Текст книги "Выбор (СИ)"

Автор книги: Джули Дейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

Глава 21

Я отдираю голову от подушки в прямом смысле этого слова. Не думал, что за короткое время отвыкну и буду вставать так плохо. Сейчас пять утра кажется временем, которое придумал лично Сатана. Ещё вечером я оставался спокойным и непринужденным, но утро всё исправило. Теперь я заведён и нахожусь до такой степени возбужденным, что голова идёт кругом. Я не знаю, к чему готовиться и чего ожидать, но знаю точно, что влип.

Контрастный душ не помогает охладить сознание, я в том же расположении духа, как и некоторое время назад. Когда присоединяюсь к Рэну, который лениво потягивает кофе, получаю вопросительное выражение лица. На его лбу неоновыми буквами светится вопрос.

– На тренировку, – отвечаю я, зная, что его интересует.

– Вас перестали щадить и перевели на утренний режим? – с толикой радости в голосе, спрашивает он.

– Можно сказать и так.

– Наконец-то. Дерьмово подниматься одному.

– Злорадствуй сколько хочешь, – выдыхаю я, подготавливая всё для будущего завтрака.

Рэн энергично кивает с лукавой улыбкой на губах. Решаю подкосить его игривое настроение.

– Мне к семи, тебе к шести.

– О, мать твою, ты серьёзно? – со стоном протягивает он. – Какого черта ты сказал это?

– Чтобы ты больше не улыбался так довольно.

– Лучше бы предложил подвезти.

– Тебя подвезти? – теперь уже с довольной улыбкой, интересуюсь я.

– Как мило с твоей стороны, – ворчит парень.

– Ты начал первый.

– Мог бы промолчать.

– Не могу остаться в долгу.

Рэн кривится и устремляет внимание в экран телефона.

За короткое время завтракаю и морально готовлю себя к тому, что буду изведён до крайней точки. Как ни странно, спустя полчаса чувствую себя намного лучше. Бодрость взяла верх, вероятно, из-за возбужденного состояния. В машину сажусь в приподнятом настроении, с помощью которого готов ко всему, что должен пройти этим утром. Рэн некоторое время смотрит на меня, после чего, вздохнув, падает на спинку кресла.

– Ты специально привёл её?

Бросаю в его сторону быстрый взгляд.

– К чему ты постоянно ведёшь?

– Решил бесить Картера?

– Ты серьёзно? – фыркаю и морщусь.

Рэн жмёт плечами и внимательно всматривается в моё лицо.

– Последнее, о чём я думаю – Картер. Так было нужно. Я не мог оставить её, и не буду оправдываться.

– Причина?

– Мы не будем говорить об этом. Рано или поздно Картеру надоест играть роль брошенного медвежонка, и он вернётся к прежнему образу жизни. Я не должен жертвовать своими чувствами только из-за того, что кому-то она нравится тоже. Таких может быть десятки, и что? Я не понимаю, почему это волнует тебя.

– Потому что дерьмово видеть девушку, к которой что-то чувствуешь с другим.

Светофор вовремя переключается на красный и я резко поворачиваю голову к Рэну, не успев затормозить до конца. В итоге, машина останавливается прямо посередине стоп-линии.

– Какого черта? И ты тоже? У нас не треугольник, а квадрат?

– Нет.

– Господи, Лора была после отношений, когда ты начал встречаться с ней. Спустя неделю расставания, она уже крутила с тобой. У тебя двойные стандарты?

Мрачность, что возникает на лице Рэна говорит о том, что ему нечего сказать в ответ. Он выбирает молчать.

– Я не буду отказываться от неё, если она нравится кому-то. Этот разговор закрыт, а Картеру лучше смириться.

– А если он решит бороться? – интересуется Рэн.

– И что?

– Спокойно будешь смотреть, как он крутится рядом?

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю, что угодно.

– Всё зависит от неё. Не думаю, что долго буду рядом, если она будет бегать между нами.

Губы Рэна изгибаются в полуулыбке.

– Не готов к борьбе?

– Одно дело бороться, другое, когда кто-то выбирает тебя, как товар в магазине. Я не игрушка. Не думаю, что должен выбирать в ней лучшие качества, потом идти к другой и делать список из тех, что есть у второй, после чего приходить домой и мериться списками, чтобы определиться. Она пришла ко мне, а не к нему.

– Смотри, чтобы это не обернулось тебе боком. У меня болит голова от вас двоих.

– Я не трогаю эту тему, ты сам её заводишь.

– Я должен выслушивать и видеть страдания Картера.

– Ты можешь сказать, что это не твоё дело. Не вини меня за то, что принял на себя роль слушателя.

– Тогда поговори с ним.

– Когда? Когда он подцепил кого-то и ведёт в комнату?

– Будешь третьим.

– Я не собираюсь учувствовать в групповухе, – фыркаю я. – Если хочет высказаться, то я не бегаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Это Картер, и он будет вставлять тебе палки в колёса.

С этими словами, Рэн покидает салон машины.

Ещё несколько секунд смотрю ему вслед, после чего выезжаю на дорогу. Плевать, что на уме Картера, и точно также плевать на то, нравится ему что-то или нет. Стоит научиться проигрывать с достоинством, хотя это вовсе не была борьба или игра. Я мог как маленький мальчик сказать, что увидел её первой, в то время как он свалил за соседний столик к троице фанаток, но это было бы слишком глупо. Я умею ставить себя на место других, и в обратном случае, никогда бы не подумал вмешиваться в чьи-то отношения, даже если бы они были между Картером и Эммой. Она ясно обозначила интересы. И как бы сильно не нравилась, я не в праве рушить чувства других. Из этого никогда и ничего не выйдет.

До стадиона доезжаю в приподнятом настроении даже несмотря на то, что Рэн снова приклеился ко мне с Картером. Сейчас или никогда. Я должен собраться и выложиться на полную. Не знаю, способно ли это что-то поменять, но это нежелание показать себя и доказать что-то другим, это желание осознать, что я могу больше, чем думал.

Тренер не соврал. Когда переступаю порог зала, вижу шесть человек, что-то обсуждающих между собой рядом с воротами. Они не перекрикивают друг друга, пытаясь доказать свою точку зрения, а выслушивают и говорят только тогда, когда завершил рассказчик. Я вижу разницу. Я всегда был там, где один подначивает другого, тем самым, смеша присутствующих. Да, это весело и где-то действительно смешно, но сейчас я как будто попал в другой мир, хотя уже катался на этом льду.

Парни, услышав или увидев, обращают взгляды ко мне. Они возрастом Мэйсона, и наверняка у половины из них уже есть семья. Но меня это не особо пугает, я всегда был среди тех, кто старше на год, а то и три, и особенно, когда учился в школе.

– Ваша тренировка вечером, малец, – сообщает один из них.

– Сегодня не с ними, – жму плечами, вышагивая к раздевалке. Они переглядываются между собой, вероятно, посчитав это шуткой. К сожалению, или счастью, сегодня им придётся терпеть меня.

Как только достигаю коридора, из кабинета выходит тренер и незнакомый мужчина. Они разговаривают и когда взгляды находят меня, тренер, что является моим или уже не моим, коротко улыбается.

– Эйден, – говорит он, приветствуя меня подобным образом.

– Здравствуйте, – отзываюсь я, оглядывая мужчину, что останавливается вместе с тренером.

Он на пол головы выше. Зелёные глаза сканирует и изучают меня с ног до головы, словно оценивая и предполагая, какие имеются способности. Он вовсе не похож на того, кто играет или играл в хоккей. Физическое телосложение даёт преимущество на льду, но он кажется даже меньше меня. Встав на лёд, я мог припечатать его к бортику одним толчком, хотя могу ошибаться. Ловкость и скорость имеют не меньшее значение.

– Лиам Уайт, – представляется мужчина. – Уверен, что хочешь?

Выгибаю бровь, бросив быстрый вопросительный взгляд в сторону тренера. Вряд ли я изъявлял огромное желание прыгнуть выше собственной головы.

– Когда есть возможность, почему не попробовать? – спрашиваю я, желая избежать ответа, который крутится на языке. Я и сам не уверен, готов ли. Стоит оценивать собственные силы и способности рационально. Конечно, сейчас это ко мне не относится.

– Тогда удачи, – кивает мужчина.

Тренер кладёт ладонь на моё плечо и слегка похлопывает.

– Удача тебе не пригодится. Лучше постарайся выложиться.

– Спасибо за напутствие, – с иронией отзываюсь я.

Он улыбается, и мужчины направляются дальше, я же плетусь к раздевалке.

Да, полагаться на удачу – не то, что планирую. Вряд ли сейчас можно отмахнуться и понадеяться на то, что каким-то чудом, не приложив усилий, получу похвалу. Я вовсе не надеюсь слышать лестные отзывы и тем более не жду, что меня унесут на руках, как лучшего игрока, я заинтересован услышать справедливую оценку.

Захожу в раздевалку и натыкаюсь на кучу парней, хотя вряд ли их можно назвать парнями. У некоторых бороды, благодаря которым кажется, что их возраст ещё больше предполагаемого. Очередной раз завоевываю всё внимание.

– Эйден? – спрашивает какой-то парень, возраст которого колеблется в районе двадцати семи, судя по внешности.

Киваю и бросаю сумку на пол у лавочки.

– Тренер предупреждал о тебе, – он протягивает ладонь и смахивает каштановые волосы со лба. По букве «К» чуть выше груди понимаю, что он является капитаном. – Ник.

Принимаю рукопожатие и представляюсь ещё раз.

– Эйден.

– Переодевайся и покажи, на что способен.

Он подхватывает клюшку и улыбается одним уголком губ, покидая раздевалку. Его примеру следуют все остальные. К удивлению, от каждого получаю похлопывание по плечу или спине в знак поддержки, когда они удаляются, оставляя меня одного. Среди взрослых мужчин, немного чувствую себя младшеклассником. Несмотря на какую-то поддержку и дружелюбное приветствие, не рассчитываю, что они вдруг станут играть хуже, дабы я не был в аутсайдерах. Скорей, это я должен рвать задницу, чтобы хотя бы немного достигнуть их уровня. Толпа никогда не будет ждать одного.

Перед тем, как покинуть раздевалку, достаю телефон и смотрю время. Оно только перевалило за шесть, а вся команда уже на льду. Для меня это что-то новое. Но кроме времени вижу непрочитанное сообщение, к собственному удивлению, оно от Эммы. Когда открываю его, улыбка трогает губы. Она тоже желает мне удачи. Отвечаю благодарностью и возвращаю телефон в шкафчик. Приятно, что она не забыла и проснулась рано ради такой мелочи, как написать мне.

Мужчины, что являются тренерами, склоняются над бортиком и наблюдают за командой, которая рассекает лёд, как будто обкатывает новые коньки. Я не привык к этому. Обычно, у меня есть время побыть на льду в одиночестве, разомнуться и настроиться. Сейчас я не один, а среди двадцати человек, которые занимаются тем же.

Свист разлетается в голых стенах и привлекает внимание к себе. Все собираются в кучу и образуют ровную полоску. Их тренировки не начинаются в семь, вероятней всего, они начинаются тогда, когда в сборе вся команда. Мысленно говорю спасибо самому себе, что прихожу раньше, иначе сейчас мог быть тем, кого ждут остальные. Не лучшее начало.

– Сегодня среди нас новичок, – сообщает тренер Уайт, указав в мою сторону. – Это не означает, что будут поблажки и можно играть вполсилы. Мы не делаем шаг назад. Пришедшие подстраиваются под наш ритм.

Да, я точно в заднице. Уверен, последнее сообщение больше относилось ко мне, а не к команде. Это я должен бежать за ними, а не они тормозить из-за меня.

Спустя короткое время понимаю, что даже отбор по переезду не был таким жестоким. Я знал, что не готов, и чем дальше, тем чаще думаю об этом. Спасает только мысль, что это и есть тот уровень, к которому всегда стремился. В спорте никогда не нужно взваливать на плечи огромный груз сразу. Всё должно быть плавно: равномерно и постепенно. Но сегодня я перепрыгнул на сотню миль вперёд и в высь. То, что будет после подобной тренировки, вполне заслуженно.

Команда носится по льду так быстро, что периодически сомневаюсь в собственной адекватности. Сейчас один в одной стороне, а спустя секунду, он уже на противоположной отбирает шайбу, возможно, забив её несколько раз, пока я зевал. Я не смотрю на себя сквозь розовые очки. Я вижу, что отстаю, но прикладываю все силы, чтобы исправить это, хотя бы на минуту догнав остальных. Моё внимание сосредоточенно как никогда ранее. Спустя час, понимаю, что вымотался, но сил придаёт то, что больше не слышу свою фамилию часто. Я не чувствую рук и ног, они словно отделились от тела и работают на автомате, пока глаза непрерывно следят за перемещением шайбы. Слышу, как бешено бьется пульс. В горле будто засохла кровь и теперь привкус железа сопровождает ежесекундно. Каждая клеточка тела дрожит от переизбытка напряжения как морального, так и физического. Кажется, я в любой момент могу рухнуть, но запрещаю себе сдаваться. Я никогда не сдавался, и не сделаю это сейчас. Это будет означать только то, что можно оставить любимое занятие, потому что не способен и не готов бороться, желая достигнуть большего.

После игры, следует ещё одна тренировка. Все совершенные ошибки, отрабатываются до тех пор, пока не выйдет так, как требуется. И я не исключение. Стиснув зубы, слушаю, что сделал неправильно и отрабатываю. Ни раз. Ни два. Ни три. Я сбиваюсь со счёта, сколько раз повторил и сделал. Игнорирую боль в мышцах. Запрещаю себе бросить клюшку и уйти. Слушаю и делаю столько, сколько говорит тренер, буквально потом и кровью получая тот результат, который требуют. Кажется, что сил уже нет, я словно рою яму в пустыне, пытаясь найти воду. Каким-то неведомым образом, у меня получается отыскать источник жизни. Даже если это проба, она обернётся колоссальным опытом, который рано или поздно требуется получить. Мне не обещали место в команде и не говорили, что я уже в ней. Мне предоставили возможность, и я взял от неё каждый кусочек.

Когда тренировка завершается, расставляю локти по бортику и склоняю голову, пытаясь привести дыхание и сердце в умеренный ритм, как того требуют медицинские показания. Снова получаю похлопывания по спине, но за гулом в ушах не слышу, что говорят члены команды. Я остаюсь в тишине, или мне так кажется, потому что тело онемело и не желает делать какие-либо движения. Впереди лекции, и лучше бы торопиться, но я продолжаю приводить себя в чувство.

Спустя какое-то время, заставляю себя поднять голову и двигаться дальше, но останавливаюсь. Две пары глаз смотрят на меня.

– Как самочувствие? – интересуется тренер Уайт.

– Как будто несколько раз переехал поезд, – хрипло отвечаю я.

– Что решил?

– А я должен что-то решать?

– Следующая тренировка в среду.

– Это отличная шутка, – выдыхаю я.

– Если хочешь сдаться, то да, можешь принять за шутку.

– Или прийти в среду, чтобы снова лечь под поезд?

– Это не поезд, Эйден. Ты привык к стабильности, не желаешь выйти за рамки.

– Сегодня я прыгнул выше собственной головы.

– А тебе больше нравится топтаться на месте? Чего ты ждёшь, когда остаёшься в привычной среде? Думаешь, что получится стать лучше?

– Я иду к чему-то постепенно, а не резкими скачками. Не рвусь и не беру на себя груз, который не способен вытянуть.

– А ты не способен? Дай себе оценку.

– Я не могу оценивать себя.

– Дело в самооценке, – вступает тренер Уолкер. – Мы уже это обсуждали.

– Я трезво оцениваю свои силы, – уверенно говорю я.

– Если бы трезво их оценивал, то не пришёл сегодня сюда, – улыбается тренер Уайт. – Ты знал, что это команда не твоего уровня. Ты противоречишь себе, потому что сегодня прыгнул выше головы. Тебя никто не заставлял. Было выдвинуто предложение. Это не подростковые «взять на слабо» и бросить вызов. Ты согласился и пришёл, посчитал, что можешь. Тогда дай себе оценку. Оцени свои способности от одного до пяти.

– Три.

– Не высоко?

– Может быть, но это моё видение.

– Я дам два.

Засуха, что стоит в горле, становится ещё невыносимей. Я уже не знаю, способен ли дать себе реальную оценку, потому что, как оказывается, не способен.

– Я не буду уговаривать и предлагать дважды, – говорит мужчина, поднимаясь с кресла. – Подумай, хочешь ли достигнуть хотя бы трёх. Я не буду тратить время на того, кто этого не хочет.

Мужчины удаляются. Я снова остаюсь в тишине с мыслями, с помощью которых рою себе могилу.

С противоречивыми чувствами покидаю арену, сменив форму на повседневную одежду, предварительно приняв душ. Мышцы продолжают ныть, словно их кто-то тянет в разные стороны. Словами о том, что из пяти заслуживаю жалкие два – продолжаю добивать себя. Я хотел получить оценку – я получил её. Некоторых людей, подобный исход сокрушает. Они складывают руки и больше не стремятся к тому, чего желали, другие желают доказать неправоту оценщика. Я не знаю, к каким отнести себя. Но знаю, что не готов отказаться и бросить то, чем занимаюсь с детства и хочу заниматься всегда, но и не понимаю, как воспринимать действительность.

Я не знаю, не уверен, что должен возвращаться и добивать себя. Но это лишь докажет правоту тренера, который говорит, что я привык к стабильности. Эта страна и город словно испытывают меня на прочность. Как только всё приходит в норму и привычный ритм, появляется что-то новое. Я словно бегу по кругу, и когда достигаю определённой точки, кто-то ставит препятствие, которое необходимо перепрыгнуть, а я не успел подготовиться и набрать скорость.

Понимаю, что впервые в жизни не способен решить что-то самостоятельно. Я хочу услышать чьё-то мнение со стороны и совет, и когда нажимаю клавишу вызова, заняв кресло в машине, удивляюсь самому себе. Мэйсон не принимает вызов, в конечном счёте, гудки сменяет голосовая почта. Я не знаю, где он, сколько сейчас времени, возможно, мы вообще на разных континентах, они прилетают в Нью-Йорк, хоть и не часто. Не успеваю убрать телефон в сторону, потому что он начинает звонить. И это Мэйсон.

– Какого черта тебе нужно, мелкий засранец? – весело голосит он.

Закатываю глаза и улыбаюсь, хотя каждая мышца в теле и даже на лице продолжает болеть.

– Ты мог просто сказать привет.

– Если звонишь мне не для того, чтобы сказать, как сильно скучаешь и просишь приехать, то я сбрасываю.

– Тогда как-нибудь увидимся, – говорю я, перенимая его положительное настроение. Я уже забыл, когда слышал его такой счастливый голос.

– Ладно, так уж и быть, выкладывай.

– Что ты выберешь: сложное или простое?

– Я женат на Трикси, – напоминает Мэйс. – Думай, о чём спрашиваешь.

– Она намного проще тебя.

– Ага, конечно. Она та ещё заноза в заднице.

Не успевает Мэйс договорить, как тут же в динамике раздаётся его недовольный возглас, напоминающий болезненный стон. Слышу приглушённый женский голос, что принадлежит Трикси и посмеиваюсь. Он наконец-то получает по заслугам. Какое счастье, что жизнь – это бумеранг, и теперь есть тот, кто может стукнуть ему по голове, не получив за это ответную реакцию. Конечно, я тоже могу, как и родители или Мэди, но Трикси – другое дело. Вообще-то, они оба сложные и невыносимые, но мы отлично ладим с его женой, и Мэйса это бесит. Мой любимый козырь.

– Надеюсь, это было больно, – улыбаюсь я.

– Говорят, в Канаде отличные горнолыжные курорты, как в Швейцарии. Когда мы прилетим, лучше щемись, мелкий.

– Да, мне действительно страшно.

– Какая-то девчонка отшивает тебя?

– С чего ты взял?

– Что ты имеешь в виду под сложным и простым?

– Планета не крутится вокруг девчонок, – парирую я.

– Говоришь так, потому что не можешь никого склеить, – усмехается Мэйс.

– Да, именно поэтому я звоню тебе.

– Ладно, – растягивая согласие и делая при этом вздох, он перестаёт ерничать: – Объясни.

– Сложное или простое?

– Смотря, о чём речь.

– Речь о том, что могу и что ещё не могу.

– Ты же не идиот, чтобы выбирать лёгкий вариант. Если хочешь сидеть на заднице ровно, то оставайся на месте, так никуда не продвинешься.

– Если я хочу продвигаться постепенно?

– Ну и трать время. Будешь жалеть, что не попробовал, зная, что мог, но струсил. Всегда можешь вернуться на прежнюю точку и попробовать ещё раз.

– Ладно, – соглашаюсь я.

– Я не шучу, мелкий.

– На счёт чего?

– Я думал, что мы можем прилететь. Не завтра или через неделю, но можем.

– Как будто для тебя проблема купить билет и прилететь.

– И надрать тебе задницу, – добавляет Мэйс.

– Тебе скоро двадцать шесть, а ты такой же наивный, – смеюсь я.

– Ах, да, нашему малышу через несколько дней двадцать один. Ура, он сможет купить пиво сам.

– Очень смешно, придурок. Я должен ехать.

Голос Мэйса меняется. Он переходит на подозрительный и одновременно серьезный тон.

– У тебя всё в порядке?

– Более чем, – говорю я, решая, что не испытываю особых сложностей.

– Тогда готовь задницу, мелкий.

С этими словами, Мэйс сбрасывает вызов, а я закатываю глаза и, фыркнув, улыбаюсь. Он никогда не изменится. Придурковатость никогда не сдаст позиции и склонится перед серьёзностью. Вечный ребёнок.

При всём желании пропустить лекции и просто упасть в кровать, еду в университет и вяло плетусь к аудитории. Если не усну, то это уже можно считать победой над обстоятельствами. Путь лежит через лаборатории, и поэтому не отказываю себе заглядывать в них при движении. К счастью, двери открыты, но к несчастью, ни в одной из них нет Эммы. Уже отчаиваюсь найти её, но слишком рано. Обнаруживаю нужную девушку у окна. Она что-то пишет в ежедневнике и не замечает других, что замечают её.

Сегодня её карамельные волосы идеально ровные и заправлены за уши, но всё равно ниспадают прядками на лицо. Самая простая нежно розовая футболка скрывается под джинсами, что подчёркивают каждый изгиб талии и стройные длинные ноги. Я вновь окунаюсь в воспоминания, когда несколько дней назад они обвивали талию и прижимали к себе. Всё завершается туфлями, которые, спасибо и не спасибо Господу, делают её ноги ещё длиннее. Всё в ней кричит о женственности и нежности, а кучка парней чуть дальше от неё, явно кричит о том, что трахнется с ней при любом удобном случае. Я испорчу им фантазию.

Подхожу к Эмме и кладу ладонь на поясницу девушки, оставив поцелуй на макушке. Она вздрагивает, но увидев меня, расслабляется. Немного улыбаюсь ей и бросаю в сторону кучки парней недвусмысленный взгляд. В ответ получаю оценивающие взгляды, после чего, они сваливают.

– Как тренировка? – интересуется Эмма.

– Всё в порядке, – киваю я, не желая вываливать на неё правду.

– Выглядишь вымотанным.

– Так и есть. Ты свободна вечером?

– У меня смена сегодня.

– Ладно, – коротко улыбаюсь, но расстраиваюсь в душе. Этот день мог завершиться намного приятней, но, вероятно, такого не случится.

– Я могу подмениться.

– Знаю, но ни к чему. Я заеду за тобой.

– Ты не должен это делать.

– Это уже обсуждалось.

Эмма закусывает нижнюю губу и медленно кивает.

– Увидимся вечером, – говорю я.

Получаю ещё один согласный кивок и улыбаюсь, направляясь вдоль широко коридора, который кишит студентами. Затылком чувствую взгляд Эммы, что заставляет обернуться. Она продолжает смотреть на меня, но с лёгким румянцем на щеках, как будто это смущает её. Делаю резкий разворот и быстро возвращаюсь к ней, оставляя поцелуй на щеке, из-за чего они краснеют ещё больше. Такими темпами, я не уйду, поэтому приказываю ногам двигаться в сторону аудитории, а не возвращаться к девушке. Я чертовски сильно влип.