Текст книги "Вершина мира(СИ)"

Автор книги: Евгения Прокопович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 69 страниц)

– И поэтому ты носишься как ошпаренный, замест того, что должен лежать?

– Ты не понимаешь, она улетает завтра, я должен ее увидеть, нам надо срочно возвращаться!

– Ты собрался бежать к ней вот так, в одних портках? – мои брови взлетели вверх, он остановился посреди пещеры с одним сапогом в руках и моляще посмотрел на меня, – я думаю, что в этом нет особой необходимости.

– Как так? – теперь Сенькины брови взлетели вверх.

– А вот так, сегодня только тринадцатое, ты числа перепутал, у нас с тобой целых три дня, так что залазь в шкуру и давай поужинаем. К тому же я не думаю, что твоей суженной понравится сопливый жених.

Я помешала в котелке, проверяя стушилось ли мясо с корешками и грибами. Не найдя ничего похожего на тарелки я подхватила дымящийся котелок и подтащила его поближе к горюющему Сеньке. Парень потянул носом, сглотнул слюну и даже взял ложку, но есть почему-то не стал.

– Что на этот раз, влюбленный? – со стоном вопросила я.

– Ума не приложу, что делать, – пожаловался он, – вот я даже Вареньку увижу, а дальше что? Денег, которые у меня требует ее отец, все равно нет.

– Вот зараза, – выругалась я, бросая ложку, – как ты меня достал! Есть, есть у тебя эти деньги, не тяни душу, Христа ради, бери ложку и ешь! – Сеня было, открыл рот для следующего вопроса, но я оборвала его, – Все, заткнись и никаких вопросов или ложкой в лоб получишь, надоел, пуще листа банного!

...Влад открыл глаза и сперва даже не понял, где оказался, вокруг стояла почти непроглядная темнота, где-то рядом тихо шуршала вода, мягкими волнами накатывая на берег. Почему он спит под открытым небом? Влад чувствовал, что основательно продрог из-за выпавшей росы и прохладного ветерка. Потряс головой, прогоняя назойливую сонливость и только окончательно проснувшись, припомнил, как днем пошел пройтись вдоль озера, и забрел невесть куда. Так выходит, он проспал на свежем воздухе около восьми часов!? Влад резко сел, матерясь на взывшую болью спину, надо поскорее выбираться отсюда. Его, наверное, уже давно ищут. Ох, и влетит же, когда вернется.

Подавив тяжелый вздох, Влад натянул на себя влажную от росы рубашку и уже собирался двинуться в обратный путь, как внимание привлек тихий шорох за кустами тегу, заставивший Влада снова припасть к земле и превративший нервы и тело в туго натянутые струны, готовые в любой момент оборваться. На полянку скользнула гибкая черная тень, едва выделявшаяся из ночного мрака. Крек, вынырнув из-за облаков, на несколько мгновений слабым светом залил поляну, позволяя Владу разглядеть противника, и тут же скрылся в плотной вате облака. Увиденное, Влада совсем не вдохновило – черный барс, свирепый зверь с мощными лапами и лезвиями когтей, тропу, которого лучше обходить стороной и как можно дальше.

По рассказам Сахи он помнил, барс этот может убить любого чужака, оказавшегося на его пути, без особой на то причины. Влад об этом слышал. Но егерь ни разу не обмолвился, что эта зверюга бродит где-то поблизости. Впрочем, барс мог зайти сюда недавно и Саха пока не видел его, но это-то дела для Влада не меняет.

Вжавшись в траву, парень, уговаривал себя замереть и не двигаться, авось пройдет мимо и не заметит. В душу предвечерним туманом вползал вполне объяснимый страх перед диким и непредсказуемым противником, леденя душу и заставляя сердце биться где-то на кончиках пальцев, и забыть о боли и усталости. Зверь вышел на середину поляны, потянулся, заставляя Влада залюбоваться медлительной грацией и плавностью линий черного кошачьего тела. Барс повернул голову в сторону Влада, затем в другую, там, где мрачной, непролазной стеной росли кусты красного волчаника, тряхнул головой и медленно зашагал в их сторону. Влад даже не успел выдохнуть с облегчением, когда почувствовал, что предательский ветер изменился и его, Влада, запах понесло прямо на зверя. Удача сегодня, явно, не на его стороне.

Барс дернулся, почувствовав добычу, круто развернулся в сторону Влада. Все. Теперь таись, не таись, а тебя уже почуял кошачий нос, реагирующий на куда более слабые запахи. Влад подобрался, заранее зная – схватка проиграна, но так просто жизнь свою решил не отдавать. На стороне, сверкающего яркими оранжевыми огоньками глаз, зверя было все – сила, ловкость и смертельное оружие зубов и когтей. На стороне Влада – только внезапность, да и той почти не осталось. 'Будь, что будет!' – решил Влад, сжимаясь пружиной, и первым бросился на зверя. 'Лучшая защита, это нападение!' – мелькнула в голове древняя мудрость, пока он летел почти над самой землей на сверкнувшие, в призрачном свете спутника, ярко белые, ощерившиеся клыки. Удар тяжелой лапы, вооруженной четырьмя лезвиями отбросил человека назад, заставив несколько раз перевернуться через голову. Влад тут же вскочил и, очертя голову, кинулся на превосходящего его противника, метя запрыгнуть на спину. Капризная Фортуна решила все-таки обратить свой сияющий лик на беспомощного, безоружного человека.

После короткой схватки, во время которой Влад получил несколько сильных ударов, заставивших его задыхаться от боли, он все-таки оказался наверху, оседлав сплетенное из сплошных мускулов тело зверя. Еще один рывок, почти на грани сил и возможностей, и он обхватил короткую шею барса, до отказа, до боли в суставе сжимая ее согнутой в локте рукой. Сквозь шум стучащей в ушах крови услышал тихий треск переломанных костей, не осознавая сперва, чьи кости ломаются. Барс под ним вздрогнул в последнем усилии и затих, а Влад еще долго не мог разжать руку, со стоном вгоняя в легкие воздух, толком не понимая, кто победил.

В затуманенный схваткой и животной яростью мозг человека пришла уверенность, что это он, а не зверь, победил в неравной схватке. Разжав плохо слушавшиеся дрожащие руки, откатился в сторону в мокрую траву, умываясь росой и слезами.

Повезло, Боги!, как же повезло, что зверюга вместо того чтобы убить наглого человечешку, решил поиграть с добычей. Видать, сытый был. Тошнит. Убийство никогда и никого еще не красило, даже убийство в честном поединке. Прошло еще несколько минут, прежде чем Влад вновь ощутил себя живым человеком, чувствующим холодящий ночной воздух, проникающий под влажную ткань рубашки. Вместе с чувством холода вернулся и страх. Страх оттого, что барс вполне мог быть не один, Влад никак не мог припомнить, как охотятся эти твари поодиночке или... Второй вариант его совершенно не устраивал. Поднявшись на ноги, он оглядел поле битвы с мертвым барсом посередине. Мысли снова вернулись ко второму варианту и оставлять следы происшедшего никак нельзя. Да и противником барс был отменным, и бросать это гордое и кровожадное, хоть и мертвое, животное, словно кучу мусора на растерзание мелким хищным тварям показалось Владу не совсем честным. Взвалив тяжелую тушу на плечи, покачиваясь, побрел в сторону дома егеря...

После ужина я хотела сразу лечь спать, но Сенька начал приставать с вопросами о том, как я живу, кто такой Влад, и как вообще такое могло случиться. Потом он принялся рассказывать мне про себя, про Вареньку. Говорили долго, далеко за полночь. Поленья в догорающем костре уже давно превратились в красные мерцающие огоньки, которые иногда вспыхивали на сквозняке, а потом затихали, будто удостоверившись, что у нас все в порядке. Водопад, занавеской заслоняющий вход пел свою неугомонную журчащую песню. А, наговорившись вдоволь, провалились в легкий, как перышко, спокойный сон, растянувшись рядышком на мягком ложе из соснового лапника. В это время над Борой уже затевался рассвет, окрасивший небо в сиреневые тона и ласкающий алыми языками восходящего солнца теряющийся за горизонтом океан леса.

...Путь до Сахиной делянки показался Владу почти бесконечным. Его пошатывало, тяжелая ноша давила на избитые плечи, ноги по щиколотку утопали в береговой грязи, стоило сбиться хоть на шаг в сторону. Но вот, почти перед самыми глазами, замелькали яркие огоньки, пробивающиеся сквозь ветви кустов. Еще несколько шагов и он дома. Выйдя на расчищенный задний двор, Влад с удовольствием скинул свою ношу с плеч под тень навеса у самой стены дома. Постоял немного, пытаясь отдышаться, на него вдруг навалилась слабость, что ноги начали предательски подгибаться. Влад, боясь упасть, прислонился к теплым бревнам стены и закрыл глаза.

– Ты где шлялся? – вопрос заданный резким голосом заставил вздрогнуть и открыть глаза, перед ним подбоченясь стоял Олег.

– Да так... – неопределенно пожал Влад плечами, по правому боку прокатилась волна боли и рубашка стала еще более мокрой, это ощущение очень удивило.

– Сейчас тебе маманя с батяней устроят и так и эдак, – посулил Олег, – маманя, еще светло было, тебя искать пошла, небось, весь лес уже прочесала на несколько километров вокруг.

– А как Саха? – безразлично поинтересовался Влад, чувствуя безмерную усталость.

– Обещал тебе ноги из задницы повыдергать и в уши вставить, чтоб далеко не уходил, – продолжал веселиться Олег.

Отлепившись от стены, Влад побрел в дом. Олег не отставал от него ни на шаг, словно боялся, что тот снова может куда-то испариться. В сенях было тепло и пахло травами, захотелось присесть на стоящую здесь бочку и, привалившись спиной к стене закрыть глаза, а потом... Потом будь, что будет. Только бы отдохнуть минутку.

Глупый Олег не дал ему этой минуты, заорав на весь дом, что Влад нашелся и, широко распахнув дверь, втолкнул парня в яркоосвещенную комнату. Внутри все сжалось, когда увидел хмурого Саху, сидящего в кресле.

Егерь поднялся и быстро подошел, Влад втянул голову в плечи, ожидая, что его сейчас опять потащат на конюшню. Но Саха повел себя совсем не так, как должен был бы. Он остановился перед Владом, схватил за плечи, несильно встряхнул, пробормотав: 'Живой! Слава Богам!' Парень удивленно уставился на грозного егеря, и опустил глаза, отметив про себя, что сапоги Сахи перепачканы грязью, на штанах прилипли колючки, а над самым голенищем сапога левая штанина порвана.

Входная дверь хлопнула, и в комнату прорвался взволнованный голос Василисы: 'Саня, его нигде нет!..' Ее слова резанули по натянутым нервам. Женщина задохнулась, увидав рядом с мужем причину всех сегодняшних волнений. Она вырвала Влада из рук Сахи, резко повернула к себе, сжала сперва щеки, потом плечи, запястья, словно убеждаясь, что вот он, живой и все у него на месте. Влада обняли, нос уткнулся в Васькино плечо.

– Как же ты нас напугал, глупый! – с мягким упреком пробормотала она ласково поглаживая его взъерошенные волосы. Уж лучше бы наподдала хорошенько, горестно вздыхая, думал Влад.

– Батя, там того – барс! – в окне появилось удивленное и немного озадаченное лицо Олега. – Тот самый, следы которого ты видел сегодня за домом, у него подушечка передней лапы с дефектом.

– Где? – В один голос спросили Саха и Василиса.

– Он дохлый, – продолжал вещать Олег, словно и не слышал родительского вопроса.

– Только не сердитесь, – забормотал Влад в Васькино плечо, – я его убил, удушил, совершенно случайно, он...

Его бормотание было прервано взрывом Сахиного хохота. Егерь смеялся долго, на глазах аж слезы выступили, ему вторила Василиса, даже Олег и тот посмеивался, повиснув на подоконнике. Владу стало обидно – ну, что он, интересно, сказал такого веселого?

– Он его... случайно... придушил!.. – пробормотал Саха, между взрывами хохота. – Слышишь, мать... Случайно! А ты знаешь, дурья твоя башка, что не всякий вооруженный человек выходит победителем из драки с этим зверем? А он его, видите ли, случайно придушил!

– Все, хватит, – оборвала мужа Василиса, – иди, посмотри, что там нашел Олег. Влад сними рубашку, у тебя весь бок в крови. Олег, слезь с подоконника, шторы оборвешь.

Олег тут же исчез с той стороны. Саха было двинулся к двери, но, увидав, что жена смотрит в другую сторону, ловко перемахнул через подоконник вслед за Олегом. 'Романов!' – понесся ему вдогонку возмущенный возглас Василисы.

С Влада стянули рубашку и Анина тетка, усадив его на табурет, принялась обрабатывать многочисленные царапины. Влад с шумом втягивал воздух, когда намоченная в чистом спирте салфетка касалась раны. 'Терпи! – приговаривала она. – Как барса душить голыми руками так мы можем, а как потерпеть несколько минут...' и так далее в том же духе. Потом она туго забинтовала царапины, выдала чистую рубаху и, легонько шлепнув пониже спины, подтолкнула в кухню, где на столе остывал его ужин...

Глава 7.

Поднялись поздно, солнце уже почти подползло к зениту. Быстро позавтракав остатками ужина, уложили вещи и тронулись в обратный путь. Сенька сидел хмурый и правил лодкой с таким видом, будто на эшафот едет. На обратную дорогу ушло не больше четырех часов. Это и понятно – Сенька гребец-то умелый, да и течение помогало, так что на Сахину делянку мы добрались засветло. Я слегка волновалась, за Влада. Зная его привычку влипать в неприятности, на душе было как-то неспокойно.

Причалили, покидали вещи на землю и вытащили лодку. Сенька распрямился подбоченившись:

– Интересно, – нахмурился он оглядывая окрестности, – а где ж все?

– А ты что ж хотел, что б тебя с оркестром встречали? – съязвила я, скрывая за ехидством собственное беспокойство, пошла в сторону дома.

Я дернула дверь, дом оказался закрыт. Поднявшись на цыпочки, попыталась дотянуться до притолоки, где всегда лежал запасной ключ. Родственники могли уйти по своим делам, но где делся Влад? По моему разумению парень должен отлеживаться несколько дней оправляясь после Сахиной трепки. Черт! Вот тетеха-то! И где мозги, спрашивается?! Ты же сама сказала ему в банк сходить. Ой, и дятел же вы, Анна Дмитриевна! Ну и что, что ты рассчитывала задержаться на пару дней, головой же думать надо, прежде чем избитого парня в город посылать. Да етишкин ты кот! А своих мозгов у человека нет? Сам должен соображать, когда идти, а когда не следует! Ладно, чего уж теперь нервы рвать.

– Анька, – позвал братец, выглядывая из кухни, – к нам гости!

– Кто? – я перегнулась через перила второго этажа.

– Да черт его, – Сенька пожал плечами, – мужик какой-то волочется. Я его не знаю. Пойду, гляну. Побудь в доме.

Я сбежала по лестнице, не думая слушать Арсения выскочила на улицу. По дорожке, опираясь на палку, ковылял Влад.

– Да что с тобой, – прошептала я и припустила навстречу.

Увидев меня, парень остановился, тяжело опираясь на импровизированный посох.

– Владка, где ты был? – задыхаясь от бега, я остановилась перед ним, с беспокойством оглядывая бледного мужчину.

– Ань, я в город хотел, ты же просила, а потом понял, что не дойду. Пришлось возвращаться. Извини.

– Да черт с ним, с банком. Я сама схожу. Как же ты вообще додумался куда-то идти? Мало ли, что я просила, ты же чувствовал, что не можешь! Я когда увидела, что тебя нет, думала, с ума сойду! Ну, чего ты молчишь?

– Потому что ты не даешь мне и слова сказать, – улыбнулся парень, разглядывая меня с высоты своего роста. Представляю, как забавно я выглядела.

– И чего ты улыбаешься? – я взяла его за руку повыше локтя. Влад едва заметно поморщился. – Что? Больно?

– Немного. Ань, пообещай, что не будешь ругаться.

– Во что ты опять влип? – насторожилась я. Влад только пожал плечами, – я не стану тебе ничего обещать, пока не узнаю, что случилось!

– Анька, ты чего разошлась? Привет, меня Сеней зовут, – с крыльца спустился непутевый братец, – а ты, стало быть, Влад?

Парни обменялись рукопожатием, усиленно делая вид, что меня не замечают.

– А за что она должна ругаться?

– Да так... ничего серьезного.

– Ничего серьезного, говоришь? – нахмурилась я, заглядывая под его рубашку. Сенька зафыркал, а Влад сконфуженно улыбнувшись, одернул одежду.

– Она иногда такая беспокойная, – пояснил он братцу, тот с умным видом закивал, мол, да, знаю!

Мужская солидарность, чтоб их! Я покрутила головой и загнала балаболов в дом, и там, уже не обращая внимания на ворчание Влада, стянула с него рубашку. У Сеньки аж глаза на лоб повылазили, когда разглядывал нового знакомого.

– Это кто ж тебя? – присвистнул Сенька.

– Да, так... – безразлично пожал плечами Влад.

Ко всем прошлым украшениям добавились бинты, под которыми скрывалось несколько глубоких, воспалившихся царапин. Влад совершенно прав, я буду ругаться. Приказав оболтусу не двигаться, а Арсению присмотреть, сбегала наверх за рюкзаком. Разложив на столе в большой комнате заметно поредевшие за последние дни запасы медикаментов, выбрала то, что может понадобиться.

– Садись, – приказала я, подталкивая стул.

– Ты чего – ошалела!? – возмутился брат, – Куда садись? Он же битый весь!

– Вот такая у меня злая хозяйка, – печально вздохнул парень, усаживаясь верхом на стул.

– Еще одно слово и хозяйка будет жестокой, – пригрозила я, заново вскрывая царапины.

– Вот эти, я вижу, батя оставил, а вон те чьи?– поинтересовался Сенька, заглядывая мне через плечо. – Ты с каким зверюгой сцепился?

– Влад? – подтолкнула я, замявшегося молодого человека, прикрывая раны пропитанной мазью салфеткой.

– С барсом, – буркнул он.

– С барсом? – сглотнула я. – С каким барсом? Где ты взял барса!?

Постоянно косясь на меня, Влад рассказал, как пошел гулять, как уснул и как на него выскочил барс, и выхода не оставалось, кроме как убить кошку. Сенька восхищался, а я едва удерживалась, чтоб не начать буйствовать. Ну, что за человек!? На сутки одного нельзя оставить, обязательно во что-нибудь влипнет! Одно слово – бедоносец!

– Влад, я тебя к кровати за ногу прикую, – простонала я, массируя виски.

– Ань, но я ж нечаянно...

– Иди наверх, а? – потерла я нос, чувствуя, что еще немного и я расплачусь. – Ложись, отдыхай и чтоб до вечера я тебя не видела.

Влад пожал плечами, но возражать не стал и поплелся наверх. Я провожала его глазами, думая, что парня проще убить, чем перевоспитать.

– Эй, ты есть-то, хочешь? – окликнула я Влада. Парень приостановился и кивнул. – Я тебе принесу.

Наблюдавший за этой сценой Сенька широко ухмылялся.

– Какие-то странные у вас отношения, – заметил он, дождавшись, когда за Владом хлопнет дверь, – противоестественные, я бы даже так сказал. Что-то не пойму – кто у кого в услужении. Анька, не надо в меня тыкать ножичком! А вообще, он парень интересный.

– Вот и отнесешь еду интересному парню, а я пока ужин приготовлю. И неплохо бы, чтобы ты посидел у нас в комнате, и по дому лишний раз не шастал. И в окна поглядывай. Родственников пропустишь – беда будет.

Пришедший из школы Олег был отправлен в лес, за ягодой. Я собиралась испечь пирог, а заодно заслать мальчишку как можно дальше от дома.

Когда солнце совсем покраснело и катилось к закату, вернулись Саха и Васька с полными коробами меда.

Сенька, завидев приближение грозного родственника, предпочел последовать моему совету и укрыться в чулане на кухне, не стоит раньше времени дразнить гусей.

Саха уселся в свое любимое кресло, потребовал чаю и закурил трубку, задумчиво разглядывая колечки дыма, медленно уплывающие в камин.

Моего появления, а, равно как и отсутствия, он как бы и не заметил. Я поманила тетку на кухню и, плотно прикрыв дверь, и указала на чулан. Тетка распахнула низкую дверь и могла лицезреть свое чадушко великовозрастное, живое и вполне здоровое.

– Сенечка, сыночек, – прошептала Васена, обнимая оболтуса, – похудел-то как! Ребра вон торчат, – она поцеловала дитятко в макушку.

– Не надо, мама, – дрогнувшим голосом попросил он, отстраняясь, – мама, я виноват...

– Ничего-ничего, – Васька опять прижала его к себе, – все прошло. Ты дома, все будет хорошо, все перемелется, мука будет.

– Мам, а как там батя?

– Батя? Серчает немного, ничего, мы его уломаем, правда, Анька?

– Правда, – подтвердила я.

– Я пойду к отцу, а вы подойдите минуток через пять, – приказала Васька, – и Сенька, – она погрозила ему пальцем, – чтоб с отцом не препирался! Пока не спросят, стой и молчи, виновато потупив глазки. Серчать будет, в ноги кинься, – Сенька скривился, – ты рожу-то не криви, – цыкнула на него мать, – делай, как велено, в ноги кинься и прощения проси, авось и простит. Ну, с Богом, – Васька распахнула дверь и шагнула в комнату.

Я выждала оговоренные пять минут и подтолкнула Сеньку к двери. Он постоял, немного собираясь с духом, и шагнул в комнату. Саха все так же сидел в кресле и курил трубку, за его спиной с серьезным видом маячила Васена.

– Вернулся, значит, – Саха хмуро сдвинул брови, Сенька последовал указанию матери и, виновато опустив голову, принялся рассматривать пол под ногами, – и что ты мне расскажешь?

Далее все происходящее превратилось в обычный балаган семейной ссоры, когда противники уже успели остыть и простить друг друга, но продолжали четко играть свои роли. Саха делал вид что гневался, а Сенька, правда, на полном серьезе, просил простить, впрочем, совершенно не собираясь следовать материнскому совету и кидаться отцу в ноги.

Полюбовавшись минут пятнадцать на доморощенный театр, я настоятельно попросила их поскорее заканчивать представление – все устали, а я, признаться, не отказалась бы от ужина. Саха моим мольбам внял и, обняв сына, торжественно объявил, что прощает его, но если вдруг, не дай Бог, что еще...

Семейный ужин превратился в пиршество с шумным обсуждением Сенькиных приключений. Он рассказал, как к нему в пещеру забрался медведь и чуть не сожрал вместе со всеми припасами. Сенька убил его ударом ножа, изловчившись метнуть прямо в глаз. Васька только охала и качала головой. Олег смотрел на брата горящими от восхищения и гордости глазами. Саха указал сыну на некоторые ошибки допущенных при выделке шкуры. Влад подкармливал пробравшегося тайком под стол медвежонка и делал вид, что внимательно слушает Сенькины байки.

Мне стало скучно и захотелось курить. Поздравляю вас доктор, вы опять приобрели эту гадкую привычку. Я встала из-за стола, никто не обратил на меня внимания. Они не то, что не спросили, куда это я, на ночь глядя, так даже голов не повернули. Это почему-то обидело.

Вот видишь, полезла в голову всякая глупость, ты никому опять не нужна, они уже получили от тебя, что хотели и даже не заметили, что тебя нет. Глаза противно защипало, снова поднял голову старый знакомый – комплекс ненужности. У каждого человека есть свои маленькие враги, сидящие до поры до времени где-то глубоко, на самом дне души, пряча длинный хвост в темных закоулках подсознания. Это именно эти гады, вылезающие на свет где-то между сном и реальностью, когда ворочаетесь в жаркой постели не в силах заснуть после рабочего дня. Они прекрасно знают, что нужны сейчас меньше всего, но настырно лезут, нашептывают, тянут, тормошат, выталкивая слезы из глаз, заставляя жалеть и ненавидеть себя и всех вокруг. Не дай бог, вылезти им, когда душа растревожена и расшатаны нервы, это именно они доводят до сумасшествия добрую половину человечества. Но большинство из нас спокойно уживаются со своими демонами. Некоторые психологи даже убеждают, что эти твари вполне полезны заставляя нас действовать и сопереживать. Я в корне с профессорами не согласна и даже склонна думать, что они придумали эту теорию намерено, дабы не остаться без работы.

Я посоветовала своей твари замолчать и заползти обратно, иначе я просто уничтожу ее. Тварь послушалась, и жить стало легче. Если бы здесь была Наташка, она бы сообщила мне, что у меня стихийно возникшая 'из ничего' депрессия и потащила бы в город по магазинам, а потом устроила праздник. Она считает праздники самым лучшим лекарством от хандры. Может, действительно, когда вернемся устроить праздник? Мои мысли потекли в другом направлении. Какой там у нас поблизости? До нового года далеко, а осенью никаких праздников не предвидеться. А может устроить просто праздник? Или у Ники какое завалящее день рождения найдется. Я украшу каюту гирляндами и остальной чепухой. Наташка заставит выставить на стол все содержимое моего бара, я наготовлю кучу еды, которую мы потом будем пожирать еще неделю. Да, пожалуй, так и сделаю.

Я посмотрела на небо, черное полотно его все усеяно звездами, Крек еще висит над планетой, через несколько дней он исчезнет и его не будет видно целый месяц. Сегодня одна из последних ночей, когда можно понаблюдать, как цветет никтокрек. Этот ночной цветок, который весь день прячется на илистом дне озера и только ближе к полуночи выныривает из воды, расстилая на водной глади свои нежно-розовые лепестки, почти с ладонь каждый. Цветок красив и в самую темную ночь. Но если он появляется в тихую безветренную погоду, и если над озером висит огромный шар Крека, цветок начинает фосфорицировать всеми оттенками красного. От темно-бордового, почти черного, до нежно алого цвета. То приподнимаясь, то, почти скрываясь под водой.

Я проскользнула в заросли колючих кустов риборина с россыпью беленьких малюсеньких цветков, кусты были высажены Васеной в четыре полукруга то, подступая к самой воде, то, углубляясь в берег, образовывая, таким образом, четыре абсолютно изолированные беседки, в каждой из которых поставлены скамейки. Сидеть в беседках можно только после того как отцветет риборин, иначе из всех удовольствий рискуешь заполучить только головную боль. Цветки у кустов сильно пахучие, запах, правда приятный, но не в таких количествах. Риборин уже почти отцвел, но вокруг него все же вился удушливый аромат. Я разместилась на скамейке в крайней беседке и закурила в надежде, что табачный дым хоть сколько-нибудь перебьет эту вонь.

Хорошо, тишина, спокойствие, вода тихо плещется, накатывая волнами на берег. Всплеск и над водной гладью блеснул серебряный бок рыбы, охотящейся за комарами. Ага, тишина и спокойствие, дождесси!!! Я скурила всего лишь полсигареты, когда сзади послышались топот ног и возбужденные голоса.

Я чуть раздвинула ветки, все пропало, прямо к моей беседке направлялись Сенька, Влад и Олег. Зло сплюнув под ноги я выбросила в воду сигарету и пошла по направлению к дому, похоже, мне не остается ничего другого, как лечь спать.

...– Ты не видел, как цветет никтокрек? – Сенька был поражен.

– Где ж ему видеть, – ехидно ответил за Влада Олег, – батя цельный месяц к ряду лютует, из-за тебя, между прочим.

– Молчи, мелочная ехидина, – властно приказал Сенька.

– Сам мелочь ехидниная, – отозвался Олег, – пошли в крайнюю беседку, там лучше всего видно.

– Нет, мы пойдем в середину, а ты можешь идти в крайнюю, но только не забудь, – Сенька заговорил глухо и таинственно, – что там русалки. Они вытягивают свои костлявые, обросшие мхом и илом пальцы и за задницу щипают. А сами знай себе плачут и смеются, смеются и плачут. Пощиплют, пощиплют и зад тебе откусят.

– Нету там никаких русалок, – обиженно пробормотал Олег, и ускорил шаг, пытаясь не отставать от брата ни на шаг.

Сенька уселся на скамейку, Олег взгромоздился на спинку за ним и теперь нависал над Сенькой. Влад же, разлегся на траве и, заложив руки за голову, уставился в небо. Сперва все сидели тихо и пялились на черную маслянистую воду. Первым прервал молчание Сенька, полез к Владу с расспросами.

– Ну, как она тебе? – поинтересовался он срывая травинку и засовывая ее между зубами.

– Кто? – не понял Влад приподнимаясь и глядя на Сеньку.

– Да Анька, как она в роли хозяйки.

– А, нормально, – лениво откликнулся Влад снова укладываясь.

– Как вы с ней живете? – принялся выпытывать Олег, желая получить кровавые подробности.

– Что именно тебя интересует? – Влад перекатился на живот и подпер рукой подбородок, его глаза смеялись, – тебя интересует, наказывает ли она меня, а если да, то как?

– В общем-то да, – немного смутился Олег оттого, что Влад так легко разгадал его интерес.

– Заткнись! – буркнул Сенька неодобрительно косясь на Олега, – это не твое дело!

– Да ладно тебе, – с ленивой улыбкой остановил его Влад, – пусть спрашивает, если ему так интересно.

– Она тебя бьет? – уже напрямую спросил Олег.

– Нет, – покачал головой Влад, немного удивившись подобному вопросу, – ей не обязательно этого делать. Она умеет посмотреть так, что надобность шлепнуть по рукам просто отпадает. За все время, что я у нее, на мою долю перепало подзатыльника два не больше. Понимаешь, Олег, для того что бы поставить мозги не обязательно прибегать к силе, есть много других способов.

– Например? – с вызовом в голосе осведомился Олег.

– Например... – Влад задумался, – например, когда я подрался один раз, она просто объяснила, что так делать не следует, а когда это случилось во второй, посадила меня под домашний арест на пятнадцать дней, запретив при этом разговаривать.

– И ты молчал пятнадцать дней? – не поверил Олег.

– Ну да, – усмехнулся он, – потому как был предупрежден, что за каждый разговор будут прибавляться сутки. Отсидел я, правда, только двенадцать, потому что подхватил какую-то заразу.

– Ну и зануда же она! – выпалил Олег.

– Никогда не замечал за ней подобной жестокости, – с осуждением в Анин адрес поддакнул ему Сеня, а Влад покачал головой – какая у людей короткая память.

– И вовсе нет, – встал Влад на ее защиту, – она не жестока. Жестокость, Арсений, это когда тебя приковывают к столбу в одной набедренной повязке и оставляют так на три – четыре дня под палящим солнцем без воды, а про еду и вспоминать не приходится. А когда наступает вечер, спадает жара, и ты радуешься тому, что пережил этот день и тебе кажется, что можно отдышаться, то приходит надсмотрщик и избивает тебя хлыстом до полусмерти. И все это за то, что ты посмотрел не в ту сторону, в которую позволено.

– И что с тобой так делали? – прошептал потрясенный Олег.

– Да, – улыбка Влада стала печальной, а глаза заволокло туманом от нахлынувших неприятных воспоминаний, но он быстро справился с собой, – и не только это. Но об остальном вам лучше не знать, иначе ночью спать не будете.

– Ну, расскажи, расскажи, – заныл Олег, который из-за сравнительно небольшого количества прожитых лет еще не понимал, что некоторых вещей лучше не касаться. Сенька уже собирался одернуть брата, но Влад жестом остановил его, решив попугать глупого мальчишку.

– Все зависит от хозяина, к которому попадешь, – пожав плечами, безразлично начал Влад, – вообще, по моей теории, хозяева бывают трех видов – просто сволочи, особенные сволочи и вконец отмороженные.

– А Анька, к какому виду относится? – с некоторой долей насмешки поинтересовался Сенька.

– Анька? Таких хозяев в природе не существует, – хмыкнул Влад, – она особь, случайно затесавшаяся в их сплоченные ряды. Если ты попадаешь к первому виду, то твоя жизнь достаточно сносна – кормят, не то что бы до отвала, но вполне хватает; крыша над головой ночью имеется, хоть худая, но крыша; зазря не бьют и не издеваются, только по делу – сломал чего или еще что учудил. У второго вида все намного сложнее – живешь впроголодь, спишь, где попало, чаще на голой земле да под открытым небом и вечно в синяках ходишь. И не дай-то Бог попасть к третьему виду, уж он-то отыграется на твоей шкуре за всех предыдущих – от его кормежки от ветра качаешься, а он еще и требует, что б вкалывал за троих. У такого хозяина, что бы оказаться под плеткой и причины особой не надо. Может построить вряд плантацию и заставить выпороть каждого третьего, просто так, для острастки, а если ему еще взбредет в голову устроить показательное выступление, да еще и с тобой в главной роли – пиши, пропало, можешь живым и не выбраться.