Текст книги "1632 (ЛП)"

Автор книги: Эрик Флинт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 36 страниц)

   – Расстояние тут порядка тысячи ярдов, подруга, – пробормотала Карен. – Этот персонаж, Валленштейн, уж точно не верит в то, что командир в бою должен быть в первых рядах.

   Карен, используя мощный снайперский телескоп, достаточно легко могла разглядеть фигуры людей, стоящих на стене Альте Весте.

   – Ты уверена, что это он? – спросила Джулия.

   – Да. Я видела его портрет в одной из книг в школьной библиотеке. Я потратила на изучение этой картинки не меньше часа, запоминая его харю. Это он, все в порядке.

   Успокоившись, Джули изучала неприятелького командира в оптический прицел винтовки. Тот и вправду был уродливым ублюдком. Он напоминал ей дьявола, как его рисуют в диснеевских мультиках.

   – Ветер? – поинтересовалась она.

   – Трудно сказать, – пробормотала Карен. – Здесь сейчас штиль, а на вершине того холма или где-то по дороге? – Она пожала плечами. – Давай, для начала, считать, что ветра нет. Я постараюсь засечь, куда попадет первая пуля.

   Наступило молчание. Джулия прикидывала параметры цели. Выстрел был на предельную дальность, доступную для её винтовки. Он потребует от нее максимально возможного мастерства и концентрации. Она заставила себя не обращать внимание на любые события, происходившие по соседству – рев БТРов, разносивших нижнюю полосу укреплений, вспышки напалма, очищавшего окопы и рогатки по сторонам от зоны прорыва – на всё вокруг, кроме стоявшего вдалеке дьявола.

   Она плавно нажала на спусковой крючок. Как обычно, выстрел показался чуть неожиданным.

   – Мимо на четыре фута! – воскликнула Карен. – Влево! Это ветер! Высоту угадала безошибочно!

   Джули и сама видела. Один из офицеров, стоявших справа от Валленштейна, был поражен пулей в грудь. Сам Валленштейн, открыв от изумления рот, смотрел на поникшее тело своего офицера.

   Джулия сделала поправку на ветер. Голова Валленштейна повернулась, теперь он глядел прямо на нее. Его рот был все еще открыт.

   Снайперский треугольник. Ты мертв, грёбаный ублюдок.

   Единственным, что спасло жизнь Валленштейна, была невероятная дистанция. Прицел был совершенен. Но, преодолевая отделявшее ее от цели расстояние, пуля замедлилась достаточно, чтобы начать кувыркаться. Она попала на несколько дюймов в стороне от точки прицела. Вместо того, чтобы поразить Валленштейна в горло, она попала в челюсть.

   Голова имперского генерала резко повернулась, выплескивая зубы и кровь на его подчиненных. Он пошатнулся и рухнул на руки генерала Галласа.

   – Черт, – проворчала Джулия. Она дослала ещё один заряд в патронник. Выстрелила снова.

   Это выстрел раздробил плечо Валленштейна. Булькая от боли и страха, Валленштейн пытался докричаться до Галласа: – Отпусти меня, идиот!

   Но он не мог протолкнуть слова через изуродованную челюсть, а Галлас был слишком растерян, чтобы понять, что происходит. Неистовые попытки Валленштейна заставить Галласа опуститься на землю привели к тому, что голова генерала оказалась на пути очередной пули. Теперь, находясь, наконец, в безопасности под защитой зубцов, Валленштейн посмотрел на остатки мозга Галласа, разбросанные по камням.

   «Скатертью дорога» была его последняя мысль, прежде чем он потерял сознание от бола и шока.

   В тысяче ярдов от него, Джулия опустила голову и пробормотала несколько проклятий. Капитан-генерал опустился на колени рядом с ней и утешал ее, поглаживая тяжелой рукой по плечу. Спортивные очки, которые были личным подарком Джулии, достаточно улучшили зрение Густава, чтобы он мог следить за происходящими событиями.

   – Неважно, – сказал он. – Его не будет там, чтобы сплотить своих людей. Вот что важно.

   Капитан-генерал поднял голову, изучая поле битвы. Колонна бронетехники Соединенных Штатов уже прорвала внешнюю полосу укреплений в нижней части склона Бургшталя. М-60 головного БТР рассеивал контратаку имперцев с вершины Альте Весте. Тысячи шведских кирасир и финских легких кавалеристов вливались в пробитую брешь. Шведские пикинеры и аркебузиры начинали массовую атаку по обе стороны от прорыва. Капитан-генерал улыбнулся, видя, что американские пехотинцы находятся в первых рядах атакующих. Даже на расстоянии он мог слышать их невероятно частую стрельбу.

   – Это уже неважно, – повторил он. – Армия Валленштейна сломается – и в самом скором времени. Мы на волосок от еще более великой победы, чем Брейтенфельд. Поверьте мне, юная леди. У меня большой опыт по этой части.

   Джулия подняла голову и уставилась на него.

   – И я полагаю, вы собираетесь возглавить ещё одну идиотскую атаку конницы?

   Густав II Адольф, король Швеции и Балтийских территорий, только что коронованный император Конфедерации Княжеств Европы, и капитан-генерал Соединенных Штатов, отрицательно покачал головой.

   – Бога ради! Разве я похож на сумасшедшего?

***

   Когда Майк в тот вечер вернулся из атаки на Альте Весте, капитан-генерал приказал ему вернуться домой. Он не терпел никаких возражений

   – Я командую армией Соединенных Штатов в этом районе! – ревел он, подавляя протесты Майка. – Мы об этом договорились!

   Он немного успокоился.

   – Кроме того, – пробурчал он, – в вашем дальнейшем присутствии здесь нет необходимости. Битва выиграна, и выиграна решительно. А у вас дома осложнилась ситуация. Мы только что получили сообщение по радио.

   Лицо Майка побледнело. Капитан-генерал усмехнулся.

   – Расслабься, мужик! Бывает. Немного раньше, в данном конкретном случае, но это не так уж необычно для первого раза...

   Остальные его слова были обращены к пустому месту. Майк с низкого старта рванулся из палатки, разыскивая свое транспортное средство и официального водителя.

   Ганс доставил его обратно в Грантвиль в рекордно короткие сроки, несмотря на дороги. Пикапу, конечно, после этого понадобилось продолжительное пребывание в мастерской кузовного ремонта. Но они, несмотря на все усилия, опоздали. Ребенок родился за несколько часов до их прибытия.

   – Угомонись, Бога ради, – сказал Джеймс, рыся рядом с Майком по коридору новой городской больницы, пытаясь не отстать от торопящегося новоиспеченного папаши. Это был длинный коридор. Строительство больницы было завершено всего два месяца назад, и его строители спланировали его на будущее побольше. На полпути Майк чуть не растоптал Джеффа, выходящего из одной из палат с рукой на перевязи. Гретхен, выйдя следом за мужем, выкрикнула приветствие. Но Майк ответил только неопределенным взмахом руки.

   – Она в порядке, – настаивал на своем врач. – Абсолютно никаких осложнений. И с ребенком тоже. – В конце-концов, Джеймс сдался. – Между прочим, это девочка! – крикнул он в удаляющуюся спину Майка.

***

   – Ну разве не красавица? – прошептала Ребекка, держа спящего ребенка на руках. – Кэйтлин, – добавила она.

   Это было имя, о котором они уговорились на случай, если ребенок окажется девочкой. Но Майк уже думал об этом во время бесконечного путешествия назад из Нюрнберга со свирепой настойчивостью, стараясь направить свой ум на надежды будущего, а не на сегодняшние страхи.

   – Нет, – сказал он, качая головой. Пораженная, Ребекка посмотрела на него.

   Майк улыбнулся.

   – Мы можем назвать нашу следующую дочку Кэйтлин. Но вот эту... – он осторожно погладил крошечную головку – Эту я хотел бы назвать в честь исполненного обещания. Так что давай назовем ее Сефарад.

   Глаза Ребекки наполнились влагой.

   О, Майкл, – прошептала она. – Я думаю, что это было бы замечательно.

   Она свободной рукой притянула к себе голову Майка. Но посреди поцелуя вдруг начала смеяться.

   – Что тут смешного? – вскинулся он.

   – Сефарад! – воскликнула она. – Это такое великолепное имя. Но ты же знаешь, что не пройдет и двух месяцев, как все они будут называть ее Сефи.

   Она опять рассмеялась.

   – Эх, деревенщины! В вас нет никакого уважения.

Послесловие автора

Город Грантвилль и персонажи, которые его населяют, вымышлены. Но Грантвилль, наряду с изображенной средней школой, вдохновлен реальным городом Маннингтон, Западная Вирджиния, и его окрестностями.

Много лет назад я жил в северной части Западной Вирджинии (Моргантаун, если уж быть точным), и был вдохновлен им в рамках подготовки к этому роману. Я хотел бы поблагодарить многих людей там, которые предоставили мне свою помощь. Особенно хотел бы выделить Пола Донато и Дэйва Джеймса за часы общения, которые они подарили мне, как во время моего визита, так и во многих телефонных разговорах позже.

Пол является директором средней школы Северного Мэриена, которая явилась прообразом для школы, так заметно фигурирующей в 1632 году. Он нашел время, в день, когда школа была закрыта из-за зимнего шторма, чтобы провести со мной обширную экскурсию в школе и на ее объектах. Хотя я, признаюсь, и сделал необходимые изменения в книге, для соответствия местности, существующей в реальности, а также, что касается телевизионной станции и декора столовой. И да, Северомэриенская школа действительно выиграла футбольные чемпионаты штата Западная Вирджиния в 1980, 1981 и 1997 гг -наряду с рядом других спортивных и академических наград. И те призы, которые имперские кавалеристы разрушили в отчаянии к концу книги, действительно существуют, и они вправду такие заслуженные и впечатляющие, как упоминалось.

Сейчас, когда общественным учебным заведениям уже не предоставляется столько заботы и внимания, как раньше, позвольте мне напомнить всем вам, что подавляющее большинство их в Америке, все же живы и здоровы. В детстве, я посещал объединенную сельскую среднюю школу – Сьерра Джойнт Юнион, неподалеку от Толлхауса, штат Калифорния, и она очень была похожа на Северомэриенскую в Западной Вирджинии. Государственные школы и вузы, ко всему, остаются главными кузницами молодежи Америки. Пусть другие скулят об их недостатках и ошибках – я не буду. Вы можете хвастаться своими чертовыми игровыми площадками Итона, и другими тому подобными "элитными". Я же предпочитаю придерживаться демократических и плебейских методов, которые и построили американскую нацию, спасибо им.

Дэйв Джеймс является главой небольшого полицейского участка Маннингтона, и он принес мне много пользы в подготовке материала для романа. Главным образом, в обрисовке специфики местного отделение полиции. Он также был бесценным кладезем информации относительно города и его окрестностей.

Кроме того, я хотел бы поблагодарить Херба Томпсона, менеджера электростанции вблизи города Грант, за его объяснения по современным электростанциям. А также Билли Берка, директора западновирджинского отдела Министерства сельского хозяйства США; Дэвида Адамса и Эми Харрис, соответственно директора и фармацевта одной из крупнейших аптек в Маннингтоне; и Майка, рабочего, бывшего шахтера, в настоящее время являющегося профессором Университета Западной Вирджинии.

Кажется неуместным для писателя, благодарить своего издателя, не представляясь подхалимом. Но простая честность требует от меня поблагодарить Джима Баэна. Джим уделял пристальное внимание редактированию этого романа от начала и до конца, и многие его предложения и критические замечания помогли безмерно улучшить его. В частности, я приношу ему долг благодарности за удерживание меня, когда мои эмоции становились излишне высокими. Исторические злодеи этой истории были реально такими мерзкими, как я и изобразил их, но иногда было трудно не удержаться от слишком кровавых деталей, особенно в сценах с отсечением голов. Но тысяча шестьсот тридцать два все же остался светлой книгой, в конце-концов, в чем Джим изрядно помог мне.

Упоминание конкретных имен всех помогавших всегда затруднительно. Просто их очень много. Хотелось бы поблагодарить множество людей, которые участвуют в книжном форуме Баэна (www.baen.com/bar – Тусовки в баре Баэна) и которые ответили на мои потуги там. В частности, хочу поблагодарить Пэм ("Pogo") Поггиани за чтение рукописи и помощи в выявлении фактических или исторических ошибок, которые постоянно угрожают писателям альтернативной истории. Любые ошибки, которые остались, полностью на моей ответственности. Но по крайней мере дюжина точно ушла, благодаря орлиному взору Пэм.

***

Оставляя в стороне возможные ошибки с моей стороны, хотя я и сильно стремился их избежать – историческая канва этого романа является точной. Город Баденбург – это чисто мое изобретение, как и все немецкие образы, такие как Гретхен Рихтер, которых их социальный класс ставит вне досягаемости исторической достоверности. Остальные места реальны, как и все основные исторические деятели, такие, как Густав Адольф и его генералы, Оксеншерн, Тилли и Валленштейн и их генералы, Иоганн Георг Саксонский, кардинал Ришелье и император Фердинанд II. Шотландский офицер Александр Маккей является вымышленным лицом, но заметная роль шотландцев в армии Густава Адольфа была действительно такой, как я и изобразил ее. Точно так же вымысел относительно Ребекки и Бальтазара и всех других конкретных членов семьи, которые под именем Абрабанель фигурируют в моем романе. Сами Абрабанели, действительно были одним из великих семейств сефардских евреев Испании и Португалии.

***

В целом, американские персонажи, населяющих роман "1632", все являются продуктом моего воображения. Но я хотел бы полагать, что они все же верный портрет американского народа. Одной из причин, по которой я решил написать этот роман, это потому что я, больше чем немного, устал от тех двух особенностей современной фантастики, в том числе научной фантастики.

Во-первых, нет персонажей из народа, который построил эту страну и сохранил ее эффективной до сих пор – так называемых синих воротничков, рабочих, школьных учителей, фермеров и т.п. – и вряд ли когда еще появятся. Обычно им отводится роль серой массы, причем, скорее чаще, чем нет, они изображаются, как бастион невежества и фанатизма. Это особенно верно в отношении людей из таких сельских областей, как Западная Вирджиния. Устойчивый образ деревенщины: поголовной и без разбора темной.

Второй повсеместный цинизм, который, кажется, уже устоялся – это "сложные" мудрости так многих из сегодняшних писателей. (Не всех, к счастью.) Не хочу иметь со всем этим ничего общего. Из всех философий, цинизм является самым мелким и ребяческим. Люди могут, конечно, считать, что такой молодой человек, как Джефф Хиггинс никогда не примет такого решения о Гретхен, как в романе. Тем не менее, этот эпизод, как и многие в книге, вдохновлен реальной жизнью. Молодой американский пехотинец, который столкнулся с проституткой, заботящейся о своей семье во время итальянской кампании во Второй мировой войне, сделал точно такой же выбор, как и Джефф, и сделал это в течение нескольких часов. Не спрашивайте меня его имя, или откуда он родом, потому что я не помню. Я прочитал об этом в исторической книге еще подростком. Подробностей за давностью лет я не запомнил, но я никогда не забывал о сути случившегося. Он, возможно, был пареньком из Западной Вирджинии или Канзаса – но точно так же он мог быть и выходцем из средних улиц Нью-Йорка. Если есть такие люди, которые действительно не признают ни границ, ни 'благородства' от рождения, хвала их мужеству, они смотрят на жизнь прямо.

Что касается шахтеров, действительно оказывающих решающее влияние на историю, многие могут подумать, что такой портрет нереален. Это их проблема, не моя. Я никогда не имел чести быть членом Союза горняков Америки. Но будучи профсоюзным активистом, у меня было много поводов для работы с СГА и его членами. Я знаком с этим союзом и его традициями – и эти традиции живы и здоровы. Это верно, как для шахтеров Навахо на юго-западе, шахтеров в Вайоминге, так и Аппалачского ядра союза. Я начал эту книгу, посвятив ее своей матери, которая родом из Аппалач. Позвольте мне закончить ее признанием глубокого почтения профсоюзу горняков Шеридана, штат Вайоминг, и особенно Дэну Робертсу и Эрни Ройбалу; а также с благодарностью пожать руку Морису Мурлегену из района 12 в южном Иллинойсе.

            Эрик Флинт, Восточный Чикаго, Индиана, август 1999.

КОНЕЦ

Стихи в эпиграфах:

Tyger! Tyger! burning bright

In the forests of the night,

What immortal hand or eye

Could frame thy fearful symmetry?

In what distant deeps or skies

Burnt the fire of thine eyes?

On what wings dare he aspire?

What the hand dare seize the Fire?

And what shoulder, and what art,

Could twist the sinews of thy heart?

And when thy heart began to beat,

What dread hand? and what dread feet?

What the hammer? what the chain?

In what furnace was thy brain?

What the anvil? what dread grasp

Dare its deadly terrors clasp?

When the stars threw down their spears,

And water'd heaven with their tears,

Did he smile his work to see?

Did he who made the Lamb make thee?

Tyger! Tyger! burning bright

In the forests of the night,

What immortal hand or eye,

Dare frame thy fearful symmetry?

«Тигр», Уильям Блейк

Тигр, тигр, жгучий страх,

Ты горишь в ночных лесах.

Чей бессмертный взор, любя,

Создал страшного тебя?

В небесах иль средь зыбей

Вспыхнул блеск твоих очей?

Как дерзал он так парить?

Кто посмел огонь схватить?

Кто скрутил и для чего

Нервы сердца твоего?

Чьею страшною рукой

Ты был выкован – такой?

Чей был молот, цепи чьи,

Чтоб скрепить мечты твои?

Кто взметнул твой быстрый взмах,

Ухватил смертельный страх?

В тот великий час, когда

Воззвала к звезде звезда,

В час, как небо все зажглось

Влажным блеском звездных слез, -

Он, создание любя,

Улыбнулся ль на тебя?

Тот же ль он тебя создал,

Кто рожденье агнцу дал?

Перевод К. Бальмонта

Тигр, о тигр, светло горящий

В глубине полночной чащи,

Кем задуман огневой

Соразмерный образ твой?

В небесах или глубинах

Тлел огонь очей звериных?

Где таился он века?

Чья нашла его рука?

Что за мастер, полный силы,

Свил твои тугие жилы

И почувствовал меж рук

Сердца первый тяжкий звук?

Что за горн пред ним пылал?

Что за млат тебя ковал?

Кто впервые сжал клещами

Гневный мозг, метавший пламя?

А когда весь купол звездный

Оросился влагой слезной, -

Улыбнулся ль наконец

Делу рук своих творец?

Неужели та же сила,

Та же мощная ладонь

И ягненка сотворила,

И тебя, ночной огонь?

Тигр, о тигр, светло горящий

В глубине полночной чащи!

Чьей бессмертною рукой

Создан грозный образ твой?

Перевод С. Маршака

Тигр! Тигр! Жар костров

Ты в тиши ночных лесов.

Чей бессмертный жест иль взгляд

Смог создать тебя, мой брат?

В глубине каких небес

Вдул в глаза огня он блеск?

Чьи он крылья ощутил?

Кто огонь ему вручил?

Чьих же сил смогло хватить

Твое сердце закалить?

Запустить – и в тот же миг

Грозный взгляд и грозный рык?

Молот, цепи, чьи же вы,

Плод безумной головы?

И увы, ужель готов

Ужас гибельных оков?

А когда сиянье звезд

Скрыли слезы туч и гроз,

Призадумался ль творец,

Что ж он сделал наконец?

Тигр! Тигр! Жар костров

Ты в тиши ночных лесов.

Нет пути уже назад,

Так вперед, мой старший брат!

перевод Vakloch