Текст книги "Сенат"

Автор книги: Елена Ромашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)

Всё должно быть вовремя

– Химеры любят секс в отличие от Инквизиторов!

– Что? – Наигранно возмутилась Ода, вызвав еще один взрыв смеха после заявления Басса.

– Чего? Ну, ведь, правда. Инквизиторы как ушли в монахи в двенадцатом веке, так и не выйдут по сей день.

– Эй! Я – Инквизитор! – Взорвалась Ларсен. И Питер, поняв о сказанной нелепице, уже открыл рот, чтобы возразить, но доводы не пришли ему на ум, поэтому так и остался сидеть с глупым выражением на лице. От этой картины все тут же снова заржали.

– Давай, Ода! Давай! Скажи, что любишь! Скажи это! – Рядом со мной, заливаясь смехом, скандировала Миа. Ода тут же покраснела. Пикантная ситуация, но всем было плевать – каждый, хватаясь за живот, сгибался пополам от хохота. Все были захмелевшие и спорили о различиях Химер и Инквизиторов. А ведь разговор начался с выяснения, кто круче в шоу топ-модель по-американски из последнего сезона, притом спорили парни, которые, как оказалось, очень любят глазком глянуть это шоу, когда его смотрят Ода и Миа.

Только все перевели дух, как Ода раздраженная и красная от смущения, прошипела:

– Я не фригидная!

– Да! Она сделала это! – Миа уже лежала за мной, рыдая от смеха. Мы все сидели на полу на притащенных матрацах в гараж и отмечали шестнадцатилетние Миа с чешским пивом и сладостями со всех концов мира.

– Пойду, чайник поставлю, а то у нас торт простаивает. – Ода сделала вид, что ничего не произошло, гордо встала и ушла в дом. Стоило ей выйти, как все начали мерзко хихикать над Бассом.

– Черт… Кажется, я без сладкого останусь. – Грустно заключил Питер, вызвав очередной приступ гогота и улюлюканья.

– Дурак! Что тебя потянуло рассуждать на эту тему?

– Да так…

– Давайте лучше сменим тему. Тут несовершеннолетние. – Кивнул сконфуженно Эйвинд в сторону Миа.

– Ларсен, я не маленькая! Давно знаю про тычинки и пестики. – Кристофер рядом с ней хрюкнул от смеха от ее заявления, за что тут же получил тычок локтем от девушки. Дэррил ловко выхватил у сестры бутылку:

– Миа, а Ларсен прав! Тебе по закону запрещено даже пиво пить! Так что чистить зубы и спать! Может мама разрешит еще мультик перед сном посмотреть.

Миа, сощурив глаза, тут же запищала, изображая детский голосок и картавя:

– А про Русалочку братик почитает?

– Вот еще!

– Странно. А ты так любил эту сказку!

И снова взрыв смеха. Дэррил, уличенный сестрой, смеясь, смущенно отвернулся.

– Чего вы? Отличная сказка!

– Ты какую любил: там, где она умирает или Диснеевский вариант? – Не удержалась я, ведь в детстве сама любила по утрам смотреть мультики про красноволосую Ариэль и ее приключения. А вот оригинал сказки терпеть не могла – слишком грустно: русалочка умирала ради принца, отдавая его в руки соперницы. Дэррил поднял глаза и неожиданно посмотрел своим взглядом «вглубь меня».

– Ну да, одна лишилась голоса, чтобы быть рядом с принцем, другая семьи и памяти. А потом обе умерли. – Тихо и мрачно произнес он, и мое веселье резко закончилось. Почему-то сказанное сильно резануло по сердцу.

Все-таки Диснеевский вариант событий лучше.

– Прости, я не хотел тебя расстроить. – Дэррил толкает меня в плечо. – Эй! Всё будет хорошо.

Любимая фраза специально произносится, как пароль, и я начинаю улыбаться.

– Дэррил, скажи, что я его увижу? А?

– Скучаешь?

Я киваю. А внутри все взрывается: я не скучаю, я тоскую, как люди маются по дому, как собаки смотрят своими преданными глазами в пустоту, в которую ушел хозяин. Рэйнольд каждую ночь снился. Особенно отчетливо вспоминалась последняя наша встреча в Саббате: его ревность, его отчаяние, поцелуи, его боль и ужас, когда опускал факел.

– Дэррил, давай поговорим о планах Моргана. – Я пытаюсь сменить тему. Наша компания уже разбилась на группы. Кристофер с Миа сидели и баловались: Бьярке с помощью тока легко стрекал Миа, а та, взвизгивая, кидалась в него шелухой от фисташек. Питер и Эйвинд о чем-то спорили по поводу бара.

– Давай поговорим. – Дэррил вздыхает и откидывается спиной к стене. От его движения, тут же заколыхались лепестки огня на свечках, которые мы зажгли по всему гаражу, создав уютную атмосферу.

– Ты сказал, что Морган хочет прийти к власти. Чтобы прийти, ему надо сместить Старейшин?

– Да. Без них начнется хаос.

– И как это сделать?

– Стать, как они.

– Но их же трое. И все одинаковы. Я слышала, что их выбирают голосованием раз в пятьдесят лет.

– Неа! – Хмыкает Дэррил. – Эта версия отлично показывает, насколько мы сами не сведущи в своем же мире. Миф, придуманный для отвода глаз.

– Значит, их не выбирают?

– Это значит, что никакого совета Старейшин не существует. Что Старейшины и есть совет!

– Я их видела однажды! – Меня передёргивает от воспоминания, когда они спустились на крышу в Нью-Йорке прямо из воздуха.

– Ты почувствовала это?

– Что?

– Магию. – Дэррил смотрит мне в глаза и внезапно возникает чувство, что мы снова на вечеринке в Редондо Бич и продолжаем тот странный давний разговор.

– Они появились, словно из воздуха. Такая тишина была! Будто нас куполом накрыли. И воздух аж потрескивал!

Дэррил внезапно выдыхает и разочарованно отворачивается.

– Что?

– Ты еще не готова…

– К чему?

– К дальнейшему. Ты все ходишь вокруг и около, так и не задав правильного вопроса.

– Что ты привязался с этим вопросом! Что я должна задать?

– Это ты мне скажи! – Внезапно я увидела впервые раздраженный злой огонек в глазах Дэррила и вспомнила, что он Химера, а не просто друг. – Ты должна сама осознать, додуматься и спросить, а не с моей подсказки!

Он резко встает и уходит в дом, отпихнув ногой пустой матрац.

– Что это с ним? – Эйвинд удивленно оборачивается ко мне, заметив неожиданный уход Дэррила.

– Кажется, я его разозлила.

– Ты? Дэррила?

– Ага…

– Ты не могла этого сделать! Вообще, чтобы разозлить Дэррила – надо постараться!

– Да, но ты сам видел, какой он ушел.

– Эй, кто-нибудь помогите мне все вынести? – С порога закричала Ода.

И мы с Эйвиндом тут же ринулись к ней на помощь. Дэррила я не увидела по пути на кухню – это расстроило. Почему он так среагировал? Хотя понимаю. Я его достала вопросами, но он явно ждет что-то от меня, до чего я никак не могу додуматься. Ну что поделать, если я такая глупая? Дэррил постоянно осаживает меня фразой: «Рано еще» – будто я маленький ребенок. Побыстрее бы случилось… хоть что-нибудь! А то я даже позвонить Варе не могу – Дэррил запрещает.

Мы берем тарелки, кружки, вилки, Ода – торт, понатыкав туда цветных свечей.

– Я видела, как Дэррил ушел наверх к себе. Позовите его! Сейчас торт для Миа будем выносить.

Я оставляю на столе кружки и иду к комнате друга, чувствуя неимоверную вину за собой. Постучавшись, не слышу ответа.

– Дэррил, ты там?

Дверь медленно открывается с помощью магии. Комната у друга простая, но оформлена в его духе: на кровати безумной расцветки лежит плед, напоминающий мексиканские пончо, какие-то рисунки, фразы, цитаты прикреплены на стене вперемежку с фотографиями и картинками, распечатанными на принтере. В углу стоит этажерка с кучей предметов: камни, шары, страшные куклы, диски и книги. За грудой одежды не разглядеть кресла – у Дэррила нет шкафа. Но больше всего мне нравятся милые обезьянки на окне, которые закрывают лапками уши, глаза и рот.

– Прости меня. Я, кажется, тебя разозлила…

– Нет. Сам виноват… Просто, тороплю события. – Я смотрю на него: он, ссутулившись, сидит на краю кровати и уныло смотрит на свои руки – в них он что-то теребит с мягким мелодичным позвякиванием.

– Что это?

– Это Лидии. – Он приподнимает руку, и я вижу цепочку с милой подвеской в виде ажурного серебряного шарика. Голос Дэррила совсем печальный, будто у него умер кто-то или бросил.

– Кто такая Лидия?

– Моя жена…

– Что? – Я не сдерживаюсь и начинаю смеяться. Отличная шутка! Ничего не скажешь. Я поверила.

– Ну, она моя будущая жена…

– А она знает об этом? – Я же вовсю потешаюсь над ним. Дэррил, кажется, понял, как глупо это звучит, и тоже расплывается в печальной улыбке.

– Нет. Не знает. Мы с ней только раз и общались.

– Класс! Одно общение и ты уже берешь девушку в жены.

Он начинает смеяться. Наконец-то появились живые нотки, и его печальное настроение потихоньку стало меняться.

– Она уготована мне судьбой… И чтобы подарить эту подвеску, я должен услышать от тебя главный вопрос.

– Ага. Так это я виновата теперь в твоих отношениях! Может, стоит сломать стереотипы и подарить ей так?

Дэррил смеясь, нравоучительно поднимает указательный палец, зажимая в кулаке цепочку:

– Нет. Всё должно быть вовремя! Запомни это! Иначе всё бесполезно: потратишь уйму времени и сил, так и не достигнув результата.

– А ты, типа, знаешь, когда это «вовремя»?

– Я же вижу сущность всего!

Я начинаю нервно смеяться от этого бредового разговора. Так оно и бывает с Дэррилом!

– Значит, твою жену зовут Лидия.

– Угу.

– Красивая?

– Да. Глаза особенно. Злые, темные, немного кошачьи.

– По-моему, это недостаток, что злые…

Дэррил смеется, а снизу слышится недовольный окрик Оды: «Вы там портал создали, что все пропадают в нем?»

– Пошли! Там торт надо Миа выносить. – Я уж было начала выходить из комнаты, как вдогонку услышала:

– Мел…

– Что? – Я оглядываюсь и встречаюсь с напряженным взглядом Дэррила.

– Не давай надежды Эйвинду.

– Что?

– Я вижу, что он влюбляется в тебя. Но ты не полюбишь его никогда, а он не предназначен для тебя – страдать будет!

– Разве, я нравлюсь Эйвинду? – От этой мысли я вспыхиваю, будто спичка, чувствуя себя неуютно в собственном теле. Но Дэррил многозначно молчит. Твою мать! – Ты ему скажи об этом! А не меня обвиняй!

– Не беспокойся, постоянно говорю, но, кажется, он не слушает.

Вот дела! И как мне сейчас возвращаться вниз? Мне придется делать вид, что ничего не случилось, что будто всё по-старому. Да еще я сидела рядом с Ларсеном! Придётся пересаживаться. Не получится ли это заметным для всех?

– Пошли. – Дэррил берет меня за руку и тащит к лестнице, где в проблеске перил виднеется недовольная Ода и смотрящий на меня своими пронзительными глазами Эйвинд. Черт! И как тут искать правильный вопрос, строить планы против Моргана, когда вокруг один сплошной бермудский любовный треугольник?

Жар поднимается столбом, после чего распространяется по телу. Жжется. Но оно стихает, будто меня опустили в теплую-теплую воду. Все оранжево-красное размывается огнем. И страшные воспоминания чередой начинают бить по глазам, сгорая вместе со мной: смерть бабушки, погоня насильников, Инквизиторы спускают на меня собак, удар пощечины Клаусснера звенит и превращается в грохот падающей стены, где боль разливается красным и концентрируется в запястье левой руки – там уже торчит нож Франсуазы, который мне вонзает Савов и проворачивает под одобрительные кивки Моргана. Кажется, вся боль, которую я испытала за всю свою жизнь собралась в одной единственной точке. Знак непросто проявляется, он разъедает кожу, как кислота, разрывает мне руку изнутри, будто крыса, прогрызая себе путь наружу. Я кричу, что есть сил, слыша извне испуганные крики. Разлепляю глаза: вокруг меня мисс Финч, Дэррил и Миа – что-то говорят, кричат, спорят. Испуганы. Но мне плевать, ибо это безумная боль разрывает руку. Я смотрю и вижу кровь: вся постель залита, а из запястья зеленым огнем горит кровоточащий Знак.

– Миа, уведи мать! Воздействуй на нее! – Миа пытается успокоить кричащую от испуга мисс Финч, выталкивая ее за дверь. Дэррил возле меня, зажимает руку. Я ору, что есть сил. Все красное, адское, становится мертвенно-зеленым. В какой-то момент понимаю, что умру сейчас: перед глазами всё плывет и теряется в боли. Но я выплываю в реальность, точнее меня будто выносит на волне и всё обретает четкость и осязание.

Боль стихает.

Возле меня сидит бледный, перепуганный Дэррил и смотрит с ужасом на мое запястье, которое он с остервенением зажимает в своих руках.

– Спасибо…

Он поднимает на меня взгляд и в них бездонный ужас. Я пытаюсь посмотреть, что осталось от моей руки, но она целая, хоть и залитая багряной кровью.

– Что это? – Сквозь темно-бордовую кожу читаются знакомые черные завитки. Не может быть! Я начинаю стирать одеялом кровь с недееспособной руки и вижу свой Знак. – Дэррил?

Он дышит часто, на лбу, будто бисер, блестят капли пота. Всё также мертвенно бледен.

– Дэррил, ты видишь это?

– Да…

– Что это? Как? Кто я?

На запястье читается такой знакомый и в то же время чужой знак: соединение Луны и Солнца. Я видела это у Кевина. А еще когда «взламывала» блок, поставленный Рэйнольдом: тогда знаки один за другим менялись на запястье, на мгновение проявившись в единое целое, но потом «потухло» Солнце, оставив мне Луну. Теперь на моей коже горели оба небесных светила, путаясь в завитках пламени и уходя в тройную линию браслета.

– Я не определилась? Что это значит, Дэррил?

– Нет. Ты определилась…

Я смотрю на свой знак, чувствуя приступ тошноты после такой адской боли и резкого ослабления. Одеяло липкое из-за расплывшегося бордового пятна, подушка вся тоже в разводах от того, что я во сне беспокойно дергала кровоточащей рукой.

Всё, что мне остается, только прошептать:

– Я теперь, как Кевин…

– Кевин?

– Кевин Ганн… Инквизитор, который был у Моргана. Он умел разгонять дары до максимума…

– А он разве жив? – Я резко вскидываю голову, глядя в лицо Дэррила. Друг сидит на кровати и смотрит на меня, как на нечто опасное. Он испуган, как и я.

– А разве нет? Я сдалась Сенату ради него, чтобы вылечить.

– Просто… Я слышал, что его убили месяц назад… – Дэррил трет озадаченно шею.

– Как убили? – Надеюсь, мне послышалось, или я неправильно всё поняла.

– Я сам толком не знаю… Слухи ходят… Не бери в голову! Люди слов наговорят море, а чистой правды – капля. Так что… Я узнаю про твоего Кевина. Говоришь, у него знак такой же был?

– Да. Реджина его выменяла на шпионку в Саббате – Кристен Деннард.

– Какая знакомая фамилия! – Ухмыляется он. Не удивляюсь, наверняка пересекался с Дэвидом в Калифорнии. – И Морган решил поменять Кевину знак…

– Не знаю, хотел ли он сделать Кевина Химерой или специально делал… Но получилось вот это.

Я снова смотрю на свой новый знак, который смотрится так на руке, будто давно уже был у меня.

– Объединение. Морган сделал объединение… Ладно! Давай, вставай! Нужно белье поменять и постирать. Миа, наверное, уже отключила маму. Нужно сделать так, что произошедшее ночью был ее сон.

– А как же рука? Она заметит мой знак.

– Предоставь это Миа. – Он почти выдергивает меня из кровати. Я была только в старой застиранной майке и трусах, Дэррил в каких-то черных штанах с голым торсом – теперь можно было рассмотреть всю его татуировку, которая начиналась от шеи и переходила на плечи и вилась до талии: хаос роз, черепов, латыни и чего-то еще. Мы, словно преступники, убирали место преступления, сдирая, будто кожу, испачканное постельное белье с кровати, комкая его и спускаясь с ним вниз к подсобке со стиральной машиной.

Дэррил явно переборщил с порошком, не глядя, сыпанув полпачки Тайда.

– Как ты думаешь, магия ко мне вернулась? – Мои руки были в крови, как и на майке красовались пятна. Нужно сейчас помыться и переодеться. Пока Дэррил молча впихивал ком пододеяльника, я прошла на кухню, решив проверить «излюбленным» способом: нужно нанести рану. Взяв в руки нож, я направила лезвие в кожу, почувствовав снова дурноту – боль от знака всё еще будоражила сознание, слишком мало времени прошло, чтобы ее позабыть.

Мел, успокойся! Это же только порез! Я не собираюсь себе отпиливать руку!

Но рука предательски начинает дрожать, а я задыхаюсь в собственном бессилии.

Ну же, Мел, чёрт возьми, сделай это!

– Хватит! Завтра проверишь. – Дэррил незаметно подошел сзади и выхватил из моей руки нож. – Я бы повременил на сегодня. Сейчас час ночи, нужно идти спать.

– Я не хочу… не смогу.

– Придется. От того, что ты сейчас себе руку повредишь – лучше не станет. Тебя никто не гонит, Мел. Запомни, всё должно быть вовремя. Иди и попробуй уснуть. Я сейчас тебе новое белье принесу.

С этим словами он исчезает в темноте дома, оставляя меня одну дрожащую от пережитого шока. Я, не веря, снова смотрю на свой Знак. Нет, всё тот же. Ничего не изменилось в нем.

Утро для меня началось позже. Ночной переполох вспоминался кошмаром, что даже не верилось, что это было, если бы не знак на руке. Проснувшись, я долго внимательно его изучала, будто я рассматриваю гнойную рану, оценивая степень риска и потерь.

Мне казалось, что знак стал ярче, а линии по запястью, окольцевавшие его, толще и уверенней, чем бывший мой Химерский. Он словно кричал с руки: «Мое место здесь. Я сильней тебя! Не уберешь, не смоешь и не сотрешь. Я вечен!». Луна сцеплялась с солнцем лучами и завитками. Будь подобное в реальности, допустим, если воспроизвести из проволоки, то распутать их было бы очень сложно.

И кто я теперь?

Одевшись, я спустилась вниз, по пути слыша, что на кухне идет разговор, и по голосам там были Басс и Ларсен.

– Нужно узнать как-то.

– Как? У меня нет доступа в Сенат.

– Может, среди своих поспрашивать?

– Может… Только я на слух не могу определить, где вымысел, где правда. Если бы я видел сами эти документы… – Дэррил тяжко вздыхает и смотрит хмуро на свои теплые шерстяные носки со смешными рождественскими оленями. Как я знаю, их подарила Миа, и они были самые любимые у Дэррила и самые теплые, поэтому ему плевать было, что они нелепо смотрятся, когда он одет во все черное.

– Здравствуй. – Эйвинд первым заметил мое появление и невольно скользнул взглядом по руке.

– Все уже в курсе? – Я обращаюсь к Дэррилу, на что тот кивает.

Я прохожу и под их острыми хмурыми взглядами наливаю себе чай. После чего, сделав пару глотков, показываю им руку – то чего они так ждали.

– Обалдеть! – Питер хватает мою руку и с любопытством рассматривает Знак, рядом с ним стоит Эйвинд, который, кажется, напуган произошедшим:

– Это из-за нас такое?

– В смысле? – Я перевожу взгляд то на Эйвинда, то на Дэррила.

– Нет. Вряд ли. Скорее всего, из-за того, что мы ее восстанавливали, к тому же у нее очень необычный дар.

– Черт! Это пугает. – Бормочет Питер. Меня начинает это злить, что я выдергиваю кисть из руки Басса – стоят тут и рассуждают так, будто меня нет рядом с ними. Дурацкая привычка!

– Было очень больно? – Неожиданно спрашивает Эйвинд, и я вспоминаю о том, что мне сказал Дэррил по поводу чувств Ларсена ко мне. Я покрываюсь румянцем, опустив глаза, бормочу:

– Всё в порядке. Со мной был Дэррил.

– Угу. В порядке… Я же говорю, орала так, что подумал – ее убивают. – Ну, сказанное Дэррилом очень близко к правде – я реально думала, что умру. – У нее знак горел на руке, будто знаки врат перед аутодафе! И всё в крови. Думаю, если бы не ее дар, то она умерла бы от потери крови…

Все смотрят на меня, а мне становится неуютно – снова ощущение, что я интересный экспонат в музее: «Посмотрите налево – здесь вы видите необычную дружбу Химеры и Инквизитора, а теперь направо – вашему вниманию представлен редкий экспонат Инициированных: Девочка-не пойми-кто. У нее не один Знак, а сразу два! Молча смотрим и проходим дальше».

– Миа где? – Внезапно спрашивает Питер.

– Не знаю. Она над матерью ночью колдовала: сейчас либо спит, либо где-то ее носит.

– Черт! А она мне нужна.

– А что такое?

– Да так… Глупости.

Мимо нас гулом проходит зов Дэррила, и через мгновение он выдает:

– Нет ее дома. Где-то с Кристофером.

– Ладно, мы пошли тогда…

Они разворачиваются и прощаются со мной. Эйвинд озабоченно смотрит на меня перед тем, как уйти. Или мне только кажется, что озабоченно? Не знаю…

– Эй! А ты куда? – Я замечаю, что Дэррил начинает одеваться.

– Хочу разузнать про Кевина и твой знак.

– Я с тобой!

– Нет! Я иду к Патрициям и Альфа. Тебя там знают!

– И что? Ты предлагаешь мне дома сидеть? – Я расстроенно начинаю щелкать ногтем. Мне страшно оставаться дома. Что мне делать?

– Мел, ничего страшного не случится. Скоро придет моя мама и Миа.

– Твоя мама? Между прочим, она видела, как рука у меня кровоточила. А сейчас на этом месте вот это! – Я задираю рукав и показываю Знак.

– Успокойся, Миа профессионал. Мама смертная, она не обратит даже внимания на него. – Он уже надел куртку и ботинки. Одет был весьма прохладно для погоды за окном – значит, собирался через порталы идти. – Ах, да! Зайдет мистер Хенришсен, отдай ему эту бутылку. – Он кивает в сторону холодильника: возле него на стойке стоит настойка мисс Финч – эликсир здоровья. Пока я смотрела на настойку в коньячной бутылочке, Дэррил уже успел уйти, громко хлопнув дверью.

Я не сдерживаюсь и выдаю стон безнадёжности своего положения. Ну почему так? Чувствую себя бесполезной и одновременно опасной, будто заражена незнакомым вирусом. Почему у меня этот Знак? Как так получилось? Всё дело в моем восстановлении? Или еще какие-то факторы повлияли на это? Кто я теперь? Что могу?

От нечего делать иду в комнату, которую отдали мне: попробую поспать. Всё-таки ночной переполох не дал выспаться.

– Эй! Кто-нибудь дома! Лорелейн!

Я вскакиваю с кровати на доносящийся мужской голос снизу. Кажется, я забыла дверь закрыть.

– Эээ… Я! Есть я! Вы кто? – Я вылетаю на лестницу и смотрю вниз, где открывается кухня и прихожая. Там, у двери, топчется большой бородатый мужчина с тростью в руке.

– О! Фройлян! Вы не подскажете, где мисс Финч? У вас дверь была открыта. – Мы говорим с ним по-норвежски. Благодаря Дэррилу и его магии, выучила этот язык быстрее, чем английский. Мисс Финч лишь восхищенно удивлялась, как ловко я теряю акцент.

– Мелани, меня зовут Мелани. А дверь я забыла закрыть.

– Плохо, фройлян, плохо! Много всякого народу на улице ходит. Так мисс Финч здесь? – Мужчина тяжело вздыхает. Он очень крупный, с тугим большим круглым животом. Рыжая борода мешала мне разглядеть его черты: глаза были у него добрые, а сам гость вызывал хорошие чувства. Он чем-то напоминал Санта-Клауса, только рыжего.

– Нет. Ее нет. – И тут я вспомнила слова Дэррила. – А вы не за ее эликсиром?

– Да! За ним, милая! Она обещала мне сделать. А то знаете, все хуже и хуже без него. Ноги болят…

Я смотрю на него и вспоминаю, как упоминал Дэррил про некоего пациента мисс Финч, у которого были проблемы с ногами.

– Может, присядете? Чаю выпьете?

– О! С удовольствием присяду. Отдышусь. А вот чаю не хочу, спасибо.

Он с тяжелым мученическим вздохом начинает разуваться. Каждое движение ему дается тяжело: с дрожью в руках и ногах. Сняв свои ботинки, он, переваливаясь, тяжело проходит на кухню. Под его весом жалобно скрипят половицы. Он отодвигает стул со скрежетом ножек о пол и садится со вздохом облегчения, вытянув свои широкие, почти слоновьи, ноги.

– Давайте, чаю все-таки налью. Вы, наверное, устали… Как говорят, аппетит приходит во время еды.

– Ну, давайте. Вы такая милая!

Я смущенно начинаю заваривать чай. Приготовив напиток, который приятно пахнет травяным сбором мисс Финч, передаю ему кружку, печенья, сахар и бутылку эликсира.

– Спасибо! – Он благодарно забирает у меня коньячную бутылочку и начинает капать в чай настой. – Ох! Только это средство и помогает. Не знаю, что туда кладет мисс Финч, но сразу становится легче: силы берутся, боль в суставах исчезает, даже худею с него.

Он с блаженным видом делает глоток, а я смотрю на него и внезапно чувствую странное ощущение внутри себя: кровь начинает бежать быстрее, нетерпеливее, моя магия внезапно всплескивается и желает работать, двигаться, будто заждавшийся прогулки пес. Я легко отпускаю магию, и перед глазами вспыхивают искры – вижу болезни этого мужчины: у него целый букет – бронхи, камни в почках, желудок, щитовидная железа, а где ноги – там стерты суставы, которые и делают болезненным передвижение.

Магия начинает нервно покалывать кончики пальцев. Коснись его, Мел, давай, одно касание! Я могу вылечить его! Но сдерживаюсь, лишь нервно почесывая ладонь.

– А вы откуда Мелани? Про вас мисс Финч не рассказывала.

– Я студентка из США. Приехала по обмену к Дэррилу.

– О! И как вам Норвегия?

– Здорово! Чисто, свежо, люди милые.

– Дрёбак – самый чистый город в Норвегии! Сюда много туристов приезжает поправить свое здоровье и отдохнуть. Летом особенно много. Сейчас идет Олимпиада Санта-Клаусов. Каждый год проводится! Интересуетесь?

– Нет! Я не фанат Санты. – Я смеюсь, а сама еле справляюсь с желанием коснуться этого человека, потому что это очень странно бы выглядело.

– Ну, хоть в нашем музее были?

– Да. Миа водила. Интересно.

Мужчина хмыкает на мой равнодушный тон к их местной достопримечательности.

– У вас отличный норвежский, фройлян. Акцента практически нет.

– Да? Спасибо! Вот все удивятся, когда прибуду домой и буду говорить с норвежским акцентом.

Он смеется так, что стол начинает трястись под его мощной рукой.

– Я смотрю, вы печенья не едите, давайте уберу. А то мешаются. – Я делаю попытку невзначай коснуться его, когда тяну руку за пачкой, но он, хлопнув в ладони, выдает, что пора уходить. Сунув бутылку эликсира в карман, он тяжело встает и идет к выходу. Я наблюдаю, как мужчина подходит к своим ботинкам, и, сунув туда ноги, пытается, используя минимум движений, обуться. В итоге, он опасно качается и заваливается на сторону, я успеваю подбежать и подхватить его: мужчина нереально тяжелый, будто я шкаф поймала, что даже коленки прогнулись под его весом.

– Ой ты! Спасибо, милая! – Он пытается обуться, а я, используя возможность, посылаю мощный заряд дара.

И, кажется, перестаралась.

Потому что резкий скачок магии, и я чувствую, как накатывает тошнота и пробивает холодный липкий пот – предвестники близкого обморока.

– Вот спасибо! Вот и всё, фройлян! Передавайте мисс Финч спасибо от меня. И не забудьте запереть дверь!

– Угу… – Я бормочу, справляясь с головокружением. Гость, не заметив, моего состояния выходит за дверь и хлопает ею перед моим носом.

Всё. Я вижу свет в маленьком окошке двери, который внезапно становится резким и ослепляющим. В ушах закладывает и звенит. Последнее, что вижу, как это окошко, разбитое на квадраты, проскальзывает вверх перед глазами, сменяясь всплеском света на медной ручке. А дальше удар головой о пол и взгляд на уходящие параллельные линии досок. Свет меркнет. Темнота…