Текст книги ""Фантастика 2024-46". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Эдуард Веркин

Соавторы: Марианна Алферова,Владимир Скачков,Светлана Славная,Сергей Ковалев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 288 (всего у книги 354 страниц)

Если только у гоблинов была честь.

– И вам не хрюкать, – неприветливо ответил Зимин.

– Откройте, – приказал гоблин Кипер.

Стража отвалила ворота, сразу запахло мужской раздевалкой при школьном спортзале. Запах был характерный, Зимин подумал, что подобный аромат надо закатывать в банки и продавать во Францию, для разгона тамошних анархистов. Хороший носкаин разгонит любого анархиста, это как пить дать, никакой рокфор тут и в подметки не годится.

– Прошу, – пригласил гоблин. – Изволь осмотреть.

Зимин заглянул в сарай и увидел Игги.

Игги был тоже заключен в колесо, только в отличие от уже виденных колес это было не деревянным, а железным. Позади колеса из земли торчала черная форсунка. Игги узнал Зимина и потянулся к нему сквозь решетку.

– Не хочет работать, – печально вздохнул гоблин. – Настоящий карбонарий, мы зовем его Гарибальди, сокращенно Гари. Обычно за неделю ломаются, а Гари уже две упорствует. А ну-ка, взбодрите его!

Стражник метнулся к форсунке и открыл кран. Со свистом вырвалась газовая струя, стражник подпалил ее ружейным фитилем, и в круп Игги полыхнуло злое синее пламя. Игги заржал и побежал по колесу.

– Принцип действия этого нехитрого устройства основан… – начал объяснять гоблин.

– Принцип действия мне ясен, – сказал Зимин.

– Но, несмотря даже на это, встречаются особо упертые особи, которые не желают поработать на благо. С такими приходится расставаться. Мне кажется, этот конь как раз из таких. А у нас такой недостаток в белковой пище…

И Кипер облизнулся еще раз.

– Я думаю…

Тут Игги заржал по-особому жалостно и стал бить копытами.

– Сказки, говорите? – спросил Зимин. – Ну, пусть будут сказки.

Глава 27
Дуэль на сказках

Зимин сидел в кресле на высоком помосте посреди картофельной площади и вспоминал передачу, виденную им на одном научпопканале. Там говорилось, что подобные состязания были характерны для многих древних народностей. Сказка раньше была единственным развлечением, и на ежегодных ярмарках устраивались не только состязания кулачных бойцов, но и состязания сказочников. Правда, проигравшего там не съедали. Победитель получал корову, проигравший получал по холке.

Времена прошли, мало что изменилось, думал Зимин.

Напротив Зимина в таком же кресле сидел главный гоблин Кипер. Он оказался из рода того самого Урриса и являлся основным сказочником поселения и в случае победы получал всегда самое вкусное – желудок проигравшего. Между Зиминым и Кипером стоял шахматный столик с часами. На каждую сказку отпускалось по полчаса, перерыв должен был быть не более двух минут, на это имелся секундант. Секундант объяснил правила.

Сказки должны быть непохожие.

Сказки должны быть интересные.

Чтобы придать состязанию интерес, сказочники должны были стоять на метровых клиньях.

– А то был случай, попался к нам один, философ какой-то, три дня сказки рассказывал, позасыпали уже все. Теперь проще: кто со столба свалится – тот и проиграл.

Вокруг картофельного поля собралась вся крепость. Гоблины расселись на земле и в ожидании потехи ругались, играли в кости и выкусывали друг у друга блох. Привели даже Игги, как основной предмет спора.

– Покажу я вам сказки, – бормотал Зимин. – Обрыдаетесь все, сволочи…

Сказочный опыт Зимина был невелик. В пятом классе у них была учительница рисования, Лира Акимовна. Чтобы дети ходили на все ее уроки, она рассказывала им сказки, добиваясь тем самым стопроцентной посещаемости. Но ее все равно потом выгнали.

Сказки были интересные, необычные, разные. Это были малоизвестные афанасьевские истории про Ивана-Бычьего-сына или про Правду с Кривдой, сказки, где герои сидят на печи-самобранке, разбрасываются глазами или залазят на небо по бобовому стеблю. И это были жуткие истории в стиле Г.Х. Андерсена, от которых хочется спрятаться или сказать «чо за фигня». Это были дремучие чукотские сказки, про то, как морж Анапалахен сожрал солнце и от этого, дурак, лопнул. Это были пыльные узбекские истории про дэвов в золотых башнях и батыров со ртом на затылке и открепляющимися пальцами. Это были негритянские байки про коммерчески успешного Brother Rabbit и коммерчески провального Brother Reynard [64]64
  Brother Rabbit, Brother Reynard (англ.) – Братец Кролик, Братец Лис, персонажи «Сказок Дядюшки Римуса» Джоэля Харриса.


[Закрыть]. Это были неприличные арабские сказки, где все женщины изменяют мужьям с эбеновыми эфиопами, а мужей отправляют строить алмазные дворцы или грабить караваны, но в конце всегда наступает новая ночь. Это были австралийские сказки, про то как Сломанный Клык возвращается к Рыжему Кенгуру, и канадские сказки про обитающего в лесах разрывателя лосей виндиго и хитрого лесоруба Поля Баньяна. Это были японские сказки про Годжиру, похожего на бурого кота-переростка, он спит тысячу лет, просыпается и погибает непременно в жерле вулкана. Это были болгарские сказки, от которых пахнет лечо, и это были индейские сказки, от которых пахнет трубкой мира и свежими мокасинами. Это были немецкие сказки про веселого Рюбецаля и французские вральни про скотского Рейнеке-Лиса. Это были пугающие истории карпатских рудокопов и это был мутный финский эпос про сотворение мира из экскрементов. И баллады про Робин Гуда.

Но это были не сказки, известные широкому населению, допустим, по изданию «Сказки народов мира», это все были сказки собственного сочинения Лиры Акимовны. Она брала сказочных героев и доделывала их до современного уровня. И сюжеты тоже доделывала. Зимин помнил их почти все, как это ни странно. Тридцать одну штуку, по количеству уроков. Лира Акимовна даже написала целую книжку своих сказок, но эту книжку никто не напечатал, потом Лира Акимовна взяла и ослепла, а книжка потерялась, и все эти сказки остались лишь в голове у Зимина. И еще, наверное, в головах его одноклассников – тех, у кого эти головы были.

Когда кончится запас Лиры Акимовны, перейду на фильмы, думал Зимин. Потом на игры. Потом… Потом посмотрим.

Или нет, сначала фильмы… А, ладно…

Зимин вызывающе цыкнул языком. Гоблины ответили боевыми криками и потрясанием оружием. Зимин немного пожалел, что с ним больше нет Ляжки. У Ляжки язык подвешен гораздо лучше, к тому же Ляжка может говорить перед толпой. С другой стороны, Ляжка урод, пошел он мелкими шагами и подальше.

Толпа зашевелилась, и из кресла поднялся Кипер, соперник Зимина. Он поклонился толпе и воскликнул:

– Друзья! Сегодня у нас, можно сказать, большой праздник! Вот этот вот юный чел и джентльмен не побоялся вступиться за друга – сколь редок в наш век наживы и чистогана подобный порыв! Оцените это!

Гоблины оценили порыв хлопками и мерзким улюлюканьем.

– Наш друг чел поставил свою голову, которая в случае его проигрыша достанется нашей скромной общине в качестве вознаграждения. Но поскольку нашей общине его голова без особой надобности, у нас других голов хватает, мы вместо головы возьмем его руки. Этот чел будет работать на нас четыре года…

– Договаривались вроде на три, – буркнул Зимин.

– Я думаю, торг здесь не ко времени, – прошептал Кипер. – На кону жизнь вашего четвероногого друга. Ведь сказано: ты в ответе…

– Знаю я, – огрызнулся Зимин. – Уже двести раз это слыхал.

– Этот юноша будет работать на нас четыре года, мы же не живодеры какие-то! А теперь давайте приступим.

Кипер кинул монетку, и Зимину выпало начинать.

Зимин залез на столб, провентилировал легкие и начал.

– Жила-была одна маленькая точилка для карандашей…

Через тридцать минут пришла очередь гоблина, он тоже поднялся на столб и начал свою историю.

– Великим месяцем февралем, когда стада диких оленей уэлеле…

А потом опять Зимин.

– В Англии, в месте, которое называлось Водные Гонки…

А потом гоблин.

– Синим был тот день…

– И он не знал, что обезумевшие от страха хлопководы уже откапывают заржавевшие бластеры…

– Ужель тебя не отражу я, воскликнул Кэндо…

– Давным-давно, в одной удаленной от нас деревушке…

– Когда тучи вдруг превратились в скалы…

– Один мужик решил построить себе самолет…

– Они заблудились между огромных живых камней…

– Думаешь жить – идем со мной…

– И тогда она сварила ему волшебный отвар из цветков вечной липы…

– Почему, почему у тебя на шее совсем нет шерсти…

У Зимина заболели ноги. Стоять на бревне оказалось не так легко, как он предполагал. Гоблин же стоял непринужденно – он снял кеды и обхватил бревно своими длинными пальцами. Более того, иногда он поджимал одну ногу и почесывал ею себе живот. Зимин стоял с трудом. Ноги постепенно затекали и утрачивали чувствительность. Зимин на манер гоблина пытался двигать пальцами, но это у него получалось плохо.

– Водоплавка разогналась как ненормальная, да и выпрыгнула на палубу…

– Он свил из лозы длинную лодку и обмазал ее глиной…

Большие пальцы ног стало покалывать. Зимин огляделся, но сочувствие увидел лишь в глазах Игги.

– Ответишь немедленно, мерзкий пижон, что ты оскорбил бесчисленно жен…

– И они пошли в глухой лес, чтобы найти там это ожерелье…

Заныли ахиллесовы сухожилия. Зимин попробовал переступить, но переступать было некуда – ступни и так с трудом умещались на столбе. Кипер коварно подмигнул Зимину и показал свой синий язык.

– Тогда она открыла люк и вытолкнула это чудовище прочь…

– Небо перекосилось, и оттуда стали опускаться огненные колесницы…

Зимин подумал, что четыре года – это порядком. Через четыре года ему будет уже за шестнадцать и можно будет получить права на мотоцикл. И если он будет хорошо учиться, отец, может, купит ему подержанный «Урал». Четыре года.

Зимин осторожно огляделся – можно ли дать задний ход? Судя по серьезным мордам гоблинов, задний ход тут не полагался, это было вопреки традициям. Сказки у Зимина еще были, силы заканчивались. Но Зимин напрягал ноги и рассказывал:

– И тогда принц и говорит принцессе: пойдем, старушка, к пруду…

Рассказывал:

– Быстро-быстро стал вытягивать трал…

И снова рассказывал:

– Тогда Лара… Лара разбежалась как следует и перепрыгнула…

Шла очередь Кипера. Он рассказывал что-то про жертвоприношения в свете первой звезды, а Зимин думал, что ему делать. Когда пришла его очередь и стоять на столбе стало уже совсем невыносимо, Зимин через зубы начал новую сказку:

– Жил-был на свете один парень. Парень как парень, как все, короче. Жил себе, никого не трогал. А потом ему приспичило…

Нога у Зимина подвернулась, и он свалился на землю. Гоблины ликующе заорали, Кипер кланялся, не слезая со столба, и принимал поздравления. Зимин лежал на спине поверженный и думал, что, возможно, удастся отговорить…

Гоблин соскочил с бревна на помост и подал руку Зимину.

– Вставай, чел, у тебя много дел, – сказал Кипер. – Для начала надо окучить…

Пока звучало слово «окучить», Зимин смотрел, как на них падает крыша от мостовой башни. А потом Зимин услышал звук взрыва, а потом еще вопли и звук работающей зенитки, разряды бластеров в небе. И сразу все понял.

Кипер еще стоял с недоуменным лицом или там мордой, а Зимин уже скатился с помоста, подцепил рукой свой меч и заполз под бревна.

Гоблины не выказали признаков паники. Никто не побежал, никто не закричал «мы погибли», никто не сказал «я так и знал, я так и знал». Все быстро построились в шеренги и отправились к стенам с решительным видом. Кипер уже командовал ими, размахивал своей дубинкой и был похож на Петра Великого в лучшие дни России Молодой.

– На стены! – кричал Кипер. – На стены, гоблины! Варите смолу! Тащите камни! Готовьте баллисты!

Про Зимина сразу забыли, он подождал, пока площадь опустеет, и вылез на воздух. Игги ждал Зимина неподалеку с философическим видом. Он выковыривал копытом картофелины, другим копытом оббивал их от земли и поедал.

Зимин подмигнул Игги, стащил с себя куртку, быстро завязал рукава вокруг ворота. Получился мешок. Зимин принялся выдирать картофельные кусты, оббивать о сапог землю и ссыпать в мешок клубни. Картошка была мелкая, но уже почти не зеленая, вполне съедобная. Быстро наполнив мешок, Зимин завалил его на коня.

– Теперь седло.

Зимин рванул к гоблинской штаб-квартире. Вышиб плечом дверь, выхватил из пирамиды седло и вальтрап. Снял со стены арбалет. Бросил прощальный взгляд на кофемолку. Хотел сказать что-нибудь торжественное, но на улице опять что-то бахнуло, и Зимин выскочил наружу.

Игги, несмотря на развернувшуюся войну, продолжал пережевывать картошку. Зимин поманил его пальцем. Конь подошел.

– Нас ждет вольный воздух прерий, – сказал Зимин и забросил на Игги седло.

Игги сдвинул уши.

– А вообще, даже скучно. – Зимин приветливо подергал коня за гриву. – Все то же самое, все, как всегда. Это, Игги, рейнджеры. Наверняка Глина. Дурак. Тут у них все налажено. Баллисты, рефракционная колонна. Гоблины не гномы, просто так не сдаются… Ну да пусть с ними. А мы поскачем, да? Ну, давай.

Игги храпнул.

– И-го-го, – сказал Зимин. – Давай, двигай копытами, коняшка.

Игги кивнул, двинул копытами и вошел в один из переулков.

Навстречу бежали вооруженные секирами гоблины, им было наплевать на Зимина и на Игги – они бежали воевать, отстаивать гоблинскую честь и гоблинское отечество.

Игги вывез Зимина к стене. Зимин прислушался. Бой шел на другом конце поселения.

– Дурак этот Глина, – сказал Зимин Игги. – Попер в открытую. Надо было ночью, потихоньку…

В крепости что-то взорвалось. Хорошо взорвалось. В небо взлетел здоровенный черный котел, несколько раз перевернулся и обрушился на стену неподалеку от Зимина. Стена раскрошилась, все заволокло коричневой пылью. Когда пыль разредилась, Зимин обнаружил, что котел пробил в стене изрядную дыру. Достаточную для прохождения коня и всадника.

– Случайность, – хмыкнул Зимин. – В Стране Мечты все вдруг, ты не заметил, мой добрый Игги? Это оттого, что ее дети намечтали…

И Зимин направил Игги в образовавшийся проход.

Котел пробил брешь, обломки стены засыпали ров, Зимин стеганул Игги и оказался в пустыне. Обрадованный Игги припустил что было мочи, и скоро гоблинский город скрылся из виду. За спиной уходил вверх жирный разлапистый дым, но это Зимина уже не очень волновало.

– И в самом деле надоели, – сказал Зимин Игги, когда и дыма уже не стало видно. – Дурак навоюется… Муха-муха цокотуха, муха по миру пошла… Надо двигать отсюда подальше. Куда-нибудь. К океану, например. К океану, мама дорогая…

Глава 28
Простенькое дельце, пустячок сплошной

В этот раз гномы попались самой подлой разновидности – зеленые, цвета болотной тины. Их шкура, те ее места, что не укрывала кожаная броня, переливалась на солнце бодрым изумрудом и, казалось, шевелилась сама по себе, автономно. По ней как живые ползли зигзаги, спирали, треугольники и несимметричная рябь. Зимин подумал, что гномья шкура весьма походит на поверхность пруда, над которым завис вертолет. Он оценил переливы гномьей шкуры, загрустил. Снова захотелось есть. Чтобы отвадить голод, Зимин ущипнул себя за живот.

Помогло не очень. Тогда Зимин прикусил язык, сощурился и продолжил наблюдение за гномами и их переливчатой внешностью.

Подобные переливы кожи указывали на то, что гномы в придачу к своей общей зелености были еще возбуждены, разнузданы и готовы на все. Зеленые гномы – гномы сомнительные и опасные, отвернешься, а они тебе дротик в шею загонят, прямо между позвонками, совсем мертвый будешь, совсем как коровья лепешка на пути в деревню Простошмаково. Зеленых лучше объезжать стороной, они вечно собачатся, бодаются и кидаются камнями в прохожих…

Эти тоже ругались. Вернее, дрались. Тот, что был потолще и побойчее, лупил своего собрата длинной уткорылой рыбиной, издали похожей на осетра. Мелкий гном неловко уворачивался и то и дело был сражаем своим более крупным собратом. При этом оба гнома визжали, царапались и походили на белок, схватившихся из-за кучки орехов. Видимо, до битвы гномы занимались рыбалкой – на ближайшем дереве на специальных железных руках висела гирлянда копченых осетров, от вида которых у Зимина еще сильнее зажгло в животе. Нестерпимо зажгло.

Зимин сглотнул слюну и подкрался к гномам поближе, чтобы лучше видеть рыбу. Он попробовал было даже растянуть ноздри пальцами, но это не помогло, унюхать осетров он не мог, зато ему показалось, что он унюхал гномов. Гномы пахли прелой веревкой, старыми листьями и грибами. Моховиками.

Грибной запах вызвал у Зимина воспоминание о похлебке, которую варила бабушка из шляпок боровиков, молока, плавленого сыра и петрушки. А сверху посыпала сухарями. Похлебка никогда не нравилась Зимину, но сейчас бы он слопал, наверное, ведро. И без всяких сухарей.

А еще бабушка готовила из грибов отличную икру…

Зимин вспоминал о грибах, глотал слюну, а битва тем временем продолжалась. Упитанный гном наступал, вот он сделал стремительный выпад своим осетром, ткнул худого в живот особенно удачно, худой упал.

– Полено! – крикнул толстый гном неожиданным басом и торжествующе потряс своим оружием. – Фургон тебе в поддон, мормышка недохрюканная!

Есть все-таки хочется здорово, снова подумал Зимин. Интересно: эта их острорылая рыба съедобная? По виду вполне съедобная, но ручаться нельзя, тут ни за что нельзя ручаться…

Если выскочить неожиданно, громко закричать, поразмахивать мечом, быстро схватить крайнюю рыбу, то можно и удрать. Теоретически… Коней у гномов, кажется, нет, не догонят. И свиней не видно. Не достанут.

Зимин вздохнул. Он не ел уже почти три дня. Вчерашнюю яблоню-дичок в расчет можно было не брать, яблоки были горькие и малосъедобные, Зимину удалось сжевать лишь пять штук, да и то с усилием. Вечером он было примерялся к свалившейся на него жирной белой гусенице, но так и не решился. А манна здесь не выпадала, видимо, она была явлением, характерным исключительно для пустыни.

Зимин вздохнул еще раз. Придется идти на поклон. Да уж. Это, конечно, унизительно, это, конечно, позорно, но другого выхода нет. Есть хочется. Зимин набрал в легкие побольше воздуху и выехал из кустов.

Гномы насторожились и выпустили из-под налокотников пращи. Тот, что подохлее, спрятался за толстым. Зимин сделал дружеское лицо и поднял руки вверх, в голову почему-то лезло идиотское «нихт шиссен» [65]65
  Nicht schiessen (нем.) – не стрелять.


[Закрыть]. Гномы пригнулись к земле и насторожили пращи.

– Привет, косматые! – сказал Зимин. – Как дела? Хорош ли урожай?

– Урожай волосат, – сказал толстый гном, и Зимин заметил, что толстый гном женского пола. – А тебе-то что?

– Так, ничего. – Зимин медленно спешился. – Ченч вам хочу предложить, горемычные. Выгодно. Очень выгодно.

Гномиха презрительно покривилась, отодвинула в сторону своего гнома и сказала:

– Горазды вы ченчи-то предлагать, бреки пустозвонные. А у самого небось конь густой, да сам пустой!

Есть хотелось сильно. Зимин отстегнул от пояса меч, подошел к небольшой сосне, сделал ленивый выпад. Перерубленная сосна медленно свалилась.

– Удивил. – Гномиха выразительно плюнула в землю. – Зачем мне твоя пырялка? Ею голову себе отрубишь – не заметишь. Правда, братик?

Она пихнула своего спутника в бок, тот согласно кивнул и улыбнулся.

– Не, ты нам предложи чего-нибудь полезное. Нож у тебя есть?

Ножа у Зимина не было.

– Коня возьмите, – предложил Зимин. – Хороший конь, боевой.

Игги вопросительно приподнял уши. Зимин подмигнул ему, что, мол, все в порядке, делай как велят, лошадяга.

– Конь хороший, а нам ни к чему, – зевнула гномиха. – Мы с ним размерами не совпадаем, он нас за людей не считает, я же по его глазам вижу. Убежит от нас, к тебе вернется, знаем мы такие фокусы… Правда, братик?

Гном согласно улыбнулся.

– Кушать хочется, – не выдержал Зимин. – Дайте что-нибудь, а?

– Ты, брек, воздухом насыщайся, – пискляво посоветовал гном. – Хочешь, научу?

Гномы заржали. Зимин протер лезвие от соснового сока и спрятал меч в ножны.

– Три дня не ел, желуди грыз, – признался Зимин. – Еловые почки ел.

Зимин даже подумывал, не заплакать ли? Но решил пока воздержаться.

– Голод полезен, – заметила гномиха. – Ускоряются телесные соки, и в голове ясность образуется. А еловые почки очень питательны, челобрек, ты их толки и с водой ешь.

– Дохожу до крайности, – сказал Зимин. – Озверею скоро.

– Ты знаешь что, брек, – предложил гном. – Ты свою пихалку-то возьми, меч свой и лошадь свою ею зарежь. И питайся себе на здоровье. А к нам ты не ходи, мы сами бедные.

Гном продемонстрировал дырки на штанах и худые зеленые коленки.

– Понапридумывали тут… – нараспев озлобился Зимин. – Не сиделось кому-то…

– Такие, как ты, вот и напридумывали, – гномиха тоже озлобилась. – Тебе бы вот рост в полметра и морду в пролежнях, посмотрела бы я на тебя, челобрек чертов! Посмотрела бы, как ты жить-то стал с таким фасадом! «Хгрум из Гнобиса»! Дали бы мне этого… Я бы ему показала Хгрума, сочинитель проклятый! Я бы ему показала Гнобис! Пальцеблуды чертовы!

Зимин про себя зевнул. Он вспомнил Прыща Зацепина, парня, учившегося в его классе и першегося от фэнтезийной литературы. Все свое свободное время Зацепин посвящал сочинению рассказов про гномов, орков, эльфов и разорившихся бродячих дворян. Гномы и орки у него всегда были убоги умом и уродливы внешне, а эльфы необычайно красивы и одухотворены. Бродячие дворяне были менее красивы, но зато более мужественны и благородны. Свои сочинения Прыщ снабжал неумелыми карандашными рисунками. Гномы у Прыща Зацепина получались хуже всего. Почти такие же страшные как эти, зеленые.

– Не живется гадам всяким! – Гномиха перла на Зимина и трясла кулаками. – Со-чи-ни-те-ли! У них комплексы, а я всю жизнь мордой расплачивайся! У, мне бы вас дали! Бреки в бежевых прожилках!

Гномиха взмахнула пращой, мимо головы Зимина просвистел глиняный шар размером с мандарин. Шар попал в конскую ляжку, Игги недовольно взбрыкнул задними ногами и умчался в лес. Сам Зимин от неожиданности запнулся за сосновый корень, упал в мох, поднялся и побежал ловить коня.

Обидно ему не было, на гномов не обижаются. Только бежать тяжело вот было, на голодный-то желудок.

– Эй! – неожиданно закричали за спиной. – Эй, брек, вернись! У нас есть еда, договоримся!

Зимин остановился.

– Иди сюда, челобрек! – кричали гномы. – Мы, может, передумали.

Зимин развернулся и двинулся назад, к берегу.

Гномы снимали рыбу с железных крюков и складывали в корзину. Пращи они спрятали и выглядели теперь вполне мирно.

– Брек, кушать хочешь? – улыбнулась гномиха.

– Хочу, – сказал Зимин.

– У нас там деревня, – гномиха указала вниз по течению. – Безымянка. Мы тебе там яичницу сделаем, хочешь?

– Хочу.

Гномы переглянулись.

– Только сначала тебе надо дело сделать, – гномиха пододвинула корзину с рыбой к Зимину. – Такое простенькое дельце, пустячок сплошной.

Гномиха лихо свистнула, и сбежавший Игги неожиданно вернулся. Вид у коня был вполне независимый и наглый, будто он вовсе и не убегал. Зимин треснул его по уху, но несильно, сугубо в воспитательных целях.

Игги игогокнул, и они двинулись в лес.

– Мы тебе, значит, поесть, – говорила низкорослая гномиха по пути, – а ты, рыцарь, нам кое-что сделаешь. Да? Сделаешь?

Кушать хотелось очень, и Зимин отвечал:

– Да сделаю, сделаю.

– Это хорошо, что ты соглашаешься, – говорила гномиха. – Рыцари в наши места не заезжают совсем, им в лесу не нравится. Это они там думают, что в лесу одни эльфы живут, а эльфы тоже не дураки, они в этой сырости жить не будут. Они в горах. И в хороших лесах. И приличные гномы тоже в лесу не живут, они в горах живут. А, может, эльфов и вообще нету, я ни одного не видела. Да и гном не всякий в лесу поселится, только вот мы, дуралеи. Эх, попался бы мне кто-нибудь из этих выдумщиков…

Гномиха топнула ногой и для порядка отвесила своему спутнику затрещину:

– Тащи корзину лучше, кобылий сын!

Зимин украдкой вздохнул.

– В эти земли и вообще никто не заглядывает, живем тут как в трубе, – продолжала гномиха. – Нормальные гномы все в поле живут, яблоки выращивают, свиней себе разводят. А мы? Яблоки тут не растут, свиней волки съели. Одна рыба. Я на эту рыбу уже глядеть не могу, я яблок хочу…

Они углублялись в лес.

Лес и в самом деле был мрачноват. Деревья преимущественно черного цвета, с ветвей свисали длинные серые лишайники, а солнце светило где-то совсем высоко. Лес напомнил Зимину фильм про пропавших в лесу студентов, которых так и не нашли, и неизвестно было, почему они пропали.

От греха подальше Зимин положил поперек седла арбалет и отстегнул меч. Обращаться с мечом он до сих пор умел не очень хорошо, но меч можно было использовать в целях устрашения.

Вскоре Зимин заметил, что они идут не просто в чащу, а идут по тропинке, правда, едва видной. А еще скоро Зимин заметил, что вдоль тропинки во множестве валяется рыбья чешуя и иногда рыбьи головы.

– И живем мы плохо, мастер, – говорила гномиха. – Трудно живем. А тут еще эта напасть, поперек ее в буек!

Тут Зимину стало вообще грустно. Он вспомнил дом Лары, кресло-качалку. Если бы не этот Перец…

– У нас даже баня есть, – сказал неожиданно гном.

– Есть, – подтвердила гномиха. – И воду можем нагреть. Только напасть вот…

– Ну, что там у вас за напасть? – нехотя спросил Зимин. – Клопы слишком крупные завелись?

– Не, не клопы. Так, мелочь всякая, – гномиха ухмыльнулась во всю зеленую физиономию. – Тебе на один зуб будет, даже не заметишь…

– Излагай короче, – мужественно зевнул Зимин и добавил откуда-то знакомое: – Недосуг мне.

– Как скажешь, брек, как скажешь. Слушай. Завелся тут у нас оборотень…

Зимин, чтобы обозначить свое презрение ко всевозможным оборотням, громко сплюнул.

– И как стемнеет даже, на двор не выйти, – говорила гномиха. – Чего мы только не делали: и ямы копали, и силки устанавливали – ничего. Уже троих утащил.

– Я-то думал… – Зимин хрустнул пальцами. – А у вас всего лишь вервольф… Я с ним сегодня же справлюсь, у меня опыт. В прошлом месяце двух уложил, одного прямо влет.

– Мы пришли, – сказала вдруг гномиха. – Вот и деревня.

Зимин огляделся и действительно обнаружил признаки деревни – из прелой листвы торчали многочисленные холмы, больше всего походившие на огромные муравейники. Одни муравейники были побольше, другие поменьше, Зимин решил, что это землянки. Из некоторых холмов струился дым.

– Землянки, что ли? – спросил он.

– Катакомбы, – ответила гномиха. – Живем как крысы, между прочим.

– И где тут у вас баня? – разочарованно спросил Зимин.

– Под землей баня. – Гномиха направилась к ближайшему муравейнику. – Тут все под землей. Да ты не боись, брек, хорошая баня, ты нам оборотня нарушь.

– Это уж как водится, – Зимин соскочил с коня. – Только перекусить бы чего?

Гномы молча скрылись в муравейнике и скоро вернулись с едой. Правда, еда была крайне грубого свойства – балык, черный зерновой хлеб и квашеная капуста, но Зимин был рад и такой. Игги недовольно зашевелил ноздрями, но гном нацепил ему торбу с каким-то злаком, и Игги довольно захрустел. Из муравейников вылезли другие гномы, штук двадцать, но здесь, в лесу, гномы выглядели не зелеными, а какими-то пожухлыми. Они собрались и стали смотреть, как Зимин ест.

– Какой-то он мелкий, – слышал Зимин. – Прошлый был посерьезнее, покряжистее.

– Что ты хочешь – лет тринадцать по виду. Прошлому было четырнадцать, а ничего не получилось…

Зимин набрал в горсть капусты и принялся жевать. Капуста была ничего, только клюквы не хватало.

– Держу пари, брек не простоит и минуты.

– Нельзя судить бреков по внешности, это неверно.

– Да, по внутренностям судить гораздо проще…

Зимин откусил балыка. Балык был вполне съедобный, только, пожалуй, перекопченный.

– А конь у рыцаря ничего, упитанный…

– Прекратите болтать, – оборвала гномиха, – брек сегодня убьет оборотня. И нечего тут рассуждать.

Особого оживления это не вызвало, Зимин даже заметил, что некоторые гномы скептически ухмыльнулись. Он взял хлеб. Хлеб был тоже ничего, только с песком.

Зимин повторил цикл поглощения хлеба, балыка и капусты три раза и решил остановиться. Он подумал, что еда, в общем-то, сносная, не хуже, чем в американских забегаловках, только соли много и соуса нет. А так пойдет. Пойдет.

Зимину стало хорошо и внутренне тепло, он подумал, что, в общем-то, можно и свалить потихоньку отсюда, до реки километра два, а там и дальше, на север… А можно и вон ту корзину прихватить с квашеной капустой. В дорогу.

– Хорошо, – Зимин встал и потянулся. – Надо немного размяться, разогреть мускулатуру…

Он подозвал Игги и тяжело влез в седло.

– Я тут проедусь, – сказал Зимин. – Проведу рекогносцировку. Короче, местность разведаю…

Гномы промолчали. Зимин толкнул Игги пятками, Игги послушно тронулся с места.

Зимин переваливался в седле и чувствовал, как гномы смотрят ему в спину. Чем дальше он отдалялся от деревни, тем сильнее гномы смотрели. Зимин чувствовал, как между его лопатками и деревней натягиваются невидимые резиновые ленты и продвигаться становится тяжелей, тяжелей…

Зимин остановился. Оглянулся.

Гномы продолжали стоять полукругом и все так же глядели на Зимина.

Зимин плюнул и повернул Игги назад.

– Ладно, – сказал он. – Размялся. Где тут у вас оборотень?

Он соскочил с коня и подошел ко гномихе:

– Где вурдалак, спрашиваю?

Гномы дружно кивнули в сторону запада.

– Отлично, – сказал Зимин. – Надо руку размять. Плечо опять же раззужу…

– Я тебя провожу, – вперед выступил лысый гном с забинтованной ногой. – Я всегда провожаю.

В выборе оружия Зимин тоже не стал стесняться, взял все, что было: меч и арбалет. Арбалет принял наперевес, меч приладил за спину.

– Ну, идем, что ли, – сказал он своему проводнику. – Уже темнеет.

– Идем, рыцарь, – хмыкнул гном. – Вправду темнеет.

И они отправились в еще большую глубь леса, гном впереди, Зимин за ним. Гном был маленький, и Зимину почему-то все время хотелось взять его за руку.

– А в том месяце тоже приезжал один брек, – рассказывал хромой. – Но у него ничего не получилось. Только он выехал в лес, как сразу упал с коня и сломал себе голову.

– Надо было пешком идти, – сказал Зимин.

– Ага, – согласился хромой гном. – Другой вот брек тоже пешком пошел и опять споткнулся…

Лес стал еще мрачнее, деревья попадались толстые и узловатые, из земли торчали ржавые корни, под корнями росли черные несъедобные грибы вредной наружности. Местность весьма напоминала декорации душераздирающей истории про Гензеля и Гретель, которых в конце почти съели. Зимину казалось, что вот-вот из-за древес вынырнет пряничный домик с приписанной к нему ведьмой. Но пряничный домик не вынырнул. Лес внезапно расступился, и открылась поляна, круглая, как все здесь, и поросшая одинаковой невысокой травой. Посреди поляны возвышался большой камень, на верхушке камня торчало засохшее дерево.

– Метеорит, что ли? – спросил Зимин.

– Там раньше колодец был, – пояснил гном. – А потом у нас появился убийца, детей воровал. Его поймали и в колодце камнем завалили. Это лет сорок назад было. А теперь оборотень появился. Иди туда.

Гном указал пальцем в центр поляны.

– Как стемнеет – жди. – Гном стал отступать. – А я завтра приду, утром.