Текст книги "Рута (СИ)"

Автор книги: Элина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Некоторое время молчали. Слышно было только шипение горящих факелов, да протяжный вой лесной голодной твари.

– Через три дня я неспешно отправляюсь в Вельгад, – нарушил молчание Борисий. – Там в конце блатхе намечена встреча королей Северных королевств. Попытаюсь вразумить их не ввязываться в войну.

Ассирэ усмехнулась, затем глаза ее засветились радостью.

– Филиппа сегодня предложила мне присутствовать на этом сборе и просить Север оказать нам военную поддержку. Я ответила, что подумаю. Пожалуй, надо согласиться, ведь лучше меня никто не сможет провалить это дело! Не хватало еще весь мир утопить в крови, лишь бы самим удержаться у власти.

Улыбнувшись священник, заботливо поправил воротник ее мужского плотного костюма, взял за руку. Волна чего-то сладкого, но давно забытого поднялась, накрыла с головой, отчего сердце чародейки бешено заколотилось. Она не стала сопротивляться, позволила себе тонуть захлебываясь счастьем, словно юная дева, не знавшая еще ни любви, ни разочарования.

* * *

Круглое большое зеркало отражало лицо красивой большеглазой девушки, совершенно не похожей на обезьянью физиономию оригинала, любующегося своим, как ей казалось, отражением. Это чудо-зеркало подарила королеве чародейка, внушив, что это единственное правдивое на всем белом свете стекло. Тина поверила в эту чушь сразу же, Филиппе даже почти не пришлось воспользоваться магией, после чего все зеркала во дворце были уничтожены, за исключением маленьких зеркалец в карманах придворных дам и огромного зеркала в спальне короля.

Трояна, как ни странно, собственная внешность вполне устраивала, а в полном королевском облачении, доставляла несказанное удовольствие. Он готов был любоваться на себя часами, правда теперь заниматься этим было совершенно некогда. За заботами связанными с предстоящей военной компанией, и решением неотложных внутренних и внешних политических проблем, Троян казалось вовсе забыл о своем внешнем облике, и больше походил на заросшего торчащей в разные стороны светлой щетиной хряка, оставляющего за собой такой тяжелый дух, что даже солдаты, сами не блещущие чистотой своих тел, закрывали носы и морщились.

Тине же муж стал настолько омерзителен, что она старалась как можно меньше с ним пересекаться. Благо, что большую часть времени он проводил в войсках, предпочитая общество грубых вояк – льстивым придворным, а кибитки полковых шлюх – мягкой постели королевы.

– Хороша! – восторженно всплеснула руками, сидящая рядом с Тиной, белокурая женщина преклонных лет.

– Да, вижу, Исинора – самодовольно подтвердила королева.

Еще раз поправила прическу из сильно начесанных и налаченных жидких волос, в то время как нежная белая ручка отражения утонула в роскошной, вьющийся копне. Исинора, скрывая насмешку поспешила опустить глаза. За много лет проведенных при дворе, она прекрасно справлялась со своей мимикой, и под стать хорошей актрисе могла мгновенно менять маски, но выражение глаз не всегда успевало за этими переменами.

– Ох, не знаю, кого бы сегодня выбрать? – с трудом оторвав взгляд от «своего» отражения, королева перевела его на несколько стоящих на полу корзин с цветами. – Все они очень симпатичны и милы.

– Я слышала, будто королева Венгерда, покойная бабушка Недомира Каингорнского, когда не могла выбрать, приглашала всех, – хитро подмигнула Тине придворная дама.

– Всех!? Нет это слишком! – усмехнулась королева. – А вот парочку-троечку…

– Тогда все равно надо выбирать.

– Сделаем так: я закрою глаза, и буду указывать на корзины и говорить «да» или «нет», а ты будешь отставлять одни вправо, другие влево.

– Как будет угодно Вашему Величеству.

Усевшись поудобнее, Тина завязала себе глаза платочком и театрально выставив руку вперед принялась указывать то на ту корзину, то на эту. Исинора же не обращая внимания на королеву, выбрала три плетенки, которые считала нужными и отставила вправо.

– Ну вот и все, – деланно тяжело вздохнула Инептина. – Оповести эту троицу о выпавшем им сегодня счастье и позови Люлю.

– Сею минуту.

Пожилая дама присела в реверансе и медленно направилась к двери. Как только ее лицо стало не доступно для глаз королевы, маска восхищения тут же слетела с него, открыв полное презрение и отвращение. К бесконечным оргиям, мерзкому распутству и еще целому списку отвратительных развлечений Тины, она уже привыкла и почти не обращала внимания, но эту заносчивую выскочку Люсильду, бывшую торговку булочками на выземском базаре, которую королева приблизила к себе и одарила титулами, Исинора на дух не переносила. Пройдя немного по коридору, женщина остановилась у двери и постучала, и тут же ее лицо приняло добродушное выражение.

– Войдите! – послышался из покоев нежный голосок.

– Добрый день, баронесса, – расплылась в любезной улыбке вошедшая. – Ее Величество зовет вас.

Симпатичное личико светловолосой девушки, в отличие от старой опытной придворной дамы, не скрывало ни высокомерия, ни гордыни, ни презрения. Она величественно поднялась со стула и криво улыбнулась большеватым ртом, обнажив слега крупноватые зубы. Нельзя сказать, что это сильно ее портило, возможно если бы макияж был бы не таким ярким, а взгляд не таким нахальным, можно было бы назвать ее хорошенькой.

– Поди, передай королеве, что сейчас буду! – не утруждая себя приветствиями, приказала она.

Опустив глаза, Исинора улыбнулась.

– Я думаю, что вы сами в состоянии о себе доложить, милая баронесса, – не поднимая глаз произнесла она. – А мне необходимо выполнить распоряжение данное королевой.

Девица резко подошла к пожилой даме и вызывающе оглядела с головы до ног. Как бы она не старалась и не пыжилась, вести себя подобающе своему новоиспеченному титулу, но торговка так или иначе всегда вылезала наружу. Уперев руки в бока, она уже раскрыла было рот, но вдруг передумала.

– Ваш сын графиня, вчера ночью, предложил мне стать его женой, – мило улыбаясь, обратилась она к Исиноре. – Наверное сегодня ночью, я дам свое согласие.

– Буду рада любому вашему решению, – маска графини осталась такой же безупречной. – Только перед тем как стать невестой графа, я думаю, сперва надо перестать быть женой лавочника.

Лицо Люсильды побагровело, в глазах вспыхнула дикая злоба. Сжав кулаки, она обошла даму кругом, и уперлась ненавидящим взглядом в добродушное лицо графини.

– Что вам еще известно?

– Помилуйте, баронесса, я не знала, что это тайна. Об этом говорит весь двор. Все искренне сочувствуют вам, и желают как можно скорей найти этого мерзавца и предать справедливому суду.

Известие о том, что королевский дворец, по распространению слухов, мало чем отличается от выземского базара, несколько ошарашило бывшую торговку. Но быстро сообразив, что к чему, она решила использовать это сходство.

– Тогда порадуйте же всех. Вчера мне сообщили, что его нашли мертвым в Грабовой бухте.

– Примите мои искренние соболезнования, по поводу безвременной кончины вашего законного супруга, и мои искренние сожаления, по поводу предстоящего годового траура, который вы не сможете нарушить ни нарядами, ни поведением.

Люсильда закусила губу. Как же она могла забыть о трауре? Надо было сперва взять согласие на развод со своего ударившегося в бега муженька, а уж потом и придушить.

– Вы свободны, графиня, – еле скрывая досаду, прошептала она.

– Всего хорошего, баронесса, – присела в глубоком реверансе Исинора.

* * *

– Люлю! Ты что так долго? – радостно встретила подругу Тина.

– Да что-то замешкалась, – беспечно ответила та.

Баронесса решила не говорить ничего королеве. Пока смерть ее мужа официально не объявлена, графиня не станет докладывать своей госпоже. Хитрая старая лиса не захочет рисковать и подставлять себя под гнев Тины. А в том, что королева взбесится от того, что на год потеряет для развлечений и утех, единственную свою подругу, можно было даже не сомневаться. Как впрочем и в том, что уже через несколько дней она забудет о существовании своей Люлю, и обзаведется новой. Тем более, занять ее место мечтает множество как именитых дам, так и простолюдинок. Надо сделать все возможное и невозможное, чтобы смерть лавочника так и осталась на уровне слухов. Но тогда и про выгодное замужество, тоже придется временно забыть.

– Кто сегодня нас будет развлекать? – стараясь не думать о плохом, спросила она.

– Те кто преподнес мне вон те три корзины. Поди посмотри.

Люсильда собрала записки с цветов, прочла написанные там имена и застыла в недоумении.

– Что с тобой? – удивилась королева.

– Как вы могли?… Зачем?…

– Да что с тобой в конце концов, – Тина нахмурившись, резко вырвала записки из рук подруги. – Патрик Дейзи – очень симпатичный юноша… Хуршен…Бахтин…Гинваэл! Раздери меня кикиморы! Сынки Нобижона?! Как они посмели? Щенки паршивые! Немедленно сообщить об ошибке…хотя, нет. Мы сегодня с тобой развлечемся, так развлечемся.

* * *

Низкие каменные своды подземелья от сырости и старости почернели, на стенах увешанных разнообразными цепями, захватами и страшными железными предметами, чернели запекшиеся подтеки крови. Беспорядочно уставленный пыточными механизмами зал, не имел не окон не дверей, только мрачные дыры раскинутых на шесть сторон арок, уходящие черными туннелями вглубь подземелья, зияли будто раззявленные голодные пасти чудовищ. Посреди пыточной играл огромным пламенем камин, издавая протяжный гул, уходящий жутким эхом в бесконечность тоннелей. Вокруг него суетились двое мужчин с черными масками на лицах. Один, огромными ручищами, будто пришитыми к его хилому телу от другого человека, ворочал дрова, а другой чистил и окуратно раскладывал на столик не большие пыточные инструменты.

Не смотря на бушующее в печи пламя, в зале было промозгло и сыро. Это жуткое, грязное, холодное место, совершенно не подходило для принятия пищи и увеселения, но тем не менее именно сюда королева приказала нести ужин, прямо на пыточный стол.

– Какое чудное вино! – восхитилась Тина, покрутив в кубке рубиновую жидкость и поднеся ее к носу. – Какой неземной аромат! Где вы взяли это чудо?

Бахтин, к которому был адресован этот вопрос, улыбнулся обнажив редкие гнилые зубы, глядя на королеву словно на божество, ответил:

– Мы нашли его в винном погребе отца. Он говорил, что это самое лучшее вино на свете.

– Да уж, ваш папаша знает толк к вине, – ехидно усмехнулась Тина.

Оба брата тяжело вздохнув, покраснели и смущенно опустили глаза. Только глухой и немой не обсуждал беспробудные запои начальника сыскной конторы. Правда, недавно появились слухи о том, что он с помощью магии излечился от этого недуга, но братья хорошо знали, что это не так, а сплетню эту запустил в народ сам граф.

– Предлагаю выпить за здоровье нашей милостивой королевы! – подняв кубок громко произнесла Люсильда.

Зная свою подругу, она не сомневалась, что та не перестанет издеваться над юношами, пока не доведет обоих до слез, если ее не отвлечь. Конечно, не жалость к ним, толкнула ее сменить тему, а робкий восхищенный взгляд Хуршена, который он, то прятал под длинные густые ресницы, то открывал, смущаясь и краснея.

Сколько ей довелось пропустить через себя мужчин, Люлю и сама уже вряд ли смогла бы ответить точно. И причина этому не в безграмотности бывшей базарной торговки, а в их совершенно фантастическом количестве. Даже избравшие разврат своим ремеслом проститутки, в ее, еще не вполне зрелом возрасте, не смогли бы похвастаться такой богатой коллекцией. Всеядность девицы не раз поражала видавшую виды торговую братию, многие даже полагали, что у нее что-то с головой, но ответ был гораздо проще.

Люлю была очень не уверена в себе. Бывало подолгу рассматривая свое отражение в зеркале, она безудержно рыдала, находя себя уродиной. И доказывая себе и остальным, что не смотря на такую, как ей казалось, безобразную внешность, она способна нравиться противоположному полу, тащила в постель любого попавшего в поле зрение мужика. Сама же она искренне считала, что ее успех у мужчин, зависит только от ее незаурядных умственных способностей. И совершенно не замечала, как более опытные и умные женщины, усмехались покачивая головой, когда она произносила свою любимую фразу, о том что самое привлекательное для мужчин в женщине – это ее ум.

Но среди всей этой армии любовников, не было ни одного с таким чистым детским восхищенным взглядом, как у этого приятного во всех отношениях юноши. И это притом, что она еще и рта не успела открыть!

Конечно, ей было даже невдомек, сколько усилий потратил граф Гинваэл, чтобы внушить своим сыновьям восторг и восхищение двумя первыми дамами королевства. Сколько понадобилось ему терпения и кропотливой работы, чтобы братья поборов свою природную застенчивость, послали цветы в королевскую спальню. Сколько денег, драгоценностей и обещаний, чтобы уговорить старую, хитрую Исинору, помочь королеве сделать правильный выбор. А все остальное уже было проще пареной репы.

– За королеву! – подняв кубки воскликнули все присутствующие, включая палачей.

Лишь на несколько мгновений, новоиспеченная баронесса задумалась глядя в рубиновую поверхность, ароматного чудесного вина. В колышущемся зеркале отразилась не она, а почему-то лицо матери, давно забытое, смотрящее с тревогой.

Следующие мгновения наполнилось страшными хрипами и грохотом падающих стульев и тел. Стало невыносимо страшно, захотелось немедленно бежать, но крепкие руки палача, вцепились в нее мертвой хваткой. Если бы она знала тогда, что ей вскоре придется испытать в этом самом месте, она не раздумывая залпом осушила бы смертельный кубок.

Если бы знали тогда мастера пыточных дел, какую роль сыграют вырванные клешами признания в судьбе Темерии, то не колеблясь придушили бы на месте эту распутную девицу, лишь бы только она не попала в лапы, так удачно разыгравшего скорбь по сыновьям, графа Нобижона Гинваэл.

* * *

Яркое солнце, молодая травка, юные листочки на деревьях, щебетание птиц и звон ручьев – мир встречал приход весны и радовался на все голоса. Казалось будто все вокруг превратилось в огромный театр, где все от мала до велика обратились в актеров.

В небе с невероятной скоростью носились стрижи и ласточки, еще выше над ними, два орла сцепившись лапами то падали в низ, то разлетались, чтобы снова подняться ввысь и продолжить смертельную игру. На бескрайних полях, журавли демонстрировали свои незаурядные танцевальные способности, а в лесу был слышен крик жаждущих любви и первенства маралов.

Молодой мужчина и молодая женщина шли рядом с телегой запряженной мулом. Мужчина одной рукой держал вожжи, а другой обнимал жену. В телеге безмятежно спали двое сыновей, десяти и трех лет. Лица супругов светились счастьем и радостью. Они совершенно не обращали внимания, на едущего сзади на рыжей кобыле, белоголового ведьмака, угрюмого и неразговорчивого.

Приняв задание от Дийкстры двигаться в Вельгад, Геральт получил в попутчики эту влюбленную парочку с детьми, как прикрытие. По легенде он нанялся сопровождать бегущую от войны семью до Северных государств, защищая от чудовищ. Смысл же самого задания так и остался для него не ясным.

Граф просил его познакомиться и поговорить с Борисием, выяснить, что из себя представляет этот человек.

«Он не подпускает к себе ни чародеев, ни шпионов, потому как видит всех насквозь, – объяснял Дийкстра. – Я не знаю ни о чем думает этот монах, ни чего затевает, ни чего хочет. Мне не надо, чтобы ты все это для меня разнюхал и выведал, просто поговори с ним, задай свои вопросы. Глядишь, мы все получим чего хотим».

На возмущения ведьмака и возражения, граф только улыбался и хлопал его по плечу, от чего Геральт разозлился не на шутку. Проделать такой дальний путь, только для того чтобы потрещать по душам с каким-то там святошей? И ради этого он всю зиму просидел в Хагге, вдали от дорогих для себя людей? Но спорить было бессмысленно, и получив от казначея деньги на жилье и пропитание на пятерых человек, он отправился в путь.

Куда Дийкстра отправил Эскеля, ведьмак не знал, но по довольно злорадной физиономии догадался, что дорога ему выпала в Реданию, возможно даже в Монтекальво. Эскель сам на эту тему не распространялся, а Геральт не привык задавать лишние вопросы. Распрощавшись в Хагге, ведьмаки расстались.

Вот уже десять дней, он провел в пути, но чувство досады и разочарования не покидало его. К тому же сверху накладывалось и постоянное раздражение своими попутчиками, от чего настроение было и вовсе паршивым, не смотря на все это весенние великолепие. За всю свою долгую кочевую жизнь, он повидал множество разного люда, с разными привычками и особенностями, но эти удивили даже его.

Началось все еще в Вызиме. Купленные ведьмаком в дорогу съестные припасы, совершенно не устроили Улию, молодую маму честного семейства. Отложив в сторону добрую половину продуктов, она заявила, что они это не едят. Геральт не стал спорить и возражать, а поменял отложенные продукты у знакомого лавочника на другие, такие которые устроили его попутчиков, оставив для себя немного мяса и сыра без, которых не представлял себе дальней дороги.

На первом же привале оказалось, что ненавистные для всей семьи мясо и сыр, полностью поглощены ими же.

«Ладно, – подумал ведьмак. – Поели и хорошо. В пером же селении куплю все необходимое».

Так и сделал, но на этот раз не стал обращать внимание на высказывание Улии, набил телегу всем, на его взгляд, необходимым. И как же было велико его удивление, когда на привале ему оставили лишь овощи и краюху хлеба, при том что другая деревня предполагалась только на следующий день.

К утру закончились даже овощи, потому как старший мальчик по имени Боклан, даже ночью умудрялся просыпаться от голода. Он-то как раз больше всех и раздражал ведьмака. Порой Геральт был уверен, что ребенок психически не здоров, а порой просто хотел придушить.

Вообще, что родителям, что детям было совершенно наплевать, что хотел или предлагал ведьмак, они с ним не спорили и не ругались, а полностью игнорировали его пожелания и замечания. По принципу: «Говори, говори – ты нам не мешаешь».

На третий день путешествия Геральт решил избавить себя от лишнего раздражения, и поделив оставшиеся деньги на пять частей, четыре отдал главе семьи по имени Тантин, со словами:

«Теперь я буду покупать себе еду и питаться отдельно, а ты сам позаботься о пропитании своего семейства».

Мужчина пожал плечами и согласился. Ведьмак думал, что именно его присутствие за общим столом заставляет Боклана, напихивать в рот больше чем он может проживать, но отделившись понял, что это от него ни коем образом не зависит. Здесь каждый стремился завладеть самым лучшим и большим куском, и если уж кому-то из них, что-то особенно нравилось, то он совершенно не стесняясь и не думая о других ел это до тех пор, пока оно не кончалось. А Боклан, теперь старался принимать пищу еще быстрее, чтобы успеть подсесть к обедающему ведьмаку, зная, что тот не сможет не поделиться.

Сколько Геральту довелось пройти дорог в компании с попутчиком, или с обозом, никогда не было такого, чтобы он пожалел еды. А тут приходилось не только жалеть, но и прятать, потому как мальчик стал часто путать котомку ведьмака и суму родителей, уничтожая все более-менее вкусное. Казалось бы, какая ерунда, не стоящая даже внимания, но ведьмак злился и больше всего на себя, за то что не мог спокойно на это реагировать.

«Наверное, я старею, – думал он, качаясь в седле. – Начинаю брюзжать и цепляться к мелочам. Как же тогда я смогу справиться с Инсоном и воспитать его, если моего терпения не хватает даже на обычного мальчишку?»

К вечеру дорога обогнула лес и вывела их к небольшой деревеньке. Ночлег нашли без проблем, радушный молодой кмет с женой, похожей на девочку подростка, разместил их в своей избе, а сам решил заночевать в сарае. За ужином разговорились, выяснилось, что живет он с семьей рыбалкой и охотой, но последнее время в лесном, полном рыбы озере, завелась кикимора и благосостояние рыбака здорово упало. Геральт даже рта не успел открыть, как Боклан встрял в разговор и сообщил, что их сопровождает ведьмак, который в два счета выведет всех чудищ из этого леса.

– Вот это удача! – просиял хозяин. – Сколько это будет стоить?

– У тебя есть мясо, рыба, короче еда? – тяжело вздохнул ведьмак.

– Я загружу, вам телегу: кобанятиной, лосятиной, зайчатиной, но рыбы, прости, нет.

Геральт согласился, тут же встал и ушел. Внутри все кипело. Хотелось выпустить пар, хотелось боя, но кикимора почти не сопротивлялась, и еще больше раздосадованный он вскоре вернулся обратно, сообщив, что все кончено. Все обрадовались, и на радостях семейство Татина смело все что было на столе съестного, и даже вылизав тарелки, после чего Боклан с голодными глазами уселся к уложенной стопками кабаньей жареной колбасе, приготовленной хозяйкой на продажу, и ей ничего не осталось, кроме как вручить одну ребенку.

– Успокой своего сына, иначе я выпорю его сам, – отведя в сторону Тантина пригрозил ведьмак.

– А что такого? – вытаращил свои близорукие глаза тот. – Ты убил чудовище за еду, значит они нам должны. С какой стати мы должны стесняться?

– Хотя бы из уважения к хозяевам, и из благодарности за теплый прием.

Мужчина снова пожал плечами, и похоже тут же забыл о разговоре. Поняв, что надеяться на совесть, совершенно бесполезно, и дабы не допустить исчезновения всей колбасной стопки, он занял на ночь лавку рядом с ней. Если бы ему кто-нибудь когда-нибудь сказал, что он будет ночью охранять чужую еду от обычного десятилетнего мальчика, он ни за что бы не поверил.

Ночь выдалось бессонной. Мальчишка всеми способами пытался добраться до вожделенной колбасы, пока ведьмаку не надоело, и вытащив его за шкирку из избы, устроил ему хорошую порку. На вопли пацана выбежали его родители, и обозвав Геральта последними словами, вырвали у него ребенка сообщив тому, что он все делал правильно, а злой ведьмак просто очень жадный.

Наутро, все включая хозяев смотрели на него с неодобрением, и психанув, он схватил свои вещи и не дожидаясь попутчиков отправился в путь. Потом остыв не много, все же дождался их, о чем сразу же пожалел. Вся семья демонстрировала ему полное презрение, а Боклан победоносно поглядывая все жевал, жевал и жевал. И тут вдруг, ведьмаку стало невероятно весело, раздражение пропало и он принялся просто за ними наблюдать.

Охотник как и обещал, положил в телегу соленого, копченого и вареного мяса, а его жена испекла большой пирог с вареньем. Еще не проехали и трех миль, как мальчик уже восемь раз приложился к выпечке. Геральту стало даже интересно, доест он его до обеда или нет.

Соответственно такое обильное принятие пищи, ведет к частым остановкам и посещением придорожных кустов. Но даже это перестало раздражать ведьмака, он как-то абстрагировался ото всего этого и просто начал принимать все как должное. Обычно он всегда так и поступал, но толи проведенная впустую зима, толи смерть Йеннифэр и разлука с Рутой, совсем вывели его из колеи.

Солнце еще не приблизилось к полудню, а Тантин с семьей уже третий раз засел в кустах. Геральт спешился и наблюдал за большим муравейником, расположившимся на обочине, как вдруг почувствовал чье-то присутствие. Кто-то наблюдал за ним с другой стороны дороги, из густых ивовых зарослей. Медленно, он подошел к телеге, облокотился на нее и незаметно достал из-за пояса кинжал. Кусты дернулись и меж ветвей показалась огромная пятнистая кошачья голова, и тут же исчезла. Тяжело вздохнув, ведьмак спрятал кинжал и полез в заросли.

– Какого лешего ты здесь делаешь? – добравшись до аниота спросил он с раздражением.

– Я вышел из Хагги на три дня позже тебя, и вовсе не планировал встречу, хотя знал, что нагоню. Вся дорога смердит за милю твоими засранцами.

– Тебя Дийкстра послал следить за мной?

– Он послал меня в Каингорн, к тебе это не имеет ни какого отношения.

– Ну, тогда прощай.

– Постой, – Басто сверкнул кровавыми глазами.

– Чего тебе?

– Ты что-нибудь знаешь о них?

– Ничего не изменилось. Все так же как и было, – ведьмак снова повернулся, чтобы уйти.

– Почему ты бросил их? – леопард одним прыжком пригородил ему дорогу.

– Ты спас Руту, я должен за это заплатить.

– Энкелей…

– Не стоит верить всему, что он говорит.

– И все равно, ты не должен был их оставлять!

– Я как-нибудь сам решу, что я должен делать, а что нет. Иди своей дорогой и не зли меня.

Геральт попытался обойти аниота, но тот опять встал у него на пути. Ведьмак отступил, приготовился выхватить меч.

– Не бойся, – усмехнулся Басто. – Я не трону тебя, хотя желание огромное. Из тебя так и прет презрение ко мне.

– Наемный убийца. Хм… Ты хочешь моего уважения?

– Да я убиваю на заказ. А вы ведьмаки – только по наитию? – снова усмехнулся леопард. – Сколько на твоем счету человек? Я уверен – тысячи. И все это по своему собственному усмотрению, без всякого указания. Ты видишь ли, можешь, имеешь право решать – кому жить, а кому нет. Ну да, ну да! Всегда вынужденные меры и уважительные причины. Ты благородный ведьмак, а я зверь, чудовище. Да вот только различий то маловато!

– У меня нет ни малейшего желания дискутировать с тобой, – спокойно ответил Геральт. – Ты это ты, я это я и дороги наши идут параллельно. Придет время – они пересекутся, если судьба не решит иначе, а пока…

С дороги послышались детские голоса. Семейство снова было готово отправляться в дорогу. Обойдя Басто, ведьмак не оглядываясь направился к своим попутчикам.