Текст книги "Вход для посторонних (СИ)"

Автор книги: Евгения Бор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 41 страниц)

– Мог просто подкрасться и по голове дать. Зачем грех на душу брать.

– Мне вот любопытно, толстяк с нами до Фарисата собирался, или его в этом городке ждали. Ведь любой из трёх вариантов подразумевает, что убийца знал где свою жертву найти.

– Могли о встречи заранее договорится.

– Тогда версия мести сама собой отпадает – не будет человек своими планами с врагом делится.

– В такие городки, как этот, от нечего делать не поедут. Если сюда – то по делу.

– Необязательно. Убийца мог с нами вместе ехать, – сказала Алька и сама сказанного испугалась.

– Ты что? – ужаснулась Мелина, – никого с нами, похожего на убийцу, не было.

– Не думаешь же ты, что убийцы с табличками на шеи ходят.

– Нет, но подозрительным никто не выглядел.

– Поверь, мне не хочется наших попутчиков подозревать, но ведь такой вариант возможен…

– Всё это только наши домыслы. Зачем же самое худшее предполагать?

– Затем, что это треклятое золото к нам попало. Пока мы от него не избавимся я от собственной тени буду шарахаться. Мелина, лапочка, давай завтра же пилону этому всё расскажем. Я знаю, у тебя традиции, но ты их не нарушишь. Я с ним сама поговорю. Золото отдам, и мы дальше поедем. Пусть без нас со всем этим кошмаром разбираются.

– Поступай, как знаешь. Я тебя предупредила.

– Надо только решить, кем я буду.

– Какая разница. Что Астрой, что Алем – врать, прийдётся, в три короба.

– Заметь, все три ради тебя.

Последнее, что услышала Алька, погружаясь в глубокий сон: «Это значит, что ты на меня больше не сердишься?»

Алька ничего не ответила.

Спит человек. Не видно что ли?

Глава 14 Утро начинается с допроса

Альку разбудил стук в дверь.

Спросонья, не разобрав где находится и в какую дверь стучат, только одеяло на себя тянула – так спрятаться хотелось.

– Кто? – рявкнула Мелина тоном недовольного барчонка.

– Там к вам из полиции. Поговорить желают.

– Пусть ждут. Скоро спущусь.

Зашаркали, удаляясь, тяжёлые шаги и Алька облегчённо выдохнула.

– Ты главное, не волнуйся, – давала наставления Мелина, ополаскивая лицо водой из керамического кувшина, оставленного прислугой на неказистом комоде, – даже если у них есть артефакт истины, они без оснований пользоваться им не будут, дорогое удовольствие. Ты, главное, подозрений не вызывай. Сама верь тому, что говоришь.

– Зубы почисть, а то во рту кисло, – Алька слушала наставления не особо вникая. Больше всего её занимал традиционный утренний вопрос – что одеть. Многое зависело от ответа, а Альке ничего в голову не приходило кроме радикальной идеи: отправится на встречу увёрнутой в простыню.

А что, очень удобно – под простынёй пол не виден. Зато неадекватность свидетеля становится очевидна.

– Можешь сразу потребовать аудиенции с Пиланом, это конечно может вызвать дополнительные вопросы, но даст возможность не давать прямых ответов. Главное, помни – правда на твоей стороне.

– Чистая правда и ничего кроме правды, – вздохнула Алька, шнуруя свои великолепные ботинки, – может разбудить соседку?

– Зачем? – излишне резко спросила Мелина.

– Плащ попрошу – у неё есть, наверно.

– Обойдёмся, – не терпя возражений, отмахнулась ведьма и развернула Алькину голову к окну у которого на стуле был аккуратно развешен Алькин, храмом даренный, наряд.

– Как! Как тебе это удалось? Когда успела? – Потрясённая, она любовалась свежей белизной своего наряда, ставшего важным атрибутом её легенды.

– Я же говорила, что меня кормить надо, – стараясь нейтральным тоном прикрыть торжество, добавила, – довольно быстро разобралась. Даже поспать успела.

– Ну ты даёшь! Герой! Талантище! Я эти кнедлики твои могу хоть два раза в день кушать…

– Кнулики, – поправила Мелина, – два раза в день не надо. Двух раз в неделю будет достаточно.

– Как скажешь, дорогая. Как скажешь, – Алька была готова расцеловать свою нахлебницу, – ведь можешь, когда хочешь…

– Когда хочу – могу, а из под палки из меня только колючки лезут.

– Ну извини. Не сдержалась. Из меня, в стрессе, тоже не розы прут…

– Ладно. Забыли. Собирайся. Полиция ждать не любит.

– Тем более, когда ждать заставляет мальчишка без роду и племени.

Её ждало трое.

Двое – обременённые властью и лишним весом. Третий – мелкая, во всех смыслах, личность, судя по всему, секретарь.

– Долго спите, молодой человек, – недовольно заметил самый крупный, наверно, главный.

– Чистая совесть – спать не мешает, – Алька надеялась, что весёлой искренностью сумеет расположить к себе угрюмых полицейских.

Цели своей она, явно не добилась.

Тяжёлый взгляд, оторвавшись от бумаг, мазнул по ней равнодушно и вернулся к прерванному занятию.

– Вы, надо понимать, уже в курсе вчерашних событий?

– А как же. Ещё вчера узнал.

– От кого узнали?

– От соседки узнал.

– Когда узнали?

– Вечером. Когда она после ужина вернулась.

– А вы на ужин не спускались?

– Нет, не спускался.

– И где были?

– В комнате был. Спал, – Алька почувствовала, что шквал коротких и бессмысленных, с её точки зрения, вопросов начинает раздражать.

– Не голодны значит были…

– Почему же не был. Был.

– Что же натощак спать легли?

– Для экономии денежных средств попостится решил.

– Трудности значит испытываете…

– Разве это трудности, – Альку начало заносить, – вот когда…

«Александра!» – осадил её напряжённый голос.

Полицейский, воспользовавшись заминкой, продолжил, не ожидая подробных разъяснений.

– По нашим сведеньям, вы последний, кто видел господина Фока живым.

– Кого? – не поняла Алька.

– Господина Фока – вашего соседа по дилижансу.

– Так этого толстяка звали Фок? Простите, я не понял. Он своего имени не называл, да и моим не интересовался.

– О чём вы с ним говорили?

– Я?.. С ним?.. Я с ним и двумя словами не обмолвился. Мне вообще его компания была неприятна. Знаете как от него воняло…

– И, тем не менее, свидетели утверждают, что вы о чём-то говорили незадолго до аварии.

– До аварии я с ним точно не разговаривал, а после аварии попросил отодвинутся.

– А позже, когда все пассажиры уже покинули место аварии, о чём вы с ним говорили?

– Разговором это назвать было бы сложно. Просто парой фраз обменялись.

– Отвечайте на вопрос! – потребовал второй, до сих пор молчащий полицейский.

– Этот жирный боров предложил нам денег чтобы мы его до города дотащили.

– Кто эти „мы“?

– Я и моя спутница, которой я помогал с багажом.

– Понятно. И вы ему отказали?

– А как бы вы поступили на моём месте? Этого борова две лошади бы с места не сдвинули, а мы с Сианой и один сундук с трудом тащили.

– А какой багаж был у господина Фока?

– Точно не скажу – вроде два сундука. Один, здоровый такой, точно был. Он на нём сидел. Но когда мы его на дороге нагнали, багажа у него с собой не было. Это я точно помню.

– Следовательно вы предположили, что сундуки свои господин Фок у дилижанса оставил?

– Ну наверно… Я, честно говоря, об этом не думал. Не до того мне было.

– А когда подумали?

– Вот прямо сейчас и подумал, когда вы спросили.

– Всё, довольно юлить, – хлопнул по столу молчаливый полицейский, – когда вы вернулись к месту аварии?

– Я никуда не возвращался. Зачем? Мне одного раза хватило, – Алька была совершенно сбита с толку. Совсем других вопросов она ожидала.

– Врёт. По глазам вижу – врёт, – эмоциональный полицейский ещё раз по столу хлопнул, и секретарю велел – лишнего не пиши. Господин мэр не любит вольных высказываний в протоколе. Всё должно быть коротко, чётко и по делу. Ему ещё их превосходительству докладывать.

Секретарь послушно замер, а Алька поняла, что неприятности её ожидают серьёзные.

– Послушай пацан, ты нас за дураков не держи. Думаешь ловко следы замёл? Нет дорогой. Следов хватает. Они, следы эти, тебя до каторги и доведут. Не сомневайся даже. Лучше сам сознайся, и судья к тебе добрее будет, – сказано всё было тоном увещевательным. Только на Альку тон этот не подействовал. Сознаваться ни в чём она не желала.

– Вы что, совсем с ума сошли? Дело шьёте? Подозревать больше некого?

– Запиши в протоколе – грубые оскорбления, – дал указание полицейский.

– Вы ещё не слышали грубых оскорблений, – Альку понесло и останавливаться она не собиралась, – но вы их обязательно услышите. И от мэра вашего, и от самого их превосходительства. Вы кого в убийстве подозреваете? Вы меня в убийстве подозреваете? Какими такими уликами вы мне под нос тычете, если боров этот жирный был в два раза меня выше и в четыре раза тяжелей. Я бы до его шеи и не допрыгнул бы. Следы у них… Глаза разуйте!

– Никто вас в убийстве и не обвиняет, – прервал Алькин пылкий монолог невозмутимый полицейский.

– Правда? Но вы же сами от меня признания требовали, следами пугали, – дезориентированная Алька готова была разреветься.

– До убийцы ты действительно ещё не дорос, а вот до воришки вполне.

– Так это вы меня в воровстве обвиняете, – Алька неожиданно успокоилась, – смешно.

– Ничего смешного не вижу. Свидетели есть которые видели тебя волокущим сундуки с места аварии.

– Так ведь я и не отрицаю – волок. От места аварии и волок. Эй! Погодите, – до Альки неожиданно дошла суть обвиненья, – я один сундук волок и не сам, а с Сианой. Я имею ввиду госпожу Сиану, фамилии не помню. Мы с ней вдвоём её сундук и волокли.

– А позже и остальные…

– Поверьте, мне и одного хватило.

– Значит свидетели врут?

– Значит врут.

– И следы на дороге нам привиделись?

– Нет, почему же. Я же сюда не по воздуху летел…

– Именно, что не по воздуху. Ты по дороге шлялся, о следах даже не беспокоясь. Надеялся, что шлейф твой все следы заметёт. Ан нет. Следов осталось достаточно. Так что отпираться нет смысла. Признавайся, куда ворованное дел?

– Не воровал я ничего, богом клянусь.

– Добром значит не хочешь. Ногу давай!

Алька равнодушно наблюдала за тем как тощий секретарь, разлив чернильную кляксу на лист бумаги, тыкался в неё ботинком, снятым с Алькиной ноги. Как полицейские рассматривали оттиск. Как тихо переговаривались, на неё косясь.

Пережитое волнение уступило место равнодушной апатии. Альке было настолько всё безразлично, что она бы не удивилась даже если бы её обвинили ещё и в изнасиловании.

Где-то на заднем плане Мелина шептала слова поддержки, но так тихо, что и не услышать. Алька догадалась, что это Мелина так молится. Правильно. Такая удача не может обойтись без благодарности.

Кивком головы поздоровалась с появившейся Сианой и вернулась в свой ступор, жалея только о том, что не может нырнуть чуть глубже и запереться в покое своего подсознания – Мелина не в том состоянии чтобы тело на её попечении оставить.

Так и сидела, держа в руках ботинок и изучая грязные разводы на деревянном полу.

От своего занятия отвлеклась только когда Сиана по плечу похлопала.

– Пошли, – сказала и за собой потянула.

– И из города прошу не уезжать, – раздалось им в спину.

Глава 15 Что скажите

– Что это вообще было? – Алька лежала на жёсткой кровати гостиничного номера и задавала один и тот же вопрос всем, в том числе и себе самой. Отвечали на него по-разному.

Мелина возмущалась и полицейских грубыми словами обзывала, Сиана же только всхлипывала и прощение просила. Сама же Алька никак не могла выбрать – то ли как Мелина матом ругаться, то ли разрыдаться. Так и лежала, удивляясь событиям и своей на них реакции.

– Полицейские сказали, что сохранят твой секрет. Так и сказали – нас детали, к делу не относящиеся, не волнуют. Ты только на меня не сердись. Ну не могла я допустить твоего ареста. Не могла.

«О чём она?»

«Эта дура всё полицейским выложила.» – Мелине слов не хватало чтобы выразить своё возмущение.

«Как! совсем всё?»

«Про золото ей хватило ума умолчать, а так – всё.»

– Ну и слава богу, – Алька облегчённо вздохнула.

– Так ты на меня не сердишься?

«Она же нас предала!»

«Ещё немного и я бы им такого наговорила, что меня в сумасшедший дом бы отправили.»

– Я тебе благодарна. У меня там вообще мозги выключились. Всё, думаю, конец. Алиби у меня ведь нет. Мы же сами сказали, что Аль ушёл, не сказав куда.

– А от меня ещё ответа требовали – что за соседка со мной за столом сидела. Соучастницу из неё делали.

– Ох, мамочки! Не могу. Мало мне участия в воровстве, так мне ещё и соучастие приписать хотели, – Алька рассмеялась, утирая слёзы.

– Мне было не до смеха, – у Сианы тоже глаза на мокром месте оказались, – боялась, что на слово не поверят и доказательств потребуют.

– Потребовали? – Алька подавилась смехом.

– Только голову обнажить заставили.

«Наглые хамы!» – возмутилась Мелина.

– Хорошо, что щупать не стали, Тогда им пришлось бы на мне женится…

– Ты это серьёзно? – растерянность девушки была совершенно искренна, – но они, наверно, уже женаты…

– Наверно, поэтому и проверять не стали, – Альке очень хотелось сохранить серьёзность, но Мелина уже хихикала и ей ничего другого не оставалось, как присоединится.

К обеду в траттории было шумно.

Здесь собрались почти все жертвы аварии. Бедой породнённые и жизнью обиженные были они резки в своих суждениях и добры друг к другу. Только на счастливчиков, багаж сохранившим, косились немного. Завидовали.

Счастливчиков было совсем мало. Старики с сыновьями да муж с женой. Сидели они особняком. Свои разговоры вели и очень обрадовались когда Сиана с Алькой к ним присоединились.

– Как же я за вас, деточки, волновалась, – мать Нила и Лина ласково улыбалась, – в городе этом чужих не любят, а вас и защитить некому.

– Спасибо за беспокойство, – поблагодарила вежливо Алька, а Сиана что-то вроде поклона изобразила, чем очень порадовала добрую тётушку.

– Присаживайтесь к столу, милые. Оголодали небось. Вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь. Мой старик времени даром не терял. За постой наш Королевская Почта платить будет.

– Горячительные напитки оплатить отказались, скряги, – вздохнул нарочито Нил и Альке подмигнул.

– Им эта история дорого обойдётся. Говорят Король лично интерес проявил.

– Интерес денег не стоит… – заметил, жуя, молодухин муж.

– Королевский подороже будет, – старик многозначительно шевельнул бровями, – уже сегодня Исполнитель прибудет.

– Значит уже сегодня сможем ехать дальше? – молодая женщина ответа от старика ждала, но ответил ей муж.

– С починкой он быстро справится, но тут ведь ещё и следствие идёт. Люди без вещей остались. Убийство, опять же…

– Пусть этим всем городские власти занимаются. На их земле беззакония творятся – им и ответ держать, – тон у молодки был категоричен.

– Сомневаюсь, что народ без багажа согласится ехать. Тем более, что Королевская Почта расходы за проживание оплачивает.

– Легко вам говорить, вы здесь с комфортом устроились, а мы… – женщина всхлипнула, – у нас даже кровати нет. Матрас на полу, да удобства на улице. Мне здесь и часу лишнего быть не хочется.

– А вы, милочка не расстраивайтесь. Ночь на полу – это не на улице. Да и вещи при вас. Так что неслед судьбу корить.

– Я цену судьбе кровавыми мозолями оплатила. И не вам, матушка, меня в неблагодарности укорять.

– Кто ж вас укоряет. Я просто людей жалею, которым по боле нашего пришлось настрадаться.

Молодая женщина уже рот открыла что бы возразить, но вмешался старик.

– Бестолковый спор вы затеяли. Не нам решать как оно дальше будет. Исполнитель со своими инструкциями прибудет. И ни мы, ни власть городская ему не указ.

– А я слышал, что местный Пилон в своей резиденции нынче, – влез в разговор молчаливый Лин, – его Исполнитель послушает.

– Как же, будет этот нашими делами заниматься, – небрежно отмахнулся молодой муж, – говорят, что он из своего замка носа не кажет – дела пилонства ему без надобности.

– Так не бывает, – неожиданно подала голос Сиана, – Пилону ответ перед Королём и Мудрецами держать.

– Наивная вы, барышня. Кто ж с них ответа потребует. Налоги платят и ладно. За теми, что покрупней, ещё пригляд есть, а мелкие – творят, что хотят.

– Мне рассказывали, что Пилон один, закон завёл – девиц перед свадьбой на непорочность проверять. Без его освидетельствованья молодых не венчали…

– Что ты сплетням всяким веришь? – подчёркивая свою непричастность, воскликнул муж.

– Никакая это не сплетня. Сам рассказывал, что Пилона того наследником заменили.

– Заменить заменили, но по причине нам неведомой. Так что все эти разговоры – сплетни обычные.

– Ну не скажите, молодой человек, в каждой сплетне есть крупица правды, – вступилась за молодуху мать семейства.

– А женщины наши целыми днями сплетни просеивают – крупицы правды выискивают, – хохотнул её муж.

Его поддержали остальные мужчины, за исключением Альки, которой смешно не было. За что и получила тычок в бок от весёлого Нила.

Алька с ужасом понимала, что хоть язык ей и понятен, но сути дела это не меняет. Чужая она здесь. И Мелина куда-то запропастилась. Наверно отсыпается после трудов праведных. Будить её, совесть не позволяла. Вот и оставалось Альке только глупо улыбаться и запихивать в себя дармовое угощение.

Ей улыбались в ответ с сочувствием и пониманием, видно знали об утренних неприятностях.

Конечно знали. Ведь это после их показаний её чуть было на каторгу не отправили. У… лицемеры, думала Алька. Теперь они улыбаются, а совсем недавно петлю ей на шею накинули и конец полицейским в руки передали. Алька конечно их простит. Уже простила, но разговоры эти непонятные, очень её раздражали. Ей ясности хотелось, подробностей – горячих новостей, одним словом.

– Неужели вещей до сих пор не отыскали? Полицейские мне всё про следы твердили. Чёткие следы, говорили, остались, – Алька, прочистив горло остывшим чаем, направила разговор в нужное ей русло.

Ответил ей хорошо осведомлённый старик, а остальные, бывшие видимо в курсе, только головами кивали.

– Пока по дороге тащились – след чётко виден, но потом они с дороги свернули. Волокушу твою кинули, а вещи в лес затащили. Да так ловко, что полиция только плечами пожимает.

– Ясно же, что местные, – заметил Лин, – пришлые в лес бы не полезли.

– А если бы и полезли, то их бы быстро там отыскали, – поддержал брата Нил.

– Да одна это шайка-лейка. Своих покрывают. Они бы и убийство на нас повесили, только не на кого.

– Говорят, что здесь разбойники промышляют, – понизив голос, сообщила молодая женщина.

– Свои же и разбойничают, – поддержала старшая.

– Такое без внимания оставлять нельзя. Власти должны вмешаться.

– Одного Исполнителя тут мало будет.

– Да, в паре с Наблюдателем больше бы толку было.

– Так здесь свой имеется. Местный, – воскликнул Нил и заткнулся под отцовским взглядом.

– Что ж он до сих пор не вмешался, – вскинул голову молодой муж.

– Может и вмешался. Кто ж их, наблюдателей разберёт.

Алька, утратившая нить разговора, только вздохнула грустно. Действительно, кто их тут всех разберёт. С исполнителем хоть понятно – что-то вроде ремонтной бригады, а наблюдатели… Чувствовала она себя как ребёнок, подслушивающий взрослые разговоры. Вроде слова понимает, а смысла нет. В таких выражениях люди обычно о политике рассуждают. Кинут пару фраз и ждут реакции. Без подробностей. А зачем подробности, если и так все в курсе.

Алька от скуки и сытости соловеть начала и, если бы не очередной ниловский тычок в бок, пропустила бы персональное приглашение в Управу.

В гробовой тишине Алька выбралась из-за стола и, провожаемая озадаченными взглядами, поплелась за посыльным. Сиана правда сделала попытку следом кинутся, но её придержали доброжелатели.

Алька плелась, всем своим видом демонстрируя ленивое безразличие и покорность, а мысленно тарабанила в стены Мелиного убежища, взывая о помощи и предупреждая об опасности.

– Куда это нас? – ведьма откликнулась почти мгновенно, – неужели всё-таки арестовывают.

– Понятия не имею. Велели в Управу идти. Вот, посыльного прислали.

– Посыльный – это хорошо. Это значит не арест.

– Ещё одного допроса я просто не выдержу.

– Теперь всё будет по другому. Ты у нас теперь официально барышня. Барышень не допрашивают, с ними беседуют.

– Предупреждаю, начнут пытать – запрусь у себя. Сама с ними разбирайся.

– А как же твои намеренья? Ты всё ещё надеешься договорится с Сифротами?

– Я уже ни на что не надеюсь. Мне бы ноги от сюда унести.

– Я рада, что ты внемлишь голосу рассудка.

– Это ты о себе?

– Если другого нет…

Глава 16 Искусство словоблудия

Только у дверей, ожидающего её кабинета, вспомнила Алька о так и не заданном вопросе.

«Наблюдатели это кто?»

«Шпионы королевские – вот кто.»

«Их надо боятся?»

«Не их, а их доносов.»

В кабинет Алька вошла перепуганной мышкой.

– Ну здравствуйте госпожа Ирбис, – приветствовал её крупный мужчина, сидящий за крупным столом, – рад нашей встречи. Признаться, за долгие годы службы, меня впервые любопытство одолело. Что за чудеса чудные происходят в моём городе, думаю, – тяжёлый его взгляд ответа требовал, но Алька молчала, и он продолжил.

– Грабёж, воровство и даже убийство – дела обычные – житейские. Но чтобы девица себя за парня выдавала – с таким впервые сталкиваюсь. Может поведаете причины сего маскарада?

– Обстоятельства так сложились, – Алька почему-то покраснела.

– Это какими же обстоятельства быть должны были чтобы так сложится? – голос мужчины был вкрадчивым и любезным, но Альке в нём слышалась насмешка.

Очень не любила Алька насмешки и насмешников. С детства не любила. И этого доброго дядю невзлюбила.

– Была ограблена, – сказала почти правду, – восстановить утраченный гардероб не было возможности. Решила, что мужской костюм защитит меня от неприятностей в дороге.

– Очень оригинальное решение. Очень. А родня ваша? Как они отнеслись к подобной метаморфозе?

– Моя родня далеко и помощи оказать не сможет, если вы об этом.

– Так вы путешествуете самостоятельно?

– Да. Теперь уже самостоятельно, – подсказала Мелина подходящий ответ.

– Обстоятельства?

– Да, обстоятельства, – Алька вздёрнула упрямый подбородок.

– И цель вашего путешествия?…

– Не ваше дело.

«Аль, ты что? Зачем так резко? Он теперь подумает, что у тебя роман.»

«Ну и пусть думает. Лучше роман чем обвинения в воровстве.»

«А репутация как же?»

«Какая, к чёрту, репутация после того, как я на себя штаны натянула. Я для него уже падшая женщина.»

– Дело, конечно, не моё, но вашей семье, наверняка, будут интересны подробности такого увлекательного путешествия.

– Наверняка, но не думаю, что вы дождётесь благодарности.

– Я тоже отец, и отлично знаю какую боль может доставить семье необдуманный поступок девицы, голова которой забита романтическими бреднями.

«Алька, не зли его. Вдруг ему захочется помочь твоим бедным родителям. Запрёт нас и начнёт справки наводить.»

«Тогда сама выпутывайся. Меня его „забота“ уже достала.»

– Мой отец этой боли так и не узнает. От нашей разлуки болит лишь моё сердце, – Мелина прижала Алькины руки к указанному месту.

– Вы хотите сказать…

– Да, я сирота лишённая родительских наставлений и опеки, – Мелина горько вздохнула и поникла всем телом.

– Примите мои соболезнования, – хозяин кабинета, неожидавший такого признания, слегка смутился, – да вы садитесь, садитесь. Не на допросе ведь.

– Спасибо, – сказала Мелина и с грацией, не вяжущейся с костюмом, присела на краюшек предложенного стула.

– Но ваша родня? Я уверен, что им небезразлична ваша судьба.

– Как раз моя судьба их совершенно не волнует. Другое дело моё наследство…

– Не надо так драматизировать. Возможно вы, пребывая в скорби, неправильно оценили слова и поступки своих родных…

– Пока я была в глубоком трауре моя родня надёжно изолировала меня от внешнего мира. Я не придавала этому значения, пребывая в печали, но когда молитвы Всевидящему вернули меня в мир людей, я поняла, что родня злоупотребляет доверием моего покойного отца и бесстыдно пользуется моими средствами. Я оказалась абсолютно беспомощна и беззащитна. Мне помог наш старый слуга, но, к сожалению, он не успел завершить задуманное, – Мелина приложила к глазам, не понятно от куда взявшийся, платок, – моя единственная надежда – добраться до родни с материнской стороны и умолять их о помощи.

– Но зачем вам этот маскарад? Спасая своё состояние – вы губите свою честь.

– Если бы речь шла только о состоянии… Я спасаю свою жизнь!.. – и Мелина очень убедительно разрыдалась.

«Бурные аплодисменты.» – хихикнула Алька.

«Не мешай. Я в образе.»

– Роль защитника следовало бы доверить полиции, – назидательным тоном напомнил важный чиновник, – власть и закон защитят надёжнее недостойного притворства.

– Увы, закон не на моей стороне, – и столько горькой обиды было в этих словах, что у чиновника на лице даже сострадание появилось.

– Ну, ну… – только и сказал он. И было понятно, что, ни будь ему стол преградой, он бы заключил бедное дитя в отеческие объятия.

– По букве закона я, как несовершеннолетняя, нахожусь в полной зависимости от моих коварных опекунов. Их связи и возможности лишают меня даже призрачной надежды на справедливость. Поверьте мне, мой поступок не результат романтических бредней – это акт отчаянья, порождённого страхом.

– Но я, как лицо официальное…

– Молю вас, оставьте всё как есть. Сделайте вид, что вы никогда меня не видели. Цель моих странствий близка. Не дайте всем моим усилиям кануть всуе, – Мелина громко всхлипывала и заламывала руки.

Кульминацией действа стала попытка коленопреклонения. К счастью неудачная, чиновник успел выскочить из-за стола и подхватить Альку (вернее, Мелину). Продолжая рыдать, та прижималась к его мундирному плечу и дрожала всем телом.

– Ну же, ну же… – повторял растерянный мужчина, похлопывая Альку отеческой рукой, – Такая смелая и решительная девушка и столько горьких слёз… Мы не дадим вас в обиду. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

«Эй, драма-квин, обрати внимание, он говорит „мы“. Он кого ввиду имеет?»

«Может быть он о себе во множественном числе говорит, в соответствии с важностью занимаемой должности. У чиновников такое бывает. Разберёмся.»

«Разбирайся уже скорее, а то мы тут уже долго торчим, а у меня глаза, что помидоры. В таком виде на люди выйти стыдно.»

«Я уже заканчиваю. Только закреплю впечатление.»

– Я вам так признательна. Так признательна. Гибель нашего верного слуги, помогавшего мне, так меня испугала, что я даже в мыслях не позволяла себе надеяться на помощь. Это ужасно, когда ради тебя кто-то гибнет, – Мелина деликатно освободилась из объятий, продолжая всхлипывать и опираться на крепкую руку доброго дяди, – но у вас же семья! Я не желаю никому сиротства, – Мелина отшатнулась от надёжной опоры, – не надо рисковать и подвергать опасности тех, кому вы дороги и нужны. Я сильная, я справлюсь. Берегите себя ради своей дочери. Мне себя беречь не для кого, – Мелина распрямила плечи и высморкалась в, ставший ненужным, платок.

И вновь перед чиновником стоял парень, худосочный и неказистый, с чёртиками в тёмных глазах и с нагловатой улыбкой на губах. Такой, который не пропадёт.

– Вам, действительно, удалось добраться почти до цели, – в раздумьи заметил чиновник, – вы ведь направляетесь в Фарисат?

– Да, в столицу. Если бы не досадная случайность, я была бы уже на месте.

– Да, ваше инкогнито было раскрыто совершенно случайно.

– Ну не обидно ли? Обвинение в воровстве, под угрозой незаслуженной кары, не оставило мне иного выбора. Пришлось признаться. Напрасно я понадеялась на деликатность полицейских чинов. Надеюсь, что их рапорт не покинет стен этого кабинета.

– Увы, увы… Но я обещаю, используя весь свой авторитет и влияние, обеспечить сохранность вашей тайны.

– Вы так добры!..

«Сделай ему ответный подарок. Расскажи о сокровищах.»

«А вдруг это только хуже сделает?»

«Ты будешь очень убедительна. Он тебе ещё спасибо скажет.»

– Будем считать, что этой встречи никогда не было. Хотя, должен признаться, мне бы хотелось получить о вас весточку.

– Непременно. Возможно в будущем наши пути пересекутся вновь и я хочу оставить о себе самые благоприятные воспоминания. Думается мне, что предъявив Пилону свидетельство своей безукоризненной службы, вы отвлечёте его внимание от такой незначительной мелочи, как путешествующая инкогнито девица.

– О каких свидетельствах мы с вами говорим? – бровь чиновника поползла вверх.

– Вы меня простите. Мне следовало поинтересоваться этим ранее. Я имею честь разговаривать с мэром этого очаровательного города?

– Мэр Совеер, к вашим услугам. Простите, что не представился, но предполагал, что вам это известно.

– Приглашение, более всего, походило на арест, и моё поведение, в первые минуты нашего разговора, было во многом обусловлено именно этим впечатлением.

– Мне следовало дать более чёткие инструкции.

– Всё к лучшему, ваше превосходительство. Я не хотела бы привлекать к своей персоне излишнее внимание. Дело в том, что по чистой случайности, я стала, как бы наследницей покойного господина Фока. Поверьте, мне самой с трудом в это верится.

– Прошу вас, присядьте. Я вижу, что вы взволнованы. Давайте мы успокоимся и вы поясните свои таинственные намёки.

– Вы правы. Надо успокоится. Мой рассказ возможно вызовет недоумение и недоверие, но поверьте, я бы не таилась, знай, что среди чужих мне людей найду понимание и симпатию.

– Даже не сомневайтесь. Я вас внимательно слушаю, – мэр уселся на соседствующий стул, как бы подчёркивая своё неофициальное внимание.

– Дело в том, что вчера мой багаж так же оказался утерян. Вернее, подменён. В хлопотах и волнениях я обнаружила подмену не сразу. Дело в том, что заплечный мешок, с которым я путешествовала, был пожертвован мне служителями Храма. В нём, как я предполагаю, находилась запасная одежда и некоторые мелочи необходимые в дороге. Что именно я точно сказать не могу, потому что не успела в него заглянуть. В дилижансе мешок валялся у меня в ногах, а после аварии его, вместе с прочими вещами выбросили в дорожную грязь. Все кинулись разбирать свои вещи, а я, по понятным причинам, не принимала участия в общей суете, – Мелина перевила дух, давая своему собеседнику время покивать головой в знак понимания.

– Свой мешок я подобрала самым последним, когда все прочие со своим багажом разобрались. Он был весь залит грязью. Возможно мне надо было проверить его содержимое сразу, но все мысли были заняты предстоящей дорогой. Кроме того, я предложила свою помощь другой одинокой спутнице и так торопилась выполнить своё обещание, что даже не обратила внимание на изменившийся вес. Просто закинула его за спину и впряглась в самодельную волокушу. Подмену я обнаружила значительно позже, когда в гостиничном номере, вывалила содержимое мешка на пол. Я не могу передать словами мой шок, когда к моим ногам высыпалась груда золота. Я вижу вы тоже потрясены.

Сказать, что мэр был потрясён, это значит, не сказать ничего. Его челюсть прикрыла кадык, а непонятно от куда взявшийся живот оттопырил пуговицы мундира.

– Вы сказали золото? Я не ослышался? – охрипшим голосом поинтересовался взволнованный чиновник.