Текст книги "Вход для посторонних (СИ)"

Автор книги: Евгения Бор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 41 страниц)

Глава 23 Что у нас тут

– Если не считать того, что он знает где мы живём, то всё прошло просто замечательно, – Алька не экономила на иронии, но Мелина, судя по всему, её всё равно не услышала, – „Ах! Он такой милый, такой милый…“ Вот явится сюда этот милый с отрядом полиции, и спросит у нас по какому праву мы тут расположились… Ты, пока время есть, подумай, что отвечать будешь.

– Не приведёт он сюда полицию и сам не придёт, пока не пригласим. И никто нам задавать дурацкие вопросы не станет. Раз мы здесь, значит право имеем. Одного только взгляда на ограду достаточно что бы понять, что здесь без славного рода не обошлось. Никто в здравом уме в такой дом не полезет.

– Но мы же полезли. Или забыла уже?

– Мы не в дом лезли, а в сад. Есть разница. Кроме того я, немножко, но всё-таки ведьма…

– Ты мне сейчас об этом говоришь? А когда я по ограде карабкалась, молчала. А если бы это не твой дом был? Если бы меня поймали?..

– Если бы – не считается, – Мелина отмахнулась от всяческих обвинений, – что ты себя накручиваешь безо всякого на то повода? Ну проводил нас молодой человек. Покупки помог донести. Что в этом такого особенного, что ты всё ни как успокоится не можешь?

– Ну не нравится он мне, не нравится! Рядом с ним я всё время жду какой-нибудь неприятности…

– Какой неприятности?

– Не знаю, – буркнула Алька, понимая, что объяснить свою антипатию ей нечем, – неприятной неприятности…

– По моему ты просто мужчин боишься, – поставила диагноз Мелина.

– А ты нет?

– Я нет. Мне мужчины ничего плохого не сделали. Все мои беды от женщин.

– Просто ты их мало знаешь.

– Можно подумать, что ты знаешь много.

– Много или мало значения не имеет. Я знаю, что мужчины ничего просто так не делают. Ну объясни мне, зачем мы ему? Он с нами пол дня провозился. Ему что, больше делать нечего?

– А может быть мы ему понравились и ему просто приятно с нами общаться.

– Ха! Понравились мы ему. Как же! Ты на нас посмотри. Это ты у нас красавица блондинка, а я ни то и ни другое. Да ещё одета так, что ни кто второй раз не взглянет. А тут такое внимание от симпатичного молодого мужчины… Есть над чем задуматься.

– Ты тоже находишь его симпатичным? – с мечтательными интонациями в голосе спросила бестелесная красотка, – Мне даже кажется, что он красивый. А какие у него руки! Ты рассмотрела его руки?

Нет, это невозможно, думала Алька. Мелина слышала только саму себя и все доводы разума и логики проходили сквозь неё как паровоз сквозь туман. Алька уже сталкивалась с подобным феноменом несколько раз. Тоська была очень влюбчива. Каждый, очередной раз, влюбляясь, она глупела на глазах и приобретала избирательные слух и зрение. Потом были слёзы и сопли, и прежняя Тоська возвращалась – циничная и безжалостная, прежде всего к себе. Казалось, что жёсткая самоирония защитит её трепетную душу, но проходило время и всё повторялось. Алька наблюдала и делала выводы. Нет, у неё тоже подобное случилось, но ей хватило одного раза. Случилось это давно. Ещё в школе. Но Алька до сих пор помнит злые глаза и перекошенные в презрительной улыбке губы. Переживать подобное унижение ещё раз? Нет уж. Увольте.

И вот сейчас, по милости блондинистой красотки, ей предстоит пережить внеочередное разочарование.

Ну как, как объяснить наивной дурочке, что рыжая и конопатая Алька не может быть объектом романтических мечтаний молодых и симпатичных, и что у молодых и симпатичных романтических мечтаний нет и быть не может, в связи с физиологическими особенностями организма. Что у молодых и симпатичных есть свои цели и задачи которые, обычно, совершенно не соответствуют желаниям и мечтаниям представительниц противоположного пола.

Да никак.

Прийдётся сделать запас носовых платков и терпеливо ждать когда они потребуются. А они потребуются. Рано или поздно. Потребуются.

– Руки, как руки, – сказала Алька, возвращаясь к разговору. И, безнадёжно вздохнув, закончила, – пошли уже в дом. Пока светло займёмся поисками, а потом с покупками разберёмся.

– Как скажешь, дорогая, – пропела в ответ Мелина и жизнерадостной козочкой потрусила к своему наследству.

– Где, обычно, хранят ценности? – спросила Алька, сгружая на стол в прихожей немногочисленные покупки.

– В сокровищнице, – бодро отрапортовала Мелина.

– И где у нас сокровищница?

– Понятия не имею, – так же бодро сообщила Мелина.

– Ну понятно. Мама тебе об этом не говорила. Это ведь совсем не романтично.

– У нас сокровищница в подземелье, но здесь подземелья нет. Так, что может быть где угодно.

– Откуда ты знаешь, что подземелья нет? – заинтересовалась Алька.

– Потому, что нашим подземельям больше тысячи лет. Их копали и обживали ещё до возникновения королевства. А этот дом новый. Зачем тут подземелья если даже боятся некого.

– А раньше было кого?

– Всё было. И налёты враждебных родов, и войны междоусобные, и предательства с заговорами тоже были, – Мелина сообщила об этом с таким видом, словно гордилась.

– И тогда вы объединились, – подвела за неё итог Алька.

– Ну да. Спасибо Всевидящему. После объединения подземелья уже без надобности оказались.

– Понятно. Под землёй значит искать не надо. Это хорошо. Будем искать в доме.

– Будем в доме, – с готовностью согласилась хозяйка.

– Откуда начнём?

– Давай в спальнях. Заодно себе кровать присмотрим.

– Разумно, – одобрила Алька, вспомнив своё утреннее пробуждение.

Спальни обнаружились на втором этаже.

Было их шесть и только в трёх сохранилась мебель. Мелина, взвизгнув, потянула Альку к завешанному шторой алькову.

– У меня дома такой же, – и нетерпеливо отдёрнула тяжёлую и пыльную ткань.

За шторой оказался гардероб. Довольно большой, с зеркальной стеной и с пустыми одёжными полками. За приоткрытой дверцей оказалась миниатюрная ванная комната, а у стены напротив большой кованный сундук. Мелине удалось открыть его только со второго раза, так руки тряслись.

– Постельное бельё, – разочаровано протянула Мелина, но Алька разочарования не испытывала.

С энтузиазмом извлекая из исторических глубин подушки, одеяла и прочую мелочь, она радовалась так, словно нашла бесценные сокровища. Мелина только с удивлением наблюдала с каким азартом Алька ковыряется в желтых от времени вещах.

– Ну чего ты в неё вцепилась? Подушка, как подушка. Нам бы и одной хватило, а это уже пятая по счёту. Лучше бы они здесь юбки хранили. Больше бы толку было.

– Мелина, ты что не понимаешь? Это же продать можно! Это же лучше всякой юбки! Подушки всем нужны…

– От куда ты знаешь. Может у всех свои есть.

– Не говори глупости. Это юбки у всех есть.

– У меня нет…

– Будет. Обязательно будет. Вот продадим подушки и купим. Красивую купим, модную, а не какое-то столетнее барахло.

– Эти подушки тоже столетние…

– Подушка, она и в африке подушка. Почистим, проветрим и ву аля… Милка, ну что ты тупишь? Это же тот самый доход о котором мы мечтали.

Алька, раскинув одну из простыней, свалила на неё найденное богатство, и потащила Мелину в следующую спальню, уверенная, что и там найдётся чем поживится.

Здесь тоже был зашторенный альков, только тут на многочисленных крючках висела одежда.

Пришла очередь Альки наблюдать за Мелинеными восторгами.

Когда пыль уже на зубах скрипела, Алька не выдержала.

– Ну что ты визжишь как резанная. Этому шмотью уже сто лет, сама сказала. Мы это перешивать будем, или в музей сдадим?

– Ты что? Какой музей? Да таким нарядам придворная дама рада будет.

– Ты это серьёзно? Они же все одинаково никакие. Из моды давно вышедшие. Единственное украшение – вышивка, а так, без слёз не взглянешь, – Алька присмотрелась к прабабушкиным нарядам и её осенило, – Постой, я кажется поняла! У вас здесь что, мода за сто лет совсем не изменилась?

– А зачем ей меняться, если и так красиво, – совершенно серьёзно удивилась Мелина.

Озадаченная Алька даже затылок почесать попыталась, забыв, что всё ещё таскает на себе дурацкую шапку. В сердцах, стянув её с головы, кинула под ноги и, уперев руки в бока потребовала ответа:

– Так чего ты от Сианиных платьев нос воротила? Они же такие же как и эти твои, придворные.

– Сравнила! Ты посмотри какая здесь ткань. А вышивка? Ты на вышивку посмотри! Разве можно сравнить с тем убожеством.

– Можно, – убеждённо заявила Алька, – фасон, как под копирку. Цвет – как в одном корыте стирали. Только и разница, что вышивка…

– Ну знаешь ли… Этой вышивке цены нет. Её годами вышивали. Нити Мастера плели…

– Чтобы эту вашу бесценную вышивку рассмотреть лупа нужна, а из далека даже и незаметно почти. Тёмное на тёмном, только блестит немного. И ткань из далека не понять какая, только если пощупать.

– Просто ты не разбираешься. Мне щупать не надо.

– Ну не все же такие умные как ты. Многие и приглядываться не будут. По мне – мешок, он и есть мешок, и не важно из парчи он или из ситца.

– Из парчи дороже… – Мелина задумалась.

Конечно Алька излишне резка, но ведь действительно, без подготовки понять трудно. Это её с детства наряжали, указывая на все, достойные восхищения, детали. А если бы не указывали? Поставь её, наследницу славного рода, рядом со служанкой и отойди на пару десятков шагов…

Да, было над чем задуматься.

Алька неожиданно хихикнула.

– Ты чего? – удивилась Мелина.

– Я тут подумала, что если платья эти пустить на наволочки, то подушки наши станут в десять раз дороже…

– Дурацкая идея, – резко обрубила Мелина, – радуйся лучше, что одежда у нас уже есть.

– Я и радуюсь. Моды нет. Гонятся не за чем. Живи и радуйся.

– Издеваешься?

– Ну что ты, завидую. Это сколько же времени, сил и денег у вас тут женщины экономят! Кстати, а что они со всем этим делают?

– С чем? – не поняла Мелина.

– Со свободным временем, – пояснила Алька, – у нас был когда-то один французский король, не помню какой точно. Во времена его правления придворные тратили сумасшедшие деньги на свои туалеты. Так вот, этот король говорил – пусть лучше на наряды, чем на заговоры. Толковый был чувак.

– У наших королей другие методы.

– Ладно, не злись. Будем твои наряды примерять. Мы же с тобой не донкихоты чтобы в одиночку с мельницами воевать. Нет у вас моды – и не надо. Нам дешевле будет.

Остаток дня посвятили обустройству в одной из спален.

Комната превратилась в студию. Сюда Алька приволокла одноногий столик и глубокое кресло. Разместила всё это у камина, а на пол постелила покрывало из соседней спальни. Из пары тумбочек и разделочной кухонной доски соорудила рабочий стол. Кровать, пыхтя и потея, передвинула из центра комнаты поближе к стене и, застелив её свежим бельём, с удовольствием оглядела дело рук своих.

– Ну вот, – сказала она вслух, – вполне прилично получилось. Можно новоселье устраивать.

– Давай просто поужинаем, – предложила Мелина, – я так устала, что ног под собой не чую.

– Естественно, они же не твои, – не удержалась Алька.

– Если ты думаешь, что магичить легче чем пол мести, то я готова с тобой местами поменяться.

– Ты же знаешь, что это невозможно, – Алька была настроена очень миролюбиво, – я, между прочим, твоей помощью не злоупотребляла. Что могла сама делала.

– А чего же ты тогда ехидничаешь?

– Не ехидничаю я. Просто ты могла как-нибудь по-другому высказаться. Сама мои ноги помянула.

– Это я образно. Чтобы тебе понятней было.

– Я тоже устала.

– Наши покупки внизу остались.

– Ужин тоже там.

– И ванна тоже, – напомнила Мелина, – может и ужинать внизу будем?

– Может сегодня без ванны обойдёмся? Мне одной уборки хватило, и воду таскать сил уже нету.

– Хорошо, что вода во дворе есть. А то пришлось бы за ней на площадь тащится.

– Всё равно далеко. Почему твой предок водопроводом не озаботился?

– Потому, что в таких домах всегда прислуга имелась. Было кому воду таскать.

– Прислугу мы не потянем даже если все подушки продадим.

– В каждом приличном доме должна быть прислуга.

– Значит у нас дом неприличный.

– Но…

– Вернёшь своё тело и нанимай хоть десяток, а пока терпи молча. Мы с тобой должны конспирацию соблюдать.

– Так у тебя уже план есть? – с надеждой спросила Мелина.

– Плана ещё нет, но скоро будет, – заверила Алька, хотя, в глубине души, такой уверенности у неё не было. Но зачем расстраивать потерянную душу.

Глава 24 Вечернее чаепитие

Одеваться в женскую одежду Алька отказалась, мотивируя свой отказ тем, что приличная дама не будет таскаться по торговым рядам, предлагая свой товар. Тем более, что громоздкий груз, своим внушительным объёмом, испугал бы и лошадь. И это при том, что Алька упаковала в импровизированный мешок всего две подушки. Мелина уговаривала покончить с подушечной торговлей в один заход, но уж очень комично выглядел бы продавец. Алька итак напоминала себе гигантскую черепаху. Из дома они выбрались пораньше чтобы успеть покончить с делами до начала утренней торговли, и теперь с нетерпением ждали когда сонные лавочники займут свои рабочие места.

– Не понимаю, чем тебе эта лавчонка приглянулась, – ворчала Мелина, наблюдая, как худосочный хозяин возится с замком, – можно же было выбрать какую-нибудь поопрятней.

– Те, что опрятней, специализированные. Не будет обувной магазин подушками торговать. А этот торгует всем, чем попало. Ему, что подушка, что ботинок, что молоток – без разницы. Подбирает всё, лишь бы заработать.

– Мне за фамильные подушки обидно. Будут здесь в грязи валятся рядом с ношенными сапогами и закопчёнными чайниками…

– Отличная идея – кастрюли тоже продать можно.

– Ты слышишь о чём я говорю? Я говорю, что мне этот магазин не нравится.

– Мне тоже. Покупать в нём мы ничего не собираемся, а подушки твои чуток потерпят. Их купят и унесут с собой. И будут они уважаемы и лелеяны так, что другие обзавидуются.

– Всё-то ты шутишь, а мне сюда даже заходить не хочется.

– А мне не хочется по городу с горбом за спиной ходить.

– Ну ладно, только давай быстрее.

Алька уже собралась последовать этой рекомендации, когда за спиной раздался неприлично громкий вопль:

– Аль! Ты ли это?!

«Господи, такое впечатление, что меня здесь каждый второй знает.»

«Не знаю, как каждый второй, но эти двое точно знают.» – Без особой радости Мелина узнала голос одного из братьев Широн.

– Привет. Рад встречи. Какими судьбами в этих краях? – Алька к парням относилась неплохо, но как-то не вовремя они повстречались.

– А мы здесь часто бываем. Красители у местного апофикара берём. А ты значит здесь обитаешь. Молодец. Не плохо устроился. Гляжу и работу уже нашёл, – Нил болтал, не дожидаясь ответов и заставляя Лина недовольно хмурится, в одиночку удерживая двухколёсную тачку с разноцветными мешками.

– Это не работа. Так, просто подработка, – Альке почему-то неловко было объяснять причину своего здесь присутствия.

– Это хорошо, что просто подработка. А то мы было подумали, что ты на Жира работаешь.

– А Жир это кто?

– Да вот же. Это в его лавку ты направляешься.

– Я и не знал, что его Жиром зовут.

– А это и не имя вовсе. Это прозвище у него такое.

– За что его так? Он же не жирный совсем.

– Не любят его здесь. Говорят за чужой счёт жиреет, – пояснил словоохотливый Нил.

– Хорошо, что я вас встретил, – влезла в разговор довольная Мелина, – а то он бы и на мне пожировал.

– Продаёшь что?

– Ну да, фамильные ценности, – Алька отодвинула Мелину в сторону.

– Только не говори, что воруешь, – вступил в разговор молчавший до сих пор Лин, – мы этого не любим.

– Ты что, совсем дурак, или меня дураком считаешь, – Алька обиделась.

– Не обижайся на него, просто у Жира репутация плохая.

– Откуда я могу знать какая у него репутация если я здесь второй день и вообще никого не знаю.

«А я тебе говорила.» – Злорадствуя, напомнила Мелина.

«Ты говорила, что твоим подушкам в этой лавке будет грязно.»

«Просто моя интуиция не нашла более веских аргументов.»

«Может быть воя интуиция посоветует кого другого.»

– Мне наследство надо в наличные обратить, – Мелина, не церемонясь, выложила причины их присутствия в столь сомнительном месте. – «Моя интуиция рекомендует спросить совета у людей знающих.»

«Мне здравый смысл тоже самое посоветовал.»

– Наследствами поверенные обычно занимаются, – заметил недоверчивый Лин.

– Подушки поверенный продавать за меня не будет, – Алька даже развеселилась, представив себе почтенного юриста с её подушками.

«У нас нет поверенного.» – Заволновалась наследница.

«Ничего страшного, подушки мы и сами продадим. Вот если бы тебе вздумалось продать дом…»

«Мне не вздумается!..»

«Значит и поверенный нам не нужен.»

– Так ты подушки на продажу принёс! – догадался наконец Нил, – так бы сразу и сказал, а то топчешься тут, подозрения вызываешь.

– Тебе к тётушке Фатире надо. Она здесь одна постельным торгует.

Тётушка Фатира была толстой и доброжелательной, а главное, чистой. И магазинчик у неё был чистым. К подушкам она отнеслась очень положительно. Возможно потому, что были они с ней похожи, а может быть присутствие, за Алькиной спиной, братьев Широн способствовало успеху сделки, но даже деньги отдала сразу, целых двадцать медов, что по Алькиным расчётам соответствовала десяти обедам. Пообещала и последние две забрать на тех же условиях.

Магазинчик тётушки Фатиры девушки покидали очень довольными. Даже предложили отметить удачную сделку завтраком, но братья только руками замахали.

– Ты что! Папаша с нас с живых кожу сдерёт. Без красителей производство остановится, а папаша очень этого не любит. Уж лучше ты к нам.

– Жаль конечно, но дело прежде всего. Я навещу, как устроюсь. И спасибо за помощь. Без вас я бы не справился.

– Не знаю, справился бы или нет, но репутацию точно бы себе подпортил, – Лин многозначительно шевельнул бровями, – у Жира она плохая, а у его клиентов и того хуже.

– Значит я вам вдвойне благодарен. Новому человеку легко совершить ошибку, а вот исправить её… – Алька тяжело вздохнула. Уж кто, кто, а она знала как тяжело изменить общественное мнение. Одна малюсенькая ошибка, а исправлять её приходится всю жизнь.

«Какая разница, что думают об Аль, если уже сегодня мы становимся Астрой Орбис.» – Заметила Мелина.

«Ну не скажи. Мало ли, что случится, может Аль нам ещё понадобится.»

Завтракали девушки, по случаю удачи, в заведение с белыми скатертями и с искусственными цветами на столах. Вкус эти декорации не улучшили, зато на цене отразились. Мелина вела себя вполне сдержано, так что на обратном пути они даже в продуктовую лавку заглянули.

В домашних хлопотах, незаметно пролетел день.

Под кухню выделили самую маленькую гостиную на первом этаже. В камине обустроили примитивный мангал с крюком для чайника. Элегантный буфет прикрыли досками из кухни и назвали его разделочным. Нижнюю часть буфета выделили под кладовку, а в верхней разместили посуду и вычищенную кухонную утварь. Небольшой чайный столик накрыли скатертью до пола и подвинули его поближе к окну, отгородив от кухни высокими спинками двух помпезных стульев. Получилось всё может быть и не очень гармонично, но зато функционально и уютно.

Самое главное, что им удалось принять наконец ванну. И теперь, запивая хрустящие сухарики ароматным и горячим чаем, они наслаждались жизнью и покоем.

– Сейчас самое время поведать мне подробности твоей печальной истории, – предложила Алька, поплотнее запахиваясь в тёплый плащ, накинутый на длинную нательную рубаху. Мелина пыталась уговорить её одеться в одно из платьев, так сказать, по случаю праздника, но Алька на уговоры не поддалась. Ей было и так хорошо. Правда взамен она уступила Мелине место в кровати, но не такая уж большая жертва это и была. За домом, за настоящим своим домом, Алька скучала.

– По моему ты и так уже всё знаешь, – попробовал избежать неприятных воспоминаний наследный дух, но Алька была настойчива.

– Мне подробности нужны. Без подробностей не видно общей картины, а без общей картины невозможна разработка плана, – Альке было просто любопытно, но не скажешь же этого жертве коварных интриг.

– Ну ладно. Если надо… Но только не ругай меня если я начну рыдать. Воспоминания эти не самые приятные в моей жизни.

– Не буду, – пообещала Алька, – вот даже платком запаслась, – и она помахала кружевной тряпочкой, обнаруженной в кармане плаща.

– Я тогда с самого начала начну, – решила ведьма.

Моя мать осиротела незадолго до своего совершеннолетия. Её родители погибли из-за оползня горной лавины. У нас такое иногда бывает. Обычно с ними справляется Исполнитель, но в тот раз его рядом не оказалось. Мой дед тоже был Исполнителем, но он специализировался на врачевании. Возможно, если бы он не пострадал при катастрофе, многих бы удалось спасти, но увы, он был в числе жертв, и без помощи магии мало кому удалось выжить.

Мать мою никто не беспокоил. Ей было тогда столько же сколько и мне теперь. Она взяла на себя все заботы по Пионству и неплохо с этим справлялась, если хочешь знать. Ей было очень сложно. Ведь в той катастрофе погибли не только её родители, но двое доверенных секретарей её отца, казначей с сыном и другие, кто помогал её отцу и мог бы помочь и ей. Единственный, кто выжил был отцовский Советник, но он остался прикованным к кровати. Вот такое наследство досталось моей матери.

У неё были все основания собой гордится. И тут вдруг приходит королевский указ с требованием готовится к свадьбе. Король вспомнил о своём праве законного опекуна для несовершеннолетней наследнице Пилонства. Конечно же матери этот королевский указ не понравился, тем более, что она себе жениха уже выбрала. Переписка много времени не заняла. Мать просила о королевской милости, Король в милости отказал и уведомил, что в случае неподчинения воспользуется своим правом сюзерена и конфискует Пилонство в пользу короны. Такого моя мать допустить не могла и согласилась на брак с моим отцом.

Мой отец был могущественным Исполнителем, любимцем Короля и младшим сыном мелкоземельного Пилона из провинции Голон. По всем показателям это был мезальянс, но такова была королевская воля.

Маме с ним очень повезло. Он понимал, что в делах Пилонства она разбирается лучше и не пытался отстранить её от власти, а главное, он к ней очень хорошо относился. Мама тоже к нему привыкла. Может быть это была любовь. Не знаю. Моя мать была лишена сантиментов, но его гибель она искренне оплакивала.

Он умер когда мне было десять. Уехал на охоту, а обратно его на телеге привезли. Мой отец служил Королю и даже подвиг какой-то совершил. И маму, и Пилонство он как бы в награду получил. Всех подробностей я не знаю. Неинтересно мне было. Я на него очень обиделась. Как он мог бросить нас с мамой? Мне было горько и обидно, я даже от матери отдалилась. А у неё одна была. Кроме меня моя мать родила ещё четверых. Четверых мальчиков. Ни один из них не дожил до своего первого дня рождения. Наши лекари сказали, что если бы дети были другого пола, то всё сложилось бы иначе. Девочкой получилась я одна. Так одной я и осталась.

Моя мама прожила ещё четыре года. Все эти годы она сильно болела и почти не вставала. Из своей спальни она продолжала заниматься делами Пилонства и требовала моего присутствия. Это я сейчас понимаю, что она спешила меня чему-то научить, но я ведь была совсем ребёнком. Причём ребёнком обиженным. Я очень сильно любила отца. И он меня тоже. Он меня баловал, прощал все мои шалости, задаривал подарками и учил верховой езде. А моя мать была скупа на ласку и очень требовательна. Я её очень уважала и немного побаивалась. Если у меня и были какие-то детские секреты, то с ними я бежала к отцу, и он всегда сохранял мои секреты в тайне.

А потом взял и умер…

После его гибели мама пыталась найти со мной общий язык, но это ей плохо удавалось. Она не умела быть нежной и возмещала этот свой недостаток повышенной заботой. Меня же эта забота раздражала. Я старательно училась, часами просиживала у её постели и выслушивала бесконечные наставления, но когда её не стало я не горевала о ней так как об отце.

Незадолго до её кончины к нам перебрался папин старший брат с семьёй. Он тоже проводил много времени у матери и все понимали, что она, зная о своей скорой смерти, готовит его на роль моего опекуна. Я же была в восторге от своих кузенов. Их было трое. Лона, моя сверстница, и её братья. Старшему было почти двадцать и на нас он своего времени не тратил. Его ждал университет и блестящее будущее. Второй был двумя годами нас младше и всячески нам с Лоной надоедал. Мы втроём отлично проводили вместе всё свободное время и очень сдружились. Потом, когда мама умерла, свободного времени стало много у меня одной. Все занимались своими делами, а у меня, как оказалось, дел ни каких не было. От учителей я сама отказалась, и меня поддержала тётушка. Заниматься вышиванием, вязанием и прочей ерундой вместе с Лоной я отказалась наотрез. Необходимых навыков у меня не было, а уступать первенство в чём бы-то ни было кузине я не желала. Девиан, мой кузен, пару раз затащил меня на свои уроки, но и тут я оказалась не на высоте и, сморщив нос, демонстративно с этих уроков сбежала. Дядя пытался добиться от меня хотя бы присутствия на Пилонских Советах, но моего терпения надолго не хватало. Его тоже. Он старательно исполнял возложенные на него обязанности и на это уходила вся его энергия. На меня сил у него уже не хватало.

Я жила, предоставленная сама себе и была этому очень рада. Единственная моя обязанность – присутствие на семейных ужинах и прочих торжествах. Если в городе намечалось народное гулянье то и я, наряженная в мантию Пилона, махала ручкой веселящейся толпе. На этом и заканчивались мои обязанности.

Домом занималась тётушка. Ей помогала Лона, а я радовалась своей свободе и лазила по подземным лабиринтам. Меня даже слуги начали забывать. Нет, я иногда устраивала показательные выступления, типа хочу так, а не этак, но вызывалась на подмогу тётушка, меня успокаивали, ублажали, а потом вновь забывали о моём существовании.

Единственный, кто обо мне никогда не забывал, так это мой кузен Девиан. Свободного времени у него было не много, но его он проводил со мной. Обычно мы с ним отправлялись на верховые прогулки, но иногда, когда непогода держала нас взаперти, я брала его с собой в свои владения. Он единственный, кто разделял со мной мою тайную страсть. Но позже у меня и от него появились секреты. Я нашла свой гримуар, и этой тайной я даже с ним не поделилась.

Мне было почти восемнадцать, когда он попал ко мне в руки. С его появлением жизнь приобрела особую остроту.

Я знала, что не должна этого делать. Понимала, что знания эти опасны, что дорога на которую я ступила может привести меня на костёр… И, понимая всё, я не могла остановится. Тяга к запретным знаниям настолько увлекла меня, что я даже нашла дорогу в библиотеку. Но это тоже была моя тайна. Я знала, что моё новое увлечение вызовет массу ненужных вопросов и оборудовала себе надёжное убежище. Я нашла вход в библиотеку через подземелье. По винтовой лестнице я подымалась в крошечную комнатку отгороженную от основной части библиотеки стеллажами с никому ненужными книгами. Стеллажи эти раздвигались и можно было войти и выйти из библиотеки совершенно незаметно. Очень удобное убежище. Здесь я проводила большую часть своего времени и здесь же услышала разговор, который перевернул всю мою жизнь.

Разговор вели моя дорогая тётушка Толия и её любимец кузен Пелин. В основном говорила тётушка. Пелин только иногда реплики вставлял. Речь шла обо мне, что удивило меня до крайности. Тётушка обращала на меня внимание только если я истерики устраивала, в любое другое время она меня даже не замечала. Пелин же вообще был редким гостем. Он учился в столице. Появляясь только по очень большим праздникам, на меня даже не смотрел. Уверена, что повстречай он меня где угодно вне обеденного стола, то и вовсе бы не узнал, А тут вдруг вспомнили, да ещё и шепчутся в укромном уголке.

Разговор был о том, что моё совершеннолетие не за горами и что моей судьбой займётся Король, а это значит, что семейство Голи лишится тёплого местечка. Моя тётушка такого допустить не могла. Почти десять лет она была полной хозяйкой замка Телезор. Успела, что называется вжиться в образ, и теперь строила коварные планы как сделать так, что бы оставить всё как есть и без вмешательства Короля.

Сперва она заговорила о том, что можно меня извести с помощью яда, но Пелин, будучи человеком образованным ей объяснил, что это совершенно глупая идея потому, что тогда Пилонство перейдёт короне без каких-либо проволочек. Тётушка немного посокрушавшись решила, что надо выдать меня замуж и решить эту проблему через храм. Полин ей объяснил, что без королевского одобрения мой брак невозможен. Вот это уже серьёзно огорчило мою тётушку. Но она не желала отступать без боя и, неожиданно, нашла выход из создавшегося положения. Скомпрометировать меня настолько, что бы Король вынужден был бы дать своё согласие на брак. Пелин сказал, что это возможно, но только в том случае, если свидетельство моего падение будет заметно невооружённым глазом. Тётушка, хихикая сообщила, что моё бесчестие ни для кого сюрпризом не будет и что она этим займётся незамедлительно.

И вот тогда заговорил мой кузен. Сперва он спросил у моей тётушки, своей матери, кого она наметила кандидатом в мои мужья. Та было вспомнила какого-то дальнего родича, но Пелин сказал, что доверять чужим нельзя. Что чужой человек, заполучив всё, может сделать тоже самое, что и ставленник Короля, то есть избавится от семейства Голи. Озадачив мамашу такой перспективой, он предложил свою кандидатуру.

Честно хочу сказать, что Пелин мне нравился. Он был красивый и взрослый, выгодно отличающийся от всех кого я знала и, если бы я не услышала этот разговор то, возможно, и не возражала бы против такой партии. Я ведь отлично знала, что моим мужем станет кто-то кого выберет Король, а Королю доверия у меня не было. Так что вполне возможно я сама бы порадовалась возможности оставить Короля с носом, но разговор на этом не закончился. Они начали обсуждать свои дальнейшие планы и мне в этих планах места не было.

Я не знаю, чем я им мешала, но после рождения ребёнка моя жизнь в их планы не входила.

Я сидела в своей каморке и впервые в жизни рыдала не издавая и звука. Мне открылась страшная правда – я никому не нужна. Совсем никому. А ведь я была так уверена в своих правах, в своём предназначении, что совсем забыла, что на самом деле я глупая девчонка и беззащитная сирота. Пока я наслаждалась своей свободой эти люди узурпировали мою власть, воспользовались правами и возможностями моего рода и сейчас озабоченны только тем, что могут всего этого лишится. И ещё я поняла, что только случай помог мне открыть глаза и дал надежду на спасение.

Несколько дней после этого разговора я просидела в своей комнате, сказавшись больной. Меня навещали, но я не желала общаться и, в конце концов, меня оставили в покое. Я искала выход из создавшегося положения. Самое ужасное, я знала, что помочь мне некому. Даже слуги и те служили не мне, а тётушке. Я была чем-то вроде вешалки для мантии – повесили для проветриванья и обратно в шкаф засунули.