Текст книги "Вершина мира(СИ)"

Автор книги: Евгения Прокопович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 69 страниц)

Парни посмотрели друг на друга, потом на меня и внезапно расхохотались. Глядя на веселящихся полицейских, я подумала, что возвращаться в душную квартиру мне совсем не хочется, да и Владу я сейчас без надобности, он спит, а компания в таких делах штука лишняя. Кое-как отделавшись от назойливого конвоя, торжественно пообещав не устраивать больше драк, побрела вглубь парка, без особой цели и направления. Хотелось немного тишины и одиночества, которого уже давно не было, когда принадлежишь только себе и никому больше.

Откуда-то сбоку потянуло свежестью, говорившей о близкой воде. Повинуясь сиюминутному порыву, свернула с тропинки, ступив на отяжелевшую от вечерней росы траву. Ноги тут же насквозь промокли, но это меня беспокоило мало. Я продиралась через кусты с упорством, достойным лучшего применения, может к пруду была другая дорога, более удобная, но у меня не было желания ее искать. И дался мне, этот чертов пруд! Я раздвинула ветки, задохнувшись от детского восторга, глядя на темную поверхность воды, маслянисто поблескивающую в свете фонарей. Пруд был меньше, чем мне думалось, когда рассматривала его на снимке. Почти у самой воды стояла витая скамья с высокой спинкой. Идеальное место для отдыха и раздумий, скрытое от сторонних глаз. К тому же вода относится к тем немногим вещам, на которые человек может смотреть вечно, такова наша психология, не делающая различий между хорошим человеком и самой распоследней скотиной.

Выбравшись на песчаный берег, подошла к воде и, присев на корточки, опустила ладони в теплую воду, пахнущую тиной и лягушками. Жаль, искупаться нельзя. Отойдя от воды, я присела на скамейку, блаженно откинувшись на изогнутую спинку. Не было мыслей, не было чувств, они словно растворилось в ночной тишине, останавливая время.

Мое уединение прервал отец, появившись почти бесшумно, он остановился у меня за спиной, не решаясь окликнуть и напугать меня. Похвальная осторожность, тем более в свете сегодняшнего дня.

– И что ты там стоишь, бедный родственник? – поинтересовалась я, не поворачивая головы.

– Да так... – отец усмехнулся и, обойдя скамейку сел рядом, – Еще сердишься?

– Уже нет, – покачала я головой, – как ты меня нашел?

– Ты всегда любила воду, – пожал папа плечами, – а вода здесь всего в двух местах. У фонтана тебя нет, значит остается пруд.

– Да, действительно, все просто.

– Мне очень жаль, что с Владом так получилось.

– Знаю.

– Я вообще не хотел вас вводить.

– А чего ж не остановил? – я удивленно подняла брови.

– Ну, с Владом было без вариантов. Без него и соваться нечего было. А вот с тобой... – генерал усмехнулся и покачал головой, – Ты пробовала когда-нибудь остановить крейсер голыми руками? Нет? Вот и я решил, что дело это зряшное, тебя ж не переспоришь...

– Это да, – подтвердила я, – я упертая. Есть в кого...

– Значит мир?

– Мир, – согласилась я, пристраивая голову на отцовском плече.

– А вот по поводу нашего разговора, что было бы с моим планом, если бы ты полезла спасать Влада до того, как закончила информацию скачивать, не полезла бы. Задний двор виден лишь из окна коридора, а из кабинета его не видать, окна на другую сторону выходят. Но этого даже я просчитать не мог. Как Влада транспортировать будем? После такой трепки он вряд ли поднимется.

– Не поднимется, – подтвердила я, – Эж перевозку обещал. А что уже собираться надо?

– Да, Эж заканчивает дела передавать. Еще полчаса и поедем.

– Хорошо, – я выпрямилась и с хрустом потянулась, – папа...

Отец остановил меня жестом, призывая молчать. Я замолчала на полуслове, прислушиваясь к окружающему миру, но ничего особенного услышать, не смогла. Так же тихонько пели лягушки и шелестели листья и больше ничего подозрительного. Отец сделал знак говорить дальше, но вот беда, я уже забыла, что хотела спросить и поэтому стала говорить первое, что пришло в голову.

– Откуда ты взял этого Гену? Скотина редкостная, доложу я тебе. Он не подходит для работы в отделе, уж слишком много апломба и самомнения, оно бы ничего, но он слабак с таким в команде выходить нельзя, не говоря уж о паре.

Я продолжала нести еще какую-то чепуху, с удивлением наблюдая, как генерал мягко ступая, обогнул лавку и бесшумно растворился в кустах. Давно я не видела, как отец работает, всегда удивляясь, как такой внушительный мужчина может бесплотным призраком скользить в темноте, так, что не шелохнется ни единая травиночка.

Я настороженно замолчала, расслышав придушенный писк где-то слева. Генерал настиг свою жертву и, судя по звукам, тащит ее сюда. Я поднялась, с интересом вглядываясь в темноту, где происходила нешуточная возня. Треск ломаемых веток приближался и совсем скоро на утоптанную площадку у лавочки вывалился генерал, крепко удерживающий извивающегося в полном молчании пленника. Я прищурилась, стараясь разглядеть, добычу. По сравнению с генералом пленник казался ребенком, невысокого роста, по-мальчишески худенький и какой-то нескладный, он был готов дорого заплатить за свободу. Каким-то невероятным образом извернувшись в генеральских лапах, паренек лягнул генерала под коленку и вцепился зубами в папанину ладонь. Папа охнул от неожиданности и на секунду разжал руки, но подростку хватило и этого, что бы угрем выскользнуть из медвежьих объятий и бросится прочь. Генерал тихонько выругался и в два прыжка настиг беглеца, ухватив его за рубашку.

– Ах, ты ж... – зарычал грозный полицейский, разворачивая пойманного лицом к себе, ухватил за грудки, и уже был готов от всей души встряхнуть его, но в последний момент остановился, изумленно выдохнув, – Девка!?

Я растерянно моргнула, не совсем понимая, что происходит. Какая девка? Откуда здесь... А впрочем... Я быстро пересекла разделявшее нас расстояние и, оттеснив отца, повернула пленника к свету. Так и есть...

– Ника? Что ты здесь делаешь? – строго сведя брови, поинтересовалась я.

Девчонка хмуро посмотрела на меня из-под спутанных волос и предпочла отмолчаться.

– Ты ее знаешь? – удивился отец, не забывая крепко удерживать девчонку за шкирку.

– Да, знаю, – вздохнула я, – Ника, почему ты здесь? Тебя же должны были забрать...

– Я же тебе сказала – в приют я не поеду! – нахохлилась она, – И домой я не вернусь! Он меня опять продаст!

– Аня, кто это?

– Это, дражайший генерал, очередной косяк вашей службы, – убирая светлые пряди волос со лба девочки, уведомила я.

– Я не косяк! – тут же ощетинилась Ника.

– Конечно, ты не косяк, – согласился генерал, – но, похоже, ты еще та головная боль.

– Да кто ты такой!? – закричала Ника на генерала, делая тщетные попытки вырваться.

– Тихо! – приказал генерал, и Ника тут же заткнулась.

Передоверив девчонку мне, генерал отошел от нас и, выудив из кармана телефон, раздраженно потыкал кнопки и принялся выяснять, кто был ответственным за отправку детей, и почему получилось так, что одна из них отбилась от группы и сейчас шастает по кустам.

– Это надолго, – кивнув на шипящего генерала, – пошли, сядем на лавочку, и ты мне все подробно расскажешь.

– Что расскажу? – уныло спросила она, усаживаясь рядом.

– Как тебе удалось бежать? Опять кого-то покусала?

– Я не кусала, – Ника шмыгнула носом, и совсем по-детски утерла глаза кулачком, – нас посчитали, а когда усаживали в машину, я отстала и нырнула под днище... Я же тебе говорила – я не вернусь!

– Вот дуреха, – я с силой помассировала виски, – а если бы тебя раздавили?

– Но не раздавили же! – с законной долей гордости проговорила она. – Я ловкая.

– И что мне сейчас с тобой делать, ловкая? – Уныло поинтересовался подсевший к нам генерал, доставая из нагрудного кармана шоколадку. – Есть-то хочешь? Вот, держи.

Ника подозрительно посмотрела на шоколад, обернутый в хрустящую фольгу, будто генерал предлагал не сладость, а рыбу фугу собственного приготовления. Девчонка судорожно сглотнула, и гордо отвернулась.

– Бери-бери, – отец вскрыл упаковку и буквально всунул плитку в узкую ладошку. Нике не оставалось ничего другого, как принять еду.

– Что там? – я кивнула на телефон, торчавший из отцовского кармана.

– Они не могут ее забрать, – отец почесал за ухом, Ника нарочито громко шуршала фольгой, усердно делая вид, что ее не касается наш разговор, – у них, видите ли, мест больше нет! Но я ж не могу дите здесь оставить! И полицейским местным отдать не могу!

– Не можешь, – согласилась я.

– Они ее в обезьянник запрут или еще что в этом роде! – не слушая меня, все более раздражаясь, продолжал отец.

В его кармане припадочно затрясся телефон. Отец встал и отошел в сторону. Ника настороженно уставилась в широкую мужскую спину, даже про шоколадку свою забыла. Я особо не волновалась, зная истинную причину раздражения генерала. Он уже все решил и теперь бесился от этого.

– Все, собирайтесь – мы едем, – отрывисто бросил генерал, заталкивая телефон в карман.

– Перевозку нашли? – забеспокоилась я, с ужасом понимая, что не проконтролировала этот момент.

– Да, Эжен сказал, минут через десять подгонят.

– Куда? – пискнула Ника.

– Ты едешь с нами, – милостиво проинформировал ее генерал.

– Я никуда не еду с вами! – уперлась Ника, вскочила и была уже готова бежать.

– Ты едешь с нами, – с нажимом проговорил генерал, обнимая ее за плечи и направляя к тропинке, – мне некогда тебя уговаривать, а значит, ты едешь, даже если мне придется тебя под мышкой тащить! Ты поживешь у меня, пока я не подберу тебе более подходящее место.

Я улыбнулась в темноту, черта с два, генерал, вы будете заниматься этим самым подбором, и черта с четыре любое другое место покажется вам более или менее подходящим! Вы будете откладывать это дело все дальше и дальше, уговаривая, что вот завтра вы обязательно... Потому, что нет ничего более постоянного, чем временное. И я это знаю, и ты это знаешь, вот поэтому и бесишься. Я прикусила губу, пряча глупую улыбку. И врет умная наука, утверждая, что для появления сестер нужны две клетки и девять месяцев. Похоже, только что Романовых стало больше на одну физическую единицу.

У главной аллеи наши дороги разошлись. Генерал со слабо упирающейся Никой отправились к замку, а я к воротам. Стоило показаться за воротами и меня ослепили яркие вспышки камер. Журналистов прибавилось, и они наглухо перегородили улицу. Интересно, как генерал будет выбираться, через этот кордон?

– Анька, давай за мной! – откуда-то сбоку вынырнул Никита и напролом двинулся через толпу.

Со всех сторон к нам потянулись микрофоны на гибких шнурах, на все вопросы журналистов Никита огрызался емким 'Без комментариев!'. Я уцепилась за его рубашку, боясь отстать. Мы достаточно быстро пробились сквозь плотную толпу, и лишь нырнув в спасительный переулок, смогли свободно вздохнуть. Кто-то из журналистов попытался пробраться следом, но Никита посмотрел на него с таким безграничным дружелюбием, что парень сразу испарился.

– Никита, а как перевозка проедет? – забеспокоилась я.

– Проедет, не волнуйся, – Никита оттер лоб рукавом, – я только что с местными ребятами говорил, они коридор обещали. Как только машина подойдет, так сразу и вычистят.

– Как там Лиса?

– Беснуется, – Никита широко зевнул и встряхнулся по-собачьи, – если я переживу ее беременность, мне уже ничего не страшно будет. Который час?

– Да час ночи уж как, по нашему времени, – зевая вслед за Никитой, пробормотала я.

– Хоть домой не лети, – уныло пробормотал Никита, – Алиса мне башку отвертит, я обещал быть дома до десяти вечера.

– Да не, не должна, – не ощущая, впрочем, особой уверенности проговорила я, – ты ж на работе и она это знает. Хочешь, я с ней поговорю, вот как прилетим, так сразу и поговорю. Скажу, что мы вместе были и...

– А вот этого не надо! – перепугался Никита. – Если ты не хочешь, что бы и тебе голову отвернули. Я ж говорю, Алиса в последнее время не в адеквате, ревнивая стала страшно. Слушай, а после родов она такая же бешенная будет?

– Нет, не будет, – успокаивающе улыбнулась я, однако сделав себе пометку поговорить с Алисой, где ж это видано, что б мужик домой идти не хотел, – может только в первые недели три, пока гормоны устаканятся. Потерпи, совсем немного осталось, месяцев шесть – семь.

– Вот уж успокоила! – фыркнул Никита.

– Я наверх, ты со мной?

– Нет, я здесь подожду, и носилки потом наверх подниму.

Я коротко кивнула и нырнула в темноту подъезда. В квартире стояла сонная тишина, прерываемая только тихим бормотанием техников, оккупировавшим зал. Я заглянула в комнату. Эван дремал, сидя за столом, положив голову на сложенные руки. Трое других предавались старинному занятию бездельничающих особ мужского пола – играли в карты.

– Ну, как тут у вас? – шепотом спросила я.

– Нормально все, Ань, – так же шепотом ответил Гирт, раскрывая карты, заставляя остальных игроков, раздосадовано шипеть, – твой спит, Марко к нему недавно заходил. Слушай, а правда, что ты Гене морду набила?

– Правда, – склонив голову, повинилась я. – уже доложили?

– Ага, – расплывшись в улыбке, кивнул Гирт, – жаль мы все пропустили...

– Да ничего там интересного не было...

– Естественно, чего может быть интересного, когда наша Анька мужика здорового отделала! Это ж обычное дело, – проворчал Эван, выпрямляясь и с хрустом потягиваясь.

– Анька, можно тебя попросить? – с плаксивой интонацией вокзального сироты заныл Гирт.

– Можно, если только быстро, я собираюсь к Владу, – я приостановилась на пороге.

– Анька, а ты не повторишь на бис, а? Ну, ради несчастных обделенных техников?

На меня смотрели восемь молящих глаз. Стоило бы разозлиться, ребята явно подначивали, но сил хватило лишь на то, чтобы фыркнуть и закатить глаза к потолку и выйти из комнаты молча строя планы мести. А чего их строить? Я развернулась и снова заглянула в комнату.

– Кстати, я забыла спросить, – расплываясь в улыбке, проворковала я, – чего вы сидите? Генерал полчаса назад дал команду на крыло и все уже уехали, кроме меня. Я жду перевозку для Влада.

Глядя, как вытянулись лица техников и три руки одновременно потянулись за телефонами, я поняла, что отомщена.

Я на цыпочках вошла в комнату, где спал Влад. Он дышал тихо, почти беззвучно. Присев на корточки у кровати я потрогала его лоб. Лоб был теплый, что заставило меня обеспокоенно нахмуриться. Вполне возможно это ничего не значит и в комнате просто жарко. Неплохо бы посмотреть его спину, но для этого придется включить свет. Пусть поспит еще немного, совсем немного. Скоро придет Никита и Владу придется проснуться. До этого еще есть время. Минута тишины...

Я погладила его руку, осторожно распрямила мужские пальцы, сжатые в кулак. Какая у него все-таки большая рука. Не удержавшись, я потерлась щекой о тыльную сторону его ладони. Может, отец не так уж далек от истины, утверждая, что я влюбилась во Влада? Нет, конечно же, нет! Это просто чувство ответственности и гормоны. Совсем как у Лисы, с той лишь разницей, что я не беременна и уже довольно давно не имела, хм... романтических отношений с мужчинами. Эти самые 'романтические отношения' развеселили меня, что позволило легко выбросить из головы мысли на запрещенную тему.

В коридоре послышался топот и на пороге возник Никита, тащивший носилки. Время вышло.

– Как он?

– Спит, – с некоторым сожалением, что сейчас придется будить Влада, ответила я.

Глава 12

Вопреки моим опасениям Влад не проснулся, когда его укладывали на носилки и спускали вниз. Визгливо взвыли над головой сирены, и перевозка помчалась в сторону порта. Не проснулся Влад и когда его перекладывали на каталку нашего транспорта в порту. Слишком крепкий сон моего подопечного начинал меня беспокоить. В индивидуальной аптечке не могло быть препаратов такой силы, а это рождает неприятные мысли на тему комы, хотя я знаю, что все эти мысли бред чистейшей воды. Или нет? Я даже толком осмотреть его не могу, только после взлета... Чушь! Травм серьезных нет, я же знаю. Я сама осматривала и не могла ничего пропустить. Да, побои сильные, да, кое-где содрана кожа, но не настолько же! Максимум, чем это может грозить – неделя вылежки мордой в подушку и подкормка обезболивающими. Я подняла высокие борта и закатила тяжелую каталку по трапу открытой специально для меня рампы транспорта. В салоне кто-то из парней сунулся помочь укрепить колеса в предусмотренные для этого пазы, но ему хватило лишь одного моего взгляда, что бы убраться куда подальше. Я должна знать, что замки креплений закрыты, как положено, а значит, должна сделать сама.

Закончив с крепежом, покопалась в шкафчиках хвостового отсека, где разжилась немудреным медицинским оборудованием. Зрачки реагируют на свет, все приборы показывают норму. Тогда почему...

– Сядь и пристегнись! – резкий окрик генерала вырвал меня из задумчивости. – У меня нет желания отскребать тебя от переборок!

Я одарила отца тяжелым взглядом, но в кресло все же уселась и раздраженно дернула ремни. Нужно успокоиться и все толком обдумать, причин для паники нет. Пока нет. Где я ошиблась? Что не учла? Тяжесть перегрузки вдавила в мягкие подушки кресла. Если датчики подтверждают мою правоту, то единственное, что могло вызвать такое состояние это лекарства. Чьими аптечками я пользовалась? Сразу после захвата я брала аптечку у Эжена, потом Никита отвел Влада в машину. Потом я долго осматривала детей, а потом мне сказали, что Влада отнесли в квартиру. Кто это был? С кем я разговаривала в полутемном коридоре того проклятого замка? От усталости путались мысли, и голова упорно отказывалась работать, но я заставила себя встряхнуться, как заставляла уже многие годы. Игорь. Да, точно он. Я огляделась, отыскивая парня. Вон он, всего в трех рядах от меня. Я едва дождалась окончания перегрузки. Как только давление ослабло, я рванула пряжку пристяжных ремней.

– Игорь, солнце мое, – тихо, что б больше нас никто не услышал, проговорила я, усаживаясь рядом, – расскажи-ка ты мне, что у тебя в аптечке?

– А что такое? – его брови удивленно взлетели.

– Ничего, я просто попользовалась твоей аптечкой и мой пациент, – я кивнула в сторону каталки, – уснул. Крепко.

– После моей аптечки? – Игорь выглядел озадаченным. – Странно. С ней все было в порядке. Хотя... О, черт!

– Что? Что в ней было? Отрава? Наркотики? Что?

– Ань, я забыл, честно... – на лице Игоря было написано искреннее отчаяние.

– Игорь!

– Да нет, это ничего страшного, – поспешил успокоить Игорек, – это 'слезы богов', транквилизатор такой... Ничего страшного, поспит пару часиков, потом правда, голова раскалываться будет, и пить будет очень... хотеть...

– Спасибо, что разъяснил, – съязвила я, расслаблено откидываясь на спинку кресла, все в порядке, – а то я тут все думаю – кто ж из нас доктор! Где ж ты его, родной, взял? Если честно не ответишь, генералу наябедничаю...

– А... мне его один товарищ подогнал, из армейских... Я после ранения очень плохо сплю, ну и вот...

– Ладно, сделаем вид, что поверили на слово, но что бы завтра с утра был у наших психов.

– Со мной все в порядке, – угрюмо буркнул Игорь.

– Я знаю, но что бы завтра был у психов, тебе подберут что-нибудь, более подходящее. Я проверю. И завязывал бы ты со 'слезами', а то лет через пять будешь сидеть на тихом дворике санатория для душевно здоровых гугукать и слюни пускать от счастья. Чего так смотришь? Тебя что, твой армейский друг не предупредил о последствиях? Еще раз словлю за самолечением, сама тебя в этот санаторий и отправлю. Усек?

– Усек, – уныло откликнулся он.

– Вот и хорошо.

Я перебралась на свое место, откинула спинку кресла, повозилась, устраиваясь поудобнее. Теперь можно и отдохнуть. Соседнее кресло скрипнуло, и в ухо вполз тихий голос Эжа.

– Слушай, Анька, я тут все думал о генетике.

– Чем тебе помешала эта безвредная наука? – не открывая глаз, пробормотала я.

– У вас вся семейка такая ненормальная, подбираете всех сирых и убогих?

– Нет, не всех. Тебя ж не подобрали. А его, – я не глядя, ткнула в сторону Влада, – я не подобрала, а купила всего за пятнадцать кредов.

– Черт! Ань, я не хотел тебя обидеть...

– Ты и не обидел, а теперь пошел к той матери, дай поспать.

Эжен раздосадовано хмыкнул и поднялся. Вот и правильно, лети, голубь, отсюда, да подальше! Но голубь не улетел, над головой щелкнули замки багажного ящика, зашуршала ткань, и меня укрыли тонким пледом, заботливо подоткнув края.

...Дышать было тяжело и жарко. Лицо будто пленкой облепило какой-то влажной тканью. Он долго не мог понять, что нужно сделать, что бы глотнуть свежего воздуха. Оказалось, ничего героического предпринимать не надо. А надо всего лишь повернуть голову. Влад повернул, сморщившись от боли, вызванной этим простым движением. Но зато теперь он мог свободно дышать. А до этого не мог, потому что дышать лицом в подушку затруднительно. В подушку. Губы против воли расплылись в идиотской улыбке. Все хорошо. Ну и что, что ноет все тело, что адски хочется пить, что опять треснула разбитая губа. Все хорошо. Потому что будь плохо, вместо подушки он утыкался бы носом в набитый вонючей соломой тюфяк. Его не бросили, его забрали с собой, а он так боялся засыпать в той душной комнате, но у него не было выбора... Где-то над головой слышалось бормотание, кто-то разговаривал. Влад осторожно ощупал себя и беззвучно выругался – из одежды марлевая салфетка на спине, да простынка. И как он пойдет домой? Домой. Как приятно и тепло знать, что у тебя есть дом.

– Проснулся? Вот и молодец, – его похвалили, будто он сделал что-то из ряда вон выходящее, погладили по волосам, в губы ткнулось что-то мокрое. Капелька с этого самого мокрого потекла по губе, Влад осторожно слизнул ее языком. Вода. Ничего вкуснее в жизни не пробовал. Подхватил губами это мокрое и вытянул оттуда всю воду. – Эй, губку отпусти! Не будет ничего хорошего, если ты наглотаешься ишерского мха.

Влад послушно отпустил губку и разлепил тяжелые веки. Все плыло перед глазами, и было почему-то голубым. Моргнул, усилием воли заставляя глаза сфокусироваться. Над ним склонилась Аня, а то голубое ее джинсовая рубашка.

– Где мы? – прохрипел Влад.

– Уже почти дома, минут через пятнадцать будем, – она приложила к его лбу какую-то полоску, заглянула под укрывающую его простыню и обеспокоено нахмурилась.

– Что?

– Ничего сверхъестественного, учитывая твое состояние. Температура небольшая и повязка промокла, поменять надо. До дома потерпишь?

– Потерплю.

Влад пошевелился, раздумывая, как бы это половчее сесть.

– Ты что это делаешь? – подозрительно поинтересовалась Аня.

– Сажусь.

– Зачем? – подозрительности в голосе хозяйки прибавилось.

– Мы же подлетаем, так? – чувствуя легкое раздражение, принялся разъяснять Влад, осторожно приподнимая себя. – А раз мы подлетаем, нужно одеться, я же голый. Я не могу голым до каюты идти... Если только ты не прикажешь.

– А ты и не пойдешь, – спокойно возразила Аня, однако подхватила его за бока, удерживая в вертикальном положении, когда начал заваливаться. Ее прохладные пальцы приятно касались горящей кожи, – я тебя на каталке отвезу.

– Я не безногий и вполне в состоянии дойти сам, – уперся Влад, еще не хватало позориться, что б его везли на каталке через всю станцию, как какого-то тяжелобольного!

Они спорили долго и, в конце концов, Аня к его удивлению уступила и даже помогла одеться, ворча при этом, что если он упадет посреди дороги она и пальцем не шевельнет, что бы оттащить его в каюту. Потом она принесла воды и какую-то серую кашу в герметичной тарелке. От вида каши желудок протестующе заныл, к горлу подступила тошнота. Влад прикрыл тарелку и отодвинул подальше. Он лучше водички. Есть, похоже, он еще долго не сможет. По крайней мере, до утра. Но на этот раз Аня была неумолима, и ему пришлось проглотить пару ложек серого месива. От пытки кашей спасли сирены станции, приветствующие возвращение транспорта. Влад сполз с высокой каталки и под неодобрительным взглядом хозяйки побрел к трапу.

В ангаре огнедышащим драконом металась Алиса, не преминувшая устроить мужу взбучку. За несчастного Никиту тут же вступился генерал, пытаясь утихомирить набирающий обороты скандал. Дракон резво развернулся и, оставив на некоторое время главную жертву, испепелил генерала, откровенно наплевав на погоны и звания. Аня пробормотала под нос какое-то ругательство, попросила Влада постоять в сторонке и бросилась спасать ситуацию. Аня взяла Алису под руку и, отведя в сторону, принялась ей что-то втолковывать. Что Аня говорила, он не слышал, у него была более важная задача – заставить себя стоять прямо, к тому же очень мешал ровный гул в ушах, глушивший все звуки. Влад пошарил рукой, отыскивая перила трапа, у которого стоял. Вот, так гораздо лучше. Интересно, что за девчонка рядом с генералом. Вроде, Влад ее уже где-то видел. В замке, а где же еще. Что она здесь делает? Впрочем, это не его проблемы. Его дело маленькое, стоять в сторонке и ждать хозяйку. Незаметно для себя Влад начинал думать так же, как думал несколько месяцев назад, когда Аня только-только привезла его на станцию. Он вновь чувствовал себя рабом – ничтожным, бессильным, лишенным воли и имени. От этого ощущения мужчина пришел в раздражение.

– Владушка! Влад! – голос заставил его вздрогнуть и посмотреть на хозяйку. – Пошли домой. Сможешь?

– Конечно, смогу! – сквозь зубы процедил Влад, он никому не позволит узнать, насколько слаб, особенно ей! Действие лекарств заканчивалось, пробуждая боль, пока еще тихую, едва слышную, но уже готовую лавиной прорвать истончившуюся пленку.

– Влад, тебя сильно избили, и нет ничего зазорного в том, что тебя отвезут домой, вместо того, что бы мучить себя, – она говорила спокойно, словно не замечая гнева мужчины.

– Я дойду, – скорее из принципа, чем из уверенности упорствовал Влад.

– Аня, вы идете? – генерал придерживал двери лифта, не давая им закрыться. – Хватит секретничать, ночь на дворе!

– Точно дойдешь? Может тебя...

– Обойдусь, – огрызнулся он.

Влад отпустил перила, за которые держался все это время и пошел к лифтам, строго контролируя каждое свое движение. По спине текло что-то обжигающе горячее, но Влад не обращал на это внимания. Он сказал, что дойдет и он дойдет! Для себя и что бы доказать...

Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула, глядя, как на рубашке Влада проступают темные полосы. Зря я уступила, ох, зря. Казалось бы, чего проще выкатить каталку, приказать и никуда он не денется – покорно ляжет, позволив отвести себя домой. Но я промолчала, удержалась, пересилила себя не став останавливать, не стала хватать под руку, поддерживать и помогать, признавая за мужчиной право. Право на самостоятельность. Право совершать ошибки. Право взрослеть. Сейчас он не примет от меня помощи, хуже, он мне ее не простит. Закусив губу, я следила за его неровными движениями в любой момент готовая кинуться на помощь подставить плечо, взвалив на себя его тяжесть.

...Влад привалился плечом к стенке кабинки, молча ругая себя за опрометчивый поступок и за некстати разыгравшуюся гордость. Сил стоять почти не осталось, не говоря уж о том, что б идти. А до каюты еще предстояло добраться. Метров сто по коридору. Вырвавшаяся на волю боль, затопила все его существо, мешая трезво мыслить. Хотелось заползти в самый дальний угол, который только удастся найти.

– Эй, эй парень, стой прямо! – голос генерала с трудом пробивался сквозь пелену застилающую сознание. – Твою мать!

Генерал шагнул к заваливающемуся Владу, ухватил за плечи, удерживая, но это помогало слабо. Тихо выругавшись, генерал развернул парня к себе и, подхватив, рывком забросил на плечо. Генеральское плечо больно давило на живот, дышать было трудно, да и поза – задницей кверху – сама по себе унизительна и оптимизма в жизни не прибавляла.

– Папа! Аккуратней! – взмолилась Аня.

– Аккуратней! – передразнил дочь Дмитрий Петрович. – Какого черта ты вообще позволила ему идти?

Аня ничего не ответила, лишь пожала плечами. Влад покосился на девчонку, все это время тихо стоявшую за спиной генерала. Девчонка поглядывала на Влада, кривя губы от еле сдерживаемой улыбки. Ну, конечно, чего ж ей не смеяться. Положение смешнее не придумаешь! Да сколько же можно над ним издеваться!? Влад завозился, пытаясь соскользнуть с генеральского плеча и придать себе более... достойное положение.

– А ну, виси спокойно и не дергайся! – прикрикнул генерал, наградив свою ношу увесистым шлепком.

Лицо и шею обдало жаркой волной, и Влад, смирившись, безвольно повис. Еще бы не смириться, когда внушение пришлось по свежему рубцу. Аня пригрозила отцу кулаком, но тот ничего не заметил – двери лифта разъехались и генерал двинулся в сторону каюты.

Генерал затащил Влада в комнату и осторожно сгрузил на кровать.

– Ну и тяжел же ты, брат, – отдуваясь, посетовал генерал, потирая плечо, – Ань, может еще, чем помочь?

– Помочь? – усмехнулась Аня, ее голос отдалился, где-то близко полилась вода. – А чем ты мне поможешь? Еще раз отшлепаешь его? А у него, между прочим, вся задница в рубцах!

– Черт... – генерал смущенно поскреб затылок.

– Вот тебе и черт, – вздохнула она, появляясь в комнате, – Извини, что накричала, устала я что-то.

– Я понимаю. Ладно, пойдем мы. Мне еще девчонку на ночлег устраивать.

– Ее зовут Ника.

– Я помню, – в голосе генерала сквозила улыбка.

Влад слышал, как хлопнула входная дверь и как Аня ходит по каюте. Он зажмурился и потерся щекой о подушку. Голове было неудобно – под подушкой лежало что-то твердое. Запустив руку под подушку, вытащил мешавшую вещь, с удивлением уставившись на плоскую коробочку с инструментами.

– Ага, значит, вот, чем ты расковырял дверь! – заметила Аня, появляясь на пороге комнаты. – Ну, что – позволишь себя раздеть или продолжишь геройствовать?

Влад засопел и отвернулся к стене, понимая, что обижаться не на что. Но обижался. На нее, на себя, на весь мир, черт бы его побрал! За то, что больно, за то, что Аня смотрит на него, прикусывая губу, за то, что тащили до каюты, как куль, а он сделать ничего не мог и еще за то, что та девчонка в лифте криво ухмылялась.

– Вот и хорошо, – спокойно заметила Аня, шумно подтаскивая к кровати стул, будто и не замечая его обиды, – я постараюсь справиться побыстрее.

Звякнули инструменты, и Влад поразился, насколько этот звук стал привычным. Но потом вспомнил, что обижается и недовольно закрыл глаза. За спиной, возилась Аня, хрустела разрываемая упаковка, тихо хлопали вскрываемые крышки. Что она там делает, интересно!? Спина почти успокоилась, и теперь его неудержимо клонило в сон. Влад вздрогнул всем телом, когда обнаженного бока коснулся холодный металл. Аня решила проблему раздевания самым радикальным образом – срезала рубашку. Влад понимал, это делается, чтоб лишний раз его не тревожить, но все равно остро жалел рубашку. Одел-то всего раз!