Текст книги "Сенат"
Автор книги: Елена Ромашова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)
Мой дар
Я лежу, ощущая тепло и присутствие сестры. Судя по доносящемуся вкусному аромату, бабушка, наверное, оладьи напекла, а сама в огороде копается – слишком тихо в доме. Чуть поворачиваю голову, и волосы Вари начинают щекотать мне ухо, что я тут же дергаюсь. – Тише ты… – шипит она.
– Извини…
Я откидываюсь в сторону, убирая закинутую на сестру ногу во сне, и сладко тянусь, не открывая глаз.
– Одеяло… – Бурчит она. Чувствую, как ткань шуршит и ползет по мне, натягиваемая Варей.
– Жарко. – Я взбрыкиваю ногой, и одеяло слетает с меня. И тут доходит: какая бабушка? Какие оладьи? Какая Варя? Открыв глаза, я оборачиваюсь и вижу сестренку, мирно спящую рядом, будто так оно и было.
– Варя? Варька!
Я обнимаю ее, вспоминая, что вчерашние события были реальны. Боже! Там был Стефан! Там был Рэй!
– Ань, давай, отложим… Я спать хочу. Сама-то ты выдрыхлась…
– Конечно– конечно!
Мне хочется хохотать и визжать от счастья, но нельзя, поэтому укрываю сестру одеялом и целую в щеку.
– Высыпайся.
Я вскакиваю с кровати и замечаю, что меня кто-то раздел до нижнего белья. Наверное, Варя стаскивала одежду, потому что все мои вещи лежат комком с ее. Я достаю майку и мягкие вельветовые штаны, причесываюсь и бегу в ванну, чтобы привести себя в порядок.
В зеркале на меня смотрит странное существо, которое отдаленно напоминает меня: глаза блестят от счастья и возбуждения, волосы пушатся, щеки красные. Хочется петь и танцевать от счастья!
Интересно, где Рэй? Я помню, как он целовал меня. Ведь это было? Я не придумала его себе?
Вылетев из ванной, почти бегом направляюсь в кухню. Миа стояла возле плиты и пританцовывала. По доносящемуся легкому шуму, она была в наушниках. Блинчики аппетитной стопкой дымились на огромной тарелке, вызывая голодное урчание в желудке. Я повернулась к часам на стене и увидела, что время было раннее – шесть утра.
Миа заметила мое присутствие и тут же лучезарно улыбнулась, выключив плеер.
– Доброе утро! Рано ты.
– Ты тоже.
– Не спалось совершенно. Зато ты, наверное, выспалась со вчерашнего дня. Хочешь?
Миа указала лопаткой на аппетитную стопку. Я радостно согласилась и запустила руку: блинчик оказался вкусный, румяный, теплый, с кусочками яблок – пальчики оближешь!
– Миа?
– Ммм?
Я не знала, как начать, чтобы не показывать свою навязчивую заинтересованность:
– Вчера сестра пришла с двумя Инквизиторами… Ты не знаешь, где они сейчас?
Миа хитро улыбнулась, и сразу стало понятно, что моя попытка изобразить равнодушие не увенчалась успехом.
– Оба спят у нас в гараже.
– Они еще не вставали?
– Нет.
Я, еле сдерживая визг радости, набрасываюсь с объятиями на Миа, после чего тут же несусь в гараж, слыша за спиной хихиканье подружки. Коридор, прачечная, ступени. Их ровно пять. Я спускаюсь тихо на носочках. С каждой ступенькой, ощущаю, как становится холоднее под ногами. За дверью тишина. Мягкая спящая энергия клубится оттуда. Но главное, я чувствую присутствие Рэйнольда. Тихонечко приоткрыв дверь, слышу храп Клаусснера. Из-за того, что там одно узкое окошко, в гараже царит полумрак. Войдя внутрь, я вижу сонное царство: Клаусснер спит у стены на матраце в неудобном положении. Голый торс, сбившееся одеяло и смешное выражение лица. На каждом вдохе он делает громкий всхрап, который с каждым разом все громче и громче. Рэйнольд лежит в отдалении, возле ящика с грязной посудой после их ужина. Рэй повернут спиной ко мне и накрыт одеялом почти с головой, поэтому не рассмотреть его лица. Я с бешено колотящимся сердцем крадусь к любимому. Чем ближе, тем сильнее радость и возбуждение.
Подойдя, я, наконец, вижу его – Рэйнольда Оденкирка, молчаливого и сурового Инквизитора из Саббата. Спит…
Любимый спокоен, расслаблен во сне и головокружительно красив. Теперь он больше напоминает те образы, что я видела в своих сновидениях. Волосы забавно сбились и падают ему на глаза. Я присаживаюсь на корточки возле него и слушаю глубокое дыхание мужчины. Даже прикоснуться к нему страшно. Поэтому позволяю сесть себе рядом и просто любоваться им пару минут, вспоминать все лучшие моменты: Италия, Саббат, Парижские трюфели, выбор кресла. И словно, кошмар вспоминается его полубезумный взгляд, когда поджигал меня – глаза мученика. Сам огонь не помню. Было тепло, мягко, не больно…
Чтобы отвлечься от ужасов, я смотрю на вещи, которые Рэйнольд положил рядом с постелью: пистолет, магазин с патронами, очки, портмоне и часы. Сначала я аккуратно беру часы, ощущая их тяжесть в руке. Браслет позвякивает от каждого моего движения, напоминая, что они так же бряцают у него на руке. От этого воспоминания я расплываюсь в улыбке и кладу обратно. Затем беру пистолет. Стальной, металлический, опасно поблескивает, холодный и ужасно тяжелый. Я провожу пальцем по буквам на стволе «RUGER SR 9». Ручка шершавая, чтобы случайно не выскользнула из руки. Держать настоящее оружие – реальную смерть – завораживает. Я не в первый раз это делаю, но все равно, к этим ощущениям так сразу не привыкнуть. Беру магазин с патронами и вставляю со щелчком, как показывала мне Ева давным-давно в Саббате. Адреналин начинает бежать по венам, будто я зашла в вольер с хищником. Я снимаю с предохранителя, выпрямляю руку и начинаю целиться, представляя себя крутой героиней блокбастера под мерный храп Клаусснера.
– Вы арестованы, мистер Смитт. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. – Шепчу я выдуманному преступнику, нацеливаясь на гаденыша Смитта.
– И что же он вам такое сделал, шериф? – Доносится насмешливый голос Рэйнольда, от неожиданности моя рука дергается. – Осторожно!
Рэй вовремя перехватывает пистолет и вынимает из моей руки. Ток от его прикосновения тут же проносится по моим возбужденным нервам, заставляя забыть о дыхании. Рэй четким движением вынимает обойму и кладет все на место.
– Итак, что же вам сделал мистер Смитт? – Он сидит рядом со мной, его губы непозволительно близко к моим, а глаза ласкают взглядом.
– Не знаю… Что-то нарушил… – Я смотрю зачарованно в серо-синие глаза Рэя, теряясь и забывая саму себя. Его теплая ладонь ложится на мою шею и нежно притягивает к себе. Поцелуй страстный, горячий, опьяняющий. Мы дышим часто, сбивчиво, лаская друг друга, обнимая. Я уже не знаю, где начинаюсь я, а где он. Рэй уже целует мне шею и ключицы. Я, как кошка, ластясь к нему, вдыхаю родной и любимый аромат. Смеюсь и плачу одновременно. Меня накрывает чистое счастье. Сейчас я – весь мир, всё счастье и вся любовь в нем. Всесильная… Рэй берет мое лицо в свои ладони и утирает слезы. Улыбаюсь, глядя на него. Мой мужчина, мой дом, моя жизнь, моя смерть.
– Господи, я не верил до конца, что найду тебя! Обзывал себя дураком, фантазером, наивным, но шел за Варварой, лишь только потому, что у меня была только надежда. И вот ты! Невероятно! Невозможно!
Рэй говорит быстро, сбивчиво, с дрожью в голосе, кажется, что он сам готов заплакать. Затем привлекает меня к своей груди и обнимает со всей силой, что на мгновение становится трудно дышать. И мы замираем так, наслаждаясь тем, что есть друг у друга. Сидим, не двигаясь, прислушиваюсь к дыханию и биению сердец. Не знаю, сколько времени проходит, пока Стефан не выдает смешной всхрап, похожий на поросячье хрюканье, что мы, не сдерживаясь, начинаем хихикать. От нашего шума Клаусснер, причмокивая, разворачивается и потихоньку начинает просыпаться, сонно зевая и почесываясь. Не открывая глаз, Стеф, шарит рукой с правой стороны от себя, будто ищет что-то.
– Еву разыскиваешь? – Громко произносит Рэй; из-за того, что я в его объятиях и ухом прижимаюсь к его груди, то кажется, будто голос любимого заполнил не только все пространство, но и меня.
Клаусснер сонно разлепляет глаза и непонимающе смотрит сначала на нас, затем обводит помещение глазами, потихоньку приходя в себя и осознавая, где находится. Когда осмысление всё-таки происходит в его голове, он уже поворачивается с кривой ухмылкой к нам.
– Черт! Я думал, что Ева опять сбежала от меня. А когда ты спросил, подумал, что за мужик у меня в спальне находится.
Мы начинаем глухо смеяться над ним, ощущая невероятную радость от происходящего.
– Ну что, спящая красавица, проснулась? – Спрашивает Стеф, смотря на меня. Я лишь могу улыбаться и кивать в ответ, сильнее прижимаясь к Рэйнольду. – А твоя Малефисента?
– Кто?
– Сестрица твоя! Она обещала мне вчера оторвать что-то ненужное… Вот, жду.
– Она спит у меня в комнате. Позвать? – Отвечаю, чувствуя, как Рэй целует меня в макушку. Клаусснер замечает это, и видно, что ему немного не по себе от такой интимности. Поэтому со словами: «Ладно. Пора вставать» – не глядя на нас, начинает одеваться. Полностью собравшись, он направляется в дом, оставляя меня и Рэя наедине. И кажется теперь, что сам воздух наэлектризован от нашего счастья.
Рэйнольд тихонько отстраняется от меня. Взяв мое лицо в ладони, он просто глядит, будто всматривается в замысловатый узор или картину, медленно переводя взгляд от одной точки в другую. Я делаю то же самое, запоминая каждую чёрточку его лица. Наконец, Рэй первым прерывает тишину требовательным, немного осипшим голосом: – Расскажи мне.
– Что?
– Всё. Как жила тут? Как очнулась? Как тебя оживили? Радости? Слезы? Мысли? О чем думала, просыпаясь? Что ты помнишь из прошлой жизни? Хочу знать всё.
Я задумываюсь на мгновение, чтобы облечь в слова всё то, что происходило со мной.
– Очнулась я тут, в гараже. Меня воскрешали вон в той ванне в углу. Рецепт спроси у Дэррила. – Я слышу легкий смешок со стороны Рэя. Затем продолжаю, переходя более к трудным вещам: – Вначале не умела ни говорить, ни владеть своим телом. Дэррил до сих пор вспоминает, как я пыталась улыбнуться в первый раз. А затем стала вспоминать: слова, людей, что было, что знаю. Ты был первым моим воспоминанием. Ничего не помнила из прошлого, только тебя, твое лицо, твои глаза…
Пока я говорю, Рэй нежно гладит рукой по волосам.
– Затем я вспомнила Варю. А потом воспоминаний стало так много, что они роились в моей голове, вначале я даже засыпала через каждый час-два. Так уставала от перенагрузки. И в этих снах был ты. Снился постоянно…
– А ты помнишь… как ты…
Рэй шепчет и замолкает. В его глазах мелькает тревога и боль. Я поняла, что он хотел спросить, но не смог.
– Да. Помню. – Он громко сглатывает и, крепко стиснув зубы, отворачивается, чтобы не показать боль. Но я уже заметила его взгляд – взгляд загнанного зверя. – Рэй, всё было быстро: тепло, мягко и не больно.
Он поворачивается ко мне, и уже среди боли я читаю странное напряженное выражение лица.
– А ты помнишь, как была со мной, когда была призраком?
Я отрицательно качаю головой. Я была призраком? Что это? Метафора? Или он серьезно?
– Не понимаю…
– Я тебя видел после смерти. Ты приходила ко мне и к сестре призраком.
– Да? Не помню… Хотя не удивляюсь. Я бы вечно была с тобой!
И Рэй со всей своей теплотой и нежностью целует меня, после чего снова крепко обнимает. Я утыкаюсь носом в его горячую шею, где под моими губами бьется пульсирующая венка. Рэй в простой белой майке, которая слишком тонкая, позволяющая мне бессовестно ощущать его твердые мускулы под своими руками.
– Я сошел с ума, потеряв тебя…
– Мы оба сошли с ума.
– Знаю… Ты меня когда-нибудь простишь?
Я удивленно смотрю на него.
– За что?
– За то, что я сделал с тобой. Что не спас от аутодафе…
В его словах столько горечи, столько муки! Он дышит часто, будто задыхается, что я ужасаюсь, осознавая, что натворила, когда шла на костер. Все-таки Рэю было больно… Мои расчеты, что он не помнит меня, и моя смерть будет легче перенесена, оказались неверными. Это был мой собственный провал. Не ему надо просить прощение. А мне!
– Рэй, милый, любимый, – я кидаюсь и лихорадочно начинаю целовать его лицо. – Прости меня. Прости! Я глупая! Думала, что ты меня не вспомнишь, что тебе будет проще пережить мою смерть! Прости!
– Думала, что не вспомню? Что будет проще?
Рэй рычит на меня, отстраняясь и смотря на меня с ужасом. Господи, что я натворила? Эти глаза смотрят так, будто предала его. Я не знаю, как оправдать себя и вымолить прощение. Он же, не находя слов, выпускает меня из объятий и начинает молча одеваться. Слышу, как звенит ремень его джинсов, шорох ткани. Ужасно! Я боюсь даже взглянуть на него, смотрю на свои руки и нервно щелкаю ногтем.
– Ева сказала, что ты пошла на костер ради Варвары и Кевина. Это так?
Я киваю.
– Мелани, а где я? На каком месте в твоем чертовом списке я?!
Я вскидываю голову. Слезы раскаяния жгут глаза и льются по щекам. Я смотрю на него снизу вверх, как молящиеся смотрят на небо – чувствую себя уничтоженной.
– Прости меня… Я люблю тебя, Рэй… Я же умру за тебя, не раздумывая! Сделаю всё, что не попросишь!
– Всё?
– Всё… – Я киваю в ответ. Неужели непонятно. Да за ним хоть в ад, хоть в рай! Безумие! Настоящая, неподдельная зависимость от человека. И, похоже, неизлечимая…
Рэйнольд подхватывает меня, заставляя встать с матраца, и стискивает, прижимая насколько возможно к себе.
– Я хочу, чтобы ты пообещала: что бы ни произошло, никогда не жертвовала собой! – Он сильно хватает мое лицо и почти вытрясает из меня обещание. Он в ярости, в глазах такая ненависть, такая злоба, что я пугаюсь, возвращаясь в первые дни нашего с ним знакомства. – Обещай мне не подставляться!
– Обещаю…
Он снова обнимает, уткнувшись носом в мое плечо и замерев.
– А ты, как жил без меня? – Я слабо подаю голос, пытаясь, сменить тему.
– Я? Жил? Не помню… – Горечь такая в голосе, что уже не рада тому, что задала вопрос. Мне больно от осознания, что натворила: кажется, я сломала Рэйнольда.
– Эй! Вы где? У нас завтрак стынет! Вас только и ждем! Хватит целоваться! Успеете еще! – Раздается за спиной крик Клаусснера. Рэй чмокает меня в лоб и крепко берет за руку, будто я могу раствориться в воздухе.
– Пойдем, а то голодный Стефан становится еще более нервным и невыносимым.
– Варя! Ничего себе! – Я наблюдаю, как исчезает во рту сестры десятый блинчик, густо политый шоколадным сиропом. – Я тебя не узнаю. Раньше ты завтрак еле в себя впихивала.
– Это все беременность! – Она делает глоток чая, а затем берет сироп и начинает есть его так, наливая в чайную ложку и слизывая оттуда.
– Видела бы ты сколько она съела шоколадных тортов. – Хмыкает Рэй, который не отпускает меня от себя: мы сидим рядом, но Рэйнольд постоянно держит свою руку на мне – то положит на колено, то перехватит мою кисть, то погладит по спине. Мне приятно. Но это пугает: ощущение, будто боится, что исчезну, словно эти касания гарантируют ему мое присутствие.
Надеюсь, это пройдет со временем, и я смогу загладить свою вину. Если надо будет отправиться на край света и терпеть беды ради него – сделаю. Всё стерплю! Я вижу, что мой безумный поступок с аутодафе покалечил его, сломал внутри. От этой мысли становится невыносимо больно… Я изверг. Прости меня!
– Что? – Он ловит мой взгляд, не понимая, что со мной творится.
– Ничего… – Голос предательски сипит. Пытаюсь отвлечь его и сменить тему, потому что Рэй сверлит меня взглядом, пока остальные, ничего не подозревая, продолжают шутить и разговаривать. – А мисс Финч ушла?
– Да. – Кивает Миа.
Но тут же я слышу восторженный голос Вари:
– Прикинь! Здесь был Стефан и я, а это малявка сделала так, что она нас не видела, не заметила просто!
– Гипноз? – Я спрашиваю у Миа. Та безразлично жмет плечами.
– Мой дар.
– Кстати, о дарах. А какой у тебя дар, Дэррил? Миа сказала, что ты видишь сущность вещей. – Стефан угрожающе чуть придвигается к Дэррилу. Все замолкают, в том числе и я. Мне тоже интересно. За всё это время, что я здесь нахожусь, так и не смогла разгадать эту загадку – кто такие Дэррил и Миа.
– Всё правильно. Я вижу сущность вещей.
– Это как? – Не удерживаюсь я. – Я всегда думала, что это вроде твоей шутки – не хочешь говорить о своем даре. Думала, что ты можешь находить мертвых людей, в этом и есть твой дар.
– Нет. Не так. – Дэррил оборачивается ко мне и смотрит своим фирменным взглядом «внутрь», после чего продолжает пояснять: – Я вижу душу человека, вижу его суть, цели и правила жизни, его вторую половину.
Мурашки побежали по коже. Я как загипнотизированная смотрю на Дэррила, пока не слышу резкий и громкий голос Клаусснера:
– Ты, типа, пророк что ли?
Дэррил тут же отводит взгляд, выпуская меня из своего гипноза.
– Нет. Пророки просчитывают варианты будущего, что будет происходить с тем или иным человеком. Я так не умею. Говорю, я вижу душу. Суть вещей.
– Вот. Сироп! – Варя бухает на стол бутылку перед Дэррилом. – Какова его суть?
– Просто сироп. И, наверное, его судьба быть съеденным тобою.
Все тут же захихикали, а Варя, скептически состроив рожицу, фыркает, откидываясь на спинку стула.
– Другое дело заклинания. – Продолжает Дэррил, медленно теперь мешая сахар в своем чае. – Слова – это наши мысли. А мысли материальны. Они – частицы нашей души. Вот почему вся магия Инициированных построена на словах. Произнося, мы вкладываем частицу себя в слово. Поэтому, когда читаю, я могу увидеть душу того, кто писал этот текст, врал он или нет, что хотел донести до читателя, а что скрыть. Так я разгадал многие древние завуалированные заклинания.
– Так ты нашел Essentia omnium? – Я вспоминаю, как он сказал на вечеринке, что нашел заклинание в строках мантры.
– Да. Именно! Лучшая моя находка!
– А что такое «Essentia omnium»? – Рэй почему-то спрашивает не у Дэррила, а у меня. Я ловлю хитрый взгляд парня и поворачиваюсь к любимому. Пытаюсь подобрать слова, но на ум ничего не приходит, кроме как сплести заклинание и показать. Теперь пора попробовать свою силу. Только надо аккуратно. Слова, которые я выучила, как стишок (Дэррил научил) быстрой считалочкой проговариваются, и на пальцах вспыхивает искра и зависает, начиная шириться и окутывать вязью мои пальцы. Чем больше энергии вкладываю, тем больше шар становится, даря незабываемые ощущения: вкус победы, торжественности, чистоты – чувства самой высокой точки мира. Мягкая вязь теплится, ластится, дышит жизнью. Чистый восторг! Я вкладываю в вязь толику своей любви к Рэйнольду, к Варе, ко всем своим друзьям, к жизни. И вот уже кажется, что я держу в своих руках душу своего ребенка – хрупкая, чистая, обожаемая мной.
– Осторожно только… – Шепчу я, передавая вязь, в руки удивленному Рэйнольду. Сейчас я могу доверить ее только ему. Любимый берет аккуратно и немного неуклюже. И вот энергошар полностью перебирается в его ладони, а меня покидают все эти чистые восторженные чувства. Зато я вижу, как преображается его лицо: будто действительно я передала ему ребенка. Он, кажется, даже онемел от шока, смотря то на меня, то на вязь.
– Передай Варе. – Указываю я на сестру, та с интересом подается вперед, но тут же показывает на левую руку.
– Не могу. – Стонет она. – Я знак проколола.
И действительно, только сейчас замечаю бинты на ее запястье. Рэй медленно протягивает вязь Клаусснеру, и вот мы теперь наблюдаем кривую, но счастливую улыбку Стефана.
– Mamma mia! Incredibile! Impressionante!
Мы все прыскаем со смеха от вида одуревшего Стефана. Он передает Миа, а та мне, и вот снова энергошар у меня руке, все так же пылает жизнью. Я секунду любуюсь им, вслушиваясь в ощущения, а потом со стоном разрываю связь. И Essentia omnium тухнет, блеснув на прощание искрой.
– Обалденное заклинание! Только оно для чего? – Стефан аж подпрыгивает на стуле, смотря то на меня, то на Дэррила.
– Я с помощью него душу Рэйнольда вернул и Мелани.
Мы снова все замолкаем, и только Варя допытывается у Клаусснера, требуя объяснить, в чем суть этого заклинания, так как не имела возможности ощутить его в своих руках. Стефан восторженно начинает ей объяснять, сбиваясь постоянно то на итальянский, то на немецкий. Я поворачиваюсь к Миа, так как меня интересует другой вопрос:
– А твой дар, Миа? Прятать суть?
– Ну да. Только у меня получается отлично отводить глаза и от вещей. Смотри на бутылку!
Я смотрю на шоколадный сироп Херши и он пропадает, будто кто-то выключил его.
– Ой! – И снова появляется на столе. – Круто! Ты так и с людьми можешь?
Но ее тут же перебивает восторженная Варя:
– Ага! Я же говорю, она сделала так, что их мама ни меня, ни Стефана не заметила. А еще, как мне сказали, Миа нас скрывает от Деннард?
– Деннард?
Я вспоминаю противную брюнетку, висящую на Рэйнольде в поцелуе. Гадость! Но мои мысли перебивает Стефан. Ей-богу! Никогда бы не подумала, а как похожи Варя и Клаусснер: оба такие громкие, нетерпеливые!
– Да! Прикинь, как тесен мир! Кристен приставили следить за Варварой. А когда та сбежала к Рэю в психушку, нашла их и преследовала до Лос-Анджелеса.
– В психушку? – Я уже не слышу, что говорит Стеф, в ужасе смотря на Рэя. Надеюсь, он пошутил. Но Рэйнольд ловит мой взгляд и тихо произносит: «Потом объясню» – и ласково целует в лоб. Я же осознаю масштаб катастрофы. Одна фраза, а будто нож всадили. Все плохо! Боже мой! Что я натворила! «Я? Жил? Не помню…» – вот что означали эти слова – психиатрическая больница.
Теперь я вцепляюсь в Рэйнольда так, будто он может исчезнуть. На что лишь получаю заботливое принятие в свои объятия и еще один легкий поцелуй в висок.
– Итак, объясните мне, что мы будем делать дальше? – Варя облокачивается на стол, обводя всех сидящих взглядом начальника или полководца. Дэррил ловит ее взгляд и становится серьезным.
– Для начала я вам подготовлю дом.
– А с чего ты взял, что мы останемся? Я пришла за сестрой. Я ее нашла. И я ее заберу.
– Эй, я не вещь! – Восклицаю я, но меня никто не слушает. Только Рэйнольд напрягся под моей рукой.
– И куда вы пойдете? – Дэррил подается вперед к Варе, после чего, тыкая в ее сторону пальцем, начинает ей объяснять, как маленькой: – Ты сбежала из клана, тебя ищут свои же. Он, – Дэррил кивает в сторону Рэя, – сбежал из больницы и из-под надзора Сената. Ему тоже угрожает смерть. Единственный, кто здесь свободен, так это Стефан.
– Ха! Мы будем прятаться! Два Инквизитора, одна Древняя и я. Справимся.
– Ага. Слышал вчера, как вы справились с Деннард…
Рэйнольд внезапно отпускает меня и скрещивает руки на груди. Теперь он похож на того самого Оденкирка, которого я знаю – серьезного, собранного Инквизитора из Саббата:
– Тогда, что ты предлагаешь?
– Ты знаешь, что сейчас творится?
– Нет.
– Морган приступил к осуществлению плана. Все уже скоро свершится. Сенат лихорадит, как никогда! Они не справляются. Я предлагаю вам отсидеться тут, а там решите куда пойдете. Вам сейчас даже нос на улицу показывать нельзя – будете тут же схвачены Морганом. Тем более, если он узнает, что Мелани жива, угадай, что случится?
В кухне повисает тяжелое молчание. Каждый думает и перебирает варианты. Я не выдерживаю и взрываюсь, привлекая всеобщее внимание:
– Не понимаю! Я не понимаю! Все всё знают и ничего не делают! Как так?
– Что знают? – Дэррил смотрит на меня исподлобья. Я же взвинчена и раздражена.
– О Моргане! О его планах! Скоро же начнется переворот. И кто останется в живых? Кто остановит это?
– Может, потому что все понимают, что не могут нанести ответный удар?
– А может, все просто трусы?
– И что ты предлагаешь?
– Открыть глаза Сенату!
– Ты уже пробовала. Не поверили.
– Но я-то существую, как доказательство, что есть теперь другие люди! – Я задираю рукав, показывая свой новый Знак Дэррилу. Он видел его не раз, поэтому на лице все то же бесящее меня спокойствие и даже апатия.
– Так! – Грозно останавливает нас Оденкирк. После чего гневно оборачивается ко мне. – Мелани, ты обещала мне!
– Я… я… Рэй! Я не собираюсь подставляться… Просто не понимаю. – Энтузиазм и ярость сдуваются во мне, как воздушный шарик; вижу, что снова случайно дала повод сомневаться во мне, а значит сделала больно. – Прости…
Я беру его за руку, взглядом вымаливая прощение. Он, закусив губу, не сразу, но откликается, легонько сжав мои пальцы. После паузы слышит снова спокойный голос Дэррила, будто ничего и не происходило:
– Итак, на сегодня план такой, помогите Ларсену с крысой. А я вам организую жилье.
Ощущение, что мы прибыли в бар уничтожать целую организацию, а не какую-то крысу, которую, к слову, так и не нашли. Стефан, Дэррил и Ода отправились в Школу, чтобы официально послать запрос в Сенат на дом недавно умершей Химеры. Варя внезапно куда-то ушла с Миа, что крайне меня удивило. Фразы, куда она идет, были расплывчатые и странные. Поэтому в баре находилась я, Рэй, Эйвинд, Кристофер и Питер с ужасно распухшим посиневшим носом. Увидев его, я тут же предложила помощь:
– Питер… Дай залечу.
Но Эйвинд меня остановил за руку, тепло улыбаясь моему энтузиазму:
– Ага. И снова отключишься! Лучше помоги занести коробки обратно.
Я смущенно опускаю глаза. Эйвинд мило по-дружески трепет меня по плечу и отходит.
Я разворачиваюсь и встречаюсь с пристальным взглядом Рэя. Ох! Здравствуй, Отелло. Сразу душить будешь, или потом? Тяжело вздохнув, я подхожу к нему и молча смотрю в глаза. И ревность в его глазах начинает таять, сменяясь нежностью. Но его рот все также недовольно искривлен.
– Пошли. Надо коробки занести. – Я тяну его в подсобку к остальным ребятам. Тяжелый Оденкирковский вздох, и он следует за остальными. Начинается работа, в которой ни до кого и ни до какой-либо ревности. Мне дают коробки самые легкие, в отличие от парней, которые возвращают на место гигантские тяжелые короба. Не смотря на снисходительность мужчин к моим «девчачьим силёнкам», все равно трудно: нужно сначала вынуть короб из фургона, из которого так тщательно всё укладывала Миа, и нести внутрь, преодолевая ступени и расстояние. Ноги начинают ныть уже на пятом подходе к фургону.
– Может, по принципу цепочки, будем передавать? Так будет легче?
Гениальная идея Криса Бьярке тут же начинает исполняться, но из-за того что нас мало, да и некоторые ящики не могу поднять, все равно ношу мелкие коробки туда-обратно мимо живой цепочки работников.
Забравшись в уже полупустой фургон, нахожу коробку с крекерами, которая мне кажется достаточно легкой. Ловко спрыгнув и направившись к двери, я несу крекеры, чувствуя, что завтра я точно не встану из-за боли в ногах. При спуске на мгновение мне кажется, что в коробке что-то сдвинулось с места, но не предаю значения, сославшись, что просто накренила коробку, протискиваясь в проход между Питером и косяком.
– Куда крекеры ставить?
– Вон туда! – Эйвинд указывает на стеллаж с правой стороны. Парни дышат громко и тяжело, все уже взмыленные и уставшие до предела. Направившись к стеллажу, чувствую шевеление в коробке. Внезапно крышка отодвигается и оттуда показывается черный нос с серым клочком шерсти.
– Мама! Ааа!
Наверное, мой крик с визгом слышала вся Норвегия.
Кинув на пол коробку, я отлетаю в сторону. Крыса выскакивает из крекеров и несется в сторону стеллажей.
– Лови ее!
Энерговсплеск, и магия проносится мимо. Заряд летит в убегающее животное, но промахивается, щелкнув заклинанием прямо перед крысиным носом. Тварь издает писк и резко меняет направление, несясь теперь прямо на меня. Всё происходит в пару мгновений.
Всё, что я могу – это дико завизжать, прыгая на месте и тряся руками, желая, чтобы эта крыса прекратила бежать. Я напрочь забыла все заклинания и адекватные решения! Щелчок магии происходит внутри меня, когда между мной и крысой остается пара сантиметров и несколько мгновений, прежде чем она прыгнет на меня, так как я заслоняю ей выход. Эта тварь с писком внезапно падает у моих ног будто подкошенная, дергая лапками. А я с криком взлетаю на ступени, намереваясь выскочить за дверь и дать стрекоча. Но тварь лежит, не двигаясь. В подсобке возникает напряженная тишина, все пялятся на валяющуюся крысу и на меня.
– Что с ней?
– Не знаю.
– Кто-то заряд послал?
Кристофер подходит и, не замечая наши брезгливые лица и возгласы, аккуратно осматривает ее.
– Ребят, ей походу шею сломало.
Подумаешь? Мертва и слава Богу! Все начинают переглядываться, а я ловлю взгляд Рэя, пока до меня не доходит…
– Кто из вас в нее попал?
– Я не делал.
– Я промахнулся.
Эйвинд лишь разводит руками. Приходится взять себя в руки и сорванным от визга голосом прохрипеть:
– Кажется, это сделала я…
И все молча поворачиваются ко мне.
– Варя может убивать людей и животных вот так…
Пока все шокировано молчат, ко мне тут же стремительно подходит Рэй, хватая за плечи, будто я сейчас свалюсь в обморок. Хотя ног действительно не чувствую.
– Ты как? Голова не кружится?
– Нет… Всё хорошо. – Я прислушиваюсь к своим ощущениям. Магия во мне притихла, будто сама в шоке от случившегося. И вроде бы всё в порядке. Только сил поубавилось и немножко трясет от пережитого страха.
– Пойдем. Тебе нужно прийти в себя.
Рэй, обнимая, меня уводит из подсобки на улицу. Свежий воздух отрезвляет и приводит в чувство. Ощущения странные: меня колотит дрожь, а мысли в голове одна цепляется за другую. И перед глазами все еще стоит картинка с бегущей на меня крысой. Фу! Мерзость!
Стоя в стороне и смотря на вход в бар, отдышавшись, начинаю говорить, не в силах остановить льющийся поток слов: дрожь в голосе, обрывочные фразы, потеря здравого смысла. Привет, психушка!
– Я так испугалась, что неконтролируемо убила ее! Нет. Я не жалею! Ненавижу крыс! Мерзкие твари! Я думала, она прыгнет на меня! О боже, я ее убила! Я ее убила! Так странно! Господи, я же так могу теперь убить кого-то… Рэй, я опасна! Что делать? А вдруг я убью кого-то? Варя убивала!
– Мелани, милая! Успокойся! Всё в порядке. Ты не опасна!
– Рэй! Ты сам видел!
– Это крыса! Просто крыса!
– Да, но следующим может быть человек!
– Ты еще не убила никого. Хватит паниковать! – Он закричал так, что пара птиц испуганно слетела с ветки. Из подсобки заинтересованно выглянул Эйвинд, так как до этого мы все больше и больше повышали голос, пока не стали орать друг на друга. Поняв, что мы привлекаем к себе внимание, я заткнулась. Рэйнольд же начал успокаивающе гладить меня по плечам, пытаясь унять мою дрожь:
– Ты не сможешь никому причинить зла. Мелли, девочка моя, успокойся. Это всего лишь крыса.
– Да, но это вышло неконтролируемо… Если вышло с крысой, выйдет и с человеком…
– Не выйдет. Потому что из всех людей на этой планете, ты самое безобидное существо.
– Раньше ты так не считал… – Я смотрю на свои дрожащие руки, вспоминая, как Рэйнольд огрызался и отталкивал меня в Саббате.
– Раньше я тебя не знал. Раньше я вообще ничего не понимал: делил всех на Химер и Инквизиторов. И что теперь? Я сам Химера, и я люблю обворожительную, маленькую Химеру, которая может визжать и смешно прыгать на месте. Именно этой девушке, которая паникует и разводит скорбь по поводу крысы, я доверяю больше всех. И не потому что я тебя люблю! Ты чистая, Мел, ты безобидная! А то, что ты свернула шею крысе, это не стоит такой паники и переживаний.
