Текст книги "Ах ты... дракон! (СИ)"

Автор книги: Елена Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 46 страниц)

      – Моя девушка теперь требует эти пуговицы в подарок. Говорит, у кого-то тоже сегодня видела.

      – И мммоя жжжна тож... – присоединился к обсуждению уже изрядно поддавший мужчина за соседним столом. – Эххх...

      – Да говорят, сама супруга Поднятого сегодня в них показалась.

      – И этот актер, птиц разряженный, сегодня тоже на представлении в них был...

      – А у нас ни в одной лавке опять!

      – Даже у Илми Рани нет.

      – Да есть у этого выжиги наверняка! Прячет для самых богатых, наверняка.

      – Жадюга.

      – Ульви его н... накажи...

      Славка с Терхо только переглянулись.

      Похоже, Ульви торговца уже наказал. Посредством ниспослания на его голову Макса.

      Значит, три грошовки за пуговку, если завтра придет десять человек?

      Славка готов был поспорить на свой драконий хвост, что уже сегодня в лавку невезучего торговца ломилось не меньше сотни человек. А что будет завтра...

      Сам удачливый рекламный деятель пришел в гостильню последним.

      Устало обвалился на кровать, кое-как сгреб мешок с торчащей из него бутылкой, снял печать (их тут ставили вместо пробки) и сделал длинный глоток.

      – Ну, все. Завтра он или нас прикончит, или сгребет весь товар, как обещал. Второй вариант вероятнее.

      – У тебя щека в помаде, – завистливо пробормотал Терхо Этку.

      – Да какая это помада? – лениво пробормотал Макс. – Убожество одно. Где? Ага... Кстати, парни... а косметика – это, в принципе, не так трудно. Если примерно знать процесс. А?

      – Ага, – усмехнулся Славка. – Ну ты крут...

      – А то! – Макс довольно заулыбался (несмотря на всю колючесть, на доброе слово он ловился моментально... если оно было искренним). – Я мегакрут. Трепещите.

      – Уже. Макс, а почему ты с пуговиц начал? Не с часов, не с... а с того, что и проще, и дешевле.

      – Ну-у... Во-первых, часы – товар дорогой, но штучный. Пуговица – массовый. Всем понадобится. Прибыль больше. Кстати, Слав, а если у драконов на этом их уровне можно сделать часы, то, может, и молнию получится?

      – Вы молнию можете?

      – Это не та молния, Терхо. Не знаю, посмотреть надо. А во-вторых?

      – А во-вторых, спрос и предложение! – Макс по-кошачьи прищурился. – Я, конечно, люблю торговаться... но сейчас нам некогда. А после сегодняшнего почтенный Илми Рани купит у меня любую вещь за столько, за сколько я скажу. И за это надо выпить. Компотика, парни, компотика. У нас завтра дело, на него надо без похмелья...

      Ирина Архиповна.

      К Яночке пустили не сразу. Сначала попросили не волноваться и выпить успокоительного отвара. Когда у женщины задрожали руки, просить перестали, а как-то очень ловко влили в рот пахнущую мятой жидкость. Сердце споткнулось на полутакте... и забилось ровнее.

      В сознание пробился голос лекаря.

      – Ох, уж эта молодежь бестолковая. До сих пор не понимаю, что и кому говорить. Внучка ваша жива, слышите? Скоро поправится. Пара синяков и холод, ерунда. Если бы не истощение, мы бы ее еще сегодня отпустили. А пока придется ей полежать. И не просыпаться. Кстати, а Максик и Славик – они где?

      Наверное, лицо ее как-то изменилось, потому что лекарь тут же извинился и виновато проговорил:

      – Девочку желательно греть, и желательно именно близкой, кровной энергией... Но вы ведь тоже родственница?

      – Да.

      Макс... Славушка... Яночка...

      – Бабушка Ира... да?

      – Да. Да...

      – Она и вас зовет тоже. Спит, но зовет. Пока с ней ее зверек, он тоже помогает...

      Наутро несчастный торговец, с которым Макс поспорил на три гроша, встречал нас у порога лавки. А у двери, у прилавка и даже на улице волновалась толпа людей – навскидку как раз человек сто – и глухо ворчала, выглядывая непонятно что и довольно хлестко высказываясь в адрес жадных торговцев. Конкретные имена пока не назывались, но чувствовалось, что это не за горами...

      Увидав нас, почтенный хозяин закрыл глаза и быстро-быстро зашевелил губами, явно молясь местному Меркурию. Накануне вечером в Максе-рекламщике проснулся садист и не просто проснулся, а отправился на переговоры с хозяином гостильни. В результате персонал в полном составе проникся трогательной историей бедного влюбленного, мечтающего сделать любимой и ее не слишком любящим родственникам сюрприз нежданным приездом. И всем, кто в этот вечер являлся с расспросами о "двух молодых людях такой-то и такой-то наружности" было бессердечно отвечено, что да, такие были... но они уже уехали. Подозреваю, что персонал был тронут не столько историей любящих сердец, сколько несколькими довольно звонкими аргументами с цифрой пять на реверсе. Но, так или иначе, дело было сделано – посланцы хозяина лавки поверили в то, что человека, из-за которого его лавку будут всю следующую неделю брать штурмом, в городе больше нет. И выгода

упущена

.

      Подозреваю, что после этого почтеннейший Илми Рани провел не слишком спокойную ночь.

      Неудивительно, что сейчас он молится, наверное, всем пяти богам, благодаря их за возвращение потенциального поставщика.

      – Здравствуйте, – приветливо улыбнулся так и не заснувший в Максе садист. – Я насчет пуговиц.

      Голос он не понижал.

      Толпа заволновалась и придвинулась.

      Макс притормозил и с интересом уставился на почтенного владельца лавки.

      Хозяин открыл глаза, нервно улыбнулся и жалобно признался "почтенным господам", что вот прямо сейчас он никак не может открыть торговлю... товар еще не прибыл... но пусть почтенные не волнуются. Он обязательно прибудет ночью. Почтенные господа ведь не хотят путаницы с товаром? Нужно все подготовить: поставщику заплатить... по его

весьма немалой

цене. Просто грабительской цене, если честно. Но он

на все

готов, лишь бы его почтенные и высокоуважаемые покупатели остались довольны!

      Вот пусть они сейчас пойдут в... то есть не хотят ли почтеннейшие остай, асмай и мае пока подумать, какие именно одежды они хотят украсить новинками и каких швей удостоить заказом? За кружечкой варенки, за закусками? Вон там, в гостильне, к примеру? Именно там останавливаются, приезжие, которые могут быть в курсе модных новинок...

      А завтра пуговицы обязательно будут ждать достойных господ в полном блеске! Кому именно предстоит быть в блеске, господам или несчастным пуговицам, Илми Рани не уточнял.

      Словом, Макс и торговец были достойны друг друга!

      Особенно ясно это стало видно по тому, как они посмотрели друг на друга. Это надо было видеть!

      Стоят два человека по разные прилавка и приветливо друг другу улыбаются. Уважительно улыбаются. Но так, что мирное население в лице Терхо срочно вспомнило про какие-то неотложные дела и собралось эвакуироваться.

      Еле притормозить его успел.

      А когда пошла торговля, в первые минуты эвакуироваться захотелось мне. Особенно когда после объявления цен на более дорогие изделия торговец пригрозил натравить на Макса сторожу – а то, мол, товар сбывать без торгового знака не разрешается! Это он зря сделал. В ответной речи моего напарника фигурировали разочарованные покупатели, которые категорически не поймут такого поступка глубокоуважаемого остая, и упущенная будущая выгода, и еще... кое-чье... недовольство...

      Кого он имел в виду? Блеф, скорее всего. Но интонацией надавил так, что почтенный Илми Рани подозрительно побледнел и сопротивляться перестал. Принял Максовы грабительские цены, печально считал пуговички... первые полминуты. Пока мой напарник не достал первую тряпочку, где в два ряда были аккуратно пришиты серебряные пуговицы с узором черни.

      И наступила тишина.

      – Это... это что? – лицо Илми Рани приняло почти молитвенное выражение. – Пятеро богов...

      – Я вообще-то один, – схамил Макс.

      Вот же неугомонная зараза!

      Впрочем, торговец не слышал. Дрожащими руками разгладил тряпочку с набором, что-то соображая, и поднял на нас глаза.

      – Это те... дорогие? А другие есть?

      – Как не быть за разумную цену, – просияло в улыбке его персональное наказание. И выложило на прилавок матовые пуговицы с узором-розочкой из золотой проволоки. – Это подойдет к дамскому наряду... если вы понимаете о чем я.

      Все.

      Теперь Илми Рани забыл и о споре, и о своих переживаниях по поводу упущенной прибыли. Торговец охал и ахал на каждую модель, шустро выхватывал тряпочки с самыми дорогими наборами и тут же прятал под прилавок. За приятным занятием мысли о том, как негодяи-приезжие его ограбили, перешли в счастливое предвкушение будущего большого заработка, в глазах зажегся азартный блеск. Он уже не спорил о ценах, а суетливо приказывал работникам тащить и разворачивать ткани, раскладывать на них подходящие пуговки... А когда Макс уступил ему какие-то гроши на нескольких наборах, посоветовал "вот это" положить на белый мех, " вот это" на синий бархат, а три подарил "бонусом" в знак будущих крепких торговых отношений и большого уважения к Илми Рани лично... Да после такого он вообще перешел почти в категорию лучших друзей!

      Сияющий торговец, рассыпаясь в уверениях по повод тех самых крепких отношений, совершенно безропотно обменял два мешка пуговиц на мешок с деньгами. Торговцы едой? Все что угодно, остай Макс Воробьев! Адреса? Пожалуйста! Да у него и самого кое-что есть... Продать? С нашим удовольствием! Да, конечно, пробный караван... да, доставим... сегодня же отправим... Конечно-конечно, все исключительно качественное, ведь торговое сотрудничество, благослови его Ульви – это святое.

      Он уже собрался выпроводить нас из лавки, предвкушая сладостный момент самоличного раскладывания драгоценного товара, но Макс опять испортил ему удовольствие.

      Он выложил на прилавок часы.

      – Это что?

      Мой напарник снова улыбнулся. Предвкушающе так. Мы с Терхо содрогнулись.

      – Сейчас расскажу...

      Мы с Терхо переглянулись – и, почти одинаково пожав плечами, прислонились к стене. Это надолго.

      Уходили мы следующим утром. Город, подвергшийся Максову нашествию, провожал нас равнодушно. Горожанам было не до трех малознакомых путешественников. Горожане были заняты. Почтенный Илми Рани разрывался между показами для самых достойных горожан, налаживанием контактов с поставщиками продовольствия и приемом заказов (Макс обещал, что на обратном пути соберет заявки и, возможно даже подумает над тем, чтобы почтенный Илми Рани представлял его интересы в других города – при условия добросовестности партнера). Кто-то лихорадочно терзал портных, требуя в кратчайшие сроки переделать лучшие вещи под "столичную новинку". Кто-то, высокомерно поглядывая на неудачников, уже гордо прогуливался по улицам, демонстрируя блестящие узорчатые пуговички на всех возможных местах. Именно на всех: своими глазами видел и парня, застегнутого пуговиц на сто, и девушку, у которой пуговицы были нашиты в три ряда, и даму, которая была в них вся, от круглой меховой шапочки до низа длинной юбки (а в прорезь юбки как бы между прочим высовывался сапожок, тоже в пуговицах).

      А самые незадачливые осаждали лавки торговцев в надежде приобрести там уже закончившиеся пуговицы.

      Максова мода закружила головы всем.

      Ну что ж, город Мессен.

      Столкновение средневекового мира и нашей рекламы окончилось не в твою пользу. На этот раз.

      Вообще-то нам надо было в Илекке. Тоже городок, тоже не слишком большой, но довольно зажиточный. Был этот городок, по слухам, на речке, причем речка не замерзала даже зимой, жил за счет торговли и окраски тканей. Чешуйки здесь еще делали цветные – местный вид черепицы.

      Макс как услышал, сразу стойку сделал. Сел нашему магу на шею и принялся вынимать из него душу, добиваясь ответа, куда речка течет. Карт местности в привычном нам понимании здесь нет, люди ходят по указаниям путевых камней по дорогам и тропам, им карты особо и не нужны. Возможно, что-то похожее есть у Старших вельхо, но те своих секретов не выдают. А Максу вопрос транспортировки покупок покоя не давал. Из Мессена мы первый обоз отправили, но это же капля в море. Семь телег сушеного мяса и три зерна удалось выдать за закупки для убежища личинок. И что? Убежищу на один день, и то при условии умеренности.

      Но более крупные закупки делать опасно. Нойта-вельхо бдит вместе с ловчими-драконоловами, попробуй проскочи...

      Вот как провезти мимо них крупные закупки?

      Думай, голова...

      Нужна легализация, без нее наши игры с куплей-продажей – детская возня в песочнице, только степень риска много выше. Тот же Илми Рани, если бы действительно решился обратиться к властям, был бы в глазах этих властей добропорядочным гражданином, выступающим против бродяг неизвестного происхождения. Стоит ли говорить, в чью пользу было бы решение?

      А как легализоваться? Терхо Этку не помощник, его самого разыскивают. А найдут – не обрадуются. Отступник он теперь и драконовер...

      – Э-э... – при виде придорожного камня-путевика, старательно обсаженного снежниками и незнакомыми красными, просто огненными цветами, Терхо притормозил. – А давайте туда не пойдем?

      Я прищурился, читая угловатые местные буквы названия:

      – В Рейиккен? А нам туда надо?

      – Это поселок, не город. Вряд ли там удастся продать ваши товары. Лучше идти в город, а не к этим...

      – К кому?

      – Ну снежники и пламенки видите? У каждого дома, вдоль всей дороги. Тут явно полно драконоверов. А они к приезжим, мягко говоря, не слишком приветливы. Фанатики.

      – Драконоверы? Здесь? – Макс, в последние полчаса выпавший из общения, встрепенулся. – Где?

      – Цветы видите?

      – Так везде цветы.

      – Именно! Только в городе они еще ничего, а вот по таким поселкам староверов целые общины! Помнишь того Поднятого, из города? Ну что тебе штаны подарил. Так он по сравнению с ними – возносящий молитвы богине Живе! Он нас хоть живыми отпустил. А тут если заподозрят, что ты драконолов, можешь прощаться с жизнью.

      – Заподозрить драконов в том, что они драконоловы, – мечтательно пробормотал Макс... – А на это стоит посмотреть.

      – Макс, стоит ли?

      – Есть хочется.

      Терхо заткнулся. Поесть он хотел всегда, и его опасения сейчас вступили в жестокую борьбу обострением аппетита. Я наклонился за цветком, пряча улыбку. Интересно, Макс из детдома, маг наш из приюта личинок, а отношение к еде у обоих одинаково трепетное. Видимо, поход в поселок неизбежен...

      – Что ближе, поселок или город?

      Терхо вздохнул.

      – Город...

      – А к вельхо драконоверы как относятся?

      Маг дернул плечом и первым двинулся к дороге за путеводным камнем.

      – Не любят. Был у нас один в личинках, из них был. Из отобранных детей. Он иногда рассказывал про их верования.

      – В вельхо можно попасть из секты?! – я даже споткнулся. – Странно.

      – Ну у них же тоже есть латенты. Так что же, им пропадать?

      – Интересно ставится вопрос... Терхо, а у кого шансов выжить больше: у вельхо или у обычного добропорядочного гражданина, скажем... ну, мастерового или торговца?

      Маг озадаченно замолк.

      А я пока присмотрелся к окрестностям. Все-таки красивые здесь места. И почему я раньше никогда не ездил в горы? Мы с родителями на отдых ездили нечасто, причем по большей части на море или в города Европы. Папа очень любил историю, много читал, иногда на экскурсиях по старинным крепостям и замкам рассказывал то, чего не знали даже экскурсоводы. И всегда выбирал красивые места...

      Но горы – это совсем другая красота. Снег и резкие ломаные линии вершин, чистая, бездонная синева неба и пятна зелени на горных склонах... неровные извивы дороги, больше похожей на широкую тропу, аккуратные домики и дымки над крышами придают пейзажу оттенок уюта и домашнего тепла.

      А цветы на снегу – сюрреализма.

      Хотя это место почему-то кажется знакомым...

      А это что?

      Вообще поселок казался почти пустым – за последние десять минут между домами промелькнуло не больше трех человеческих силуэтов. Даже дети не играли. День, все работают... А тут из-за недалекого домика (навскидку километра два) показалось сразу несколько фигур.

      – Что они тащат? – прищурился Макс. – На носилки похоже...

      Терхо приложил руку ко лбу и всмотрелся.

      – Кажется, это похороны... – неуверенно предположил он. – Четверо ближайших друзей несут носилки с усопшим, а еще четверо – обычно соседи – идут рядом с кувшинами в руках и наливают встречным за счастливый путь духа покойного в сад Пяти.

      – А вдова? Дети?

      Маг поморщился.

      – Ну, в городе бы они были... а тут староверы, у них традиции. Жена и дети провожают умершего лишь до порога, чтоб с собой не увел. Самые дорогие ему люди, понимаете?

      – Нет, – Макс не отводил от похоронной группы напряженного взгляда. – Интересно, а где ж эти встречные?

      Я тоже слегка напрягся. Макс был параноиком в квадрате, во всем здешнем мире доверяя ровно трем людям... и что? Пусть сам он от этой паранойи страдал. Но зато с ней он мог страдать, а не тихо лежать в безымянной могиле в бандитском подвале. При таком подходе я готов был пострадать за компанию. Но тут из домиков, мимо которых двигалась скорбная процессия, стали выходить люди. По одному, по два человека, они подходили к носилкам, ненадолго задерживались для "проводов" и, поклонившись покойному, снова удалялись по своим делам.

      В принципе, ничего настораживающего... но Максу все равно что-то не нравилось. А значит, и мне. Чувство опасности у него явно лучше развито...Нет повода ему не доверять.

      – Хм, может лучше в город?

      – А поесть? – жалобно вздохнул наш маг.

      Более-менее Макс успокоился только тогда, когда из рощицы справа и чуть повыше нас вышла еще одна группа (три человека плюс упирающаяся коза). Совершенно спокойно (за исключением решительно протестующей козы) группа выбралась из снега, подошла к похоронной процессии. Кратко о чем-то поговорила и, выпив за "светлый путь", благополучно прошла дальше по дороге.

      Вряд ли она подозревала, какими внимательными взглядами ее провожают.

      – Ладно, двинули. Где там их кладбище? Может, разминемся?

      Не разминулись.

      У очередного поворота по-змеиному извивающейся дороги на нас из-за скалы выдвинулась печальная процессия.

      Восемь человек, носилки и покойный в длинном гробу.

      Ближайший к нам мужчина неодобрительно полоснул взглядом по моей груди (точнее, по прицепленной там пламенке), но поздоровался вполне любезно:

      – Доброго дня, путники. Не откажите нашему усопшему другу в последнем добром деле. Благословите его светлый путь в лучший мир...

      Молодой парень с невеселой улыбкой уже наливал в высокую глиняную кружку что-то темное.

      Пить отчего-то не хотелось. Интересно, что будет, если "путники" откажут в этом "последнем добром деле"? Нет, Максова паранойя все-таки заразна.

      Я взял кружку – налили туда от души, по края. А сказать что? Мы с Максом уперлись взглядами в Терхо – и тот не подвел.

      – Светлого пути странствующему в сады Пяти. И милости богов.

      Показалось – или улыбки "провожающих" стали более напряженными? Но когда мы с Максом повторили напутствие и выпрямились после поклонов, ничего не изменилось. Опустевшие кружки вернулись к хозяевам, нам поклонились в ответ, и четверо носильщиков снова подхватили ручки носилок. И процессия двинулась дальше.

      Мы остались смотреть им вслед.

      – И что это было? – озадаченно пробормотал Макс.

      – Доброго пути! – донеслось с дороги.

      – Ооли, – отозвался маг.

      – Что?

      – Ну напиток. Ооли. Из зерна и ягод делают...

      – Да я не про него... Чего это они дернулись, когда ты им про милость Пяти говорил?

      – Тебе тоже показалось?

      – Мне не кажется. У драконоверов пять богов?

      – Ох... – маг хлопнул себя по лбу. – Я идиот!

      – Самокритично.

      – Четыре у них. Стихии.

      – Ладно, пошли. Но из поселка убираемся по-быстрому. Купим продукты и сматываемся.

      Но напиток оказался вкусным. На эль похож, с фруктовыми нотками и с легкой горечью. И настроение отчего-то повысилось.

      Когда процессия завернула за скалы, покойник в гробу шевельнулся и сел.

      – Не вылили? – напряженно спросил он у носильщиков.

      – Нет, выпили.

      – Что ж, посмотрим, сработает ли на них ловушка.

      Дракона мы увидели совершенно неожиданно. Очередной извив, очередная скала – и на ней барельеф с серебристым крылатым телом. Летящим...

      Это было так неожиданно и так красиво, что мы замерли на месте.

      – Смотри, как осмелели... – выдохнул вельхо. – совсем не боятся...

      – Может, в мире что-то изменилось? Раз драконоверы не боятся Нойта-вельхо.

      – Или это не драконоверы... кстати, а там что-то написано... мелко только... Слав?

      Я прищурился.

      – Первое слово явно вельхо. А дальше...

      А дальше была темнота...

      Славка не любил, когда шепчутся.

      Когда ему было четыре, в их веселой дружной семье взрослые вдруг стали шептаться, а потом бабушка "уехала далеко-далеко", и в следующий раз он увидел ее лицо только на могильном памятнике... Связи Славка тогда не ощутил, но подсознательно запомнил. И, услышав год спустя шепот, насторожился и стал слушать. Конечно, малышу было непонятно, что такое "пресс налоговых" и "возможно, это подготовка к рейдерскому захвату" и "вышел бы ты из состава акционеров, пока не поздно". Но когда папа после этого шептанья вдруг "заболел" и оказался в больнице "с огнестрелом", он не просто выучил новые слова. Он понял, что на свете есть не только хорошее, но и плохое, и страшное. И в его памяти это страшное навсегда осталось связано с шепотом. Став старше, Славка, конечно, осознал, что дело не в понижении голоса, просто родители таким образом старались беречь сына от взрослых бед. Он даже учебник психологии читал и уяснил, что да, родители были правы, и у них получилось не пустить в его жизнь фобии, панические атаки и прочие отклонения, которые часто берут начало в детских страхах.

      Но все равно: стоило кому-то рядом начать шептаться – и по затылку словно проводило невидимой ледышкой, а глаза сами собой щурились, выискивая незаметную пока угрозу.

      Сейчас он очнулся именно от этого.

      Рядом кто-то шептал...

      Привычная ледышка прокатилась по затылку от линии волос до спины, прояснив сонный еще разум... и юноша замер, поняв, что открыть глаза не может. Не может открыть взглянуть, не может шевельнуть рукой, и похоже вот это, на запястье и на ногах, у щиколоток – веревки.

      Ледышка стала сугробом, снежной лавиной, в который провалилось сердце. Провалилось и бешено трепыхалось там, пока хозяин торопливо тащил из памяти последние воспоминания...

      Драконы, Старшие и просящий рык: "Только осторожней. Только вернитесь...". Торговый рейд. Горы. Эпопея с пуговицами, первый отправленный обоз, дорога... поворот на поселок, встреченная похоронная процессия, внимательный взгляд "друга", вкус незнакомого хмельного напитка на губах... Потом фигура дракона на скале – и темнота.

      Ловушка. Это была ловушка? Недаром так вызывающе размещена фигура дракона на придорожной скале. Расчет на то, что свои, предупрежденные, пройдут мимо, верующие пройдут мимо... а любопытные и неосторожные полезут смотреть. И ведь полезли же.

      Ловушка.

      Похоже, они влетели в нее с размаху, и даже Максово чутье не помогло.

      Но чья? Кто связывает пленных – так? Руки заведены за спину и связаны в запястьях, причем кисти дополнительно чем-то не то обернуты, не то обвязаны. Пальцы едва двигаются, как в очень жестких кожаных варежках. Боль есть, но несильная, и онемения нет, но высвободиться не получится... Ноги связаны слабее – просто чтобы не дать подняться. А вот руки – серьезно. И повязка на глазах. Мягкая, но плотная...

      Обороту, если что, не помешает, но оборот – последнее средство. Не стоит выдавать свой драконий облик, их и так считают... а кем, кстати, считают? Кого так важно лишить способности видеть и двигать руками, но при этом не блокировать речь и слух?

      Вельхо.

      Именно они опасны своими Знаками... и возможностью отбиваться, задействуя боевые узоры.

      Их сочли магами? Похоже, что так... Посчитали за вельхо и постарались блокировать возможность коснуться знаков даже на ощупь.

      И что с... стоп.

      Шепот!

      Этот шепот, что заставил его очнуться, тихий, едва слышный сердитый шепот...

      Это же...

      Славка вслушался. Знакомый голос, сейчас искаженный шипением и высокими частотами, сердито костерил горы, горные дороги, тропы, а, главное, горных козлов, здесь обитающих, и особенно их упертые козлиные мозги, толкающие хозяев на сооружение тупых ловушек! Чтоб они горели! И скалы с драконами, и резвый покойничек, так его и растак! И его, Макса Воробья, персональная безмозглость, не позволившая учуять такую примитивную подставу!

      И, несмотря на адреналин, на неизвестность и собственную беспомощность Славка на миг, на какой-то крохотный кусочек времени, позволил себе улыбнуться. Если Макс ругается, значит, он не считает ситуацию безнадежной. Вот если бы Макс молчал вмертвую, как тогда, в горах, уже замерзнув практически до обморожения, или вдруг пускался в откровенность – вот тогда да, тогда впору бить в набат и кричать SOS. А так... ничего особенного. Шипя и осыпая нехорошими словами некстати попавшееся на пути препятствие, его шебутной напарник как бы настраивал себя на боевой лад.

      Воробей...

     – Как же меня достал этот придурочный мир... – с внезапной тоской вдруг тихо проговорил Макс. – Устал... черт, устал уже...

      И несколько сорванных, запаленных выдохов, почему заставивших Славку порадоваться, что напарника своего он не видит. Так тяжело, вымотанно дышат после чего-то по-настоящему напряженного. Чего-то... кросса с нагрузкой. Сотки отжиманий. Чего? Но больше откровений не последовало. Примерно минута тишины, потом что-то зашуршало – тихо, почти неслышно. И стихло.

      Славка подождал с вопросами – вряд ли скрытник-Макс обрадуется, что его подслушали – и уже более энергично заворочался на месте, делая вид, что только что начал приходить в себя.

     – Славка? – почти сразу послышался напряженный вопрос.

     – Да... Макс? Черт, где мы? Ничего не вижу...

     – Наконец-то! Вы с Терхо тут уже часа два изображаете спящих красавиц!

     – И он тут?

     – Ага... если я ничего не путаю, то он где-то справа. Облился своими духами на основе морской розы, блин, на всю камеру несет. Дорвался...

      Морской розы? То есть по запаху?

     – Ты тоже не видишь?

     – Повязка. Самому не снять. Ты как, цел?

     – Вроде да. Голова только гудит. А ты?

     – Как с похмелья средней тяжести. Чтоб им в том компоте утопиться.

     – А что за камера?

     – А я знаю? Каменная – стены и пол ощутимо холодные. В длину метра четыре, в ширину чуть больше трех. Сено есть. Удобства в виде дыры в полу есть. Нар и чего-то такого нет, и помолчав, неохотно добавил. – Двери нет...

      Тишина сразу стала на порядок мрачнее.

     – А как ты с повязкой?..

     – Эмпирическим методом, – съязвил напарник. – Ножками, ножками...

      То есть пока они с Терхо спали, упорный Макс исползал всю камеру, исследуя, куда они опять влипли? И опознал напарников по запаху... Славке на миг стало остро интересно, чем это он таким опознаваемым пахнет, но он разумно решил отложить этот конкретный вопрос на потом. Сначала стоит определиться с местоположением, самочувствием и планами на будущее. И в самую первую очередь – с повязкой... если нельзя снять себе самому (а ведь нельзя, Макс бы даром не говорил), то может, попробовать вариант "помощь друга"?

      Но Макс, похоже, наряду с остальным освоил и чтение мыслей.

      Шорох. Ветерок у лица. Тихий-тихий шепот:

     – Но я не против и глазами поглядеть... Ты как? Поможешь с повязкой? Самому не снять.

     – Спрашиваешь!

      После пяти минут взаимных подползаний и нащупываний лиц, трех попыток уцепить зубами край повязки (не ухо напарника и не его же волосы, а именно повязку) и несимпатичного, но яркого фейерверка, когда голова Макса эффектно въехала Славке в челюсть, напарники замерли, боясь шевельнуться. Славка, на боку, с напряженно изогнутой шеей и куском холстины в зубах и Макс, придавивший ему плечо и бок. Как это выглядело со стороны – парням не хотелось даже представлять. И несказанно радовало отсутствие в этом мире камер наблюдения. Хвала богам хоть за эту милость...

     – Ну че, тянешь? А то я себя уже мягкой игрушкой у малыша чувствую.

     – Нашелся мягкий... кости отовсюду торчат, как у скелета!

     – ...обслюнявленной... – безжалостно закончил Макс.

      Славка не расхохотался только потому, что побоялся упустить с таким трудом найденный и ухваченный край повязки. Сдавленно хрюкнув, он вцепился покрепче и, игнорируя сдавленное шипение напарника (несколько волос таки попали в захват!), потянул ткань в сторону...

      Да будет свет.

      Самому Славке свет явился спустя пять-шесть минут, исполненных мата и трудового рвения напарника. И был сравнительно безрадостным, поскольку осветил достаточно крепкие стены без единого намека на окна и, увы, достаточно прочные ремни. Даже дверь, все-таки присутствовавшая в их камере, радости не принесла, поскольку была приподнята над полом примерно на метр (при полном отсутствии лестницы) и замка на обозрение не предъявляла. То есть, скорей всего, была закрыта на наружный засов. Еще меньше порадовал потолок. Ни досок, ни соломы, ни дранки – прочный камень, как и стены. Выбраться проблематично даже дракону...

      От обозрения стен внимательные глаза пропутешествовали взглядом к закрепленной на стене светящейся "чешуйке", потом – на безмятежно дрыхнувшего Терхо и, наконец, на ремнях, прочно перевивших ноги и руки...

     – Всю жизнь мечтал быть боевым хомячком... – мрачно процедил Макс. – Давай руки, что ли...

      Жемчужный. Южный остров в теплом море.

      Остров был крупный. На нем спокойно умещалось и несколько гор, старых и поросших буйными местными лесами, и просторные долины, и два озера (третье, маленькое, тоже было, но в такой лесной гуще, что увидеть его можно было только сверху), и прибрежные скалы, поросшие съедобными ракушками и нежно-зелеными водорослями, и пляжи с золотым песком.

      Прямо-таки сад Пяти на земле.

      Однако моряки, корабли которых изредка заносило к здешнему архипелагу, приветливый остров избегали так, словно там жили легендарные гнилокогти, мифические существа, по преданиям бабок-дедов, разносили по земле моровые болезни. Моряки старались в эти воды не заплывать вообще, но если несчастливая судьба заносила их в Пенный архипелаг, предпочитали высаживаться за водой и припасами на два других островка. Они, хоть были и поменьше, и на подходах к ним из воды торчало куда как побольше негостеприимных скал-рифов, однако жутких слухов про них не ходило. И если уж команда высаживалась на берег, не напоровшись на риф, то, она, как правило, возвращалась на корабль живой и в полном составе.