Текст книги "Ах ты... дракон! (СИ)"

Автор книги: Елена Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 46 страниц)

    – А почему на них полосочки? – дарованная ягодами передышка оказалась недолгой, – Раз, два... три... четыре. А на прошлом было пять.

    – Это значит, что до ближайшего поселка еще три меры шагов, – старательная улыбка «хозяина» почему-то напоминала о стоматологах... Особенно после того, как малявкин зверь, с которым добрая хозяюшка поделилась вкусненьким, метко запулил подаренный продзапас прямо в глаз дарителю.

    – Пройдем еще три столбика – и дойдем до людей, – пришел ему на помощь Славка. – Это скоро...

    – Хорошо. А скоро – это когда?

    Эркки, не отвечая, уже что-то судорожно ищет в своей сумке. Видно, что его стратегический запас на случай войны, стихийного бедствия и общения с детьми включает не только сушеные ягоды.

    А дорога, мягко обвернувшаяся вокруг горы, все сползала и сползала вниз, потихоньку расширяясь, незаметно обросла столбиками-путевиками, потом нырнула в невысокий редкий лес и пошла ровнее. Неужели гора наконец закончилась? Всего за три неполных часа? Хотя вполне может быть, мы все-таки не на вершине куковали. Надо будет засечь по часам, сколько времени уходит на одну «меру». По-нормальному я прохожу километр минут за десять. Поправка на замедленный темп Яны и Славки (Эркки запретил ему ходить быстро), поправка на короткие привалы, которые мы делаем каждые полчаса... Часа за два доберемся, наверное.

    Хорошо, что часы работают. Если подстроить по местной системе времени, то они еще послужат. Я узнавал, часов наручных тут не водится, максимум – домашние, у богачей. Так что на крайняк один товар у нас уже есть. А может, и побольше, и если нашему хозяину прискучит с нами возиться...

    Здесь слой снега был поменьше, по крайней мере, на открытых местах. Идти сразу стало легче: укатанная дорога это вам не рыхлый снег, в который проваливаются ноги, стоит только шагнуть.

    Стали попадаться редкие прохожие. Три раза одиночки (все как один с топориками), раз – довольно большая группа. Человек тридцать, при санях с грузом. Караван. Для интереса присмотрелся: десять из этих путников были одеты очень похоже, почти одинаково. Куртки, как у нашего хозяина, только темнее, а шапки и «фартушки» вообще черные. Смахивает на форму. Охрана? Остальные (по двое на каждых санях) одеты кто во что горазд, а еще двое – явно побогаче, у них по курткам и шапкам шли строчки и нашивки из какого-то металла, типа меди или бронзы.

    Значит, двое торговцев, возчики и охрана? Спросил у «хозяина» – тот закивал, так мол, так. Еще и похвалил:

    – Хорошо соображаешь, Макс.

    Вроде нормально сказал, а мне опять против шерсти. Что не так? Почему так хочется умотать от приветливого «правильного», будто он из родного Краснопресненского УВД, да по мою душу?

    Ладно, поглядим. Пока бежать особо некуда...

    А везут эти сани не лошади, а быки почему-то. Спросил у Эркки про лошадей – наткнулся на полное непонимание. Нету лошадей тут. Вообще. Есть верховые бычки и ездовые быки. Все. Есть еще правда быки бойцовые, но мне от этой инфы ни жарко ни холодно, воевать не собираюсь.

    А вот если «хрень» все-таки заработает... за лошадей этот мир просто дрался бы. Я покосился на уходящий «караван». Нда, нескоро они доедут таким темпом...

    – Ой, еще один столбик! И вон домики! Вон там, далеко, видите?

    Видим-видим. Даже Славка отвлекся от своих размышлизмов и завертел головой, осматривая местность.

    Что я вам скажу... Вид был шикарный. Будто рекламная картинка из Карпат или швейцарских Альп. Небо синее, подсвеченные солнцем редкие тучи. И горы эти, и дальние леса, зеленые, несмотря на зиму. И широченные ковры, белые, с серебряными просверками. Снег.

    Я даже мерзнуть перестал, кажется. Вот же. Смотрел бы и смотрел.

    Бывает же в жизни красота...

    Вот такая, настоящая, дикая, без ландшафтных дизайнеров, без оград и грозных надписей «Частная территория. За вход штраф». Просто солнце, небо и снег, просто горы... просто картина, от которой кружится голова и жалеешь, что не можешь взлететь... не думаешь ни о своей доле, ни о процентах, которые надо отстегнуть очередной крыше, ни статьях УК, черт их дери. Про законы пирамиды не вспоминаешь.

    Просто любуешься на красоту...

    – Ричичи! – вдруг заявила красота, швыряя мне в лицо очередную порцию холода. И, разумеется, щедро насыпав этот холод за шиворот. Я дернулся и затряс головой, уже привычно помянув мороз и холодрыгу нехорошими словами. Очень нехорошими. Если тут и правда существуют боги и если они исполняют просьбы людей, то местному снегу светит целый тур путешествий. Куда я его только не посылал за это время...

    И с чего ему вздумалось падать с веток именно сейчас? Именно на нас?!

    – Штуша! Вернись! Ты куда? – переполошенно завопили рядом.

    Ах, Штуша... Маленькому поганцу стало скучно сидеть в малявкином капюшоне, и он решил прогуляться. Спорхнув с узенького плечика на нависшие над дорогой ветки (привет, снежный душ!), лохматый паршивец беличьими прыжками промчался по стволу дерева, нырнул в какое-то дупло и пропал с глаз.

    И очень вовремя. Ветка неведомого дерева, по которой приспичило погулять ушастому путешественничку, была на редкость пышной и развесистой. И увесистой. Тоже на редкость. На эту мечту Мичурина налипло не меньше трех кило снега. И теперь она радостно покачивалась, освобожденная от тяжести, а весь груз достался... правильно, нам. Причем распределился на редкость равномерно, никого не оставив без холодненького. По адресу мохнатой заразы высказался даже терпеливый Славка, правда он пожелал всего лишь провалиться в сугроб поглубже. А вот что сказал хозяин, осталось неизвестным – ругательства по неизвестным причинам на русском языке не звучали, оставаясь «непереводимым фольклором». Бабка считала, что это к лучшему. О, бабка тоже очнулась и вместе со всеми пыталась стряхнуть штушин подарочек. Упакованные в варежки лапки суетливо хлопали по самодельной куртенке, а губы... хм, а если приглядеться, то зверику сейчас достается не только от нас. Просто бабуся, в отличие от остальных, осуществляет посыл втихую, только губами шевеля. Или мы ее просто глушим?

    Правда, Янка все равно не слушала.

    – Штуша! – позвала она, старательно вглядываясь в коричнево-пятнистый ствол. – Где ты? Штуша!

    Тишина.

    – А где он? – тихонько спросила малоинформированная бабуся.

    – В дупло влез...

    – В ту дыру? Крупновато для дупла. Я бы сказала, что это почти берлога...

    Забыв про снег, мы дружно задрали голову, взирая на дупло. Оно отзываться явно не собиралось. Ни мохнатика, ни звука, ни шороха.

    – Штуша? – губки малявки задрожали. – Штуша...

    Светлые глаза подозрительно заблестели. Кажется, она всерьез собралась зареветь.

    Наши засуетились.

    – Яночка, ну чего ты? – торопливо вступила Ирина Архиповна. – Штуша там подружку встретил... или папу с мамой...

    – Вряд ли, – невовремя проявил сомнение Эркки. – Меуры не живут в таких дуплах. Может, он просто наткнулся на кого-то посильнее?

    – Что? – маленький ротик жалобно приоткрылся. Как у потерявшегося птенца.

    – В смысле, его кто-то...

    – Эркки! – прошипела бабуся, обрывая предположения на полуслове.

    – Не надо так волноваться, – поспешно дал задний ход «хозяин». – Может, он просто... того, заснул...

    – Штуша!!! – заорала малявка так, что дерево дрогнуло и на нас рухнула новая порция снега. – Штушенька-а-а!

    На бледном личике проступило такое горе... Честное слово, если бы не скрутивший холод, я бы не выдержал и тоже полез с утешениями. Да, я не нанимался утирать нос всякой мелочи. Я не нянька. Но временно это малявочное – мой напарник. И потом... У мелких надоед тоже бывает большая беда.

    – Яна, ну что ты переживаешь раньше времени? Подождем, вернется твоя зверюга! – нда, утешитель из меня...

    – Не плачь, детка...

    – Хочешь сладкую плетеночку? Варью ниутта! Лонто льемо суули!

    – Ричи-чи? – жизнерадостно чирикнули с ветки. – Рчччч!

    И что-то долбануло меня по темечку. Уже предчувствуя, что утешать сейчас придется не Янку, я вскинул голову – пушистая зараза, ревниво глянув на «хозяина», фыркнула и прицельно метнула что-то уже в него.

    – Хиляйнен!

    Попала. На носу Эркки расцвело красное пятно – кажется, какая-то ягодка оказалась недосушенной – и он наклонился за снегом, вытираться. Правда, выражение у него мелькнуло... такое, нехорошее. Типа «Нну, тварь, ты меня попомнишь». На миг мне даже показалось, что ему надоест с нами возиться прямо сейчас, но нет. Выпрямился, на Янку смотрит, улыбается. Еще бы, та так сияет, что улыбнулся бы, наверное, даже голодный медведь.

    – Штушенька!

    – Твой Штуша, похоже, решил, что теперь его очередь тебя кормить. Это тоже сладкое.

    – Ура! Я тебя люблю!

    – Ричи-чир, – согласился зверек, вытаскивая из дупла новую «бомбочку» – ветку с крупными сушеными ягодами.

    Может, показалось?

    – Это что? – зачарованно прошептала Янка. – Звездочки? На снегу...

    – Действительно, блестит что-то...

    – Цветы, Старейшая.

    – Цветы? На снегу?

    – Особые цветы, снежники называются. Цветут круглый год, зимой тоже. Сорвать?

    Вблизи цветок был еще лучше – серебристый, размером с некрупную розу, он немного напоминал нарцисс. Наружные лепестки были серебристо-голубыми, плотными, и отливали на солнце легким живым блеском, будто ртуть. А внутренний «венчик» сиял нежной белизной, как свежевыпавший снег, как пух самого белого на свете кролика. Я присел рядом прежде чем сообразил, что делаю. Протянул руку. Цветок качнуло ветром, и лепестки щекотно прошлись по ладони, будто прося погладить.

    – Прелесть какая... – прошептала Янка. – Давай не будем его рвать? Он такой красивый.

    – Что? А-а... Не будем.

    Не такой уж этот мир паршивый, если в нем растут такие вот... снежники. Прямо потеплело где-то внутри.

    – Эркки, а почему они растут только возле поселка? Ян, покатаешься? Садись на плечи.

    А взгляд у него странноватый. Почему-то я пожалел, что спросил.

    – Да нет... они много где растут... может, пойдем уже? Зимний день короткий... Хочешь, сорви себе в дорогу букет, раз так понравились. Хочешь?

    – Спасибо, еще с букетиком не таскался!

    Он отвел глаза. Словно бы... хм... словно разочарованно.

    – А ты, Слава? Нравятся цветы?

    – Нравятся, – устало улыбнулся тот. – Но прости, Эркки, если честно, кровать мне сейчас нравится куда больше. Может, пойдем уже?

    Тот спохватился, заторопился, заулыбался снова, и мы двинули к месту, где водились кровати. Только вот кто бы мне объяснил, при чем тут цветочки? Странная, словом, выдалась беседа. Но когда поселок придвинулся вплотную, я про нее забыл.

    Тут было на что посмотреть.

    Помните строчки «И почтальон сойдет с ума, разыскивая нас»? Наверное, почтальоны здесь часто менялись по этой самой причине. Улиц не было от слова вообще, невысокие домики с шатровыми крышами раскиданы по склону холма как попало, прячась под деревья и выставляя напоказ белые и зеленые шатровые крыши. От крыш к небу тянулись светлые дымки, навевая мысли о теплых печках, жареном мясе и горячей воде.

    Снежники тут росли густо, точно прижимаясь к жилью. Зачетная картинка.

    Интересно. Издалека это заметно не было, но вблизи стало понятно, что крыши тут очень широкие, выступают над стенами на полметра минимум. Видно, народ любит летом посидеть на верандах.

    И цветы любит – снежники росли на каждой лужайке, перед каждым окном. В прямом смысле под окном – узкие, как системник, высокие стрельчатые окошки все как один обязательно были украшены подвешенными ящичками, изображающими из себя клумбы. От этого каждое окно было как в рамочке, почти всегда бело-серебристой. Только раз попался дом без цветов вообще. Ящики на нем были пустые, высохшие, а массивная железная дверь заколочена. А рядом...

    – Поселок Рейикен, – хмуро проговорил Эркки. – Вон там можно пообедать.

    Сейчас.

    Местных денег у меня, естественно, не было – откуда? Но наши были. Заботливому Ирке я о них, конечно, не сказал, о чем напарники не знают – о том у них голова не болит. Но металлические рубли я всегда таскал с собой, по всем карманам. Ну нравится мне так! В детстве, помню, казалось, что это такое большое богатство, тридцать рублей... ладно, нечего голову забивать. Короче, рубли были. И жетоны на метро, старые. С ними я только в крайнем случае распрощаюсь – память. И небольшой золотой запас (колечки, цепочки, сережки) – прихватил, когда делал ноги из своей квартиры. Вот и посмотрим, что тут почем...

    И без посторонних.

    Так что в середине перекуса я пару раз потер живот, поморщился и, громким шепотом поинтересовавшись, где тут удобства, смылся за дверь.

    Торговец одеждой устроился очень удобно – в том же доме, что и харчевня. Ага, харчевня. Как услышал, так и говорю. А как ее звать еще – ресторан? Обойдется. Тут и так готовили только пару блюд, а еще и караван прошел, и все это небогатое меню скормили им. На нашу долю досталась наскоро пожаренная яичница, какие-то лепешки, довольно вкусное копченое сало и «варенка». Так и не понял, что это. Для вина маловато градусов, а для компота... вкус не тот.

    Так вот, здешний «бутик» по праву мог бы считаться бы просто шикарным... где-нибудь на Крайнем Севере среди оленеводов. Комнатка была, конечно, побольше гроба, но поменьше домика Эркки... и очень сильно напомнила о хрущевке, где мы когда-то жили.

    Стены сплошь увешаны одеждой, пол заставлен сундуками, а вынырнувший хозяин улыбался мне так, словно я любимая девушка, налоговый инспектор и мешок с долларами одновременно.

    Кажется, это будет весело...

Глава 5.

Если тебя принимают не за того, не пытайся понять – за кого. Извлеки пользу!

    – Пятнадцать!

    – Двадцать восемь.

    – Пятнадцать... хорошо, шестнадцать, чтоб вас волки съели.

    – Двадцать семь. Я и так пошел вам навстречу – и не только из-за нападения разбойников, но еще из-за моего уважения к вам. Но если у вас недостаток в деньгах... может, возьмете тогда другую монетку, подешевле?

    – Нет!

    Мне и правда было весело: здешний то ли хозяин, то ли менеджер в момент просек, что клиент нацелен на покупку, а не поглазеть пришел, и развернул торговлю по полной программе. Я мигом почувствовал себя дома, и следующие минут десять мы, забыв обо всем, энергично препирались на тему «сколько что стоит», «кто кому идет навстречу, уступая в его неразумных требованиях» и «кто кого пытается обмануть, покарай его богиня» и кто именно здесь наглый, жадный и... Нет, никто ни на кого не обижался, наоборот! Хозяин расцвел и порозовел, как перекушавший кровушки комар, бойко скакал по магазинчику, доставая то одно, то другое, и сыпал словами, как депутат перед выборами. Я, намаявшийся со своей правильной компанией, с удовольствием вспомнил приемы по скоростному запудриванию мозгов и приступил к делу, не жалея пудры – для понимающего человека ее всегда надо мнооого! На жалость он предсказуемо не купился (история о несчастном чужестранце, ограбленном злыднями-разбойниками, вызвала сочувствие исключительно показное), на жадность мне его цеплять было нечем, на показное уважение он фыркнул, моментально обозвал меня в ответ «почтенным» и хитро прищурил темные глазки. Зато когда я достал один из своих рублей... глазки моментально расширились почти до размера, принятого в японских аниме. Он тут же прикинулся равнодушным, но дрогнувшие руки, но лучезарная улыбочка, но «а, монета... нет, это не слишком большая редкость... сколько вы, кстати, за нее хотите?»... Понимающему глазу такое говорит о многом. Да, редкости везде ценят.

    И дальше дело пошло как по маслу. К настоящему моменту мы уже примерно сговорились о цене, отобрали вещи, а ругались только из-за размеров сдачи.

    – Ну так и быть, двадцать шесть.

    – Юноша, вы уверены, что вас ограбили разбойники? У меня большие сомнения, кто кого грабил...

    – Двадцать пять. До следующего поселка, вы сказали, не так уж далеко? Там ведь тоже есть торговцы?

    – Вымогатель. Р-разбойник... Семнадцать, и ни грошовкой больше!

    – Уважаемый, только из почтения к такому честному и знающему человеку...– я сделал паузу, – двадцать две.

    – О! Похвала богу, все же вдохнувшему в вас благоразумие, остай...

    – ...и еще шубку для малышки.

    – Что?! Нет, вы не вымогатель, юноша, вы настоящий бандит! Вы... вы...

    – ...человек, расставшийся ради вас с бесценной монетой и, возможно, лишившийся расположения богатого клиента, которому она предназначалась. Из одной симпатии к...

    – Хватит, хватит, – хозяин гробомагазинчика махнул обеими ладонями и снял с шеи желтый шарфик, за который постоянно цеплялся в процессе торга. – Мы достаточно потешили Ульви, юноша, думаю, удача от нас не отвернется. Держите ваши двадцать... хм, двадцать одну... монету. Все-все. И впридачу можете прихватить для вашей девочки меховой мешочек для рук. Идет?

    – Идет, – я не стал упираться. От одной монетки не обеднею, а клиента никогда не стоит доводить до точки. Потом дороже встанет. Он или к другому переметнется, или пакость втихую сделает. Интересно, как бы узнать, кто такой этот Ульви... и при чем тут ленточки. Ну, если поразмыслить... нас тут двое, я и этот менеджер с ленточкой, никого другого нет и быть не может (третий в это микробутик просто не влезет!), а на психа он категорически не похож, то что остается? Или Ульви какой-то домашний любимчик типа котенка или Штуши, или... кого там люди вечно поминают к месту и не к месту? Богов. Значит, Ульви радуется, когда торгуются? Хе, если так, то это будет мой любимый бог. Не знаю, как тут с остальными, а этого я точно знаю, как порадовать!

    Уже порадовал... минут этак на пятнадцать.

    Но не зря. Сменял один из моих рубликов на одежду для себя, шубку для Янки и еще сдачу выторговал. Не отмерзли еще мозги по здешним холодам!

    – Тогда меряйте то, что выбрали. А я мешочек посмотрю и шубку. Каких лет ваша девочка?

    – Пяти-шести. Вот такая примерно, – я отмерил примерный рост Янки и с удовольствием скинул изображавшее куртку одеяло. Ну-ка, поглядим, что тут у нас... так, теплое белье, или так называемые нижние штаны. Ох, это надо же! Сколько же тут веревочек! Веревочки, пропущенные сквозь пояс... ага, это чтобы удержать штаны где надо, то есть на талии. Веревочки вдоль штанин, как лампасы на спортивных брюках. Это, если я правильно помню, присобирать штаны, будто шторки, подтягивать вверх. Интересно, зачем бы это? Шнурочки для цепляния чулок. А тут? Блин, и тут веревочки! Все ясно: не стоит дожидаться, Макс, пока приспичит, а то пока распутаешься с завязками, поздно станет. Мда. Может, ну их, эти нижние штаны? Под верхние мне заглядывать не будут, пока, по крайней мере. Некому. Решено. Скомканное изделие с веревочками отправилось в мешок, про запас. Что мы имеем с верхними штанами? Ё-моё, как же тут солдаты по тревоге одеваются? А нет, в самом важном месте не осточертевшая шнуровка, а что-то вроде кармашка на прищепке. Ну не знаю, как это по-другому назвать. Понятно, почему здешние мужики таскают фартушки – прикрывают этот кошмарик. Еще и поддувает, наверное. Умереть не встать. Ладно, временно переживем.

    Вещички я отобрал с прицелом. Ненавижу сэконд-хэнд и дешевку, но баловаться статусными играми будем потом – когда я хоть немножко разберусь, что тут к чему. А пока надо прикинуться ветошью и не отсвечивать. Поэтому и одежку прикупаем нормальную – не всю новую, без форса и пафоса, без наворотов, чтоб в случае чего нырнуть и раствориться в толпе. Зимняя куртка – нет, скорей, дубленка, теплая, чуть широковатая, цвета прошлогодней листвы. Тяжелая... да, это вам не синтетика, тут одежда

весит.

Явно ношеная: чуть потерто у карманов, да и на рукавах тоже. Интересно, как она в магазин попала.

    – А с мерзлого сняли, – отозвался торговец, словно подслушав мои мысли.

    – С кого?!

    – Замерзли тут недавно несколько очередных умалишенных. Очередные драконоловы, наверное. Не переведутся никак, лезут и лезут. А нам потом хорони за счет поселка...

    – Так вы мне одежду... с покойника, что ли, продаете?

    – А вы думали, новую задешево купите? – фыркнул желтоленточник. – За десять-то целиков? Юноша, вы гляньте на крой! На мех! На...

    – Понял, понял. Не любят тут драконоловов.

    – Любить, юный путешественник, богиня велит жен. Семью, детей. В крайнем случае, симпатичных девиц. Вот и этим бы стоило кого-нибудь любить, а не шляться по чужим местам и портить... – он замолк, сгреб в охапку непригодившийся товар и принялся запихивать его в сундук.

    – Что портить? – заинтересовался я, кое-как влезая в новенькие, пахнущие шерстью, верхние штаны. Как тут застегивается... ага.

    Хм... а чего это он так смотрит?

    – Интересная у вас нижняя рубаха. И вообще, – ушел от ответа торговец. – Откуда, говорите, вы прибыли к нам?

    – Из Москвы.

    – Никогда не слышал. Далеко, наверное...

    – Очень, – я продолжал сражение с штанами. Нет, надо срочно изобретать пуговицы, иначе я тут рехнусь.

    – Еще завеску, остай, – подсказал торговец, когда штаны наконец сдались.

    – Что?

    Хозяин молча протянул мне фартушки. Ё-моё, а я и забыл.

    – А без них никак?

    Видно, никак – у хозяина, представившего меня без «завески», лицо стало, как у старушки при взгляде на размалеванную деваху в мини-юбке и татуировках. И тут правила! Пришлось облачаться в фартушек. На фоне остального это мелочи.

    – Зеркало у вас где?

    Выражение лица хозяина сменилось еще раз. Словно та самая бабуля узрела на помянутой девахе еще и пирсинг... а рядом любимого внука с влюбленным личиком.

    – Что, простите?

    – Ну посмотреться куда? У вас что, зеркал нет?

    – А у вас они что, на каждом шагу, в любом домишке?

    Воображаемая деваха хищно улыбнулась и принялась учить обожаемого внука курить. Или набиваться в супруги... Может, жвачку изобрести? Иногда и правда полезней жевать, чем говорить.

    – Ну, не во всех... и не особо большие...

    – Хотелось бы мне побывать в вашей Москве... – с каким-то хищным видом пробормотал торговец, и я спешно заткнулся. Уже без особой радости натянул верхнюю рубаху, жилет, местную шапку, запаковал сброшенные шмотки в узел, перехватив внимательный взгляд хозяина на мои вещи... ну просто очень внимательный.

    Похоже, пора уходить.

    – У вас накида нет... – заметил он отстраненным голосом.

    – Обхожусь как-то, – буркнул я. Что за накид еще?

    – Конечно-конечно... а может, таки посмотрите? Я ничего с вас за него не возьму, обещаю.

    Я застыл. Мне не послышалось? Что происходит, а? Чтобы торговец отказался от денег? И шарфик свой опять затеребил...

    – Ну, давайте посмотрим.

    Накид оказался... маскхалатом. Или как эти штуки называются? Такая белая накидка с капюшоном, как в кино про снайперов. Это зачем же здесь такое?

    – У нас мирный поселок, – настойчиво проговорил торговец. – Мы готовы все улаживать миром. Понимаете?

    – Не очень.

    Мирные граждане, знаете ли, всякие бывают. Вон, к примеру, амеры у меня дома. Их послушать – так просто нимба не хватает, такие они мирные, добрые и демократичные. Спасу нет. А тут? Классный поселок, только вот в окошко невооруженным глазом видны развалины, чуток снежком припорошенные. На кого-то мира не хватило...

    – Хм. А вы точно не драконолов?

    – Я?! Еще не хватало!

    – Ну-ну... – хозяин помял пальцами нижнюю губу, словно раздумывая о чем-то, и решился. – Возьмите накидки. В любом случае. И вам, и... девочке. А почтенному остаю не хотелось бы приобрести что-нибудь из оружия? На случай... хм... новой встречи с разбойниками?

    Из лавки я вышел с полным мешком. И в обалдении. Тоже полном. Долго мне еще разбираться с местными заморочками, долго. Я так и не понял, что он мне хотел сказать и почему вдруг стал таким вежливым. К лохам его никак не отнесешь, синдромом щедрости он тоже не страдает. Что же это тогда было? Я так понимаю, оружие в прайс-листе этой лавочки не значится, по крайней мере, официально, и предлагать его абы кому... но продал же! Плата символическая, в одну монету, оружие, правда, тоже символическое: ослепляющие шарики типа светошумовых гранат, ножик, немь-порошок. Про порошок я расспрашивать не рискнул, и так, чувствую, запалился по полной. А этот немь, по всему видно, настолько известная вещь, что даже самому тупому чужестранцу должна быть известна. Ничего, у Эркки при случае поспрашиваем про здешние «средства самообороны». Интресно, за кого все-таки меня держит хозяин бутика?

    Про мир повторил раз пять... Вопросов больше не задавал, запасную одежду сунул, а когда я осторожненько спросил про зубную щетку, сунул мне коробочку с «жевательной смолкой», она, мол, зубы на раз чистит.

    И правда чистила. Я сунул в рот желтый комочек, осторожно размял, и во рту брызнуло чем-то смолистым, горьковато-свежим, и сразу исчез привкус яичницы.

    Хорошая штука.

    Уф, как душно было в гробомагазине! Только когда свежий воздух глотнешь, понимаешь, что до этого кислород потреблялся не в полную мощность. Даже голова закружилась.

    А удачно я зашел. За один рубль столько всего! Одежда, оружие, смолка. Круто, Макс, не пропадешь. Снаружи снова навалился холод, от него не полностью спасала даже куртка-дубленка, но хорошего настроя это не сбило. Я походя погладил цветочки на окне, подобрал один упавший и зажмурился от нежного, свежего, чистого запаха. Здорово.

    В окно выглянул хозяин, и уносить покупки пришлось в чуть ускоренном режиме – достал он своими внимательными взглядами, дос-тал.

    Дверь в харчевню пришлось открывать с ноги – руки-то заняты!

    – Всем привет!

    Что-то свистнуло возле уха, глухо стукнуло железом о дерево. Шею царапнуло несколько уколов. Вскрикнула Янка. Не понял...

    Я повернул голову. Дверной косяк за моей спиной... по нему будто бейсбольной битой врезали. Вмятина, щепки висят, по стене трещины. И какой-то шарик падает, цепляясь за стену толстыми иголками.

    Больно...

    – Эркки, нет!

    Это Славкин голос... покупки посыпались из рук, не смог удержать... Эркки? За что?

    – Я готов еще раз... ну, признать свою вину.

    – ...

    – Я ведь уже объяснял, что не узнал тебя в этом... в этих... Зачем тебе понадобилось покупать новую одежду, Макс Шелихов?

    Я только фыркнул. Прикольно. Не узнал, значит. Новая одежда помешала, значит. То есть это просто в традициях – швыряться своими иглошариками в каждого встречного? Хорошо, что мы про эту традицию вовремя узнали, правда?

    После такого неожиданного... приветствия со стороны «хозяина» двинуться дальше мы сразу не смогли. Даже когда Эркки затянул мои царапины, голова все равно болела и кружилась, и плевать хотела на все уговоры. Правда, уговаривал только наш недомаг, чтоб его, остальные были слишком заняты, квохтая вокруг меня: бедненький я, ушибленный. Сначала от этого квохтанья голова взялась болеть еще сильней, потом обалдела (видно, с непривычки: даже не вспомнить, в каком году ее последний раз гладили) и затихла. Сейчас она вместе со всем телом лежала на узкой кровати в полутемной комнатке для гостей при харчевне и при активном участии сознания валяла дурака, дразня Эркки. Который, как выяснилось, обладает очень интересными привычками типа нападения на людей с целью убийства. Мирный человек, добрый и правильный, из чистого милосердия взявший на себя заботу о четырех чужаках, влезших в его дом... пригласивший этих чужаков в гости...

    – Может быть, ты все-таки согласишься... э-э.. забыть это недоразумение?

    ...и почему-то этих чужаков все время торопит, стараясь делать это незаметно... а они и уши развесили.

    Нет уж, Эркки, я сегодня ничего забывать не соглашусь. И вообще ни на что не соглашусь. И сегодня никуда не пойду. Мне плохо, я обиделся, я жадоба, желающая стрясти с тебя компенсацию за «недоразумение» – выбирай любую причину. А я посмотрю, что ты будешь делать. И если все-таки останешься, несмотря на всю свою торопливость, значит...

    – Я уже залечил твои царапины, – продолжил одностороннее общение Эркки, не дождавшись ответа. – Что еще я могу сделать, чтобы между нами все стало правильно?

    Ррррр! Опять правильно! Еще раз услышу это слово – покусаю. Не слово, а того, кто его ляпнет. И даже понятно, кого.

    – О-ой... – послышался со стороны зачарованный вздох. – Ой, а это кому?

    Я скосил взгляд на Янку, уже чувствуя, что увижу...

    Так и есть. Мелочь уже распотрошила один из моих мешков и совершенно влюбленными глазами уставилась на лежащую сверху шубку.

    – Яна, это же мешок Максима... – тут же взялась за процесс воспитания наша правильная бабуля.

    – Это не я! Это Штуша завязочки дернул! – мелочь отмахнулась на чистом автомате. – Он в прятки играл, и...

    – Чир-чи? – изумился зверик, обалдев от своей предполагаемой роли взломщика мешков и женского коварства. – Ричччи-чичи!

    Обиделся? Еще немного, и я поверю, что он нас понимает...

    А бессердечная предательница, нежно прижимая к груди добычу, с надеждой воззрилась на меня:

    – Максимчик, это ведь мне? Правда же, мне?

    – Конечно, солнышко!

    А вы что, по-другому бы ответили? Зря-зря. Женщина и шуба – это почти как тигрица и детеныш. Красиво, даже умилительно – но попробуй встань между ними. Не обрадуешься.

    – Иииииииииииииии!!!

    Уши зажали все. В следующие пять минут мне стало не до размышлений, а Эркки не до извинений: вся команда попаданцев во главе с недомагом вынужденно таращилась на малолетнюю модницу, комментила обновку, ахая на тему «Кааак-же-это-тебе-идет» и нехорошо поглядывала в мою сторону. Не комментировал только Штуша – несчастный ушастик, спасаясь от воплей, полез в мешок и закопался в шмотки. Я только посмеивался: радовать мелочь оказалось неожиданно приятно. Будто самому что-то подарили, причем без дальнего прицела, просто так...

    Тем более, шубейка девчонке шла – рыженькая, пушистая, не слишком длинная, она закрывала все, что надо, а белые кисточки на капюшоне смотрелись просто суперски. Мелочь проплыла по комнате, изображая модельный шаг, попробовала набросить капюшон, снять, перецепить петельки...

    – Там еще был мешочек для рук, меховой, – вспомнил я, – вроде варежек.

    – Где?

    – Да там же посмотри.

    – Чирричи! – возмутился Штуша, до которого опять добрались.

    – Ой, извини...

    Мешочка малая почему-то не нашла, зато после трех секунд сосредоточенного сопения отыскала кое-что другое: