведь, упрямая зараза, покачала я головой, а Владу все не удавалось добраться до ложки. И не удастся, злорадно отметила я, если опираться на локти. Словно подслушав мои мысли мое недоразумение прилегло на плечо, сунувшись лицом под тумбочку, стараясь обнаружить неуловимый столовый прибор. Цирк уехал, а Владушка остался! Я уже собиралась прикрикнуть, чтоб прекратить балаган, когда парень особенно глубоко засунул руку в пыльную темноту, длинная кофта задралась, открывая темно-бордовое пятно, расплывшееся по светлой ткани брюк, заставившее меня болезненно поморщиться. Успокаивая Нику Влад, конечно же, забыл о собственном состоянии. Теперь понятно, почему так сильно хромал. Одно непонятно – как он заставил себя сесть! Боль должна быть адская.

– Владушка, – осторожно позвала я, – вылезай, черт с ней с ложкой. Пошли повязку поменяем, пока Ника спит.

– Зачем? – голос из-под тумбочки звучал глухо, с напряжением.

– Затем, что это положено делать четыре раза в день, – терпеливо пояснила я, не спеша открывать истинную причину, чтоб еще больше не расстраивать. Ему разговора с Никой за глаза.

– Что-то вы темните, благородная госпожа, – протянул он, разглядывая меня из-под мышки.

– Ничего я не темню! – возмутилась я, оставляя 'госпожу' без внимания, отнеся ее на не совсем вменяемое состояние мужчины.

– Что – все так плохо? – насторожился Влад, мигом вываливаясь из-под тумбочки.

– Да чего же плохо-то?! – уже всерьез рассердилась я.

– Ты ни слова не сказала за 'госпожу', – мотнул головой Влад, – и замена повязки на сегодня будет... пятая.

– У тебя повязка промокла, сменить надо, – тихо проговорила я.

– Сильно?

– Насквозь. Давай-давай, живенько!

Влад тяжело поднялся и, пошатываясь, побрел из кухни.

Хмурый и почти протрезвевший Влад стоял посреди кабинета, держа руки на поясе брюк, ожидая, когда я помою руки и подготовлю перевязку.

– Да не расстраивайся ты так, – я ободряюще похлопала его по плечу, – может все не так страшно.

– Это я во всем виноват, нужно было аккуратнее.

– Угу, аккуратнее, – хмыкнула я, – и ты бы не стал усаживать Нику к себе на колени и укачивать. Я готова. Может, ляжешь? Процедура возможно затянется.

– Нет, я лучше так или тебе неудобно?

– Да все равно. Заголяйся и не оглядывайся так на дверь, я закрыла.

Влад что-то недовольно проворчал, привычно упираясь локтями в стол. Я сняла промокшую повязку, в который раз за вечер, болезненно поморщившись, кровь не собиралась останавливаться, она сочилась из ранок, медленно набухала, собираясь в тяжелые капли. Две недели лечения псу под хвост. Придется все начинать сначала. Я медленно выдохнула и принялась промывать ранки.

Влад молчал, опустив голову на сомкнутые в замок руки и мне вдруг подумалось, что ему крайне неловко стоять вот так – полусогнутым с нелепо задранной рубашкой и штанами, соскользнувшими до колен. А еще я подумала, что моя профессия на человека неподготовленного может производить весьма странное впечатление что-то среднее между извращенцем и садистом.

– И надолго? – поинтересовался Влад, оглядываясь через плечо, вопреки моим мыслям парень смущенным не выглядел. Впрочем, он умеет врать ничуть не хуже, чем играть на нервах.

– Влад, я не знаю! – бросив на него быстрый взгляд, честно ответила я. – Если ты будешь в точности выполнять все мои предписания, как то – поменьше двигаться, принимать лекарства и не канючить, недели должно хватить!

– Да что же это такое!? – прорычал мужчина и от избытка чувств проделал две совершенно бессмысленные, но чисто мужские вещи – длинно и заковыристо выругался, мешая с пяток языков, и саданул со всей дури кулаком по столу.

– В следующий раз так же, только головой и об стену, – посоветовала я, снимая кровоостанавливающую пленку и накладывая компресс, – и желательно с разбегу.

– Извини, – буркнул Влад.

– Ничего. Просто не надо нервничать.

– Я не нервничаю, – мрачно заявил он, – я бешусь!

– Что тоже лишнее, – наставительно произнесла я, – стой спокойно!

– Стою. А долго еще?

– Минут двадцать. Потерпи.

– Терплю, – вздохнул Влад и, помолчав недолго, продолжил меня доставать, – Ань, ну почему так!? На мне же всегда, как на собаке! Почему оно не заживает?

– Такова особенность почти всех морских животных, типа вот этого ежа – ранки вроде крохотные, а заживают долго и болезненно. А с Альварданскими ежами так и вовсе сплошное мучение. Первые поселенцы их вообще годами лечили, пока не научились, а до этого шли по наименьшему...

В коридоре послышалось шевеление, и встревоженный голос Ники позвал:

– Влад, Аня, где вы?

– Ника, мы здесь, в кабинете. Подожди в кухне, мы скоро закончим.

Ручку двери подергали и, убедившись, что дверь заперта тихо поскреблись.

– Что вы там делаете? Где Влад?

– Повязку меняем, – ответила я за двоих, – Влад здесь, где ж ему еще быть?

– Влад?

– Я здесь, – отозвался Влад.

– А почему дверь заперта?

Я даже брови подняла от удивления, не ожидая от Ники настолько глупых вопросов.

– Наверное, потому, – предположила я, – что посреди кабинета стоит мужик со спущенными штанами и это ужасающее зрелище не для нежных девичьих глаз.

Влад фыркнул и покрутил головой.

– А ты не фыркай, нашел тоже мне повод для смеху! – шикнула я на него, подготавливая следующий компресс, и предупредила, – Сейчас будет больно.

Влад вздрогнул, запрокинул голову и сдавленно взвыл, матерясь сквозь зубы.

– Влад? – тут же откликнулась на этот вой Ника, принявшись с удвоенной силой колотить в дверь. – Аня, открой! Что ты с ним делаешь?! Влад?

– Да ничего я с ним не делаю! Повязку меняю! Ника, угомонись и прекрати ломать дверь! – огрызнулась я и тихо добавила, – А ты прекрати этот вой, выпендрежник! Не так уж там больно, что б скулить, у девчонки и без тебя нервы на пределе.

– Но ты же сказала – будет больно! – пожал плечами Влад, прислушиваясь к шуму в коридоре.

– Аня, впусти меня! – бесновалась Ника, пиная дверь ногами. – Сейчас же! Открой дверь, слышишь!?

– Похоже, тебе придется ее впустить, – задумчиво заметил он, – Она не успокоится и никуда не уйдет, пока не увидит своими глазами.

– Это я уже поняла, – проворчала я, вот уж навязались на мою голову! – Тебе придется лечь.

– Это тоже понятно, – ухмыльнулся он.

– Ника, перестань ломиться, я сейчас открою! Влад! Что ты делаешь, поганец! Стой! Стой, кому говорят, я сама сниму!

Парень замер, перестав дергать здоровой ногой, пытаясь самостоятельно освободиться от брюк.

– Если сорвутся ранки, видит Бог, высеку, как мальчишку не смотря на твои боевые ранения! – ворчала я, помогая ему раздеться и опуская стол, чтоб ему удобнее было забираться.

– Если сорвутся ранки, я сам себя высеку, – угрюмо пообещал Влад, укладываясь.

– Молчи уже, тоже мне, флагеллант нашелся, – хмыкнула я, доставая из шкафа плотный пакет.

– Кто-кто?

– В словаре посмотри, – мстительно посоветовала я.

Разорвав упаковку, встряхнула плотную широкую салфетку, одну из тех, что используют на операциях для выделения операционного поля. Стерильной салфетки было жалко, но эти шалопаи не оставили другого выхода. Прикрыв парню все предосудительные части тела, оставив снаружи пострадавший участок, закрепила края липкой лентой, чтоб не съезжала и нажала на разблокировку двери. Замок еще не успел полностью открыться, как дверь рывком распахнулась и на пороге возникла перепуганная, но донельзя решительная девчонка.

– Влад, у тебя все в порядке? – осведомилась она, независимо поддернув мужскую рубашку, сползшую с плеча. Впрочем, на Нике рубашка Влада больше походила на платье.

– Да что с ним может сделаться? – устало вздохнула я.

На мои слова не обратили никакого внимания и только после заверений Влада, что все с ним более чем в порядке, девчонка выглянула в коридор и подобрала с пола плед, накинув его на плечи, на манер мантии. Ника прошлепала босыми ногами и, подтащив стул, уселась у изголовья стола, уцепившись за мужскую руку.

– Ты как? – вполголоса спросил Влад, глядя на нее снизу вверх. – Лучше?

– Да, ты был прав – нужно было поспать. А чего ты кричал? Было так больно?

– Нет, – рассмеялся Влад и добавил заговорческим шепотом, – я баловался. Ты только Ане не говори, а то ругаться будет.

– Я тебя слышала, – фыркнула я, прерывая их шпионские игры, – Паяц!

– А почему тебе так долго повязку меняют?

– Потому что кое-кто ранки сорвал, – проинформировала я, смывая остатки компресса.

– Это из-за меня? Да? Из-за меня!? – заволновалась Ника.

– Нет, – поспешила я успокоить девчонку, – Влад просто слишком резко сел на жесткий табурет.

– Ну, как же ты так? – она сочувственно погладила парня по руке. – Ты же знаешь, что можно только на мягкое!

– Ник, я забыл. Оно уже почти не болело, и я подумал, что уже зажило все.

– Ань, а теперь что будет?

– Да нормально все будет, если только Влад полежит дня три спокойно, то мы выйдем на тот уровень, на котором были до этого.

– Он полежит, я прослежу, – горячо заверила Ника, – я никуда больше не уеду, я стану с ним сидеть и не позволю двигаться!

Я опустила голову, старательно пряча улыбку. Как, интересно, она себе это представляет? Уж если мне не удалось заставить этого упрямца лежать, то уж ей...

– Эй, а может, я как-нибудь сам? Без сиделок обойдусь? – возмутился означенный упрямец.

– Лежи уже! Сам! – фыркнула Ника и наградила его легким щелчком. – Сам ты до второго пришествия выздоравливать будешь, мы уже видели, как ты сам! Анька только за порог, так ты шастать начинаешь.

– Ябедничать нехорошо! – укорил ее Влад.

– Я не ябедничаю, я правду говорю!

– Вы подеритесь еще, – предложила я, сводя на нет их ленивую перебранку. – Тем более я и сама знаю, как кое-кто себя ведет, когда его не видят.

– Аня, а можно посмотреть? – встрепенулась Ника, убоявшись, что я начну ругать Влада по-настоящему.

– Можно, только здесь ничего интересного нет.

– Аня! – попытался возмутиться мужчина, но Ника уже слезла со своего стула и, обойдя стол, с интересом заглянула через мое плечо.

– Да ладно тебе, – протянула она, – жалко, что ли?

– Ему не жалко, ему неудобно, – пояснила я, – что ты пялишься не туда, куда следует. Подержи лампу, ага, вот так, сейчас укреплю.

– А вот эти черные точечки и есть ранки?

– Да.

– Такие маленькие! – удивилась она.

– Может, хватит уже, а? – от неловкости Влад начал злиться.

– А что тут у нас происходит? Коллективный просмотр жесткого порно? – прозвучал с порога развеселый голос Эжена. Влад тихонько застонал и приткнул на голову небольшой валик подушки. Спрятался.

Ника при звуке чужого голоса заметно напряглась, медленно повернула голову, пару секунд испуганно глядя на майора, а потом коротко выдохнула и расплылась в широкой улыбке, узнавая.

Уж не знаю, что Влад говорил ей за закрытыми дверями своей комнаты, но у парня определенно следовало поучиться, что девчонка оттаяла так скоро. Вряд ли психолог справился лучше.

– Да какое ж это порно! – хмыкнула девчонка, кивая на невразумительный квадрат обнаженной кожи, в свете ультрафиолетовой лампы казавшийся синюшным.

– Жесткое! – припечатал Эж, пристраиваясь за другим моим плечом. – Мало того, так это еще и растление малолетних.

– Какое еще растление!? – провыл Влад из-под подушки.

– Эжен имеет в виду, что созерцание твоей голой задницы может расстроить мою и без того хрупкую психику, – любезно пояснила Ника.