Текст книги "Вход для посторонних (СИ)"

Автор книги: Евгения Бор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 41 страниц)

Глава 80 Трудовые ночи

Алька в очередной раз оторвала глаза от книжного завала на своём столе и, щурясь от закатной яркости за окном, уставилась на установленную перед ним картину.

Всё было прежним, и только внутреннее утомление подсказывало ей, что времени прошло достаточно много и Мелине уже следовало бы вернуться.

Возвращаться ведьма не спешила. Её визиты к пациенту становились всё длиннее и времени на сон оставалось всё меньше. Алька, просиживая ночи над собранной литературой, молчала, но усталость, собираясь в мешки под глазами, говорила громче всяких слов. Мелина (и как только язык поворачивался) журила её за невнимание к их внешности и прикладывала к Алькиным глазам примочки с цветочным запахом.

Запах Альке не нравился, но она малодушно терпела, использую время на короткие и глубокие пересыпы так необходимы её переутомлённым мозгам.

Альке многое приходилось терпеть в последнее время: наглость почётного караула, капризы клиенток, жалобы персонала и претензии Короны.

Всё это требовало Алькиного внимания и раздражало до зубного скрежета.

Хорошо ещё, что Сианыны хрупкие плечи выдерживали двойную нагрузку. Вернее даже тройную. Потому, что Катания совсем забросив свои обязанности, целыми днями таскалась за Алькой, зачитывая свои опусы и требуя от неё рецензий.

Опусы изобиловали знаками препинаний и обилием стилистических ошибок, но высказываться негативно Алька не решалась, памятуя о взрывном характере начинающего редактора. И потом, если разобраться, журналистики, как жанра, здесь не существовало, а следовательно не существовало и стиля.

Альке только и оставалось, что грустно вздыхать, выслушивая перлы Катании о том, что „возмущённая толпа закидывала слуг порока отходами продуктов питания.“

Оказавшаяся поблизости Сиана, поражённая услышанным, невинно поинтересовалась:

– Они что, дерьмо с собой принесли?

На что Катания, без смущения пояснила:

– Зеленщики своим поделились…

Альке хотелось смеяться, но смеялась не она, а инспектор Тонис, приставленный к редакции королевским приказом. Он выполнял сразу несколько функций: занимался организационными вопросами, наймом персонала и сохранением хрупкого мира между университетскими мужами и самозванным архивариусом.

Госпожа Ланэла была агрессивна и требовательна, а профессора насмешливы и раздражительны. Только прямой приказ Короля и ловкая навигация молодого инспектора сдерживали конфликт и способствовали сотрудничеству, больше похожему на соревнование по перетягиванию каната.

Алька занималась Золотой Ферерой.

Она думала о ней, анализировала её, читала о ней и, можно сказать, дышала ею (причём, в прямом смысле

того слова).

Был момент, когда Алька, измученная чёрной депрессией, неизменно присутствующей на сеансах непосредственного контакта, попросила помощи у Мелины которая побочных эффектов не испытывала. Ведьма охотно согласилась, но после получусового разглядывания фигурки танцовщицы сообщила, что у Фэреры слишком большой рот и что её поза вызывающе эротична.

– И это всё, что ты можешь сказать?! – Возмутилась Алька, все пол часа пролежавшая под подушкой на своей кровати.

Оказалось, что приступ депрессии, хоть и ослабленный изоляцией, всё же проникает в сознания.

– А что ты хотела услышать? – Обиделась Мелина. – Для меня она просто кусок золота. Хочешь, я могу её магией пощупать.

– Нет! – Почему-то перепугалась Алька. – Не вздумай! Надо сперва разобраться с чем мы дело имеем.

– Как скажешь, – великодушно согласилась ведьма, – только не понимаю, что страшного в том, чтобы просто пощупать…

– Не знаю, – с бессильной злостью призналась Алька, – но очень хочу узнать…

И вот она узнавала.

Узнавала с муравьиным упорством, собирая по крохам информацию во всех доступных ей источниках.

Следует заметить, что количество источников заметно возросла после того как госпожа Ланэла получила доступ к Королевскому архиву. Несколько визитов с ней – и Алькина личная библиотека пополнилась рукописными фолиантами и уникальными манускриптами.

На сегодняшний день Алька с гордостью могла себя назвать специалистом по культуре древних ферер и знатоком народного фольклора.

Все эти знания, запихнутые в голову трезвомыслящего материалиста, ломали логические схемы и крушили, и без того уже пошатнувшуюся, картину мироздания. Жизненный опыт молил о пощаде, а интуиция, раздуваясь от самомнения, вытаскивала на свет какие-то абсурдные идеи (должно быть из подсознания) и требовала их анализа и рассмотрения.

Вот и этой ночью Алька, с покрасневшими от усталости и бессонницы глазами, ломала свою многострадальную голову над очень странным вопросом – в какую сторону направляется бесконечность?..

Казалось бы совершенно идиотский вопрос. Ведь на то она и бесконечность что бы охватить всё пространство. Но, в Алькиных, далёких от точных наук, мозгах шевелилась странная мысль: если считать бесконечность пространством заключённым в шарик, то должна быть исходная точка через которую этот шарик надули. А раз есть точка надувания, то она может стать и точкой сдувания…

Алька выводила на бумаге бесконечные восьмёрки. С лева на право, с права на лево… Каждый раз точка пересечения оказывалась в одном и том же месте. Выходящие-входящие кривые могли двигаться в любом направлении. Могли менять свою длину и очертания и только точка оставалась прежней.

Подперев тяжёлую голову кулаком, Алька думала о Золотой Ферере как о центральной точке. Вернее, как о пространстве с заключённой в нём центральной точкой…

Обычная человеческая девушка радовала древних своим мастерством.

Но человеческое тело ненадёжное убежище для божественного таланта.

Была ли девушка материалом для создания золотой статуэтки, или только моделью, Алька так и не поняла.

Зато поняла, что древние ферера долго работали над своим созданием. Им всё никак не удавалось получить от танца золотой марионетки такого же наслаждения которое они получали от оригинала.

Да, она была пластична и грациозна, и мастерству её можно было только позавидовать, но сердца зрителей не начинали биться сильнее и слёзы умиления и восторга не туманили их глаз. Чего-то не хватало чудесному созданию.

Ей не хватало эмоций.

Ну какие эмоции могут быть у золотой болванки, пусть и сделанной божественными руками?

И тогда древние кудесники вложили в неё способность поглощать чужие эмоции и возвращать их зрителям в танце.

Это была блестящая идея с одним маленьким „но“.

Но древним Ферера были чужды сильные эмоции, и они воспользовались эмоциями людей.

На этом кончается достоверная история золотого символа и начинается туманная область догадок и домыслов.

Золотая Ферера покинула этот мир со своими творцами.

О ней помнили как и о других чудесах волшебного народа.

Боримор получил статус Пророка во многом благодаря золотой статуэтке.

Был ли он одним из Древних неизвестно, но золотую фигурку в его руках признали и оценили как напоминание и обещание скорой встречи.

Был возведён Первый Храм и впервые люди услышали Голос Всевидящего.

Естественно, что все эти события слились в одно и стали основой религиозного учения.

Алька думала, что золотую Фереру вернули людям потому что без людей она была обычным украшением. Ей нужны были эмоции которых Древние не знали. Возможно Боримору доверили сбор и накопление эмоций?.. Возможно он должен был вернуться?..

Вполне может быть, что Золотую Фереру снарядили за положительными эмоциями не понимая, что гастрономические пристрастия эмоционального вампира высосут всё светлое и радостное и погрузят мир в муть затяжной депрессии.

А что? Алька осталась довольна своим анализом. Вполне себе жизнеспособная версия. Только одна маленькая деталь в неё не вписывается – смерть Боримора.

По логике вещей ему следовало, исполнив задуманное, отправится обратно, обеспечив надёжную легенду для грядущих появлений Золотой Фереры, а он позволил себе погибнуть…

Не вяжется это как-то с базовыми предпосылками.

Ферера ведь осталась здесь, и долгие годы, вернее, века, провела в храмовских застенках, Никто её не искал. Никому она не была нужна.

Зато теперь всем понадобилась, – простонала Алька, роняя голову на мягкую от старости обложку древнего фолианта.

Выпускать из-под колпака этот катализатор человеческих пороков нельзя. Алька и без подсказки знала, чем может закончится подобная неосмотрительность.

Служить Хранительницей и присматривать за вздорным артефактом ей тоже не хотелось. Тоже мне, жрицу они себе завербовали…

Оставалось только одно – изменить вкусовые пристрастия золотой красотки.

Пусть она обжирается негативом, а позитив самим пригодится…

Алька встряхнулась, заставляя себя вернуться к прерванным размышлениям.

Так что там с дырками в бесконечность?..

– Я сегодня совсем вымоталась, – сообщила Мелина, материализуясь в кресле-качалке, дизайн которой был позаимствован у Зиевских ведьм, – пойдём чайку попьём, – предложила, сладко потягиваясь.

– Как чёрт из табакерки, – вздрогнув от неожиданности, пробурчала Алька, – из-за тебя от меня хорошая мысль ускользнула.

– Не ворчи. Вернётся к тебе твоя мысль. Никуда она не денется. Только давай ты её завтра додумаешь.

– Давай завтра, – послушно согласилась Алька, – но чай сама заваривать будешь. У меня сил уже нет.

– С радостью, – заверила ведьма, – после сеансов так приятно вновь ощутить своё физическое существование…

– Ну давай, ощущай, – согласилась добрая Алька, – надеюсь, что моя головная боль, став нашей, придаст особый реализм твоему существованию.

– Фи! Какая мелочь эта наша головная боль. Ты себе даже представить не можешь, какую боль испытывает Алиан, – и с совершенно дурацкой гордостью закончила, – с таким мужественным достоинством…

– Он же с тобой своей болью не делится, а моя будет как родная, – съязвила Алька.

Голова действительно болела и выслушивать Мелинины восторги не было никакого желания. А восторгов у той была масса по самым разным поводам: как он на неё смотрит, как за руку держит, какие слова говорит и как у него сердце бьётся…

Для человека, страдающего головной болью, Алька и так была более чем снисходительна.

Мелина же, в своей эйфории, с Алькиными чувствами не считалась и делилась со своей раздражённой подругой мыслями и чувствами от взглядов и прикосновений, совершенно не замечая, что подруге совсем не интересно.

Альку интересовало только одно – как продвигается лечение и когда следует ожидать результатов.

– Ну понимаешь, – прихлёбывая уже остывший чай, говорила ведьма, – с костями и суставами я уже справилась. Наверно. Видишь ли, я даже не могу знать наверняка пока не восстановлю мышцы. С мышцами всё сложно. Они ведь у него совсем атрофированны. Я их наращиваю. А это очень больно. Там ведь не только мышцы, но и нервы, сосуды и разные всякие сухожилия и связки… Ювелирная работа…

– Но ты с ней справляешься?…

– В том то и дело, что я не знаю, – вздохнула тяжело Мелина, – ему на ноги встать надо, а он как сидел, так и сидит. Может с Королём поговорить? Пусть он лекарям велит принца на ноги ставить, а то они его болеутоляющими микстурами пичкают и горячими грелками обкладывают, а мне видеть надо как всё работает.

– А твой герой не пробовал сам подняться?

– Ему такое даже в голову не приходит, – ещё тяжелее вздохнула Мелина, – он ведь всю жизнь сидит…

– Он что, сам никаких перемен не замечает?

– Его камердинер замечает, – хихикнула Мелина, – сегодня, при мне, мерки снимали – будут новый костюм шить.

– И ты считаешь это своей заслугой, – на всякий случай уточнила Алька.

– А чей же ещё, – гордясь собой, похвасталась ведьма, – конечно моей. Ноги длиннее стали, значительно. Только никто внимание на обращает. Камердинер только.

– Будем надеяться, что Король догадается у камердинера спросить…

– Давай сами ему скажем, – предложила Мелина.

Подобное предложение она делала не первый раз, но каждый раз получала один и тот же ответ:

– Ну уж нет. Пока не разберусь с этой золотой пакостницей – во дворец ни ногой. Мне поручили хранить – вот и храню как умею.

– Но вечно прятаться мы не можем. Бал уже на носу…

– Причём здесь бал! – Заорала Алька, всё-таки выходя из себя.

Этим балом её уже все достали: клиентки, мастерицы, поставщики… Даже невозмутимая Катания…

Хотя, положа руку на сердце, следовало признаться, что больше всего её злили сроки, которые она сама себе назначила.

Ей так хотелось появится на этом балу с Золотой Ферерой под мышкой. Так хотелось.

Она даже платье себе подходящее заказала…

Мелина на Алькин крик внимания не обратила. Допила свой чай и пожелала подруге спокойной ночи.

Глава 81 Когда не хватает слов

Алька с удивлением рассматривала окружившую её редакторскую троицу.

– Лично я возражаю, – растерянно улыбаясь, уверял господин Тонис, – но дамы настаивают.

– Первой должна быть ты, – уверяла Катания, ввинчиваясь в Алькино личное пространство с настойчивостью штопора, – королевское мнение меня мало волнует…

– Госпожа Катания! – в возгласе инспектора слышался укор. – Ваши высказывания могут плохо отразится на нашем бюджете…

– Бюджет нас сейчас волнует в последнюю очередь, – сухо заметила госпожа Ланэла, – нам надо знать мнение профессионала.

– Я не переживу позора! – взмолилась Катания, – Ну пожалуйста, Аль, пока ещё есть возможность всё исправить.

– Ну, – с умным видом протянула Алька рассматривая сероватые листы разложенные на её столе, – выглядит не плохо.

– Вид имеет какое-то значение? – насмешливым вопросом инспектор попытался скрыть беспокойство.

– Конечно имеет, – Альке нравилось его волнение, а ещё больше ей нравилось признание её авторитета, – газета должна быть дешёвой на вид и богатой по содержанию. Экономя место, не следует смешивать всё в неразборчивую кашу. Главное – выделять крупным курсивом названия статей. Читатель должен заинтересоваться…

– Я тебя о содержании спрашиваю, – Катания настойчиво тыкала пальцем в жирный заголовок.

– На глаз я ничего сказать не могу. Мне читать надо.

– Ну так читай!..

– В такой обстановке я даже дышать не могу. Что вы на меня все навалились, словно пытать собираетесь. Прочту я, прочту. Вот уже начинаю. А вы пока пойдите чаю попейте…

Редакторское трио переглянулось и неохотно оставило Альку наедине со свежим номером «Голос Маголонда».

Алька с нежностью погладила шершавую поверхность. Нереальная реальность – кусочек её мира проросший на иномирной почве благодаря её, Алькиным, усилиям.

Проморгав слезу умиления Алька приступила к чтению.

Тайны прошлого

Группа профессоров столичного Университета, приступила к изучению таинственных событий нашего прошлого с целью установления истины. Корона и Совет Мудрецов поддерживают начинание Университета и надеются, что их труд окажет неоценимую помощь в восстановлении справедливости.

Наша газета намеренна внимательно следить за ходом научных исследований и информировать своих читателей о результатах.

Алька задумчиво почесала затылок через слой привычно неудобного покрывала.

Ну что ж, вполне себе газетное объявление. Короткое и немного бестолковое. Специальной терминологии, способной отбить интерес у среднестатистического читателя, нет. Зато есть упоминание верховной власти…

Обывателя такое должно заинтересовать.

Должно, но не значит, что заинтересует.

Термин „установление истины“ вызывает противоречивые эмоции, а „восстановление справедливости“ – несёт в себе угрозу репрессий…

Подумав ещё немного, Алька прямо на газетный лист внесла свои правки: „с целью восстановления исторической достоверности“ и „в образовании молодёжи.“

Так то будет лучше, решила Алька, перекатывая на языке получившуюся фразу. Не так агрессивно.

Алькино внимание привлекли буквы выделенные курсивом в совсем крошечной заметке расположившейся в подвале газетного листа.

Они называли себя Фа, мир этот они называли Ре, а Ра они называли дневное светило.

Всё в мире Ре принадлежало древним Фа и Ра вращалось над их головами, и наши предки служили им, верно и преданно, получая взамен их внимание и заботу.

День, когда они ушли стал днём Печали.

Алька ещё раз перечитала текст смысл которого казался уже слышанным когда-то бредом. Помнится, что бред казался забавным и Алька, вопреки здравому смыслу, почему то поддерживала его совершенно несуразными аргументами. Наверно из-за приглянувшегося ей вихрастого спорщика. Кажется её поддержке паренёк вовсе не обрадовался и аргументами не воспользовался. Так и ушёл недовольный и обиженный насмешками. Интересно, как бы закончился спор, окажись тогда в её руках эта газета?..

– Ну что? Ты уже с содержанием ознакомилась? – Вежливая Катания просунула в приоткрытую дверь верхнюю треть своего нетерпеливого туловища.

– Входи уже. Входи, – вместе с ведьмой к Альке вернулось самообладание, – я тут кое-что подправила, но в основном всё совсем неплохо.

– Правда?! – обрадовался начинающий редактор. – А я так волновалась…

– Правда, правда, – заверила её снисходительная Алька, – можешь сдавать в печать.

– Ну тогда я побежала?

– Конечно беги. – И уже в спину подруги спросила, словно вспомнив, – А что это за заметка о дне печали?

– Так решили традиции восстанавливать.

– Кто решил? – заинтересовалась Алька.

– Ну как кто. Кто у нас всё решает.

– Король что ли?

– Ну я точно не знаю. Все вместе, на Совете наверно. Арит новость принёс.

– Арит который Тонис? – Уточнила зачем-то Алька.

Катания, уже стоящая в дверях, оглянулась, окинула подругу странно-оцениваящим взглядом и задала встречный вопрос.

– А какой ещё? У нас только один Арит.

– С каких это пор он „у нас“? – Алька почему-то начала сердится.

– С тех пор, как ты сама сказала…

– Ничего такого я не говорила, – возмутилась Алька, – я только сказала, что его Король приставил…

– Ну с тех пор как приставил…

– Шпионом приставил и соглядатаем, – прошипела Алька, брызгая слюной, – а не другом и соратником.

– Работа у него такая, – ни чуть не смутившись ответила ей ведьма, – это не мешает ему быть хорошим человеком и другом.

– Странно слышать такое заявление от главы безопасности.

– А я сейчас говорю это как главный редактор, – Катания передёрнула плечами и прижала к груди образец газеты переживший строгую критику. – Ты, должна тебе сказать, так увлеклась своей Ферерой, что совсем перестала замечать, что вокруг происходит.

– И что же такое особенное происходит, не считая того, что у нас новые друзья появились?..

– У нас жизнь происходит, – ошарашила странным ответом ведьма, – но тебе же неинтересно. У тебя же теперь Золотая Ферера есть…

Обида, звучащая в словах Катании, больно задела Альку.

– У меня есть? – возмутилась она. – Это у вас есть! У меня есть только головная боль. И тебе это лучше всех известно. Я тут ночи не сплю: всё голову себе ломаю как её безопасной сделать. А ты!.. Вы все. Неблагодарные вы, вот что…

– Я, между прочим, тоже на две должности разрываюсь! На Сиану самую тяжёлую работу свалили… От неё скоро одна тень останется.

– Её значит жалко, а на меня тебе плевать!..

– Как же, плюнешь на тебя. К тебе не достучишься. Сидишь тут взаперти и плевать тебе на наши проблемы.

– Это каки же у вас проблемы? Клиенток ублажать? Это вы настоящих проблем не видели. Вот сниму колпак с Фереры…

– Что ты меня своей Ферерой пугаешь? У нас тут клиентки в истериках бьются и злость свою на мастерицах срывают!..

Голоса звенели от злости и раздражения. Казалось, что в спор готовы вступить сжатые кулаки.

Но нет.

Всё обошлось. Злость уступила место задумчивой растерянности.

– С этим надо что-то делать, – простонала Катания.

– У нас есть шесть часов. Потом три часа на накопление, а потом очередной всплеск раздражения.

– Как мне эти всплески уже надоели! Такое впечатление, что у нас у всех месячные с одинаковой регулярностью.

– Хорошо ещё, что мы эту регулярность высчитали, – Алька устало села, – расписание конечно странным кажется, но по крайней мере до драк не доходит.

– Не понимаю, как этот яд через двойное стекло просачивается…

– Как газ наверно. Поверь, мне есть над чем голову ломать.

– Так давай, ломай активнее. Персональный целитель тебя полечит. Кстати, а где она. Давненько её слышно не было.

– Она днём отсыпается, – почему-то начала оправдываться Алька, – у неё сейчас сложный этап, изматывающий…

– Все эти этапы тебя изматывающие, – Катания неодобрительно скривилась, – неужели она не понимает, что тебе одной не справится.

– Я должна справится, – в Алькиных словах не было уверенности, только тоска и усталость, – от успеха Мелины многое зависит и мне не хочется её отвлекать…

– Но ты же понимаешь, что самой тебе не справится. Не забывай, из нас всех только она одна не испытывает на себе влияния Золотой Фереры.

– Ну и что? Она же дух бестелесный. У неё даже анализы не возьмёшь. Или ты предлагаешь провести массовое разделение в целях профилактики?

– Меня такая идея даже в ночном кошмаре бы испугала, – возмутилась Катания, – просто я подумала, что она могла бы в эту золотую чурку заглянуть. А что? Она же может. Вот в принца, как к себе домой, наведывается. Может там тоже нарушилось что-то?

– Может и нарушилось, только Мелина на такой эксперимент вряд ли решится, – протянула задумавшаяся Алька, – я ей даже предлагать не стану. Она говорила, что боится растворится. Это для неё всё равно, что для нас умереть.

– Но в принце она же растворяется и ничего…

– Не растворяется она в нём, а как бы растягивается.

– Пусть и в кукле этой растягивается, – продолжала настаивать Катания, – у неё есть уникальные возможности и не использовать их – преступление.

– Ну ты и загнула! – с горькой досадой, словно неудачной шутке, рассмеялась Алька. – Вот если бы я тебя отправила на верную смерть: сказала бы что для всеобщего блага и отправила. Ты бы пошла?

– Пошла бы! – в пылу спора ляпнула ведьма, но чуть помедлив призналась, – Вряд ли, если честно. Меня мои бабки мизантропом воспитывали. Подвиги там всякие это точно не про меня.

– Мелина хоть и не мизантроп, но приносить себя в жертву не станет.

– Откуда ты знаешь? Ты её спрашивала? Она, если помнишь, пилона. Наследница славного рода. У неё жертвенность в крови.

– Даже спрашивать не буду, – заявила Алька твёрдо.

– Почему это? – удивилась ведьма.

– Потому, что в моей крови ничего такого нет, а она ею как своей пользуется.

– Ну тогда ладно. Поняла я, – Катания напряглась, пытаясь сдержаться, но колкость оказалась проворней, – тебе оно точно не надо. Ты у нас явление временное. Появилась, покрутилась и простилась…

– Зачем ты так? По моему я повода не давала, – сквозь горло, сжатое обидой, слова просачивались с трудом.

– Повода ты действительно не давала, – не глядя на Альку, без выражения сказала Катания, – ты только дала надежду…

– Надежда не переходной вымпел. Она или есть, или её нет. И в том и в другом случае это личный выбор, – Алька чувствовала как пылают её щёки и ненавидела себя за это.

Ну почему? Почему ей должно быть стыдно. Она добровольцем не вызывалась. Её вообще в это обманным путём втянули. Обманули, похитили… Нет, не так. Сперва похитили, потом обманули. А теперь ещё геройствовать заставляют.

Алька упорно разглядывала лежащие на коленях руки, надеясь воспоминаниями о пережитых обидах потушить предательский румянец.

Но румянец алел – видимо обид не хватало.

– Хорошо, – сдалась в конце концов Алька, – я с ней поговорю. Только предупреждаю заранее, давить я на неё не буду – пусть решает сама.

– Спасибо, – пробормотала Катания и не оглядываясь поспешила прочь, прижимая к груди смятые газетные листы.

***

Мелина щебетала.

Алька уже привыкла и даже научилась не слышать эти бесконечные ахи и охи.

Сколько можно повторять одни и те же фразы, закатывать глаза и умилительно улыбаться. Мелина умудрялась одними и теми же словами описывать совершенно разные достоинства своего Принца.

Сегодня у него были тёплые и нежные руки, а ещё вчера теми же особенностями обладала его улыбка. А ещё тёплыми и нежными были его глаза и даже мысли.

Альке очень хотелось узнать как Мелине удалось определить температуру этих самых мыслей, но рассмотрев туманную поволоку в светлых глазах, решила лишних вопросов не задавать.

Мелина щебетала, а Алька внимательно рассматривала точённое личико красавицы-подруги и думала о том, что сияние влюблённости не скрывает излишнюю бледность кожи, а тени под глазами, в сочетании с покрасневшими белками, делают ведьму взрослее и одухотворённее, что ли. Даже этот лепет не раздражает как прежде. Словно девушка и сама устала от своих восторгов, но подчиняясь старой традиции, продолжает соблюдать ни кому не нужный ритуал. Альке даже жаль стало подругу, немного…

– Так сколько шагов он уже может сделать самостоятельно? – Алька решительно перешла к деловой части их ночных посиделок.

– Мы уже не считаем, – с гордостью и смущением похвасталась Мелина, – измеряем прогресс временем. Сегодня ходили больше часа.

– Молодцы, – похвалила Алька.

– Я пытаюсь уговорить его попробовать без костылей, но он не решается…

– Не удивительно. Он ведь никогда даже не стоял.

– Ему всё кажется таким странным и незнакомым…

– Даже ты? – не удержалась от провокационного вопроса Алька.

– Мы рядом лежали, – призналась Мелина, не заметив иринии, – долго лежали, представляя что не лежим, а стоим рядом…

– Очень романтично, – почти искренне воскликнула Алька, – может он тебя, в конце концов, поцеловал?

– Я не возражала, но он считает, что это не благородно.

– Что значит не благородно! – воскликнула потрясённая Алька. – Вы же как бы любите друг друга…

– Не как бы, а действительно любим! – голос Мелины дрожал от обиды, – Алиан считает, что я, вернее, моё тело, находится в зависимом положении, воспользоваться которым он считает недостойным. Он мечтает, что во время нашего первого поцелуя мои руки обовьют его шею…

– Очень романтично, – согласилась с планами принца Алька, стараясь сдержать рвущийся наружу смех, – вы действительно созданы друг для друга.

– Ты правда так думаешь? – просветлела лицом счастливая ведьма.

– Даже не сомневайся, – заверила её великодушная Алька.

– Я не и не сомневаюсь. Просто хочу сказать, что я очень ценю твоё мнение, – своим заявлением Мелина удивила даже себя, – А как у тебя успехи? – Поспешила поменять тему разговора растерявшаяся ведьма.

– Особо похвастаться не чем, – призналась Алька, становясь серьёзной, – читала газетную вёрстку первого номера «Голос Маголонда».

– Ну и как? – с нарочитым интересом спросила Мелина.

– Нормально, – не стала вдаваться в подробности Алька, – потом был не особо приятный разговор с Катанией.

– Могу себе представить. У нашего редакторши есть только одно мнение – её собственное…

– Нет, нет. С газетой мы разобрались быстро. У неё в общем то неплохо получилось, для первого раза. Просто нас миазмы Фереры достали и мы наговорили друг другу гадостей.

– Надеюсь до драки не дошло?

– Слава Богу нет. Вовремя отпустило, но привкус остался, – пожаловалась Алька.

– Забудь! – посоветовала Мелина, – просто возьми и вычеркни из памяти. Вы всё равно останетесь друзьями, а миазмы эти просто грязный туман.

– Всё верно, но они ведь не только нам жизнь портят… Катания считает, что ты должна проникнуть в Золотую Фереру, – выпалила скороговоркой Алька и впилась взглядом в бледное лицо подруги.

Лицо осталось безмятежным, словно фраза не была услышана или смысл не зафиксирован мозгом, только в глазах мелькнули осколки льда и пухлые губы выдохнули вопрос:

– А ты как считаешь?