Текст книги "1632 (ЛП)"

Автор книги: Эрик Флинт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 36 страниц)

      Он подсыпал немного соли на раны.

      – Я проторчал здесь до полуночи, чтобы убедиться, что мы готовы обрабатывать вновь прибывшие отливки. У меня просто не было времени кутить всю ночь.

      Смущение Маккея усилилось. Он таки кутил всю ночь. Его ворчливость этим утром отчасти обуславливалась последствиями кутежа.

      – Я сожалею, – пробормотал он. Затем, собрав в кулак всё, что осталось от его чувства собственного достоинства: – Ну, так как тут все, очевидно, под контролем, я думаю, что я пойду.

      Олли постарался не показать своего облегчения. По правде говоря, ему нравился шотландец, и он был готов простить ему изредка проявлявшееся чересчур мелочное рвение. Кроме того, Олли понимал не хуже Маккея, как много зависело от этой первой партии пушек, отправлявшейся королю Швеции. Так что он вежливо и даже приветливо, проводил шотландца и его спутницу к дверям.

      В этот момент он вспомнил услышанное им этим утром.

      – О! И примите поздравления по случаю вашей помолвки!.

      Джулия радостно засияла и продемонстрировала новое кольцо на пальце.

      – Красивое, да? Алекс отыскал его в Айзенахе, когда он был там на прошлой неделе.

      Упоминание Айзенаха заставило Олли вопросительно поднять бровь. Он запнулся, подумал, может ли он поинтересоваться...

      – В этом нет большого секрета, Олли, – сказал Маккей. – Айзенах почти наверняка присоединится к нам. Они просто тянут время, ожидая, что решит Гота. – Шотландец фыркнул. – А Гота тянет время, ожидая, что решит Эрфурт, а Эрфурт тянет время в ожидании решения Веймара. Но всё это должно достаточно скоро разрешиться.

      – Тогда у нас будет сколько? Шесть звезд на флаге, а не две?

      Джулия вмешалась прежде, чем Алекс мог заговорить. – Я думаю, восемь! По слухам поездка Майка и Бекки в Заальфельд и Зуль тоже была очень успешной!

      Олли задумчиво сказал: – Я и не знал, что они вернулись. Заальфельд, да? Это будет неслабым пинком для нашей химической, с вашего позволения, 'промышленности', учитывая шахты в тех краях. И...

      Маккей полным удовлетворения тоном завершил его мысль: – И в результате к нам почти наверняка присоединится Гера. В составе Соединенных Штатов окажутся все крупные города Тюрингии. По крайней мере, её южной части. Все до одного.

      Но Олли уже переключился на новую мысль: – Я вот думаю о Зуле. Этот город дает нам контроль над всем Тюрингенвальдом. И, что ещё более важно, мы сможем стабилизировать наше оружейное производство. Сто лет назад, как вы знаете, Зуль был крупнейшим центром оружейного производства в Германии. Там ещё остались немалые производственные мощности. – Он указал через плечо большим пальцем. – Не знаю, в курсе ли вы, но мы получили эти отливки из Зуля. Будет приятно видеть их в составе нашей новой семейки.

      Меньше года назад шотландского дворянина Александра Маккея удивил бы вид хозяина мастерской и недавней школьницы, обсуждающих вопросы внешней политики. Сегодня он даже не заметил этого. На этой счастливой заключительной ноте Алекс и Джулия вышли из мастерской на улицу.

      Немедленно завязалась ещё одна внешнеполитическая дискуссия. Маккей нанес превентивный удар прежде, чем Джулия смогла снова поднять вопрос.

      – Ты не едешь, и это не предмет для обсуждения.

      – Ха! Мы еще посмотрим! Вы не имеета права принять это решение, полковник, сэр!

      Двое влюбленных жгли друг друга взглядами, идя по улице. Они шли довольно медленно, отчасти потому, что были заняты спором, но, главным образом, потому, что на улице было очень многолюдно. К апрелю 1632 года плотность населения Грантвилля была характерна скорее для Калькутты, чем для маленького городка в Западной Вирджинии, которым он когда-то был.

      Поняв безрезультатность первого натиска, Маккей нанес следующий залп.

      – Невозможно, – заявил он. – Твой отец будет настаивать на том, чтобы тебя кто-то сопровождал. Если уж на то пошло, и я настаиваю на том, чтобы тебя кто-то сопровождал...

      Он запнулся на мгновение, пытаясь вставить слово в поток саркастических замечаний Джулии о резком изменении его отношений к дуэньям и компаньонкам. Которых он, разумеется, абсолютно не жаждал видеть около неё буквально накануне. Совсем даже наоборот! Разве не он нашел тот заброшенный дом... Вперед, Шотландия!

      – И... больше ведь никто из женщин не планирует ехать, – закончил он.

      Джули самодовольно взглянула на него. Маккей почувствовал, как у его ног открылись врата преисподней.

***

      – Мне это не нравится, – проворчал Майк. – Абсолютно.

      Ребекка ничего не сказала. Она просто сидела на диване, расслабившись, сложив руки на коленях, и ответила на хмурый взгляд мужа терпеливой улыбкой. Три месяца брака принесли в их отношения интимность и глубокое взаимопонимание. В том числе и более полное знание о привычках и слабостях друг друга.

      Потому там, где невеста бы спорила, жена просто позволила мужу спорить с самим собой.

      В сущности, спорить-то было не о чем. Преимущества, обеспечиваемые ее предложением, были абсолютно очевидны.

      – Мне это не нравится, – повторил он. – Ты беременна, и на дворе война. Бог знает, с чем вы можете столкнуться.

      Ребекка беспечно проигнорировала тему своей беременности, лишь проведя руками по талии, чтобы показать, что она по-прежнему такая же стройная, как и была. Но она сочла остальные затронутые вопросы заслуживающими ответа.

      – Майкл, все донесения сходятся на том, что Тилли отступил на Дунай. Нижний Пфальц и Франкония твердо в руках шведов, как и львиная доля Вюртемберга. На пути к лагерю Густава Адольфа мы вряд ли натолкнемся на что-то более серьезное, чем случайная шайка дезертиров или отставших от армии. Ничто из этого, как тебе хорошо известно, не представляет никакой угрозы для поездки. Особенно, учитывая то, что наш эскорт будет включать кавалерию Маккея и драгун Тома.

      Тишина. Ребекка решила подсластить пилюлю.

      – А так как твоя сестра настаивает на том, чтобы отправиться вместе с Томом, – добавила она, улыбаясь, – я буду под присмотром. Так что тебе даже не придется беспокоиться о моей супружеской верности.

      Несмотря на снедавшее его беспокойство, Майк не смог сдержать смех.

      – Какое облегчение! Ну да, это точно поможет мне спокойно спать по ночам.

      Юмор сломил появившуюся было напряженность.

      – Ладно, – вздохнул он. – Я согласен, что это лучшее, чем мы можем ответить. Я, конечно, предпочел бы поехать сам, но...

      Ребекка покачала головой.

      – Это невозможно. Я знаю, тебе не нравится эта тема, Майкл, но факт остается фактом. Твой личный авторитет имеет решающее значение в наших переговорах с другими городами Тюрингии. Мы должны быстро сплотить их в новое государство – еще до того, как война примет другой оборот. Возможно, к худшему. Ты сам снова и снова подчеркиваешь необходимость этого. Здесь и сейчас дипломатия – это вопрос контактов между конкретными лицами, а не абстрактными политическими образованиями. Без твоего присутствия здесь ни один из городов не будет уверен в незыблемости результатов переговоров.

      Страхи Майка предприняли последнюю слабую вылазку.

      – Точно так же можно сказать, что если я не буду там, чтобы встретить...

      Опять же, Ребекка отрицательно качнула головой прежде, чем он закончил фразу.

      – Мы не будем вести переговоры с королем Швеции, Майкл. Мы просто наносим визит, позволяя им посмотреть на нас. – Она улыбнулась. – Я подозреваю, что Густав Адольф просто хочет убедиться, что мы – существа из плоти и крови, а не плод воображения невменяемого шотландца.

      Майк улыбнулся.

      – Или он просто хочет убедиться, что мы не ведьмы.

      Его глаза, рассматривающие жену, были полны любви и, по правде говоря, огромного удовлетворение. "Ведьмы", в семнадцатом веке в Европе, не были персонажами из фильмов Диснея. Не были красавицы-мачехи. Отвратительные старухи. Каковой Ребекка, безусловно, не была!

      Безошибочно расшифровав взгляд мужа, Ребекка решила, что это подходящий момент, чтобы затронуть ещё один вопрос.

      – В связи с этим я полагаю, что мы должны добавить в нашу группу еще одного человека. Эд Пьяцца будет воплощением прозорливости и стабильности, столь характерной для образованного мужчины средних лет. Том Симпсон – особенно в сопровождении своей симпатичной молодой жены-американки – добавит нашей делегации впечатление – да и не только впечатление, как ты понимаешь – воинственности и энергии. – И скромно: – Я буду делать то, что могу. – Затем, подняв глаза к потолку, как будто мысль только что пришла ей на ум: – Но я вот вспомнила о кое-ком ещё...

      Майк усмехнулся.

      – Кончай притворяться, интриганка.

      Ребекка опустила глаза и бросила взгляд на мужа. Майкл часто настаивал, что она умнее его. Ребекка полагала, что он был неправ. Абсолютно неправ. Разумеется, не было никакого сравнения между их интеллектами, если мерить тем, что можно было бы назвать "книжные знания". Но Ребекка не была воспитана на ядовитой доктрине "тестов IQ". Она измеряла интеллект человека конкретными мерками своего времени – в этом отношении, по крайней мере, она не восприняла американские стандарты. Ум человека не может быть отделен от самого человека.

      – Я так тебя люблю, – прошептала она. Затем, с покаянным видом пропуская свои густые черные волосы сквозь пальцы, она покаялась в своих грехах.

***

      – Маккей задохнется от возмущения, – предсказал Майк. Он почесал подбородок. – Но да, ты права. Если и есть человек в этом мире, который смог бы убедить Густава Адольфа в том, что мы не сборище ведьм и ведьмаков, так это чирлидерша средней школы. Особенно эта.

      Но легкомыслие мгновенно уступило место более серьезным мыслям.

      – Пока он не увидит, как она стреляет. И как мы собираемся добиться того, чтобы она не потащила эту проклятую винтовку с тобой?

      Любящий муж хмуро посмотрел на гениальную жену.

      – Итак, всезнайка. У тебя есть блестящие идеи по этому поводу?

      Молчание.

      – Ха!

Глава 47

      Через пять минут после начала аудиенции король был твердо убежден в одной вещи. Как бы он ни старался – а он старался изо всех сил, потому что был добросовестным и глубоко верующим человеком – Густава II Адольф просто не мог себе представить девушку по имени Джулия Симс ведьмой.

      – Невозможно, – бормотал он себе под нос. Взгляд короля перепрыгнул с Джулии на двух других женщин, сидящих за столом. Даже в слабом свете, который давали масляные лампадки и свечи, их лица были хорошо видны. Заброшенный дом был наскоро переоборудован под временную штаб-квартиру, и его скромный интерьер был очень хорошо освещен. Густав обычно удовлетворялся не более ярким освещением, чем было необходимо для того, чтобы читать и писать штабные документы – и, возможно еще, читать его излюбленных Гуго Гроция и Ксенофонта, если оставалось время. Но когда он услышал, что американская делегация уже прибыла, он спешно приказал реквизировать по окрестностям столько ламп и свечей, сколько возможно.

      Он хотел видеть этих людей.

      Перестав рассматривать Джулию, он, прищурясь, осмотрел стройную блондинку, сидящую рядом с ней. Сестру их предводителя, по их словам. Но он не потратил много времени на осмотр. Из той же породы, что и Джулия, это очевидно. Тоже красива, и тоже – не ведьма.

      Его глаза задержались на мгновение на ее муже, стоящем рядом с ней. Этот человек не сидел по той простой причине, что его невероятную тушу не выдержал бы ни один из имевшихся в доме шатких стульев.

      – И на этом теле практически нет жира, – подумал он. Это был один из немногих случаев в его жизни, когда Густав встретил человека, который был явно больше и сильнее, чем он сам. Это немного сбивало его его с толку. Что было само по себе комично. Реакция короля на человека по имени Томас Симпсон, когда он разобрался в своих мыслях, чуть было не заставила его рассмеяться. Так мог бы реагировать крупный и сильный самец тюленя, впервые повстречав моржа.

      Он твердо задавил эту мысль. Они не звери, сейчас не период течки – и этот человек, во всяком случае, в настоящее время, был образцом приличия и хороших манер. Его взгляд перескочил на ещё одного человека, сидящего за столом. Точнее, на другого американца. Александр Маккей также сидел за столом, как и человек по имени Генрих. Но эти двое были знакомы Густаву. Маккей лично, Генрих – как типичный представитель определенного типа людей – наемников.

      Король потратил не более, чем несколько секунд, оценивая американца. Его звали Эд Пьяцца, и этот тип людей тоже был хорошо известен Густаву. Высокопоставленный советник, консультант, доверенное лицо. Из той же породы, что и Аксель, решил Густав, независимо от разницы в их происхождении.

      Наконец, его глаза остановились на центральной фигуре американской делегации. Король ни на минуту не сомневался, что именно она была центральной фигурой. Густав II Адольф был столь же опытным дипломатом и политиком, сколь и блестящим военачальником. С одиннадцати лет он, по повелению своего отца, Карла IX, присутствовал при обсуждении государственных вопросов. Он давно научился замечать признаки, указывающие на обладающих властью и положением в обществе.

      И он был очарован ею. Частично его интерес, разумеется, был обусловлен яркой красотой этой женщины. Но лишь в малой степени. Густав отнюдь не был невосприимчив к таким вещам. Его собственный незаконнорожденный сын, плод страстного романа с юной голландкой во время его буйной молодости, служил офицером в его армии и сейчас находился в этом самом лагере. Но если судить по стандартам поведения королей его времени, Густав II Адольф вовсе не был привержен разврату.

      Отчасти, его очарованность была обусловлена тем, что эта женщина, несоменно, была еврейкой. Густав был, до некоторой степени, знаком с евреями, хотя в Швеции они были редкостью. Но его интересовало не столько ее вероисповедание, сколько ее положение в обществе. Еврейский советник владыки – да, это было знакомо, хотя эта разновидность придворных евреев неизменно была мужского пола. Но еврейская соправительница?

      Вот это было действительно интересно! Маккей объяснил ему это в одном из писем. Но ум Густава, на самом деле, не осознал эту реальность до сих пор. Свобода религии....

      – Я скептически отношусь к этому, – произнес он. – Я против инквизиции и ее деяний, имейте в виду. И не забывайте, что я не наложил какого-либо дополнительного бремени на католиков в завоеванных мной землях – за исключением того, что я выжал досуха казну тамошних епископов. Не затронул и евреев, если уж на то пошло. Но я не верю, что стабильное государство может существовать без государственной религии.

      Женщина по имени Ребекка Стирнс ответила: – Ну так поэкспериментируйте с этим, Ваше Величество. Используйте нас в качестве лаборатории. Мы готовы принять любые религиозные меньшинства, возню с которыми вы сочтете чересчур хлопотными.

      Увидев удивление на лице короля, Ребекка улыбнулась.

      – Американский подход противоположен Вашей точке зрения, Ваше Величество. Мы считаем, что стабильность достигается постоянным движением. Что более долговечно, скалы или море?

      Он смотрел на нее... И вдруг спросил: – Вы считаете себя американкой. Но вы не родились там, я совершенно уверен. Англия или Голландия, судя по акценту?

      Ребекка кивнула. Они говорили по-немецки, так как разговорный английский короля было беден.

      – И то, и другое, – ответила она. – Я родилась в Лондоне, но провела большую часть детства и юности в Амстердаме.`– Она указала на своих спутников. – Я только недавно столкнулась с этим народом, всего год назад, когда они – прежде всего мой муж – спасли моего отца и меня. Сейчас я считаю себя американкой.

      – Ааа...

      Улыбка появилась на её губах.

      – По крайней мере, в основном. Не во всём, – улыбка стала шире. – Но это верно в отношении многих американцев, большинство из которых в настоящее время составляют люди, родившиеся и выросшие в этом времени.

      – Ааа...

      Маккей и об этом ему упоминал. И, опять-таки, король не совсем тогда поверил его донесениям. Но теперь, видя спокойную уверенность сефардской женщины в ее новой самоидентификации, Густав понял, что его шотландский офицер говорил абсолютную правду.

      – Неужели такое вообще возможно? – удивился он. И какое-то мгновение размышлял над более ранним высказыванием женщины. – Что более долговечно, скалы или море?

      Густав был родом из Скандинавии. Он знал ответ.

      Теперь его взгляд обратился на Маккея. Офицер-шотландец занял стул рядом с красивой девушкой по имени Джулия Симс, которая ну никак не могла быть ведьмой. От короля не ускользнули собственнические намеки, сквозившие в отношении молодых людей друг к другу, и он вдруг понял, что широко улыбается.

      – Включая и тебя, Александр, как я погляжу.

      Возможно, легкий румянец и появился на веснушчатом лице шотландца, но глаза офицера не дрогнули.

      – Я присягнул служить Вам, Густав II Адольф, владыка Швеции.

      Слова эти были произнесены отрывисто, почти враждебно. Нет, не враждебно – просто офицер бросал ему вызов в связи с его высказыванием. Король понимал понятие о чести, которое было в основе этого вызова. Очень хорошо понимал. Отлично, на самом деле.

      Он поднял руку в жесте, который выглядел не столь умиротворяюще, сколь обнадеживающие.

      – Я рад это слышать, Александр. Не то, чтобы я сомневался в тебе, знаешь ли. – Он провел рукой по коротко остриженным светлым волосам. – Но, с течением времени, лояльность может измениться. Все, о чем я прошу, это о том, чтобы ты уведомил меня о своей отставке, если вдруг это произойдет. До этого момента я не буду задавать вопросов.

      Маккей натянуто кивнул.

      Следующие несколько минут были заняты обсуждением Огненного Кольца. Густав уже получили его описание от Маккея – более, чем в одном письме, но он хотел расспросить самих американцев. Так что он, используя Ребекку в качестве переводчика, задал множество вопросов. И очень внимательно выслушивал ответы.

      Вопросы были прямы и однозначны, ответы не были – и именно это больше, чем что бы то ни было другое, окончательно убедило короля. Очень скоро Густав был уверен, что американцы, несмотря на все их волшебства в механике, были так же озадачены своим положением, как и все остальные.

      Он почувствовал безмерное облегчение. Ушли все его самые потаенные страхи. Их начали заменять первые прикидки на будущее.

      Не колдовство. Маккей был прав. Что же касается всего остального...

      Густав повернулся в кресле и взглянул на двух мужчин, стоявших в глубине дома. Они оставались там по его просьбе. Густав хотел составить свое собственное впечатление об американцах до того, как он начнет думать о следующих шагах. Но это заняло гораздо меньше времени, чем он ожидал, и он был удовлетворен тем, что мог продолжать. То, что, как он полагал, будет загадкой, ей не оказалось. Или, скорее, оказалось знакомой тайной Промысла Божьего.

      Скупым жестом он подозвал обоих, стоявших доселе в тени. Что же касается всего остального...

      Кто мы такие, чтобы обсуждать Волю Божью? А кто еще мог создать такое Кольцо Огня?

      Да, именно так всё и обстояло. Густав почувствовал прилив симпатии по отношению к американцам, сидящим за столом напротив него. Они тоже – даже они, самый диковинный народ, о котором он когда-либо знал – были созданьями Божьими, в конце концов. Способные любоваться на дело рук Его, но не понять его.

      – Как и должно быть... – пробормотал он.

      Двое мужчин подошли к столу.

      – Садитесь, – приказал он. Указывая на них пальцем, он представил их. – Вильгельм Саксен-Веймар, старший из герцогов. И Леннарт Торстенссон, мой командующий артиллерией.

      Торстенссон явно с трудом удерживался от того, чтобы что-то сказать, но Густав остановил его острым взглядом. Первым делом – о первоочередных делах.

      – Вы создали мне сложную ситуацию в Тюрингии, – резко сказал король, обращаясь к американцам. – Сидящий перед вами Вильгельм – один из моих немногих надежных союзников в Германии, а вы, получается, экспроприировали у него его герцогство. Это всё... как-то очень неудобно.

      Еврейка бросила быстрый взгляд на Саксен-Веймара. Затем, расправив плечи, она заговорила. Но Вильгельм прервал ее прежде, чем она смогла произнести хотя бы несколько слов.

      – Погодите! Я не хочу добавлять проблем королю Швеции. – Вильгельм махнул головой в сторону двери дома. – Армия Тилли стоит лагерем менее чем в двух милях отсюда, на противоположном берегу Леха. Король намерен завтра с боем форсировать реку. Сейчас – не время для политических распрей среди его союзников.

      Последняя его фраза породила внезапную паузу. Тишину. Затем, через нескольких секунд, напряженность за столом переговоров явно ослабла. Герцог Саксен-Веймар открыто заявил о том, что до сих пор не обсуждалось. Тот факт, что никто – ни король, ни американцы – не бросился оспаривать это заявление, доказывал, что оно соответствовало действительности. Новый американский режим был с этого момента признан – как на словах, так и на деле – союзником Густава Адольфа. Характер этого союза, конечно, еще предстоит определить...

      Вильгельм продолжал.

      – Вследствие этого, я предлагаю отложить любое обсуждение будущего статуса провинции до лучших времен. – Он расправил узкие плечи и посмотрел прямо на Ребекку. – У меня есть только две просьбы. Первое...

      Он на мгновение запнулся. Его лицо исказилось в неопределенной гримасе. Огорчение? Нет, стыд...

      – Я слышал, что в последнюю зиму провинция не голодала. Это правда?

      Выслушав перевод Ребекки, пожилой американец откашлялся. Он заговорил на спотыкающемся немецком. Еврейка помогала ему с наиболее сложными оборотами.

      – Никто не голодал. На самом деле – по нашим приблизительным оценкам, признаюсь, очень сырым – население южной Тюрингии увеличилось в четыре раза. С момента нашего появления год назад.

      Услышав это заявление, Вильгельм и оба сидящих за столом шведа в упор уставились на Эда широко раскрытыми глазами. В четыре раза? В центральной Германии? Во время этой войны?

      Поспешно, как бы извиняясь, Пьяцца добавил: – Я не имею в виду естественный прирост, разумеется. Он тоже имел место, но, по большей части, население увеличилось за счет беженцев из окружающих регионов.

      Плечи Вильгельма опали. Он вытер лицо.

      – Слава Богу, – прошептал он. – По крайней мере, хоть этот камень упал с моей души.

      И поднял голову.

      – Это была моя первая просьба. Пожалуйста, продолжайте прилагать все возможные усилия в плане предоставления крова и убежища. Что же касается второго...

      Ему даже удалось улыбнуться. Улыбка была слабой, это правда, но, тем не менее, искренней.

      – Я был бы признателен, если бы вы не делали ничего – не делали бы никаких громогласных заявлений – что вынудило бы меня публично выступить в защиту моих прав. Как уже сказал король, это может породить весьма... неудобную ситуацию.

      Американцы переглянулись. Для Густава было очевидно, что они ищут ответ. И столь же очевидно, ушло не более пяти секунд, прежде чем они определились, кто же даст ответ. Скоро все они смотрели на Ребекку, ожидая ее слов.

      Густав опять испытал удовлетворение от сознания, что его чутьё политика верно послужило ему и на этот раз. Но гораздо большее удовлетворение, даже внутреннего спокойствия, принес ему тот факт, что член делегации, к которому они обратились в поиске ответа, не был урожденным американцем. Да, они великие мастера по части механики. Но они не маги и не ведьмаки.

      Ребекка тихо заговорила.

      – Прямо сейчас я не могу сказать ничего конкретного, герцог. У меня недостаточно полномочий, чтобы отвечать на подобные вопросы. Но вот что я могу сказать: основополагающие документы Соединенных Штатов – мы называем их Конституция и Билль о Правах – не... – Она помолчала и продолжила: – Пожалуй, я могу сформулировать это следующим образом. Они обращают больше внимания на позитивные, а не негативные стороны. Они устанавливают права и обязанности, а не ограничивают их. Если вы понимаете, что я имею в виду....

      Вильгельм и Густав одновременно улыбнулись.

      – Как дипломатично, – пробормотал король завороженно. – А как красиво построена фраза.

      Он повернул голову к Саксен-Веймару.

      – Вильгельм?

      Герцог неопределенно повел рукой, крутя пальцами, что вполне органично смотрелось в сочетании с кривой усмешкой, застывшей на его губах. Во всем этом был отчетливый иронический оттенок.

      – Как вам угодно, ваше величество. Действительно, хорошо построенная фраза. Я думаю, мы могли бы потратить довольно много времени, препарируя каждый её поворот. – Он взглянул на дверь. – Дольше, чем время, которое нам нужно на то, чтобы покончить с Тилли и Валленштейном. – Он опять посмотрел на Ребекку. – А после этого...

      – Будет и после этого, – твердо сказал король. – И меня это вполне устраивает!

      Теперь он повернулся к Торстенссону.

      – Ну, Леннарт, – прорычал он, – говори.

      Леннарт даже не дождался, пока король закончит фразу. В отличие от Густава, он свободно говорил по-английски.

      – Как вам это удалось? – требовательно вопросил он. – Диаметр всех пушечных стволов абсолютно одинаков. Идеально одинаков! – Хмурясь: – Это невозможно, даже абсурдно – да у меня даже нет ядер, отлитых с соответствующей точностью.

      Пьяцца улыбнулся и, наклонившись, стал копаться в сумке, стоявшей у его ног. Он достал какой-то странный инструмент.

      – Олли так и думал, что вас может это заинтересовать, – он протянул инструмент Торстенссону. Этот предмет, несмотря на очевидную для присутствующих точность изготовления, смутно напоминал своего рода зажим. Генерал-артиллерист нерешительно, взял его в руки.

      – Это называется микрометр, – сказала Ребекка. Основываясь на краткой лекции, которую дал ей Олли, она быстро объясняла основы работы этого устройства. – С особой точностью изготовленный винт – каждый полный оборот винта соответствует одной четверти дюйма – или, как предпочитают говорить металлисты, двадцать пять сотых дюйма. Каждая маленькая риска, видите здесь? и как она совпадает с вот с этой риской? – точно отмеряет одну тысячную дюйма.

      – Одну тысячную? – аж задохнулся Торстенссон. Он крутил винт микрометра в разные стороны, глядя на совпадающие риски. – Как вы могли изготовить что-то с такой точностью?

      – Мы и не можем, – ответила Ребекка. – По крайней мере, нам это будет нелегко, хотя наши эксперты считают, что мы могли бы со временем сделать что-то подобное.

      Теперь настала ее очередь с трудом подбирать слова.

      – Для этого потребуется машины, которых у нас нет. И машины, чтобы сделать эти машины, которых у нас тоже нет. Кольцо Огня перенесло только те предметы, которые находились в городе Грантвилль. Рано или поздно, многие из наших машин и инструментов износятся. Они не смогут быть заменены напрямую. Производство компьютеров, например, предполагают существование такой отрасли, как 'электроника'.

      Она замолчала, понимая, что многие использованные ей термины были бессмысленны для собеседников, и вернулась к сути разговора.

    – Мы называем это технический регресс.  Она указала на микрометр в руках Торстенсона. – С помощью этого приспособления – которое весьма долговечно, если не пытаться его намеренно сломать – мы можем сделать привычные вам пушки, которые, однако, будут гораздо точнее оружия, сделанного в любом другом месте. Мы можем сделать и многие другие весьма полезные вещи.

      Том Симпсон прервал её. Его немецкий, хотя и не дотягивал до стандартов Ребекки, был гораздо лучше, чем у Пьяццы.

      – Нарезные мушкеты, например, стреляющие пулей Минье. Возможно, даже простые казнозарядки. – Он усмехнулся. – Хотя наши оружейные маньяки до сих пор собачатся между собой. Некоторые защищают Фергюсон, а некоторые...

      Он прервался, увидев выражение непонимания на лицах собеседников. Произносимые им слова были для них бессмысленны.

– Ну, неважно, – сказал он. – Суть заключается в следующем. Мы не можем воссоздать мир, который мы оставили позади. Но мы можем изготавливать вещи, которые заметно превосходят что-либо, изготавливаемое здесь и сейчас.

      Ребекка плавно перехватила нить разговора.

      – Это лишь часть наших возможностей, Ваше Величество. – И, наполовину извиняющимся тоном. – Я не хочу, разумеется, ругать вашу собственную военную промышленность в Швеции, но мы можем обеспечить поставки боеприпасов из гораздо менее удаленного источника. И, по правде говоря, боеприпасов гораздо более высокого качества.

      Все следы извинения исчезли из её голоса. – Кроме того, деньги.

      После этих – действительно волшебных слов! – в комнате воцарилась мертвая тишина. Деньги были кровью войны, гораздо болеее важной, чем пики, лошади, оружие и порох – или даже солдаты. Особенно для шведов, самой большой проблемой которых всегда была хроническая нехватка наличности.

      И каким же образом? – потребовал король. Он скептически склонил голову набок. – Я полагаю, вы не предлагаете безвозвратные субсидии?

      Ребекка тихо засмеялась.

      – Извините, Ваше Величество! Разве я похожа на Ришелье?

      – Ни в малейшей степени, – пробормотал Торстенссон. Молодой артиллерийский офицер испытывал куда большие, чем его монарх, проблемы с тем, чтобы сосредоточиться лишь на интеллекте Ребекки.

      Ребекка проигнорировала хвалебное замечание. Она продолжала, не отклоняясь от темы: – Субсидии – нет. Но мы можем быть вам полезными в двух других аспектах. Во-первых, южная Тюрингия быстро становится экономическим центром Германии. Очень быстро, учитывая хаос, воцарившийся в большей части Священной Римской империи. Строительство, производство, торговля – всё это растет не по дням, а по часам. Конечным результатом этого процесса, среди прочего, является то, что мы можем обеспечить поставки вашей армии – большей части необходимого ей оружия и снаряжения...

      – И провианта тоже? – спросил Торстенссон. – А как насчет лошадей и волов?

      Ум профессионального солдата вернулся к анализу профессиональных вопросов.

      Ребекка кивнула.