Текст книги "Ах ты... дракон! (СИ)"

Автор книги: Елена Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 46 страниц)

      А вот Жемчужный этим похвастать не мог.

      С него не возвращались.

      Вообще.

      Бывало, и не раз, что к острову приплывал не один корабль. Но даже это ничего не меняло. Стоило людям высадиться, над приветливыми прохладными лесами и гладкой водой залива начинал подниматься невесть откуда взявшийся туман. Тогда на острове могло послышаться несколько криков. Иногда – треск ломающегося дерева и грохот... А потом, когда туман исчезал, оставшиеся корабли спешно поднимали якоря и уходили прочь, добавляя в копилку жутких легенд свою историю.

      И все-таки на проклятом уже не одним поколением моряков острове кто-то жил.

      Этот странный дом с белыми куполами нельзя было увидеть с воды – мешали скалы. Впрочем, даже те, кто увидели бы и дом, и окно, открытое теплому ветру и затянутое непонятной золотистой сеткой, не поняли бы назначения довольно многих предметов.

      Для чего в просторном зале белое сооружение, похожее на увеличенные в несколько десятков раз и соединенные домики улиток? Почему на входе в каждую комнату обязательно висит серый диск, словно нарезанный на четыре дольки? Почему вместо удобных чешуек-светильников на потолках и стенах закреплены длинные голубоватые прямоугольники?

      И с кем говорит человек в ярко-желтой одежде, если он в комнате один? Ведь не считать же его собеседником золотисто-белую коробочку, которую он держит в руке? Хотя... она, кажется, ему отвечает.

     – ...сведений нет.

     – Как это – сведений нет?! Кто, по-вашему, должен был эти сведения добывать?! Я?! Почему нет данных с точки номер пять?

     – У нас не было приказа входить в город.

     – Приказ? Приказ?! А на то, чтобы застегнуть брюки утром, вам тоже должен поступать приказ?! А на то, чтобы сожрать за ужином дополнительную порцию, как вы это делаете каждый вечер?! Вы совсем обленились, анкул! Мне поставить вопрос о вашем переводе домой?

      После короткой паузы коробочка горячо забормотала:

     – Нет... с почтением прошу: нет, хост. Я исправлю недочеты в работе...

     – Тьфу. Исправите? Исправляйте, только побыстрее. Какие сведения от нашего контакта из столицы?

      – Э-э... хост... его лейсольды... наемники... тоже не вернулись. Новых объектов пока не...

      Коробочка полетела в стену. Брызнули осколки.

Поселок Рейиккен. Славка.

     – Ну вот. Когда драконы вдруг сошли с ума, то сошли не все. Сначала это были только молодые. Старшие вроде как ловили их и пытались вылечить – так они говорили. Потом что-то у них тоже случилось. Огонь был долгий, гром и пепел. Пропали, мол, они на какое-то время. Потом вернулись, стали разносить по городам и поселкам цветы да семена. Растут вроде как в любое время года, запах их в разум драконов приводит... на краткое время, однако дракон, какой бы безумный не был, успеет от людей отлететь и буйствовать станет уже в месте безлюдном. А потом, мол, все наладится. А как – не понять. Армо рассказывал, что по их Книге драконы тогда уже плохо говорили, тяжко понять было. А вскорости и вовсе онемели.

     – Армо – это...

     – Ну тот парень-личинка, с которым мы в одном Приюте жили, помнишь, я рассказывал? Он из драконоловов был. У них, мол, хранятся предания о старых временах. Если он не врал...

      Растормошенный напарниками Терхо сначала впал в панику, оказавшись в камере. Причем кого именно он больше боится видеть в роли похитителей путников, драконоловов, вельхо или драконоверов, напарникам добиться не удалось. По версии Терхо, все были хороши. Ловчие шкуру спустят, добиваясь, где драконы, драконоверы прибьют по-тихому и скажут, что знать ничего не знают, ну а вельхо запихнут в подвалы до конца жизни.

      Про драконоверов ему тактично не поверили. И он пустился снова пересказывать о них все, что знает. И не знает, тоже. Дошло и до историй, рассказанных похищенным у сектантом магом-личинкой.

     – Ага, – вступил в разговор эксперт по вранью – Макс. – Если бы он врал, цветов бы не было вообще. К тому же они реально успокаивают. Интересно, если тут так боятся драконов, то почему не сажали их везде, где можно и нельзя?

     – А тогда за людей вступились боги. И сажать стало не надо.

     – Это тоже твой приятель сказал?

     – Он не приятель! Он сбежал!

     – Сбежал? – Славка подобрался. Что-то в этой истории было... – Разве из вельхо можно сбежать? Ты не говорил.

     – Ну вроде как нельзя... но ему почему-то не дали подорожника на место, и он обиделся. Расстроился. И пропал ночью.

     – Сначала не дали должности... медленно проговорил Макс. – А что, всем дают?

     – На церемонии? Ну да.

     – Не дали должности... а потом он пропал. А скажи-ка мне, друг Терхо... а из кого состоят эти ваши Подвалы? И есть ли список, кто там сидит и за что? Вы вообще в курсе про это?

      В желтом свете чешуйки лицо Терхо медленно стало белым.

     – Я никогда... я не знаю... вы думаете?

     – Лично я – думаю, – Макс снова откинулся на солому. – Очень удобно иметь место, куда ты можешь сплавить тех, кто опасен власть имущим. Место, про которое никто не спросит и уда никто по доброй воле не полезет.

     – А мне вот интересно другое. Что за боги вступились за людей? И как это проявилось? Терхо, не спи.

      Вельхо с усилием отвлекся от исказившейся картины мира.

     – А? А-а... ну... в разных концах мира появились посланцы богов. И стали убивать драконов и ловить.

     – Как интересно. То есть сами боги явиться не соизволили? Макс, тебе эти божьи посланники никого не напоминают? Из нашей истории? Кортес и ацтеки, которые посчитали его богом. Святые отцы...

     – Сказал бы я тебе, кого мне это еще напоминает, – скривился Воробей. – Желающих урвать себе кусочек на чьих-то проблемах. Прям плюнуть некуда – обязательно кто-то стоит и с благостным видом провозглашает, как сильно он желает тебе помочь. Только отдай ему все что имеешь и залезь в долги до конца жизни. Всего лишь! Интересно, кто же тут так хорошо наварился, а? Ап! И у драконов проблемы. Ап! Проблемы у людей! Ап! И как по волшебству являются посланники богов – все в белом – и все это решают. И наверняка до конца жизни в шоколаде! Блин, еще драконов бы спросить – они-то это "Время Безумия" как видели?

      Он перевернулся на живот и уставился в стенку. Так, словно росший на стенке мох – самое интересное на свете зрелище.

     – Макс... Слав... вы что такое говорите? – голос у мага был тихий-тихий. – Разве так может быть?

      Воробей задумчиво пробормотал:

     – И пришли они, и спросили: кто из нас истинный посланник бога? И услышали в ответ: а я никого не посылал...

      Терхо непонимающе переводил взгляд с одного на другого.

     – Это из ваших божьих заповедей?

     – Это анекдот, – вздохнул Макс. – Блин, мы-то как нарвались... Где сейчас эти ваши божьи посланцы?

     – Ушли.

     – Просто так ушли? – уточнил Славка. – Или оставили после себя что-то?

     – Законы...

      Напарники скривились, как от зубной боли.

     – Ну конечно... а заодно приборчики, которые сюда срабатывают.

     – К нам, между прочим, тоже. Слав, а оцени юмор, а? Мы от одних "желающих помочь" попали сюда, где они тоже неслабо порезвились. Интересно, сколько их всего?! И сколько они уже подмяли?

     – Кнопок было девять основных и пять вспомогательных. Комбинаций море.

     – Супер! – Макс подбил рукой солому и снова с размаху рухнул на это колкое ложе. – Магов не хватает.

      Терхо, кажется, перестал понимать нас совершенно:

     – Где не хватает? – кротко спросил он.

     – Тут! – рявкнул Воробей. – Люди! Драконы! Бандиты! И у всех одно общее: все они нас ловят и запихивают в подвал. Тебе не смешно?

     – Ну...

     – Драконы? – донеслось от двери. – Вы с ними... вы... ну здравствуйте, остай покупатель... сберегли монеты от разбойников?

      Макс приподнялся на локте.

     – И вам доброго дня, почтенный... – медленно проговорил он. – Вы вроде говорили, что все решаете миром?

Глава 27

Они знакомы? Славка почувствовал, как замер рядом Терхо Этку.

Они знакомы...

      В отличие от Макса, Славка с закрытым псевдорелигиозным обществом, именуемым сектантами-драконоловами, знаком не был – то есть в реале с его представителями не встречался. Но, пока Макс в драконьих пещерах лечился, хулиганил и "учил молодых драконов плохому", Славка занимался сбором данных. И довольно успешно. На настоящий момент у него имелась и карта Уровней пещер (полная двух Верхнего и Среднего и пока фрагментарная – третьего, нижнего, самого секретного), и доступ в драконьи "мастерские". И более-менее подробная раскладка по драконьим Стаям. И поверхностное пока знание драконьей версии здешней довольно своеобразной истории. И, разумеется, сведения обо всех более-менее значимых слоях социума...

      В том числе и о драконоверах. Особенно о драконоверах. Первоначально, сразу после так называемых Времен Безумия, это было объединение довольно разнородных группировок. Сюда вошли немногие уцелевшие представители прежних конфессий, довольно много ученых и специалистов, непосредственно связанных с драконами и потому имеющих о них точные знания, не поддавшиеся коррекции вследствие общего психоза. Присоединилось к ним и некоторое количество (весьма небольшое) магов – в основном книжников-историков, ведь кому как не им было знать, откуда к людям здешнего мира пришла магия! Публика из прежних "властных структур", оставшись после перемен не у дел, тоже пополнила сообщество. И, наконец, костяк драконоверов и основную часть составили обитатели предгорий и других земель близ драконьих территорий – сел, небольших городков, селений и поселков. Ревнители и хранители традиций, они с опаской и подозрением встречали любые изменения. Они спокойно внешне встречали и провожали возносящих молитвы новым богам – но при этом никаких молитварей на их землях почему-то не возникало. Они не выходили с протестами, но преследуемые властями беглецы-сектанты почти всегда бесследно растворялись на местных просторах.... Они исправно платили увеличившиеся налоги, не забывая при этом немного поворчать, и слушали приказы новых властей. Но стоило Поднятому или Возвышенному всерьез наступить им на больную мозоль – и в поселке-городке по непонятным причинам вспыхивал пожар (или обвал, или иное бедствие), и чересчур активному представителю власти приходилось направлять излишек сил на восстановление жилища. А особо непонятливым – переезжать (в трудных случаях после второго... или третьего стихийного бедствия).

      Преследования властей и непонимание общества постепенно сплотили эти разнородные и разноуровневые группировки в монолитную массу, и теперь драконоверы и впрямь походили на сектантов. С довольно жестко выраженной нетерпимостью к внешнему миру и тягой к самоизоляции от него, с неукоснительным следованием к унаследованным традициям и обычаям и к восприятию любого нового человека через призму "свой-чужой". И Максу с Терхо правда повезло тогда, в городе, что глава города после своего опознания в качестве скрытого драконовера их отпустил... и не просто отпустил, а еще и припасами снабдил...

      События могли пойти по совсем иному, куда более печальному для незваных гостей финалу.

      Драконы с этим сообществом контактировали, но ограниченно.

      Сначала годы безумия и нападения людей вынудили Крылатых замкнуться в уцелевших убежищах и пытаться сберечь то немногое, что удалось спасти. Потом – когда неведомая болезнь, мутившая рассудок, отступила и драконы смогли вылететь из Убежища, не рискуя причинить людям вред – мир уже изменился. Драконов встретили ловушки, камнеметы и человеческая ненависть. И снова пришлось выживать...

– Мы пытались приходить в человечьем облике... – рассказывал Старший, – сначала нам должно было знать, что творится в мире и нет ли новых угроз.

– Вы так и не узнали причины болезни?

– Нет. Слишком внезапно все началось и слишком обширны области поражения. Если бы действительно затронуло только молодежь, мы еще могли попытаться... но распространилось почти на всех, и на Познающих тоже. И на людей. Сохранились даже некоторые обрывочные записи о беспричинных нападениях животных: друг на друга, на тех же людей. Они, правда, помнят только о безумных драконах...

– Познающие – это ученые?

– Познающие мир и его законы? Должно быть, так. По ним ударило больнее всего – ведь Познающие сильнее других открыты миру и оттого острее ощущают перемены. Особенно те, кто был настроен на живых. А тогда... тогда невыносимо было слышать и видеть, невозможно говорить и переносить мысли. Сбилась сама система восприятие-общение, мы с трудом понимали друг друга – даже здоровые. Будто само солнце стало лить лучи иначе. А они пытались найти причины и открывались... Когда все кончилось, некому уже было понять, что произошло. Познающих не осталось. Все, кто у нас сейчас есть – ученики. Недоучки. Они могут быть сильны и талантливы, но знаний у них недостаточно.

– А вы? Старшие?

– Наши знания и умения ограниченны. Мы были частью... – и без того прерывистая нить повествования прерывается, вместо понятных слов звучит несколько рыков... и гребень Старшего досадливо вздрагивает. Он пытается подобрать слова – и устало опускает веки, когда это не получается. – Теперь есть только мы сами. Трудно это, да.

Но сейчас мы переносим мысли не о том. Я боюсь отпускать вас, Славхка. Иногда нужно отпустить, чтобы не потерять и не сломать, а Махс не может быть в узах власти... но страх велик. Он не любит слушать старших, и я прошу тебя. Сначала мы пытались – и сейчас пытаемся – отслеживать изменения в отражении, чтобы поддерживать хоть какое-то равновесие. Потом – добыть еды. И сейчас двенадцать наших живут среди людей... хотя нет. Уже одиннадцать.

– Что?

– Именно среди людей мы потеряли самое большое число из своих.

– Потому что вам нельзя долго в человечьем виде? Сферы слабеют?

– Потому что нас убивают. Мы искали тех, кто верил нам раньше... драконоверов... мы пытались сами. Результат один. Никто не может

прожить среди людей дольше нескольких

лет. Наших питомцев отыскивают или выдают. Они возвращаются или пропадают навсегда. Будьте очень осторожны, Слава. Будьте очень осторожны...

Не доверяйте людям.

      Славка не шевельнулся, но почувствовал, как от головы вниз по позвоночнику побежали знакомые жаркие искры – подготовка драконьей сферы к активации. Терхо подобрался рядом, и, кажется, успел приподнять один рукав – тревожно блеснуло золото Знаков...

      К сожалению, предполагаемые драконоверы тоже слепыми не были.

      – Теттава Асхат, они не связаны!

      – Теттава Асхат, берегитесь!

      – Не двигаться, вы!

      Но Асхат – мужчина лет сорока пяти с цепким взглядом черных глаз – оборвал гомон одним движением. Он прошелся глазами по Славке (не взгляд – наждак!), скользнул по Терхо, вцепившемуся в свое запястье, и снова прикипел к Максу. И, наконец, ответил... и заметно похолодевшим тоном.

      – Миром? Обычно да. А вы все-таки вернулись. Надо же, а я вам тогда почти поверил. Вы были очень убедительны, "жертва разбойников".

      – Вы, предположим, тоже не отставали...

      – Макс, не нарывайся, – попросил Славка еле слышно. Он не знал, с чего возможного сектанта вдруг пристигла такая перемена настроения и почему его интонация сейчас – злая колкая вежливость, граничащая с оскорблением. Но атмосфера в каменном подвале разом сгустилась, а Макс и до этого был не в лучшем настроении. Сейчас же он и вовсе смотрел исподлобья, но не двигался, как настороженный перед мышиной норкой кот. Был бы у Макса хвост – бил бы по полу... Его сферу Славка чуял намного слабее, но было ясно, что второй облик у напарника тоже наготове.

      А ведь прежде чем разносить тут все по кирпичику, стоит убедиться, что это действительно враги.

      Увы, времени на убеждение ему никто предоставлять не собирался.

      – Значит, зеркала в каждом доме? – непонятно проговорил мужчина, глядя на Макса. Будто предлагая посмеяться над какой-то общей шуткой.

      – И не только, – Воробей отзеркалил его тон, как шпагу отбил.

      – Неожиданно... Обычно налетчики, решившие пограбить проклятых сектантов, приходят в несколько большем количестве. Тем более сподобившиеся прихватить мага.

      – Может, это потому, что мы не налетчики?

      – Нет? Что ж, я готов поверить... кто же вы, пришедшие в наш поселок? Торговцы? Маловато товара. Мирные путешественники? А вельхо пригласили так, для безопасности? Или... ах да, вы, кажется, сказали, что были в плену у драконов. Вы героически от них спаслись и теперь добираетесь домой?

За такой тон в старину вызывали на дуэль.

      – А хозяева не хотят представиться первыми? Показать, так сказать, хороший пример? – Славка вломился в разговор, перехватывая инициативу, пока собеседники не договорились до драки. Он вежливо улыбался, но смотрел вовсе не в лицо собеседнику. Во-первых, раз так, то будем взаимно невежливы, во-вторых, ему очень не нравились молодые люди за спиной "мирного человека", а точнее, предметы, которые те сжимали в руках. Удлиненные, с непонятным утолщением на конце. Оружие? Похоже, ситуацию спасти не удастся, и вместо союзников напарники обзаведутся еще парой-тройкой врагов... – А то я, к примеру, сомневаюсь, что вы те самые сектанты. Ваше гостеприимство, по правде сказать, весьма похоже на радушную встречу вельхо. Подвалы, например...

      Провокация удалась. Отчасти. Парни у двери полыхнули возмущением:

      – Наглец! Сравнить с этими... нас!

      – Тварь мажья!

      – Да за такие слова...

      Не вельхо... и вряд ли Ловчие. Драконоверы? Все-таки драконоверы?

      Краем глаза Славка увидел, как Макс досадливо нахмурился. Поломал ему какую-то комбинацию? Извинюсь потом... если будем живы. Терхо бы только не забыл, кому под крыло нырять... а то обломков будет...

      – И кто из нас нарывается? – одними губами прошептал Макс, пока его собеседник унимал пышущую негодованием молодежь. – Терхо, ты, если что, помнишь, куда прыгать?

      -А? А-а... ага... – маг с трудом отвел глаза от сектантов. Лицо у него по-прежнему было пепельным.

      Нет, это никуда не годится. Если... то есть когда... им удастся выбраться, Славке обязательно стоит пообщаться с магом на предмет поведения в критических ситуациях. А то драконоверов он боится больше, чем драконов. Безобразие!

      – Асхат. Глава общины драконоверов поселка Рейиккен.

      – Ага, – Воробей не собирался менять взятый раньше курс на обострение. – И как нам убедиться, что это правда?

      – Вы привели с собой вельхо и сейчас имеете наглость...

      – А это не вельхо, – хамски перебил Макс. – Это ваш собрат по вере. Ну, если вы действительно драконовер.

      – Чего?!

      – Он?

      – Я?

      – Макс!

      – Тихо!

      – Но теттава Асхат....

      – Я сказал – тихо! Это не лучший способ переговоров, юноша...

      – А я не веду переговоров с теми, кто меня опаивает и запихивает в подвал связанным! – прошипел Макс. – Итак, мы представляемся, да? Это Терхо Этку, маг и с недавних пор – верующий в говорящих драконов. Так ведь, Терхо Этку?

      – Что?

      – Драконы говорят?

      – Ну да... а почему...

      – Убедились?  Настоящий "приверженец четырех стихий и их олицетворения в драконах". Пополнение вашей общины, – он говорил насмешливо-дурашливо, но отчего-то в камере росла и росла тишина...

      – И давно он уверовал? – почти кротко осведомился глава общины.

      – А как с драконами познакомился. Понял, что всю жизнь верил неправильно и прозрел. И ныне шествует по долинам и это... как это... горним высям, делясь обретенной мудростью. Жаждет обратить побольше неофитов.

      – Во нахал... – почти с восторгом прошептал парень у двери.

      Выдержка у почтенного Асхата была что надо. Вежливая маска на лице дрогнула лишь на миг – когда щека дернулась. И голос почти не изменился:

      – Похвальное стремление... а вы, стало быть, те самые неофиты?

      – Неа. Мы драконы.

      Тишина стала абсолютной. И в этой тишине парень зло улыбнулся:

      – И теперь вы можете верить... или не верить... господа драконоверы.

      – И если мы не поверим?

      – Улетим, – Славка счел своим долгом вмешаться. – А вы можете верить дальше... если сможете.

      Драконовер смотрел на них довольно долго... как вначале.

      – Ну что же... – проговорил он наконец. – Тогда прошу вас войти в мой дом... Крылатые.

Город, который собираются переименовать в Вельхоград.

      Вообще-то в лечебные покои кавалеры к дамам не допускались. Здесь царили строгие понятия о нравственности. И уж тем более не допускались нарушения покоя и тишины, совершенно необходимые, по мнению лекарей, для исцеления болящих и раненых. А представить, что в эту обитель покоя, нравственности и лечения будет когда-то допущено животное... еще луну назад это было бы абсолютно невозможно, кого ни спроси.

      Тем не менее сейчас "кавалер маленькой дамы", пушистый меур-двухлетка злостно нарушал все установленные в лечебных покоях порядки, а лекари не только при этом присутствовали, но и всецело одобряли его поведение, выражая свое мнение хлопаньем в ладони и подбадривающими (о ужас!) криками.

      – Бабушка! Бабушка, смотри, как у Штуши получается!

      У Штуши и в самом деле получалось. Маленький пушистик тихонько крался по подоконнику, изображая кота, выцеливающего мышку, и вся его фигурка выражала полную сосредоточенность порученным делом. Даже крошечный хвостик казался в этот миг пушистым и длинным. Еще немного, еще чуть-чуть – казалось, воображаемая мышь будет вот-вот схвачена... Бросок, когти смыкаются на добыче, миг торжества – и вдруг ловец в ужасе шарахается прочь, взмывая по занавесям и дико озираясь.

      – Чего это он?

      – А, это кот недавно добычу у нас в стороже ловил. Ловил мышь, а поймал Райво, десятника нашего. Тот, вишь, из погреба не вовремя высунулся...

      – Ха-ха-ха! Молодец! А еще кого покажи!

      – Покажи поваршу! Поваршу нашу покажи, Вииво Пышку! Поваршу!

      Штуша с интересом посмотрел на хохочущую здесь же поваршу и спрыгнул с занавеси. Встал на задние лапки, выпрямился и быстро распушил шерстку, резко прибавив фигуре "полноты". И зашагал, покачивая "бедрами" и на ходу "поправляя прическу" и "фартук".

      Публика грохнула хохотом. "Поварша" недоуменно оглянулась: над чем, мол, смеются? На голове – порядок. С фартушком порядок. Вдруг внезапная догадка озарила "женщину", и она, боязливо опустив голову, заглянула себе в "вырез". Ой, а что это там? Помогиииииииииите!

      – А он...

      – А чего там такое видел, а?

      – Та дайте ж глянуть...

      – Ой, не могу! – заверещала поварша. – Ой, это ж он позавчера показывает, когда мне туда рак попал! Я чую шевелится, глаза опустила глянуть, а там клешня торчит... я ж думала...

      – Так верещала, что вельхо спасать кинулись!

      – И как, спасли?

      – Не... ее быкарь Вено спас... рака вытащил... да еще проверил, не завалялся ли там кто другой.

      – Долго проверял-то?

      – Дык старался! Тут, брат, есть где поискать.

      – Да тьфу на вас! – привычно отмахнулась и впрямь пышногрудая Вииво. – Слышь, девчоночка, ты их не слушай. Эй, зверь, как тебя? Штушенька... а покажи-ка вот этого, говорливого!

      Пушистик насторожил ушки.

      – С меня сладкие ягоды!

      – Чррч! – после короткого раздумья одобрил Штуша. И изобразил, как подтягивает штаны...

      – Пало, – на плечо легла чья-то рука. А, Эвки. – Развлекаешься?

      – Странный зверек, не находишь? Ты обратил внимание, что он различает людей не только по лицам, но и по именам? Даже для меура это слишком разумное поведение.

      – Давай потом про меура? Наш новый союзничек кличет. Вести он какие-то получил срочные. Идешь?

Поселок Рейиккен. Макс.

      В масках и притворстве я разбирался. А как же. Это профнавык, на котором у меня бизнес строится. Не обманешь не продашь, а чтоб обмануть, надо мало того, что понять, что за человек перед тобой, понять, что у него за маска, и пролезть за нее, так надо в считанные секунды натянуть на маску на себя. Да так, чтоб предстать перед клиентом именно тем, кого он в данный момент готов видеть и кому поверит, что вот эта, например, хрень – именно то, что ему не хватает в жизни. Так что на притворстве-маскировке я, можно сказать, собаку съел. Извини, четвероногий друг человека, но что есть то есть.

      Короче, в притворстве я уж точно понимаю побольше Славки.

      По-крупному пришлось удивляться всего-то два раза.

      Первый – когда наша математичка Пиранья (Пиратова Ираида Яковлевна), ненавидевшая всех детей скопом так, что Снейпу с его придирками к незабвенному Гарри Поттеру оставалось только скормиться змеюке Нагайне от безысходной зависти, вдруг однажды посреди ора замолчала, раскрыла зазвеневший мобильник и... улыбнулась.

      – Ирочка? Что, солнышко мое? Конечно, принесу. И книжку почитаем... я тебя тоже люблю, доча.

      Класс тогда охренел в полном составе. Наша Пиранья умеет разговаривать? Не орать, не шипеть, не кусаться словами так, что уши пламенеют и хочется провалиться сквозь землю. Она! Умеет! Говорить! Ласково! С ребенком! Умеет улыбаться! У нее есть дочка! И они вместе по вечерам читают... И почему после этого наш детдомовский невеликий класс, до сих пор относившийся к злобной училке как к неизбежному злу, возненавидел Пиранью? Странно, ее злую маску мы терпели, а вот промелькнувшая доброта и любовь – не к нам! – стали искрой, подпалившей взрывчатку. Это, наверное, странно... но работать у нас она больше не смогла.

      Второй раз сбрасывание маски удивило уже лет в пятнадцать... когда моя бабушка-праведница, ухитрившаяся даже в детдом меня сплавить так, что ее светлый имидж во дворе не потускнел ни капельки, при мне получила письмо и бандероль от своего ненаглядного сына, а моего, стало быть, папаши. Тот писал, что в цивилизованной стране, где он сейчас проживает, не принято, чтобы старики проживали вместе с детьми. Так что, поскольку она не сможет оплатить себе отдельный дом (а у них в настоящее время нет лишних денег), то он и супруга предлагают "дорогой маме" проживание в доме престарелых. Там и уход, и лечение, и они будут приезжать. Проспекты прилагаются, она может выбрать пансионат по своему усмотрению. То, что я там оказался именно в эту минуту – дикое совпадение, бабка не хотела терять лица перед персоналом детдома, и когда одна из воспиталок (идеалистка, и как ее вообще к нам занесло) привела меня на встречу с родными, дверь открыли. Забегая вперед, скажу, что воспиталка думала, что увидит нищую бабушку, больную и несчастную, обиженную на государство, из-за бедности отобравшее у нее любимого-единственного внука... ну а как еще при живой родственнице мальчик в детдоме оказался? Она надеялась, психотерапевт доморощенный, что при встрече с семьей "трудный подросток обретет жизненный якорь". Ну идеалистка, что с нее взять. В нашем добром учреждении она продержалась, кажется, всего полтора месяца, потом мечта и реальность окончательно разошлись, и девушка свалила туда, откуда пришла. Так вот. Идеализм треснул еще на моменте приветствия, но в квартиру нас все-таки пустили. Поэтому когда почтальон приволокла ей "привет из Америки", мы и имели счастье видеть бабкину реакцию из первых рядов. То еще было зрелище. Бедная воспиталка меня даже за водой послала – мол, не стой же, Воробьев, бабушке плохо, воды принеси. А я что, я принес. По инерции, наверное. Кому-кому, а бабке сроду по-настоящему плохо не было, она даже симптомы инфаркта специально по медицинской энциклопедии учила. Дед всегда попадался...

      Так что воды я принес, стакан, с минералкой без газа, из холодильника, как она привыкла. Этим же стаканом по голове и получил. Ну не среагировал вовремя. Да и не привык к такому. Она же всегда была "достойной дамой", этаким образцом, примером для окружающих, как надо жить... И вдруг этот несгибаемый образец наливается помидорной краснотой и, на полуслове перебив какое-то утешение от воспиталки-психотерапевта, молча запуливает в меня стаканом. А пока мы пытаемся придти в себя, обкладывает матом. И меня, и моего неблагодарного папашу, и моего "размазню-деда", от которого никогда не было никакого толка, который даже не смог выгнать "эту никчемную девку с окраины" и ее приблудного щенка в дом приволок!

      – И мне пришлось терпеть тебя три года! Еще и тебя! Мало было мне моего недоумка с его вечной придурью на справедливости! Нельзя квартиру без очереди получать, нечестно! Нельзя взятки брать! Недостойно! Нельзя на домработницу голос повысить! Некрасиво! Везде я, я! Я сына в университет устраивала, мой чистоплюй и не почесался! Непоряяяяядочно! Я квартиру эту выбивала – чтоб в престижном районе, чтоб метры! Я эту работу ему за границей нашла! Я, я, я! Жалко ты не сдох вовремя, ублюдок, вместе с мамашей своей – какие я бы вам роскошные похороны организовала! Дом престарелых! Сволочь! Из-за тебя все, урод малолетний, из-за тебя, гаденыш... А ты и явился, трупоед, на квартиру губы раскатал, да? Нахрен, понял! Сам раньше сдохнешь! Ненавижууууууууу...

      Воспиталка волокла меня из этой квартиры, что-то причитала, утешая, и, кажется, плакала... а я никак не мог прийти в себя от того, какой она оказалась на самом деле... моя всегда осанистая и правильная бабушка... моя настоящая бабушка под правильной маской.

      Ладно, что-то я расфилософствовался не по делу. Короче, это были два моих самых больших потрясения от несоответствия маски с реальной личностью.

      Сейчас был третий.

      Я помнил невысокого, слегка суетливого лавочника с чуть крупноватым носом, этакого живчика с двойным дном, азартно торгующегося со мной за каждую монету. И не по жадности торговался, а скорей из спортивного интереса и просто потому, что так положено. Ульви, мол, тешили. Потому и спорить с ним было легко и даже весело. Такой не позовет вышибалу, чтоб разобрался с доставучими-несговорчивыми, и на дешевые трюки типа обсчета или фальшивых денег не сорвется. Правда, потом, после какого-то моего неловкого вопроса... провалиться мне, если помню, что тогда сморозил! Так вот, после того как я где-то прокололся, лавочник резко посерьезнел, подобрался и стал кидать какие-то осторожные намеки. И опять аккуратно так, знающий поймет, а незнающий – как я...

      Но все равно, увидеть его предводителем местного отделения сектантов – это было как оплеуха.

      Одежда, считай, та же – местный прикид со всеми полагающимися завязочками. А вот внутри одежды – был совсем другой человек. Другие глаза – не хитроватые щелки с затаившимися чертиками, расширявшиеся в особо азартные торговые моменты, нет. Прямой взгляд в упор, жесткий, умный. Другой рот – можно так сказать? Просто при взгляде на эту каменную складку не верилось, что эти губы не так давно расплывались в плутоватой льстивой улыбочке... И руки. Пальцы не теребили беспокойно ленточку, они были спокойно расслаблены. Кажущееся такое спокойствие. Потому что любое резкое движение – и эти спокойно лежащие на поясе ладони мгновенно сожмут оружие.