Текст книги "Вершина мира(СИ)"

Автор книги: Евгения Прокопович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 69 страниц)

– Как это показательное выступление? – сглотнув, поинтересовался заметно побледневший Олег.

– Очень просто – привязывают к столбу и обрабатывают от души кнутом, да так, что б до потери сознания, иной раз так отделают, что когда глаза потом открываешь, не можешь понять есть у тебя спина или нет – одно сплошное месиво. Кто посильнее, тот выживает, а слабый прямо там коньки и отбрасывает, иной раз и снять не успевают. Но после такой обработки ты уже не работник, а значит на продажу. Если какой торговый корабль купит за бесценок – хорошо, нет – значит, пристрелят прямо в порту. Торговцы порченый товар не особо жалуют – деньги вложил и волнуйся потом – выживет, не выживет. Мне везло, меня всегда выкупали.

Конечно, многое и от надсмотрщиков зависит, – продолжал рассуждать Влад, не обращая никакого внимания, на Олега, которого явно подташнивало. – Бывают не совсем плохие, эти хозяйское добро берегут и не сильно портят, плохо работу сделал всыпят плеткой пяток раз, да и то не сильно. Синяков только наставят, что б работать потом мог, а чаще ткнут кулаком между лопаток и переделывать заставят. Самое страшное, это когда засыпаешь и просыпаешься с одной мыслью: 'Меня опять сегодня будут бить'. Это очень плохо, когда подобная дрянь привяжется, преследует, тогда как парша и изнутри разъедает. Тут главное понять – жизнь твоя и ломаного грошика не стоит, а свободу можно получить только через того, что на небе сидит. Надо осознать, что выхода нет, а если и есть, то только после смерти.

– А как же вольная? – пробормотал потрясенный этим откровением Сенька.

– Это сказки, такого не бывает, – спокойно отрезал Влад, – иногда докатываются слухи, что кого-то где-то освободили, но на моих глазах освобождались только, когда остывали. Понимаешь, Сеня, в том мире, в котором я жил, если ты хочешь выжить, страха быть не должно. Конечно, в какой-то момент становиться страшно, больно и жутко, но этого показывать не стоит. А иногда плакать хочется от бессилия, можно позволить себе подобную расслабуху, но только с одним условием – тебя никто не должен, ни видеть, ни слышать...

Влад замолчал, решив, что с них, а главное с него, на сегодня хватит, он и так рассказал слишком много этим домашним мальчикам. Влад некоторое время смотрел на озеро и свет Крека многократно отраженный на покрытой рябью водной глади вспыхивал и блестел в его глазах. А сами глаза стали на некоторое время безжизненными холодными и злыми. Братья молчали, боясь нарушить тревожную тишину, и каждый думал о своем.

– Но Аня, она другая, – вновь подал голос Влад, взгляд его потеплел, а глаза начали оживать. – Сперва, в самый первый день я убежать хотел, а потом стало просто интересно. Да и странно было – не орет, не дерется, работать сильно не заставляет. А потом, ничего – привык. И уже кажется, что по-другому быть не может. Она не умеет быть до конца жестокой, – задумчиво проговорил он так, словно говорил сам с собой, – даже когда она меня под домашний арест посадила, у меня были простыня и матрац, а в комнате всегда было тепло. Только у нее я забыл, что такое голод. Да, конечно, я могу задержаться на работе и чуть притащить домой ноги от голода и усталости, но это уже не тот голод, который был раньше, потому, как я всегда знаю, что меня дома ждет еда и постель.

– Всем хороша, – улыбнулся Влад, рисуя перед мысленным взором Анино смеющееся лицо, – вот только на каждый шаг по сто указаний. А то сделаешь что не так, она замолкнет дня на три, и не знаешь с какой стороны к ней подойти. Или начнет морали читать, кажется, уж лучше б выпорола разок, и все бы на свои места стало: сама бы успокоилась, и я бы знал как себя вести. Так нет же, ходит как сыч.

– Я же говорю, – протянул Олежка, с радостью переключаясь на обсуждение сестры, лишь бы Влад дальше не стал рассказывать, – занудства нашей Аньке не занимать.

– Молчи, мелкий, – цыкнул на Олега Сенька, – а по поводу рукоприкладства, это ты, Влад, сильно загнул, Анька у нас спокойная как танк, ее так просто не свернешь. Ты знаешь, как ее надо вывести, что б она в драку полезла? На это, ой, как много времени и сил уйдет. Вот только я тебе не советую этого делать, потом костей можно не унести. Вон Олег знает.

– А что я, что я? – заныл Олег, поежившись, – это было-то всего один раз.

– Один раз, – подтвердил Сенька, – но тебе, по-моему, хватило.

– А тебе бы не хватило, если бы тебя оглоблей по горбам? А потом еще в озеро загнала и не выпускала, пока маманя не пришла.

– Да, ты только забыл уточнить, что загнала она тебя еще до обеда, а маманя пришла, когда стемнело совсем, – подцепил Сенька брата.

– Можно узнать, что ж ты такого сделал? – Влад аж сел от любопытства.

– В принципе, ничего, – неохотно пояснил Олег, – ей лет пятнадцать было, мне около восьми, может чуть меньше. Она влюбилась в пацана, он у нас в городе жил, так вот, он ей письма писал и с голубями присылал, а я голубей раньше ее отлавливал и письма эти забирал, потом подразнил ее немного, а она взяла и взбесилась. Кто ж думал, что она так... – Олег махнул рукой.

– Хотя, может, Олег и прав, – все-таки высказался Влад, – некоторая доля занудства в ней присутствует.

– Пошли, может, домой, – вдруг предложил Сенька, видимо разговор подпортил ему настроение, – черт с ним, с этим никтокреком. Не последний день живем, успеем еще насмотреться. Сыро что-то сегодня, простуду запросто подцепить можно.

– Пошли, – равнодушно пожал плечами Влад, поднимаясь с травы...

Влад молча вошел в комнату и сразу направился к шкафу. Я удивленно подняла глаза от книги и уставилась на его голую спину, покрытую синими полосками. Порывшись на полке, Влад извлек свежую рубашку и, накинув на себя, повалился на кровать, отвернувшись к стене.

– Тебе не кажется, что менять рубашки уже поздно? – поинтересовалась я, разглядывая его затылок, подобное поведение Влада не то чтобы особо пугало, но настораживало сильно.

– Отстань от меня, пожалуйста, – глухо попросил, Влад не поворачиваясь.

– Что-то ты мне, ангел мой, не нравишься, – протянула я и, отложив книгу в сторону, перебралась на его ложе, – случилось что?

– Ничего не случилось, – вдруг отчего-то вызверился Влад, – просто у меня отвратительное настроение, может у человека быть отвратительное настроение или нет?

– Оно-то, конечно, может, – протянула я, еще больше настораживаясь, – но...

– Вот и отстань от меня, – огрызнулся Влад, принимая прежнюю позу.

– А вот хамить мне совершенно не к чему, – предупредила я его, чувствуя, что и мое хорошее настроение приказывает долго жить и от обиды пихнула его локтем пониже ребер, не очень сильно, но достаточно ощутимо, он даже охнул, кажется.

Я вернулась на свою кровать и снова углубилась в чтение уже не обращая на Влада никакого внимания. Внизу что-то прогрохотало, потом послышались взволнованные голоса.

– Да что там за шум внизу? Ночь на дворе, все ни как не улягутся, – раздраженно проворчала я.

– Я посмотрю, – откликнулся Влад.

Парень вышел на лестницу, я видела, что он не стал спускаться, а всего лишь перегнулся через перила и посмотрел вниз. После этого повел себя более чем странно – влетел в комнату и постарался, как можно бесшумнее закрыть за собой дверь. И, не говоря ни слова, рывком сдвинул занавески и, распахнув окно, полез вон, окончательно введя меня в состояние изумления. Наверное, события последнего месяца не прошли для него бесследно, и парень окончательно тронулся. Я переместилась на подоконник, схватила его за шиворот и ласково поинтересовалась:

– Владка, как ты себя чувствуешь?

– Нечего со мной разговаривать как с психом, нормально я себя чувствую.

– Ты меня, конечно, прости, – осторожно продолжила я, вытягивая его в комнату, – но ты ведешь себя соответственно.

– Никак я себя не веду, просто мне еще жить охота. Твой папенька пожаловали.

– И?..

– Что – и... – он попытался вырваться и скользнуть вниз, – жить я хочу, что совсем не понятно?

– Вылезай, – попросила я, – ничего он с тобой не сделает, я не дам.

– Знаешь что, хозяюшка, тебе, конечно, все равно, а я второй раз за неделю воспитательного процесса не переживу. Я после Сахиных вливаний до сих пор сидеть нормально не могу – синяки с задницы не сошли. А ты меня опять под кнут? Сжалься!

– Не блажи, ничего с тобой не случится, я же сказала, не позволю.

– Много ты Сахе не позволила, – покрутил он головой, но в комнату все же забрался и уселся на жесткие доски своей кровати. Смиренный и покорный судьбе.

– Не путай божий дар с яичницей! Саха – это Саха, а Дмитрий Петрович совсем другое дело.

– Все равно. Не любишь ты меня совсем, хозяйка, не жалеешь, – не преминул подначить Влад, на секунду выпадая из роли.

Я погрозила ему кулаком и вышла из комнаты.

В ярко освещенной гостиной собралось все благородное семейство. Два брата, Саха и Дима, сидели за столом друг напротив друга и мирно беседовали. Саха как раз рассказывал брату, как Влад нечаянно придушил черного барса, я слышала эту историю за сегодня уже добрый десяток раз. Олег с Сенькой примостились по углам, а Васька развалилась в любимом Сахином кресле. Я тихо спустилась и прошла к столу.

– Привет, Анька, – весело встретил меня отец, – а где Влад?

– Он уже собрался спать, но сейчас оденется и спустится, – честно глядя ему в глаза, соврала я.

– Что ж вы мне ничего не рассказали, а уехали, – пожурил меня папа, – я бы вам помог. Я уж невесть что подумал. Вот Саха мне сейчас все объяснил.

– Ты же понимаешь, обстоятельства... – начала мямлить я.

– Да ты сам посуди, Димка, – пришел мне на помощь Саха, – он тебе дело раскрутил, этот доктор понял, что парень все знает и пригрозил его убить, что им еще оставалось делать? Правильно они все сделали в таких ситуациях только ноги и надо делать, жить-то всем хочется. А расскажи они все тебе, ты бы налетел, как ворон и ничего бы не вышло, а так докторишка успокоился и ты его спокойно взял. Тем более что он чуть не сделал из парня инвалида. Знаешь, сколько я сил потратил, чтоб все на место поставить? – я чуть удержалась, чтоб не раскрыть рот от удивления, слушая гладкую речь Сахи, ни слова о наркотиках, ни слова о недавнем инциденте на конюшне.

– Вот именно, – поддакнула я.

– Только вот что интересно, – папа испытывающе посмотрел на меня, – мне, когда карточка Влада на глаза попалась, там о наркотиках говорилось, а вы меня все убеждаете, что ничего и не было.

– Так и не было ничего, – вступила в разговор Васена, не дав мне и рта раскрыть. – Все прекрасно знают, как ты к этому относишься. И если бы именитый доктор тебе об этом заявил, ты бы ему поверил, и разбираться бы не стал, а просто вытолкал парня взашей. Тем более, что с наркомана возьмешь – его показания на суде не годятся.

– Что, верно, то верно, – согласился папа, – но почему вы скрыли куда летите? Я, когда к твоей Наталье Станиславовне пришел, спросил, где вы, так она меня чуть сковородкой не огрела!

– Наташка тебя сковородкой? – рассмеялась я, – На нее это не похоже!

– Еще как, похоже, – с довольной улыбкой не согласился папа, – но вообще-то она ничего.

– Что значит ничего? – насторожилась я.

– Нормально, говорю. Где там Влад, сколько можно одеваться?

– Сейчас потороплю, – пообещала я и кинулась вверх по лестнице.

Влад все так же сидел на кровати, изображая из себя каменного истукана.

– Что там? – поинтересовался он.

– Ничего, папа в хорошем настроении. Пошли.

– Это потому что Саха ему еще ничего не рассказал, – высказал свое мнение Влад.

– Ничего подобного, – возразила я, – Саха ему уже все рассказал.

– В таком случае, у тебя очень извращенный юмор, и стоит мне показаться, как он меня убьет.

– Из-за чего, интересно я тебя убью? – услышала я над своим ухом, и заорала от испуга, вскакивая с кровати.

– Папа, разве так можно? – Накинулась я, на него хватаясь за сердце, – Стучаться не пробовал?!

Генерал отмахнулся от меня и уселся на стул напротив вставшего Влада, я переместилась на подоконник. В комнате повисло напряженное молчание, папа сурово оглядывал нас. Я всем своим видом демонстрировала скуку, а Влад – глубокое осознание вины. Никто из нас троих не решался нарушить шаткое перемирие.

– Итак, – первым не выдержал папа, – я жду объяснений. Особенно от тебя, – напуская еще большей суровости в голос, генерал посмотрел на парня.

– А что именно ты хочешь услышать? – На всякий случай поинтересовалась я.

– Саха, конечно, человек хороший и честный, но я вас предупреждаю – я не поверил ни единому его слову, – просветил нас папа.

Влад бросил быстрый взгляд на меня, я в ответ только пожала плечами, мол, делай, что хочешь. Папаня, конечно, хороводы с нами водит, мною его тактика уже давно изучена – даже если и ничего не знаешь, сделай вид, что осведомлен намного лучше свидетелей и виновного вместе взятых. Касайся дело только меня, я бы сделала большие обиженные глаза и вид полного непонимания происходящего, но Влад уже выдал нас с головой, вот пусть сам все начальству и объясняет. Меж тем парень собрался с духом и начал каяться.

Надо отдать ему должное, делал он это мастерски – даже меня чуть на слезу не пробило. К чести Влада, следует отметить, что рассказал он все, как было, опустив только момент о выволочке, которую ему устроил Саха, а в остальном его речь была правдива и изобиловала подробностями. Меня он выгораживал, как только мог, хотя я в этом и не нуждалась.

Влад взял всю вину за произошедшее на себя. Папа молча слушал откровения, ни вопроса, ни комментария, это меня насторожило и я уже начала в уме просчитывать ходы, что бы выйти из создавшейся ситуации с малой кровью. Влад замолчал и, затаив дыхание, уставился на генерала, ожидая его решения. Папа помолчал еще немного, задумчиво глядя, как в глазах Влада возрастает напряжение, когда оно достигло своей кульминации, генерал чуть шевельнулся, меняя позу.

– Это все? – спросил папа, строго глядя на поникшего Влада, тот кивнул.

Папа еще помолчал, я вся подобралась, готовая в любой момент придти на помощь.

– Ладно, – генерал звонко шлепнул ладонью по столу, – на этот раз я тебя прощаю, и выгонять из бригады не стану. Но на свой счет ты не обольщайся, делаю я это только благодаря Сахе, потому что он поручился за тебя и сказал, что ты абсолютно здоров.

– Спасибо, – только теперь смог выдохнуть Влад.

– Пошли чай пить, там Васька что-то про пироги говорила.

Мы спустились вниз, сидящие за столом внимательно наблюдали за нами и заметно расслабились, заметив, что наш разговор закончился без жертв. Васька поставила на стол огромное блюдо заполненное пирожками. Папаня широко улыбаясь подсел к столу и пододвинул к себе большую чашку чая.

– Дядя Дима, – подергал Сенька генерала за рукав, заставляя обратить на себя внимание, – а ты форму с собой привез?

– Какую форму? – Не понял папа, перебирая пироги, лежащие на блюде и пытаясь отыскать самый красивый из них, задача почти невыполнимая.

– Твою, генеральскую, – пояснил Сенька.

– Конечно, привез, я без нее никуда не езжу.

– Это хорошо, – обрадовался Сенька.

– Что в этом хорошего? – насторожилась я.

– Как что? – возмутился Сенька, как будто все читают его мысли, – Дядя Дима оденет завтра свою форму, и мы с ним пойдем к Вареньке...

– Это что, ты хочешь, что бы я стал сватом? – ужаснулся папа.

– Да, – обрадовано закивал головой Сенька.

– Ни за что! – испуганно воскликнул генерал.

– Дядя Дима, а что тут такого? – Принялся выклянчивать племянник, – ведь были же когда-то свадебные генералы...

– Эка невидаль, – вступил в разговор Саха, не упускавший случая поддеть брата, тут же привел парочку исторических примеров, походя обвинив генерала в гордыни.

Папа принялся энергично возражать против этого. Влад крутил головой, увлеченно следя за их спором. Я ждала, когда же вступит в спор Васька, последнее слово будет за ней, как она скажет, так и будет. Но Васька не спешила, забавляясь полемикой, в которую влезли братья. Даже Сенька замолчал и сидел с раскрытым ртом. Меж тем благородные отцы семейств добрались только до середины нашей истории, до того времени, когда наши предки жили на одной планете и только начали летать в космос, я поняла, что дело это долгое и до конца спора мне никак не досидеть. Я послушала их еще немного, но потом махнула на это рукой и погнала Влада спать – стрелки часов уже подкрадывались к часу ночи. Перед тем как улечься, я отдала отцу подписанный на предъявителя чек, чтоб они могли выкупить право на женитьбу.

Глава 8.

Утро началось как обычно – с тишины. Все разбрелись, оставив меня в одиночестве. Я сползла с кровати и, как была, в пижаме, прошлась по дому, заглядывая во все углы в надежде обнаружить записку. Так ничего и не найдя, я отправилась на кухню. На душе отчего-то было муторно. Сходив за сигаретами, накинула на плечи Васькину шаль, плеснула в чашку кофе, устроилась на ступеньках крыльца. День выдался пасмурным и душным. Я уставилась в серое низкое небо, гадая, будет ли дождь или облака просто походят и растают.

Кофе остыл и казался мерзким. В пачке осталось всего четыре сигареты, это настроения не прибавило. Я, с тяжелым вздохом, вылила остатки кофе под крыльцо. Покопалась в душе, пытаясь установить причину столь отвратного состояния, но и здесь потерпела неудачу. В итоге, я попробовала убедить себя, что это просто предчувствие завтрашнего вылета на базу и то, что я пристрастилась к паразитическому образу жизни. Следовало встряхнуться и заставить себя работать. В таких условиях это можно сделать двумя способами: убрать дом или приготовить на обед что-нибудь эдакое, что сожрет время. Но уборку затевать нет смысла. Васька заставила вчера Олега вылизать все два этажа, в наказание, что он притащился с озера и, не разуваясь, поднялся наверх, загадив тем самым все половики. Значит, остается только обед. Я переоделась и уединилась на кухне.

Проверив все шкафчики и отобрав нужные продукты, я занялась приготовлением жаркого из птицы с картофельными биточками, все это запекается в горшочках, накрытых дрожжевым тестом. Всего получилось пятнадцать горшочков, которые ровными рядками отправились в печь. Я с некоторым сомнением оглядела творение своих рук. А ну как не хватит накормить всю ораву? Четыре мужика в доме это вам не шутки! и, оставшись довольной, закрыла печку. Надо подождать двадцать минут и можно будет подавать обед.

Я уютно устроилась в Сахином кресле с сигаретой и кофе. В сенях раздались голоса. Почему мне всегда так везет? Уныло подумала я, бросая еще толком не раскуренную сигарету в камин. Первым в дом завалился Олег.

– Привет, Олежка, как дела?

Но он меня, кажется, даже и не слышал, проскочил мимо, шумно затопал по лестнице и с силой грохнул дверью своей комнаты. Удивленно проследовав за ним взглядом, повернулась к вошедшему Владу, он выглядел не лучшим образом – всклоченный, с красными глазами. Я начала порядком беспокоиться, парень почти не спал ночью, беспокойно ворочаясь и не давая спать мне.

– Какая муха Олега укусила?

– Мы немножко с ним повздорили, – повинился Влад.

– Конкретнее, – мягко потребовала я.

– Мы приехали в город, Арсений встретил какого-то знакомого и тот сообщил, что видел малого с какой-то Чарой. Сенька сказал, что брата срочно нужно забирать и отвести домой. У девицы такая репутация, какой позавидует любой из полицейской картотеки. Генерал сказал, что они пойдут к невесте, а меня за Олегом отправил. Когда я пришел к школе мальчишка разговаривал со своей девицей. Увидев меня, приказал убираться. Я объяснил, что мне велено забрать его и отвести домой, остальное меня не касается. Этот дурень начал орать, что это не мое дело. Я ему ответил, что только выполняю приказ и все. А он как с цепи сорвался, и меня ударил. Если бы на этом все, так ему мало показалось, он еще раз замахнулся, – пожаловался Влад и добавил с обидой, – он думает, что раз я твоя собственность, так меня можно лупить почем зря!

– Ну, я, это... – он шмыгнул носом, – я его руку перехватил и слегка вывернул, чтоб не задавался. Он взвыл, пригрозил, что расскажет отцу и тот с меня шкуру спустит. Ну, я потянул его руку еще немного вверх, он заткнулся. – Влад посмотрел на меня исподлобья, крайне напоминая обиженного ребенка.

– Все нормально, ты все правильно сделал, – улыбнулась я. Влад кивнул и позволил себе улыбнуться. – Олег в последнее время сильно зарвался. А где остальные?

– Я их не ждал, Олег сильно бесновался. Мы сразу домой поехали. Я в аптеку зашел и купил тебе шовный материал и иглы, они в сенях, у тебя же мало осталось, сейчас принесу. Да, Ань, вот, – он достал из кармана запечатанную пачку сигарет и подал мне, – у тебя же заканчивается.

– Ты откуда знаешь? – удивилась я принимая пачку.

– Мне не спалось сегодня ночью, я на озеро ходил, а когда вернулся в комнату свет не включал, – извиняющимся тоном пояснил Влад, – и запнулся о стул, где твоя одежда лежала. Стул упал, одежда рассыпалась и из кармана пачка выскочила. Ну я одежду подобрал, пачку долго искал, она под кровать улетела, а когда нашел, не пойму зачем, заглянул в нее, а потом на место положил.

– Спасибо.

– А это обедом так пахнет? – Влад потянул носом.

Обедали в гордом одиночестве, родственники из города не вернулись, а Олег категорически отказался от еды. После трапезы решили сходить на озеро, предварительно заперев комнату Олега снаружи. Чтоб неповадно было.

Вечер начался с появления Дмитрия Петровича, Сеньки и Вареньки. Девушка выглядела напуганной и жалась к жениху, стараясь оказаться у того за спиной.

– Влад! – Рявкнул Дмитрий Петрович, заваливаясь в дом, – живо баню растопи.

– Я уже все сделал, – с набитым ртом отчитался Влад, выглядывая из кухни, где пасся в очередном горшочке с едой.

– Что ты там жрешь? – подозрительно поинтересовался генерал.

– Еду, – ответил Влад скрываясь за дверью кухни.

– Оставь мне! – Потребовал папаня, направляясь следом.

– Если вы сейчас съедите все, то будете готовить сами, – предупредила я.

– Ну и приготовим, – ответствовал грозный полицейский, появляясь на пороге зажав в одной руке еще теплый горшочек, а в другой куриную ножку.

Согнал меня с кресла. Я погрозила папеньке кулаком и переместилась на лавку у стола. Папа удобно развалился в кресле, вытянув длинные ноги, и принялся с удвоенным рвением поглощать добычу. Сенька со своей невестой продолжали топтаться у порога и о чем-то спорить шепотом. Варенька то и дело пугливо косилась то на меня, то на генерала.

– Сенька, чего девушку в дверях держишь? Посади к столу, – я подмигнула братцу, – сейчас Влад чайку организует.

– Почему все время Влад? – Возмутился парень появляясь на пороге, – я конечно понимаю, что я абсолютно бесправное существо, но, тем не менее, нельзя ли оставить меня в покое? А то и баню растопи, и чаю подай, а я, между прочим, только отдохнуть присел.

– Влад, прекрати. Я попросила – накрой стол к чаю, я самовар не подниму!

Он фыркнул, но все-таки притащил самовар с заварочным чайником, чашки, сладости и, взяв глиняный бочонок, полез в погреб за медом. Сенька усадил Вареньку рядом со мной, а сам понес наверх чемодан. Я принялась рассматривать девушку. Варенька казалась растерянной и немного испуганной. Она сидела на краешке стула, скромно сложив руки на коленях, и напоминала ребенка, грубо оторванного от игр и приведенного в школу посреди учебного года. Я поставила перед ней чашку и принялась наливать чай. Девушка кивнула, молча благодаря, но к чашке не притронулась.

– Не бойся, – посоветовала я.

– Не могу, – прошептала она.

– Здесь никто не кусается, – хохотнул папаня, бросая обглоданную кость в пустой горшочек.

Девушка бросила на него быстрый взгляд, губы ее задрожали, а на глаза начали накатываться слезы.

– Где Сеня? – пролепетала она.

– Сейчас придет, – улыбнувшись пообещала я и повернувшись к папане прошипела, – Дмитрий Петрович, кое-кто собирался сходить помыться.

– Я собирался, – подтвердил он.

– Так иди, – я сделала страшные глаза, – баня выстынет.

– Ухожу, ухожу, – папаня поднял руки вверх, защищаясь.

Он действительно поднялся, отнес посуду на кухню, потом сходил в комнату для гостей и вернулся с полотенцем на шее и чистой одеждой подмышкой.

– Да, Анька, это, кажись, твое, – он небрежно кинул чек на стол. – Я не стал платить калым, он нам дал разрешение на свадьбу абсолютно бесплатно, – гордо заявил генерал, и, видя мой вопрошающий взгляд охотно пояснил, – я просто объяснил, что так, как он обращается с дочерью, не обращаются даже с бродячей собакой. Он там что-то попытался возмущаться, а я просто сообщил ему, что статьи за насилие в семье никто не отменял, можно и срок огрести, так эдак, от пяти до семи лет принудительных работ на рудниках. Он проникся и дал отцовское благословение на брак.

– Ведь можешь, когда хочешь, – похвалила я его, – сват ты мой.

– Я что-то не понял, ты меня похвалила или поругала?

– Иди уже, – махнула я рукой.

Выпроводив папаню я повернулась к Вареньке. Надо ее как-то расшевелить, а то сидит с восковым лицом, как кукла на ярмарке и все время норовит заплакать.

– Расслабься, – посоветовала я, – откинься на спинку, сядь поудобнее. Ты же отдыхаешь.

– Не могу, – всхлипнула она и призналась, – мне страшно.

– Чего тебе страшно? – искренне удивилась я.

– Понимаете...

– Понимаешь, – поправила я.

– Понимаешь, – эхом отозвалась девушка, – здесь все так необычно и диковинно. У нас дома никто не посмел бы перечить отцу, а уж тем более, просить его уйти. И вот парень этот, который стол накрывал, он голос повышает.

– Не обращай внимания, обычно он смирный, просто сегодня что-то не в себе.

– А он, что, по-настоящему раб? – поинтересовалась Варя и тут же быстро добавила, – об этом весь город говорит. Вас же здесь все знают и деда вашего помнят.

– Влад? Самый натуральный раб. Если хочешь, могу его позвать и попросить показать клеймо, правда, оно почти на заднице.

– Не надо, – испуганно прошептала Варя.

– Не буду я ничего никому показывать, – встрял в наш разговор хмурый Влад, входя в комнату, и неся в руках бочонок полный меду, – еще мне не хватало перед каждым любопытным штаны снимать.

– А тебя никто и не просит, – хмыкнула я.

– Там в самом углу погреба кто-то грибочки выращивает, наркотические, – будничным голосом сообщил Влад, наливая себе чай. – Их надо бы прибрать, а то если Саха найдет, мне опять битым быть.

– Это, наверное, Олег, – предположила я, – Сенька, небось уже перерос.

– Мне все равно кто это, – рявкнул Влад вскакивая и опрокидывая чашку, – если их найдут, достанется, в первую очередь, мне.

– Что-то на тебе, голуба моя, шкура сегодня горит, – покачала я головой, наблюдая, как на столе разливается коричневое пятно, – ступай наверх.

– Ань, я...

– Я сказала, ступай наверх, – я указала рукой на лестницу.

Плечи Влада поникли, и он зашагал по лестнице. На верхней площадке он столкнулся с Сенькой. Брат проводил его удивленным взглядом и скатился на перилах вниз.

– Извините, девушки, подзадержался чуток, пока все вещи разложил, – весело сообщил он.

– Арсений, ты мне объясни, кто из вашей веселой семейки выращивает в погребе торчки? – Призвала я его к ответу.

– А что, они проросли? – несказанно удивился он.

– Да, и если верить Владу, еще и процветают. Меня не интересует, кто из вас занимается этим, но я настоятельно прошу убрать эту гадость. Ваш папенька, а уж тем паче маменька не будут смотреть ни на возраст, ни на семейное положение и по лбу нащелкают, уж поверьте мне.

Сенька согласился с моим предположением головы и, не желая предсказанных мною последствий, понесся в погреб.

Варя проводила суженого тревожным взглядом. Я поднялась и сдернула со стола скатерть.

– Надо замочить, – пояснила я, аккуратно складывая расшитую ткань, – иначе Васька ругаться будет.

– А Васька это кто?

– Маманя Сенькина...

– Ой-й-й, – одними губами прошептала она, глядя куда-то мне за спину.

Я повернула голову в том направлении – в окне торчала голова медвежонка. Зверь тянул носом, причмокивал губами и просительно ныл.

– Не проси, меду не дам! Вон пошел, – прикрикнула я на попрошайку, – пока занавеску не сорвал.

Топтыжка обиженно захныкал и поковылял в сторону бани. Я прикрыла окно и вернулась за стол.

– Успокойся, – попросила я дрожащую девушку, – это был всего-навсего домашний питомец, а лучше всего начинай привыкать. Наша семейка, конечно, немного ненормальная, но за то с нами весело.

– Я так боюсь, что Сенечкины родители меня не примут, – уныло призналась Варя.

– Зря, – с ходу отмела я ее опасения, – уж если они приняли такого охламона как Влад, то уж тебя и подавно примут. Саха и Васька очень милые люди. Вот Олег, он может нахамить, но он еще маленький. Саха, правда, тоже поорать горазд, но ты его не бойся. От него, как правило, больше шума, чем дела. Вот с Васькой надо срочно налаживать отношения, – наставляла я ее, – она тут всех в руках держит, ее даже Саха боится. Но я, думаю, Васька тебя под крылышко возьмет и в обиду никому не даст.

– Хорошо бы, – все еще неуверенно проговорила она.

Наша милая беседа была прервана громоподобным ревом генерала.

– Стой! Вор! – Разорялся папаня. – Мародер! Верни вещи, подлец!

Мы с Варенькой подскочили к окну и увидели уж очень неприличную картину, от которой Варя залилась краской и поспешно отвернулась от окна. По двору, вдогонку медвежонку, держащему в пасти какие-то тряпки, скакал бравый генерал. Красавец! Из одежды два банных веника, коими он, как набедренной повязкой, прикрывал срам. Папаня, как и любой другой мужик, обладал извращенной логикой. Вместо того что бы зайти в дом, одеться, а уж потом догонять медведя, бегает по двору в чем мать родила, демонстрируя не приличествующую его чину приверженность к нудизму. Я прикусила губу, сдерживая смех, понаблюдала за ним немного, но потом все-таки решила, что родителя надо выручать. Повернувшись к Вареньке, попросила:

– Сходи в кухню, там дверь в погреб, и позови Сеньку. Пущай усмирит животину.

– Да, да, конечно, – быстро проговорила Варя и побежала в сторону кухни.

Я высунулась из окна, продолжая наблюдать за погоней. Топтыжке понравилась подобная игра. Поэтому он кружил по двору, то замедляя бег и позволяя человеку приблизиться, то быстро перебирая лапами, что вызывало ярый протест со стороны догоняющего, сопровождающийся отборным матом.

– Пап, я, конечно, не хочу мешать тебе, принимать воздушные ванны, но ты, может, зайдешь в дом и оденешься, вид у тебя не совсем приличный, а в доме все-таки новый человек.

Генерал остановился, оглядел себя и, признав справедливость моего замечания, двинулся в сторону дома. Медвежонок, видя, что его партнер по догонялкам собирается улизнуть, в два прыжка преодолел расстояние между папой и дверью в дом, и, встав на задние лапы, грозно зарычал, преграждая любые пути к отступлению. Папа застыл в нерешительности, ему, явно не хотелось попадаться в лапы, хоть и маленького, но зверя. Правильно оценив сложившуюся ситуацию, генерал начал осторожно отступать. Поняв, что он собирается делать, я кинулась в Сахину мастерскую, пристроенную к дому, и широко распахнула дверь на улицу. Как папа пробрался в дом, я уже не видела, меня отвлекла Варя. Она осторожно тронула меня за локоть, привлекая мое внимание.