Текст книги "Сенат"

Автор книги: Елена Ромашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

– Стеф! А гости? Да и Лаура ждет…

– К черту Лауру!

– Мистер Клаусснер, вы в доме Божьем!

– Простите, отец. Но, Ева, Лаура который месяц нос не кажет из своего укрытия! Я думаю, она вздохнет с облегчением, что не надо появляться на людях. Ведь, скорее всего, Химеры будут следить за нашей церемонией!

Я вижу, как Ева нервно дёргает ногой. На лице отражается паника – сигнал о том, что она почти согласна.

– Ева, соглашайся. Если дело в твоих родителях, то специально для них проведешь званый ужин с их друзьями-банкирами.

Валльде сломлена.

– Ева, прекращай издеваться над собой и мной.

Всё. Ева вздыхает и поворачивается к отцу Картмену.

– Я согласна… Падре, обвенчайте нас.

Их клятва была еще быстрее, чем наша. Отец Картмен даже не делал торжественных длительных пауз. На просьбу поцеловать невесту, Клаусснер так впился губами в Еву, что никто не смог устоять от реплики в их сторону, возгласа или, как Мел, смешка. По окончанию поцелуя Стеф стиснул свою новообретенную жену под ее бормотание: «Господи! Какая же дура».

– Я думаю, это событие стоит отметить! Две свадьбы в один день! Как насчет отметить это у Ларсена в баре? – Предложила Миа.

– Только меня сначала отведите в Саббат! – Варвара по-свойски обняла Мелани, повиснув практически на сестре.

На улице стояла весна, мы топтались у входа, опьяненные любовью и счастьем. Еще история с кроссовками дала перца: Миа попросила женихов вынести на руках невест, а она сделает пару снимков на фотоаппарат Клаусснера. Когда же я поднял шуршащую атласом и кружевами воздушную Мел, то раздался всеобщий хохот. Моя невеста была в своих ярко-розовых кроссовках.

– Это намек, что ты могла сбежать?

– Именно! – Она скорежила смешную рожицу, при этом подняв палец вверх. А у меня сердце на мгновение пропустило удар: а ведь могла, она ведь сначала сказала мне «нет»…

– Давай, только вечером приходи! Хотя бы посидишь с нами за молочным коктейлем? – Мелани уговаривала свою сестру, желая видеть ее сегодня на праздновании свадьбы. На мгновение я подумал, что хотел бы видеть Мириам, чтобы она знала, что я только что совершил!

Тот, который не умел любить, сегодня женился…

Мы, обнимаясь, вышли в Дрёбак через портал, собранный Стефом. Договорившись, что к нам на вечер заглянут свежеиспеченные Клаусснеры, мы оставили Миа и Варю, чтобы те в свою очередь добрались безопасно до Саббата.

Мы шли по улице, приковывая взгляды людей и собирая попутно поздравления от них и улыбки. Мелани была все еще в своем свадебном платье и кроссовках, которые способствовали ее быстрым уверенным шажкам. Я смеялся, наблюдая, как задорно подхватив юбки, она стала напевать какую-то песню, пританцовывая и подпрыгивая. Будь она на каблуках, я бы только и делал, что ловил ее от падения. Глядя, как мой белоснежный ангел беззаботно смеется и дурачится, я пожалел, что нет ни фотоаппарата, ни телефона, чтобы запечатлеть это.

Девчонка! Самая настоящая не выросшая девчонка!

И моя милая, хрупкая и невероятно красивая жена.

– Как ты думаешь, Кевин будет рад встрече с Варей?

– Ну, если она его не убьет сразу же, то думаю, да.

Она фыркает со смеху, а я целую ее в висок, прижимая к себе сильнее. И пускай мои ноги путаются в ее слишком пышной юбке – не отпущу.

– А почему Мелани? Не Анна Савова, а Мелани Гриффит? Честное слово, я чуть не поправила священника, если бы не твое лицо!

Я вспоминаю, как расширились глаза Мел, когда священник назвал ее Саббатское имя.

– Потому что Анна Савова мертва – у Варвары есть свидетельство о ее смерти. А вот Мелани Гриффит нет. Ее документы Реджина отдала в мое пользование.

– Мелани Оденкирк… – Она мечтательно и сладко произносит свое новое имя, а меня еще чуть-чуть и разорвет от удовольствия. Интересно, что повлияло на такую резкую смену настроения? Почему она согласилась? Я кручу кольцо на безымянном пальце, которое непривычно ощущать на своей руке.

Мы сворачиваем на улочку, ведущую к нашему дому. На мгновение чувствую, как колыхнулась магия в воздухе.

– Эй! Сегодня, получается, мы одни будем ночевать, если Варя останется в Саббате? – Мелани соблазнительно говорит вполголоса.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней лицом. Мне хочется обнять ее, но налюбоваться не могу: солнце высветило невесту, и платье стало почти слепить на свету, волосы восхитительно раздувал ветер. На мгновение мне становится страшно от этой красоты – Мелани похожа на воспоминание о ней, когда я в астральном теле уговаривал ее вернуться в мир живых.

Тот же слепящий свет, те же небесные глаза…

Внезапно Мел охает, а меня простреливает боль где-то сбоку.

И ее платье начинает багроветь на моих глазах. Я в ступоре смотрю, как на боку Мелани разрастается кровавое пятно. Только когда она хватается за рану, я прихожу в себя, подхватив ее и оглядываясь вокруг.

Я замечаю ее сразу же – Деннард стоит сзади нас и хищно улыбается, держа в руке Глок с глушителем, после чего резким выбросом кидает в нас заряд.

Я пытаюсь вместе с Мелани отпрыгнуть, но задеваю ее рану – боль становится слишком сильной, что девушка с криком падает на колени в свадебном облаке атласа, а в меня попадает энергошар, который отбрасывает на пару метров.

Падаю спиной и ударяюсь головой обо что-то.

Гул и звон в ушах разнится с болью от Мелани, которую я ощущаю даром. Пытаюсь прийти в себя, но внезапно становится темно.

Разлепив глаза, вижу, что надо мной стоит вторая напарница Деннард: длинные волосы, такой же хищный взгляд и крепко сжатые тонкие губы.

Она произносит: «Ruit» – и меня «приклеивает» к земле.

– Смотри на меня, Оденкирк. – Ее голос мягок, но холоден. Я пытаюсь заглянуть за Химеру, чтобы посмотреть, что происходит с Мел, но не могу. Девушка садится на корточки и поворачивает мое лицо к себе, против моей воли устанавливая зрительный контакт. – Ты мой, Оденкирк. Ты будешь слушаться только меня…. Ты хочешь слушаться. Ты будешь слушаться…

С каждым ее словом боль отпускает меня, и я уже сам смотрю на эту девушку. Как я раньше не понимал, что только ей надо доверять! Мел, посмотри, здесь сам Агнец Божий! Мел?

– Нет, Оденкирк. Она не стоит твоего внимания.

– Но я люблю ее.

– Сильно любишь?

– Очень.

– Тогда слушай меня, если ты хочешь ее спасти, иди со мной. Морган знает, как спасти ее. Он поможет ей.

– Морган? Он хотел ее убить…

– Нет. Он не ее хотел убить. Он хотел убить Анну. И Анна умерла. Помнишь?

– Да…

– А ее как зовут, Оденкирк? Как ее зовут?

– Мелани… Ее зовут Мелани.

– Вот видишь! Я же говорю, Анна умерла. Но Мелани ты можешь спасти. Доверяй Моргану. Служи Моргану. И ты спасешь ее.

Она отпускает энергопуты, и я встаю. Я вижу, как Мелани стонет, лежа на земле. Платье испачкано в пыли и крови, под Мел растекается лужа. Я кидаюсь к ней, падаю на колени рядом: пуля вошла со спины, рядом с поясницей и прошла через живот. Кровь течет неостановимо. Мои руки обагрены ею, когда я пытаюсь зажать рану. Любимая бледнеет и стонет в ответ. Она умирает! Только Морган может спасти ее и убрать Деннард.

– Беги, Рэй… Беги… – Шепот еле слышный. У Мелани синеют губы. А меня трясет от кошмара. Я начинаю ее умолять:

– Потерпи, Мел! Потерпи! Я за помощью!

– Пошли, скорее! Не надо ждать! Она потерпит.

Агнец тянет меня руку. Я в ужасе отпрядываю от своей любимой и направляюсь за девушкой, перед глазами все еще стоит бледная стонущая Мелани. Ее боль глушит меня, но я отключаю дар, чтобы быстрее двигаться.

В нашем доме уже создан портал, гудящий своей мощью. Мы скрываемся в нем, точнее даже проваливаемся в него, будто в черную дыру. Перед глазами кровь и бледное лицо моей Мелли:

«Потерпи, любимая! Слышишь? Я за помощью. Я скоро вернусь! Только потерпи!»

Взял и ушел

Саббат был странным, неизведанным местом для меня. Сначала мы неожиданно со света вышли в оглушающую темноту, что я невольно протестующе вскрикнула.

– Да тише ты! Мы в подземелье… – Прозвучал рядом голос Клаусснера.

– У нас свет сюда не проведен в целях безопасности Инквизиторской школы. – Оттуда же донесся голос его возлюбленной. Через секунду справа послышался шепот Миа и от заклинания огня вспыхнул, как факел, мобильный в ее руке, осветив всех присутствующих и место, где мы находились. Теперь я могла разглядеть темные каменные стены и нескончаемые ряды дверей с табличками.

– Пойдёмте!

Ева в своем белом платье – самое яркое пятно в темноте, поэтому держу ориентир на нее. Мы идем вдоль нескончаемой череды дверей, от которых разит порталами.

– Осторожно! Ступеньки!

Только сейчас замечаю ведущие наверх каменные ступени – выход. Если бы не предупредили, я бы их прошла. Поднимаемся. Толчком открываем деревянную массивную дверь, которая бесшумно распахивается, выпуская нас наружу.

И снова меня глушит, но в этот раз в яркий дневной свет, который после темноты подземелий болезненно режет глаза. Мимо нас проносится ведьмин зов со стороны Евы.

Ответ.

– Нас ждет Реджина, Светоч Саббата.

– Неужели я увижу легендарную Реджину Хелмак? Мне круг вокруг себя рисовать или святой водой обойдусь? – Я не сдерживаю своего сарказма.

Ева зло косится на меня, Стефан же фыркает от смеха. Ох, не нравится мне его избранница! Чувствую, мы не сойдемся.

Я переключаюсь на разглядывание замка. Внушает! Ощущение замкнутости и вечности: ты помрешь, а эти стены еще долго будут стоять, пока их ветер с дождями не разрушит. И как тут Аня жила? Меня пугает этот замок. Слишком суровый и неприступный.

Пройдя через огромную дубовую дверь, я оказываюсь в большом пространстве, где сбоку, как в отеле, стоит стол, телефон и огромная ваза с букетом.

Твою мать! Будто в музей на экскурсию попала!

– Мисс Татум, сделайте нам всем чая и принесите в кабинет Хелмак.

Я вздрагиваю и отхожу ближе к Миа: оказывается за столом сидела женщина, которую сначала не заметила. Мы продолжаем идти за Стефаном и Евой, которые счастливо обнимаются, держатся за руки и перемигиваются. Они отлично вписываются в интерьер, потому что этот Букингемский дворец – их дом, в отличие от меня и Миа, которая, к слову, тоже притихла, ошеломленная размерами Инквизиторской школы. Интересно, когда здесь были Химеры в последний раз в этом логовище любителей с пылу-с жару?

Поднявшись по гигантской мраморной лестнице, пройдя череду дверей, мы входим в огромный кабинет с окнами до пола и бархатными портьерами на них. «Интересно, как их моют?» – первое, что проносится в моей голове, когда заметила чистоту стекол.

– Добрый день! Как я счастлива вас видеть! Ну, вы и авантюристы! – К нам идет высокая седовласая женщина с молодым лицом. Странное сочетание, которое сначала изумляет, а затем восхищает. Реджина! Я ее помню из наших случайных встреч: крыша в Нью-Йорке, где эта стерва вызвала Старейшин, затем суд. Никогда не видела ее так близко, как сейчас. Сколько ей? Сорок? Пятьдесят? Шестьдесят? Или волосы она специально красит в седину?

Она по-матерински тепло обнимает Стефана и Еву, что-то шепчет им на ухо, улыбается.

Все-таки ей за пятьдесят… Шестьдесят? Ммм… Может быть!

– А вы – Варвара. Наконец-то, я имею честь познакомиться с вами. Столько слышала, столько раз судьба сталкивала, но мы друг другу так и не были представлены. Я искренне полюбила вашу сестру. Надеюсь, что и с вами мы сойдемся. Реджина Хелмак, Первый Светоч Саббата.

Она протягивает ладонь с хитрой улыбкой. Ах, да! Она же читает мысли. Здесь ее улыбка стала хитрее. Ну что же… За «стерву» извиняться не буду.

– И не надо. Сочту за комплимент.

Я хмыкаю: забавно получать ответ на свои мысли. И крепко жму ее руку. Далее она знакомится с Миа. В кабинет приносят чай, меня усаживают в кресло, а остальные, кроме Реджины, садятся на стулья возле длинного переговорного стола. Всё оставшееся время говорит только новоиспеченная миссис Клаусснер, поражая меня четкостью фраз и ясностью мысли. Теперь понятно, чем она взяла этого разгильдяя Стефана: она просто держит его под каблуком, а ему это нравится!

На середине их беседы я не выдерживаю:

– Долго еще? Я пришла сюда вообще-то увидеть Кевина!

– Я знаю. – Реджина спокойно поворачивается, будто не я только что повела себя грубо и не этично. – Ты его еще увидишь и успеешь с ним наговориться. Нам надо еще решить вопрос с твоим прикрытием.

А что решать-то? Миа же здесь!

Как только я об этом думаю, тут же звучит ответ Реджины:

– Миа вернется домой. А ты останешься с нами.

– Эй!

– А что? Тебе есть куда идти? – Она задает самый противный вопрос, что я недовольно шмыгаю носом. Со стороны доносится смешок Стефана. Конечно, ему смешно, я же терпеть не могу все эти Инквизиционные школы. Вдруг у них что-то перемкнет в мозгу?

– Не перемкнёт. Я приняла твою сестру, боролась за нее, как Главная. Я полюбила Мелани. Я так же вернула себе Кевина, который мне как сын. И после этого ты думаешь, откажусь от тебя? Если ты, конечно, не сглупишь и не предашь нас, то поверь – место в замке тебе найдется, а я обеспечу твою и для твоего ребенка безопасность. Выбор за тобой…

Обнадеживающе! Только есть одно «но»: что-то подобное я слышала от Марго, когда выбирала клан.

– Кстати, сюда идет Артур. Он тебе сделает повязку на Знак. Травматизм рук – не мой метод.

Она кивает на заживающую руку. Там уже давно образовалась корочка, которая скоро начнет отсыхать, оголяя линии Инициации и делая меня уязвимой ведьмой. Магия уже начала проявляться. Например, вчера, я разбила чашку, выстрелив в нее легким зарядом.

Артур появился быстрее, чем я думала. Мужчина элегантной грациозной походкой бесшумно вошел в кабинет, обведя всех присутствующих взглядом. Я снова поразилась, как он похож на сестру. И опять-таки возник вопрос про их возраст. Артур излучал уверенность, силу, здоровье. Холенный, гладко выбритый, с тщательно уложенными волосам Хелмак поздравил Еву и Стефана, затем также лаконично поздоровался со мной. После чего предложил сделать повязку черным платком вокруг запястья. Немного подумав, я согласилась, протянув ему вою руку. Как только ткань коснулась знака, кожу стало жечь неимоверно:

– Твою мать! Там кислота на ней?

– Нет. Я же говорю, он заговоренный. Действует на Знак и прячет его.

– Прячет? – Я недоуменно посмотрела на Артура. Такую технику впервые вижу. – И что? Подействует?

– Да. Через сутки нужно будет сменить.

– И меня не найдут?

– Нет.

Он вежливо улыбался на мое недоверие. Жжение уже проходило, и теперь руку легонько стало покалывать.

– Кстати, Кевин проснулся. Если хочешь его увидеть – поспеши к центральной лестнице. – Реджина легким взмахом руки указывает на дверь. А у меня сердце уходит в пятки. Робость и онемение от встречи выбивает меня из колеи: неужели вот так? Может, стоит подготовиться? Но ты же хотела его увидеть! Может, стоит поговорить с ним, где-нибудь вне этих стен? Ай! Варька, прекрати!

Цыкнув на себя за свой страх, собрав всю волю в кулак, я твердым шагом направилась к выходу.

Ну, я ему сейчас всё выскажу! Я покажу этому сопляку, где раки зимуют! Вздумал убегать от меня. Прятаться. Даже весточки не послал! И почему мне хочется плакать? Глупые слезы! Я стала такая чувствительная из-за беременности.

Вылетев к мраморной лестнице, я остановилась, слыша легкие спускающиеся шаги по ней. Сердце затрепетало от предвкушения. Даже дочка замерла и притихла во мне. Секунда. Две. И я вижу сначала мужские ботинки сквозь проемы в мраморных перилах. Затем ноги. И вот он проходит пролет, поворачивается, чтобы дальше спускаться, и застывает, заметив меня.

Кевин… Я отмечаю, каким худым он стал, болезненным. Красивые черты лица стали резче, будто высеченные из камня, под глазами пролегли тени, в нем уже нет легкости и беззаботности – он сутулится, как старик. Кешка смотрит на меня своими большими карими глазами и не понимает – реальна я или нет. Я хмыкаю, глядя на его вытянутое от шока лицо.

– Твоя любимая куртка с крокодилом все еще висит у меня в коридоре. Черт! Я забыла ее захватить…

Я пытаюсь придать голосу шуточное настроение, но он ломается и вся шутка сходит на нет. Ганн оживает, странно реагируя на меня: он то ли вскрикивает, то ли вдыхает, рефлекторно сжимая кулак и поднося ко рту. Сдерживается, будто сейчас расплачется, и отворачивается. Он дышит глубоко и тяжело, пытаясь взять себя в руки. Я же испуганно смотрю на него. Вся моя бравада куда-то девается.

– Ты… ты как сюда попала?

Он еле выдавливает из себя. Меня же начинает трусить. Но я в отличие от него держусь более уверенней.

– Нашла. Стефан привел. Все думают, что ты умер, кстати. Поздравляю, теперь ты можешь начать новую жизнь.

Он тяжело вздыхает и потихоньку спускается ко мне. Я невольно кладу руки на округлившийся живот. Его видно становится, когда поворачиваюсь определенным ракурсом или когда на мне приталенные майки. Но сейчас я, как назло, в широкой футболке Оды.

Когда Кеша останавливается в паре шагов от меня, я жадно начинаю рассматривать его. Боже! Как же он красив! И как истощен. Наверное, это всё из-за знака.

Ребенок отзывается на мою жалость к Кевину, и тоже подает слабые сигналы сочувствия.

Дочка тоже его любит. Она взращена моей любовью к ее отцу.

– Зачем ты пришла? – Он смотрит с высоты своего роста. Я без каблуков, поэтому чувствую себя маленькой и уязвимой.

– Мне уйти?

– Ты меня прогнала. Забыла?

– Нет. Я помню.

О! Если бы он знал как! Каждый день прокручиваю в уме наш скандал. Он сдержанно убирает руки в карманы и громко сглатывает, я вижу, как дергается его кадык. Сам же Кевин отворачивается, стараясь не смотреть на меня. Мне больно. Я хочу, чтобы он смотрел на меня. Но во всем происходящем только моя вина. Может, стоит извиниться и он оттает? Ведь я же пришла к нему!

– Я… я хочу извиниться…

– Хорошо. Извинения приняты. – Он кивает и молчит. А я теперь не знаю, что сказать. Внезапно во мне поднимается злость и отчаяние, что я всхлипываю и начинаю ему выговаривать, переходя на истеричный крик:

– Ты – мерзкий хилый слабак! Сдался! Ушел! Бросил меня! Даже не попытался понять причины! Ты свалил тут же, как я сказала, что ты мне не нужен! Нюня! Британский щеголь! Только и можешь делать, что тебе говорят! Даже своего мнения нет! Ты – бесхребетный… бесхребетный…

Я не могла подобрать слово пообидней, даже на своем родном языке! Я сжалась комком, готовая лопнуть от злости, при этом тыкая пальцем в грудь Ганна.

– Я? Бесхребетный? Я нюня? Варя! Ты сделала всё, чтобы я ушел! И если кто виноват в этом, то только ты! Я предлагал тебе бежать, спастись, но нет! Твоя химерическая гордость тебе не позволила. Ты просто отказалась от меня! Все твои истерики, всё твое поведение говорило лишь об одном – я был тебе уже не нужен!

Он, судорожно сжимая кулаки, впервые заорал на меня. Впервые! Я же ошеломленно смотрела, как Кевин кричит и ругается на меня, готовая разрыдаться еще больше. В ответ на нашу ссору дочка пугается во мне – ее энергия становится похожа на дрожащего, забившегося в угол котенка, что я в защитном рефлексе хватаюсь за живот, пытаясь хоть как-то успокоить себя и ее.

И Ганн тут же затыкается. Он шокировано смотрит то на меня, то на мой живот.

– Ты беременна? – Это был даже не вопрос, а какой-то сдавленный придушенный хрип. И в ореховых глазах зарождалось недоумение. Мне же оставалось лишь признать факт.

– Да. От тебя. Уже четвертый месяц.

Я не знаю, что происходило в этот момент в голове Кевина, но там явно случилось замыкание.

– Я поэтому и вела с тобой так. Я испугалась, так как не планировала ребенка, случайно вышло… Прости, что не сказала.

Признания давались с трудом, но на душе становилось легче. Кевин же превратился в каменное изваяние, впялившись взглядом в меня. Поэтому все, что я могла сделать, это нетерпеливо схватить его руку и приложить к животу. Дочка теперь была напугана по-другому: она осторожно прислушивалась к энергии папы. Кажется, Кевин тоже чувствовал ее. И уже без моей помощи осторожно держал дрожащую руку на животе, словно боялся, что чуть нажмет и нанесет мне вред.

– Я не хрустальная… Смелее!

– Это девочка?

Никто до этого не определял пол по энергии. Даже я не смогла! Неужели он стал столь чувствителен к кинетике? Я удивленно поднимаю на него глаза. Все тот же изумленный любимый взгляд цвета темного меда.

– Да. Девочка. Имя еще не придумала для нее…

– Я… Прости! Но… Мне нужно время подумать. – Он одергивает руку от живота и отстраняется, оставляя тепло от своей ладони. Господи! Что можно тут думать? О чем? Но вид у него сейчас безумный. Глядя на него понимаю, что, кажется, я не просто неожиданность для него, а самый настоящий шок.

– Хорошо. Подумай. – Я уступаю ему, чуть отходя от него и меняя тему. Осматриваюсь вокруг, будто зашла на минутку. – У вас здесь хорошо. Красиво! Реджина, кстати, оставляет меня у вас. Не знаю, насколько. Я в принципе не откажусь, потому что за мной охотится Марго… Я, кстати, начудила дел, знал бы ты! Короче, мне нужно убежище… Ты не против, если я тут останусь?

Но он слушает и немного заторможено кивает. Правда взгляд изменился: теперь там ясно прочитывается тоска и боль. Но шок все еще есть. Эх, Кешка…

– Да. Конечно, оставайся, сколько хочешь…

– Ты, правда, не против?

– Нет.

Мы сейчас оба похожи на двух неуверенных идиотов-ботаников: топчемся на месте, заикаемся, боимся поймать взгляд друг друга, кусая губы из-за неуверенности и желания выговориться. Я поворачиваюсь, чтобы уйти в кабинет, но не выдерживаю. Сдаюсь первая. Слишком много во мне страсти! Никогда не любила робость и остальные признаки страха.

– Я скучаю по тебе! Кевин! Мне плохо! Я люблю тебя. Слышишь, дурак ты этакий? Мне страшно!

А ты послушался меня и ушел… Вот так просто… Взял и ушел.

Я слетаю с катушек и начинаю рыдать со всей силы, захлебываясь в своем унижении и беспомощности. Кевин тут же бросается ко мне и привлекает в свои объятия.

Запах! Его подзабытый аромат резко бьет по нервам, вызывая еще больше слез. Вцепляюсь в него так, чтобы не смел оттолкнуть или уйти. Да он и не пытается. Он гладит меня по голове, словно маленькую, зарываясь пальцами в мои волосы.

И смеется. Глухо смеется. Подняв голову, я вижу его счастливую улыбку – ту самую, от которой невольно сам начинаешь улыбаться: солнечная, теплая, Ганновская. Ту, из-за которой потеряла голову при первой нашей встрече.

***

Хочется крикнуть ему: «Спасайся! Беги, Рэй! Беги» – но каждый вздох дается через боль. Меня прижимает к земле заклинание, не давая возможности встать. Да я и не смогу даже без него, пока регенерация не сработает до конца. Внутри меня идут процессы по восстановлению тканей. Если бы не сильное кровотечение… Сейчас идет борьба природы и магии: кто быстрее мой дар или кровь, спешащая вылиться наружу и уйти в землю.

Холодно и больно.

Рэй вместо того, чтобы драться с ними, подходит ко мне и пытается зажать рану.

Ай! Не делай так!

– Беги, Рэй… Беги… – Слова еле выдавливаются через багровую теплую боль. Глаза цвета грозы полны ужаса и беспомощности.

– Потерпи, Мел! Потерпи! Я за помощью!

– Пошли, скорее! Не надо ждать! Она потерпит. – Незнакомка тянет его за руку, и он послушно идет за девушкой. Я не понимаю, что он делает? Почему Рэй уходит с ней?

– Вот и всё, Варвара. Ты осталась одна.

– Я не Варя… – Не понимаю, почему Деннард называет меня именем сестры.

– А кто же ты? Миссис Оденкирк? Это дело поправимое! И как ты вообще согласилась на это?

Она присаживается рядом, держа у лица пистолет. Дуло длинное, как черный указательный палец.

– Или ты все придумала ради того, чтобы он твоего ублюдка признал, как отец? Не думала, что ты опустишься до такого: рвануть в больницу, выкрасть Инквизитора, запудрить ему мозги… Хотя, он и так псих, думаю, трудно тебе не пришлось. Ведь ты же как две капли воды похожа на его Мелани.

Мое имя в ее исполнении звучит ядовито, с шипением. Будь слово кислотой, то оно разъело бы губы.

– Вот смотрю на тебя и думаю, оставить тебя помирать в муках или все-таки пристрелить…

Я молчу, прислушиваюсь к телу. Рэй все-таки спас меня! Тем, что попытался зажать рану, он дал время моему дару. Я регенерирую. Осталось только дождаться…

– Нет. Я не могу быть столь жестокой! Все-таки я тебя пристрелю. А то вдруг ненароком спасут.

Кристен встает и вытягивает руку, направляя черноту дула на меня. Я в ужасе смотрю на нее, взывая к дару Варвары во мне, чтобы свернула Деннард шею, как крысе, но происходит что-то неладное: магия, будто испуганный зверь, мечется во мне, не зная, как среагировать. Во мне словно звучит щелчок, и Кристен с гримасой боли и криком дергает рукой, хватаясь за бок, при этом спуская пусковой крючок на пистолете. Тугой звук, треск и звяканье патрона. Я замечаю, что не чувствую боли, зато Кристен, шипя, складывается по полам, отпуская заклинание, которое держит меня у земли.

– Ах, ты тварь! Как ты это делаешь? – Она, превозмогая боль, щелкает обоймой и снова направляет на меня дуло, но выстрела не происходит. Рядом со мной оказывается Басс, материализовавшийся словно из воздуха. Он резко хватает Кристен и отшвыривает в сторону. Девушка падает, теряя с громким треском из рук пистолет.

– А ты еще кто такой? – Она поднимает руку, чтобы швырнуть в Питера заклинание, но тот снова исчезает, сие же секундно появившись возле нее и заломив ей руку. Я морщусь, потому что мою руку тоже скрутило, словно в тиски.

Да что происходит-то?

Почему я все чувствую?

Внезапно проносится странный гул магии в теле – я вылечилась. Но бок и живот продолжают болеть, помня рану и все еще посылая сигналы в мозг, хоть мой дар говорит обратное – я целая и невредимая.

Я поднимаюсь, ощущая себя будто после болезни: сильно качает и трясет, да еще это длинное свадебное платье – будь оно неладно! – мешается и путается под ногами, что пару раз наступаю на подол и падаю, наблюдая, как Басс и Деннард борются в стороне. Кристен очень сильна: пару раз она успевает задеть Питера волнами несформированных заклинаний, Басс же жмет ее магией к земле. Они, как два озверевших пса: горячее дыхание, молчаливая возня, прерываемая их рычанием от потуг, безумный взгляд – дерутся насмерть.

Только я собираюсь помочь Бассу и произнести заклинание «Inter», как Питер случайно отшвыривает Деннард прямо на меня. Нелепость, но мы обе падаем в колючие кусты вереска, которые вонзаются своими тонкими веточками, как иглы, царапая кожу. Мне кажется, что меня пропустили через железную деву*. Я неконтролируемо кричу, потому что слишком больно, будто меня помножили надвое.

И снова Питер неожиданно возникает рядом и четким движением, схватив Деннард за грудки, стаскивает с меня, извлекая ее из вереска снова на дорожку, после чего резко бьет прикладом по голове. Но отключаюсь я…

– Как ты себя чувствуешь? – Это уже сотый вопрос про мое самочувствие.

– Говорю же, нормально! – Я взрываюсь, и куча журналов сметается на пол от моей злости. Я плачу. В ужасе. Пытаюсь дозваться до Рэя, но не могу. Он меня не пускает! Не отвечает.

– Я не могу дозвониться ни до Клаусснера, ни до Миа… – Эйвинд задумчиво бормочет рядом со мной, держа сотовый в руках.

– Конечно! И не сможешь. Он в другой стране! – Ода сидит напротив меня в кресле и держит в руках пистолет Деннард.

– А позвонить в Сенат? Или в Саббат? – Подает голос Питер, который стоит рядом с Одой. На парне уже нет царапин и синяков, я его залечила не только из-за заботы о нем, но и из-за того, что его ссадины отдавались на моем теле.

– Пустите зов Клаусснеру!

– Я делала. – Безнадежность и отчаяние звучат в моем голосе. – Не могу. Он тоже закрылся…

– Наверняка, зажигает где-нибудь в мотеле со своей новоиспечённой женой… – Бормочет Басс. И я с ним согласна. Если бы не это происшествие, мы бы тоже с Рэем закрылись бы дома и наслаждались друг другом… Рэй! Где ты? Отзовись!

– А вот и он! Наконец-то! – В дом врывается запыхавшийся Дэррил, похожий на черную птицу в своих широких странных одеждах. Я в нетерпении вскакиваю с дивана, задевая столик и расплескивая чай, который мне сделали, чтобы я успокоилась.

– Ну?

– Химеры молчат. Ни один не в курсе! Видно, это распоряжение было сверху.

Я со стоном падаю ничком на диван:

– Пойдемте в Саббат! В Сенат! Куда угодно! Пойдемте!

– Эй! Успокойся! – Я чувствую горячую ладонь Эйвинда на спине. – Миа придет, и мы ее снова пошлем в Саббат. Она знает дорогу через порталы. Это раз! Кристофер ищет, куда вел их портал. Это два. Если Дэррил говорит, что все подстроено кем-то сверху, то, наверное, он жив.

– Они его увели, Эйвинд… Просто взяли и увели! Как собачонку позвали!

– Он был под воздействием или под гипнозом. Рэй бы никогда тебя так не бросил!

Я резко вскакиваю с дивана, желая сделать хоть что-нибудь.

– Я пойду к Деннард! Пойду и все расспрошу!

– Эй! Погоди! – Басс хватает меня за руку, когда я устремляюсь к кладовке. Тут же слышатся голоса остальных:

– Одной тебе нельзя!

– Дэррил! Скажи ей!

– Я пойду с тобой. – Внезапно произносит Дэррил, и все притихают.

Мне все равно! Хоть дьявол со мной пойдет. Я вырываю кисть из рук Басса и продолжаю свой путь, не оглядываясь ни на кого. На двери кладовки нарисован знак печати с заклинаниями, который скрывает нашу пленницу. На мне уже майка с короткими рукавами, не скрывающая мой Знак на запястье, и джинсы. Испорченное платье комком валяется наверху в ванной, где я в слезах срывала его с себя, как кожу.

Я вхожу в кладовку. Места мало, нет окон, но зато Кристен не сбежит – Басс, Эйвинд и Ода постарались. Наложили все заклинания, которые знали, плюс еще силок накинули. Кристин прикреплена к стулу и стене. Я чувствую, как болит ее тело от долгого обездвиженного положения, но эта боль мне напоминает об Рэйнольде, и я еще больше ненавижу эту девушку. Я поняла этот фокус с дарами – я теперь владею еще и даром моего мужа, как Древняя ведьма. Я не знаю, как пока справиться с эмпатией, но постепенно привыкаю к ней. Думаю, что скоро научусь контролировать дар Рэя и включать его, когда надо, а не когда ему захочется.

Войдя в кладовку, я встаю напротив ненавистной мне Деннард, еле сдерживая от злости себя и свою магию. Чертова шпионка! Демоница в человеческом теле!

– Где Рэй?

Она удивленно смотрит на меня. Молчит. И я снова задаю вопрос. Мне хочется вцепиться в ее лицо и выцарапать ее наглые глаза.

– Где Рэй?

– Как тебя быстро залатали… А ребенок как? Всё? Нет? Какая жалость…

– Где Рэй?

– Оденкирк? Быстро ты забыла своего инквиза, перекинувшись на другого пса. Знаешь, Варвара, я была у них. Ничем эти мужики от других не отличаются. Нет никакого благородства и чести Святой Инквизиции. Просто это неудачники, которые не могут позволить себе быть свободными, как Химеры. Лицемеры!

– Я тебе не Варя! – Я не сдерживаюсь от произнесенной речи, понимая, кого она имеет под словом «неудачники», и всё-таки вцепляюсь в ее подбородок, впиваясь ногтями в кожу и заставляя смотреть мне в глаза. В ее насмешливом взгляде со спрятанной болью и унижением наконец-то читается осознание.