Текст книги "Вершина мира(СИ)"

Автор книги: Евгения Прокопович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 69 страниц)

– Влад, – позвала я, – можно войти?

– Входи, – рассеянно разрешил он, отказавшись от борьбы, прислонил полочку к стене.

– Ты что-то ищешь? – нахмурилась я, оглядываясь.

– Себя.

– Случай тяжелый, – констатировала я, – но могу сказать тебе совершенно точно – в шкафу тебя нет.

– Да, наверное, – мрачно согласился он, ногой пытаясь задвинуть с глаз долой злополучную полку.

Панель такого обращения не потерпела и с грохотом обвалилась на пол, заставив Влада чертыхаться и ловить.

– Ты ужинать будешь, тяжелый случай? – переждав его возню, спросила я.

– Нет, – покачал он головой.

– Тогда давай спать, – внесла я дельное предложение.

Он только кивнул. Я отлепилась от косяка и поплелась в свою каюту. Разговаривать не хотелось, хотелось заползти куда поглубже, и в одиночестве пережить беду. Кое-как расстелив койку, улеглась и, как в детстве натянула на голову одеяло – под этим прикрытием мне не страшны никакие монстры, даже те, что прячутся в темных углах каюты и сидят в шкафу. Я закрыла глаза, насильно заставляя себя уснуть.

Разбудила меня бурная деятельность, которую развил Влад – он сопел, топтался и громко вздыхал, всеми доступными средствами пытаясь обратить мое внимание на себя. Я открыла глаза и недовольно уставилась на парня.

– Аня, ты уже проснулась? – с невинным видом осведомился он.

– Если ничего серьезного... – ласково заговорила я.

– Знаю, ты мне голову оторвешь, – расплылся он в улыбке. – Но у нас проблемы с противопожарной системой, – трагическим шепотом сообщил он.

– Чушь! На 'Беркуте' никогда не было проблем с противопожарной системой! – безапелляционно заявила я, садясь на кровати.

– Все когда-то случается в первый раз, – с мрачностью пророка изрек он.

– Хорошо, – с тяжким вздохом согласилась я, оглядываясь по сторонам в поисках одежды, – сейчас пойду, посмотрю.

– Я жду тебя в рубке, – поспешно проговорил Влад, видя, что я собираюсь подниматься, и, не желая снова оказаться в неловком положении, пулей вылетел в коридор. Тихонько ругаясь, я поднялась, вытаскивая из-под койки упавший комбинезон.

Влад расположился в кресле штурмана, которое уже, скорее всего, считал родным. Подойдя к панели управления, уставилась на радугу огней. Ничего нового я не увидела – все было как всегда.

– Ну и что?

– Смотри! – с видом победителя Влад протянул руку и указал на красный огонек в самом углу панели, – Здесь должен быть зеленый.

– Ах, вот ты о чем! – с облегчением протянула я, глядя в указанном направлении. – Так это нормально, просто на последнем капитальном ремонте техник провода перепутал. Но оно на скорость не влияет, так что...

– Но это же неисправность! – возмутился Влад, – Все должно гореть так, как должно!

– И в кого ты у меня такой умный? – уныло скривилась я. – Ладно, если тебе это так мешает, то я торжественно обещаю – как только вернемся на станцию, я сразу же попрошу техников все исправить.

– Зачем так долго ждать, если я сейчас все могу сделать сам, мне все равно нечего делать, – проворчал он.

– Вот только этого не надо! – умоляюще воскликнула я.

– Хорошо, – быстро и слишком покладисто согласился он. Мне бы насторожиться – ан нет.

– Ты завтракал? – поинтересовалась я. Парень отрицательно мотнул головой. – Вот и займись этим, а если уж так руки чешутся – можешь разобрать кладовку за кухней, там полно всякого хлама. И ты занят, и я спокойна. – Я потянулась до хруста и широко зевнув, добавила, – пойду еще немного посплю, мне такой сон красивый снился, а ты меня разбудил.

– Какой? – поинтересовался он.

– Неприличный, – хмыкнула я, – и не про твою душонку.

Я развернулась на пятках, и покинула рубку, уповая на то, что пока я буду досыпать, он не разберет корабль на части, и мы сможем спокойно долететь до пункта назначения. Нырнув под еще теплое одеяло, я блаженно закрыла глаза и тут же уснула.

Пробуждение было стихийным и малоприятным – мне на лоб упала тяжелая капля. Я открыла глаза, еще не до конца сообразив, что произошло, вскочила с кровати, пребольно ударившись лбом о полку над койкой. Сон пропал окончательно, и досадливо потирая ушибленную голову, выругалась. Чего только со сна не привидится, даже дождь с потолка. Тишину разорвала пожарная сирена, я подпрыгнула от неожиданности и на меня попала вторая, самая взаправдашняя капля. Черт! Вот только мне пожара посреди ускорения не хватало!

После нескольких нестройных капель с потолка обрушился настоящий ливень, да какой там ливень – муссон, мать его за ногу! Он привел меня в чувство, я сорвалась и с низкого старта понеслась в рубку управления.

– Где горит? – заорала я, влетая в помещение.

Влад, колдовавший что-то над открытым сектором панели управления противопожарной системой, вздрогнул от неожиданности, воровато оглянулся на меня и тут же отскочил в сторону.

– Я не виноват, – заверил он меня, испуганно моргая, – оно само! Я только проверить хотел.

– Панель контроля 'само' раскрылась? – рявкнула я, наблюдая, как вода беспрепятственно заливается в раскуроченное нутро.

Если закоротит блок управления противопожарной системой, то отключить его будет возможно только в условиях ремонтного дока. Я кинулась вперед, надеясь, что еще можно все поправить. Влад, проследивший за моим взглядом, рванулся туда же, в похвальном желании оказаться у эпицентра первым.

Мы столкнулись на середине дистанции и смогли понаблюдать, как вода попала на провода без изоляции. Из панели вырвался сноп искр, осыпав фейерверком, сирена захлебнулась, дождь с потолка усилился, отвратно завоняло горящей проводкой. Я оттолкнула Влада подальше от начинающегося пожара, сорвала со стены огнетушитель, не задумываясь о том, что стою почти по колено в воде, принялась заливать пеной остатки обгоревших проводов.

Огнетушитель издал предсмертный хрип, я отбросила в сторону уже не нужную железяку. Убедившись, что пожар нам больше не угрожает, поскольку в открытом секторе за несколько секунд выгорело все, что только смогло, я потянулась к бортовому компьютеру, в естественном желании узнать, до каких пределов простерлась катастрофа.

Умная машина попросила подождать, для проведения тестов нужно время. Я никуда уже не спешила, времени у меня теперь вагон, если не больше. Как я буду стыковаться со станцией, если не удастся отключить противопожарную систему, я себе не представляла. Скорее всего, придется включать сигнал 'SOS'. Вслепую может заходить только самоубийца – замки на главных и единственных иллюминаторах автоматически заклинены, чтобы от перепада температуры не лопнуло толстое стекло, и они не откроются, пока работает противопожарная система. Все больше углубляясь в невеселые мысли, я приходила к выводу, что Влада я, как минимум, пристрелю, если все окажется так, как я думаю. А что оказаться по-другому не может я, почему-то, не сомневалась.

Бортовой компьютер призывно замигал, сообщая, что тестирование окончено. Никаких утешительных известий выкладки не принесли. Впрочем, почему? Уже хорошо, что движки тушить не начало. А то... меня аж передернуло, при мысли, что могли застрять посреди космоса, с невозможностью элементарно определить координаты и пищать помощь, без особой надежды, что кто-то откликнется. Я тряхнула головой, отгоняя ненужную панику, углубляясь в обозрение катастрофы.

Отключить противопожарную систему не представляется возможным, залив жилых и подсобных помещений будет продолжаться, более серьезных повреждений нет. Кроме блокировки ручного управления. Все верно, взбесившаяся противопожарная система придумала пожар пятой категории, а трупам управление совсем ни к чему.

Я вознесла благодарность богам, за инженеров, сооружавших этот корабль. Сделав по требованию прежнего владельца, панически боявшегося какой-либо химии, водной противопожарную систему в жилых помещениях, догадались полностью изолировать электронное сердце корабля. Это вселяет слабую надежду – если мы не разобьемся без корректировки курса о борт станции, то сможем благополучно завершить наш, ставший экзотическим, круиз.

Ледяной дождь с потолка рождал тоскливые мечты о сухой одежде и теплом приюте. Ладно, нечего раскисать, приказала я себе, уж если я не могу остановить воду, так надо попытаться, хотя бы подогреть ее, чтобы положение наше не было таким уж невыносимым.

Повысив нагрев в системе отопления, повернулась к Владу, собираясь выказать свое беспредельное восхищение его смелым поступком, который, возможно, поставил нас не то, чтобы раком, но весьма близко к этому. Но посмотрев на его настороженную рожу, прикусила язык. Больше я тебе такого удовольствия видеть меня в истерике не доставлю!

– Романов, ты – паскуда! – ровным голосом констатировала я. – Тебя вообще что-нибудь пронять может!?

– И что ты теперь со мной делать будешь? – скроив на роже готовую ко всему покорность, поинтересовался Влад, смахивая со лба струи воды. Правда, из-под покорности, вовсю торчала ирония.

Очень хотелось вновь воспользоваться своим правом, прямо невыносимо хотелось разложить его прямо на панели управления, ставшей теперь бесполезным железом, и, вооружившись чем-нибудь гибким и тонким, планомерно спустить с него шкуру. Но прежний опыт показал, что это не дает ровным счетом ничего, кроме десятка синяков и моих растрепанных нервов.

– Не поверишь, – оскалилась я, – ничего. Ровным счетом ни-че-го!

– Что, совсем ничего? – немного смутился парень, комкая в руках рубашку, которую уже успел снять. – Ни ругать, ни наказывать?

– Ага, – подтвердила я, с затаенным наслаждением наблюдая его смятение, – а чего ты хотел? Ты думал, тебя высекут, потом, конечно же, простят и все? А что – очень удобно, получить по заднице и жалеть себя несчастного, пока кто-то разгребает то, что ты наворотил! А наворотил ты на этот раз всего-навсего техногенную катастрофу, поставив под угрозу не только свою, но и мою жизнь, потому как корректировать курс, я не могу, все заблокировано и единственное, что сейчас возможно это послать сигнал 'SOS''. Но и его послать нельзя, поскольку мы находимся в режиме предельного ускорения, и высчитать наши координаты, чтоб придти на помощь теоретически возможно, а практически невыполнимо. Так что у нас есть все шансы, выходя из ускорения быть размазанными по обшивке родной станции.

– Что, так плохо? – не удержавшись, поинтересовался он.

– Можно было бы и хуже, – безразлично пожала я плечами, – да вот только хуже-то некуда. Романов, ответь мне на один вопрос – за какие такие грехи ты мне послан, а?! Ты же диверсант, ты вредитель, ты засланный казачок! Но на этот раз ты от ответственности не отвертишься. Не-ет, дорогой мой Влад, пора вырастать! Пора начинать мыслить дальше своей поротой задницы.

В тот момент мне действительно было наплевать на все – мне было мокро, холодно и я прилагала все оставшиеся у меня силы на то, чтобы не начать отбивать дробь зубами. Влад почти проплыл по рубке к креслу штурмана, но заглянув в него, от идеи сесть отказался – в углублении кресла была замечательная глубокая лужа, вода в которую все прибывала. Мимо меня проплыла тарелка с недоеденным завтраком, я проводила ее тоскливым взглядом и почувствовала, как зубы против моей воли все же принялись выстукивать затейливый мотив.

– Но должно же это к-когда-то законч-читься! – пробормотал Влад, чуть заикаясь от холода, – Баки же у него не безразмерные!

– Ты хоть знаком с этой системой, идиот? – взвыла я, хватаясь за плечи руками и яростно растирая их, в надежде хоть немного согреться.

– Н-нет, – поежился Влад.

– Она же цикличная, придурок! – взвыла я.

Подтверждая мои слова, заработали насосы, и вода стала уходить в небольшие отверстия в полу. Дождь немного приутих, Влад задрал голову к потолку, пытаясь разглядеть, откуда льется вода, но через секунду вынужден был опустить лицо, вода полилась с удвоенной силой. Влад еле слышно и затейливо выругался, покосившись на меня.

– Согласен, – кивнул он.

– С чем ты согласен? – у меня отвалилась челюсть, и появилось стойкое ощущение, что надо мной издеваются.

– С тем, что я придурок! Я готов быть, кем угодно, можешь называть, как пожелаешь, – в порыве самобичевания возвестил он, – только скажи, что делать дальше? Я все-все сделаю, только скажи! – Влад заглянул мне в глаза беспомощно и преданно.

– Нет, дорогой мой, это ты мне должен сказать, что нам делать! Ты втянул нас в это, будь добр и расхлебывать самостоятельно!

– Но, что я могу сделать? – запаниковал он.

– А вот это уже не мои проблемы.

– Ты, наверное, права, – уныло ответил он на мое выступление.

– Я не, наверное, права, я права по всем статьям! – четко выговаривая каждое слово, выдала я, – и пока ты разрабатываешь грандиозный план нашего спасения, я пойду в душ!

– Ань, – осторожно протянул он, испуганно вглядываясь в мое лицо, – тебе, что воды мало?

– Мне-то воды более чем достаточно, – огрызнулась я, – вот только в душе она горячая.

– Так ты греться пойдешь? – проявил он чудеса сообразительности.

– Именно, – победоносно улыбнулась я и, развернувшись, пошлепала к выходу.

– Ань, – жалобно позвал он, – а как же я?

– Тебе полезно побыть на холоде, – хмыкнула я, – от этого, говорят, мозги лучше работают! Как только придумаешь что-нибудь дельное – пожалуйста, я приму тебя и рассмотрю твое предложение, – я гордо вскинула голову и покинула помещение рубки.

Встав под теплыми струями, я непроизвольно заулыбалась. Отогревающееся тело и отозвалось тихой болью. Спустя несколько минут почувствовав себя достаточно сносно, была вынуждена выключить душ – глупо расходовать теплую воду понапрасну. Я села на пол, сжавшись в комок, пытаясь сохранить как можно больше тепла. За пределами душевой шумно рассекая воду, бродил Влад. Прислушиваясь к его шагам и представляя мокрую сиротливую фигуру под ледяными струями дождя в подслеповатом свете коридорных ламп аварийного освещения, я почувствовала себя сволочью, за то, что сижу в относительном тепле и комфорте. Я дала ему еще минуту. Если не явится, то сама пойду за ним. Не дождавшись положенного времени, вскочила, но дверь душевой распахнулась сама, и появился Влад, собственной персоной. Вид он имел еще более жалкий, чем мне представлялось, а цветом лица вполне мог соперничать с трупом в прозекторской. Он попытался мне что-то поведать, но вместо слов вырвалось неопределенное мычание.

– Черт! – вполголоса выругалась я, хватая его за одежду, рывком втянула в душ.

Проклиная, на чем свет стоит его неожиданную покорность и свою глупость, попыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке. Не получалось. С силой рванула ткань, неподатливые пластмассовые кружочки разлетелись с тихим звоном. Влад оперся спиной о стену, закрыл глаза, превратившись в марионетку в моих руках. Я содрала с парня мокрые тряпки и принялась с силой растирать озябшее тело. Он реагировал на мои усилия только слабыми стонами, изредка слетающими с губ. 'Ничего, ничего, потерпи немножко', – вполголоса бормотала я, не зная кого, уговариваю больше – его или себя. Бесцеремонно развернув парня спиной к себе, продолжила экзекуцию. Несмотря на все мои усилия, он продолжал дрожать и громко клацать зубами. Израсходовав почти все силы, я остановилась на секунду, перевести дух, и расслышала между перестукиванием его зубов невнятное бормотание:

– Не три так сильно, больно ведь, без кнута шкуру спускаешь...

– Ничего, потерпишь, – отмахнулась я, – больно – не смертельно.

Скользнув рукой по его боку, принялась нащупывать кран, который Влад собой загораживал. Это удалось со второй попытки. Добравшись, до отказа крутанула ручку и на нас полились обжигающие струи. Я прижалась к мужской спине, отогревая.

Влад постоял немного, упершись руками в стену, а затем резко повернулся ко мне, мой нос ткнулся в завитки жестких волос на его груди. Я медленно подняла голову, встретившись с внимательным мужским взглядом. И жизнь остановилась. Отступил холод, и шепот рукотворного дождя, остались только эти потемневшие глаза, его запах и близкий жар мужского тела. И руки на его талии, и бедра, прижавшиеся к его. И тягучие, обжигающие волны, топящие разум... Мы смотрели друг другу в глаза, зачарованные происходящим, потянулись навстречу. Я в панике осознала, еще чуть-чуть и случится то, что безмерно осложнит и без того сложную ситуацию. Коротко выдохнув, грубовато отпрянула. Мужчина смотрел на меня с извиняющейся и сожалеющей улыбкой, я ответила тем же. Он кашлянул, еще больше отодвигаясь.

– Аня, я тут подумал, – нерешительно начал он, неприлично хриплым голосом, – нам надо соорудить что-нибудь наподобие крыши. Я и подходящий кусок клеенки присмотрел.

– Крыша – это хорошо, – согласилась я, стараясь унять дрожь в голосе, – а где мы ее сделаем?

– Здесь будет удобнее всего, да и помещение небольшое, – он преданно уставился на меня, ожидая одобрения.

– Хорошо, – согласилась я, – иди, но постарайся долго не задерживаться, как почувствуешь, что замерзаешь, сразу обратно.

Влад с готовностью кивнул и быстро влез в мокрые холодные штаны, с неохотой покосился на воду за пределами ванны. Но парню не оставалось ничего другого, как нацепив на лицо маску безразличия, шагнуть в воду. В этот момент опять заработали насосы, идти стало легче. Поиски увиденного ранее куска непромокаемого материала заняли совсем немного времени, так что, вернувшись, не успел еще толком замерзнуть. Забравшись обратно в душевую кабинку, Влад приступил к возведению крыши. Я предложила помощь, от которой он гордо отказался, мотивировав это глубоким чувством вины, поселившимся в его душе. Но хотел он того или нет, а без моей помощи все же не обошелся.

Когда с крышей было закончено, мы без сил опустились на пол и прижались спинами друг к другу. Разговаривать не хотелось. Так мы просидели достаточно много времени, может час, может больше. Я устало закрыла глаза, откинув голову на спину Влада и, кажется, задремала. Из состояния оцепенения меня вывел завозившийся парень. Боясь меня потревожить, осторожно выбрался из кабинки, ставшей нам прибежищем и, опустил меня на пол. Я приоткрыла один глаз и увидела как он, с мукой на лице разминает затекшие конечности. Мне стало жаль парня. Если я и могла устроиться с некоторыми удобствами, ему приходилось совсем худо. Бедняга провел все это время согнувшись в три погибели, и без движения.

– Ты куда? – спросила я, садясь и выпрямляя ноги.

– Пойду, пройдусь, сидеть уже сил нет, – виновато признался он, – да и надо поискать что-нибудь поесть. Я-то перекусил, а ты со вчерашнего дня ничего не ела.

– Долго не броди, – предупредила я, забота о моем пустом желудке вызвала умиление, – я не такая голодная, как кажется.

– Голодная, – не согласился мой спутник, – просто ты меня жалеешь, не хочешь, чтоб я мерз, а я чувствую себя из-за этого последней сволочью!

– Романов! – возмутилась я.

Насмешник вздернул бровь и, низко наклонившись, подставил голову для воспитательного подзатыльника. Вот зараза! Мне осталось только закатить глаза и потрепать оболтуса по волосам. Влад вскинул голову, посмотрел исподлобья и, широко оскалившись, тряхнул башкой, обдав холодными брызгами.

– Иди к черту, Влад! – негодующе вскричала я, отталкивая парня.

Он пожал плечами, выражая полное довольство собой и жизнью двинулся к выходу.

– Будешь на камбузе, загляни в верхний шкафчик слева. Там должна быть белая бутылка, прихвати ее, пожалуйста, – попросила я у его спины, – Слышишь меня?

Парень обернулся, через плечо и показал язык, мне осталось только взвыть и несильно стукнуться головой о переборку. Нет, его точно ничем не проймешь!

Ожидая его возвращения, я мрачно прикидывала, что лететь нам чуть меньше семи часов. Все это время предстояло провести либо в неудобной позе в душевой кабинке, либо под потеплевшим дождем с потолка. Есть от чего впасть в отчаяние.

Я запрокинула голову и закрыла глаза, мокрый комбинезон противно облепил тело. Может, стоит снять его? Какая разница, как мокнуть – в одежде или без нее. Будь я на корабле в одиночестве, разделась бы догола, не особо раздумывая! Но со мной рядом мужик, который вот уж несколько месяцев не спал с женщиной, и с этим приходится считаться. Так что с идей сбросить мокрую одежду пришлось распрощаться. Черт, а ведь я подумала обо всем кроме этого! Я дала ему образование, работу, кусок хлеба и крышу над головой, а вот о естественной разрядке как-то не подумала. Это почему-то ускользнуло от моего внимания. Та ночь с курортной девицей не в счет, нет, оно конечно – да! Но на регулярную половую жизнь уж никак не тянет! Он тоже об этом помалкивает, а, с другой стороны, чего еще можно от него ожидать? Диалог на тему – 'Аня, я не влажу в штаны'; 'Что же нам делать, Влад?'; 'Не трахнуться ли нам, дорогая?'; 'Нет, дорогой, я думаю – не стоит' – выглядит более чем глупо. От него попахивает либо сумасшествием, либо маразмом. Может попросить Эжена или Никиту сводить его в бордель? На этой философско-оптимистической ноте меня прервал Влад, притащившийся из своей изыскательской экспедиции.

– Посмотри, что я нашел! – радостно продемонстрировал он свою добычу.

А добыча его состояла из герметически закрытого пакета, на котором значилось: 'Комплект космонавта, 1 шт.'.

– Что-то не припомню этой штуки на борту, – призналась я, – это, наверное, папина амуниция.

– Какая разница, давай вскроем и посмотрим, что в нем, – пританцовывая то ли от холода, то ли от нетерпения заявил Влад.

Он снова забрался под крышу, теперь мы сидели лицом друг к другу и мои ноги оказались за его бедрами. Как я не старалась, а все равно получалось, что я прибываю с ним в тесном и нежелательном контакте.

– Не крутись, пожалуйста, – с нажимом проговорил он, – а то мне становиться тесно.

– Где? – решила поддразнить его я в попытке хоть немного снять напряжение, но эффект получился обратным.

– В штанах! – рявкнул Влад, отводя глаза.

Я застыла с вытаращенными глазами не столько от его рыка, сколько от подтверждения моих догадок.

– Извини, – пробормотал, Влад, тяжко вздохнув.

– Ничего, – пожала я плечами, и примирительно предложила, подталкивая к нему пакет, – распаковывай ты, по праву нашедшего.

Влад долго возился с пакетом, прежде чем нащупал ленту, за которую следовало дернуть. Я терпеливо наблюдала за его неловкими движениями, не позволяя едким замечаниям, крутившимся на языке омрачить торжественность момента. Наконец, Влад справился с непослушным пакетом и на наши колени выпали сухие вещи. Брюки, рубаха, одеяло и пара полотенец, разного размера. Богатство! Я теперь с гордостью могу сказать, что доподлинно знаю ощущение своих предков старателей, орудовавших некогда на Клондайке. Но, скорее всего, ни один из них не испытывал такого восторга от найденной им золотой жилы, какой испытали мы, ощупывая сухие вещи.

Находку мы разделили по братски – мне досталась рубаха, Владу штаны, а одеяло решили постелить на пол душевой. Влад встал и предупредительно отвернулся, давая мне переодеться. Я с удовольствием скинула с себя мокрую одежду и принялась поспешно вытираться небольшим пушистым полотенцем. После заявления Влада, изо всех сил старалась свести к минимуму наши прикосновения. Но размеры помещения не позволяли сделать это в полной мере, и я постоянно натыкалась на его спину. Когда дело дошло до вытирания волос, я краем глаза заметила легкое движение. Подняв голову, могла констатировать – Влад наблюдает за мной в зеркале.

– Не подсматривай! – фыркнула я, быстро потянувшись за рубахой, чувствуя, как лицо заливает предательская краска.

– Больно надо! – сухо заявил Влад, но голову повернул так, что его взгляд уперся в угол.

Рубашка, была рассчитана на такого крупного мужчину, как папа, и я буквально утонула в ней. Полы доходили до колен, руки путались в длинных рукавах. Пришлось повоевать с рукавами, закатывая их. Я оглядела себя и пришла к утешительному выводу – рубаха, хоть и с большой натяжкой, может сойти за платье.

Когда переодевался Влад, я в отместку, села так, чтобы постоянно видеть его отражение в зеркале. Не отдавая себе отчета, залюбовалась таким близким, но не менее недосягаемым мужчиной. Тем, как при движении вырисовываются, напрягаясь под загорелой кожей мышцы, показавшиеся в тот момент совершенными, куда там модельным атлетам с их вычурностью! Единственное, что все портило – еще слишком заметные следы моего нервного срыва, темными полосами перечеркивающие гибкую спину. Как же ты мне позволил-то?! В которой раз задала я себе этот вопрос, чувствуя, как скулы вспыхивают запоздалым и никому не нужным раскаянием.

– Ты тоже, между прочим, подглядываешь! – едко заметил Влад.

– Ага, – я не стала ни спорить, ни отворачиваться.

Влад бросил на меня осуждающий взгляд в зеркале. Я на это пожала плечами и высокомерно вздернула подбородок.

Штаны, доставшиеся Владу, не смотря на его не малую комплекцию, оказались на размер больше и постоянно сползали с узких бедер. Я успокоила его, сказав, что джигу ему не танцевать, поэтому и так сойдет. Расстеленное одеяло было достаточно длинным, и я выделила Владу кусок побольше, чтоб он мог накинуть на плечи, за что была удостоена благодарного взгляда. Мы, насколько это было возможно, выжали наши вещи и развесили их над головами, немного неудобно, но что поделаешь.

Скудный обед, состоял он из пирожков, заботливо упакованных Васеной в пакет, и поэтому почти не промокших, и бутылки рома. Некоторое время я терзалась совестью, что спаиваю парня, но с другой стороны, у меня не было никакого другого способа согреть человека, вверенного судьбою моим заботам. Когда бутылка наполовину опустела, я завинтила пробку и спрятала емкость, не хватало еще упиться на потеху встречающему персоналу. Спиртное придало общению легкости и мы мило болтали о пустяках не меньше трех часов, на время забыв, в каком плачевном положении оказались. Вот так же можно было бы болтать летним теплым вечером, сидя на веранде в каком-нибудь милом кафе, затерянном где-нибудь на краю вселенной.

Влад пытался втянуть меня в разговор о моем детстве. Пришлось отшучиваться, вспоминая какие-то забавные эпизоды. После того, что я узнала о его жизни, моя биография до того представлявшаяся сложной, а где-то даже героической, казалась смешной.

Ну что такое, поступление в медицинскую академию в четырнадцать лет, когда за твоими плечами стоит пусть и ушедший с государственной службы, но по-прежнему имеющий обширную практику и немалое влияние дед? И как можно сравнивать гладиаторскую арену, где Влад боролся за свою жизнь, с завистливым пренебрежением однокурсников к излишне талантливой выскочке, в свое время меня изрядно донимавшим и расстраивавшим.

Все переживания и непонимание, почему так получается, казались теперь пустыми капризами избалованной девчонки. Чего могут стоить высокомерное поджатие губ от персонала той, первой клиники, в которую определили восемнадцатилетнюю хирургицу, когда парень захлебывался пылью в подземелье шахт, скуля от голода и боли, щедро подаренной хлыстом надсмотрщика?! А вот про отца или Саху очень даже можно рассказать, да и про деда тоже. Но когда Влад перескочил на мою... женщину давшую мне жизнь, я, несколько грубо, пресекла его любопытство, считая эту тему опасной для моего здоровья и благополучия.

– Аня, можно тебя спросить? – Влад смотрел на меня с ленивой улыбкой.

– Если это не о моей матери, то спрашивай, – разрешила я.

– Ань, а ты меня не боишься? – Тон которым произнесены слова был настолько двусмысленным, что я даже не нашла сперва, что ответить.

– Ну, понимаешь, – начал он, тщательно подбирая слова. – Я здоровый, сильный мужик, раза в два больше тебя, – напомнил он, а когда я поспешно кивнула, продолжил, – мы с тобой одни, на маленьком корабле, посреди космоса. Ты не боишься, что я тебя...

– Изнасилуешь? – невинно подсказала я.

– Нет! – выпалил он, краснея, как маковка, – Я бы сказал, начну домогаться, – не очень уверенно закончил Влад.

– Владушка, а ты меня не боишься? – по-кошачьи мигнув глазами, я перебросила ему его же вопрос.

– Не понял, – мотнул он головой.

– Да, ты здоровенный мужик, не спорю, – принялась терпеливо объяснять я, добавив в голос глубины и загадочности, – а ты не думал, что может выйти совсем не так, как ты себе это представляешь?

– Это как? – совсем запутался он.

– А ты начни, – предложила я, подаваясь вперед всем телом, – там видно будет.

– По-другому быть не может! – хохотнув, заявил он уверенный в своем физическом превосходстве.

– Разве? – блудливо улыбнувшись, поинтересовалась я.

Я лениво потянулась, подпустив в глаза побольше тумана, выгнула спину, заставляя ткань рубашки натянуться, мягко очерчивая грудь. Ладони легли на его колени, скользнули выше. Я провела языком по губам и... и Влада проняло, да так, что он вынужден был спасаться бегством.

– Ты чего, очумела? – обиженно взвыл он, растерянно оглядывая предательски выпятившееся, доказательство принадлежности его к мужскому полу. И никакие штаны не спасали.

– Ты куда? Возвращайся, промокнешь, придурок, – подражая его обиженному тону, протянула я. – Разве ты не этого хотел?

– Ничего я не хотел! – рявкнул Влад, придерживая руками соскальзывающие портки, обида его сменялась вполне понятной яростью обманутой мужской гордости и несбывшихся надежд.

– Да? – недоверчиво поинтересовалась я, и не преминула поддеть его, – а кто ж изнасиловать собирался?

– Ничего я не собирался! – Гаркнул он, уже со всей дури, громовой его голос теперь ничем не напоминал привычный мягкий баритон. От этого рыка я чуть не оглохла, и уважительно покосилась на парня. Пожалуй, если так пойдет дальше, то он папаню с Сахой, вместе взятых, запросто переорет.

– Я просто спросил! – добавил Влад чуть тише, но глаза его все равно сверкали еле сдерживаемой яростью.

– До чего ж мужики орать горазды, – как бы про себя пробормотала я и уже громче добавила, добивая его, – а коли ты не собирался, так и разговор начинать не стоило, а то наобещал златые горы, а как до дела дошло, так сразу в бега?

– Я ничего не обещал! – чеканя каждое слово, почти спокойно и от этого более зловеще, высказался он и наградил меня таким взглядом, что будь я тысячелетним айсбергом тут же сгорела, не смотря на то, что вода, изначально, гореть не может.

Вот тут-то я не на шутку испугалась, пока он еще орал, это было не страшно, к этому я привыкла, а вот когда начал шипеть, я подумала, содрогнувшись, что палку перегнула очень сильно и теперь он за себя не отвечает. На мое счастье Влад тоже осознал это, я предполагаю, поспособствовал ледяной дождь. Он круто развернулся, насколько позволяла провести этот маневр вода, доходящая ему до колена, и покинул помещение. Напоследок шваркнув дверью с такой силой, что боюсь, не смягчи вода удар, дверь запросто могла вылететь вместе с переборкой. Поняв, что мне ничего не грозит, не удержалась и ласково прогудела ему в след: