Текст книги "1632 (ЛП)"

Автор книги: Эрик Флинт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 36 страниц)

      – Да. И того, и другого. Я бы упомянула, что американские семена и скот лучше, чем германские, и они начали специальную селекционную программу, с тем, чтобы сохранить чистые штаммы. И мы можем предложить вам всё это по гораздо лучшим ценам, чем кто-либо еще, особенно, что касается боеприпасов.

      Она указала на микрометр, по-прежнему бывший в руках Торстенсонна.

      – Наши методы металлообработки не просто точнее, они также намного быстрее и эффективнее, чем все, что вы можете увидеть где бы то ни было в Европе. Или в любой точке мира, раз уж об этом зашел разговор.

      Она запнулась на мгновение, размышляя, и продолжила: – На данный момент мы не можем поставлять порох напрямую, и то же самое можно сказать о текстиле в сколько-нибудь заметных количествах, но из-за стабильности, которую мы привнесли в регион... – Она бросила быстрый полуизвиняющийся-полуупрямый взгляд на Вильгельма. – Купцы и торговцы просто нахлынули к нам. Мы не можем поставить порох или ткани, но мы определенно можем служить каналом их поставки и, опять же – по лучшей цене, чем можно было бы найти в другом месте.

      Густав потер нос.

      – То есть вы предлагаете, по сути, превратить Тюрингию – по крайней мере, контролируемую вами её часть – в мой стратегический тыл и базу снабжения. Арсенал Швеции в центральной Германии.

      – Да, – заявила Ребекка твердо. Король бросил на нее проницательный взгляд. Она пожала плечами. – Мы понимаем, что это может привести к тому, что гнев Габсбургов падет на наши головы.

      Том Симпсон усмехнулся.

      – Они будут весьма удивлены, если попытаются нас затоптать.

      Маккей нахмурился.

      – Все не так просто, Том. Кавалерийский рейд может наделать массу бед и разрушений, даже если он просто пройдет через этот район. И его намного труднее остановить.

      Лицо огромного американца было олицетворением несокрушимого упрямства. Челюсти Маккея напряглись.

      – Послушай меня, Том! Если бы вашим противником был я, уверяю тебя, что со мной было бы намного труднее справиться, чем с одной из неуклюжих терций Тилли.

      Ребекка резким жестом прервала начинавшийся спор. Наблюдавший за всем этим Густав был поражен тем, как моментально повиновались этому жесту спорщики. Власть этой женщины, понял он, основывалась на чем-то более значительном, чем тот факт, что она была женой предводителя американцев.Гораздо более значительном, оценил он.

      Король снова заговорил.

      – Вы упомянули о второй разновидности финансовой помощи.

      Голова Ребекки снова повернулась в его сторону. На мгновение её темные глаза уставились на него. Густав понял, что сейчас она оценивала его.

      Когда она заговорила, ее тон был сух и резок: – Слышали ли вы о семействе Абрабанель?

      Густав кивнул.

      – Разумеется. Мой помощник, сэр Джеймс Спенс, в последние годы несколько раз проводил с ними разные сделки.

      – Сэр Джеймс? – воскликнула Ребекка. – Я знаю его! Лично, не очень близко. Но мой отец весьма высокого мнения о нем.

      Глаза Густава расширились.

      – Ваш отец?

      С опозданием, он понял, что не поинтересовался девичьей фамилией этой женщины.

      – Абрабанель. Мой отец – Бальтазар Абрабанель.

      Король засмеялся и захлопал мясистыми ладонями.

      – Дааа, не удивительно, что вы такое чудо! Дочь Бальтазара и племянница Уриэля – он улыбнулся ей. – И каково вам было, воспитываться в атмосфере хитростей и интриг?

      Она усмехнулся в ответ.

      – На самом деле, Ваше Величество, очень здорово. Вы знаете моих отца и дядю?

      Густав покачал головой.

      – Лично – нет. Только по репутации.

      Он посмотрел на нее с ещё большим уважением и пониманием.

      – Правильно ли я понимаю, что вся семья Абрабанель решила связать свою судьбу с американцами?

      Ребекка кивнула.

      – Даже турки. Особенно турецкие Абрабанели, на самом деле. Дон Франсиско Наси последние несколько недель уже проживает в Грантвилле. Он объявил, что планирует поселиться там навсегда.

      Тишина опять наполнила дом, пока собеседники переваривали эту новость. Европейцы в комнате – и швед, и немец, и шотландец – мгновенно осознали последствия. Они не были темными крестьянами, несмотря на то, что разделяли некоторые из их предубеждений против евреев. Эти люди, особенно король, были достаточно знакомы с банковским делом, чтобы понять, что именно предоставило Соединенным Штатам решение Абрабанелей. Грубо говоря, лучшую финансово-банковскую сеть в мире.

      – Кредиииты... – мечтательно протянул Густав. Его взгляд заострился. – Под какой процент?

      Ответ Ребекка сопровождался настолько широкой улыбкой, что это выражение можно было бы назвать ухмылкой.

     – Пять процентов годовых. Для военного займа. Четыре процента для займов на другие цели.

      Король чуть не задохнулся.

     – Пять процентов? – его бледно-голубые глаза практически выскакивали из орбит. – Го-до-вых?

      Ребекка пожала плечами.

      – Американцы, – она запнулась, а затем, с усмешкой, продолжила. – Мы, американцы, должна была бы я сказать, убедили Абрабанелей, что большой и стабильный бизнес предпочтительнее случайного однократного куша. – Она очень твердо повторила: – Пять процентов. Для вас, то есть для Густава II Адольфа. Другие обнаружат, что ставка выше...

      Она отвела взгляд, пропуская свои густые локоны сквозь пальцы, и скромно добавила: – Подозреваю, что существенно выше.

      Внезапно король захохотал.

     – Пять процентов! – завопил он, поднимаясь, почти вскакивая на ноги и грозя небесам огромным кулаком.

      – Вот это для Ришелье!

      Густав опустил кулак. Его собственная ухмылка отразилась на лицах Торстенссона и Маккея. Даже Вильгельм, увидел он, широко улыбался. Король Швеции позволил себе потратить минуту на то, чтобы полюбоваться силой духа и интеллектом этого человека. Если отбросить пустые разглагольствования, герцог Саксен-Веймар только что услышал смертный приговор, вынесенный наследственным правам на владение Тюрингией, и он был достаточно умен, чтобы понять это. Только позвольте республике в Тюрингии устанавливать своё финансовое и коммерческое доминирования – и для провинциальной аристократии будет большой удачей, если они сумеют сохранить столько же власти и влияния, сколько их было у голландского дворянства. Даже могучие испанские Габсбурги ломались об эту скалу в течение последних без малого ста лет. И все же этот человек был достаточно воодушевлен, чтобы не горевать от такой перспективы.

      И почему бы и нет? Вильгельм Саксен-Веймар тоже принял присягу на службу королю Швеции. Монарху, который, как известно, не был скуп по отношению к своим доверенным подчиненным, и монарху, перспективы которого только что получили могучую поддержку.

      Густав повернул голову в сторону Торстенссона, как если бы он наводил пушку на самого командующего артиллерией.

      – Corpus Evangelicorum, – вызывающе заявил король. – И что ты скажешь теперь, скептик Леннарт?

Глава 48

      Ребекка с Эдом остались на следующий день дома, в то время как Густав-Адольф готовился двинуться против Тилли. Им предстояло провести этот и следующий дни в работе с интендантами короля, готовя новую шведскую материально-техническую базу.

      Остальная делегация отправилась со шведской армией. Том с Ритой и Генрих, который провел предыдущую неделю в работе с механическими цехами, изготавливая пушки, отправились с Торстенссоном. Насколько у Соединенных Штатов было что-либо напоминающее офицеров-артиллеристов, настолько эти трое к ним относились.

      Майк с Фрэнком убедили их воспользоваться всеми имеющимися возможностями, чтобы ознакомиться с методами артиллерии этого времени, по всеобщему признанию лучше всего воплощенными шведами Торстенссона.

      – Ключевым вопросом являются столько же конюхи, сколько и артиллеристы, – сообщил им Торстенссон, когда они наблюдали за шведскими орудиями, доставлявшимися на позиции, – мои лошади и повозки постоянно закреплены за артиллерией.

      Информация ничего не значила для Тома и Джулии, а вот Генрих сразу врубился. В отличие от двух американцев, он был хорошо знаком с практикой того времени.

      – Вы имеете в виду...– он указал на конюхов, выводящих лошадей, отпряженных от орудий.

      Торстенссон кивнул.

      – Все военные. Мои до последнего человека. – его губы изогнулись в великолепной усмешке. Ни одного наемника среди этих нищих ублюдков. Остальное утонуло в ругательствах.

      Генрих захихикал. Он повернулся к Тому и Джулии и объяснил:

      – Все остальные армии для ухода за лошадьми и обслуживания повозок используют в артиллерийском парке гражданских наемных рабочих.

      Глаза Тома расширились.

      – Это безумие!– буркнул он.

      Как всегда в поле, когда это возможно, Том говорил по-немецки. Торстенссон, услышав слова, усмехнулся. Но его юмор тут же испарился, как только он увидел американские орудия поднятые на редуты. Мгновением позже он уже орал новые приказы, следя за тем, чтобы новые пушки были правильно размещены. Прямо в центре линии, под его бдительным оком. Торстенссон собирался сегодня испытать эти орудия. С рассветом он отправил своих людей сортировать пушечные ядра. Он хотел использовать эти превосходно высверленные отверстия с лучшими пушечными ядрами из своего арсенала, единственными идеально круглыми, и максимально возможно их подогнать.

      – Снова полдистанции, – сказал он тихо, глядя на укрепления врага через реку.

***

      Густав Адольф изучал позиции противника выше по реке. Пытался, во всяком случае. Его близорукость делала это занятие достаточно бессмысленным. Телохранитель Андерс Юнссон стоял справа от него. Одним из неофициальных его занятий было служить глазами короля.

      Он наклонился и прошептал:

      – Тилли отправил своих людей вон в тот лес за болотом, как Вы и предвидели. На том берегу никого не видно.

      Густав кивнул. Жест выражал скорее расстройство, чем согласие. Он хотел видеть все сам.

      Он услышал женский кашель. Американская девушка, Джулия Симс прочищала горло.

      – Э-э-э, сир, э– э-э, я имею в виду, Ваше Величество, э-э-э...

      Он повернулся и посмотрел на нее сверху вниз. Они с Маккеем стояли слева от него. Она – у правого локтя Маккея.

      – Да?

      Она снова откашлялась. Потом добавила на ломаном немецком:

      – Почему вы не носите очки, сир? Я имею в виду, Ваше Величество?

      Андерс зашипел. Стоявшие чуть сзади шотландские телохранители напряглись. Намечался взрыв королевского гнева.

      На мгновение король ощутил как его заполняет и рвется наружу горячая злость. Но было что-то в невинном, открытом красивом лице, обезоруживающее его ярость.

      – Невозможно! – рявкнул он. – Я пытался. Очки слетели с моего носа при первом же взмахе саблей!

      Джулия попыталась заговорить снова. Но она, видимо, достигла предела в своем знании немецкого. Она поспешно зашептала что-то жениху. Лицо его немного побледнело, как и у всех солдат Густава. Маккей был хорошо осведомлен о чувствительности короля к этой теме. Шотландец перевел:

      – Она говорит, что не имела в виду обычные очки, Ваше Величество. Она говорила о спортивных очках, которые... – здесь Маккей запнулся. Как объяснить, что такое баскетбольный матч?

      Процесс описания королю вида специальных очков, которые носили молодые американские атлеты более или менее удался.

      Глаза Густава расширились.

      – Невозможно! – повторил он. – Абсурд!

      Но настроение его поднялось. Он посмотрел на нахальную девчонку. Блики от своеобразного оружия в ее руках играли на чем то вроде телескопа, установленном на нем. Несмотря на свое раздражение, король признал превосходное мастерство, просматривающееся в этом огнестрельном оружии и в оптических деталях.

      Девушка казалась совсем смущенной. Возможно в попытке утишить королевский гнев она подняла оружие:

      – Хотите посмотреть? – спросила она.

      Хмурясь, Густав взял оружие и поднял его для осмотра. Несмотря на необычность вещи, как ее использовать было достаточно понятно. Мгновение спустя он прижал сустав к плечу и посмотрел в 'телескоп'.

      Его раздражение исчезло сразу.

      – Потрясающе! – воскликнул он. Четкость изображения была гораздо лучше того, что он когда-либо видел в привычном ему телескопе. Он провел около минуты, размахивая винтовкой, прежде чем вернуться к серьезным делам.

      Следующие несколько минут были посвящены внимательному обследованию позиций своего оппонента. Шведская и Баварская армия расположились на разных берегах реки Лех, чуть южнее впадения ее в Дунай. Здесь река проходила по заболоченным низинам, с обеих сторон окруженных возвышенностями. Тилли разместил свои силы в лесу на возвышенности, за болотом.

      Очевидно, старый католический генерал был уверен, что заболоченная местность по берегам реки будет достаточно сильно препятствовать попыткам шведов переправиться. Его фланги были хорошо укреплены, а батареи сосредоточены в центре. Судя по всему, это была почти неприступная позиция.

      Но король мрачно улыбался, изучая отдельные участки реки через 'телескоп'. Прямо напротив возвышенности, где Торстенссон расположил свои семьдесят два орудия, Лех широко разлился. Извилистое русло реки образовало косу, с противоположного берега выступавшую в сторону шведов.

      Если большими силами переправиться через реку по этой узкой полоске, под прикрытием шведских орудий, то он получил бы плацдарм. Король опустил винтовку.

      – Как финны и сообщали, – пробормотал он Андерсу с удовлетворением. Он повернулся к Джулии и отдал ей оружие.

      – Замечательный телескоп, – сказал он, – Хотя я обнаружил, что некий странный недостаток немного отвлекает...

      Маккей перевел. Джулия нахмурилась при оскорблении ее прицела и потребовала объяснений. Маккей переводил. Король объяснил:

      – Эти две черных линии, перекрещивающихся прямо в центре окуляра.

      Маккей перевел. Джулия:

      – Черт бы побрал королевский нрав, скажи ему, для чего это, – был ее ответ. Маккей перевел.

      Король снова вспылил.

      – Чепуха! – рявкнул он, сердито размахивая рукой. – Здесь пять сотен ярдов!

      Он властно указал рукой на Маккея и сказал Джулии:

      – Дайте этому хвастуну это ружье! – И Маккею: – А теперь, сэр, попробуйте похвастаться на деле!

      Маккей запнулся. Потом объяснил. Королевские глаза выпучились.

      – Она?

      Маккей кивнул. Изумленный взгляд обратился с него на эту нахальную девицу.

      Джулии надоело. Она подняла винтовку.

      – Скажите этому болвану, чтобы он указал цель, – буркнула она.

      Маккей перевел более или менее точно. 'Болвана' он опустил.

      Густав II Адольф впился глазами во врага за рекой, выбирая цель. Поскольку он не мог хорошо видеть, ему пришлось положиться на Юнссона.

      – Там заметно выделяется командир, у рощи, Ваше Величество! Судя по позе, такой уж напыщенный тип.

      Маккей начал переводить, но немецкий Джулии был достаточно хорош, чтобы понять суть. Винтовка уперлась в плечо, ее глаза в цель.

      Король, наблюдая за этим, зашипел. При всем своем негодовании, Густав был слишком опытным солдатом, чтобы признать случайной опытность девушки. Бах! Негромкий, незнакомый звук поразил короля. Его голова повернулась к Андерсу. Лицо телохранителя казалось немного бледным.

     – Ну? – потребовал Густав.

     – Готов, Ваше Величество. Я думаю, прямо в сердце. На таком расстоянии трудно сказать, но то, что рухнул, это точно.

     – Глупости. Просто везение. Еще!

     Андерс назвал другую цель. Прошло несколько секунд. Бах!

     – Еще!

     Бах!

     – Еще!

     Бах!

     – Ещ... – Густав прервался. Молчание длилось дольше минуты. В конце концов он вздохнул. Затем, внезапно, озарился улыбкой.

     – Ну, Маккей!

     Шотландец с очень бледным лицом уставился на своего сюзерена. Король, в свою очередь смотрел на Джулию. Все еще улыбаясь.

      Джулия не улыбалась. Она смотрела на Густава с подчеркнутым пренебрежением ко всем правилам этикета по отношению к лицам королевской крови.

     – Полагаю, что оскорбил Вашу невесту, – сказал он. – В этих условиях было бы лучше, если бы Вы объяснили ей положения дуэльного кодекса. Нельзя вызывать правящего монарха. Так просто не принято. Кроме того, – он усмехнулся. – Объясните ей, что как вызванный, я бы выбирал оружие. Для уверенности – саблю.

     После перевода Маккея жесткий юмор Джулии мгновенно испарился. В какой-то момент они с королем Швеции обменялись усмешками. Глядя на них, Андерс представил себе бурундука и тигра, излучавших взаимное одобрение. Но он придержал свою мысль при себе. Ему даже удалось сдержать улыбку, при следующих словах короля.

     – Колдовство – ерунда. Зачем женщине быть ведьмой, если она может так стрелять?

     Через мгновение орудия Торстенссона открыли огонь и его развлечение закончилось. Андерс знал планы короля на предстоящее сражение. Никто не спрашивал его мнения. Разумеется, он был просто телохранителем, но тем не менее ветераном.

     Густав II Адольф предложил форсировать реку прямо перед фронтом мощных укреплений противника в нарушение всех установлений военной науки своего времени. Безумец!

***

     Слишком высоко! – ревел Торстенссон. – Все равно слишком высоко, черт бы вас побрал!

     Артиллеристы у американской пушки сердито ругались. Они вновь возились с проклятой новомодной штучкой, которую американцы называли подъемными винтами. Они привыкли к корректировке возвышения, просто приподнимая казенную часть пушки и вставляя клинья. Правда новая система работала быстрее и, конечно, была намного легче. Наверное, и более точной тоже. Но артиллеристы никак не могли выбрать правильный угол возвышения и все время промахивались. Часть проблемы была связана с тем простым фактом, что американские пушки с идеально подогнанными по калибру ядрами имели большую дальность, чем они привыкли. По обыкновению этого времени 'наводка' заключалась в измерении расстояния и угла возвышения ствола.

     Том повернулся к Генриху и прошептал:

     – Напомни, когда вернемся, поговорить с Олли об установке своего рода прицелов и о градуировке возвышения.

     Генрих кивнул. Он не нуждался в объяснении терминов. Немецкий наемник – бывший наемник – он теперь, как и Том, в чине капитана регулярной американской армии, провел большую часть прошлой зимы в механическом цеху. И ему стали хорошо знакомы, даже отлично, по американскими понятиям, проблемы точности и аккуратности.

      Наконец, артиллеристы разобрались с наводкой. Следующий залп угодил прямо в земляные укрытия батарей Тилли. Эти земляные фортеции уже получали попадания от обычных орудий. Теперь, под мощными ядрами с настильной траекторией, вражеские укрепления начали разваливаться.

     – Потребуется время, чтобы разбить их до конца, – заявил Торстенссон. Он мрачно улыбнулся. – Но уж стрелять они точно не смогут!

     Он повернулся, приложил руки ко рту и закричал ординарцу, ожидавшему выше по склону. Мгновение спустя, тот погнал лошадь к ставке короля вверху по течению. Торстенссон вернулся к наблюдению за орудиями.

     – Теперь финны! – бодро сказал он. – Эти угрюмые дикари сегодня не смогут пожаловаться на заградительный огонь!

     Он одобрительно глянул на Тома и Генриха.

     – Отлично сделано!

      Затем его взгляд обратился на очень привлекательную американскую женщину, стоявшую недалеко от них. К нему в голову пришла мысль, оставленная им невысказанной. Леннарт Торстенссон уже пришел к такому же выводу, как раньше германские товарищи Тома Симпсона. Не очень хорошая идея, раздражать человека, который, вероятно, может поднять одну из этих чудесных пушек.

     На ум ему пришел праздный вопрос. Он наклонился к Тому и прошептал:

      – Интересно, каков был бы твой выбор оружия в поединке?

      Муж очень привлекательной женщины ответил мгновенно.

      – Десятифунтовая кувалда.

      Не очень удачная идея.

***

     – Сейчас, сейчас! – заорал король. На болоте внизу шведские инженеры спешно вели сотни солдат к речному берегу. 'Спешка', разумеется, была медленной и вялой. Местность была достаточно труднопроходимой, если бы солдаты не тащили с собой множество свежесрубленных бревен. Несмотря на болотистую почву, инженеры вскоре перебросили грубо сбитый мост через реку. Работа была не самоубийственной, конечно, в связи с мощным прикрытием огнем орудий Торстенссона, но все же была опасной. В течении пяти минут несколько инженеров были ранены или убиты. Густав нахмурился. Люди Тилли просто выставляли аркебузы над валами и стреляли вслепую. И случайные пули находили цель.

      Король, услышал, как американская девушка, что то прошептала Маккею. Шотландец перевел.

     – Ваше величество, Джулия говорит, что большинство ущерба причиняют несколько стрелков из леса.

     Густав покосился на линию деревьев. Термин "снайпер" еще не был известен в те дни, но во всех армиях были отряды легко бронированных стрелков, практикующих охоту на отдельных солдат. Их оружие, поскольку они не вставали в линию и не были связаны темпом стрельбы, было нарезным. Их точность была еще не очень велика, но и не была уже смешной.

     – Она уверена?

     Маккей кивнул. Затем, после минутного колебания добавил:

     – Она также предлагает, как она выражается 'прищучить' их.

     Король тонко улыбнулся.

     – Вы боитесь, что я обижусь на такое предложение? Что мое королевское достоинство оскорблено?

     Маккей поджал губы. Улыбка короля стала шире.

     Затем исчезла, сменившись свирепой хмуростью.

     – Ну да, оскорблено! – Он встряхнулся, как очень большая собака. И не менее хмуро продолжил:

     – Но и наполовину настолько же , как от вида моих убитых инженеров.

     Хмурость исчезла. С королевским достоинством Густав обратился к Джулии отдал ей небольшой поклон:

     – Если бы мисс Симс смогла, я был бы очень благодарен.

     Джулия нагнулась, порылась в принесенном с собой рюкзаке и вытащила зрительную трубу и бинокль. Через мгновение, Маккей был украшен оптическим оборудованием.

     – Алекс, называй цели, – скомандовала Джулия. Она настроила винтовку.

     Наблюдая последовавшее затем избиение, король Швеции не мог решить, что его больше всего беспокоит. Зрелище непринужденной легкости, с которой молодая американская девушка из будущего поражала людей за треть мили или же непринужденной легкости, с которой ее шотландский жених помогал ей в выполнении этой задачи. Первое вело его в очень странный и довольно пугающий новый мир. Последнее открыло целую новую книгу.

     – Бах!

     – Влево пятьдесят шагов. У дерева. Красная шляпа с перьями.

     – Бах!

     Как страницы перелистывала.

***

     К вечеру на почти завершенном мосту появились финны. Их было три сотни, добровольцев, в нетерпении ожидающих обещанные в качестве вознаграждения по десяти риксталлеров. Каждый нес связку мокрой соломы, которая при горении быстро скрыла конец моста от противоположного берега густым дымом. Под этим прикрытием работа на мосту была закончена, и финны пробрались на противоположный берег. Они спешно стали рыть землю, превращая полоску земли в крепость.

     Тилли приказал своим орудиям начать отчаянную попытку уничтожить это новое укрепление. Отчаянную – потому что после часа контрбатарейного огня Торстенссона у католиков осталось не так и много артиллерии.

     – Чертовы шведские пушки! – взревел он. – Они даже хуже, чем под Брейтенфельдом!

***

     Всю ночь, под прикрытием темноты, дыма и батарей Торстенссона король вел свою армию через мост на косу.

     Оттуда в течении дня 16 апреля шведы распространили свои силы, чтобы устроить прочные позиции по всей отмели. Густав Адольф успешно форсировал реку. У Тилли осталось два варианта – отступлении или последний штурм.

     Он выбрал штурм и возглавил его сам. Вечером, с вершины на белом коне Тилли поскакал вниз по склону. Тысячи всадников и пехотинцев шли вслед за ним.

     Последовавшая борьба, несмотря на краткость была непростой. Густав повел свою конницу во встречную атаку и шведская пехота во многих местах линии столкнулась лоб в лоб со своими баварскими коллегами. Если бы бой ограничился только этими силами, Тилли мог бы и выиграть. Но не тут-то было. Со всех своих позиций на противоположном берегу орудия Торстенссона вели огонь на поражение. Находившиеся на открытом месте люди Тилли подверглись мгновенному уничтожению.

     – Чертовы шведские пушки! – снова прорычал Тилли. И предался горькому самобичеванию. – Мне следовало прислушаться к Валленштейну.

     Это было последней мыслью старого генерала. Одно из пушечных ядер Торстенссона раздробило оба его бедра. Отважный боевой конь генерала пошатнулся под ударом, но устоял. Медленно, потеряв сознание от шока, Тилли соскользнул из седла. В последующие годы, люди которые видели это, говорили, что это было как падение крупного дерева. Большой корявый дуб, наконец, нашел свою гибель

***

      Когда люди Тилли отнесли его в тыл, Олдрингер взял командование на себя. Но и сам Олдрингер упал через несколько минут, раненый в голову. К этому моменту войска имперцев потеряли уже четыре тысячи человек, и люди пали духом. К вечеру, пользуясь темнотой, они отступили обратно в свой укрепленный лагерь у Дуная. На следующий день под командой самого электора армия Тилли отступила в Ингольштадт. С Максимилиана Баварского было достаточно Густава II Адольфа.

     – Пусть Валленштейн попытается с ним справиться, – прорычал он. – Пусть чешский ублюдок имеет дело со шведским ублюдком.

***

     Когда Густав узнал о Тилли, он послал своего личного хирурга во вражеский лагерь.

     – Сделайте для старика все, что сможете, – приказал он.

     – Если и смогу, то немного, – проворчал хирург, – судя по описанию раны.

     Но повиновался.

     Торстенссон был не совсем доволен.

     – Пусть палач Магдебурга истечет кровью до смерти, – прорычал он. Злобные выражения лиц других шведских офицеров, окружавших Густава, явно выражали  согласие с артиллеристом.

     Король просто сказал в ответ:

     – Это последний из великой плеяды, при всех своих грехах.

     Затем, будто пораженный какой-то мыслью, он повернулся к девушке, стоявшей в нескольких шагах.

     – А что вы думаете? – требовательно спросил он. Девушка ответила с застенчивой улыбкой.

      – Я думаю, что вы хороший человек, – последовал ее ответ.

      Густав II Адольф был весьма озадачен.

     – Хороший человек, пробормотал он, уходя. И покачал головой. – Хороший человек. Надо же такое сказать королю!

***

      Тилли умер через две недели. Последний из плеяды ушел, а сменившая его плеяда сделала шаг вперед, чтобы бросить вызов королю Швеции.

      Настала очередь Валленштейна. Валленштейна и его волков.

Часть шестая

When the stars threw down their spears,

And water'd heaven with their tears

                               Уильям Блейк, "Тигр"

А когда весь купол звездный

Оросился влагой слезной

                               перевод Маршака

В тот великий час, когда

Воззвала к звезде звезда

                               перевод Бальмонта

А когда сиянье звезд

Скрыли слезы туч и гроз

                               перевод Vakloch

Глава 49

   Кардинал Ришелье положил письмо на садовую скамейку. И присев рядом, несколько минут ненавидяще смотрел на него.

   Со времени своего назначения главой Королевского Совета 13 августа 1624 года, кардинал проводил последовательную внешнюю политику. Оффициально, он, разумеется, выражал полную поддержку Контрреформации и наступлению на протестантизм. Это было необходимо, дабы сохранить поддержку католических фанатиков, как возглавляемых капуцином отцом Жозефом, так и тех что состояли в тайной организации – Обществе Святых Таинств. Но это лишь служило прикрытием для истинной цели Ришелье – усилить Францию. Что, означало – первое и главное – ослабить Габбсбургов, осбоенно испанскую ветвь семьи, правящую величайшей военной державой в Европе.

   Всё пропало...

   Не поднимая головы он спросил стоящего рядом человека

   – Этьенн, это правда?

   Этьенн Сервьен кивнул. Он являлся одним из интендантов кардинала – специальных агентов, которые поддерживали железное правление Ришелье во Франции. Официально, они являлись не более чем мелкими чиновниками, назначаемыми непосредственно короной. В действительности же, они были тайной армией доверенных лиц Ришелье – шпионами и не только. Сервьен только что вернулся с длительного задания – сначала Вена, затем Брюссель, а по дороге...

   – Да, правда,  – сказал он. – Я провел в Тюрингии неделю, монсеньор. Большую часть – в Грантвилле. Это всё – правда.

   – Колдовство?

   Сервьен пожал плечами.

   – Если хотите знать мое мнение – то нет. По крайней мере, в мелочах. Я разговаривал со многими жителями-немцами, и никто из них не верит, что американское мастерство есть нечто большее чем просто великолепная механика. Некоторые из моих собеседников даже сами начали его осваивать. Что касается случившегося в целом – кто знает? Они называют это "Кольцо Огня", но похоже никто не понимает, что это было на самом деле. Общепринятое объяснение – божественное вмешательство.

   Кардинал сместил взгляд на цветочную клумбу. Чудеса – чудеса. На краткий миг он задумался об очередном чуде Господнем.

   Но не надолго. Ришелье мало во что верил, кроме Франции и её славы. Установление французского господства было делом его жизни, и его верования были привязаны к этой задаче. А всё что кроме...

   – Чудо Господне, я и сам так считаю, – подумал кардинал.

   – Колдовство! – решительно заявил он. – Явное и неприкрытое колдовство. Длань Сатаны простерлась над Тюрингией.

   – Как скажете, монсеньор, – поклонился Сервьен.

   Ришелье постучал пальцами по письму, его искушало желание смять бумагу в кулаке, но кардинал был не тем человеком чтобы игнорировать реальность, какой бы ненавистной она ни была.

   – Хорошо, – сказал он, встал на ноги и оправил мантию. – Мы примем испанское предложение.

   "Требование", – с сожалением подумал он.

   – Доставьте серебро Бернарду Саксен-Веймарскому, Этьенн, и убедитесь, что он понял условия своей новой службы.

   Лицо Сервьена исказила гримаса.

   – Он горячая голова, монсеньор, и вообще неуправляем.

   Ришелье нетерпеливо взмахнул рукой.

   – Мы можем разобраться с недисциплинированностью Саксен-Веймарского позже. Сейчас мне нужно, чтобы он просто убрал свои войска в сторону, дабы испанцы могли совершить марш в Тюрингию. Это будет довольно просто сделать, даже учитывая наличие Окстенштерна неподалеку. В Германии сейчас такой хаос, что Бернард сможет найти сотню различных обоснований своим действиям.