Текст книги "Рута (СИ)"

Автор книги: Элина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

Братья Венсельт и Гензельт были на столько похожи, что, не смотря на годовую разницу в возрасте, все считали их двойняшками. Оба крепкие, высокие, мускулистые с резкими крупными чертами лица и зорким взглядом серых, прищуренных глаз. Они с детства ни в чем не уступали друг другу, были драчливы и задиристы, прекрасно владели мечом и на охоте не было им равных, но остальные дисциплины давались им с огромным трудом. Хенсельт понимал, что когда-нибудь они разорвут Каэдвен, так же как в детстве раздирали на части подаренные им игрушки, и это не могло его не беспокоить. И что бы этого избежать, оставалось только оторвать кусок от соседнего государства, тем более что этот кусок уже когда-то принадлежал Каэдвену. Ради этого он готов был пойти на что угодно, даже против Ложи, которою он хоть и побаивался, но считал сбродом сумасшедших баб.

Ветслав и Авеллана долго стояли молча возле телеги, наблюдая, как ловко братья орудуют ножом. Гензельт иногда поглядывал на них с усмешкой, за что сразу же получал от брата тычок на который незамедлительно отвечал.

– Пойдем к костру, я совсем озябла. Да, и братья сейчас опять подерутся, и тебя втянут. Уж, я их хорошо знаю, – вздохнула девушка.

– А я всегда мечтал иметь брата, но у меня одни сестры и они уже давно за мужем, – сказал Ветслав, подбрасывая в костер щепки. – Вот этот пес всегда был моим другом и братом, ты не представляешь, какой он умный.

– Как его зовут?

– Геральт.

– Странное имя для собаки.

– Мне подарила его чародейка из Венгерберга, она его так назвала, а я не стал икать другое.

При упоминании о чародейке, девушка загрустила и тяжело вздохнула. Ей очень нравился этот юноша, за последние несколько дней она не расставалась с его портретом, а, познакомившись, поняла, что не ошиблась в своем выборе. Но случайно услышанный разговор деда с герцогиней Дишот, в котором воспитательница перед отъездом объясняла королю, что его ждет в случае не послушания чародейкам, опустил ее с небес на землю. Король, конечно, дал клятву, но даже он ничего не сможет сделать против Дам Ложи. Какой же мерзкий этот Троян! От одной мысли, что она будет ему принадлежать, из глаз потекли слезы.

– Что случилось? Почему ты плачешь? – взволновано спросил юноша.

Не в состояние что-то ответить и сдержать слезы, она закрыла лицо руками. Когда он погладил ее по голове, Авеллана прижалась к его плечу, потом подняла мокрое лицо. Ее теплое дыхание, мягкий взгляд влажных глаз завораживал и манил, продолжая гладить ее волосы, он наклонился, и поцеловал ее.

Даже они сами в последствии не смогли точно сказать, когда любовь наполнила их сердца. В тот момент, когда они первый раз встретились, и он помог ей слезть с лошади. Прикосновение рук и взглядов заставившее трепетать обоих, или этот первый долгий поцелуй разбудил дремавшее до сих пор сильное чувство. Но именно тогда они решили, что расстаться уже не смогут никогда.

Выслушав ее рассказ, он взял ее за руку, и они так и просидели до утра разговаривая ни о чем и обо всем на свете.

* * *

– Мне нравится твой сын, – после третьего кубка перешел в наступление Хенсельт. – Хороший парень! Лучшего зятя и пожелать нельзя!

– К чему ты клонишь? – удивился Демавенд. – Фольтест в последнем письме сообщил, что ты уже дал согласие на свадьбу своей внучки с его Трояном.

– Неужели ты мог подумать, что я добровольно отдам своего ангелочка за этого недоумка? Что бы она потом нарожала мне вместо правнуков упырей? Да никогда в жизни! Пускай меня лучше кикиморы разорвут!

Выражение лица Хенсельта стало похоже на оскаленную морду висящей на стене медвежьей головы. Рядом висела голова огромного вепря с длинными желтыми клыками.

«Точно такой же в прошлом году порвал мне бедро на охоте», – вспомнил Демавенд, поглаживая старую рану.

– Ну не мог же Фольтест все это придумать, – произнес он вслух.

– Конечно, не мог. Это все проделки этой бабской Ложи. Будь она не ладна! Представляешь?! Явилась ко мне одна из них и начала указывать, что я должен делать с собственной внучкой. Совсем уже обнаглели! Скоро уже мне начнут жену подбирать и еще укажут, как я ее должен буду трахать!

Демавенд тяжело вздохнул. Деятельность Ложи, его самого уже давно стала раздражать. У него тоже накопилось достаточно претензий к вездесущим чародейкам, постоянно вносящим изменения в договор по Доль Блатанна.

– Что, верно, то верно. Короли стали тряпичными куклами в руках каких-то дамочек! А ведь были времена, когда они нам служили!

– Эти времена можно вернуть, при нашем общем желании, – зарычал Хенсельт. – Но и сейчас я не собираюсь подчиняться не чьим указаниям! Фольтеста, конечно, можно понять. Его баронесска так и не смогла ему родить наследника, а что бы сохранить династию, надо сажать на трон Аддиного сынка. Но можно же женить его на какой-нибудь герцогине, которая за честь почтет такой брак, и смотреть не станет на его недостатки, а ему, видишь ли, принцессу подавай. Видимо этот проныра на чем-то еще с Ложей сторговался!

– Не хочет темерская знать, чтобы король отдал корону внуку. Уж больно тот свиреп! Вот и попрятала от него достойных невест, поэтому и обратился Фольтест к Ложе.

– А я не хочу такого зятя. Вот Ветслав – другое дело!

Демавенд задумчиво покрутил пустой кубок. Такой брак был бы очень выгоден Аэдирну и в будущем мог бы служить залогом добрых соседских отношений. Хорошо зная Хенсельта, он не на минуту не сомневался, что тот не спроста все это затеял, и цель его тоже вполне понятна, но при правильной расстановки всех фигур, можно добиться выгодного и для себя результата.

– Я не против породниться, но что делать с чародейками? – серьезно спросил он.

– Короли мы или нет? Пора доказать им, что мы не только сами принимаем решения, но и можем менять правила и традиции. Предлагаю устроить свадьбу через три дня, в день рождения Авелланы. Она, как раз, в этот день по настоянию Ложи должна будет выбрать себе жениха, вот она и выберет, только не жениха сразу мужа. У меня все готово к празднику и гости приглашены, останется только привезти твою жену с гостями со стороны жениха и неожиданно для всех устроить свадьбу.

Король Каэдвена опять наполнил кубки, почесал черную с проседью бороду и одним махом выпил вино. Его раскрасневшаяся самодовольная разбойничья физиономия, вызвала усмешку у Демавенда, но он не подал вида.

– В общем, меня все устраивает. Осталось только узнать, что наши дети думают по этому поводу, – он устало, расправил плечи, сморщившись от боли в сломанных ребрах. – Но это уже завтра.

* * *

В Мак-Турге в маленьком городке под названием Бухар, там, где берет свое начало река Нэви, в небольшом, но красивом доме, где ни кто не живет, в комнате под самой крышей, открылся светящейся портал. Из него вышла женщина с темными хищными глазами и длинным носом, одетая в дорожный мужской костюм, плотно облегающий и подчеркивающий ее роскошный бюст. Она была не в самом лучшем расположении духа, потому как путь до Хакланда ей предстояло проделать верхом, так как у всемогущей Ложи, там не оказалось ни какой недвижимости, да и сама она в тех краях не бывала, а открыть портал в неизвестность было равносильно самоубийству. Перспектива недельной тряски в седле ее явно не устраивала, но по дорогам ведущим в эту глушь, кроме как на лошади добраться было невозможно. Мысленно ругая Филиппу за то, что она отправила ее туда, себя за то, что согласилась и Йеннифэр за то, что устроила себе там убежище, она быстрыми легкими шагами спустилась во двор и прошла в соседнюю калитку. Здесь у соседа была конюшня, в которой содержалась пара лошадей принадлежащих чародейкам. Выбрав палевую изящную кобылку, Сабрина Глевиссиг приказала ее седлать, а сама принялась изучать карту.

– Чтой-то магички не уплатили мне за три месяца за постой лошадей, – ворчал мужик, подтягивая подпругу, – А коняги-то жрать хотят, поди каждый день. Овес да сено денег стоят, а где ж бедному кмету их взять-то лишние?

Чародейка молча бросила ему мешочек с деньгами, когда он закончил седлать, и вывела лошадь на улицу. Дорога предстояла дальняя, а миссия уж совсем не приятная. Если Йеннифэр там не будет, то все ее муки окажутся пройденными в пустую. А если она там, то вряд ли бывшая подружка встретит ее распростертыми объятиями. Хорошо хоть, что обратно можно вернуться через портал!

Она тяжело вздохнула, мысленно показала Филиппе кулак, села в седло и тронула кобылу пятками.

* * *

Обычно серый и мрачный королевский замок, сегодня пестрел лентами и полотнами геральдических цветов. Центральная площадь Ард Каррайга не уступала замку праздничным убранством, помимо флагов и лент везде были развешены венки из осенних листьев и цветов. День выдался ясный и солнечный. Возможно, это был последний теплый день этой осени.

По распоряжению короля утром на площадь выкатили четыре бочки крепкого вина и расставили несколько телег с хлебом и фруктами. Не смотря на ранний час площадь, была битком набита народом. Все спешили выпить и отпраздновать свадьбу принцессы Каэдвена с принцем Аэдирна и, судя по нарастающему шуму, к полудню это должно было перерасти в массовое народное гулянье. Всех, конечно, удивило, что свадьбу устроили без предварительной помолвки и назначили на рассвете, а не как обычно к обеду, но вскоре, после того, как на площадь выкатили еще четыре бочки с вином, всех захватило всеобщее веселье и удивляться стало уже некогда, да и некому.

В замке так же праздник уже был в самом разгаре. По периметру большого бального зала, украшенного гербами двух государств и омелой, стояли празднично накрытые столы. По середине сидели жених и невеста, и все члены обоих королевских семейств. Гости со стороны жениха располагались справа, а со стороны невесты слева. Играла музыка и в центре зала, акробаты самозабвенно показывали акробатические этюды. Отовсюду раздавались тосты, звон кубков, смех и аплодисменты артистам.

Хенсельт встал из-за стола, улыбаясь и кивая поднятым в его честь кубкам, вышел из бального зала и направился в тронный.

– Я уж думала ты сегодня не придешь! – нетерпеливо подошла к нему Йеннифэр, когда он появился в проходе потайной комнаты. – Я хочу получить расчет и как можно быстрее убраться отсюда. У меня нет не малейшего желания встречаться со своей бывшей подружкой!

Король нахмурился, заложил руки за спину и молча прошелся вдоль стены, затем остановился, поскреб седеющую бороду и внимательно посмотрел на чародейку, от нетерпения уже начинающую злиться.

– Ты выполнила только первую часть задуманного мною плана! К тому же почти все произошло само по себе, без твоего участия! Дети сами влюбились друг в друга, без всякого зелья! – начал он, растягивая слова. – Когда осуществишь все, что мне надо полностью, тогда и получишь свою бумагу и в придачу столько золота, сколько захочешь.

– Предупреждаю тебя Хенсельт, – зашипела Йеннифэр глаза ее сверкнули фиолетовыми молниями, – мне не нужно ни чье разрешение, что бы превратить тебя в статую и вытряхнуть из тебя все твои гнилые мысли до одной!

– Ладно, не горячись! Прошу тебя, помоги мне все завершить, и я отблагодарю тебя по-королевски.

– Я могла бы получить все, что мне надо, сразу же, как приехала, но я решила поступить с тобой честно. Наш уговор я выполнила полностью, дальше уже твоя забота. Отдай мне, что обещал и лучше тебе не тянуть с этим, а то я начинаю терять терпение!

– Жаль! Но ничего не поделаешь! – король тяжело вздохнул, подошел к потрескавшемуся портрету, какого-то своего предка по материнской линии, отодвинул его в сторону и открыл находящуюся там металлическую дверку, висящим на шее ключом на золотой цепочке. Достал из тайника древний пергамент и отдал его чародейке. – Вдруг тебе еще что-нибудь понадобиться! Ты не стесняйся!

Йеннифэр ничего не ответила, положила за пазуху бесценный свиток, взяла уже давно собранные вещи, укрыла лицо иллюзией и поспешно покинула короля.

* * *

К позднему вечеру, когда веселье достигло своей высшей точки и гости почти забыли зачем они здесь собрались, когда одни мирно посапывали под столом, другие, разбившись на пары, заняли самые дальние беседки в саду, а третьи стоически продолжали пить за здоровье молодых, двери с грохотом распахнулись и в зал ворвалась разгневанная Сабрина Глевиссиг. Ее облегающий дорожный костюм весь был заляпан грязью, волосы растрепанны, а черные глаза светились зловещим светом. Не хватало только метлы, что бы завершить классическое изображение ведьмы. Хенсельт не стал ждать, быстро встал и вышел в коридор, увлекая за собой чародейку.

– Как это все понимать? – зло выкрикнула Сабрина, когда они оказались наедине. – Ты что решил бросить вызов Ложе? Так она его примет, можешь не сомневаться!

– Где ты была, скажи, пожалуйста, все это время? – ответил в тон ей король, сразу переходя в наступление. – Я не собирался идти против Ложи, но меня заставили! Я так надеялся, что ты поможешь мне противостоять чужому давлению, но тебя не известно где черти носили!

– Какому еще чужому давлению? – опешила чародейка.

– Явилась сюда твоя подруга, хотела получить у меня рецепт нужного ей зелья. Узнав, что Ложа имеет планы на мою внучку, прям, как с цепи сорвалась. – Виртуозно врал Хенсельт. – Кричала, угрожала, колдовала, потом что-то принцессе дала выпить. Вот, что я нашел в спальне у девочки!

Он протянул ей флакончик с красной жидкостью. Увидев на нем печать Йеннифэр, лицо чародейки исказилось в страшной гримасе.

– Вот значит, куда она подевалась! – Проговорила Сабрина зловещим шепотом. – Что ты ей дал, и куда она теперь направилась?

– Она заставила меня отдать старый эльфийский рецепт эликсира от бесплодия. А где она теперь я понятия не имею!

По всему было видно, что магичка поверила королю полностью, явно, что версия ее устраивала и даже доставляла удовольствие. Вернее, удовольствие ей доставляло предвкушение того, что Ложа сотворит с Йеннифэр, как только узнает, что та нарушила запрет когда-либо покидать свое убежище без разрешения чародеек, да еще и вмешиваться в их дела. Ничего больше не говоря и не попрощавшись, она открыла в стене светящийся портал, шагнула в него и исчезла из вида.

Самодовольно усмехнувшись, Хенсельт потер руки, и весело насвистывая, отправился праздновать свадьбу дальше.

* * *

Явившись среди ночи в замок Монтекальво, Сабрина устроила там самый настоящий переполох. Расписав все в ярких красках, добавив от себя несколько подробностей доказывающих безобразное отношение Йеннифэр к Дамам Ложи, она потребовала от Филиппы Эйльхарт созвать немедленно внеочередное собрание. Филиппа, видя чрезмерное возбуждение своей коллеги и досаду из-за бесполезного длительного и неприятного путешествия, спорить, не стала и тут же послала сигнал всем Дамам. Через пол часа все сидели на своих местах вокруг стола, некоторые чародейки в виде проекций. Все сонные и растрепанные, а некоторые сильно раздосадованные. Особенно Кейра Мец, которую явно оторвали от важный дел, имеющих синие глаза и русые волосы.

– Что за спешка Филиппа? – раздраженно произнесла ее проекция, сильно при этом задрожав. – Что это за такая важность, не терпящая до утра?

– Нам сегодня плюнули в лицо! – вскочила с места Сабрина. – И сделала это Йеннифэр! Говорила я тогда, что не надо было ей разрешать уехать в Хакланд и тем более верить ее слову, что она не покинет его без нашего разрешения!

– Что случилось? Объясни толком! – поправляя волосы, спросила Фрингилья Виго.

Выслушав рассказ Сабрины, чародейки высказались единогласно, что Йеннифэр надо найти и наказать. Кейра предложила на пятьдесят лет заточить ее в башню, Шеала де Танкарвилль – превратить в бродячую собаку, а Францеска Финдабаир – опять заключить в нефритовую статуэтку.

Филиппа Эйльхарт загадочно улыбнулась, отпила из золотого кубка легкого вина и тихим, заползающим в душу подобно гадюки голосом, проговорила:

– Какой нам толк оттого, что Йеннифэр просидит пол века в башне или в нефрите, или погибнет в сточной канаве в виде бродячего пса?

– Она будет наказана! Это самое главное! – воскликнула Сабрина Глевиссиг.

– Безусловно! Но почему бы нам, не извлечь из этого выгоду? – Филиппа обвела взглядом застывших в ожидании чародеек. – Йеннифэр получила от Хенсельта то, что хотела, дальнейшие ее действия предсказать не сложно. Мы в свою очередь нуждаемся в новом подопечном для Двух сестер, а кроме чародейки никто не может произвести его на свет. Нам надо только найти ее и немного подождать! К тому же это будет справедливо: муж уничтожил щенка, а жена даст нам нового.

Трисс Меригольд почувствовала, как мурашки побежали у нее по спине, от смеха вырвавшегося из груди Сабрины.

– Отличная мысль Филиппа! Я лично займусь поисками, и реализацией этого плана! Но если кому-нибудь придет в голову предупредить Йеннифэр или ведьмака, – она медленно перевела не обещающий ничего хорошего, взгляд с Трисс на Фрингилью Виго, – пускай пеняет потом на себя!

Глава 4

Дорога сильно раскисла от льющих уже три дня, дождей. Серое тяжелое небо, казалось, держалось на верхушках деревьев и только благодаря этому не падало, раздавив все вокруг. Мрачный лес, уже почти совсем сбросивший свой осенний наряд, приготовился к встрече зимы. Мерзкая погода отражалась в душе тоской, грустью и тревогой, каждый стремился в тепло и уют, и не было ничего хуже, чем оказаться в дороге в такое ненастье.

Все это чувствовал Карик, погоняя еле плетущуюся, вязнущую в грязи клячу. Телега скрипела и сильно тряслась, колеса то и дело застревали в жиже, поэтому приходилось ее подталкивать. С другой стороны телеги помогал толкать его сын, крепкий коренастый парень, лет четырнадцати с огненно рыжей шевелюрой и рябым лицом.

– А ну пошла, зараза! – кричал Карик, что есть мочи на измученную клячу, того и гляди готовую упасть.

– Бать, а бать! – прогнусавил подросток. – Кажись, померла, мазелька-то! Кажись, не дышит!

Карик натянул поводья и принялся внимательно рассматривать лежащую в телеге девушку. Она лежала на животе, капюшон закрывал ее лицо, висящий на спине меч сполз на бок. Из-под рваных краев черной кожаной куртки, разорванной от правого бедра до левого плеча, виднелась черная от крови отвратительная рана. Мужик почесал затылок.

– Да вроде и правда – не дышит. А, коли так, надыть ее сгружать, лошадь не выдюжит до дому-то!

– Чаво хоронить будем?

– Нет, Митюн, хоронить не будем. Нет у нас лопатов-то! Да зверье лесное тож ведь жрать хочет!

Митюн укоризненно взглянул на отца.

– Да как-то это не честно, что ли? Она ж из-за нас померла, а мы ее как собаку…

– Не из-за нас! Работа у ей такая! Ведьмачить, стало быть, не вшей гонять, и помереть можно. А мы людишки честные, не бросили пока дышала-то. А теперь пошто ее с собой тащить? Да и оружие ей тепереча ни к чему и оплата, стало быть, тоже. Жаль, коняга сбежала! Знатная была, черна, что уголь. Дорогущая, точно говорю, да что тепереча-то!

Карик тяжело вздохнул, вспомнив, как лошадь ведьмачки чуть его не укусила, когда он протянул руки к поводьям. А потом они еще целый час гонялись за ней по лесу, сперва она кружила не далеко от того места, где лежала ее раненая хозяйка, а потом во весь опор скрылась в чаще леса, оставив усталых раздосадованный мужиков, ругаться и топтать свои шапки.

Он постоял еще с минуту, потом взял девушку за ноги, кивком указывая сыну, что бы тот взял за плечи. В этот момент над головой Карика раздался лошадиный храп. Огромный черный конь с длинной гривой норовил схватить его за плечо, кося злым темным глазом.

– Что здесь происходит? – спросила сидящая на коне женщина, поправляя капюшон, из под которого виделась белая спиралька локона. Подождав немного и поняв по растерянным глупым физиономиям, что ответа не дождаться, повторила вопрос.

– Вы не подумайте ни чаво дурного, милсдарыня! – затараторил Карик, к которому вернулся дар речи, как только он заметил точащую из-за спины наездницы рукоять меча. – Померла, мазелька-то, вот схоронить хотели! Но это не мы ее, это ее монстра или другая, какая страховидла, потому как ведьмачка она. Стало быть, работа такая!

– Ведьмачка! Не может быть?

Рута соскочила с коня и подбежала к телеге, взяла руку девушки за запястье, слабая пульсация заставила ее вздрогнуть.

– Она жива! Чуть живую не похоронили, дурни!

– Да мы чаво, мы ни чаво! Глядим не дышит, стало быть померла! – виновато забубнил Митюн.

– Далеко ваше село?

Карик махнул рукой в южном направлении, хитро прищурившись.

– Деревня-то наша далече, семь ден пути! Мы сюды каждую осень на промысел, то бишь на охоту приезжаем. Все мужики, как один, сбираются и сюды. Но второй уж год поди, толи мы охотимся, то ли на нас охотятся, страховидла двух мужиков пожрала. Ну, мы и наняли вот эту мазельку, ведьмачку то бишь. Другие мужики домой подались, а мы взялись ей путь указать. А оно вона, как вышло!

– До деревни она явно не дотянет! – задумчиво произнесла Рута, осматривая рану девушки.

– У нас тут сторожка недалече. Мож туды?

– Давай, выпрягай свою клячу, и впрягай моего коня! Быстрее дело будет!

– Да разве можно такого коня в телегу? – мужик изумленно округлил глаза. – Он же верховой! А красавец-то, какой!

– Давай не рассуждай, да пошевеливайся!

Женщина подошла к коню погладила по шее, расстегивая подпругу.

– Прости, дружище, но так надо!

В сторожке, маленькой покосившейся избушке, девушку уложили на принесенную из телеги козлиную шкуру. Мужик с сыном затопили маленькую печурку и поставили греть воду, развесив мокрые плащи на натянутую вдоль стены веревку. Рута села на колени возле раненой, сняла с нее меч и осторожно раздела. Рана была большая, почти во всю спину, но не глубокая. Видимо, чудовище нанесло ее когтистой лапой или шипом. Ведьмачка наклонилась и понюхала, слегка на нее надавив, и тут же отпрянула. Резкий неприятный запах, не оставил сомнений, что она нанесена ядовитым шипом. Выверна или магнухария, в народе шипохвост! Другие ядовитые шипастые в этой местности не водятся.

Промыв как следует рану сперва теплой водой, затем первачом, который мужик отдал ей с большим сожалением, и, смазав ее противоядием, Рута достала из своей дорожной сумки деревянный ларчик. Извлекла оттуда и тщательно промыла в самогоне иглу и шелковую нить, и принялась аккуратно сшивать рану. Закончив, смочила полотно заживляющим раствором, половину положила на шов.

Мужик с сыном уже давно храпели возле печурки, положив шапки под голову. Видимо опасаясь, что женщина украдет у него узелок с хлебом и солониной, Карик крепко держал его в объятиях. Рута усмехнулась, взяла уже высохшую попону и факел и вышла на улицу.

Дождь сыпал мелкими брызгами, летающими, как снег во всех направлениях. Ветер пронизывал до костей, заставляя плотнее закутываться в плащ. Полуразрушенный сарай, в котором стоял конь и кляча, со всех сторон был обложен лапником, поэтому ветер не продувал его насквозь. Шэво увидев ее, закивал головой. Она подошла, обняла его за шею и поцеловала плюшевую морду. Погладила следы оставленные хомутом, приложила к ним вторую половину смоченного полотна. Накрыла коня попоной и отправилась спать.

Осторожное прикосновение к плечу заставило ее проснуться. Машинально сжав рукоять лежащего рядом меча, она медленно открыла глаза.

– Чего тебе?

Карик убрал руку и почесал нос.

– Стало быть, пора нам. Дороги размоет совсем, а того гляди и заметет. Нету ничего хуже, чем зимовать в лесу!

– Заплати ей, а потом иди куда хочешь.

– А будет она жить-то? Мож помрет не сегодня завтра…

Взгляд Руты заставил его замолчать. Он тяжело вздохнул, достал из кармана мешочек с несколькими монетами и положил рядом с ведьмачкой.

– Это все!

– Так ведь страховидла-то…

Звук вышедшего на треть из ножен меча, делал дальнейшие споры бессмысленными. Вздохнув так тяжело, как только позволили легкие, Карик положил рядом с тощим мешочком более упитанный.

– Проваливай!

Рута со звоном вернула меч на место, провожая взглядом пятившегося к двери мужика.

Когда голоса и удаляющиеся шаги стихли, женщина смочила раствором совсем высохшее полотно с раны девушки. Снова достала деревянный ларчик и принялась чинить ее порванную куртку.

День тянулся бесконечно долго. Через маленькое, затянутое слюдой, оконце избушки, невозможно было разглядеть идет дождь или нет, но выходить на улицу совсем не хотелось. Только к вечеру Рута вышла, что бы проведать коня и удивилась. Возле сарая стояла брошенная кметами телега. Снег покрыл ее тонким слоем, но сменивший его дождь, беспощадно заставлял снег таять.

«Как-то странно все это, – думала ведьмачка, расчесывая гребнем длинную гриву Шэво. – Кметы оставляют телегу, отправляясь в семидневный путь. А девчонка, не смотря на то, что прошли уже сутки, так и не пришла в себя. Когда меня укусил малагор, мне хватило пяти часов, что бы восстановиться. Либо в ране яд более сильный, чем я думаю, либо она не ведьмачка. Но зачем тогда браться за такую работу? Обычному человеку в одиночку не победить даже детеныша выверны! Пожалуй, подожду пока давать ей ведьмачий эликсир, если она простой человек, то он убьет ее».

Утром раненая издала слабый стон и пошевелила рукой. Рута убрала с ее лица длинные пепельные волосы, открыв давно заживший, но все равно заметный шрам пересекающий всю щеку. Большие зеленые глаза девушки смотрели на нее удивленно и растерянно.

– С возвращением!

Рута улыбнулась, поправляя снова упавшие на лицо раненой волосы. Девушка молчала, продолжая внимательно на нее смотреть.

– Я Рута Белая Прядь. Ведьмачка. Дочь Талина Степного Льва.

– Цири, – произнесла слабым голосом девушка. – Дочь Геральта из Ривии, Белого Волка.

– Цири?! Я слышала твою историю в многочисленных балладах и сказаниях, но признаться думала, что все это выдумки. – Удивилась Рута. – И Весимир ничего мне про тебя не рассказывал, говорил, что никому из ведьмаков, кроме моего отца, не удалось иметь детей!

– Геральт мой приемный отец.

Тем более не понятно! Зачем она взялась за то, что ей не под силу? Ведь ведьмак – это не просто профессия, это еще и генетические изменения, дающие способности во много раз превышающие человеческие. Все эти сомнения отразились во взгляде Руты. Цири горько усмехнулась.

– Домашняя утка умеет ходить, плавать и летать, но ничего из этого не умеет делать хорошо, – произнесла она удрученно. – Так же и я! И ведьмачка, и чародейка и простой человек, только всего наполовину!

Девушка вызывала у Руты все большую симпатию, она похлопала ее по руке и улыбнулась.

– Зато ты очень смелая, а это многого стоит! Кто это тебя так?

– Шипохвост.

– Я так и думала. Как это случилось?

Цири задумалась, сморщив лоб, пытаясь восстановить в памяти цепочку событий полностью.

– Все произошло очень быстро, – начала она. – Я только помню, что ранила его в шею, а как он достал меня – ума не приложу. Эта тварь таких размеров… Я даже не знала, что шипохвосты могут быть такими. Обидно, что ушел!

Рута понимающе кивнула и снова поправила волосы девушки.

– Сейчас очень многие твари мутировали. Мне как-то пришлось драться с малагором, хотя я была уверена, что это гуль, пока в разинутой пасти не увидела змеиных зубов, но было уже поздно. Хорошо, что шок от его укуса наступает не сразу, и я успела разделаться с этим гадом.

Рута достала из сумки кусок хлеба и протянула его Цири. Взяв хлеб, она попыталась приподняться, но тут же опустилась, обратно застонав от боли.

– Тебе нельзя пока двигаться. Дня через три, если все пойдет нормально, сможешь сидеть, а там надо будет выбираться, а то застрянем тут на зиму. Как сказал притащивший тебя сюда кмет: «Хуже этого нету!»

– Кмет?

Вдруг с улицы донеслись крики и стук копыт. Рута вскочила, как пружина, но не успела сделать и шагу, как в избу ворвалось несколько вооруженных мужчин. Их главарь, высокий и крепкий с соломенного цвета длинными волосами, зачесанными в конский хвост, встал напротив женщины, широко расставив ноги и подбоченясь. Тяжелый взгляд, смотрящих из-под сильно развитых надбровных дуг и густых бровей серых глаз, казалось, проникал в душу. Толпившиеся за его спиной мужики уступали ему и в росте и в одежде. Почти все были в бараньих шапках и потертых льняных кафтанах. На нем же была красная кожаная куртка, усеянная серебряными вензелями и высокие эльфьи сапоги.

– Милые дамы! – произнес он, растягивая в улыбке рот и обнажая белые ровные, слегка крупноватые зубы. – В этой местности разбоем промышляю только я и моя ганза. Вы, что решили составить нам конкуренцию?

Вдруг на улице раздался душераздирающий крик, дикое ржание лошади и треск ломающихся досок. Судя по всему, кто-то пытался вывести Шэво из сарая, и сильно за это поплатился. Из толпы мужиков высунулась знакомая рыжая рябая физиономия:

– Батя! – заорал Митюн, пробираясь к двери.

Рута медленно положила руку на рукоять меча, загораживая собой лежащую на полу Цири.

– Одна из вас взялась выполнить работу, – продолжил блондин, не дождавшись ответа, – но не выполнила, а оплату востребовала. Хотелось бы получить объяснения!

На улице снова раздался шум, крики и ржание. Что-то ударилось об стену сторожки, так, что изба покачнулась.

– Успокойте, наконец, этого любителя лошадей! – прикрикнул главный, теряя терпение.

Но, похоже, в этом не было уже нужды, на улице воцарилась полная тишина. Тем не менее, несколько человек бросились исполнять приказ с таким рвением, что становилось понятно, каким авторитетом пользовался главарь.

Он снова вопросительно уставился на Руту.

– Что вы хотите? – спросила ведьмачка.

– Насколько я понимаю – вы коллеги! И раз одна ранена, вторая вполне может ее заменить и прикончить мерзавца! Как вы потом будете делить оплату, меня не касается, я только хочу, что бы этой твари больше не было в моем лесу.

– Хорошо.

– В таком случае, окажите мне честь и будьте моими гостьями. Мой дом не далеко, там вам будет гораздо комфортнее, чем здесь? Да и уехать, не попрощавшись, не получится!

Он улыбнулся еще более обворожительно, окинув Руту сальным взглядом. Затем приказал своим товарищам нести носилки. Цири уложили на них аккуратно, словно фарфоровую куклу, укрыли козлиной шкурой и осторожно вынесли на улицу, вслед за носилками вышла и ведьмачка.

На крыльце, обняв себя руками, сидел Митюн. Слезы текли по его веснушчатым щекам в два ручья, собирались под подбородком и скатывались за воротник. Губы лежащего рядом с ним Карика, напоминали перезревшие сливы, зубов во рту здорово поубавилось. Если бы не блуждающий, ничего непонимающий взгляд, можно было бы подумать, что он умер. Когда Рута вывела коня из сарая, ему неожиданно полегчало, вскочив как ужаленный и, спрятавшись за сына, он испуганно уставился на увесистое копыто жеребца.