Текст книги "Вход для посторонних (СИ)"

Автор книги: Евгения Бор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 41 страниц)

Глава 11 В дороге случается всякое

– У вас что, рессоры ещё не придумали?

– Я не знаю что такое рессоры, но это неправильная дорога. На корабле и то меньше качает.

– Я на кораблях не плавала. Только на катере. Помню, что качало, но точно не так.

– Аль, отодвинься от стенки, а то ты о стекло больно бьёшься.

– Не могу. Если я отодвинусь, то буду заваливаться на этого жирного борова, а от него знаешь как воняет.

– Как воняет я не знаю, зато знаю как у нас тут всё колышется. Так ведь и сотрясение мозга подхватить можно.

– Сотрясение мозга не подхватывают, его получают.

– Какая разница как. Оно нам совсем ни к чему. А запах? Что запах, повоняет и привыкнешь.

– Как же, привыкнешь к такому… Слушай, а может поменяемся местами уже. Я к себе, а ты тут пейзажем полюбуешься.

– Ну уж нет. Мы же договаривались. Ты до заката, а я от заката и до рассвета. Сама предложила.

– Я же не знала, что окна здесь такие грязные. Совсем ничего не видно. Лин, давай поменяемся, а ночью мы по домам разбежимся. Всё равно все спать буду.

– Нет, тело без присмотра оставлять нельзя. Мало ли что…

– Ничего хуже этой тряски и вони быть не может, – с уверенностью заявила Алька и, как всегда оказалась не права.

Тарантас, под гордой вывеской „Королевская почта – пассажирские перевозки,“ начал заваливаться набок.

Происходило это медленно и неторопливо, словно в замедленном кино.

Сосед, всем своим вонючим телом, расплющил Альку по твёрдой поверхности транспортного средства и она услышала как из её лёгких с шипением вырыватся остаток воздуха.

– Что? Что случилось? – заволновалась Мелина, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть сквозь Алькины, затуманенные слезами, глаза.

– Дышать нечем, – прохрипела Алька, пугая свою попутчицу.

– Дыши, слышишь, дыши. Нам столько ещё предстоит сделать, – Милана суетилась, мешая сосредоточится.

– Помоги. Стекло помоги разбить, – даже хрипеть было трудно. Но стекло, после хлопка ладошкой, треснуло, пошло мелкими стрелками и рассыпалось брызгами осколков.

– Спасибо, – Алька с наслаждением втянула в себя холодную сырость.

– Не за что, – Мелина тоже глубоко вздохнула, – Я так испугалась…

– Я до сих пор боюсь. Мы что, перевернулись?

– Не знаю. Мне ничего не видно.

– Интересно, эта толстая вонючка ещё долго собирается на мне валятся. «Эй, дяденька, в сторону отползите, пожалуйста,» – Алька постаралась быть вежливой, – «тут стекло разбилось, колется очень.»

– Я бы с радостью, мальчик, но меня тут самого чем-то придавило, – толстяк виновато пыхтел, пытаясь отодвинутся, но только бестолково сучил ногами.

– Тогда я в окно, – Алька решительно вытолкала наружу остатки стекла, застрявшие в раме.

– Аккуратней, – забеспокоилась Мелина, – может мы над пропастью висим.

– Пропасти в горах, а мы вроде как по равнине ехали, – Алька вытянула шею, стараясь рассмотреть как можно больше, но поняла, что времени на раздумья у неё немного – дорожная жижа, присыпанная осколками стекла, была совсем близко. Ещё чуть-чуть, и лезть будет некуда.

Страх, оказаться в захлопнувшейся ловушке, придал силы, и Алька, извиваясь ужом, не обращая внимания на ранящие пальцы осколки, полезла наружу, используя соседское пузо как точку опоры.

– Эй пацан, полегче, – сосед задыхался толи от возмущения, толи от недостатка кислорода.

– Извините дяденька, – Алька сделала ещё один отчаянный рывок, – но иначе от меня только мокрое место останется.

Как и следовала ожидать, долгожданная свобода была сурова.

Алька вывалилась в жидкую и холодную грязь рожей вперёд. Хорошо, что хоть сообразила руками прикрыться.

– Ой, Алька, посмотри, что ты наделала, – Мелина чуть не плакала, рассматривая грязь стекающую с рук.

– Я наделала? – удивилась Алька, – я может нам жизнь спасла. Ты что, совсем дура, сама не видишь?

Особо оглядываться было некогда. Надо было ноги уносить.

Алька только-только успела отскочить на безопасное расстояние, как почтовый дилижанс, с печальным хрустом, занял её место. Раздавшиеся стоны и ругательства послужили веским аргументом в пользу Алькиного утверждения и Мелине только и осталось, что сказать „О“ и заткнуться.

Причина аварии была очевидна – внушительных размеров колесо, одиноко торчащее в разбитой колее позади лежащего на боку дилижанса, отвечало на все возможные вопросы.

Один кучер сидел в грязи и размазывал по лицу потёки алой крови, второй занимался лошадьми. Лошади нервничали, топтались, разбрызгивая грязь и явно хотели сбежать куда подальше.

Алька тоже топталась, не зная что следует делать в подобных случаях – телефонов здесь не было…

Мелина отодвинула в сторону растерянную Альку и кинулась открывать, оказавшуюся довольно высоко, дверку в которую настойчиво колотили запертые внутри пассажиры. Девушка бестолково суетилась, но до дверцы не дотягивалась – пришлось Альке вмешаться. Подпрыгнула, уцепилась за торчащую подножку и подтянулась, помогая себе ногами. Оказавшись наверху, вцепилась в дверную ручку, но без результата. Дверцу заклинило и она отказывалась выполнять возложенную на неё функцию. С внутренней стороны в дверь тоже толкались, но и объединённые усилия не помогали. Алька, в отчаянье повисшая на ручке, чувствовала, что вот-вот свалится в дорожную грязь не оказав никакой помощи, но вмешалась Мелина.

Алька почувствовала, как неведомый импульс, зародившийся в глубинах её сознания, докатился до кончиков пальцев и стёк с них невидимой каплей на упрямую дверь.

Алька всё-таки сорвалась и шлёпнулась, сравнительно чистым задом, на дорогу. Вслед за ней посыпались освобождённые пассажиры.

– Ну вот, – с досадой сказала Мелина, – теперь даже и не вспомнишь какого цвета были штаны.

– Так ты всё-таки ведьма, – сделала вывод из происшедшего Алька.

– Никакая я не ведьма. Просто научилась кое-чему самостоятельно. Можешь считать меня начинающей магиней. Или ты тоже считаешь, что женщина магом быть не может?

– Я считаю, что женщина может всё, – заверила свою напарницу Алька, – я только не понимаю почему тебе слово ведьма не нравится.

– Потому, что оно ругательное. У нас ведь как, маги хорошие, маги пользу приносят, а ведьма – зло во плоти, и хорошо, что их нет больше.

– Мне лично, фиолетово, Магиня, ведьма, главное вовремя и ловко. Мне нравится. Я бы сама с удовольствием ведьмой бы стала.

– Правда? Я так рада! А то я боялась, что ты неправильно всё поймёшь, – Мелина вздохнула с облегчением.

– Нашла время радоваться. Надо думать, что дальше делать будем. Здесь, как я понимаю, скорой помощи ждать не стоит.

– А что толку думать. Куда все, туда и мы.

– А куда, не знаешь?

– Кучер говорит, что где-то здесь, недалеко, городок небольшой есть.

– Пешком тащится что ли? – Алька поморщилась, вспоминая последнюю их прогулку.

– Зато трясти не будет, – Мелина отыскала единственное преимущество пешеходного перехода.

– Эй, паренёк, а вещички твои где?

Вопрос, заданный заботливой матроной, Альку озадачил. Действительно, где её вещи?

Пассажиры суетились, занимаясь своим багажом, а Алька стояла, дура дурой, и пыталась руками струсить подсыхающую грязь с одежды.

– Там остались, – вспомнила Мелина и потянулась к распахнутой дверце.

Внутри уже хозяйничала парочка крепышей, без разбора кидающих мешки, баулы и сундуки прямо в дорожную грязь. Их пытались урезонить столпившиеся пассажиры, но парни продолжали ловко и споро разбирать вещевой завал.

– Совести у вас нет, – возмущалась крепко сбитая молодуха, оттаскивая подальше в сторонку внушительного размера сундук.

– Дорогая, – увещевал её худосочный муж, – ну что ты в него вцепилась. Нам всё равно придётся этот сундук здесь оставить.

– Нет, ни за что, – отвечала ему упрямица, – там все мои платья. И твой парадный мундир тоже там.

– Всевидящий с ним, с мундиром. Нам бы до Сипотина добраться пока совсем не стемнело.

– Ты же сам говорил, что на дорогах неспокойно нынче…

– Потому и говорю, брось сундук, не время сейчас о тряпках думать.

– Я не о тряпках думаю, а о деньгах которые эти тряпки стоят, а если ты чуток подумаешь, то с кучером успеешь договорится. Лошадей ведь здесь не оставят.

Забыв о споре мужчина кинулся к кучеру, занятому лошадьми. Там уже толпилась хорошая половина попутчиков.

Другая половина разбирала вещевой развал в поисках своего багажа, а Алька скромно стояла в сторонке, надеясь, что на её мешок никто не позарится.

Терпение Алька проявляла по нужде.

Мешок она могла бы узнать только по цвету – был он серенький с синей строчкой. Но после грязевой ванны цвет значения уже не имел, а о содержании у Альки были самые приблизительные представления. Этот мешок вручил им Отец Взирающий при прощании. Алька только и успела, что нос в него всунуть и руками ощупать.

Что, если надо будет доказывать права на собственность. Нет, лучше уж подождать и взять тот, что останется.

– Мелина, а может ты можешь своим магическим чутьём наш мешок узнать? – Алька представляла себе вид этого мешка, когда он последним останется.

– Могу наверно, но не знаю как, – с сожалением призналась ведьма.

– А ты в свой талмуд загляни, может найдёшь подходящее заклинание. Всё равно больше делать нечего.

– Я быстро, – заверила Мелина, – в случае чего, зови.

– Интересно, что тут может случится, с чем я сама не справлюсь, – пробурчала про себя Алька, но ей уже никто не ответил.

Разгрузка продолжалась. Пассажиры суетились, а Алька наблюдала, прислушиваясь.

Народу было немного, по Алькиным понятиям. Но суеты и шуму от них было более чем достаточно.

Старик, стоящий ближе всех к дилижансу, костерил неловких грузчиков, на чём свет стоит, с видом человека право имеющего. Пожилая дама, та самая, что Альке о вещах напомнила, стояла рядом и, за рукав, пыталась старика в сторону отвести. Её он тоже поругивал.

Семейная пара то к вещам кидалась, то к детям, норовящим покинуть указанное им место. Мальчишки – погодки, воспринимали всё, как весёлое приключение и к родительским наказам не особо прислушивались. Родители наивно думали, что не слышат их детки и орали так, что лошади нервно ушами пряли. Друг другу они тоже орали, видимо в хлопотах забывали голоса модулировать.

Толстяк, Алькин сосед, сидел на большом сундуке, сундук поменьше под ноги подсунув, а к груди прижимал грязный мешок с болтающимися завязками. Вид у него был совсем помятый и несчастный.

„Сложно с таким весом в передряги попадать,“ – пожалела толстяка Алька.

Кучеру тоже досталось. Кровь с лица ему утёрли, голову обвязали, но бледность осталась. Ясно было, что самостоятельно ему и двух шагов не пройти.

Второй кучер, помоложе который, лошадьми занимался, с пассажирами пререкаясь.

– Ну и что, что лошадь. Рук же ж у неё нету. А у меня упряжи нужной нету. Не в зубы же им сундуки ваши сувать. На одну детей посажу, на другую напарника своего раненого. Могу ещё и стариков посадить, но без седла им несподручно будет. И не надо мне тут голову дурить. Мне за лошадей ответ держать перед начальством и сундуками вашими я их обвешивать не позволю.

– Да как же это, – пропищало бледное создание женского пола, – не могу я всё бросить…

– Так и не бросайте. Ждите. Помощь приедет.

– Когда? – воскликнуло сразу несколько человек.

– Если магопочтой сообщение получится отправить, то или завтра к вечеру, или послезавтра к утру здесь будут.

– А если не получится?

– Тогда дня три ждать придётся.

– Кто ж три дня, при такой погоде, да без провианта продержится, – потребовал ответа молодухин муж.

– А это вы уж промеж себя решайте. Мне за лошадей ответ держать.

– Выходит, что лошади вам людей важнее?! – в праведном гневе девушка даже росточком выше стала.

– А для вас ничего дороже вашего барахла нет, – не смутился кучер, – хотите, на себе тащите, хотите, здесь сторожите. А у меня своих забот хватает.

Кучер, демонстративно развернулся и сбруей занялся.

Пассажиры всё не расходились. То ли надеялись, что конюх передумает, или ждали удобного случая чтобы денег предложить.

Алька не удержалась:

– А ведь прав парень. Можно волокушу смастерить.

– Не понял. Что, говоришь, смастерить можно, – заинтересовался чужой муж.

– Ну как носилки. Палки подлиннее соединить, между ними палки помельче, а сверху вещи поставить. И волоки хоть до столицы.

– Я свой далеко не дотащу, – вздохнула худосочная.

– А вы все вместе.

– Не по справедливости получится. У одних багажа мало, у других много, а тянуть всем одинаково…

– Не хотите тянуть – можно вдоль дороги запрятать, чтобы незаметно было, – Алька уже жалела, что вмешалась. Ясно было, что договорится тут не с кем. Не было в её попутчиках духа коллективизма. Здравого смысла тоже.

Альке только почему-то было искренне жаль одинокую серенькую мышку, льющую слёзы над сундуком с коваными углами. Было в ней что-то трогательное, нуждающееся в защите.

Единственное, что Альке в жизни пришлось защищать – был диплом. А тут вдруг в ней какое-то геройство шевельнулось. Этому могло быть два объяснения: возможно вместе с мужской одеждой Алька натянула на себя и стиль поведения, так сказать, вошла в образ. Или это чужие эмоции на подвиги тянут. Анализировать свой порыв Алька не стала – времени не было. Просто подошла. Руку на плечо положила. «Я помогу» – сказала.

Девица отскочила от неё с такой паникой, что Алька даже оглянулась – вдруг у неё за спиной лесной хищник прячется.

– Ты чего? – спросила удивлённая Алька.

– Вы что-то хотели? – девица Альку явно опасалась.

– Я помощь предлагаю. А ты что подумала?

Что подумала худосочная, Алька поняла и без слов. Поняла и развеселилась. В зеркале она себя не видела, но предполагала, что смотрится тощим подростком с тонкой шеей и узкими плечиками. Немного неказистым и болезным, но совсем безвредным.

– У меня только один мешок заплечный. Я тебе с сундуком помогу, – Алька доброжелательно улыбалась, но девица продолжала подозрительно хмурится.

– У меня при себе денег нет, – сообщила, словно прощение попросила.

– Какое совпадение, у меня тоже, – развеселилась Алька.

«Она сейчас „караул грабят“ заорёт,» – влезла незваной Мелина.

«Дура что ли?..»

«Просто ты ведёшь себя, как уличная шпана.»

«Кто! Я шпана! Да я ей помощь предложила. Прям как тимуровец.»

«Ты к ней на „ты“ обратилась…»

«Так ведь девчонка совсем. Не доросла ещё. Не та весовая категория.»

«И тем не менее. Непозволительная фамильярность. А ведь ты даже имени её не знаешь.»

«Нашла время этикет соблюдать,» – продолжала упорствовать Алька, хотя в глубине души понимала, что Мелина права.

– Меня Аль зовут, – руку протянуть собиралась, но Мелина не позволила, – Я просто помочь хочу, без денег.

– Я Сиана, – после недолгого раздумья представилась девица, – Сиана Палм. Это очень благородно с вашей стороны, но мне право неловко…

– Ах, оставьте. Вам самой не справится. А у меня обе руки свободны.

– Ну если вас это не затруднит…

– Нисколько, – заверила Алька, – даже наоборот. Приятно помочь хорошему человеку.

– Спасибо, – Сиана смутилась так, будто услышала комплимент сомнительного содержания.

«С чего ты решила, что она человек хороший, ты же её совсем не знаешь.» – в голосе Мелины слышалась насмешка.

«По крайней мере не скандальный, в отличии от большинства здесь присутствующих.»

«Если бы ты действительно была парнем, я бы решила, что она тебе приглянулась.»

«А она мне и впрямь приглянулась. Оглянись. Вокруг нас стадо быков. Растопчут и даже не заметят. Жалко мне её. Без нас пропадёт. Понятно?»

«Теперь понятно. Жалостливая ты у нас.»

– Пойду отыщу свой мешок, а потом мы твоим сундуком займёмся, – Алька поплелась к перевёрнутому дилижансу.

Тот лежал как дохлый кит, выброшенный на берег. Суета уже прекратилась. Вещи разобрали. И только жидкое болото бугрилось в нескольких местах, намекая на то, что кое-какие вещи остались забыты.

«Ну как, нашла что-нибудь полезное в своём гримуаре?»

«Да как тебе сказать. Нашла, да что толку,» – Мелина тяжело вздохнула, – «Надо знать, что мы ищем. А мы с тобой в мешок даже не заглянули.»

«А просто мешок отыскать?»

«Я конечно попробую, но особо не надейся. Мешок – это просто ёмкость.»

«Чёрт с ней, с твоей магией. В грязь всё равно лезть прийдётся. Надо бугор найти, или палку подлиннее»

Палка нашлась быстро – от брюха дилижанса отодрала, а вот поиски мешка затянулись. К тому времени, когда он, больше похожий на незастывшую шоколадную конфету, оказался в Алькиных руках, цепочка из попутчиков уже ползла по дороге в сторону таинственного Сипотина.

Сиана, потерянной куклой, стояла у своего сундука и терпеливо дожидалась когда перепачканный в грязи паренёк вспомнит о своём обещании.

Алька об обещании помнила.

Подсобный материал для волокуши был позаимствован у самой королевской почты. Алька не церемонилась. Тащила всё, до чего руки дотягивались, не без помощи Мелины, следует отметить.

Волокуша получилась надёжной, хоть и грязной. Но Альке на грязь было наплевать – чуть больше, чуть меньше, какая уже разница. Мелина правда брезгливо морщилась, но молча закрепляла узлы там где Алька указывала.

Алька сперва Сиану впрягла, а потом и на себя петлю накинула.

Очень её забавляла смена выражений на лице соседки по упряжке. Сперва девушка надеялась, что её, представительницу слабого пола, использовать как тягловую силу не будут. Может даже на сундуке посидеть предложат. Растерялась когда Алька ей через плечо петлю накинула и очень обрадовалась когда та на себя вторую надела.

– Поехали! – скомандовала Алька и сделала мощный рывок.

Волокушу перекосило, а сундук чуть было не свалился.

– Не спи, клуша, – воскликнула рассердившись Алька, в очередной раз забывая об этикете, – делай как я. Первый рывок самый сложный. Потом легче будет. На счёт раз, два, три… Поехали!

На этот раз всё вышло как надо. Сундук даже не подпрыгивал, просто дрожал как застывшее желе, и вибрация эта чувствовалась всем телом. Тянули молча, сосредоточенно, прислушиваясь к звукам и ощущениям.

Первым догнали старого знакомца – толстяка, соседа по дилижансу. Оба сундука свои он бросил. Шёл, прижимая к груди дорожный мешок. Шёл, с трудом переставляя короткие ноги и дышал так, словно в мешке его не меньше центнера веса было.

– Ловко придумали, – задыхаясь прокомментировал толстяк, – может меня подвезёте. Я уплачу. Щедро уплачу. А то у меня уже сил нет, а идти ещё долго.

– Ну и шутки у вас дядя, – Альку возмутило предложение, – даже за отборный овёс не соглашусь.

Рядом хихикнула Сиана, а Мелина опять посоветовала о вежливости не забывать.

«А чего он борзеет,» – пробурчала Алька – «решил на девицах прокатится, боров вонючий.»

«Опять забываешь, что мы сейчас не девица.»

«Но и не лошадь…»

– А вы, уважаемый, не спешите. Вы ведь не королевская почта. Вам расписанию следовать необязательно, – Алька была сама вежливость.

– Наглый мальчишка, – просипел толстяк и, кажется, добавил что-то более грубое, но его слов уже никто не услышал.

Так, не спеша и не особо напрягаясь, они обогнали большинство бывших пассажиров.

О помощи не просили, только спины сверлили завистливыми взглядами. Кто-то даже камнем запустил, но промахнулся. Впереди были только двое молодцов, выбрасывавших вещи из дилижанса, конюх с четвёркой лошадей на которых восседали старик с женой, пострадавший конюх и малолетние сорванцы. Родителей их Алька с Сианой уже давно обогнали.

Группа эта шла бодрым шагом и нагнавшей их парочке даже обрадовалась.

– Ловко вы это придумали, – присвистнул молодой здоровяк, придерживая на широких плечах что-то вроде коромысла с привязанными к его концам сундуками.

– Вы тоже, – с уважением отметила Алька.

– Хочешь поменяться? – с улыбкой на пол лица спросил второй.

– Спасибо, но нет. У нас на двоих всего один сундук. Балансировать нечем.

– Смотри ты, соображает, а на вид и не скажешь.

– Вид – это для маскировки, – призналась Алька.

– Смотри ты, ещё и шутник. Меня Нил зовут, а это мой брат. Его зовут Лин.

– У нас в семье все пошутить любят.

– Я Аль. Мою спутницу зовут Сиана. Нам ещё далеко до деревни?

– Поверь мне малыш, лучше этого не знать. Шевели ногами и помни, что даже у самой длинной дороги есть конец.

– Нил у нас философ, – пояснил его брат, – иной раз такое нафилософствует, что от смеха можно лопнуть, но в данном вопросе я с ним согласен. Начнёшь считать – дорога только длиннее покажется.

Алька с ними была согласна. На собственном опыте испытала – стоит только о финише подумать, как тут же с темпа сбиваешься и отдышка появляется.

У Мелины такого опыта не было. Ей знать хотелось.

«Ну конечно, не твоё же тело тут надрывается,» – ворчала Алька – «Думаешь приятно когда твоя одежда в кору превращается и кожу натирает как тесные туфли. Знаешь что,» – обрадовалась она родившейся идеи – «Ты бы, пока мы тут физическими упражнениями занимаемся, выяснила куда мы направляемся. Идём в какой-то Сипотин, а что за Сипотин такой понятия не имеем.»

«Скорее всего дыра дырой. Я о таком даже не слышала.»

«Зато скоро увидишь.»

«Ладно. Поищу что-нибудь, только заранее предупреждаю – географией никогда особо не интересовалась.»

Оставшись одна, Алька обратила внимание на свою спутницу.

Девушка, упрямо сжав зубы, тянула свою лямку. Видно было, что ей тяжело, что к тяжёлой работе она непривычна ни физически, ни морально.

Но она тянула.

Тянула упрямо и сосредоточенно.

Тянула с таким видом, словно от этого жизнь её зависит.

Лет ей было совсем немного, до двадцати, не больше. Одета аккуратно, но серенько. Альке сложно было судить о местной моде, но молодая женщина, которая с ними ехала, хоть и одета была бесцветно, но ткань была получше и вышивка по подолу тянулась, да и кольца на пальцах поблескивали. У этой только пот на лбу блестел. Личико бледное, остренькое, ни чем не примечательное, глаза долу опущены – мышка серенькая, одним словом. На таких, обычно, внимание никто не обращает.

Тоська о таких говорила – человекотень.

Возможно подруга излишне радикальна, но ведь если бог пожалел краски на человека, то всегда можно докупить. Но Тоська считала, что эта внешняя серость, не что иное, как проекция внутренней никакошности.

Альке Сиану было почему-то жалко.

Странное чувство. Алька ведь даже нищим не подавала, из принципиальных соображений, а тут…

– Как я понимаю, ты в столицу насовсем перебираешься, – решила завязать разговор Алька.

– Да. Насовсем, – коротким ответом девушка как бы намекнула, что к разговорам не расположена.

Но недаром Алька свой диплом в красной корочке получила. Намёк пролетел мимо.

– Я тоже, – сообщила Алька, – а где остановишься уже знаешь?

– Да, – ещё короче ответила Сиана.

– А я нет, – призналась Алька.

– Вы мужчина. Мужчинам всё проще, – в интонации слышалась откровенная зависть.

– Думаете? – Алька, вспомнив о приличиях опять перешла на „вы“.

– Знаю, – смущённая собственной резкостью, добавила, – у меня три сестры и один брат.

Алька уже было подумала, что разговор окончен, но, помолчав, Сиана продолжила.

– Вот вы. Едите, не зная куда, без денег, без вещей и отлично себя чувствуете.

– Ну не так чтобы отлично, – призналась Алька, – но пол здесь ни при чём. Просто я по жизни такой беспечный.

– Потому, что можете себе позволить. Я бы тоже с удовольствием была такой же.

– Так в чём дело? Принимайте жизнь такой, какая она есть, решайте проблемы по мере их возникновения и не страдайте от сожалений. Простой рецепт, но полезный, – Алька вычитала эту мудрость в книге „как добиться успеха в карьере“ и добросовестно совету следовала. По крайне мере, старалась.

– У вас семья есть? – Сиана повернула к ней голову и, избегая визуального контакта, упёрлась взглядом в район подбородка.

– А как же, – Алька, подумав, что Сиану интересует её семейное положение, решила уточнить, – мама, папа, брат, бабушка.

– И они не возражали против вашего отъезда?

– Обстоятельства так сложились, – погрустнела Алька.

– У меня тоже обстоятельства. Моя родня считает, что мне несказанно повезло. Мои сёстры мне завидуют. Моя мама рассказывает всем какая замечательная жизнь меня ожидает в столице. Моё мнение никого не интересует.

– А вы против, – догадалась Алька.

– Да, я против. Будь я мужчиной никому бы и в голову не пришло использовать меня как залоговый вексель.

– Какой, простите, вексель, – не поняла Алька.

– Обычный, залоговый, – Сиана посмотрела на Альку внимательней и, заметив искренний интерес, пояснила, – моя семья оказалась в довольно сложном положении. Понадобилась финансовая помощь и дальняя родня согласилась дать в долг. Мои так обрадовались, что согласились на все их условия.

– А что тебя смущает? – Алька была абсолютно искренна, – по-моему всё не так уж плохо. В столице и жизнь интересней и возможностей больше. Потом, ты же не к чужим людям едешь, небось не обидят.

– Лучше бы к чужим, – с тяжёлым вздохом сказала девушка, – чужие за работу хоть деньги платят.

– Аа… – протянула Алька, поняв наконец суть проблемы, – получается, что тебя как бы в аренду сдали.

– Мама уверяет, что это для моего же блага.

– Ну это понятно – оправдание ищет, – ляпнула Алька и резко заткнулась, чувствуя, что из образа выходит.

Сиана на её высказыванье внимание не обратила. Мнение собеседника её не особо интересовало. Ей важен был процесс высказыванья, чем она с наслаждением и занималась.

– Все говорят о том, как мне повезло и, не стесняясь обсуждают планы на будущее. На своё будущее, обрати внимание. Какие платья они пошьют, к кому в гости пойдут, кого к себе пригласят… А что? У меня своё будущее, у них своё. Меня в дорогу собирали, как замуж выдавали. Шили, перешивали, пальцы кололи, старьё обновляя. У меня в сундуке платья на все случаи жизни есть. Только не думаю, что случаи будут. Чего я в этот сундук вцепилась… Мне ведь и двух фартуков хватит.

– Может не всё так плохо, – Алька решила, что капля надежды не помешает.

– Да нет, всё даже хуже. Отец родственников этих знает. Он единственный кто сомневался. Так и сказал: „Добра от них не ждите.“ Так на него все набросились. Неудачником и завистником обозвали.

– А может ну их, этих родственников. Пусть без тебя обходятся, – предложила Алька вполне, с её точки зрения, разумный вариант.

– Ты что! – ужаснулась Сиана, – я не могу семью подвести.

– Почему это ты не можешь? Они ведь смогли…

– Выхода другого не было. Кому-то из нас надо было ехать.

– Почему же тебя на роль жертвы выбрали?

– Я старшая. Потому и еду, – грустно вздохнула и плечами поникла.

– Могли бы жеребьёвку устроить, – не унимался в Альке борец за справедливость.

– Какая жеребьёвка! Моей младшей всего пятнадцать исполнилось, у другой уже жених есть, дело к свадьбе идёт, а третья у нас хроменькая – такая никому не нужна.

– Значит судьба у тебя такая. Какие тут могут быть обиды.

– Зачем они делают вид, что я не для семьи стараюсь, а за удачей гонюсь. Хоть бы кто спасибо сказал.

– Сдалась тебе их благодарность, – Альке было очень жаль серую мышку, но что тут поделаешь… Судьба.

– А братец мой, так даже не захотел мне денег на дорогу дать. Так и сказал: „зачем ей деньги, о ней есть кому позаботится.“ Это он так заботу о родной сестре проявил. Пусть другие заботятся, – по щекам Сианы уже катились слёзы, оставляя за собой светлые дорожки, – и это при том, что по его глупости семья нужду узнала.

– Пусть бы сам и расхлёбывал. Не маленький, как я понимаю.

– Он наследник. Ему надо семейным делом заниматься.

– Сидя дома – умней не станет. Так и будет сёстрами приторговывать. Куда только твои родители смотрят, – Алька брата этого не знала, и никогда, наверно, уже не узнает, но ненависть к нему уже испытывала.

– Он у нас один. Мама говорит, что не ошибаются только бездельники.

– А папа? Что папа говорит? – Альке почему-то было важно.

– Что он может сказать? Молчит. Да и кто его слушать будет, – Сиана ладонью утёрла слёзы, – мама и так, во всём его винит.

– Весёлая у тебя семейка. От таких бежать надо, – твёрдо сказала Алька, вспомнив неудачный брак своей двоюродной сестры. Там тоже последнее слово всегда оставалось за свекровью.

Эта вреднючая женщина была уверена, что сынок её идеал которого все норовят использовать не по назначению. Его дело жизнь украшать, а не о семье заботится. Ольга из брака этого выбралась с потерей чувства собственного достоинства, без бабушкиной квартиры и с годовалым ребёнком на руках. Как сказала мудрая тётя Соня – могло быть и хуже. Куда уж хуже она не уточняла.

«Долго ещё?» – вернула её к действительности Мелина.

«Это я у тебя должна спросить. Ты ведь занималась ориентацией на местности.»

«Я только с уверенностью могу сказать, что от этого городка до Фарисата рукой подать. Каких-нибудь два пальца, не больше.»

«Каких два пальца?» – не поняла Алька.

«Моих, конечно.»

«Это что за мера длинны такая? Хоть бы в шагах посчитала, и то понятней было бы.»

«Какие ещё шаги!» – возмутилась Мелина – «Я же на карте смотрела. Там всё маленькое, нарисованное. Столица хорошо видна – жирная такая точка. И написано понятно. А Сипотин еле-еле нашла. Совсем бледненький.»

«Понятно.» – Алька вспомнила русскую классику. Митрофанушка тоже отлично обходился без географии. – «Что-нибудь полезное узнала?»

«Там, по соседству, родовое гнездо Сифротов.»

«Кто такие Сифроты?»

«Учёные. У нас с ними отношения как-то не сложились. Во времена смуты они чуть ли не самолично травлю возглавили.»

«До сих пор не простили?»

«Так ведь и прощения никто не просил. Пока король в силе был, они к его стае прибились, а как мир наступил – к своим делам вернулись. Будто и не было ничего. Шакалы они, одним словом.»

«Значит к ним в гости мы не пойдём.» – сделала вывод Алька.

«Нет, не пойдём.» – согласилась Мелина. – «А куда пойдём?» – спросила с детской непосредственностью.

«Куда все, туда и мы. Не будем отрываться от коллектива.»

«А эту ты ещё долго тащить за нами будешь?» – Мелина пренебрежительно покосилась на соседку по упряжки.

«Полегче. Ей и без тебя не сладко. А тащить будем столько, сколько надо. И не надо, не надо вздыхать так тяжко. Сама навязалась на мою голову, а других осуждаешь. Я ей, если хочешь знать, сама помощь предложила. В то время как другие…»

«Хорошо, хорошо, я поняла.»

«Вот и отлично. Её Сиана зовут.»