Текст книги "Ах ты... дракон! (СИ)"

Автор книги: Елена Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 46 страниц)

    Комнату затопило молчание.

    – Первыми засветились вот эти два – у городских ворот (он был практически пуст, поставлен лишь для сравнения), потом на прилегающей улице. И дальше...

    – То есть ты хочешь сказать, что некто, обладающий мощной магической энергией, вошел в город и движется по улицам?

    – Да. И настолько мощной, что заряжает мерители почти мгновенно. На настоящий момент... это могут быть только драконы.

    – Немыслимо. В закрытом городе...

    – Объявляем тревогу? – подхватился Пилле.

    – Подождите, – одноименный Вида решительно придержал товарища за плечо. – Тревоги-то как раз нет. А ведь после налета, как правило, люди склонны видеть драконов в каждом пролетающем облачке. Как это могут быть Крылатые? У нас бы тут народ уже двери сорвал – ломился за помощью.

    – А мерители?

    – Что – невидимые драконы?

    – Отчего же? – старейший задумчиво тронул тревожно мерцающую пластинку. – Людоформы.

    – Что?

    – Сейчас об этом не слишком принято говорить... но еще тридцать лет назад такие случаи были нередки. И при включении в нашу команду вам должны были дать такую информацию. Или вы посчитали ее шуткой? Или вы считаете, что дракон явился сюда так, праздничек с людьми отметить?! – блеклые глаза в сеточке морщин вдруг сверкнули остро и зло, а старческие пальцы с хрустом раскрошили край пластинки. И Гэрвин замер, едва удержавшись от от того, чтобы отступить назад. Милого чудака, рассеянного любителя «послежизни» Бира Майке больше не было, перед ними стоял подобравшийся хищник, готовый бить насмерть, не считаясь ни с чем.

«Старая гвардия, – мелькнуло в голове. – Недаром говорят, что он один из тех, первых...»

    – Где он сейчас?

    – П-последний меритель... – судорожный взгляд на пластинку мигом исцелил внезапный приступ заикания. Гэрвин поднял потрясенный взгляд. – Он на площади. На городской площади!

    – Немедленно туда. Все снаряжение – в боевую готовность.

Макс.

    Да когда же я успел так привязаться?

    Как это вышло? Почему сейчас, когда Янка засветилась мне навстречу, внутри что-то так отозвалось... ведь почти больно стало. От... счастья?

    Счастья.

    Ага. Я, Макс Воробей, крутой чел, реальный пацан, готов был взлететь от радости, что чужая малявка мне улыбнулась. Узнал бы кто из компании – ведь оборжали бы с ног до головы. Лох, натуральный лох, которого можно купить на банальное «разводилово насчет моральных ценностей» – тот же Толян так бы и сказал, слово в слово. Нормальных, мол, на такое не купишь, реальный пацан точно знает, что все это нестоящее фуфло, а жить надо клево...

    Ну... наверное, я не нормальный.

    И знаете, что? Мне, похоже, пофиг.

    Я стою на площади чужого города в чужом мире, у меня ни ноута, ни тачки, ни перспективы их заработать в ближайшие лет сто, на мне не то что одежды с лейблами нет – на мне вообще черте что с чужого плеча, сшитое в неизвестной деревне... но мне пофиг! Абсолютно.

    Потому что Янка и наша неукротимая бабуся живы. Потому что они нас искали, ждали.

    И рады нам.

    И мне давно не было так тепло – там, в грудной клетке.

    Отплакавшись на груди теперь уже Славки, мелочь решительно ухватила наши ладони в свои лапки и энергично так поволокла «домой». А попутно выкладывала новости.

    – Бабушка Ира считается «трехименной», и я тоже. Нас поселили в специальном доме – в приюте. У нас все хорошо. А вы где были? Мы так вас искали... бабушка Ира подала «про-ше-ни-е», что у нее пропали родственники. И каждый день ходила в тот дом, ну, где нас держали. Там раскапывали подземелье и все выносили, что находили. Но вас там не было. Только вещи... ей отдали. А вы...

    – Мы... мы далеко были, Яна. Мы обязательно расскажем. Только это секрет.

    – Секрет? А я тоже знаю один секрет. Мы драконов видели! В лесу! Представляете?! – Янка сделала страшные глаза.

    Я представлял. Блин, принесло же эту малышню туда...

    – Сторожа сказала, что обязательно их поймает, но пока нам нельзя никому рассказывать – это секрет. Чтобы не было панков.

    – Паники? – поправил Славка.

    – Не знаю, наверное. А это что?

    Славка взялся объяснять, а я... а мне опять не по себе стало. Будто царапается кто изнутри, наружу просится. Нехорошее чувство или... предчувствие?

    Где маг? Вот он, на глазах. И Славка рядом. И Яна. И уйдем сейчас с чужих глаз...

    Что не так?

    Не знаю. Что-то.

    – Яна... – я на полуслове перебил очередную новость про какую-то Штушину проказу, – а дом далеко?

    – Нет, почти пришли. Вон там дом, после вон того серого и вот белого еще...

    – А ты не можешь позвать бабушку сюда? Там в доме, наверное, народа много, поговорить спокойно не получится...

    Малышка прикусила губку.

    – Не хотите, чтобы наши секреты кто-то услышал? Хорошо. Только... вы же не уйдете? Обещайте!

    – Лучше не сюда, – вдруг вмешался маг. – Лучше вон там подождем, в подвальчике, в харчевне. Есть хочется.

    Янка не слушала.

    – Вы же не уйдете? Нет?

    – Мы закажем тебе пирожок. Сладкий-сладкий, – улыбнулся Славка. – Беги. Мы подождем.

    При виде цен в харчевне вдруг проснулось то, про кого я уже успел почти забыл. А именно некое земноводное на букву "ж". Да жаба, жаба. Она у меня всегда была редкой тварью – ей смело можно было присваивать звание убийца-душитель и вносить в книгу маньяков, но сейчас...

    При виде цен жаба резко мутировала: отрастила щупальца и взялась за мое горло с учетверенной силой. Я отбивался, но заказать что-то в итоге получилось только для Янки – на остальное жаба только усиливала хватку и шипела, что выкладывать такие деньги за наверняка несвежий суп и неизвестно кем сделанную лепешку может только полный идиот. Именно из-за этой эпической битвы я и пропустил начало событий.

    – Ну, Терхо Этку, – Слава без улыбки смотрит на мага. – И что ты нам хотел сказать?

    – Э-э... – маг облизнул губы. – Сдавайтесь?

    Я чего-то не понимаю... Только что мы шли по празднично украшенной площади, локоть к локтю, строили предположения, к чему предназначен тот или иной подарок Сковородку я, например, опознал, хотя что сделает супруга с бестолочью – мужем, посмевшем подарить ей вместо украшений вот это, мог предсказать довольно точно, вплоть до шишки на лбу. Куклы, книжки, фигурку животных тоже были вполне обычными подарочками, почти беспроигрышный вариант, кстати... но вот зачем тощий парнишка в новеньком тулупчике волок здоровущую травину, которая даже на вид казалась колючей, как... ну, как если бы поженились жгучая крапива и особо злобный чертополох. Вот их гибрид получился бы чем-то типа этой «травки». Кому ее можно подарить, а главное, за что? И как цеплять на дверь?

    Мы с Терхо перешучивались и строили версии, Славка улыбался... а сейчас эти двое сидят и смотрят друг на друга так, что двинь кто-то рукой – и второй сорвется в драку.

    А в ушах звенит и бьется то, что вельхо сказал.

Сдавайтесь. Сдавайтесь? Сда-вай-тесь.

    Почему Терхо это сказал? Почему Славка не удивлен?

    Я что-то пропустил. Что? Что?! Когда?!

    – Даже так? – очень тихо, очень ровно, очень спокойно проговорил мой сосед. – Ты серьезно.

    Это даже не было вопросом.

    – Да... – маг снова облизнул губы. Здесь было тепло, даже жарко, и у меня пересохло горло, у него наверное, тоже... но он не посмел даже посмотреть на стоявший в углу пузатый бочонок с водой...

    – Объяснишь мотивы?

    Он так это сказал... я давно догадывался, что наш умник не был мальчиком-ботаником, и прошлое у него не такое тихое, как раньше казалось. Но такого тона у моего сдержанного соседа я раньше не слышал. Была в этом негромком голосе и спокойная уверенность, и легкий интерес приправленный вежливым сомнением: мол, точно ли уверен уважаемый собеседник в том, что говорит, и что-то вроде упрека. А за всем этим, как змея в траве, притаилась угроза – и вовсе нешуточная. До холодка в животе.

    – Ты... – маг сглотнул, попытавшись сделать это незаметно. Не вышло. – Ты сейчас можешь попробовать меня убить... но только вам это уже не поможет.

    – Уверен? – не выдержал я. Терхо вздрогнул, взгляд всполошенно метнулся на меня, обратно, к двери – и снова на меня. Я тут самый страшный, похоже.

    – Макс, подожди... – пальцы Славки, переплетенные в замок, чуть побелели. И все. Лицо какое спокойное. – Пусть выскажется.

    – А он мало высказался? По мне так больше, чем надо.

    – Пока – мало.

    Мы встретились глазами буквально на секунду. Но этого хватило.

«Дай ему договорить», – тень в суженных зрачках... просящее выражение. А ведь раньше он меня ни о чем не просил. Или я не помню?

    «Сделаю. Помощь нужна?»

    «Подыграешь?»

    «В злой и добрый? – я почти усмехнулся. – Идет»

    «Начали».

    – Итак, почему ты уверен?

    – Если вы сдадитесь мне, то я постараюсь... то есть я сделаю так, что вас не убьют. Я добьюсь, чтобы вас закрепили за нашей лабораторией. Или еще как-то. У меня есть связи, все получится!

    Ах ты су... трудовой энтузиаст! Прежде чем Славка успел что-то сказать, я придвинулся поближе к вельхо и задушевно так обнял его за плечи.

    – Скажи это еще раз, гад, и я таки попробую тебя прикончить. Даже если нам это не поможет. Почему, кстати?

    А его потряхивает... боишься, сволочь? Так и надо. А только что такой уверенный был.

    – Во-первых, потому что город... – голос Терхо дрогнул, но тут же выправился, – город после налета драконов закрывается. Всегда! Блокируются выходы, развешиваются мерители, «зеркала» и оповещатели. Вы вошли в закрытый город, в котором работают маги-расследователи, и будьте уверены, они вас засекли и уже не выпустят! А они умеют спутывать драконам крылья...

    Славка закрыл глаза. Так, знаете, когда все очень хреново, и хочется хоть так выгадать время – хоть секунду, хоть миг – чтобы пережить и начать думать. Не было никаких сомнений: вельхо не врет. Мы, ломанувшись сюда напрямую, влипли в хватуху покруче той, куда заманили беднягу Архата. Тогда мы ловили, сейчас нам ответка прилетела. И сейчас маги, оторопевшие от такой наглости, придут в себя и начнут нас ловить. Влипли. Ох как мы влипли.

    И не только сами. Янка, баба Ира. Получается, мы их подставили?

    – Ты знал, – в голосе Славки опять не было вопроса. Он уже все просчитал.

    – Знал...

    – И не сказал.

    – Я вельхо. Мы и драконы...

    – Сука ты, – это я шепнул ему прямо в ухо. – Объяснишь, почему я не должен тебя прибить прямо сейчас?

    – Это уже во-вторых... – Терхо не пытался вырваться, не дергался, но заговорил быстрее, – вторая причина...

    Если он вздумает шантажировать нас Янкой, клянусь, я его все-таки убью. Клянусь. Сейчас же.

    – НУ?

    – Вы не подумали, почему я назначил встречу в этой харчевне? А зря. Это харчевня для вельхо, для молодняка... буйного молодняка. И поэтому днем тут блокируют магию. Начисто. Так что обратиться здесь у вас не получится. А стоит мне позвать на помощь...

    Площадь пока не удавалось закрыть полностью. «Рука» – всего лишь рука. Опытная, слаженная, с неплохим практическим опытом, но пять человек – не отряд «двадцатиножка» и даже не «осьминог».

    Чары на площадь они все-таки раскинули, но этого хватит только на оповещение. На отлов недостаточно. Даже с копями. Мало иметь источники, надо уметь ими оперировать.

    – Драконоловы прибыли?

    – Еще нет. Обещали вот-вот.

    – Проклятие. Тогда... Вот что. Всех вельхо на площадь, – Бира Майке лихорадочно плел над отобранным отражателем какую-то зеленую мешанину.

    – Но..

    – Я сказал – всех!

    – Да больше половины – зеленая молодежь! Вчерашние студиозусы, прибывшие подтверждение теории... мы их просто угробим!

    За свой язык Пилле получал не раз и догадывался, что судьба в этом отношении будет постоянна, но он не ожидал, что за самое обычное мнение его швырнут спиной в снег.

    – Тебя не спрашивают! – старейший навис над ним, как хищный рысь – и даже глаза горели так же злобно. – Твое дело – слушаться приказов! И ты сейчас приволочешь их сюда! Ясно?!

Макс.

    – ...и тебе крышка. Да, да, я понял, что нам это не поможет – но и тебе с этого выгоды не будет. Трупы не радуются. Так? А ты им станешь, обещаю! И превращаться мне для этого не обязательно, – я глянул на ножи, поджидающие своих посетителей на выщербленной столешнице, и маг закусил губу, уловив намек. – Если только попробуешь что-то мяукнуть, то...

    Со стороны, наверное, казалось, что здесь собрались пошептаться если не друзья, то хорошие приятели – голоса тихие, сидят близко... особенно я. Никто не видит, как мое «дружеское объятие» готово в любой момент переместиться на горло. Я не хочу убивать. Я никогда еще никого... а я вообще смогу?

    Заговорить зубы, заморочить голову и смыться, поимев свой интерес – все, что я делал уже... черт, уже слишком давно. Я просто не смогу убить...

    Только он об этом знать не должен. Как же я так лоханулся, а? Договаривался-переговаривался, условия выверял! Думал, соблазн нарастить себе магию по лишку достаточно соблазнительная приманка, чтоб вельхо про свою ненависть к драконам забыл! В город за собой поволок, потому что все-таки не доверял, одного побоялся оставить – выберется, мол, донести может! И на тебе...

    Ладно. Будем играть с тем, что имеем. Предложить мне сейчас нечего... по крайней мере такого, что перебило бы его расклад. Значит, пусть боится.

    Заговорить зубы? Заморочить голову? Этим и займусь. Что Славка-то замолк?

    – Ну что, не передумал кого-то звать? Мне как, хвататься за ножик или побудешь паинькой?

    Давно на меня не смотрели с такой ненавистью. Последний раз такими глазами глядел один дед, который стоял у ларька с шаурмой. Я тогда купил пива, пару лепешек и трепался по телефону, как вечером собираюсь в ночной клуб, где все круто оттянемся и что туда меньше десяти тысяч брать просто неприлично, мы не какие-то там лохи. А дед услышал... ох как мне тогда не по себе стало – как кипятком окатило.

    А сейчас пофиг. Не знаю, как Славке, но я ограничения в магии чувствую всей шкуркой. В прямом смысле шкуркой – по коже растекается холод, внутри клубится ледяная злость, и ее все больше. Будто горная речка мечется внутри. Обвал перекрыл русло, и не пройти, не пробиться...

    – Ну? – я злобно махнул рукой двинувшейся к нам подавальщице, и та метнулась обратно за отгородку.

    – Вам все равно не выбраться...

    – А это уже не твое дело, – холодно проговорил Славка. – Твое – не мешать.

    Вельхо молчал. Я поднажал.

    – Так мы договорились?

    – Хорошо.

    – Что?

    – Хорошо! Я не буду вас ловить...

    – Вот спасибо!

    – Но вам все равно не выбраться – они наверняка уже на подходе!

    – Разберемся. Слав?

    Мой сосед молчит, словно что-то взвешивая. Потом неожиданно тянет к себе ножик.

    – Как нас найдут? По энергии? Если ты говорил про мерители?

    – Д-да, – вельхо не отрывает взгляд от железного лезвия. Что, уже не я тут самый страшный?

    – Мы ее излучаем? – лицо моего соседа странно отрешенное, будто он не охоту на нас обсуждает, а какие-нибудь возможности существования внеземной жизни на планетных системах красных карликов!

    – Да...

    – А сейчас? Если здесь магию глушат?

    – Все равно. Ее не чувствуется, но она видна. С близкого расстояния все равно засекут.

    – Как ее приглушить?

    – Не знаю...

    – Терхо Этку.

    – Я не знаю! Я вообще не знаю, возможно ли такое вообще!

    – Спокойно. Макс, сходишь на разведку? Если Ири... если наши уже на подходе, перехвати. Скажи им... скажи, что мы пока не можем их забрать. Сейчас им безопаснее тут.

    Рискованно. Но можно. Нас мало кто видел, может, не свяжут «нового друга» с возможными драконами.

    – А ты?

    Славка улыбается:

    – А я пока постерегу нашего общего друга. А то вдруг он передумает?

    Не понял. С какой это стати? Нет, все вроде правильно, но что-то царапает внутри, не давая согласиться сразу. Вообще согласиться. На пробу предлагаю другой вариант:

    – С собой прихватим.

    – Макс... времени мало.

    Так. Если я хоть что-то понимаю в славкиной мимике, то сейчас мне попытаются что-то вкрутить. Да, время уходит, надо спешить, у нас осталось совсем немного, но...

    – Славка, что?

    – Что?

    – Говори, что не так. Я же вижу. Не ври.

    Темные глаза смотрят устало. И как-то... издалека. Будто он уже не со мной, отдельно. Будто... прощается?

    – Да говори же ты!

    – Чары спали, – вдруг говорит он.

    Я даже не понял сразу. Какие чары, при чем тут они вообще? А потом – дошло. Как-то одновременно я увидел то, что небольшой зал со сводчатым потолком освещается не привычными кристаллами, а свечами... и хвастливые надписи над хозяйской загородкой увидел: «У нас все настоящее», «Магия остается за дверью», «Вельхо! Только здесь можно побыть обычным человеком...»

    И похолодел. Если тут вообще не работают чары...

    – Ты не можешь ходить?

    – Я не могу встать, – тихо отозвался он. – Как сел – сразу.

    Так. Ясно. Очень понятно.

    – И ты решил отправить меня подальше. Это типа самопожертвование, да?

    Я себя не услышал. Внутри бесился ледяной поток, закручиваясь в кипящий водоворот, поднимаясь все выше и выше. Нестерпимо заболела голова, будто кто-то ввинчивал в виски тупые сверла.

    – Макс...

    – Замолчи. Сейчас же замолчи, слышишь? Ну ты и...

    Ледяной поток уже клокотал. Он был белый от пены и ярости, он... захлестывал. Я не могу сейчас ничего слушать. Я не буду. Потом! Если... когда выберемся.

    Я перевел взгляд – и маг вжался в спинку высокого стула.

    – Само восстановится? Не врать!

    – Нет...

    – Ясно. Ну что ж. Бери его на руки.

    – Макс!

    На нас уже косились. В дверях появился крепкий толстячок в темно-синей рубашке и широком фартуке. Хозяин? Позвали на скандал?

    Голову ломило уже невыносимо.

    – Бе-ри, – выдохнул я. – И пошли. Там разберемся. Восстановишь чары – отпущу.

    Топот послышался в ту минуту, когда я двинулся расплачиваться с хозяином. Топот сразу многих ног, ритмичный и уверенный. Как солдатская маршировка.

    Кажется, опоздали.

    Окон в подвальчике нет, смотреть приходится в двери. И дела за этими дверями невеселые. Оттесняя толпу, перед домом выстраиваются полтора десятка человек, и к ним подбегают и подбегают новые. Тыкают в нашу сторону. И устанавливают что-то странное. Что-то вроде телескопов на ножках, только трубы телескопов все до одной почему-то смотрят в нашу сторону.

    С этой стороны путь отрезан.

    Так. Спокойно. Спокойно. Не первый раз...

    Я метнулся к «хозяину».

    – Запасной выход есть? Тридцать целиков даю.

    Монеты призывно сверкнули на раскрытой ладони. Толстячок глянул на них почти жалобно. Ну да, видеть, что у клиента есть деньги, и эти деньги могут уйти вместе с ним...

    – Но вас ищут...

    Это называется «и хочется, и колется». Это деньги за целый день работы, и получить их за просто так... кто откажется? Толстячок, правда, колеблется, глядя на посетителей: сдадут-не сдадут? Но одна компания уже дошла до той степени веселья, когда трудно заметить даже прилетевшего волшебника в голубом вертолете, вторая смотрит на нас восторженно (особенно на Терхо), а у третьей явно рыльце в пуху, и они тоже прикидывают, как ловчей свалить. Я подбавил толстячку стимулов:

    – Если нас не найдут, вам же лучше! Нет драки – убытков меньше! И проблем.

    Хозяин, очевидно, вообразил размер проблем в виде сломанной мебели: жалобное выражение мигом сменилось на твердокаменную морду типа «моя хата с краю», а руки пришли в движение. Одна порхнула над моей ладонью, откуда с волшебной скоростью испарились три золотые монетки, а вторая с той же похвальной быстротой ткнула в сторону приоткрытой двери. Той самой, откуда он сам явился.

    – Там. Через пекарню...

    – Спасибо. Парни, двигаем! Ах, да забыл... – я торопливо наклонился к столу нетрезвой компашки. – Шухер, пацаны! Облава! Облава!!!

    – А-а-а!!!

    Ну вот, то что надо. Шухер не бог и не скорая помощь, он на вызов реагирует очень даже живенько. Вот и теперь – призванный шухер явился моментально, оперативно навел свои порядки, и уже через минуту отличить одних бегущих от других стало весьма и весьма затруднительно. Часть предсказуемо рванула на главный выход, еще часть – на указанный запасной, а остальные заметались по зальчику, решая, куда им надо и надо ли вообще...

    Мы промчались мимо хозяина – он прилежно пересчитывал деньги – и затормозили, чтобы не врезаться в других жаждущих смыться.

    Серая дверь в плотных заклепках, полутемный коридор, освещенный всего двумя золотистыми камушками, запах печеного... поднос, скользящий по металлической ленте нам навстречу. Из стопки румяных лепешек совершенно автоматически улетучиваются несколько штук – сколько захватил. Поесть-то мы так и не успели...

    Успеем ли вообще?

    Развилка, наш коридорчик уходит влево и вправо, из-под ног воем шарахается мурха, местный зверь вроде кошки, но с большими ушами, и мы с вельхо дружно сталкиваемся – сначала локтями, потом со стенкой. В душистом воздухе повисает несколько образцов «непереводимого фольклора», откуда-то слева доносится похожий диалог, тоже весьма эмоциональный и цветистый – видимо, те, кто удирал впереди нас, попался мурхе раньше.

    Славка тихо шипит сквозь зубы – этот вельхо его что, приложил?

    – Осторожней!

    – Сам бы потаскал... – огрызается вельхо.

    – Да я не против. Только тебя прикончу, и сразу...

    Пекарня. Где эта чертова пекарня? Запах печеного доносится справа. Ага! Рвем туда!

    Комната с низким потолком, от стены шарахается девушка с железным листом, полным белых, еще невыпеченных булок:

    – Во имя пяти... Вам не сюда! Сюда неправильно!

    Крохотный коридорчик, полутемный, размером чуть больше прихожей в хрущевке. И еще одна приоткрытая дверь, из которой валят клубы морозного пара. И серый зимний день за ней выглядит таким светлым! Даже дымный городской воздух кажется свежим. Получилось? Ушли?

    Я успеваю сделать только один шаг по присыпанному золой крылечку. Нет, еще одно успеваю – пропустить вперед Терхо и Славку. Потому что мне, дебилу, показалось, что здесь безопасно. Крохотный переулочек, всего на три дома, кажется совсем пустым.

    Кажется...

    Три фигуры на затоптанном снегу возникают будто ниоткуда.

    И треск, и боль в плече и шее, и шипучий рой синеватых искр, вгрызающихся в уже захлопнутую дверь.

    Как мы попали обратно, не помню, помню, что пришел в себя возле одной из печек – сижу на полу, рядом скорчился вельхо... и Славка. Их тоже зацепило?.. В дверь, задвинутую на засов, кто-то ломится... вторая, из пекарни в коридор, тоже оказалась закрыта. Это я, что ли обе? Не помню. Наверное, я, Терхо не двигается, по лицу быстро расплываются синие пятна.

    А у Славки лицо... я не знал, что человеческая кожа может быть такой белой.

    – Макс... тут... – он прикрыл глаза, – тут...

    – Что? Тихо, не разговаривай.

    – Тут... – белые губы упорно шевелились, – лестница... наверх... видишь?

    Я оглянулся. «Прихожая» была темная, узкая, но высокая, и... и справа и слева в стенках виднелись узкие проемы с узкими, крутыми... лестницами! Черт, как я не заметил сразу?!

    Мы сможем подняться вверх, если удастся – перебраться на соседнюю крышу, а если выйдем из «зоны поражения», то сможем обратиться и сделать крылья.

    Нет.

    Не сможем. Смогу. Славке туда не подняться ни за что, потому что подняться по этой узости с раненым на руках невозможно... не пройти. А если...

    В дверь грохнуло.

    – Открыть по требованию Нойта-вельхо!

    Я отчаянно посмотрел на моего соседа. Славка не шевельнулся. Лежал на боку, неловко подогнув руку, и смотрел на меня черными глазами. Он тоже все понял – наверное, даже раньше, чем я. Он ведь и правда... умник.

    – Иди... на крышу... и переберешься, а там... нашим... поможешь потом... когда все успокоится?

    «Обреченность». Кажется, это называется именно так. Именно она сейчас смотрела на меня из черных глаз моего соседа.

    – Открывайте! Открыть сейчас же!

    – Иди. Дверь... долго не удержит... И, Макс... про лохов. Бедный не тот, у кого денег нет... бедный тот, у кого... ничего... дороже денег... понимаешь?

    Нет. Не понимаю! Я не хочу этого понимать! Не хотел...почему он про это сейчас? Как он может?

    И морозом по спине прошло: именно сейчас. Может, он давно хотел это сказать... а может, и говорил, но с меня же всегда слова скатываются, как вода с крыши. А сейчас я его услышу. И запомню.

    Он прощается. Прощается, поэтому на прощание говорит то, что, по его мнению, важно.

    Что ж ты делаешь-то, Славка...

    Дверь содрогалась под ударами. Кажется, там было что-то кроме засова, потому что обычная под такими ударами просто не выдержала бы. Колотило в нее явно больше трех человек. Или у меня уже в ушах шумит? Грохотало уже просто невыносимо, требования перемежались угрозами, угрозы обещаниями, что если мы не драконы, то все будет в порядке, нас отпустят на все пять дорог... А я все сидел на полу, и встать не мог, потому что встать – значит придется идти... и бросить его тут.

    А я не хочу. Не хочу... не должен... будь оно все проклято! Не хочуууууу!!! Не заставите! Ненавижу...

    Темное, холодное, яростное бешенство поднялось откуда-то из глубины сознания. Ожгло льдом, опалило пламенем, зависло шипяще-белой волной... и рухнуло пенным валом вниз, затапливая мозг.

    И мир вокруг сдвинулся.

    Потом это вспоминали по-разному. К бурным событиям, как всегда, прибавилась не менее бурная человеческая фантазия, и вскоре истину установить было также легко, как заставить дождь идти в обратную сторону.

    Сначала недоброе почуяли маги, ломившиеся сквозь почему-то неподдающиеся двери – дракон испепели здешний запрет на магию! Из-за него вельхо не могли добраться до цели привычными способами, и оставалось только тупо крушить двери. А сейчас даже крушить расхотелось.

    Что-то было не так. Или

стало

...

    Одно из самых высоких зданий города, пятиэтажное, в подвале которого гнездилась харчевня, содрогнулось от фундамента и до верхушки с гроздью из пяти молитвенных колоколов.

    И засветилось. По желтоватым каменным стенам неравномерно пробежали белые искры, крупные, но почти без блеска. Выглядело как будто поземка на дороге – неплотные змеи сталкивались, извивались, свивались в более крупные полосы и ползли, ползли, очень быстро поднимаясь к крыше. Внезапно они мигнули, ярко полыхнули и пропали, точно всосавшись в камень. По площади прокатился низкий, тяжелый, недобрый гул – и началось.

    Снова тряхнуло. И опять. И еще раз. Народ: и вельхо, и любопытствующие зрители, и просто случайные люди – попятился. Кое-кто не удержался на ногах. Послышались испуганные крики. Некоторые, особо осторожные, молча попытались выбраться из толпы, разумно предпочтя зрелищу более безопасное место. Закричали вельхо, то ли предупреждая, то ли прогоняя просто на всякий случай.

    Поздно.

    Земля «вскипела» на глазах. Снег стремительно взвился вверх, зависая примерно на уровне талии... а в следующий маг осажденное здание будто взорвалось изнутри. Это была уже не поземка, это был вихрь!

    Нечеловечески белые и неестественно ровные линии взмыли смерчем, уплотнились коконом, на миг скрывшим странно колеблющийся дом... а потом все ускоряясь, по расходящейся спирали пошли в стороны, накрывая дома, временные праздничные навесы с ветками и лентами... людей.

    Кто-то убегал, бросая и теряя вещи, кто-то пытался спрятаться, кто-то падал, прикрываясь руками. Трое оставшихся на площади вельхо пытались выставить какое-то «заграждение». Вихрю было все равно. Он накрыл всех.

Макс.

    Во рту было горько. В горле сухо. В груди больно и странно... Чего-то не хватало, чего-то, к чему я привык, а теперь оно ушло и стало пусто. И еще я ничего не видел левым глазом – он не болел, но почему-то не открывался, и чувствовался как... сырость? Я кое-как поднял непослушную руку – глаз ощущался, как что-то странно большое. И чужое... Начинался на лбу, потом накрывал глаз и щеку. Опухоль. Похоже, я теперь инвалид не только драконий, а и человечий тоже – одноглазый. Нет, страшно не было, обидно тоже. Просто пусто. Как после пожара. И совсем немного любопытно. Что я мог такого сделать...

    И что вообще случилось?

    Пока память лениво копошилась в залежах, осуществляя поиск нужных файлов, рука действовала в автономном режиме. Думать ей было нечем, костный мозг думать не умеет, поэтому рука абсолютно спокойно сняла с глаза «опухоль» и автоматически предъявила ему же для опознания.

    Несколько секунд глаз тупо таращился на белое нечто неопределенной формы и щурился, пытаясь распознать неопознаваемое, потом мозг наконец догадался подключить к делу второй глаз, «неповрежденный», а потом я тихо захихикал. Хихиканье постепенно переросло в смех, что уже отдавало истерикой. Я это понимал, но остановиться не мог: в этой пустоте даже такой пустяк показался чем-то до невозможности прикольным. Прямо до хрипоты.

    Опухоль оказалась тестом. Заготовкой для булки.

    Как она попала на мое лицо? Перелетела из пекарни? Хорошо, что не из самой печки...

    – Придурок, – буркнули рядом. – Впрочем, я так и думал.

    Я заткнулся. От звуков этого голоса пустота схлопнулась мгновенно. Вернулись боль. И злость на себя, что в очередной раз так глупо подставился. И память... И страх – за себя, за Славу, за всех своих. Даже за Штушу.

    Я торопливо осмотрелся. Что произошло? Я вырубился, и?

    В «прихожей» точно что-то взорвалось. Что-то кислотное, потому что стены странно «оплыли», как воск на свечке. Дверь сплавилась в монолит со стеной. Или смерзлась, потому что все покрывал густой слой белого инея. Даже лестничные проемы заледенели.

    Что за...

    А Славка? Славка где?

    Сосед был живой. Все такой же белый, он лежал на полу и не двигался. Одежда, волосы – все в инее. На одну жуткую минуту мне показалось, что... Но он дышал. Задрожавшей рукой я потрогал щеку. Теплая...

    – Я же говорю – придурок, – повторил голос.

    Ну скотина! Я почти взлетел с места. Пусть в глазах потемнело, пусть голова отозвалась болью и комнату закружило. Зато

этот

оказался рядышком.

    – Что ты сказал?

    Вельхо валялся буквально в шаге от меня. «Булки» щедро осыпали его белыми бомбочками, и сейчас он машинально выпутывал тесто из волос. Тесто сопротивлялось.

    – Что думал, – с вызовом буркнул он. – Расшвырялся магией, дикарь драконий. Весь резерв бухнул, да? Лучше бы на оборот потратил... Глядишь, выбрались бы...