Текст книги "Сладострастие. Книга 2 (ЛП)"

Автор книги: Ева Муньос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

Я вытираю ей лицо, и мы обнимаемся.

Думаю, Бренда – один из тех людей, с которыми мне тяжелее всего расставаться.

–Не плачь, – прижимаю ее к себе, – это вредно для беременности.

–Ты обещала, что будешь здесь... а теперь ты нас бросаешь...

–Береги моего племянника, – перебиваю ее, – и никогда, никогда не забывай, что Гарри любит тебя так же, как в первый раз.

Я целую ее в лоб, прежде чем продолжить.

–Обещай, что будешь хорошим отцом, – прошу я Скотта.

Я позволяю ему поцеловать меня в щеку, так же как Луиза, я знаю его с детства. Я подхожу к Доминику, который стоит подальше от всех.

–Блондинка тебе не идет, – говорит он мне. – Прости, но я не могу не говорить правду.

Я провожу костяшками пальцев по его лицу.

–Ты всегда будешь лучше выглядеть на моих портретах. —Улыбнись.

–Конечно. Спасибо, что нарисовал.

–Подростковая влюбленность. —Он пожимает плечами. —Я уже перерос это, но было приятно, пока длилось.

Он целует меня в щеку.

–Ты заслуживала счастливого конца, может быть, со мной в том параллельном мире, о котором ты однажды упоминала.

–Было бы приятно познакомиться с ним, капитан.

Я отвечаю ему поцелуем.

Патрик и Александра обнимают меня одновременно, и я пользуюсь моментом, чтобы поблагодарить их за помощь в спасении.

–Мы очень сожалеем, – говорят мне Патрик и Александра.

Братт стоит в стороне от группы, он последний, кто подходит. Он выглядит так же, как я, подавленный и с опухшими глазами.

–Я не жалею ни о чем, что совершила рядом с тобой, – признаюсь я. – Ты была и всегда будешь моей первой любовью.

Он пытается сдержать слезы.

–Я люблю тебя. – Он целует мои руки. – Мне не важно, что придется ждать тебя всю жизнь.

–Ты знаешь, что я не вернусь, – я беру его лицо в ладони, чтобы он посмотрел на меня, – поэтому я хочу, чтобы ты пообещал мне, что отпустишь свои чувства ко мне и дашь себе шанс быть счастливым.

–Я не буду счастлив без тебя.

–Конечно, ты сможешь, тысячи людей ждут тебя. Не отказывай никому в том чудесном, что ты можешь дать.

Мы сливаемся в последнем объятии, которое прерывается, когда капитан моей военной роты подходит, чтобы попрощаться.

– Для меня честь быть вашим наставником, лейтенант Джеймс, – говорит он, и я киваю, отдавая ему должное.

Алекс приходит с Джоаной, Гауной и полковником, который даже не смотрит на меня, а сосредоточен на импровизированном столе, который они накрывают. Джоана берет документы, давая старт протоколу.

–Лейтенант Рэйчел Джеймс Митчелс, —начинает она, —сегодня, двенадцатого ноября текущего года, мы собрались здесь, чтобы окончательно отстранить вас от службы в FEMF в соответствии с законом Уголовного кодекса о пожизненной ссылке.

Слова бьют по сердцу.

–С этого момента вы больше не принадлежите к рядам английской армии, теряете звание лейтенанта отряда Альфа, контроль над своей личностью и все, что связано с этими параметрами. Ваши счета и недвижимость будут использоваться и управляться FEMF.

Я сглотнула, сдерживая слезы.

–Как солдат в изгнании, вы не будете иметь никаких контактов с семьей или друзьями, а также ограничены в использовании технологических средств и средств связи, —продолжил он. – С сегодняшнего дня вы теряете всякую связь с миром, который знали.

Вы будете подчиняться правилам изгнания и должны будете в точности выполнять приказы организации при перемещении из одного места в другое. Вам категорически запрещается раскрывать свое местонахождение, – подчеркнул он. – С этого момента вы больше не будете называться Рэйчел Джеймс Митчелс и примете личность, которую вам присвоит Специальная военная сила ФБР. Вы поняли?

– Да.

–Условия ясны?

–Да.

–Присутствующие будут считаться свидетелями вашего решения. Поскольку вы находитесь под прицелом преступной группировки, спецназ объявляет вас дезертиркой. Присутствующие должны соблюдать следующие условия: вам запрещается упоминать об изгнании и раскрывать информацию третьим лицам, отныне вы должны считать, что солдат погиб при побеге. Информация ясна для всех присутствующих?

Все кивают.

–Вы подпишете документ под присягой, в котором обещаете не проронить ни слова. В случае нарушения этого соглашения вы будете исключены из организации и привлечены к судебной ответственности за разглашение информации.

Опустите лист.

–Хотите что-нибудь заявить, прежде чем назвать свое имя, звание и должность?

Нет.

–Лейтенант Джеймс, —продолжает он,– Международный совет FEMF окончательно изгоняет вас из армии 445808 под командованием полковника Кристофера Моргана. Сдайте оружие, удостоверение личности, знак различия и медали.

Как только я это сделаю, я стану существом без жизни, имени, звания и власти. Все во мне дрожит, грудь так сильно содрогается, что на мгновение я боюсь ослабеть и захотеть отменить свое решение.

–Лейтенант, прошу вас.

Кристофер стоит перед столом, а Алекс и Гауна ждут сбоку. Я смотрю на человека, которого так люблю, и не могу сдержаться: слезы текут по щекам, а он поднимает подбородок, сжимая челюсти.

–Голову вверх, солдат, – приказывает он твердым голосом, как будто я какой-то никто.

Мой взгляд встречается с его, и в этот момент я дрожу сильнее всего... Какая дерьмовая жизнь, которая не перестает давить на меня, и проклятая ярость, наполненная тоской, которая душит меня.

Я срываю медали – кажется, вместе с сердцем—, достаю оружие, ищу жетон и удостоверение, сдвигая предметы со стола. Не знаю, откуда я беру силы, чтобы выпрямиться перед ним и отдать ему воинский привет.

–Было приятно служить в вашем полку, полковник.

Он не отводит от меня взгляда, только сжимает мой жетон, сглотнув, а я запоминаю черты его лица: резко очерченную челюсть, серые глаза и густые ресницы. Я вытираю слезы, а он собирает все вещи.

– Прощай, солдат.

Я не лгала, когда говорила, что больше никогда не услышу от него «я люблю тебя.

– Пора, – приказывает министр.

Я улыбаюсь своей прежней жизни, прежде чем направиться к самолету.

Мольбы моей матери, плач моих подруг и «я люблю тебя» моего отца окончательно разрывают меня изнутри.

Это тяжело, но так должно быть.

Я должна научиться жить со своими шрамами, не физическими. Физические заживают, а душевные остаются на всю жизнь, и с ними приходится жить всегда.

Я уезжаю с убеждением, что любовь не всесильна, потому что есть пламя страсти, которое разрушает безмерно большую любовь. Это случилось со мной, это может случиться с тобой или с кем-нибудь еще.

Жизнь дарит нам таких людей, как Братт Льюис, которые спускают тебя с небес, заставляя почувствовать себя божественным существом, способным на все.

Она дарит нам таких людей, как Кристофер Морган, которые не спускают тебя с небес, а поднимают на них, убеждают, что этого недостаточно, сжигают в аду и заставляют сомневаться, в каком мире ты хочешь жить.

Мы сталкиваемся с такими мужчинами, как Антонио Маскерано, демонами в человеческом обличье, которые только и делают, что превращают твою жизнь в ад.

Я сажусь в самолет.

Я сожалею о тех, кого я ранила, о том, что я упустила и что не смогла осуществить. Я ухожу с уверенностью, что грех – это плохо, что он причиняет боль, но приносит удовольствие, и что это удовольствие имеет неизгладимые последствия.

Я ухожу с целью забыть человека, которого так люблю, потому что, как бы я его ни любила, я не позволю миру разрушиться из-за того бедствия, которым мы являемся вместе.

Я не знаю, займет ли это месяцы, годы или я никогда не смогу это пережить, но с этого момента я должна сосредоточиться на этом: на том, чтобы забыть, стать кем-то новым с новой жизнью...

И эта новая жизнь приносит с собой борьбу с моей зависимостью.

Я больше не Рэйчел Джеймс, я проиграла, я умерла, и теперь я одна.

Я никогда не вернусь и отныне буду жить как человек X.

ЭПИЛОГ

Кристофер

Год спустя

Я держу руки на руле, проезжая по улицам Лос-Анджелеса в Калифорнии. Я лучший полковник Специального военного подразделения ФБР, преступники бегут от меня, а лондонская армия – это смертоносная крепость, которая благодаря мне стала вдвое опаснее.

У меня куча денег, женщины летят ко мне, медали блестят на моей форме, но уже год у меня в груди застрял комок, и я не знаю, как заполнить эту абсурдную пустоту, и меня бесит, что образ ее голубых глаз и черных волос не выходит из моей головы, и каждый раз, когда я сжимаю кулаки, мои пальцы белеют.

Я паркую машину на темных улицах и выхожу из нее, двигаясь по пустынным улицам, без охраны, без страха, с высоко поднятой головой, я вхожу в место своего назначения, вспоминая свое прошлое. Пахнет кровью, здесь никто не смотрит на других, люди приходят сюда, чтобы прославиться, умереть или сыграть на удачу.

Великие показывают, из чего они сделаны, люди боятся варваров, но гордость велика, и этого недостаточно. Настоящий дикий садист доказывает это и напоминает толпе, почему он такой.

Я познал смертельные клетки, когда решил бросить вызов министру Моргану, сбежав из армии, и многие приписывают мое отсутствие сочувствия тому, что Сара ушла, когда мне было одиннадцать лет, но на самом деле это не так, единственное, что меня беспокоило в ее бегстве, это то, что она оставила меня с Алексом, который навязывал мне правила, которые я отказывался соблюдать, поскольку единственные правила, которым я следую, это те, которые я сам устанавливаю. Трусость Сары заставила меня перестать видеть в ней «мою мать, – то, что она всегда опускала голову, терпела глупости, которые я никогда бы не потерпел по одной простой причине: я Морган, из самой подлой семьи в ополчении.

Я иду вперед, я на вражеской территории, в одном из самых опасных мест Северной Америки, поднимаюсь по лестнице на третий этаж и останавливаюсь на балконе, откуда я могу хорошо видеть все, что происходит внизу. Многим из нас нравится убивать для удовольствия, запираться в клетках, из которых не выбраться, пока не уничтожишь противника.

Работа на закон не делает меня святым, я никогда не претендовал на это, то, что я один из лучших полковников, не делает и не сделает меня образцовым человеком.

– Босс, босс! – кричат они.

– Как этот сукин сын продолжает меня шокировать, – говорю я себе. Я наблюдаю, как он разрезает и вскрывает живот, вынимая все, что внутри. Мафия знает, кто я, и для них не странно видеть меня где угодно.

Это мой любимый спорт, и я перестаю двигаться, когда высокий парень в кожаной куртке опирается на перила.

–Как дела? —приветствуют меня.

–Смерть, —говорю я.

Он был моим уличным тренером, когда я был бунтарем и дрался за деньги.

–Что тебе нужно? —продолжаю я.

–Что вы опасны, сильны и непобедимы, – отвечает он. – Я долго изучал ваши слабые места и пришел к одному и тому же выводу: и русский клан, и итальянский клан – это нечто, что тебе понадобятся годы, чтобы победить, потому что ими руководят два самых опасных преступника в мире, а их общество только усугубляет ситуацию.

– И ты думаешь, я этого не знаю? – бросаю ему вызов. – Но заметь, что нас не двое, а трое, и ты это знаешь.

– Ты закон, я не теряю надежды, что ты останешься на той стороне, где тебе и место, – говорит он, и я смеюсь.

– Ты все еще веришь, что у меня благие намерения в отношении FEMF и что я спасу мир? – Я качаю головой.

Он предпочитает молчать. Я наблюдаю за драками, кровью, смертью, которая витает в воздухе в этом месте, где я выплескиваю насилие, текущее в моих венах, потому что носить форму не значит ничего, тот, кто есть, никогда не перестает быть собой.

Я сражаюсь в своей битве и заканчиваю с грудью, мокрой от пота.

Уже двенадцать месяцев я пытаюсь поймать Антони Маскерано, и пока я это делаю, я набираю очки, которые держат меня на вершине.

Я сбежал из вооруженных сил в подростковом возрасте по нескольким причинам, одна из которых заключалась в том, что нам устанавливали ограничения. Несмотря на то, что я представляю высшую ветвь власти, я считаю, что мы слишком снисходительны, и это изменится, когда я получу полный контроль над правосудием.

Долго ли это займет? Да, я не терпеливый человек, но в этом деле я вынужден действовать осторожно, потому что Специальный военный отряд ФБР уже много лет работает по системе, которая рано или поздно изменится благодаря мне.

Элита укрепилась, лучшие военные подразделения находятся под моим командованием, я продолжаю бить Братта каждый раз, когда мне хочется, а Сабрина находится в психиатрической больнице.

Алекс Морган по-прежнему является высшим руководителем, жизнь течет, а мне ничего не хватает. Часть ее застряла в моей голове, и я признаю, что у меня был небольшой срыв в том, чего я так хотел избежать.

– Мне не больно, – говорю я себе, возвращаясь в свою квартиру на севере города, где я выбрасываю все, что есть, и наливаю себе выпить.

– Мне все равно, что ее нет, – повторяю я себе, но последний взгляд, который она мне бросила, появляется в моей голове, и гнев, который меня разъедает, заставляет меня разбить стакан об стену, когда я вижу ее на проклятой взлетной полосе, срывающей медали с униформы.

Воспоминания об этом проклятом дне затуманивают мои чувства, и я падаю на диван, вспоминая день, когда она решила уйти, как проклятая тряпка. Она была хорошим солдатом, но она подвела, и поэтому я так о ней думаю.

Я сую руку в карман и вытаскиваю вещь, которую снял с нее несколько месяцев назад, вспоминая ночь вечеринки, когда Братт ругался, а я снимал с нее трусики, которые сейчас держу в руке.

Я провожу кружевом по губам и глубоко вдыхаю, прежде чем провести им по своему твердому члену, лаская его и возбуждая себя.

Я никогда не думаю о ней в хорошем смысле, у меня были сотни женщин с тех пор, как она ушла, но я продолжаю делать это каждый раз, когда мне хочется. Я не знаю, где она, черт возьми, Алекс никогда мне не скажет, и поэтому с каждым днем я все больше убеждаю себя, что она была просто одной из многих и не стоит сожалеть о трусливой девке.

Моя гордость требует этого, она требует только одного – чтобы я оставил эту грязную фрустрацию, которая ни к чему не приводит.

Ускоренные движения над моим членом заставляют мою сперму растекаться, сердцебиение в груди разжигает ярость, и я сжимаю челюсти: – Я устал. – Я зажмуриваю глаза и дышу, вбивая себе в голову, что это была всего лишь очередная; случайные интрижки, о которых я теперь даже не помню, как и не должен помнить о ней. – Я не знаю, кто такая Рэйчел Джеймс, – говорю я себе, и то, что я намереваюсь, я достигаю, и я знаю, что это вопрос времени, я знаю себя и мне придется пересчитать, чтобы вспомнить, кто она, черт возьми.

Я откладываю то, что держу в руке, и встаю, у меня тысяча дел с теми, кто ждет меня снаружи, ведь все мы знаем, что произошедшее – лишь разминка перед игрой, в которой только-только начинают раздавать карты.

Конец