Текст книги "1632 (ЛП)"

Автор книги: Эрик Флинт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

Поэтому они стояли молча и неподвижно. Дрожа от страха больше, чем от холодной мокроты.

Гретхен почти сразу заметила знакомое лицо. Насмешливое настроение ушло, сменившись удовлетворением.

Значит, он снова выжил!

– Генрих! – крикнула она, бросившись к толпе. – Генрих – смотри! Это я – Гретхен!

Увидев ее, Генрих пораженно разинул рот. Гретхен усмехнулась. Она не была удивлена ​​его реакцией. Генрих видел ее много раз. Но никогда такой чистой и в такой ​​одежде. Гретхен получила ее этим утром, когда герцогиня отвела всю ее семью в то место, что они называли рынок. Блузка была немного странной, но не такой уж диковинной. А впечатления!

Эти два часа прогулки по совершенно неизвестному ей другому миру, да нет, другой вселенной! Она сразу полюбила свою новую одежду, особенно 'голубые джинсы' и – о чудо из чудес! То, что они называли 'кроссовки'.

Радостно подпрыгивая на своей волшебной обуви, Гретхен приблизилась к человеку, который, возможно, мог когда-то стать ее хозяином. Доброму Генриху, ласковому Генриху, осторожному и хитрому Генриху. И крутому Генриха тоже. Но, увы, недостаточно крутому, чтобы бросить вызов Людвигу.

***

Мелисса чуть не задохнулась.

– Она что, сошла с ума? Мы не сможем защитить ее в этой толпе головорезов!

Стоящий рядом Джеймс покачал головой.

– Защитить ее? От чего?

Он показал на мужчин, начинающих собираться вокруг Гретхен. Улыбающихся мужчин. Уже не испуганных.

– Взгляните на них, Мелисса. Они что, выглядят как бандиты? Скорее... – Он фыркнул. – Как дети, суетящиеся вокруг мамочки.

Мелисса присмотрелась. Толпа вокруг Гретхен быстро накапливалась. Молодая германка стала средоточием всей комнаты. Гретхен и мужчины вокруг нее вели оживленную беседу. Мелисса не могла разобрать многих слов, но почти сразу схватила суть. Ну, примерно, конечно. Испуганные и растерянные люди искали объяснений, причин, спрашивали о своем будущем. Что вообще с нами происходит? Теперь она была уверена в этом.

– Помните, как вы говорили недавно, – пробормотал Майк. – Это женщина, олицетворяющая саму жизнь.

***

Первым она убедила Генриха. Генрих, и около двадцати человек с ним, пошли за ней. Все они не пострадали в битве. Что было достаточно удивительным. Отряд Генриха, как и Людвига, был в передней линии. Но они были аркебузирами, а не копейщиками. К их счастью, они оказались среди католических наемников, которым приказали атаковать людей Хоффмана. Они не попали под огонь пулемета М-60. И последующие залпы ружейного огня пришлись в основном на противоположный фланг их отдельной группы войск.

Гретхен выбрала Генриха и его людей первыми по многим причинам. А то, что он прекрасно говорил по-английски, стало дополнительным бонусом.

Она лично представила его Фрэнку Джексону. Затем Генрих разговаривал сам. Через десять минут Джексон кивнул и протянул руку.

Американская армия только что получила своих первых немецких новобранцев.

***

Так прошел день. Второй, третий. В первый день американцы были настороженными. Но посмотрев на облегчение и радость, с которой бывшие обитатели обоза, собравшиеся на площади, встречали людей, 'выбранных' Гретхен, они начали расслабляться. На третий день Майк, вытирая лицо, тяжело вздохнул.

– О Боже. Я не знаю, сколько я еще смогу это выдержать.

Он попытался отстраниться от громкого галдежа вокруг.

Рядом с ним на происходящее мрачно смотрел врач. Женщины с узлами, дети, старики. Сидящие на корточках на земле у электростанции, обменивающиеся новостями. Это были люди, которые искали мужчин, не найденных в других местах. Надеющиеся, что они в плену, а не пали на поле боя, и хотевшие выяснить это.

– Да, – согласился Николс. – Как просто убить человека. А вот выслушивать их семьи позже...

Глаза Майка обратились на мальчика лет восьми. Лицо было заплаканным. Скорбным. Папа ушел навсегда.

Майк отвернулся.

– Сколько еще осталось? – спросил он, кивнув в сторону нового здания, пристроенного к электростанции. 'Центр обработки', – как все теперь называли его.

Третий человек в их группе, Дэн Фрост, дал ответ.

– Не так уж много. Намного меньше, чем я думал, по правде говоря.

– А я не удивлен, Дэн, – сказал Майк. – Ничуть. Из того, что Ребекка и Джеффф рассказали мне, Гретхен и ее люди имели несчастье попасть в руки самых худших типов среди наемников. Большинство же других...

Джеймс прервал его, указывая на группу людей, уходящих по дороге. В их центре, в одном лишь полотенце, был человек чуть старше тридцати.

– Большинство других нормальные люди. – Он улыбнулся Майку. – Помнишь, как отреагировала Мелисса, когда ты охарактеризовал их? Просто обычные люди. Затраханные люди в затраханном мире.

Майк кивнул.

– Да, вряд ли среди них всех было больше сотни подонков. Гретхен более милосердна к ним, чем я, вероятно, был бы на ее месте.

– Кто-нибудь из их женщин и детей жаловался? – спросил Дэн.

Майк и Джеймс усмехнулись одновременно.

– Навряд ли! – фыркнул Майк. Он кивнул в сторону небольшой толпы несчастных людей на корточках, недалеко от центра обработки.

– Эти люди плачут по погибшим, Дэн. Те же, кому доставалось от подонков, чуть ли не танцуют, когда узнают об их смерти.

Николс пригладил рукой волосы.

– Я видел, как одна женщина подошла к Гретхен и спросила что-то. О судьбе ее так называемого 'человека'. Я разобрал имя Диего. Когда она услышала, что сказала Гретхен, она просто рухнула. Плача, как ребенок. Она повторяла два слова, снова и снова.

Его лицо стало мрачным.

– Я плохо знаю немецкий, но тут понять было нетрудно. Слава Богу, слава Богу.

Он замолчал, нахмурясь. Начальник полиции откашлялся.

– Вот что, ребята. Нужно поговорить и принять решение. Я сам осматривал тело, прежде чем мы похоронили его. Док Адамс был прав. Человек, вероятно, умер бы в любом случае, но причиной смерти явилась не стрельба. Он был зарезан. Представляете, так это аккуратно забит, как забивают скот.

Майк посмотрел на него.

– Вы знаете, мое мнение, Дэн. Оно вас удовлетворяет?

Фрост нахмурился.

– Черт возьми, нет! Удовлетворяет? Я же представитель правоохранительных органов, в конце концов. У меня данные, свидетельствующие об убийстве первой степени и несколько свидетелей, видящих двух известных вам людей на месте преступления. И вы хотите знать, удовлетворяет ли меня это?

Майк молчал. Джеймс, посмотрев на него, спросил: – Вы говорили с Джефффом об этом?

Начальник полиции стоял все еще нахмуренным.

– Нет, – сказал он решительно. – И у меня нет пока никакого намерения говорить с ним. Нет, если мы не решим выдвигать обвинение.

Майк снова промолчал. Тогда Джеймс продолжил: – Мелисса сказала мне, что Гретхен всячески укрывала свою младшую сестру, чтобы она не бросалась в глаза этому подонку...

Дэн сплюнул на землю.

– Черт возьми, Джеймс, разве в этом дело! У меня нет сомнений в том, что произошло. И почему. – Он потер шею. – Просто это принципиальный вопрос, вот и все.

Теперь в его голос закрался юмор.

– Правда, любой суд присяжных в этом городе вынесет несомненный вердикт 'оправданное убийство'. Особенно после того, как узнают подробности про так называемую жертву. Этот парень выглядел сущим дьяволом, я сам чуть не выстрелил в его труп два или три раза, просто чтобы убедиться, что он  точно мертв.

Дэн вздохнул.

– Но зачем вообще нужен суд, если у вас абсолютные права? Будет здорово, правда? Должен ли я их арестовать сразу после завтрашней свадьбы, или мне подождать день, чтобы она успела забеременеть?

Майк продолжал молчать. Джеймс отвернулся. Также молча.

Решение начальника полиции и так всем было ясно.

– Черт с ними. Если уж я так помешан на принципах, я могу всегда напомнить себе, что это произошло вне моей юрисдикции.

Майк кивнул.

– Хорошо, – сказал Джеймс. – Слухи, конечно, будут. Адамс очень хороший врач, но он не умеет держать язык за зубами. В настоящее время, уже по крайней мере полдюжины человек, кроме нас, знают эту историю.

Майк и Дэн улыбнулись одновременно.

– Черт возьми, да – вот уж понарассказывают! – фыркнул начальник полиции. Его глаза с восхищением смотрели на окружающие холмы.

– Мы родом горцы, док. У любого горца есть подобные истории. Более или менее кровавые. Тот не человек, кто не может похвастаться каким-нибудь сорвиголовой в своей родословной.

– Мой прадед был грабителем банков, – весело похвастался Майк. – Говорят, что он убил двух охранников в одном из ограблений.

Дэн усмехнулся.

– Фигня! По моим данным, он был просто мелким конокрадом.

Он прервал показной протест Майка.

– Если уж говорить о предках-разбойниках, нужно вспомнить первого мужа моей пра-пра-тети Бонни, Лероя. Как говорят, он зарезал четырех человек в поножовщине на речном судне. Во время игры в карты. Также говорят...

– Какая мелочь, – усмехнулся Николс. – Деревенщины. Хотите услышать настоящие истории? – Он потер руки. – Добро пожаловать в гетто! Начнем, пожалуй, с моего троюродного брата Энтони. Настоящий зверь в человеческом облике, все так говорят. Начал он в тринадцатилетнем возрасте... – Он снисходительно посмотрел на отроги Аппалачских гор. – И с тех пор из тюрем не вылазил...

***

К вечеру третьего дня задача Гретхен была выполнена. Город Грантвилль, в одночасье, в два раза увеличил свое население. Некоторые из германских солдат, так же, как Генрих и его люди, поступили в американскую армию. Но большинство из них воспользовались возможностью заняться чем-то другим или, достаточно часто, вернуться к давно знакомой работе: фермера, шахтера, плотника, строителя.

В течение следующих нескольких недель, толпы, сосредоточенные в центрах для беженцев, начали уменьшаться. Один за другим, неуверенно, иногда на время, американские семьи начали принимать к себе на постой германцев. Процесс часто начинался на совместной работе. Обнаружив, что человек рядом с ними, хотя и говорил на незнакомом языке и вел себя довольно необычно, но уверенно обращался с молотком или перекрывал норму добычи угля. Или просто был вежлив и дружелюбно улыбался.

 ***

А остальные? Те, кому Гретхен отказала в доверии?

Сами они, конечно, ожидали, что их казнят. Но их дальнейшая судьба была гораздо более странной, и, по правде говоря, тревожила их не хуже ожидания казни.

Ни один из этих мужчин никогда не видел раньше фотографий. Увидев на листах бумаги свои собственные лица, многим стало дурно. Но надпись на листах-плакатах была еще хуже. Многие из них читать умели. Большинство из них, по правде говоря, хотя Гретхен и была невысокого мнения об уровне их грамотности. Те же, кто не мог, услышали перевод от их грамотных товарищей.

Плакаты были одинаковыми, за исключением фотографий и имен.

Разыскивается для казни.

Этот человек объявлен вне закона.

Если он попадется где-нибудь на американской территории

после 5 июля 1631 года,

убей его без разговоров.

Генрих выступал в качестве разъяснителя.

– У вас есть два дня, – прорычал он. – Советую двигаться побыстрей. Пешком, и ничего, кроме одежды на вас.

Бывший командир терции откашлялся.

– Это ясно, – скулил он. – Скажи только, как далеко это – эта американская территория простирается?

Генрих обратился к Майку за ответом. Майк ничего не сказал. Он просто весьма выразительно посмотрел на бывшего командира.

***

Через несколько месяцев бывший командир терции нашел себе другого работодателя. Царская Россия, подумал он, пожалуй, подойдет, по расстоянию.

Глава 29

Когда именно наступит праздник Четвертого Июля, зависит от того, кого вы спросите. Разногласия лежали в основном по религиозным различиям, но не совсем. Современный григорианский календарь был провозглашен декретом папской буллы в 1582 году и сразу же был принят в Испании, Португалии, Франции и Италии. В течение двух лет, большинство из католических государств Священной Римской империи последовали их примеру, вместе с теми частями средневековых Нидерландов (современного Бенилюкса), которые  находились еще под контролем Испании. Швейцарцы начали процесс перехода на новый календарь в 1583 году, но не везде, новый календарь распространился на всю страну лишь в 1812 году, а венгры имели его уже в 1587 году.

Затем... Ничего не менялось в течение столетия. Протестантские и православные страны уперлись и по-прежнему придерживались юлианского календаря.

Итак, какой же это был день? Ну, по мнению шотландских кавалеристов и протестантов из Баденбурга, которых пригласили на празднование, это, безусловно, не было четвертого июля. Глупости! Что с того. Грантвилль был американским городом, а американцы уж знают, когда четвертое июля. И кроме того, все любят парад!

***

По сравнению с официальными парадами здесь в подготовке царил сплошной бардак. Генри Дрисон отчаянно пытался придать хоть какой-то порядок шествию, но вместе с тем мэр был поражен как оцепененим, так и энтузиазмом участников. Оцепенение главным образом охватило слишком уж резко попавших в новый для себя мир бывших католических наемников. Энтузиазм же бурлил среди школьников, у которых имелось свое собственное мнение о правильном порядке вещей. Особенно у Джули Симс, которая возглавила весь этот кавардак с воодушевлением и восторгом.

Мэру города было далеко за шестьдесят. Он сдался.

Пусть чирлидеры идут первыми.

Когда они услышали эту новость, шотландцы были в восторге. Восторг поуменьшился и перерос в недовольство, когда они узнали об их собственном планируемом месте в параде.

Как это? Мы не увидим 'O!' эти марширующие колени! Издевательство!

Так, начался первый маленький раздрай в походном порядке. Шотландские кавалеристы, все бывшие кальвинистами, знали, что человек родился в грехе, и они были полны решимости доказать это. Треть из них покинули свои места в параде до того, как он даже начался. По маршруту парада все было уже забито людьми, тогда шотландцы-нарушители весело направили своих коней по боковым улицам и переулкам, пока не нашли подходящее место, с которого удобно было наблюдать парад. Почему бы и нет? Ведь нужно же размять лошадей.

Несмотря на свое собственное жгучее желание полюбоваться коленями Джули, Маккей попытался остановить их. Но Леннокс утихомирил его.

– Будь проще, парень, – спокойно сказал он. – Парады сами по себе глупое дело, пусть суетятся американцы. А кроме того... – Он ехидно пошевелил роскошными усами. – Ты будешь выглядеть полным дураком в глазах чужаков, размахивая тут мороженным, как саблей, как на поле боя... Вдобавок, закапаешь себе весь мундир.

Проникшийся Маккей спас свое начавшее таять мороженое единственным способом, известным во всей Вселенной. Он продолжил есть его. Поправив расположенные по бокам седла пистолеты, зажатые в внушительного вида скобах, командир шотландцев принял насколько возможно безмятежный вид.

– Замечательное лакомство, – ​​пробормотал он. – Как они – м-м-м – его?

Леннокс воспринял это как риторический вопрос, поэтому промолчал. Он знал ответ, как это делается, потому что Вилли Рэй Хадсон показал ему. Просто, на самом деле, если вы умеете делать лед.

Леннокс изучал продолжавшееся построение парада, пытаясь понять, когда же начнется движение. С его места вид был не лучший. Огромный автомобиль для перевозки угля впереди, который американцы называли БТР, с их одержимым пристрастием к сокращениям-аббревиатурам, прекрыл весь обзор.

Боевая машина, бронетранспортер! Вот смех-то! Леннокс не сдержал усмешки. Задняя часть автомобиля была открыта, и американские солдаты подсаживали туда германских детей. Некоторые из наиболее смелых германских взрослых, как и подобает беспокоящимся родителям, всячески удерживали своих любопытных малышей от поездки.

Улыбка Леннокса исчезла. При виде своего командира, все еще с наслаждением жевавшего мороженое, к нему вернулось беспокойство. Леннокс провел много часов в общении с Вилли Рэем за последние несколько недель. Суровый немолодой шотландец и веселый старый американский фермер прониклись симпатией друг к другу.

Мороженое, да. Вилли Рэй показал ему большой запас ароматизаторов, по-прежнему доступных на рынках. Объяснил, что можно использовать на сахар клен. Обычный рафинированный сахар почти исчез.

То же было с зерном, овощами, мясом и яйцами. Даже со строгим нормированием, пищи, хранящейся в супермаркетах города, хватит не более, чем на два месяца, как говорили их владельцы и менеджеры. Небольшое количество американских ферм, оставшихся после Огненного Кольца, не могло восполнить запасы. Продовольственная ситуация была такой еще до того, как население Грантвилля удвоилось после битвы.

Размышления Леннокса на минуту свернули в сторону, выцепив другой аспект американской эксцентричности. Они настаивали на своем названии этой битвы.

В целом Леннокс осознавал их право на это, даже если такое и выпадало из обычной практики в его время. Большинство сражений в семнадцатом веке были мимолетными. Небольшие стычки между армиями, которые столкнулись почти случайно на опустошенной земле в поисках пищи и крова. Что-то вроде грызни между собаками в переулке.

Но зачем называть это Битвой при Сортире? Он понимал причину, но для него это не являлось доводом. Они были причудливым народом, эти американцы. Леннокс не мог представить другой нации, которой пришло бы в голову назвать бой в честь четырех девочек, прятавшихся в сортире.

Он не видел в этом никакой логики. Кроме, пожалуй, мрачного полускрытого юмора. Но не сути дела. Американцы были сотканы из противоречий. Только народ простолюдинов, подумал он, каждый из которых обладал гонором дворянина, может найти логику в таком. Народ, уплетавший мороженое, уверенный, что зерно и мясо будут найдены.

Леннокс не понимал их. Но они уже вошли в его сердце, а с непониманием он разберется. Он никогда раньше не сталкивался с такими уверенными в себе людьми, а уверенность хорошее лекарство от всех болезней.

БТР впереди вздрогнул, готовясь к движению.

– Парад начинается, парень, – заявил он. И кисло добавил: – Как прекрасно бы было, если бы командир шотландцев закончил есть мороженое и не выставлял бы нас всех идиотами.

Маккей согласно закивал. Но не бросил мороженое, пока оно не исчезло единственным подходящим способом, известным во всей Вселенной.

***

Где-то в середине парада, Майк и Ребекка шли рука об руку. Почти в голове колонны профсозов СГА.

Его внимание привлек отблеск света на ее руке.

Ребекка улыбнулась и подняла свои сжатые в кулаки руки.

– Это так красиво, Майкл. Где ты его взял?

Майкл улыбнулся ей в ответ.

– Это секрет, ответил он. И останется таким, если Моррис будет держать рот на замке.

Майк хотел сначала подарить Ребекке обручальное кольцо своей матери. Оно было невзрачным, по правде говоря. Когда он принес его в магазин Морриса для подгонки, ювелир был ошеломлен.

– Это для Ребекки? Ни за что!

Моррис немедленно направился прямиком в витрине ювелирных изделий, которая содержала лучшие кольца его коллекции. В этом отделе старых ценников не было. Семья Рот передала казначейству города большинство своих ценностей неделю назад. Драгоценности, золото и серебро семьи Рот предлагались американцам в их первой новой твердой валюте.

Моррис открыл витрину и достал кольцо.

– Посмотри вот на это чудо. По-моему, и размер подходящий.

Майк нахмурился.

– Если то, что я принес, было достаточно хорошо для моей матери, я не вижу почему...

Моррис также нахмурился.

– Твоя мать была прекрасной женщиной, Майк Стирнс. Но...

– Просто женой шахтера? Ну так что? Я тоже шахтер.

– Да, но... – все еще хмурясь, Моррис покачал головой и повторил. – Да, но она...

Раздражение Майка исчезло. Он хорошо понимал смысл этого 'да, но'... Понимал и в общем-то гордился...

Да, но она... – это потому, что весь город относился к ней, как к принцессе.

Он удивлялся этому. Выросший статус Ребекки в городе был мало связан с ее 'родословной'. Правда, Абрабанели считались у сефардов среди самых знатных семей. А возможно, и самой знатной. Но это ничего или почти ничего не значило для Грантвилля и Западной Вирджинии. То, что они знали об истории испанских евреев, можно было записать на булавочную головку.

Не в этом дело. А вот романтический ореол!

И доктор Абрабанель, дважды в день совершающий прогулки, ставшие уже привычным зрелищем для горожан. Непременно останавливающийся, чтобы обменяться несколькими словами с каждым прохожим. Все знали, что он был философом, и гордились такой честью. Единственный философ в истории города на людской памяти. Принц-джентльмен, если таковые вообще бывают. Принц в изгнании, настоящий принц, тем более имеющий такую прекрасную дочь.

Толпа школьников впереди, недалеко от них, радостно взревела, заглушая звуки оркестра, когда неторопливо идущие в колонне парада Майк и Ребекка, были замечены ими.

– Ура! ура! ура!

– Эй, глядите – это Бекки!

***

– Но они должны приветствовать тебя, – прошептала Ребекка, нахмурившись. – И профсоюзы СГА.

Майк широко улыбнулся.

– Черт, конечно же нет. Так мне нравится гораздо больше.

***

К началу второй половины дня, 'парад' полностью перемешался. Официальные участники парада начали перемещаться на тротуары и стали зрителями. А зрители, в свою очередь, стали маршировать. А вскоре грозные БТР превратились в туристические автобусы, перевозящие группы германских и американских детей по всему городу. К полудню, два ресторанчика в центре Грантвилля были забиты битком, особенно после того, как Вилли Рэй доставил туда со склада свежий самогон. На банках даже красовались этикетки: "Слёзы городских финансов." На улицы города выплеснулась торговля.

Шесть американских предпринимателей скооперировались с четырьмя бывшими германскими солдатами. На предварительных переговорах в качестве переводчика выступал шотландский кавалерист, а в конце переговоров, он и сам вступил в партнерство.

Трое из американцев были фермерами, которые, как и Вилли Рэй, имели свои собственные запасы разных самодельных спиртных напитков. Четвертый американец, Эрни Доббс, был водителем грузовика, развозившего пиво. К своему несчастью, он как раз был в Грантвилле с очередными поставками, когда вспыхнуло Огненное Кольцо. Теперь эту – уже 'свою' собственность – он предоставил в качестве вклада в совместное предприятие. Остальные двое американцев договорились предоставить необходимое оборудование – состоявшее, в основном, из переносных столов и складных стульев.

Немцы, служившие в свое время вышибалами в трактирах, составили опытный персонал. К полудню, разместившись в небольшом парке рядом с общественным бассейном города, ресторан под открытым небом с таинственным названием 'Сады Тюрингии' был открыт.

– Я фейсконтроль, – произнес с гордостью шотландец, начав запускать толпу. Но большую часть своего времени ему пришлось поработать спасателем, когда дети потребовали открыть также и бассейн.

***

Генри Дрисон один, до упора верный своему гражданскому долгу, завершил назначенный маршрут. Но мэр провел там не более пяти минут, сердито глядя на заправку на окраине города, прежде чем, повторив обратный маршрут, присоединился ко всеобщему веселью. Он даже не стал поднимать шума в связи с грубыми нарушениями нескольких городских постановлений, явно представленных в 'Садах Тюрингии'. Молчал даже после того, когда увидел, как немецкие бармены, придерживаясь собственных традиций, начали раздавать напитки молодежи. Только безалкогольные напитки, разумеется. По мнению германцев, пиво именно к таким и относилось.

 ***

Единственные, кто вообще не участвовал в параде, были приглашенные на свадьбу. Список таковых составил более ста человек.

Большинство из них было со стороны невесты. В дополнение к собственно 'семье' Гретхен, состоящей из пары десятков или около того человек, там были Генрих со своими людьми и около пятидесяти человек из бывшего обоза.

Затем появились 'консультанты'. Во главе с Мелиссой и владельцем городского магазина для новобрачных по имени Карен Ридинг. Остальные 'консультанты', по правде говоря, были просто на подхвате у них. В основном, ученицы Мелиссы вместе с двумя дочерьми и четырьмя племянницами Карен.

Карен отвечала за все свадебные приготовления. Мелисса – за порядок на свадьбе.

Сложная задача, особенно учитывая недавнее. Гретхен вообще-то легко шла навстречу, и была в полном восторге от подвенечного платье. Даже после того, когда Карен пояснила, что это предоставляется 'только на правах аренды'. Трудность – настоящее сражение -развернулось только вокруг одного вопроса.

Мелисса, в сотый раз: – Ты не пойдешь на свадьбу в кроссовках.

Гретхен, угрюмо: – Какие же вы wahnsinnig. – Неприветливо: – Энто значит...

Мелисса, рыча: – Я знаю, что это означает, я уже выучила это слово наизусть после того, как ты использовала его с десяток раз,  так вот – это именно ты сумасшедшая сумасбродка, если по-прежнему хочешь одеть их на свадьбу.

Гретхен, глядя на ноги: – А энти пытка для ног.

Мелисса, вздыхая: – ... Я знаю, я и сама лично всегда страдаю в таких, заметь. Но...

Гретхен, мрачно бормоча и пытаясь пройти несколько шагов: – Я обязательно упаду и сломаю мой шея.

Мелисса, наблюдая и мрачно бормоча: – Я изменник и предатель.

Затем, рыча на своих 'помощников': – А где у нас Вилли Рэй Хадсон?

Хор голосов: – В городе, выпивает.

– Доставить его! Немедленно!

Девочки-школьницы летучим отрядом устремились на поиски негодяя. Гретхен в очередной раз споткнулась. Мелисса нахмурилась.

И пробормотала: – Просто великолепно. Мало того, что невеста едва держится на высоких каблуках, так еще и пьяный ей в сопровождение. Так мы никогда не доберемся до венчания....

***

Представителей жениха было гораздо меньше. Ларри Уайлд был шафером, а Эдди и Джимми дружками. Кроме того, было и несколько других мальчиков из средней школы, действующих на подхвате у Великого Старца этой группы доктора Николса.

Джеймс восхищался смокингом Джефффа.

– Хорошо сидит.

Джеффф покраснел.

– Не смешно, доктор Николс. Это не так, и вы это знаете.

Он уставился на свой наряд. Компания по прокату смокингов находилась в настоящее время в другой вселенной, а имеющиеся немногие дорогие костюмы стали общегородской собственностью и выдавались 'на правах аренды' для тех, кто в них нуждался.

– Этот был у Майка, такой большой. И остался у миссис Ридинг. Я смотрюсь в нем, как толстый пингвин.

Джеймс усмехнулся.

– И что? Ты сегодня женишься на одной из самых красивых девушек в ​​городе, а думаешь о черт знает чем?

Джефффа покраснел еще больше. На этот раз от добродушного юмора врача.

– Расслабься, Джеффф. Через несколько месяцев, в любом случае, все изменится. Ни у одного из нас к концу этой зимы лишнего жира не останется.

Личные переживания Джефффа сменились общим беспокойством.

– Расскажите, что вы сами думаете об этом? Что мы можем сделать?

Джеймс задумчиво посмотрел в окно трейлера Джефффа, выходящее на север.

– Я думаю так, – тихо ответил он. – Там, чуть подальше от нас, есть много еды, дело лишь в том, как собрать и доставить ее сюда. Фермеры в тех местах закончили посев раньше, чем пришли наемники и начали наводить жуть. Так что...

Он пожал плечами.

– Умереть с голоду нам не грозит. Самая большая проблема – это низкокалорийная диета, которая ослабляет организм, и дефицит витаминов и минеральных веществ в пище. Тем самым открывается широкий простор для болезней.

Его голос зазвучал более бодро.

– К счастью, при дефиците продовольствия, медикаментов и антибиотиков, в аптеках и супермаркетах города, еще есть большие запасы витаминов и минеральных добавок. Мы собираемся проводить строгую программу БАД – биологически активных добавок к пище. Это должно помочь нам хотя бы в эту первую зима. – Он поморщился. – Хотя, питаясь только кашей, болезней избежать трудно.

Джеймс решил сменить тему. Он окинул взглядом  помещение.

– Похоже, вы славно потрудились здесь.

Джеффф, как и хотел врач, отвлекся от своих тревог.

– Мы напрягли наши задницы в эти последние четыре дня. Нам также помогали и другие школьники. Вам нравится?

Джеймс замялся, прежде чем высказаться откровенно.

– Нравится? Это не совсем правильное слово. У вас тут будет, как в корзине с котятами. Но я хочу отдать вам должное, хотя это и выглядит как самое странное архитектурное сооружение в мире.

– Зато функционально. А функционально – значит красиво, говорил великий архитектор Ле Корбюзье, – парировал Джеффф. Он указал на дверь. – Все три трейлера соединены вместе, с хорошей теплоизоляцией в проходах.

В прежние времена через эту дверь можно было попасть наружу. Теперь она вела в новый трейлер, который был втиснут ​​между этим и фургоном Ларри, по соседству. 'Новый' трейлер был фактически давно заброшен и подарен им прежним владельцем. Большинство времени за последние несколько дней было потрачено на то, чтобы скомпоновать все три трейлера во взаимосвязанный комплекс, навести порядок в новом трейлере и реорганизовать жизненное пространство. После свадьбы вся семья Гретхен переедет из своего временного приюта в школе в этот комплекс. Для Джефффа и его троих друзей сразу станет тесновато. Но у каждого будет свое место.

– Вы гордитесь этим, – сказал Джеймс. – Все четверо.

Джеффф улыбнулся. В улыбке сквозили и удовлетворение и печаль.

– Да, я думаю. Мы все... – Он вздохнул. – Это было очень трудно, потерять свои семьи. Зато теперь у нас будет самая большая семья в городе.

Он помрачнел.

– Надеюсь, все будет хорошо. Я знаю, будет трудно для всех нас, привыкнуть друг к другу.

Джеймс пристально посмотрел на него.

– Ты беспокоишься о Гретхен? Думаешь, она будет разочарована?

Джеффф покачал головой.

– Напротив, – признался он. – Вы знаете, я ведь показал ей это место вчера.

Он снова покраснел.

Джеймс усмехнулся: – Она прекрасна, правда?

Джеффф радостно кивнул. Но его мрачное настроение быстро вернулось.

– Вы знаете, что она сказала, выходя? Ты такой богатый... Богатый! – фыркнул он. – Да вы оглянитесь вокруг, доктор Николс. Это же просто прицеп.

Джеймс протянул руку и положил ее на плечо рослого юноши, стоявшего перед ним.

– Ты боишься, что она выходит замуж лишь за твое 'богатство'? – спросил он. – Так лично я думаю, что таких женщин большинство...

– Нет-нет. Совсем не то. – Джеффф волновался. – Я прекрасно понимаю, что она думает и почему согласилась... – Он махнул рукой. – Просто это все так...

Он опустил голову. Следующие слова были грустными, произнесенными почти шепотом. – Она не любит меня, вы же понимаете. Я не думаю, что она даже знает, что это слово означает. В отличие от меня.

***

В это же время, Мелисса обсуждала ту же тему с Гретхен. Когда она закончила свои неуклюжие, наполовину по-английски, наполовину по-немецки, объяснения, Гретхен нахмурилась.

– Все энти штучки для знати, – запротестовала она.