Текст книги "Сладострастие. Книга 2 (ЛП)"
Автор книги: Ева Муньос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)
80
РУССКАЯ РУЛЕТКА
Кристофер
Рэйчел не дает мне уснуть, повторяя в моей голове одно и то же видео, и головная боль становится настолько сильной, что я встаю с кровати и иду в ванную. Я дышу ненавистью, и моя грудь похожа на бездонную пропасть. – Я должен ехать в Италию, – я не могу больше терять время здесь.
Я чищу зубы, беру куртку, пистолет и мобильный и спешу вниз, пока мой iPhone не перестает вибрировать.
– Что случилось? – отвечаю я, пересекая вестибюль. Это Патрик.
– Где ты, черт возьми?! – ревет он на другом конце провода. – Только что возобновили поиски Рэйчел и...
Я останавливаюсь.
– Как?
– Ты слышал, министр только что отдал приказ. Совет в ярости, а в штабе полный хаос.
– Я еду. – Я вешаю трубку.
Пока не увижу, не поверю. Я сажусь на мотоцикл, запускаю его и выжимаю из него все, что можно. Через тридцать пять минут я у входа в штаб. Однако войти мне нелегко, так как я бросил значок перед выходом. В конце концов, Гауна пропускает меня.
Я ускоряю шаг, и Патрик ждет меня у входа в административную башню.
–Какие новости? —спрашиваю я.
–Совет отклонил приказ и в знак протеста заперся в зале заседаний. Только что вошел высший чиновник.
Я следую за ним к панели управления, на которой отображаются все камеры. Паркер, Саймон и Братт уже там, смотрят на собрание, транслируемое на огромном экране.
– Ты же не подавал в отставку... – бормочет Братт. Я игнорирую его, увеличивая громкость экрана.
– Вы игнорируете нас, министр, – отвечает один из членов Совета.
–Я никого не игнорирую, – отвечает Алекс. – Я здесь высшая инстанция, я вправе отдавать приказы и распоряжаться, не спрашивая вашего мнения.
–Рэйчел Джеймс – лгунья, – заявляет другой член совета. – Несправедливо подвергать солдат опасности из-за одной женщины с сомнительной репутацией.
–Не играйте роль судьи, мистер Лэйк, – отвечает Джосет. – Мы еще не знаем, как все произошло.
– Мы можем обсудить это... – вмешивается Олимпия.
– Ничего не обсуждается, поиски возобновляются, и точка. Если вы беспокоитесь о солдатах, я возьму с собой только тех, кто вызвается добровольцем.
– Это самоубийственная миссия.
– Мой приказ, моя проблема. – Алекс встает. – Заседание окончено.
– Но мы еще не закончили.
–Я закончил, кстати, я не знаю, почему вы все здесь собрались, я никого не просил участвовать.
–Злоупотребление властью карается в FEMF, – отвечает Марта Льюис.
Алекс выпрямляет спину, принимая типичную позу «мне пофиг.
–Если вы считаете, что я злоупотребляю своей властью, – заявляет министр, – создайте профсоюз и действуйте в соответствии с установленным порядком. Я нахожусь у власти не потому, что хочу, а потому, что вы меня избрали.
Он поворачивается к остальным.
– Кто хочет подписать прошение об отставке? – спрашивает он, и все молчат. – Передайте лист, я могу подождать, пока все подпишут.
Они молчат. FEMF не может просто так потерять такого важного лидера. Алекс – рекордсмен по количеству успешно выполненных миссий, за время своей службы он посадил сотни преступников, и для него нет ничего невозможного. Он не выдвигал свою кандидатуру на повышение, его выбрали единогласно, набрав сто процентов голосов.
– Никто не подпишет это, сэр, – говорит Олимпия. – Как вы сами сказали, вы – высшее начальство, и приказы начальника всегда выполняются.
–Марта, хочешь что-нибудь сказать?
Женщина не произносит ни слова.
–Я не хочу больше обсуждать этот вопрос.
Его выводят под охраной, и я сразу же встаю. Когда я хочу спуститься, он уже вышел из башни и направляется в тюрьму спецназа. Я предпочитаю молчать и следовать за ним на расстоянии нескольких шагов, в любом случае ему все равно, потому что он замечает мое присутствие и не обращает на меня внимания.
Стальные двери открываются, и его встречает адвокат Бернардо Маскерано.
–Мне сообщили, что он хочет видеть моего клиента, – бросает он, но Алекс не обращает на него внимания. – Сожалею, но это невозможно, у меня есть приказ...
Он показывает ему листок.
–Твой запрос я буду использовать, чтобы вытереть яйца. —Он вырывает листок.
–Приказ.
–Приказ судьи, такого же или еще более коррумпированного, чем вы. —Он набрасывается на него.
–Вы не можете разговаривать с заключенным...
–Не смешите меня! —Он качает головой, и высокий охранник сразу же прижимает его к стене. —Убирайся, если не хочешь закончить так же, как тот убийца, которого ты защищаешь.
Открывают комнату для допросов, и Алекс садится, а я остаюсь в углу и смотрю, как вводят Бернардо Маскерано.
–Где мой адвокат? —Его сажают напротив министра.
–Я скажу коротко: юридические уловки не спасут тебя.
–Вы нарушаете мои права, —защищается он.
–Социальная мразь не имеет прав.
Заключенный смеется, качая головой.
– Я не буду говорить, чтобы вы не тратили время.
– Думаю, я не выразился ясно: я пришел сюда не за помощью, я просто даю вам возможность высказаться.
Бернардо громко смеется.
– Вы будете меня пытать? – Он снова смеется. – Уже пробовали, не сработало.
Алекс подражает смеху, вытаскивая Smith & Wesson, который носит вместо револьвера.
– Я не собираюсь тебя пытать, у меня нет терпения, да и лень... К тому же крики вызывают у меня головную боль. —Бернардо опускает взгляд на пистолет, который может вынести ему мозги. – Я не мучаю, я уничтожаю тех, кто мне не нужен.
Он встает.
–Нет ничего более приятного, чем вынести мозги врагу. Это плохое качество, подаренное войной.
–Вы не можете убить меня, – защищается Бернардо. – Это против правил.
–Для того, кто устанавливает правила, нет правил.
– Я уже сказал, что не буду говорить.
– Я знал, что ты откажешься дать мне информацию, поэтому принес развлекательные забавы, которые откроют твой разум... Ну, ты знаешь, игры. – Министр поправляет пуговицу на костюме. – Прости мое отсутствие воображения, сколько ни думал, придумал только одну.
Бернардо сглатывает слюну, пока Алекс достает барабан из пистолета.
–Я скажу тебе название, прежде чем начать... На самом деле, у него много названий. В некоторых местах его называют «испытанием удачи, – в других – «свиданием с дьяволом. —Он оставляет на столе горсть серебряных пуль. —Я называю это русской рулеткой.
Пленник бледнеет, и цепи, приковывающие его к стулу, звенят.
–Нет!
– У тебя нет выбора, парень. В барабан пистолета помещается двенадцать пуль, – объясняет он, – а времени, чтобы вставлять их по одной, нет, поэтому я начну с трех.
– Я донесу на тебя...!
– Приму это как твою последнюю волю. – Он вставляет три пули в барабан и вращает его, прежде чем приставить к голове. – Где Антони?
Стул дрожит, а Алекс без колебаний кладет палец на курок.
– Я не знаю.
Он нажимает на курок, но выстрела не слышно.
– Какая удача! – Он снова открывает барабан, вставляет еще три пули и снова спрашивает: – Где Антони?
Бернардо тяжело дышит, пот стекает по его лбу.
– Я не знаю, – дрожит его голос.
Он нажимает на курок, но ничего не происходит.
– Какой же ты везучий. Я сохраню один из твоих пальцев на счастье. – Он опускает оружие и вставляет еще три пули. – Третья – счастливая, девять пуль и три пустых гнезда, только чудо может спасти тебя. Если я промахнусь, не задумываясь, вставлю столько пуль, сколько понадобится.
Он закрыл барабан и приставил ствол к его черепу.
– Где Антони?
– Нет...! – он плакал.
– О, Боже. Если ты собираешься умирать, постарайся сделать это с достоинством. – Он опустил взгляд на его брюки. – Пописать в трусы – это для трусов. Я буду милостив и повторю вопрос: где Антони?
Он не отвечает, только рыдает, зажмурив глаза.
–Передай дьяволу, что Морган его приветствует. —Алекс кладет палец на курок и...
– Позитано! —кричит он. —Он всегда прячется в Позитано!
–Имени недостаточно. —Алекс продолжает целиться.
–У него есть поместье в лесистых холмах к югу от итальянской провинции. Добираться туда нелегко, потому что его защищает вся деревня.
–Видишь, не так уж и сложно было сотрудничать? —Опусти оружие. —Я пощажу твою жизнь, но скажи своему адвокату, чтобы он прекратил уловки и смирился с тем, что ты останешься в «Айронс Уоллс, – отбывая пожизненное заключение.
Охранники вытаскивают его, а Алекс бросает оружие и поворачивается ко мне.
–Я возглавлю поисковую операцию, – говорит он, – и мне нужен полковник, который будет командовать.
Я запнулся, я не привык благодарить, тем более его. Я ищу выход, но его рука на моем плече останавливает меня.
–Наша вражда связана с тем, что мы слишком похожи: мы грубы, упрямы и горды.
–Если ты хочешь слов благодарности...
–Мне плевать на благодарности, —перебивает он меня. – Ты мой единственный сын, и, хотя мне больно признавать это, я признаюсь, что мне больно, что ты считаешь, что ты не важен для меня.
Он глубоко вздыхает, прежде чем продолжить:
–Мне мало что важно. За сорок семь лет я дважды был на грани краха: когда ты ушел с Маскерано и когда ты впал в кому. Ты мой единственный сын, Кристофер, я могу быть жестким и не слишком снисходительным, но никогда не говори, что ты ничто в моей жизни, потому что это не так, ведь ты моя самая важная опора.
Я сглотнул, грудь сдавило, и я предпочел отступить.
–Давай поговорим о другом, – он собрался. – Мы можем взять только пятьдесят солдат, и те, кого ты возьмешь, должны пойти добровольцами, потому что нас ждет бойня. Жизни не будут пожертвованы просто так.
–Как прикажешь.
–Мы выйдем на рассвете и атакуем через три дня...
–Я не могу ждать три дня...
–Мы не будем ждать. Все будет по-моему, и если ты хочешь, чтобы все получилось, ты должен думать как полковник, поэтому забудь о своих чувствах к ней и веди себя как стратег, которым ты являешься, понятно?
Он прав: если я хочу вытащить ее, я должен сначала составить план.
–Хорошо.
–Переоденься, мы подтвердим координаты и встретимся с солдатами. —Он вручает мне значок перед уходом.
Более тысячи человек отдают мне воинский привет: офицеры, сержанты, лейтенанты и капитаны стоят передо мной в строю.
Роджер Гауна, Рик Джеймс и министр стоят на несколько шагов позади.
–Нам предстоит выполнить задание, – объявляю я. – Мы уже несколько месяцев боремся с мафией, которая убила много наших товарищей, и сегодня я рискую встретиться с ней лицом к лицу во время спасательной операции.
Я прохожу вдоль рядов.
–Я не боюсь их, надеюсь, вы тоже, и поскольку их угрозы мне по фигу, я пойду на вражескую территорию ради лейтенанта Джеймс. Для этого мне нужны пятьдесят готовых, смелых и закаленных бойцов, —говорю я. —Я не буду никого заставлять, поскольку это самоубийственная миссия, просто спрошу, у кого хватит мужества пойти со мной.
Я возвращаюсь к линии.
– Кто хочет со мной, шаг вперед.
– Готова и жду приказаний, полковник. – Лайла Линкорп первая вызвалась.
За ней следуют Братт, Паркер, Саймон, Скотт, Патрик, Александра, Анджела, Ирина, Мередит, Алан, Томпсон... В мгновение ока передо мной стоит более пятидесяти солдат. Я не могу игнорировать приказ Алекса, поэтому выбираю нужных мне людей и отклоняю предложения остальных.
Я просматриваю лица тех, кого возьму с собой. Я мог бы назвать их лучшими, и с хорошим планом я смогу выйти из этого без потерь.
Даны основные приказы, ряды расходятся, и все уходят готовиться к отправке.
– Три дня, – говорю я себе. – Через семьдесят два часа я взорву замок Маскерано, чтобы спасти ее.
Я сделаю то, что умею лучше всего, – сожгу мир, чтобы получить то, что хочу.
81
ПЫТКИ
Рэйчел
27 октября 2017
Позитано, Италия
Лулу заставляет меня открыть глаза. Это один из тех рассветов, когда она просыпается счастливой и заражает всех своей радостью.
—Рэйчел, завтрак остынет! —кричит мама.
Я понимаю, почему столько шума: присутствие моих родителей – это всегда повод для праздника. Я бегу в душ с врожденным стремлением хорошо выглядеть.
Столовая полна. Эмма мажет тост маслом, Сэм фотографирует себя на мобильный, пока мама подает завтрак. Я обнимаю папу, который сосредоточенно читает газету.
—Садись, дорогая, – улыбается мама.
Я слушаюсь и сажусь между ними. Я обожаю их. Мама берет меня за руку, и я прижимаюсь губами к ее ладони; другой рукой она гладит меня по волосам.
Эта сцена красиво отражается в зеркале над обеденным столом. Я снова смотрю на них и замечаю, что все плачут.
– Что случилось? – спрашиваю я, сбитая с толку.
Мама обнимает меня, не в силах сдержать слезы.
—Я хочу найти тебя, дочь.
—Найти меня?
—Моя девочка, —шепчет папа, – будь сильной, я не вынесу твоей потери.
—Потери? Но я же здесь.
Он качает головой, я редко видела его плачущим, а сейчас он плачет безутешно.
—Папа, я здесь, ты не потеряешь меня!
Они оба обнимают меня, и я смотрю на свое отражение в зеркале. Я отвратительна, вся в крови, у меня разбито лицо... Я все еще под наркотиками, измучена и омерзительна.
Струя ледяной воды возвращает меня к реальности, и от удара я падаю на пол вместе со стулом.
Изабель стоит передо мной, держа в руках шланг.
– Доброе утро, – издевается она.
Я моргаю, удар лишил меня ориентации.
– Готова к допросу?
Я качаю головой.
– Гори в аду.
– Как ты не хочешь сотрудничать. – Она снова брызгает на меня водой. – Так сильно хочешь? На твоем месте я бы покончила с мучениями.
Когда она останавливается, я блюю водой.
– Я могу делать это сколько угодно.
Она брызгает на меня снова и снова, пока я не теряю сознание, а когда просыпаюсь, я снова в канаве, прикованная цепями в подземной яме.
Я чувствую, что не могу больше. Я не ем, HACOC в моей крови, и это единственное, что держит меня в живых. Кошмары не прекращаются, как и воспоминания и ностальгия.
Я прижимаю колени к груди, я наркоманка без выхода, без цели. Сеансы становятся все сильнее. Меня душат, бьют и подвергают мой мозг воздействию галлюциногенов. С каждой минутой я вижу смерть все ближе.
Новый день, новые пытки. Меня привязывают к деревянному стулу и начинается кошмар.
–Привет! —приветствует Изабель.
Фиорелла входит, отступая на шаг назад. Ее лицо искажается, когда она видит меня, наша последняя встреча была в ночь вечеринки, и сейчас я не очень хороша на вид.
– Сегодня у меня нет времени, и я в ярости! – бросает Изабель. – Я только что узнала, что Бернардо останется в Лондоне, отбывая пожизненное заключение. Дело рук твоего мальчика, я полагаю.
Ей вручают красный жетон.
– Что еще хуже, Антони только что объявил, что завтра женится, – продолжает она. – Пирамида мафии потребовала от него даму, которая будет вносить свой вклад.
Она берет жетон.
– Он возьмет тебя с собой, сделает своей правой рукой, и ты займешь мое место. – Она гладит меня по лицу костяшками пальцев.
Мужчины – неблагодарные, ты служишь им, отдаешь им свою жизнь, а они в конце концов меняют тебя на какую-то красотку.
Она отстраняется.
– И этого ему мало, он еще и меня выгоняет из своей жизни, – продолжает она. – Он думает, что чемодан с деньгами – это плата за все, что я для него сделала.
–Я не виновата...
–Конечно, виновата, если бы не появилась, ожерелье было бы моим.
–Отпусти меня, —прошу я. – Если я исчезну, это будет только для тебя.
–Мне не нужно отпускать тебя, чтобы ты исчезла, я сама об этом позабочусь. —Она улыбается. —Я убью тебя, и тогда у меня будет счастливый конец.
– Господин Антони сделает вам больно, если вы это сделаете! – вмешивается Фиорелла. – По моему скромному мнению, лучше не бросать ему вызов.
– Я ценю твою заботу, Фиорелла, но, к сожалению, я мстительная личность и не успокоюсь, пока она не умрет.
Открой канистру.
– Антони должен понять, что со мной не играют.
Она бросает мне содержимое, и страх, который меня съедает, перекрывает доступ воздуха к легким. Это чистый бензин, который жжет мне глаза.
–Я уйду, но сначала оставлю твою кровать полной твоего пепла.
Зажигалка заставляет меня вырываться.
–Подождите! —Фиорелла пытается мне помочь, но тщетно, так как охранники не подпускают ее близко.
Изабель зажигает зажигалку и бросает ее на пол, пока я бью ногами, пламя касается кончиков моих пальцев, и отчаяние съедает меня, когда я вынуждена отступить. Сиденье разлетается на куски, но веревки ограничивают мои движения. Я вижу, как жизнь проходит перед моими глазами, когда пламя приближается к моему лицу.
На этот раз это не чертов кошмар, и из моего горла вырываются только мольбы остановиться, но мои просьбы тщетны, потому что она действительно хочет моей смерти.
Белое облако закрывает мне дыхательные пути, туман рассеивается, и я вижу перед собой Фиореллу с огнетушителем в руке. Не знаю, как она это сделала, но она оставила охранника без сознания на полу.
Изабель достает нож, а Фиорелла вытаскивает кухонный нож. Она бросается на нее, прижимая к стене, девушка реагирует и отталкивает ее, направляя лезвие к горлу, но промахивается.
– Что за шум? – спрашивают у двери. – Сеанс вышел из-под контроля?
Изабель отступает при виде Антони.
– Что это за метод пыток? – спрашивает он, увидев меня на полу.
Я дрожу, слаба, сердце готово выпрыгнуть из груди. – Она хотела сжечь меня заживо!.
Слезы не сдерживаются, и я ползу в угол, когда мой инстинкт самосохранения борется за мою безопасность, ища способ освободиться от веревок, которые ослабевают и падают на землю.
– Кто-нибудь, ответьте на мой вопрос, – настаивает Антони. – Что здесь произошло?
– Фиорелла хотела убить меня, – говорит Изабель, – и я защищалась.
Антони смотрит на женщину, которая держит нож в руке.
–Я хотела сжечь ее заживо, я подумала, что ей это не понравится.
Она опускает лицо, и он осторожно подходит к ней.
–Ты правильно подумала. —Он поднимает ее лицо. —Ты очень нужна нам здесь, Фиорелла, так что уходи, пока все не закончилось плохо.
Она подчиняется, но перед уходом бросает на меня последний взгляд.
–Ты всегда такая жестокая и злобная... —Антони смотрит на Изабель.
–То, что ты делаешь, несправедливо, —признается она. – Тебе нужна я, а не она.
–Слова отчаявшейся ревнивицы. Ты действительно собиралась сжечь ее заживо?
–Да, —утверждает она. – Она заслуживает этого за то, что отняла мое место.
–Ты знаешь, что я убью тебя, если ты это сделаешь.
– Мне все равно. – Она достает оружие. – Я хочу, чтобы она умерла, чтобы черви съели ее разлагающееся тело. Она заслуживает лежать в холодной камере, зажаренная и без головы.
Он набрасывается на нее и прижимает к столу.
–Il tuo lato psicopatico mi eccita. – «Твоя психопатическая сторона возбуждает меня. – Он проводит языком по ее губам.
–Я не хочу уходить, —мурлычет она. —Я твоя защитница.
–Ты всего лишь шлюха.
Он поднимает ее на стол, разрывая ее платье, прежде чем поцеловать.
Она раздвигает ноги, и он снимает с нее трусики, проводя пальцами по складкам ее половых губ. Я прижимаюсь спиной к стене, пока она пытается вытащить его член, позволяя ему мять ее сиськи. В конце концов она берет верх, опускается на колени перед ним.
Член выпрыгивает наружу, и Изабель покрывает его ртом, сосать, а Антони не спускает с меня глаз. Эта сцена настолько отвратительна, что я хочу отвести взгляд.
–Смотри на меня! —Антони вытаскивает пистолет—. Если отвернешься, я тебя пристрелю!
Изабель лижет и смакует толстый член, позволяя Антони трахать ее в рот, и ему этого недостаточно, он ставит ее на ноги, поднимает и трахает на столе. Стоны раздаются в камере, как и хрипы обоих, которые с яростью пожирают друг друга.
– Я испытываю определенное очарование к сумасшедшим психопаткам, – он смотрит на меня. – Это то, что мне нравится в тебе, amore.
Я знаю, что ты можешь стать такой же, как она, или даже хуже.
Она не перестает кричать от его ударов.
–Посмотри на нее, Изабель. —Он берет ее за подбородок. —Посмотри на разницу между ней и тобой.
–Она не лучше... —дышит она возбужденно.
–Нет, она лучше, дорогая, поэтому она будет моей женой, а ты останешься моей шлюхой.
–Мне этого достаточно. —Она кусает подбородок Антони.
Он трахает ее, как будто она ничего не стоит. Он кусает, сосет и грубо лижет ее груди, прежде чем вытащить свой блестящий член, испачканный их жидкостями.
–Не ревнуй, amore, —говорит он мне. – Она не более чем секс и разрушение.
Как будто мне важно, что она для него значит... По мне, она может трахаться с кем ей вздумается.
– Всегда есть две причины, чтобы подчиниться: любовь или страх. – Он целует Изабель. – Она делает это из любви, а ты будешь делать это из страха.
Он держит ее за затылок, заставляя смотреть на него.
– Я не могу дать тебе больше, – говорит он ей. – Ты была шлюхой моего отца, поэтому, если останешься, будешь и моей.
Она удовлетворенно кивает.
– Когда король говорит, подданные молчат и подчиняются, – бросает она. – А я преклоняюсь перед лидером мафии.
– Убирайся! – выгоняет он ее.
Она подбирает разорванное платье и выходит из комнаты в одних трусах.
– Ты жалкая. – Антони становится на колени передо мной.
На самом деле, да, я жалкая перед ним и перед кем угодно.
– Ты уже наркоманка, Рэйчел. Наркотики текут в твоих венах, – заявляет он. – Ты сейчас жаждешь их, правда?
Я опускаю лицо, побежденная. Я не хочу, чтобы слово «да» сорвалось с моих губ.
–Грудь горит, сердце быстро бьется, ты не знаешь, что реально, а что нет, – начинает он. – Ты слаба, ты хочешь умереть, но в то же время ты хочешь, чтобы HACOC был в твоем организме. Тебе трудно стоять, дышать, ты хочешь убежать, но у тебя нет на это сил.
Слезы мочат мои щеки.
– Ты напоминаешь мне мою сестру. – Он проводит костяшками пальцев по моему лицу. – Они всегда выбирают трудные пути.
У меня дрожит подбородок, я хочу притвориться, что я сильная, что я не боюсь и смогу справиться, но это не так, я чувствую, что я больше ничто.
Он достает фотографии моей семьи, усугубляя ситуацию, когда страх разрывает на части последние остатки моего душевного равновесия. Я не вынесу, чтобы он их трогал, потому что они – моя семья, моя опора, я умру, если с ними что-нибудь случится по моей вине, и он это знает, поэтому и показывает их. – Я чертова дура, – я должна была застрелиться, когда у меня была возможность.
Конечности дрожат, а рыдания ослепляют меня и не дают дышать.
– То, что ты слушаешься, – единственное, что их спасает, понимаешь? – бормочет он, и я киваю. – Веди себя хорошо, и я буду милостив.
Он встает.
– Мы женимся завтра, так что наслаждайся своей последней ночью в камере.
Он уходит, и его люди перемещают меня на прежнее место. Цепи обхватывают мои лодыжки, а я поправляю одну из фотографий, которую успела поднять. Я могу умереть, но не они. Мои ошибки не должны отражаться на тех, кого я люблю, а именно это и произойдет, если я не соглашусь. Наступает ночь, и я не знаю, что болит сильнее: мое ужасное настоящее или отвратительное будущее.
Я скручиваюсь калачиком на полу, глядя на лунный свет, проникающий через маленькое окно.
Я знаю, что жизнь заставляет платить за плохие поступки, что каждое действие имеет последствия, но мне кажется несправедливым платить такую высокую цену. Я поступила плохо, я знаю, но, черт возьми, я не заслуживаю такого конца.
Я закрываю глаза и обнимаю себя. Я одна против всего мира, мира, полного ужасов, которые я не вынесу. Я остаюсь в той же позе, не хочу двигаться, хочу, чтобы земля поглотила меня, хочу покончить с этим кошмаром, умереть и уничтожить боль, которая меня пожирает.
Я не знаю, сколько времени прошло, я лежу на полу, позволяя холоду обжигать меня, пока дверь не открывается, прижимая меня к стене. – Они пришли, чтобы сделать укол.
–Мисс, —шепчут они. —Мисс Рэйчел, вы в порядке?
Это Фиорелла, которая становится на колени и откидывает волосы с моих глаз, и я снова начинаю плакать. Мне так плохо...
–Я не хочу здесь быть.
–Я знаю. —Она обнимает меня. —Вы должны быть сильной, верьте.
– Я не могу. – Я цепляюсь за ее грудь. – У меня больше нет сил.
– Послушайте меня. – Она поднимает мое лицо. – Мне нужно уходить, я постараюсь помочь вам снаружи.
Я качаю головой, она уйдет, и я потеряю единственную опору, которая у меня осталась.
– Не теряйте надежду, она поддержит вас.
– Единственная надежда – это смерть.
–Я выдержала два года, ты тоже сможешь... Со мной сделали то же самое, —шепчет он. —Я знаю, как это больно, я привлекла внимание убийцы, и это стоило мне самого дорогого.
Она гладит меня по спине.
–Мой отец был телохранителем Браулио Маскерано, его правой рукой и доверенным человеком. Меня держали в стороне от всего, пока не умерла моя мать. Мне было всего пятнадцать, когда я приехала из Сиены без матери, и отец был единственным, кто у меня остался, – начинает она. – Лучшим выходом было запереть меня в особняке, полном убийц-монстров. Эмили была единственной, кто казался человечным, но она была настолько сломлена, что ее редко можно было увидеть на улице, и пока я пыталась завоевать ее дружбу, я стала добычей Алессандро, этого чертового подростка. Он не смел трогать меня, потому что мой отец не позволял ему причинять мне вред, а Браулио не хотел потерять своего доверенного человека из-за своего избалованного сына.
Говори быстрее и посмотри на дверь.
–Прошли месяцы, преследование утихло, и я даже подумала, что все будет по-другому, пока не узнала секрет Эмили, —продолжает она. Я почувствовала такую ярость, что решила сбежать.
Дыши глубже, возьми себя в руки.
–Приехал молодой Кристофер, и он стал нашей надеждой, которая, однако, продлилась недолго. Мы попытались сбежать вместе с ним, и я пошла другим путем, уехав туда, где жила моя прежняя семья, но через несколько недель я узнала, что Эмили поймали.
Это глубоко ранило меня, но я знала, что, если не сбегу, меня тоже поймают. —Вытащи фотографию. Я уехала на юг Франции, нашла работу и начала новую жизнь, встретила любовь всей своей жизни и была так счастлива... У меня родилась дочь Наоми.
Ее голос постепенно затихает.
–Однажды ночью я пришла домой, а мой муж был мертв. Меня увезли, я надеялась, что мой отец сможет меня защитить, но его тоже не было. Браулио и он были мертвы, и у меня больше не было защитника. Мне заставили поверить, что убили мою дочь, – рыдает она. – Алессандро Маскерано сделал меня дерьмом. Я хотела быть упрямой, и в этой борьбе я заработала шрам, а ему я оставила след, чтобы он помнил обо мне каждый раз, когда смотрит в зеркало.
Все они ублюдки.
–После шрама я планировала покончить с собой, но за день до этого я узнала, что Наоми жива; она и ребенок Эмили выжили. Я набралась мужества, я не могла умереть, потому что моя дочь нуждалась во мне, и я поклялась найти их обоих. Эмили никогда не хотела убивать своего ребенка, я думаю, что Антони изолировал ее, чтобы она не узнала о том, что он сделал, я думаю, что это и стало для нее последним ударом, – объясняет она. – Наоми и Лучиан – единственные, кто дает мне силы, и вы должны продолжать бороться.
Я отрицательно качаю головой, и она берет мое лицо в ладони.
–Наркотики заставляют нас видеть тех, кого мы любим, и в те дни, когда она была под кайфом в особняке, она не переставала повторять одни и те же имена: мама, папа, Сэм, Эмма и Кристофер. —Она улыбается. – Чувства не дают нам превратиться в наркоманов-монстров, и если вы их потеряете, вы станете просто живым трупом.
Держись, будь сильной, я постараюсь сообщить, что ты здесь.
Она встает.
–Если я останусь, Изабель убьет меня.
Я киваю, соглашаясь с ней: остаться – значит обречь себя на верную смерть.
–Я найду их, скажу, что ты жива, и помогу найти тебя, если понадобится.
–Иди, – ободряю я ее. – Удачи во всем.
Она прижимается губами к моему лбу, прежде чем уйти, и я остаюсь смотреть на решетку, пока не слышу ее шагов.
Слабость прижимает меня к стене, я потею и дрожу, когда проявляются симптомы абстиненции. Всегда одно и то же: у меня болит грудь, я потею, впадаю в депрессию и галлюцинирую. Моя нервная система приходит в ужасное состояние, я ничего не контролирую, даже не могу встать на ноги. Я начинаю бредить, царапаться, кричать и биться о стены, показывая все, чем я сейчас являюсь. Я остаюсь на полу, позволяя кризису пройти.
Наступило утро, мой мозг жаждет утренней дозы, и я не смотрю на открывающуюся дверь.
–Приведи ее! —приказывает Изабель.
Охранник тащит Фиореллу и бросает ее в камеру. Ее лицо в синяках, одежда разорвана. Изабель пинает ее по полу, вызывая рвоту с кровью.
–Я думаю, вы две самые упрямые женщины, которых я когда-либо встречала. —Она ходит по комнате. Зачем вам быть в центре внимания, особенно тебе, Фиорелла, мы же тебя живой оставили. Какая ты неблагодарная.
Ее состояние ухудшает мое.
–Весь этот беспорядок из-за того, что не дали нужных уроков. —Изабель указывает на меня. – Тебе не хватило порки от Антони, а тебе – она хватает Фиореллу за волосы – не хватило ожогов от Алессандро.
Он достает оружие, которое носит за спиной.
–Я тебя любила, Фиорелла, мне даже было жаль тебя, когда ты вчера вечером рассказывала свою печальную историю.
Он снимает предохранитель с курка.
–Нет! —восклицаю я. – Она просто хочет увидеть свою дочь, оставь ее жить!
Она смотрит на меня.
–Правда. —Она кривит губы в улыбке.
Жаль, что меня такие вещи не трогают.
Она бросает ее на пол и начинает бить ногами, так что она не может дышать.
– Я не собираюсь гоняться за тобой, – говорит она, вынимая нож, – и не собираюсь иметь дело с мелкими интриганами, потому что я все знаю, маленькие наивные девчонки.
Я поднимаюсь, как могу.
– Отпусти ее, – умоляю я. Это я спала с Антони, и это я ставлю под угрозу твою должность, а не она.
– Ой, Рэйчел! – насмешливо говорит она. – Ты до сих пор не поняла, что это игра в домино, где, если ты спотыкаешься об одну фишку, падают все.
Она вытаскивает нож из чехла.
– Отпусти ее! – умоляю я. – Не делай ей больно!
– Я не из тех, кто ранит. – Она размахивает лезвием. – Я из тех, кто убивает.
Она вонзает лезвие в сердце, вытаскивает его и снова вонзает в живот, как животное, нанося удар за ударом.
– Перестань! – Я умоляю и пытаюсь подойти, но цепь снова бросает меня на пол. – Отпусти ее, пожалуйста!
Она продолжает колоть, а Фиорелла смотрит на меня в последний раз.
– Я только хотела спасти ее дочь, – жалею я про себя. – Что в этом плохого?
Я в шоке, горло жжет от рыданий.
– Ты этого не заслуживаешь, и поэтому не будешь жить. – Отбрасывает тело Фиореллы, прежде чем подойти ко мне и с яростью поднять меня. – Ты не заслуживаешь ничего из того, что она хотела тебе дать.
Она вонзает мне кинжал в ребро, и боль обжигает меня, пока холодное лезвие разрывает меня изнутри.
– Годы дают опыт, знаешь ли. Я стала экспертом в медленных убийствах. Если вонзить лезвие в нужное место, кровотечение не вызовет подозрений. —Я постепенно слабею. —Я убила Верушку Маскерано, я отравила ее, пока она не перестала дышать. С Амелией я поступила быстрее, я сломала ей шею, оставив бедного Антони вдовцом.
Убери кинжал.
–Кровотечение убьет тебя медленно.
Вытащи лезвие и положи меня на пол.
