Текст книги "Сладострастие. Книга 2 (ЛП)"

Автор книги: Ева Муньос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

Я снимаю бронежилет, а также свинцовую куртку, которая лежит на мне, и чувствую, как кровь течет по моей руке и капает на пол.

–Ему нужна первая помощь, капитан. —Мередит забирается в скорую вместе со мной—. Я завяжу рану, чтобы остановить кровотечение.

Я протягиваю ей руку, чтобы она могла сделать свою работу.

–Вы спасли полковнику жизнь, еще минута – и он бы не выжил, – говорит она. – Теперь у меня есть еще одна причина восхищаться вами.

–Я знаю его с детства, он мой брат и зять. Я должен был спасти его.

Она улыбается мне, она красивая. Ее красота совершенно противоположна красоте Рэйчел, она более нежная и утонченная, как у куклы из детства. Ее лицо, усыпанное веснушками, и карие глаза излучают покой и умиротворение.

Я стиснул зубы, когда она завязала повязку на ране.

– Спокойно, женщина! – закричал я от боли. – Я не был лучшим капитаном, но не думаю, что заслуживаю таких пыток.

– Ты лучший капитан, который у меня был. – Она смеется. – У меня нет причин мучить тебя.

–Приятно услышать комплимент посреди такого бедствия, —улыбаюсь я в ответ.

Она оставляет руку на моем бицепсе и смотрит мне в глаза.

–У вас очаровательная улыбка, —признается она.

Я неловко шевелюсь, я не из тех, кто дает ложные надежды.

–Да, Рейчел тоже так говорит. —Я снимаю ее руку.

Она молчит, и ситуация становится неловкой для нас обоих. Я первым отворачиваюсь под предлогом того, что мне нужно позвонить родителям и семье.

Мы прибываем в больницу, санитар открывает двери машины, когда она подъезжает, я выскакиваю из нее и бегу к машине, в которой везут Кристофера.

Осколок металла все еще торчит из его ребер, кислородная маска закрывает его лицо, а разноцветные провода покрывают грудь. – Как он? – Я бегу за доктором.

– Мы сделаем все, что в наших силах, – подтверждают они, – но вам нужно быть готовыми к худшему.

49
МИНИСТР МОРГАН

Рэйчел

Постепенно я прихожу в себя, все еще чувствую стеснение в груди и тяжелый воздух при каждом выдохе.

– Спокойно! – просит медсестра, стоящая у изножья кровати. – Не волнуйтесь и дышите медленно.

Я оглядываюсь вокруг... Я все еще в больнице, одета в больничную рубашку, мне трудно сориентироваться, и игла в руке доставляет дискомфорт при каждом движении.

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает врач, входящий, чтобы осмотреть мои глаза. – У вас головокружение, глухота или звон в ушах?

– Сколько я здесь? – Я снимаю ноги с кушетки. – Где моя одежда?

– Вы прибыли вчера ночью из-за нервного срыва и приступа астмы, вызванного вдыханием угарного газа.

Я чувствую колющую боль в позвоночнике. – Это не был сон, – думаю я. Все, что говорили вокруг меня, было правдой. Луиза была здесь, как и итальянец. У меня дрожат руки, Антонио Маскерано пришел ко мне, и это не был чертов кошмар.

– Вы в порядке? – спрашивает медсестра. – Я могу дать вам еще успокоительное, если хотите.

Врач подходит, чтобы измерить мои жизненные показатели.

– Вы выглядите хорошо, я могу выписать вас, если хотите, – поясняет он, – «но если вы не чувствуете себя в состоянии, я могу оставить вас на день для наблюдения.

– Я хочу уйти, мне нужна моя одежда и мобильный телефон, – прошу я. – Я чувствую себя хорошо.

Он кивает и готовится заполнить выписку, которую вручает мне перед уходом.

–Ваша подруга принесла вам одежду сегодня утром. —Медсестра достает мою сумку из шкафа—. Я оставлю вас, чтобы вы могли переодеться; если понадобится, просто нажмите красную кнопку рядом с кроватью.

Я ищу iPhone среди вещей, которые она мне передает.

–Ах да, – она останавливается в дверях, – в коридоре мужчина настаивает на встрече с вами, он пришел рано утром и не хочет уходить.

–Пусть проходит, – говорю я без колебаний.

–Сейчас, мисс.

Дверь закрывается и снова открывается, пропуская моего личного телохранителя, Эллиота.

–Он был здесь, – говорю я испуганно, когда он закрывает дверь. – Он угрожал мне и ясно дал понять, что тоже расследует мое дело.

–Он проник сюда сегодня рано утром через зону для медицинского персонала, я проверил, и они взломали систему, – сообщает он мне. – Его люди ловкие и осторожные.

– Это выходит из-под контроля, – я в отчаянии. – Его предупреждение было ясным, он даже приставил пистолет к моей голове.

– Спокойно! – требует он. – Прошу прощения, что не был здесь, чтобы предотвратить это. С тех пор, как ты ушла из дома своего друга, я потерял твой след.

Охранник, который следил за тобой, не успел увидеть, в какую машину ты села, чтобы доехать до центра. Мы дежурили на окраине, но ты не выходила из ворот. Я заподозрил, что тебя захватили в центральной больнице, но когда я добрался туда, все было уже закрыто полицией. Ты не отвечала на мобильный, и мне потребовались часы, чтобы выяснить, где ты оказалась.

Его объяснения мне не помогают, мне все равно, и единственное, что меня беспокоит, это итальянец.

– Антони сумел ускользнуть, больница полна раненых, дежурные охранники не позволяли мне ходить по коридору, так как я выглядел подозрительно, и выгнали меня.

Мне пришлось остаться на нижнем этаже, – объясняет он. – Неизвестно, как он проник внутрь, он воспользовался суматохой и к тому времени, когда я попытался вернуться, уклонившись от дежурных охранников, он уже ушел. Мои люди видели, как он садился в фургон.

– Ты на шаг впереди меня, и если так будет продолжаться, я окажусь твоей пленницей.

– Думаю, лучше предупредить твое начальство.

– Я уже объясняла, что не могу подвергнуть себя изгнанию, это будет конец моей карьеры, – резко ответила я. – Мне нужно, чтобы ты помог мне найти его и убить.

Братт резко открывает дверь, устремив взгляд на Эллиота, который стоит передо мной, и смотрит то на телохранителя, то на меня. Очевидно, ему не нравится эта сцена: я в халате, с растрепанными волосами и взбешенным выражением лица.

– Что ты делаешь, встала? – раздраженно спрашивает он. Он одет в боевую форму и весь в грязи.

– Я собиралась одеваться, – поясняю я.

– Кто вы? – спрашивает он Эллиота.

– Эллиот МакГайвер, сэр, – отвечает мужчина. – Я из административной службы, пришел задать несколько вопросов мисс Джеймс, поскольку нам интересно узнать, как ей понравилось обслуживание.

– Это не отель, где проводят опросы о степени удовлетворенности, – отчитывает его он. – К тому же она не в состоянии ни на что ответить, поэтому я прошу вас удалиться.

– Все в порядке, Братт, не нужно грубить джентльмену.

– Не беспокойтесь, мисс Джеймс, как сказал мистер, вы не в состоянии отвечать на вопросы. Я свяжусь с вами позже.

Он уходит.

–Я отвезу тебя домой, – предлагает мой парень, – не хочу, чтобы у тебя был рецидив.

– Я в порядке и не хочу уезжать домой, когда у нас такой хаос.

– Как хочешь.

Он подходит к окну и кладет руки на стекло. Он выглядит эмоционально подавленным, и я боюсь спросить о том, что так беспокоит меня: о здоровье полковника.

Я беру сумку, которую принесла Луиза, и иду в ванную. А вдруг он умер? Одно только предположение сжимает мне грудь, и я предпочитаю уйти, чтобы Братт не заметил, что происходит. Это слишком больно, и я отказываюсь принять такую трагическую новость.

Он входит в ванную и становится за моей спиной. Он берет меня за плечи, поднимает мое лицо к зеркалу, и я встречаюсь взглядом с Браттом, его глаза затуманены слезами. Он прижимается лбом к моей голове, и впервые за пять лет наших отношений я вижу, как он плачет, как маленький ребенок, рыдая и выпуская из себя все, что его мучает. Я поворачиваюсь, чтобы обнять его, желая сказать, что я понимаю, что я тоже чувствую его печаль. Я прижимаюсь к его груди, пытаясь утешить его, и вдруг мы оказываемся у стены, он цепляется за меня, а я за него.

– Он умер? – Я чувствую, как падаю в пропасть. – Он умер?

– Нет, – отвечает он тихим голосом, – но он в очень плохом состоянии, и врачи говорят, что мы должны быть готовы ко всему.

Я снова обнимаю его, скрывая облегчение, которое вызывают его слова: по крайней мере, он не умер, и это дает мне надежду.

– Он для меня как брат» – он прижимается ко мне. – Мы всегда были друг для друга; несмотря на Сабрину, наши различия и расстояние, мы никогда не переставали рассчитывать друг на друга.

Может, это и не похоже, может, со временем мы повзрослели и не выглядим такими близкими, но в душе мы все те же шестилетние мальчики. Он считал нас с няней своей единственной семьей и опорой, а для меня он всегда был больше, чем друг, он тот человек, который никогда не требовал от меня ничего, кроме простой дружбы.

– Он поправится. – Я целую его в лоб. – Он сильный человек.

– Я боюсь, – шепчет он. – Боюсь, что не выдержу боль от его ухода.

– Этого не случится, – возражаю я. – Если он выжил, значит, его время здесь еще не закончилось.

Он снова обнимает меня, и в глубине души я понимаю, что боюсь больше, чем он.

– Мне нужно принять душ.

–Нет, тебе нужно отдыхать, – отвечает он, уткнувшись лицом в мои волосы. – У тебя был приступ астмы, а ведь у тебя их не было с десяти лет.

–Врачи сказали, что они могут повториться в любой момент, – пытаюсь я его успокоить. – Мне просто нужно принять душ, и я буду в порядке.

–Позволь мне отвезти тебя домой.

–Нет, я хочу остаться здесь с тобой, я уже достаточно выспалась.

Я не могу уйти домой с таким грузом на душе, я даже не смогу закрыть глаза, зная, что Кристофер тяжело ранен и что, пока я пытаюсь успокоиться, он, возможно, испускает последний вздох.

Я возвращаюсь к зеркалу, от отсутствия твердой пищи у меня кружится голова, и Братт поддерживает меня, когда я шатаюсь. Я хочу, чтобы он ушел, но он остается за моей спиной, усложняя момент. Все изменилось, нынешняя Рэйчел не чувствует себя комфортно, притворяясь, что испытывает чувства, и мне трудно раздеваться перед ним, зная, что я думаю о другом.

–Позволь мне помочь тебе, – предлагает он, расстегивая пуговицы халата, и моя спина ощущает тепло, исходящее от его тела, когда он сдвигает одежду вперед, и я остаюсь только в трусиках.

Он оценивает меня, проводя руками по моим рукам и останавливаясь у начала плеч. Вдруг он выпрямляется, перенося вес с одной ноги на другую, не отрывая глаз от моего левого плеча. Я украдкой смотрю, что привлекло его внимание, и сглотнула, заметив маленький фиолетовый кружок, оставленный моим последним моментом с полковником... Похоже, не только я одна целовала его страстно.

Он кладет на него большой палец, и наши взгляды снова встречаются, и я спрашиваю себя: – Как, черт возьми, можно объяснить такое?.

– Что сказал врач о царапинах и синяках на твоей спине?

Я была так озабочена, что не обратила ни малейшего внимания на свое измученное тело.

– Он прописал мази, – лгу я, неловко пожимая плечами. – Это всего лишь ссадины, ничего серьезного.

–Я пойду, чтобы ты могла принять душ. —Он уходит.

Я закрываю дверь на засов, возвращаюсь к зеркалу и смотрю на синяк, он слишком заметный, чтобы его не заметить. Как я могла подумать, что можно переодеться перед ним? Братт очень наблюдательный, и он обязательно заметил бы такое.

Я быстро принимаю душ, стараясь сосредоточиться и успокоиться. У меня полный бардак, хаос достиг критической точки, а мир бьет меня так сильно, что жизнь становится невыносимой.

Я делаю глубокий вдох и немного успокаиваюсь. – Не время для драмы, – говорю себе. Я хочу топать ногами, как в детстве, хочу залезть под одеяло и позволить маминому теплу решить все проблемы, но теперь уже ничто не может исправить то отчаяние, тоску и сожаление, которые приносит с собой взрослая жизнь с ее недостатками.

В детстве мы стремимся вырасти и не замечаем, что спешка сжигает лучший период нашей жизни, не замечаем, что спокойствие ускользает из наших рук, что счастье становится все более эфемерным и что мы только бежим в тупик, полный тревог, проблем, слез и несбывшихся мечтаний.

Я одеваюсь, собираю волосы и спешу выйти.

–Вам выписали ингалятор, который нужно использовать при наступлении приступа. —Медсестра передает мне лекарство.

–Спасибо.

–И бросьте курить, это вредно для вашей астмы. —Она берет бланк. —Постарайтесь не нервничать, такой приступ, как у вас, вызван высоким уровнем стресса, в следующий раз может быть хуже.

Беречь себя от стресса – это не входит в планы моего организма, в последнее время я перехожу от нормального уровня к Альфа-Девять-Дельта.

–Я постараюсь. —Я собираю все свои вещи. —Я могу идти?

–Да, капитан ждет вас на десятом этаже.

Военный госпиталь в Лондоне – это специализированное и уникальное учреждение для сотрудников судебных органов, оно имеет приоритет для агентов FEMF, а также принимает сотрудников DEA, Интерпола, ФБР и других сил. По сути, это пятнадцатиэтажное здание, оборудованное по последнему слову техники. В нем работают врачи из Кубы, Нидерландов, Кореи и Австралии.

Я прохожу мимо одного из моих телохранителей, который читает газету у подножия аварийной лестницы, а Эллиот наблюдает за мной с одного из стульев, делая вид, что печатает что-то на своем мобильном телефоне.

Я поднимаюсь на лифте на десятый этаж. На этом этаже атмосфера немного более уединенная, так как здесь находится отделение интенсивной терапии для офицеров четвертого и выше рангов, а также зал ожидания с диванами, кофемашинами и большими окнами.

Здесь все Льюисы, включая близняшек. Патрик, Александра и Саймон сидят в углу, прислонившись к большому кожаному дивану. Поодаль стоит Братт с Сабриной, которая плачет у него на руках, а рядом стоят Джосет, Марта, Миа и Зои. Не лучший момент, чтобы прерывать семейную идиллию, поэтому я подхожу к Александре, Патрику и Саймону, который спит.

Генерал тоже здесь, и он выглядит самым огорченным.

–Здравствуйте, —приветствует меня Александра, выглядывая из-за шеи мужа.

–Как вы себя чувствуете? —спрашивает меня Патрик. Он выглядит опечаленным с двухдневной щетиной и в окровавленной форме.

–Лучше. Как он?

Он опускает голову и проводит рукой по волосам.

–Он в коме, от удара взрыва у него сломаны две ребра, и одна из костей почти пробила легкое... Короче говоря, он задыхался собственной кровью. Левая рука тоже повреждена, и – он замолкает, чтобы перевести дыхание – неизвестно, не будет ли осложнений.

–Нет гарантий, что он выживет, —объясняет он. —Нам повезет, если он очнется, и мы не знаем, какие повреждения мозга вызвала взрывная волна, скорее всего, он останется прикованным к этой кровати на всю жизнь.

–Не говори так, милый, —успокаивает его жена. —Он сильный человек, он поправится.

У меня пересохло в горле, вид Патрика говорит сам за себя, и волна сентиментальности захлестывает меня.

–Успокойся, – просит меня Александра. – Ты не можешь волноваться после того, что с тобой было.

–Все в порядке... – Я встаю. – Я пойду налью воды.

Моя попытка остается незавершенной с приходом внутренней службы, которая возвращает меня, когда приходит с агентами в костюмах. Это подразделение, которое контролирует, чтобы FEMF работала должным образом, то есть, чтобы не было злоупотребления властью, нарушений, ненадлежащих процедур или коррумпированных солдат. Это подразделение довольно тесно связано с Советом.

Нас снова и снова спрашивают, считаем ли мы, что генерал поступил правильно, и каждый высказывает свое мнение. Они выполняют свой долг, принимая показания каждого, и могут назначить наказания, поскольку являются более человечной стороной армии. Пеньяльвер становится все более нетерпеливым, внутренние дела уходят, а генерал не перестает ходить кругами.

–Уже четыре часа прошло, а новостей нет, —Пеньяльвер встает и обращается к одному из врачей, выходящему из коридора. —Он полковник, он уже должен был быть вне опасности.

Все встают в ожидании, когда врач подходит к генералу.

– Прошу вас, генерал, проявите немного уважения, – требует мужчина с кубинским акцентом. – Будьте благодарны, что он дышит, в том состоянии, в котором он прибыл, это чудо, что он жив.

– Ваша работа – вывести его из комы.

– На данный момент он не выйдет из комы. Его тело борется с инфекцией, вызванной осколком.

Он пробыл с предметом, застрявшим в ребрах, несколько часов, у меня нет обнадеживающих новостей, и, как я уже говорил, вам лучше приготовиться к худшему. Какими бы хорошими специалистами мы ни были, мы не можем обещать, что спасем ему жизнь.

Диагнозы – это ножи, брошенные в воздух. Я поворачиваюсь к стене, сдерживая жесты, которые могут выдать меня.

– Вы должны спасти его, – настаивает Сабрина. – Если он умрет, можете быть уверены, что вы больше никогда не будете работать по профессии, потому что мы заставим вас...!

– Не время для угроз, Сабрина! – вмешивается Братт.

– Генерал, – входит один из кадетов, – министр Морган здесь.

Высокая охрана министра заполняет комнату, это люди в униформе, с автоматами и бронежилетами. Они входят, закрывая двери и не пропуская никого.

Патрик трясет Саймона, чтобы тот пришел в себя, а солдаты, сопровождающие генерала, выстраиваются в линию, прижимая оружие к груди. Я поправляю волосы и выпрямляю спину, следуя военному регламенту.

Лицо генерала выражает полное отчаяние, он осознает все последствия, ведь один неверный приказ поставил сына высшего руководителя на грань смерти, а, насколько я слышал, Алекс Морган никому не прощает ошибок.

Открываются двери лифта, и входят два человека в костюмах и галстуках – «высшая охрана. – Они твердым шагом проходят по коридору, пропуская группу людей, которых они охраняют.

Чтобы стать министром FEMF, необходимо соответствовать определенным требованиям: иметь большое количество медалей и побед в боях, безупречную службу в армии, быть прирожденным стратегом, внушать дисциплину, порядок и авторитет. Ни одно из этих требований не является для Алекса Моргана непосильным.

Его осанка явно отражает все эти требования, он такого же роста и имеет те же черты лица, что и его сын. В его черных волосах нет седины, что еще больше усиливает их сходство: те же глаза, нос и рот, та же осанка, когда они идут прямо, с поднятым подбородком, как будто они готовы поглотить мир. Кристофер похож на его фотографию в молодости. Его сопровождает высокая женщина с черными глазами и каштановыми волосами, у нее красный от слез нос и щеки.

Сотрудники FEMF стоят перед ним, а его спутница смотрит на него глазами, затуманенными слезами, не отпуская его руку.

Сзади идет пожилая женщина с седыми волосами. – Мари Ланкастер, няня полковника, – говорю я себе. Я делаю вид, что мне что-то нужно у бара, стараясь, чтобы она меня не узнала.

– Где мой сын? – спрашивает министр.

– В реанимации, сэр, – отвечает врач. – Специалист с ним.

– Я хочу его видеть. – Он отталкивает сопровождающих его мужчин.

– Это невозможно, сэр, он...

– Это возможно, – ему не нужно повышать голос, чтобы проявить авторитет, – и это должно быть сделано немедленно.

– Это министр FEMF, – добавляет генерал. – Вы знаете, что не можете ему отказать.

Врач неохотно кивает.

– Как прикажете, сэр, – отвечает он. – Идите за мной, вам нужно сначала подготовиться.

–Я тоже хочу его увидеть, – говорит женщина, сопровождающая министра.

–Входить может только один человек.

–Это его мать, она тоже должна его увидеть, – настаивает она.

Доктор не отвечает, просто поворачивается к ней спиной и позволяет ей пройти вперед, а группа охранников сопровождает его до входа в зону ограниченного доступа.

За моей спиной слышны женские рыдания, но я по-прежнему не хочу оборачиваться.

–Братт, Патрик! —плачет Мари—. Скажите мне, что все будет хорошо, что с ним ничего плохого не случится.

–Мы верим, что так и будет, —уверяет Патрик—. Вы должны успокоиться, это может повредить вашему здоровью.

–Я не могу успокоиться, зная, что мой ребенок борется между жизнью и смертью, —она снова начинает рыдать.

–Успокойся, —просит Братт, прижимая ее к своей груди и сдерживая рыдания. —Мы должны быть позитивными и давать ему силы отсюда.

Он узнает меня, когда увидит, я не могу выйти ни откуда, охрана Алекса Моргана стоит у каждого выхода и допрашивает всех, кто входит и выходит, невозможно уйти, не привлекая внимания, поэтому я иду к окну, притворяясь невидимой.

Они садятся, я вижу их через стекло. Братт кратко рассказывает ей обо всем, что произошло, прижимая ее к своей груди и гладя по волосам, а она плачет, вспоминая, как боится потерять сына.

Я прислоняюсь головой к холодному стеклу и позволяю часам тикать, наблюдая, как последние лучи солнца исчезают с закатом, возвещая о наступлении летней ночи. Я проклинаю свою судьбу и все эти грязные дела, в которые я вляпалась.

– Дорогая, – зовет меня голос Братта, – принеси Мари кофе, пожалуйста, она выглядит уставшей.

Я не шелохнусь, она знает, кто я, и что-то подсказывает мне, что она из тех женщин, которые никогда не забывают лица.

–Я принесу. —Патрик встает и направляется к кофемашине, и я не знаю, как ему благодарен за этот жест.

Ей приносят напиток, и женщина, вместо того чтобы расслабиться, встает, чтобы подойти поближе.

–Это твоя невеста? —спрашивает Мари. —Ты не представлял ее мне, с тех пор как Кристофер сказал, что вы собираетесь пожениться, я очень хотела с ней познакомиться.

Братт следует за ней.

–Давай удовлетворим любопытство. —Он кладет руку ей на спину, приглашая подойти, а я отворачиваюсь от нее. Я не хочу иметь дело со своей проклятой кармой сейчас.

В такие моменты хочется быть Человеком-пауком, чтобы выпрыгнуть из окна.

–Дорогая, это Мари Ланкастер, —представляет ее Братт, а я остаюсь в прежней позе. —Дорогая? Ты в порядке?

Мне все по фигу, мне ничего не остается, как только смотреть ей в лицо. Я поворачиваюсь к ней и...

–Мари, это... —продолжает Братт, но не заканчивает, потому что женщине становится еще хуже, и она роняет стакан с напитком. Она открывает глаза, прижимая руку ко рту, и Патрик должен поддержать ее сзади, чтобы она не упала.

–Рэйчел! —восклицает женщина. – Это твоя невеста?

Внимание Льюисов и нескольких гостей приковано к нам.

–Да. Я не знал, что ты ее знаешь, няня.

Ложь всегда имеет такие кульминационные моменты, и время от времени приходится смотреть правде в глаза, и у меня больше нет выбора, кроме как принять на себя ответственность за свои ошибки.

–Эти стаканы из автоматов отвратительны, —вмешивается Патрик, кладя руку на спину женщины. – Позовите уборщиков, чтобы они убрали этот беспорядок.

–Откуда вы знакомы? —с нахмуренными бровями спрашивает Братт.

Я не настолько умна, чтобы придумывать оправдания и ложь, когда Мари смотрит на меня, как на серийную убийцу. За ее спиной Сабрина вырывается из объятий матери и медленно приближается.

– Откуда ты ее знаешь, Рэйчел? – спрашивает она. – Я не помню, чтобы Мари была в команде в последние месяцы.

Братт смотрит на меня в ожидании ответа.

– Мы познакомились в офисе Кристофера, – отвечает Мари, не отрывая от меня взгляда. – Однажды я пришла, чтобы оставить важные документы моему сыну, а тебя, Сабрина, не было, поэтому ты меня не видела.

–Почему ты так удивлена? —настаивает блондинка.

–Крис не говорил мне, что она невеста Братта.

–Наверное, потому что мы обручились недавно, но мы вместе уже пять лет.

–Понятно.

Алекс и его бывшая жена возвращаются в гостиную, она рыдает и бросается в объятия Мари. Они все еще в синих халатах, выданных медицинским персоналом. Он выглядит так, будто хочет кого-то убить, резко снимает маску и направляется к Пеньяльверу.

–Ты вне строя, —гонит генерал, —собирай свои вещи и убирайся из армии, ты уволен.

–Министр, позвольте...

– Ты исключен из FEMF! – повторяет он, и мужчина делает последний военный поклон, прежде чем уйти.

– Как он? – спрашивает отчаянно Сабрина. – Я буду следующей, кто его увидит?

– Нет, никто не сможет увидеть его, пока врачи не разрешат, – строго отвечает министр.

– Но я его жена, я слышала, что в таком состоянии разговор – отличная терапия, слушать голоса тех, кто хочет помочь, помогает прийти в себя.

– Нет.

– Но у меня есть право, как у Сабрины де Морган...

– Я сказал нет! – повышает голос. – Не потому, что я лишаю вас прав жены, а потому, что я уверен, что последний голос, который хотел бы услышать Кристофер, – это мой.

–Алекс! —с упреком говорит Мари. —Сейчас не время для споров.

Он уходит к последнему дивану, отвернувшись от всех. Он выглядит авторитетным, и только его бывшая жена осмеливается подойти к нему.

Часы идут, близняшки прощаются вместе с Александрой, Мари не перестает смотреть на меня, а Сабрина, когда не плачет, шепчется с матерью. Уставшая, я снова опускаюсь на диван: стресс снова давит на меня, и от этого у меня затрудняется дыхание, а из-за астмы каждое выдох болезненно. Мысли повторяются, и потребность увидеть его становится все сильнее, не давая мне покоя.

Наступает ночь, доктор снова звонит министру наедине, и тот возвращается с мрачным выражением лица, разговаривает с бывшей женой, которая пытается сдержать слезы рядом с Мари.

Луиза входит и подходит к своему парню, который стоит у столика, они целуются, и она подходит ко мне, бросая рюкзак у моих ног.

– Как ты себя чувствуешь? – Она обнимает меня.

– Плохо, все идет от плохого к худшему.

– Успокойся, любовь моя. – Она целует меня в лоб. – Все кажется темнее перед рассветом, мы должны быть позитивными и верить, что все будет хорошо.

Я киваю, позволяя ему обнять меня.

– Я принесла еду. – Она открывает чемодан. – Лайла и Бренда помогли приготовить бутерброды для всех.

– Я не голодна.

–Рэйчел, ты выглядишь ужасно, тебе нужно поесть...

Я качаю головой.

–Тебе не следует здесь находиться, тебе нужно дома отдыхать, —настаивает она. —Стресс имеет последствия, если не обращать на него внимания.

–Лу права, —поддерживает ее Патрик. —Иди домой, мы будем держать тебя в курсе.

–Что она здесь делает? —спрашивает Сабрина, поддерживаемая матерью. —Ты имеешь наглость прийти после того, что ты со мной сделала? Ты не знаешь слова «стыд»?

–Я пришла не за тобой, я пришла за полковником, —отвечает моя подруга, доставая бутерброды. —Не считай себя центром вселенной, блондинка.

–Убирайся! —требует Марта. —Или я вызову охрану.

–Никто не будет вызывать охрану. —Патрик встает. —Ничего страшного не происходит, давайте успокоимся и пообедаем в мире.

–Сабрина, мама! —зовет их Братт.

–Спасибо за еду. —Патрик берет сэндвич, когда они уходят.

Он ест молча рядом с Саймоном, а я кладу голову на колени подруги. Я закрываю глаза и пытаюсь отключиться, успокоить хаос, который вызвала вся эта ситуация. Я засыпаю, не знаю, на сколько, но когда просыпаюсь, перед мной стоит Братт.

–Пойдем со мной, пожалуйста. —Он протягивает мне руку, чтобы помочь встать.

Я встаю, уже полночь, и мой парень ведет меня на балкон больницы. По дороге я не вижу ни Мари, ни мать полковника.

– Луиза должна уйти, – говорит Братт, когда мы остаемся наедине. – Скажи ей это деликатно, я не хочу, чтобы Саймон обиделся или расстроился.

– Она не сделала ничего плохого, она просто пришла, чтобы составить мне компанию.

– Она ударила Сабрину, вела себя как дикая, необразованная девчонка.

– Она ударила ее, потому что Сабрина ее спровоцировала, – защищаю я подругу.

–Я не хочу, чтобы она здесь была, она влияет на твое поведение.

–Мне не десять лет, чтобы что-то влияло на мое поведение.

–Ты ссоришься из-за всего, не слушаешь меня, не уважаешь всех... Ты даже снова начала курить, врач подтвердил мне это сегодня днем.

–Луиза не имеет к этому никакого отношения.

–Конечно, имеет! Ты думаешь, что можешь помыкать всеми, когда она рядом! —Он отворачивается от меня, сжимая кулаки. —Привыкай к тому, что она будет далеко от тебя. Одно из условий, которые поставила моя мать, чтобы принять тебя в качестве моей жены, – чтобы она уехала от тебя.

Я не верю, не могу понять, что он только что сказал.

–Условия?

–Да, условия, Рэйчел. Я не хочу углубляться в эту тему, я плохо себя чувствую, последние дни были ужасными. Мой лучший друг находится на грани смерти, и его состояние не улучшается; в довершение ко всему, у меня идет ожесточенная борьба с мамой и сестрой из-за нашей помолвки. Я устал, отчаялся и хочу броситься под поезд, так что я прошу тебя не усложнять мне жизнь.

–Какие условия тебе выдвинули?

–Об этом поговорим позже.

–Нет, – я указываю на него пальцем, – поговорим сейчас. Если вы выдвигаете условия, я хотя бы должна знать, какие.

– Тебе не нужно их знать, потому что мы будем их выполнять без возражений. Отношения – это жертвы, и если ты меня любишь, ты сделаешь то, что должна. А пока привыкай к мысли, что мы будем жить в особняке моих родителей, что твои подруги, танцы, вечеринки и алкоголь уйдут из твоей жизни, а твоя вражда с Сабриной должна исчезнуть.

Я беру его за руку, не давая уйти, потому что мне еще многое нужно сказать.

– Разговор окончен, – отпускает он, – и делай, что я говорю, я не хочу больше проблем сегодня.

Он исчезает в коридоре, ведущем к туалетам, оставляя меня с горящими от гнева ушами. – Условия? – Проще говоря, меня ставят в роль покорной и послушной жены. Меня, у которой есть военная карьера, которая является независимой женщиной, способной постоять за себя. – Это мой жизненный проект? Быть покорной невесткой двухголовой гарпии?.

–Скажи это вслух, – улыбается мне Сабрина, когда я выхожу, – я хочу увидеть ее лицо, когда ты ее выгонишь.

Я пробираюсь вперед, на этот раз они перешли все границы.

–Мы пришлем тебе условия в письменном виде, я хочу, чтобы ты была в курсе всего к моменту свадьбы.

–Да, – я поворачиваюсь к ней, – напиши их на чистом листе бумаги, четким, разборчивым почерком и в хорошем стиле.

–Я укажу даже мельчайшие детали, дорогая, – отвечает она насмешливым тоном.

–После того, как напишешь, сделай копию и сверни ее в трубочку. Потом иди с ней в постель, ляг на спину, согни ноги и вставь эту чертову бумажку с условиями в самое узкое отверстие, которое найдешь.

Жар поднимается ей к щекам.

–И скажи своей матери, чтобы она сделала то же самое со своей копией. Я могу написать вам пошаговую инструкцию, если хотите.

–Не мечтай о фамилии, несчастная сука! —Она смотрит на меня. – Твоим отношениям пришел конец.

– Мне на это наплевать! – резко отвечаю я, в ярости. – Унеси свои драмы в другое место, я уже сыта тобой по горло!

– Карьеристка, ты манипулируешь моим братом...

– Не говори о выскочках, – отвечаю я, – и о карьеристках, потому что между тобой и мной большая разница. Братт сам предложил мне выйти за него, а мне не нужно было придумывать ложную беременность с помощью мамы, чтобы мужчина меня полюбил...

Она поднимает руку и с яростью бьет меня по лицу, фыркая как разъяренный бык. Жжение на щеке вызывает взрыв сдерживаемого гнева, и я не сдерживаюсь: я бью ее еще сильнее и бросаю на пол... Все происходит слишком быстро. В одно мгновение меня хватают за волосы и бросают на пол, поцарапав.