Текст книги "Рута (СИ)"

Автор книги: Элина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

Если Фольтест и правда жениться на его сестре, а Ложа поможет королю снова взойти на престол, избавив страну от ненавистного «упыреныша», то многие его мечты могут осуществиться. Например, граф Лита, наконец-то, вернется в Вызиму из Хагги, вместе со своей прекрасной дочерью Мирабилой и тогда…

Сердце рыцаря сжалось от боли разлуки с любимой. Он не за что на свете не покинул бы ее, но граф заявил, что не потерпит никаких женихов, до тех пор пока не вернет все свои владения. Тогда это казалось не реальным, но теперь… теперь все возможно!

Конь резво поднялся на холм, с которого вся местность была как на ладони. Атер бывал здесь и раньше, он предвкушал увидеть прекрасную картину: утопающую в осенних красках аккуратную Пальяту, но вместо белых стен и соломенных крыш, на него мрачно глядели среди обожженных кустов и деревьев обгоревшие печные трубы. Только нескольким, расположенным в стороне домам удалось уцелеть и теперь все население деревни с вещами и спасенным имуществом приютилось во дворе одного из этих домом.

Рыцарь пришпорил коня и вскоре оказался перед домом старосты, где и собрались жители Пальяты. Увидев его, староста растолкал кметов и кланяясь, предложил гостю отужинать у него в доме.

– Что здесь произошло? – поинтересовался Атер у хозяина дома, присаживаясь на лавку.

– Ох…страшное здеся было, – староста отер шапкой худое морщинистое лицо. – Дамы тута безобразили. Лупили друг друга, аж дым столбом стоял до небес. Пожгли и домов и добра… ах да что там…

– Ты хочешь сказать, что все это устроили Дамы Ложи? – удивился рыцарь.

– Угу.

В дверях появилась жена старосты, невысокая женщина с черной толстой косой ниже пояса. Поставив на стол миску с пирогами и крынку молока, она села напротив гостя и усмехнулась:

– Нашли у кого спрашивать! Вот я вам сейчас все точно поведаю…

– Рисина! – засопел староста.

– А, что? Секрет что ли? – удивилась женщина. – Так вот, приехали значит магички сюда, две их было. Ну, давай спрашивать у людей: где ведьмак остановился? Им сказали что у бабки Лопушины, в хате он ночувал. Они туда. Ой, грохоту там было, аж посуда тряслась, а опосля все стихло. Мы уж думали, поди порешили они сердечного. Тута глядим, еще одна чародейка едет. Такая вся… волосы что облако золотое, и тож про ведьмака интерес имеет. А ей и говорю, мол не волнуйся твои его уже укокошили. А она вся белая сделалась, почем мне было знать, что он ее полюбовник был.

– Да чаво вы эту бабу пустомелю слушаете-то? – возмутился староста, хлопнув шапкой по столу. – Полюбовники ей везде мерещатся! Обычное дело: бабы мужика не поделили. Уж и не знаю, чаво в этих ведьмаках такого…

– Бабы говорят…

– Ой, да помолчи ты балаболка! Говорят они! Навыдумывали небылиц…мужик, как мужик, ничего особенного.

– Ничего особенного? А чего ж из-за него Дамы морды-то бить друг другу стали? Говорю вам, эта золотоволосая слезла с коня и мне повод отдала, а сама к бабкиному дому. Там лошадь ведьмака к плетню привязанная стояла, она ее отвязала, значится, и так спокойно говорит, мол возьми и Малышку тоже, а кобыла ее знает, это точно. Ну я взяла и пошла назад, тута как громыхнуло, бабкин дом на две части треснул и развалился по сторонам. А дальше я не видала – кони потащили еле остановила. А вот бабы…

Женщина осеклась под грозным сопением мужа, но потом махнула рукой и затараторила снова:

– Так вот, значится, когда дом рухнул, стало видать, что ведьмак еще жив, лежит на столе, дергается а встать не могет, потому как веревки невидимые его держат. Золотоволосая и говорит, мол отпущайте его иначе пожгу вас и на части изорву…

– Брехня, – усмехнулся староста.

– А вот и не брехня, – обиделась женщина. – А чистая правда! Бабы врать не станут! И неча зубы скалить…

– Прошу, тебя продолжай, – начал терять терпение Атер.

– И подняла она руки, – продолжила она, обиженно поглядывая на мужа, – и как даст молниями, но мимо, или те отбили, в общем – не попала. Тогда они ей огнем ответили, а она его в сторону откинула и запылала наша деревня. Тут уж всем не до драки стало, побежали хаты да добро спасать, что дальше было ни кто не видел, зато слышали будто гром прям над головой грохотал и в небе искры разноцветные и молнии летали. Долго, это продолжалось, а потом раз и тихо. И тут смотрим, из дыма выбегает ведьмак и полюбовницу свою на руках тащит. Одежа ее дорогая вся в лохмотья превратилась, а ноги и руки будто угли черны. Он несет ее и рыдает, и кричит, мол, не знал он там чегой-то. Рухнул на колени, так что волосы ее огненные по дороге рассыпались, а она глаза открыла, чаво-то на ухо ему шептала, а он…

Женщина всхлипнула и принялась вытирать слезы.

– …а он, – продолжил за нее посерьезневший муж, – рыдал уж больно. А когда ж она померла, так и совсем умом тронулся. Ринулся обратно в дым и пламя, выволок за волосы полуживую чародейку и всадил ей меч ведьмачий прямо в сердце. После взял ту первую, сел на лошадь и уехал в сторону леса. Так-то вот.

– А третья чародейка куда подевалась? – спросил рыцарь.

– А кто ж ее знает? Сбегла поди.

«Да, видимо не в добрый час я попал, – подумал Атер, вставая и направляясь к выходу. – Но раз уж приехал, надо не мешкать»

* * *

Рассвет раскрасил небо нежными красками. Чудилось, будто облака – это вовсе не облака, а расположенные вдали голубые холмы. За ними в даль уходит светящаяся дорога, лежащая среди полей и лесов укутанных розовым туманом.

Рута оторвала взгляд от этой чарующей картины и посмотрела на спящего в корзине малыша. Трудно было даже представить, что этот беззащитный ангелочек, когда-нибудь превратиться в свирепое чудовище с налитым кровью взглядом.

Заклинание Йеннифэр продолжало действовать и младенец не просыпался несколько дней. Во сне он несколько раз поел молока из бутылочки, которую мать положила в корзинку вместе со сменой пеленок. Малыш даже не проснулся, когда Рута переодевала его, но ведьмачка понимала, что скоро действие чар закончится и с ужасом думала о том, что делать когда он проснется и закричит требуя молока, которого совсем не осталось. В подтверждение опасений Руты, ребенок высвободил ручку из под неумело стянутой пеленки, и помотав ей немного, успокоился снова.

Шэво сегодня заметно нервничал, прял ушами, широко раздувал ноздри и постоянно косился на развивающиеся по сторонам, сохнущие на длинной палке пеленки, которые ведьмачка выстирала ночью в лесном ручье. Рута усмехнулась, представив себе как должно быть живописно она выглядит со стороны. Просто передвижная прачечная!

– Успокойся, – сказала она ласково поглаживая коня по шее. – Больше мы не поплывем на корабле. Обещаю!

Бесстрашный конь, повидавший не одно чудовище и способный дать отпор стае голодных волков, на воде превращался в пугливую, дрожащую тварь. Причем вплавь он мог пересечь любую реку, но качающаяся палуба корабля или парома, вызывали у него дикий страх, который не могла успокоить даже не хитрая ведьмачья магия. Любая переправа Руте всегда стоила огромных усилий, а в этот раз, когда у нее на руках оказался еще и ребенок, длительный переход на корабле из Цинтры в Метинну, вымотал ее совсем.

Впереди ее ждал долгий путь до Гор Тир Тохаир. Там в Мак-Турге у самого подножья гор в небольшом хуторе без названия, ее должна была ожидать Цири, вернее не только ее.

Цири, казалось, предусмотрела все, но то что чародейка откажется ехать она даже не рассматривала. И если вдруг, за Рутой случиться погоня, то как тогда в одиночку защитить ребенка, ведьмачка не имела не малейшего представления.

Отогнав тревожные мысли, она повернула коня к опушке леса. Осторожно спешилась, что бы не трясти корзину и поставила ее на траву, разобрала конструкцию из палок и пеленок, и принялась разворачивать описавшегося младенца. Все не ладилось в руках, ребенок хоть и не проснулся, но дрыгался так, что запеленать его, казалось не возможным. Рута стала сомневаться, что когда-нибудь снова захочет иметь собственных детей. И это он еще молчит, а что будет когда…?

Шэво резко вскинул голову, направил уши вперед и напряг мышцы. Ведьмачка замерла и прислушалась. Кто-то медленно крался в лесной чаще, тихо и осторожно. Конь завертел хвостом, отбежал немного, задерживая дыхание. Рута приготовилась, загородив собой ребенка, медленно вытащила меч.

Среди кустов замелькала пятнистая спина чудовища. Выйдя из зарослей он спокойно сел в десяти шагах от ведьмачки, и обхватив хвостом передние лапы застыл, словно, огромная копилка в виде кошки продающаяся на всех рынках и развалах.

– Ну, здравствуй, Басто, – усмехнулась Рута. – Ты же говорил, что не станешь охотиться на меня. Хозяйка приказала?

– Я не за тобой, – леопард тряхнул головой отгоняя мух, но не выпуская меч из вида.

– Ты же знаешь, что я его не отдам, – она грустно улыбнулась.

Ей показалось, будто зверь тяжело вздохнул.

– Он мой сын, – ответил он.

– И что?

– Я должен его забрать.

– Зачем? Что бы превратить его в такую же подневольную тварь, как и ты?

– Нет.

– У тебя разве есть выбор?

Басто вдруг вскочил, глаза его засветились дикой злобой, он сделал шаг к ведьмачке и приготовился к броску. Меч зашипел и завертелся в мельнице. Леопард прыгнул, но глядя не на Руту, а за ее спину. Ведьмачка легко могла достать его мечом, но вместо этого отскочила в сторону, успев схватить корзину. И вовремя! Место где она стояла секунду назад запылало высоким зеленым пламенем, полностью скрывшим от ее глаз аниота. Страшный рык и женский голос холодно произносивший заклинание, затем вой, крик боли… и тишина.

Пламя опало и исчезло оставив черный выжженный круг на земле, и открыв ведьмачке кровавую картину. Светловолосая женщина корчилась в предсмертных муках, держась обеими руками за разодранное горло из которого фонтаном била кровь. Рядом с ней, раскинув руки лежал обнаженный мужчина с прожженной раной в груди. Его длинные черные волосы намокли в крови чародейки, в правой руке он продолжал сжимать кусок ее плоти.

Рута подошла и присела, осматривая рану. Чародейка промахнулась совсем чуть-чуть, судя по крови вытекающей струйкой при каждом вздохе, легкое было пробито, но сердце не пострадало.

Басто открыл глаза и улыбнулся. Закрыв левой рукой рану попытался встать, но тут же снова опустился на траву.

– Я сейчас.

Рута подбежала к Шэво и достав из дорожной сумки ларец со снадобьями, вернулась к раненому. Пока она обрабатывала рану и смешивала настойки, Басто не отрывал от нее взгляда.

– Это Наира? – спросила она закончив перевязку и указывая на мертвую чародейку.

– Да, – хрипло ответил он.

– Значит, теперь ты свободен?

– Наверное.

– И, что ты намерен с этим делать?

– Это зависит от того, что ты намерена делать со мной? – улыбнулся он.

Бледный, со слипшимися от крови волосами, сам весь перепачканный кровью, ему с трудом удалось сесть, прислонившись к стволу дерева и все равно был невероятно красив и привлекателен. Рута вспомнила сон и нахмурилась.

– До Леви не так уж далеко, – произнесла она более холодно. – Сооружу полозья и как-нибудь доставлю тебя туда. Найду лекаря…

– Мне не нужен лекарь. Я быстро восстановлюсь сам. Только одежда бы не помешала.

– Отлично, – Рута поднесла корзину с ребенком поближе. – Тогда как только тебе станет лучше…

– …я отправлюсь с тобой дальше и буду сопровождать куда бы ты не направилась, – закончил он.

– Это невозможно.

– Тогда лучше убей.

– Ты спас мне жизнь… Послушай, Басто…

– Нет, это ты послушай меня. Вот это женщина, – он указал рукой на труп, – всю мою жизнь была для меня и матерью, и палачом, и любовницей. Я любил ее и ненавидел, боготворил и презирал одновременно. Вместе с ней я убил и себя…того себя, что она взрастила и воспитала. Раньше я бы даже представить себе не мог, как жить, как дышать без нее… так было, пока…

Он посмотрел в глаза Руте, так пылко, что дальше все было ясно и без слов. Она не выдержала, закрыв глаза, отвернулась.

– Я понимаю, – продолжил он с горечью, – что шансов у меня нет. Но есть одно существо, которому я нужен и которое небезразлично мне.

Взяв, стоящую рядом корзину и сморщившись от боли, он поставил ее себе на колени и погладил по головке спящего малыша.

– Он такой же как я. Моя кровь и плоть, мое будущие и настоящее, мой смысл жизни, и если я и стану еще убивать, только для того, что бы он выжил.

– Не забывай: у него есть еще и мать, – напомнила Рута.

– Это ничего, – вновь улыбнулся он. – Раз уж мы с ней произвели на свет такое чудо, то как-нибудь и в остальном договоримся.

Рута внимательно посмотрела на него. Безжалостный убийца, рожденный что бы убивать, ничего не чувствуя при этом, воспитанный действовать не раздумывая и не жалея, а с другой стороны – просто человек, по-своему несчастный и страдающий… Стоп! А ведь он прав! Почему она решила, что лучше него? И чем?

– Надо уходить, – сказал Басто, оглядываясь. – Сельфина почувствует, что Наира мертва и станет искать ее и меня тоже. Здесь неподалеку за лесом деревушка, если ехать правее, через поле, то не больше дух стае будет. Возьми ребенка и поезжай туда.

– А как же ты?

– Я обернусь и дойду сам. Найди мне одежду и лошадь, захвати молока в дорогу. Я буду ждать тебя на выезде из деревни.

– Ты уверен, что сможешь дойти?

– Я постараюсь.

Рана на его груди уже перестала кровоточить и как показалось Руте, начала уже затягиваться.

Ведьмачка встала и оттащив мертвую чародейку в кусты, укрыла ее ветками и лапником. Возвращаясь, заметила в траве, что-то блестящее. Свисток! Проверив, не смотрит ли Басто, она быстро подняла его и засунула за пазуху.

«Так надежнее будет, – подумала она, выезжая на дорогу. – Чужая душа – темный омут, а уж его и подавно»

* * *

В хате было уютно и тепло. Пахло свежеиспеченным хлебом, в расписанной изразцами большой печи, потрескивали горящие поленья. Как будто вымазанная краской, черно-белая кошка самозабвенно вылизывала себе лапу. В дальнем углу возились дети.

Трехдневное ожидание в тягость было, похоже, только Филиппе. Фрингилья и Ассирэ с увлечением изучали Священную книгу, пытаясь разгадать ее секрет. Книга, действительно, излучала огромную энергию неизвестного происхождения, до того сильную, что в радиусе стае от нее не возможно было воспользоваться магией. Даже самое простое заклинание не получалось, и это рождало не привычное чувство беспомощности. Это угнетало и нервировало, так же как отсутствие Маргариты, все это время где-то развлекающейся с Вадилимом, которому пришлось вернуть все его прежние способности, в том числе и мужскую силу.

Борисий передал через Марата, что готов встретиться с чародейками, но после того, как закончит какие-то свои дела, а это время просил побыть его гостями. В другой ситуации Филиппа предпочла бы подождать в Голополье в роскошном доме, принадлежащем Ложе, но сейчас, когда требовалось проявить максимум уважения монаху, приходилось сидеть в этой дыре, лишенной элементарных удобств. Хорошо еще, что Марат не появлялся!

Знаменитый разбойник не произвел на чародейку хорошего впечатления, напротив, чувствовалось, что между ними сразу выросла взаимная антипатия. Его наглый, самоуверенный взгляд, неприятная ухмылка и лишенная всякого уважения речь, в другой бы раз имели для него очень плачевные последствия. Мало того, когда она начала читать его мысли, ему хватило наглости мысленно проделать с ней такие вещи, что давно уже забывшая что такое смущение Филиппа, вдруг почувствовала, как горят у нее щеки, дав этим самым Марату повод издевательски заулыбаться. Не известно на кого больше разозлившись, на него или на себя, чародейка три дня посвятила обдумыванию, как при первой возможности отомстить этому отвратительному типу, но какое бы наказание она не придумала, все казалось не достаточно жестоким и изощренным для него.

– Интересно, откуда она вообще появилась? – гладя рукой простой кожаный переплет священного фолианта, размышляла Фрингилья. – Россказни Марата о том, что это свалившаяся с неба звезда, кажутся мне, мягко говоря не правдоподобными. Хотя, народ охотнее поверит в эту сказку, чем в то что ее создал какой-то могущественный чародей, решивший изменить мир к лучшему.

– Ну не знаю, – засомневалась Ассирэ. – Даже Ложа в полном составе не способна сотворить источник энергии такой невероятной силы, причем силы действующей. Надеюсь, что Борисий сможет ответить на наши вопросы.

– Если он, вообще, намерен с нами встречаться, – зло проворчала Филиппа. – Все-таки не кметы пришли просить милостыню, можно было бы и поторопиться.

– Не заводись, – мягко попробовала успокоить ее Фрингилья. – Думаю, он сегодня появится.

– Да черта с два… – Филиппа застыла от неожиданности.

Прислонившись к стене возле печи и скрестив на груди руки, стоял молодой мужчина с пепельными кудрявыми волосами и веселым взглядом темно-серых глаз. Одет он был в простую холщевую одежду, но чистую и аккуратную, безупречно сидящую на широких плечах и узких бедрах. Нельзя было сказать, что мужчина этот был красив, даже наоборот, пухлые губы и длинноватый нос вытянутый вниз, делали его похожим на гнома, но до того у него был светлый и лучезарный взгляд, что хотелось смотреть на него не отрываясь.

– Добрый день, Дамы! – голос его завораживал. – Как провели время?

– Мы бы хотели встретиться с Борисием, – раздраженно ответила Филиппа. – А вместо этого…

– Филиппа… – поспешила остановить ее Ассирэ.

– Подожди! – прикрикнув на нее, продолжила чародейка. – А вместо этого сюда приходит всякий сброд и издевается над нами…

– Извините ее господин, – Фрингилья встала и поклонилась мужчине. – Безделье кого хочешь, сведет с ума. Мы хотели поговорить с вами и предложить свою помощь, и если возможно, получить ответы на некоторые вопросы.

– Монах? – удивилась Филиппа, почувствовав прилив страшного смущения. – Прошу прощения, просто я не так вас себе представляла.

– А как? – улыбнулся он, добавив себе еще больше обаяния. – Древним старцем с лысой головой, одетым в рваную робу?

– Да, что-то вроде того, – совсем смутилась чародейка, удивив себя еще больше.

– Обманчивая внешность всегда дает нам возможность, узнать истинное лицо и намерения собеседника, – ответил он. – Но если вам проще воспринимать меня другим, пусть так и будет.

Мужчина в мановение ока превратился в старика с длинной белой бородой в коричневой одежде, похожей на мешок с вырезанными отверстиями для головы и рук. Это произошло настолько быстро и неожиданно, что чародейки раскрыли рты.

Старец подошел к столу и кряхтя уселся на лавку, жестом предложив опешившим чародейками садиться рядом.

– Сразу хочу сказать вам, что я не монах. Так меня прозвал простой народ. Им проще верить в безгрешность святого отца, чем бывшего чародея короля Каигорна.

– Позвольте спросить, – начала Фрингилья, с вопроса, хотя изначально планировала начать с предложения. – Книга не позволяет пользоваться магией, а вы совершенно спокойно проделали очень сложное магическое действие. Энергия книги на вас не действует?

– Сила Священной книги, действует на всех, – промямлил старик беззубым ртом. – Хворых она вылечивает, унылых – приободряет, слабым дает силу. Сильным же она дает возможность почувствовать себя слабыми, ибо только в сравнение можно познать истину и найти душевное равновесие. Перед ней все равны! Она словно живое существо, все видит и понимает. Вот например, тому кто замыслил ее выкрасть, она никогда в руки не дастся или если кто сильно высокомерием страдает того заставляет усомниться в себе.

Только тем кто избавился от страстей, достигшим светлого хлада души своей, книга дарует гораздо большие возможности, чем самый могущественный чародей может себе даже вообразить. Поэтому ищущий и верующий, вместо того что бы сопротивляться, должен приглядеться и понять, что же она от него хочет. Мы с ней уже давно составляем одно целое, потому и могу я многое, но добиться такого – тяжелый труд, и не всем под силу.

– А откуда она появилась? – задала Ассирэ мучающий ее вопрос. – Только не говорите, будто она упала с неба.

Борисий затрясся в беззвучном смехе. Отсмеявшись взглянул на чародейку своими лучезарными глазами, от чего ей безумно захотелось положить голову ему на колени и заплакать. Вдруг, стало ясно почему люди зовут его святым отцом.

– Нет, с неба она не падала, в буквальном смысле, конечно, – ответил он. – Было это сразу после войны с Нильфгаардом, я тогда служил придворным чародеем у Недомира. Сижу, как-то вечером в беседке чай пью, вдруг… хотя это лишнее. Не весть откуда она взялась и прямо к ногам моим упала. Вот с тех пор как она меня избрала, я ее и храню. Вожу по разным городам и селам, в храмах выставляю, даю людям возможность мудрости черпать и душу излечивать.

– Как раз на счет храмов мы и хотели с вами поговорить, – направила разговор в нужное русло Филиппа. – Я не стану лгать, что мы прониклись верой или желанием наполнить душу «светлым хладом», как вы это называете. Нас сильно тревожит распространение ложного учения, ничего общего со Священной книгой не имеющего, но ею прикрывающегося, а на самом деле преследующего цель уничтожить Ложу.

– Ну, что ж, – спокойно ответил старец. – Если есть истина, значит рядом ходит ложь.

– Но с ложью надо, что-то делать. Нельзя же позволять вводить в заблуждение население целых государств. Надо построить как можно больше храмов, в которых люди действительно смогут найти истину.

Старец попросил у Фрингильи подать ему книгу, а затем передал ее Филиппе.

– Пускай она сама вам ответит. Откройте наугад.

Чародейка взяла фолиант, раскрыв его, принялась читать в слух:

– «Истина живет в ваших душах и вокруг вас. Там и искать ее следует, а не в постройках, пусть даже из золота отлитых. В ветерке утреннем и в костре ночном, везде вы найдете ее, если искать будете».

– Вот вам и ответ.

Борисий внимательно и весело смотрел на Филиппу. Ей показалось, что он смеется над ней, кое-как совладав с гневом, она ответила ему с улыбкой:

– Не каждый способен понять это. Многим надо тщательно все разжевать и пальцем указать направление. Надо научить людей правильно совершать обряды, церемонии, вступать в ряды верующих, так как учит Священная Книга.

– В том то и дело, что нет никаких обрядов, – нахмурился старец. – Все эти людьми придуманные, якобы, священные ритуалы, только уводят от сути, привлекая внимание к второстепенному. Мало того, еще и народ начинает ссориться из-за такой ерунды, как например, сколько свечей правильно ставить на алтарь одну или две. Разве ругаясь из-за этого можно познать хотя бы свою душу, не говоря уже об истине? Нам нужна истина и добрая воля ищущего, а не мишура приносящая доходы, поэтому и достаточно того, что мы имеем.

– А для чего же тогда существуют ваши храмы и священники, им ведь тоже надо что-то кушать? – усмехнулась Филиппа.

– Книга писана на старшей речи. Не многие знают ее, и не каждый на всеобщем языке читать умеет. Священнослужители переводят и читают Книгу для таких прихожан, а затем тщательно записывают с чем приходили они и, что получили. Когда Книгу в другой храм перевожу, в этом остаются записи, которые читают все вместе и обсуждают, пытаясь понять почему так, а не иначе. Священников же прихожане кормят, кто чем может, а коли больше принесут чем надобно, то остальное нищим раздается.

– Послушайте, Борисий, – горячо возразила Ассирэ, что-то заметно изменилось в ее взгляде. – Но надо же расширять количество мест, святых в понимании простых людей, где можно проповедовать истинное учение. Где можно показать людям этот священный дар, и куда не будет допускаться ничего лживое. Ложь разрастается, забирает умы и души всех жаждущих просветления, надо что-то противопоставить этому, как-то разоблачить обманщиков. Иначе рано или поздно останется только ложь, несущая выгоду одним и сладкое неведение другим.

Старец ласково улыбнулся, и погладил ее руку.

– Посмотри сама, – Борисий протянул ей писание.

Ассирэ взяла его с трепетом и почтением. Открыла наугад.

– «И сказал мудрец царице: „Если честны твои помыслы, а сердце чисто – действуй, но коли ищешь выгоды, то знай, ты ее не получишь, за то наказана будешь“».

– За все в жизни надо платить, и за плохое, и за хорошее тоже, – объяснил старик, глядя в глаза Ассирэ. – Если хватит сил принять это, и понять уроки данные нам, то удастся познать главное. И чем больше уроков, и чем они сложнее и тяжелее, тем быстрее придет желаемый результат.

– Я готова, – решительно произнесла она.

Филиппа и Фрингилья удивленно переглянулись.

– А вам, дамы, могу сказать только одно, – обратился он к ним. – То, что вы задумали не добро, хотя знаю – вас уже не остановить. Если откажу вам, то вы непременно сделаете все сами, породив очередную ложь, а трагедии все одно избежать не удастся. Поэтому, что бы хоть как-то исправить то, что вы задумали, раз уж предотвратить этого не в моих силах, я соглашусь на ваши предложения, но при некоторых условиях.

– Когда мы сможем их обсудить? – обрадовалась Филиппа.

– Первое – не искажать истину и не делить два начала. Остальное – дня через три, я снова загляну к вам и тогда все конкретно обсудим, а пока, – произнес Борисий тая в воздухе, – счастливо оставаться.

От этих слов настроение чародейки опять ухудшилось. Еще три дня в этой дыре и в беспомощности! Она мрачно глянула на смотрящую с сочувствием Фрингилью, и словно впавшую в прострацию Ассирэ, вспомнила Маргариту и Марата. Зло поднималось в ней волной, грозя накрыть все в округ, но вдруг враз исчезло, не оставив и следа, открыв вместо себя чувство блаженного покоя. Надо же, как хорошо-то! Она схватила книгу и открыла ее на первой попавшейся странице.

«Злоба, ненависть, зависть и гнев разъедают душу, что ржавчина металл. Ежели темный огонь уйдет, то светлый хлад дарует радость и умиротворение. Выбор всегда за вами»

* * *

Леви, маленький городок, одним боком прижимающийся к горам Амелл, а другим к густому болотистому лесу, благоухал. Этой осенью выдался большой урожай клюквы, поэтому на базаре отдавали ее совсем за бесценок. Хозяйки варили ее, мяли, сахарили, делали желе. На всех окнах стояли тазы и кастрюли накрытые вышитыми полотенцами, под которые пыталось пробраться множество голодных ос.

«Не часто города встречают таким приятным ароматом» – думал Геральт, проезжая по улице в поисках трактира «Лисий нос».

Проехав немного по широкой улице, он свернул в узкий проулок и увидел острую крышу с круглым флюгером, действительно напоминающую мордочку рыжего зверя.

Первым делом заказав стирку, баню и цирюльника, ведьмак отправился в комнату. Упав на кровать, закрыл глаза.

«Они не знают, что я здесь, – думал он с тревогой. – Обрадуются или прогонят? Согласен и на то, и на другое, только бы не равнодушие! Не знаю как Рута, а Йен вряд ли будет равнодушна, после того, как вывернет на изнанку все мои мысли. По подсчетам Трисс они будут здесь не раньше сегодняшнего вечера. А вдруг была погоня? Надо было, все же, мне встречать их на берегу…»

В дверь тихонько постучали.

– Да? – не поднимаясь спросил Геральт.

– Все готово, милсдарь. Можете идти мыться.

Прихватив купленную сегодня одежду, он направился за прислугой в баню.

«О чем они говорили в дороге? Скорее всего Йен ругала меня последними словами, – размышлял ведьмак, пока цирюльник скоблил ему лицо. – Хотя может и наоборот, рассказывала как мы безумно любим друг друга. А Рута? Интересно, она объяснила, что я… что она…? А да ладно, как будет так и будет! Я сам не знаю чего хочу! Йен, безусловно, мне очень дорога, но Рута… Ох, девочка, зачем ты похитила мой покой?»

К вечеру он был чисто одет, причесан и пах мылом. Спустившись в трапезную трактира, он занял стол в дальнем углу и заказал пива.

Время шло. На улице уже совсем стемнело. Геральт пил третью кружку. Он решил, что как только допьет ее так сразу же пойдет и ляжет в постель, приказав трактирщику звать его как только в заведение войдут две женщины с маленьким ребенком. Медленно потягивая глоток за глотком, он не осознанно пытался растянуть как можно дольше, но в конце концов пиво кончилось. Ведьмак сидел и раздумывал, подождать еще на одну кружку или все же отправиться в кровать? После длительного пути, еще не совсем хорошо восстановленные ноги, начинали плохо слушаться, и если сегодня во время не лечь, то завтра можно и не подняться до обеда.

В трактир вошел высокий мужчина, закутанный в длинный плащ с капюшоном на голове. Геральт обратил внимание, на мертвенную бледность лица незнакомца. Путник отозвал трактирщика в сторону, о чем-то пошептался с ним, и ушел туда, куда повел его слуга.

Спустя несколько минут, когда ведьмак все же решил отправиться спать, в дверь вошла Рута, грязная, усталая, с осунувшимся лицом и черными кругами вокруг глаз. Прижимая к себе корзину, в которой возился пухленький малыш, она оглянулась в поисках слуг и увидела… Геральта.

Радость и недоумение отразились на ее лице. Ведьмак подошел и взяв у нее корзину, молча поднялся по лестнице в комнату, снятую заранее для женщин, ведя ее за руку словно маленькую девочку.

– Твои ноги… Трисс удалось… – заикаясь от радости, начала она.

– Нет это дриады постарались. Йен где-то по близости? – спросил он расшнуровывая ее высокие эльфьи сапоги.

– Нет. Она осталась в храме.

Геральт поднял на Руту удивленный тревожный взгляд. Ей показался в нем упрек.

– Прости, – виновато заглянув ему в глаза, прошептала она. – Я не смогла ее уговорить.

– Тебе не за что извиняться, – он помог ей снять куртку. – Если Йен что-то решила, то даже мне бы не удалось ее переубедить.

– Ей понадобиться помощь…она…

– Ты устала. Я провожу тебя в баню, а затем поешь и ляжешь спать.

– Я должна, кое-что рассказать тебе прямо сейчас.

– Хорошо, – он сел на кровать рядом с ней.

Рута не знала как начать. Он не торопил.

– Понимаешь, Геральт… я не одна.

– Я вижу, – улыбнувшись он посмотрел на гукающего в корзине малыша.

– Нет, я не о нем… Нас сопровождает…Он получил рану спасая нас…

– Это тот бледный в плаще, что зашел перед тобой? Кто он?

Закрыв глаза, она пыталась, чего-нибудь придумать, ей безумно не хотелось ему врать.

– Ладно. Кем бы он ни был, раз ты доверяешь ему, тогда и я стану, – встав и снова взяв ее за руку, сказал ведьмак. – А сейчас, тебе надо привести себя в порядок и отдохнуть. На тебе, просто лица нет!

Он вел ее за руку, а она думала о том, что хорошо было бы если б баня находилась на краю света, и они шли так долго-долго, и это чувство защищенности, уверенности и радости, возвращающее в детство, не покидало ее никогда.

* * *

Темную комнату освещало только пламя бушующее в огромном камине. Красные блики отражаясь играли на отполированной поверхности мебели, подсвечниках выполненных в виде орлов с расправленными крыльями и полных злобы и нетерпения темных глазах чародейки, нервно ходящей из стороны в сторону.