Текст книги "Вершина мира(СИ)"

Автор книги: Евгения Прокопович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 69 страниц)

– Аня, там что-то странное происходит, – она махнула рукой за спину.

– Где Сенька? – Нетерпеливо спросила я.

– Он в погребе, – принялась сбивчиво объяснять девушка, – там, какой-то туман, а Сеня сидит на полу и... – Она на миг замялась, – и смеется.

– Споры!!! – Заорала я, хватаясь за голову, и побежала в кухню.

Открыв люк в полу, я натянула на нос кофту, и сунула голову в лаз. Появление моей головы, свисающей с потолка погреба, вызвало у братца очередной приступ веселья.

– Если видишь в небе люк – не пугайся, это глюк! – Прокомментировал он, заливаясь от смеха, и покатился по полу.

Я громко выругалась и побежала наверх за Владом. Одной мне этого любителя торчков не вытащить. На помощь Вари рассчитывать не приходится, она такая хрупкая, что запросто переломиться под тяжестью женишка. Я залетела в комнату и первым делом выхватила из шкафа полотенца. Нужно накинуть на лицо что-нибудь, а то можно и рядышком с Сенькой прилечь. Влад, сидящий на кровати и обнимающий подушку, даже не поднял головы при моем появлении.

– Влад, просыпайся, – заорала я, хватая его за руку и стаскивая с кровати, – мне нужна помощь.

Я потащила его за собой, по дороге объясняя, что случилось. Нацепив на лица мокрые полотенца, осторожно спустились по узкой подвальной лестнице. Увидав нас, Сенька захрюкал, видно, смеяться у него уже сил не было. Влад попытался поставить его на ноги, но Сенька перевернулся на живот и ужом пополз проч. После непродолжительной погони нам удалось выловить беглеца. Влад, с профессиональной холодностью, скрутил Сеньку, подтащил к дыре в потолке, вытолкнул наверх, помог вылезти мне и выбрался сам. У Сеньки продолжались приступы безудержного веселья, и он, не останавливаясь, катался по полу. Варя расширенными от ужаса глазами наблюдала за будущим мужем. Пока я решала, как поступить, Влад успел со всем разобраться. Подошел к другу, перевернул на спину и, схватив за грудки, сильно тряхнул. Понаблюдал за эффектом и отвесил пару тяжелых пощечин. Зрачки Сеньки сузились почти до нормальных размеров, и он затих.

К нам подошел папа, успевший привести себя в порядок. Он присел возле племянника, отодвинул Влада и бегло осмотрел Сенькину одежду и глаза.

– Торчки? – Поднял на меня глаза папа.

– Они самые, – подтвердила я, усаживаясь рядом с ним на корточки, – что делать будем? Саха увидит – прибьет.

– Здесь не столько Сахи надо бояться, сколько Васьки, – задумчиво проговорил родитель, – Что же нам с тобой делать? – генерал поскреб гладко выбритую щеку, – а черт его... Наверх отнесем, пущай проспится.

– Я, наверное, еще вытоплю немного смолы из лаксы. Почадим немного в комнате. За полчаса отойдет.

Папа с Владом подняли притихшего парня и потащили наверх, Варя побежала вперед, открывая дверь. Я взяла нож, сходила во двор и срезала две гибких и длинных ветки лаксы, ободрала листья. Осталось срезать кору и собрать подтеки свежей смолы.

Поднявшись в комнату, бросила ветки на ближайшую кровать, и с тоской посмотрела на нож. Лучше бы скальпелем, но в наличии только дедушкин, а его жаль. Смола плохо отчищается. В комнату зашел Влад и растеряно остановился у порога.

– За что? – уныло спросил он.

– Что 'за что'? – не поняла я, но проследив за его взглядом, только вздохнула. – Тебя это не касается, успокойся.

Собрав с его кровати ветки, принялась за дело. 'Сегодня они мне все порядком надоели, – принялась я мысленно жаловаться неизвестно кому, – Саха с Васькой куда-то запропастились. Папенька бегает по двору с голым задом. Сенька до сих пор ржет как ненормальный. Варенька тоже ни рыба, ни мясо. Олег корчит из себя обиженного и оскорбленного. Влад со своим застарелым маразмом. А мне что прикажете делать? Может, поддаться общей истерии и пойти повесится, для разнообразия?' Но, честно признаться, чувствовать себя единственным нормальным человеком в семье было приятно и поэтому вешаться тут же расхотелось. Я даже начала находить некоторые радости жизни.

Соскребла с ножа последнюю каплю и поднялась, намереваясь занести Сеньке лекарство. Влад уткнулся носом в стенку и, кажись, задремал. Проверять так ли это я не стала, только накинула на него одеяло.

Из Сенькиной комнаты по-прежнему доносились взрывы хохота, я покачала головой и приостановилась у двери Олега. Прислушалась – все тихо, как будто нет никого. Но я точно знала, что мальчишка там. Покинь он комнату, я непременно увидела или услышала. Занесла Варе лекарство, разъяснив, как пользоваться, девушка кивнула и скрылась за дверью. На обратном пути еще раз остановилась у комнаты подростка. Потопталась немного перед закрытой дверью и нерешительно поскреблась, никто не ответил.

– Олег, – громко позвала я, – прекрати психовать. Ладно, не хочешь выходить сиди там, но хоть подай знак, что живой.

– Отвали! – услышала я недовольный голос Олега.

– Я тоже тебя люблю, – отозвалась я, – если что надо, подходи, не стесняйся.

Олег ничего не ответил, я пожала плечами и отправилась в свою комнату пытать Влада, что-то он мне совсем не нравится. Он валялся на спине разглядывая потолок, будто нашел там что-то из ряда вон выходящее.

– Давай, рассказывай, – строго потребовала я.

– Чего рассказывать? – испугался Влад, приподнимаясь на локтях.

– Я думаю, у тебя есть что, – уверенно заявила я, усаживаясь на подоконник. – Ты весь день ведешь себя странно, я хочу знать причину.

– Наверное, просто устал – не стал он отпираться, зная, что не отстану и глядя куда-то в сторону, признался, – тревожно мне, будто что-то нехорошее должно произойти, и так уже четвертый день. Кошмары снова снятся.

– Так, понятно, – я поднялась и завесила окно, – раздевайся и ложись.

– Зачем? – вяло поинтересовался он, сползая с кровати и расстегивая рубашку.

– Спать будешь, – я стянула покрывало со своей кровати и откинула одеяло, – сюда ложись.

– Так рано же еще, – попытался сопротивляться он, – и к тому же, ты, что, предлагаешь мне нарушить Сахин запрет на мягкую постель?

– А ты прикинь, где я, а где Саха и кого сейчас надо слушаться.

– Да уж, вас, сильных мира сего, не поймешь, – покачал головой Влад удобно устраиваясь на моей кровати, – то можно, то нельзя. Остается только надеяться, что когда придет Саха, меня не стащат с кровати и не огреют чем-нибудь по горбу.

– Влад, человечество давно изобрело дверные замки, – сообщила я, поправляя подушку.

– Ага, я усну, ты меня запрешь, – прищурился он, я кивнула, – потом по своей рассеянности ключ потеряешь, а мне, что прикажешь – из окна выпрыгивать? Я ж не железный все-таки – до ветру сходить и все такое...

– Владислав Дмитриевич! – возмутилась я этим глупостям.

– Сейчас, меня, кажется, будут убивать! – трагическим шепотом заявил он и натянул на голову одеяло.

– А ну, вылазь! – я стянула с него одеяло.

– Лежачего не бьют! – дурным голосом пропел он и несильно огрел меня подушкой.

– Такого лежачего как ты, бьют и очень сильно, – ответила я выхватила у него подушку и нанесла ответный удар.

– Сдаюсь! – давясь от смеха, притворно прохныкал он, поднимая лапки к верху.

Я вернула подушку, строго предупредив, что если посмеет ею воспользоваться не по назначению, выброшу его со второго этажа. Влад сунул подушку под голову, закрыл глаза и демонстративно захрапел. Я поднялась с намерением покинуть комнату.

– Аня, не уходи, – сразу бросив дурачиться, тихо попросил он, – посиди со мной немного.

Я вернулась на свое прежнее место, он тут же этим воспользовался устроив голову на моих коленях. Влад крайне редко позволяет себе подобные вольности, похоже, действительно худо. Я принялась перебирать между пальцами прядки его волос. Парень засопел, я посидела еще немного, дожидаясь пока он окончательно не уснет, и лишь удостоверившись в этом, позволила себе осторожно покинуть комнату.

Папаня держа обещание готовил ужин. Решив не мешать, я вышла на улицу и устроилась в гамаке на веранде. Вскоре вернулись Саха с Васькой, вытряхнули меня из гамака, позвав ужинать. Я накрыла стол, на запах еды подтянулись Сенька и Варенька. Сенька виновато поглядывал на меня и генерала. Эти взгляды не ускользнули от Сахи. Егерь, естественно, пожелал узнать, в чем дело. Пришлось импровизировать выдумывая правдоподобную глупость, участвовать в семейной ссоре настроения не было.

Сонный Влад спустившийся под конец ужина хмуро смотрел на жизнь и от еды наотрез отказался. Вызвав еще большую волну беспокойства – где это видано, чтобы парень отказывался от еды? За все время нашего знакомства такого просто не случалось! Кроме как по дурости.

После ужина семья разбрелась, занявшись своими делами и вроде бы все как всегда, да что-то не на месте. Сильно настораживало отсутствие Олега, но так как он находился у себя в комнате, никто особого беспокойства не проявлял.

Поболтавшись в гостиной мы с Владом поднялись в нашу комнату и принялись нехотя паковать вещи. Папа сказал, что завтра надо вылететь пораньше. Парень паковал вещи, в новый рюкзак, сшитый Васеной, проявляя даже меньшее рвение, чем я – по всему выходило, улетать ему отсюда не хочется, я, впрочем, чувства его разделяла, всегда с сожалением покидая Бору.

Влад сходил к Олегу, проверить все ли в порядке, вопреки своим заявлениям все же чувствовал себя виноватым. Вернулся спустя десять минут и растерянно сообщил, что мальца в комнате нет. Дверь закрыта изнутри, а Олега нет. Оказалось, Влад слазил в его комнату через окно. Пришлось звать Саху и ставить его в известность. На что Саха, немного подумав, попросил паники раньше времени не поднимать. Возможно, парень просто решил проветриться и отправился в лес, если к утру не вернется, вот тогда и будем начинать поиски.

Спать улеглись позже обычного, и еще долго ворочались в темноте, каждый в своем углу не давая друг другу уснуть. В комнате было нестерпимо душно, несмотря на распахнутое окно. Скорее всего, ночью будет дождь. Влад не выдержал – оделся и направился к выходу. На мой вопрос, куда его несет, ответил шепотом: 'Пойду на дворе посижу, душно что-то'.

Останавливать его я не стала, выспится и во время полета. Я слышала, как Влад, осторожно ступая, спускается по ступенькам, как за ним тихо хлопнула входная дверь. Меня обволокла теплая тишина и я, не сопротивляясь, провалилась в сон.

...Было душно, и уснуть не получалось. Влажная духота, начавшаяся еще утром, не отступала и, казалось, повисла в недвижимом воздухе туманным маревом. Влад опустился на ступеньки крыльца, к нему бесшумно подошел Арк, улегся у ног, положив голову на босые ноги человека. Влад наклонился и потрепал серого за ушами. Потерся почти зажившей Аниными стараниями спиной о деревянный столб, поддерживающий крышу крыльца, закрыл глаза. Если бы не этот пар, висящий в воздухе, обещавший скорую грозу, вечер можно было бы назвать приятным.

Вздрогнул и открыл глаза, когда первая тяжелая капля упала на металлическую крышу над головой, а небо прорезала кривая линия молнии. Сразу же подул тугой прохладный ветер, загоняющий капли прямо на Влада. Парень поежился и плотнее запахнул не застегнутую рубаху. Раздался оглушающий раскат грома, да такой, что, кажется, земля под ним содрогнулась. Воздух сразу же наполнился свежестью. Влад поднялся, потягиваясь и разминая затекшую спину. Он уже собирался зайти в дом, никакого восхищения грозой не испытывая, к своему стыду, пугаясь до колик небесного рыка, аж внутри все переворачивалось.

Черноту прорезала еще одна яркая вспышка и на противоположном берегу вспыхнула стоящая вдали от других деревьев лакса, гроза бушевала все сильнее, заставляя человека скрываться под надежной крышей. Влад поежился и отступил дальше к двери, в небе не прекращался сияющий фейерверк.

Под ногами встрепенулся Арк, до этого не обращавший на светопреставление никакого внимания, и ворчливо рыкнул. Владу даже показалось, что за шумом дождя послышался стук лошадиных копыт. Но откуда в грозу взяться лошади? Егерские, Влад сам проверял перед тем, как отправиться спать, стоят в теплых стойлах под прочной, не протекающей крышей. А вдруг, одна из них сорвалась?

Превознемогая суеверный ужас, все больше разгоравшийся в душе из-за грозы, Влад двинулся прямо в холодную пелену дождя, где мгновение назад скрылся Арк. Скользя по раскисшей грязи, подальше отталкивал от себя желание бегом подняться по ступенькам, оказаться на втором этаже в их с Аней комнате. Пару раз поскользнувшись на мокрой траве, и унизительно шлепнувшись на мягкое место, Влад все-таки добрался до колодца, стоящего метрах в ста от дома.

Одежда безнадежно промокла и противно прилипала к телу, а зубы начали отбивать дробь. Влад обошел вокруг колодец и уже развернулся идти обратно, как его нога наступила на что-то мягкое. Отдернув ногу, опустился на колени и стал шарить руками вокруг, ничего не видя из-за дождя и темноты. Наконец руки нащупали что-то теплое. Приглядевшись хорошенько, Влад понял – перед ним лежит человек. На ощупь, вслепую, по некоторым деталям одежды опознал Олега. Внутри все перевернулось не хуже чем от грома, но страх тут же отступил – надо что-то делать. Найдя на шее пульс и убедившись, что Олег жив, понесся в дом, будить Аню...

Разбудил меня дождь, настойчиво барабанящий по крыше, машинально глянув на часы, с неудовольствием отметила – пятнадцать минут третьего. Я перевернулась на другой бок с намерением спать дальше, но тут на лестнице раздался топот босых ног, дверь в комнату с шумом распахнулась, и вбежал взмыленный и мокрый от дождя Влад, хлопнул рукой по выключателю и помещение залил яркий свет. Я села на кровати и прищурилась, намереваясь выдать сокрушительную отповедь, за подобное вероломство, но слова застряли в горле. Влад выглядел испуганным, он схватил меня холодной мокрой рукой.

– Аня, скорее, – почти закричал он, – там Олег...

– Где? – только и спросила я и, как была в пижаме, выбежала из комнаты.

– Возле колодца, – еле поспевая за мной, перескакивая через две ступеньки, ответил Влад.

– Не беги за мной, буди Саху и папу, – приказала я, хотя в этом не было необходимости – я покидала дом под дружные хлопки дверей.

Я выскочила под холодные струи дождя, не успев сделать и трех шагов, промокла до нитки. Оскальзываясь на траве, побежала в сторону колодца. В ярких сполохах молний озаряющих окрестности я могла видеть блестящий от дождя сруб колодца, а возле него лежащего ничком Олега. Подбежав, упала на колени около неподвижного тела, кажущегося сейчас большой черной куклой, которую нерадивые дети забыли под дождем.

– Олеженька, Олежка, – позвала я, Олег молчал, я принялась искать на скользкой от дождя шее пульс.

В какой-то момент меня бросило в жар оттого, что я не могла найти бьющуюся венку, но потом почувствовала под пальцами слабый толчок. Олег был без сознания, но жив. Размазывая по лицу слезы, пополам с дождем я начала быстро ощупывать мальчишку, пытаясь определить повреждения. Правая рука была сломана и из раны лилась кровь, оторвав от пижамы рукав, скрутила жгут и быстро наложила выше раны, останавливая кровотечение, потом обернулась и увидела бегущих ко мне мужиков.

– Несите щит! – пытаясь перекричать гром, заорала я, – на руках его переносить нельзя! Олеженька, сейчас, потерпи, миленький.

Через минуту рядом упал щит и папа, отстранив меня, помог Сахе положить мальчишку на кусок фанеры. Потревоженный Олег слабо застонал.

– Осторожно, неизвестно, что у него. Папа, надо связаться с местным госпиталем, мне нужно оборудование, боюсь, что Олег не транспортабелен. Еще мне нужна кровь, плазма, портативная ИВЛ, кардиограф, аппарат УЗИ...

– Давай сделаем так, – перебил он меня, – я свяжусь с госпиталем, а ты все закажешь, я боюсь перепутать.

Они осторожно понесли Олега. Я бежала следом. Дверь в дом была широко распахнута, в освещенном проеме нас ждала Васька.

– Поднимайте на чердак, – начала командовать я, принимая у Влада полотенце и накидывая на плечи, уже не обращая внимания на мокрую пижаму, – Варя, мне нужна горячая вода, много. Васька, чистые тряпки. Влад, на чердак весь свет, который есть в доме. Сеня, принеси наверх лед, а потом растопи там камин.

Выпалив все это на одном дыхании, я побежала к пациенту. Ворвавшись на чердак, увидела, что Олега успели переложить на стол и Саха уже начал срезать с него одежду.

– Саха, оставь, я сама, – оттеснила я его от стола, – позови Влада.

Вернулся папа, протянул наушник с микрофоном, сообщив, что номер госпиталя набран, но никто не отвечает. Влад с Сенькой принесли несколько ламп, горячую воду, ворох тряпок, аптечку из моего рюкзака и кое-что из егерских запасов. Генерал вывел вон упирающихся родственников.

Я посмотрела на избитое тело Олега. Мальчишка все еще был без сознания, дышал прерывисто и быстро, судорожно хватая ртом воздух. Осторожно ощупала голову Олега, на затылке обнаружилась здоровенная шишка, под глазами устрашающие синяки, что и не удивительно, раз нос свернут. Я протянула руку, и Влад вложил в нее тонкий фонарик. Я приподняла мальчишке веки и посветила. Зрачки расширены, на свет реагируют. Проверила уши, боясь обнаружить кровь. Чисто. Значит, кости черепа выдержали и у Олега только сотрясение мозга, этим можно объяснить то, что он до сих пор не пришел в себя.

Я встала за головой Олега, положила пальцы на лицо и сильно надавила, вправляя свернутый нос. Ощупала живот мальчишки. Твердый. Ребро сломано, я чувствовала, как его отломки свободно гуляют под пальцами. Простучала грудь. Хорошо. Осторожно повернув Олега на правый бок, осмотрела спину. Ссадины, гематомы. Черт! Могут быть внутренние разрывы. Давление девяносто на шестьдесят, пульс сто двадцать. Средняя кровопотеря, около полутора литров. Если прямо сейчас не начну хоть что-то делать, то может случиться непоправимое. Я себе потом за всю жизнь этого не прощу.

Саха, просочившийся в комнату, заглядывал в глаза и постоянно спрашивал: 'Ань, ну как он?' Что я могла ответить отцу Олега? Кто-то хорошо поработал над мальчишкой – спина и бока были в синяках и ссадинах. Это дало мне возможность предполагать ушибы селезенки, печени и, уж точно, почек. Насколько все серьезно можно ответить только после ультразвукового исследования. Хорошо хоть портативный анализатор есть. Сейчас от егеря отделаюсь, и начнем работать.

Я закрыла глаза и медленно выдохнула. Если Олег ухудшится, мне придется идти на ревизию. А чем? Пальцами? Или дедушкиным набором инструментов, что, в принципе одно и то же? Я закусила губу, от этих мыслей хотелось забиться в истерике, заорать: 'Позовите доктора!' Но доктор здесь я. И Саха смотрит, как на бога, а внизу моего решения ждет Васена. Пришлось взять себя в руки – время идет и неизвестно, сколько его осталось, может часы, а может секунды.

– Саха, марш отсюда. Тебе пока здесь нечего делать, – приказала я, надевая наушник и вслушиваясь в долгие гудки. Взяв тряпку, намочила в горячей воде и начала аккуратно смывать с Олега грязь.

– Выложи на лавку все что есть, – обратилась я к Владу, не отрываясь от своего занятия, – будем смотреть, чем располагаем. Когда это сделаешь, сходи в комнату и принеси инструменты, они в столе, да, и захвати у папы диктофон.

Влад не удержался и, подойдя к Олегу, откинул простыню, прикрывавшую тело подростка.

– Кто же тебя так? – пробормотал Влад, разглядывая сине-красные полосы и уже обращаясь ко мне, – Хорошо его отходили, ничего не скажешь. Цепями избивали.

– Похоже на то.

– Вот, гляди, как отпечаталось, даже рисунок остался, – он указал мне на правый бок Олега, – хорошо, если это не профессионалы, тогда может, и удастся что-нибудь сделать. Если профи, то внутри у него настоящая каша и проживет он не более часа.

– Откуда знаешь?

– Видел! – коротко ответил Влад, возвращаясь к своей работе.

В наушнике щелкнуло, и недовольный голос произнес:

– Госпиталь, дежурный слушает.

– Я Романова Анна Дмитриевна, хирург с инспекторской станции Алкиона, – представилась я, – нахожусь на Большом Озере, в доме егеря. Требую помощи! Необходимо оборудование и медикаменты, для предотвращения шокового состояния. Портативные ИВЛ, УЗИ, кардиограф и возможно дифибрилиатор. Кровь, плазма, физраствор.

– Девочка, ты что – охренела? – Поинтересовались из наушника, дежурный, очевидно, решил, что это попросту чья-то совсем не смешная шутка, – Может тебе всю операционную туда перевезти?

– Слушай сюда, я ясно сказала – я требую помощи! Если все перечисленное не будет у меня самое большее через час, мальчишка, Олег Романов, он умрет.

– Так это, что не шутка? – осторожно спросил дежурный.

– Какие уж тут шутки, – вызверилась я, – передо мной лежит подросток шестнадцати лет, избитый до полусмерти, с открытым переломом правой руки, возможными внутренними повреждениями и кровотечением, он не транспортабелен. Так что времени у меня в обрез, и если вы не доставите сюда все...

– Но я не могу выслать вам требуемое, – заволновался дежурный, – для этого надо вызвать начальника госпиталя, потом найти транспорт...

– Вызывай хоть черта лысого, – отчеканила я, теряя терпение, – только доставьте мне то, что я прошу.

– Но на это потребуется не менее двух часов. Может, лучше вы перевезете его к нам?

– Да вы соображаете, что говорите? – возмутилась я тупости дежурного. – Его можно перевозить только на специально оборудованной машине, а не на вездеходе! Но даже будь у меня машина, я не пойду на такой риск. Он может не выдержать переезда, а получить остывающий труп у дверей госпиталя – увольте.

– А если мы вышлем машину к вам? – Тут же внес предложение дежурный.

– Сколько это займет времени? – Нахмурилась я.

– Что бы добраться до вас по такой погоде – час или чуть больше.

– Давайте считать, – вздохнула я, заранее зная, что ничего хорошего мы не высчитаем. – Даже если вы вышлете машину еще до того как я положу трубку, на дорогу понадобится час, допустим, загрузим мы его минут за пятнадцать, потом час обратно. Итого не менее двух с половиной часов и еще минут двадцать пока он попадет на стол. И учтите еще неровности на дороге и разбитую из-за дождя колею. В общем, по времени, оно то, на то и выходит. С той лишь разницей, что пока он лежит на моем столе, я сделаю все возможное, чтобы он не ухудшился, а перевозка всегда риск.

– Понял, – ответили мне уже другим голосом, – тогда я вызываю начальника. Погода ни к черту, вертолет выслать не можем, придется по дороге. – И уже с надеждой в голосе добавил, – продержишься?

– Мне деваться некуда, конец связи, – в ухо понеслись короткие гудки, – сними наушник, – попросила я вернувшегося с инструментами Влада, укладывая на живот Олега куски льда, завернутые в клеенку.

– Они приедут? – тихо спросил парень, выполняя мою просьбу.

– Да, но не скоро. Подай анестезию, она в красной коробке. Так, теперь, включай диктофон и фотоаппарат, я наговариваю, ты снимаешь. Бери крупным планом, чтоб детали почетче, хорошо?

Надо снять побои и зафиксировать состояние, как бы ни обернулось дело, а суд будет в любом случае. Так положено.

Где-то на середине осмотра к нам поднялся Саха. Он долго мялся, порываясь что-то спросить.

– У тебя на языке вертится вопрос, – заметила я, поглядывая на взволнованного отца, – проще задать его и уйти, чем путаться у меня под ногами и мешать.

– Ань, давай отойдем в сторонку, – егерь многозначительно покосился на Влада.

– Не стоит, – покачала я головой, – у меня нет секретов, и он работает с папой в одной команде, так что можно говорить спокойно.

– Как скажешь, – смирился Саха и, собравшись с духом, задал мучавший его вопрос, – Ань, скажи мне честно, они Олега не того?..

– Что, прости? – переспросила я, совсем не хотелось разбираться еще и с намеками.

– Аня, ответь мне, как отцу, – стараясь сохранять спокойствие, повторил Саха, – они не тронули моего мальчика?

– Боже мой, Саха, – выдохнула я, вмиг поняв его состояние и все заминки, – нет, его никто не насиловал, слава Богу!

– Ты точно уверена? – испытывающе посмотрел на меня егерь.

– Конечно, – заверила я, ничуть не обидевшись на подобное замечание, – это же сразу видно. Неужели ты думаешь, что я стану скрывать от тебя такое? Да если бы я обнаружила что-то похожее, сразу же тебе рассказала, а не стала ждать, пока ты поднимешься.

– Спасибо... – пробормотал егерь, все еще не веря до конца, что страхи оказались напрасными.

– Саха, – спокойно проговорил Влад, становясь рядом со мной и глядя ему прямо в глаза, – я тебя уверяю, как полицейский и человек, не раз в жизни сталкивавшийся с подобными вещами – Олега никто не тронул!

– Слава Богу! – совсем, как я несколько секунд назад, выдохнул он, наконец, поверив мне и Владу.

– Вот и хорошо, – кивнул Влад, – а теперь иди вниз, Ане надо еще многое сделать.

– Передай там, как только буду посвободней, спущусь и все толком расскажу.

– Аня, Влад, только о нашем разговоре там не слова, хорошо?

– Естественно! – ответил Влад за нас двоих.

Взяв анализатор, выдавила на экран несколько капель крови, считала информацию – радоваться было нечему. Но, по крайней мере, он не ухудшился!

Начать решила с перелома, сейчас он был самым опасным из-за кровотечения и открытой раны. Влад подал мне вскрытую ампулу, и я осторожно обработала руку мальчишки, промыла рану и, раскрыв ее зажимами. Еще повезло, что рука просто сломана, а не раздроблена, без маленьких осколков. Я зафиксировала кость и принялась сшивать ткани.

Наложив тугую повязку, я повторила анализ крови. Анализатор беспристрастно показал снижение гемоглобина на два пункта. С операцией придется смириться, думала я, опуская закрытый лоток с инструментами в кипящую в кастрюле воду. Убедившись, что таз не свалится с тренога на очаге, я повернулась к Владу.

– Прикрой его, мне надо сходить вниз и поговорить со всеми.

– Что – совсем плохо? – нахмурился Влад.

– Не знаю, – потерев глаза, ответила я, прихватив компьютер и набор для забора крови, вышла из комнаты.

Все были в гостиной, выглядели растерянными, даже вечно спокойный папа не знал, куда себя деть. Бледная и осунувшаяся Васька сидела в кресле, уставившись в пространство и, казалось, не реагировала на окружающих, она была на грани истерики. Саха устроился на подлокотнике и поглаживал руку жены. Сенька с Варей сидели на диване, прижавшись друг к другу, как испуганные дети. Как только я вошла, Васька встрепенулась и бросилась ко мне с расспросами. Я обрисовала им, положение не утаив, что дела Олега не ах, что у него открылось внутреннее кровотечение и надо делать операцию.

– Операцию? – Переспросила Васька и жалобно посмотрела на Саху, потом будто очнувшись, закричала, – никакой операции! Ты не посмеешь! У тебя же ничего нет!

– Мама, успокойся, – со слезами в голосе попросил Сенька, – у нее есть знания, и есть руки, и после дедушки осталось море хлама и оборудования. Ведь его можно использовать? – Он с надеждой посмотрел на меня.

– К сожалению, нельзя, – разочаровала я его, – но если я сейчас не начну хоть что-то делать Олег не доживет даже до приезда врачей с оборудованием.

– А разве вы не повезете Олежку в больницу? – Удивилась Варя.

– Нет, – покачала я головой, и повторила уже сказанное дежурному.

– Ты сразу знала, что будешь делать все здесь! – заорала она, – Ты хочешь убить моего сына, моего Олежку.

– Василиса, успокойся, – попросил ее папа, – из двух зол выбирают меньшее.

– Это не твой ребенок! – рявкнула она.

– Васена, успокойся, время идет, а его у нас уже нет, – подал голос, молчавший до этого времени Саха, и повернулся ко мне, – что тебе нужно для...

– Мне нужна кровь, я сейчас возьму у вас пробы на совместимость и группу крови, потом те, чья кровь подойдет, сдадут по четыреста единиц. Я надеюсь, что нужных доноров наберется хотя бы два, это даст мне возможность продержаться до приезда бригады из госпиталя, а Олегу лишний шанс выжить.

Саха кивнул, соглашаясь, и первым задрал рукав рубашки, подставляя руку. Я взяла пробы у всех, включая Влада.

Доноров набралось трое – Саха, папа и Влад. Я перепроверила все еще раз и отложила три пробирки в сторону. Нашла в чулане несколько герметически закрывающихся бутылок, простерилизовала их и приступила к забору крови. Придется лить почти напрямую, без обработки. Хуже бы не сделать, но выхода нет.

Оставалось надеяться, что крови хватит. Я сложила бутылки в кастрюлю со льдом и направилась наверх. Я была уже на лестнице, когда меня окликнула Васька, она подошла вплотную.

– Ань, ты меня извини, – попросила тетка.

– Ничего, все нормально, – отмахнулась я и пообещала, – я сделаю все возможное.

Хоть Влад и сдал кровь, все равно навязался помогать. Спорить, не было времени, и я согласилась. Оказавшись на чердаке, проверила состояние Олега. Ухудшился. Я чертыхнулась, уговаривая парня еще немного потерпеть, и радуясь, что он без сознания. Он не чувствует боли.

Я достала инструменты и завернув их в салфетку положила немного остыть. Отыскав в чулане штатив для капельницы, установила бутылку с кровью и подсоединила Олега к системе. Разложила еще теплые инструменты, достала дедушкину бутыль с эфиром и объяснила Владу, что от него требуется. Посмотрела на часы, надеясь, что прошло уже достаточно времени и помощь на подходе, часы разочаровали, показывая, два сорок. С того времени как мы нашли Олега прошло двадцать пять минут. Пока я занималась приготовлениями, в голову лезли всякие ненужные мысли, одна из них и самая неприятная была о моей несостоятельности.

Я накрыла Олега простынями, оставив только квадрат живота. Операционное поле. Вымыла руки, сполоснула их спиртом и надела единственную пару перчаток. Обильно смазала живот подростка йодом. Влад запрокинул его голову, наложил на лицо марлю и по моей команде начал капать эфир.

– Ну, что, – вздохнула я ни к кому не обращаясь, – начнем перекрестясь, засекай время.

Я взяла еще теплый скальпель. Инструмент лег в руку, так, будто я всегда работала только им, сделала первый надрез. Влад отвернулся, а для меня сразу все перестало существовать. Я уже не слышала грома за окном и не обращала внимания на то где я и чем приходится работать.

Удалить сломанное ребро не заняло много времени. У меня нет фиксаторов, чтобы его укрепить. Легче на станции вырастить и имплантировать новое. Управившись, взялась за печень. Выравнивала края разрывов, сшивая сосуд за сосудом. Долго. Работала почти вслепую – все поле было залито кровью, а отсоса нет. Глаза болели от напряжения и нехватки света. Влад установил на штатив последнюю бутылку с кровью. Когда разрыв был почти ушит, дверь в комнату с треском распахнулась, и за спиной послышался насмешливый, до боли знакомый голос:

– Мне сказали, здесь воскрешают из мертвых. Позволите поучаствовать?