Текст книги "Выбор (СИ)"

Автор книги: Джули Дейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)

Глава 14

– Добро пожаловать, – громко говорит Алестер, чтобы перекричать музыку, которая может оглушить. Из его голоса так и сочится сарказм.

Он делает отмашку, тем самым, приглашая меня войти. Я не смотрю на него. Я смотрю на Эмму, которая вместе с Жаком залезла на столешницу и старается перекричать и одновременно подпевать песне Pink – U + Ur Hand. Они прыгают и активно крутятся, из-за чего я начинаю переживать. Лишь бы она не рухнула и не пробила голову. Карамельные волосы летают из стороны в сторону, а её голос вот-вот сорвётся. Если это и есть рок концерт, то я бы хотел увидеть его в живую, а не голос из колонок. Взгляд скользит по бесформенной майке, которая болтается на ней и с боков открывает лифчик, её край заправлен в короткие джинсовые шорты, которые открывают длинные ноги, неприлично длинные ноги, из-за чего у меня начинает течь слюна сразу с двух уголков губ, а в голове мерцают новые картинки, где они обвиваются вокруг моей талии. И вот я снова прошу себя прекратить. Её кожа блистает под ярким светом и кажется загорелой, словно она только что вернулась с пляжа. Иметь такие ноги и тело – незаконно или слишком опасно. Они только наводят на пошлые мысли. Я давно должен получить все премии за то, как стойко держусь. И чтобы не издеваться над собой, возвращаю взгляд к лицу девушки. Она настолько счастлива, что её улыбка способна лишить зрения всех в стране, и не только в этой. Покрасневшие щёки и блестящие глаза, я почти схожу с ума из-за того, что вижу её такой.

Алестер пихает меня плечом и награждает хмурым взглядом.

– Прекращай.

– Ты о чём? – спрашиваю я, всё ещё смотря на Эмму.

– Ты уже затрахал её глазами, так что прекращай.

Закатываю глаза и обращаю взгляд к нему.

– Тебе то что?

– Хотя бы воздержись от этого при мне. Я всё ещё придерживаюсь последнего разговора. Скажи спасибо, что ещё не вытираешь кровь с пола.

– Ты же гей, смотри на своего парня.

– И ещё я её лучший друг.

– Клёво, – киваю я.

– А ты не её парень. Так что закатай губу.

– Думаешь, что ты способен сделать так, что я никогда им не буду?

Алестер морщится, а я улыбаюсь.

– Тебе придётся смириться с этим.

– С чем именно?

– Что она со мной.

– Доживи до этого момента. Она целовала тебя, даже позволила спать в своей кровати, но это не значит, что сейчас спустится, и ты закроешь дверь, чтобы снять с неё трусики.

Свожу брови и бросаю в сторону Алестера предупреждающий взгляд.

– Следи за языком.

– Что?

– Ни с тобой, ни с кем-либо ещё, это не будет обсуждаться.

– Ещё бы ты обсуждал со мной секс с ней. Ты же не настолько отбитый. По крайней мере, надеюсь. Но… то, что ты пришёл сюда снова, делает тебя немного поехавшим.

– Ни ты, ни кто-то другой не будет указывать мне, что я должен и не должен делать.

– Отлично, я всё равно хотел поговорить с тобой, – констатирует Алестер, ни один нерв на его лице не дрогнул. Я, конечно, не планировал его запугать, но думал, что он хотя бы немного осядет и будет тщательней подбирать слова.

Мы прекращаем разговор, слыша резкий писк. И мы оба бросаемся вперёд, но зря. Эмма зацепилась за футболку Жака и звонко смеётся вместе с ним. Я буквально стираю пот со лба. Игнорирую довольный взгляд Алестера, с которым он на меня смотрит. Эмма удивлена моим появлением, в отличие от парней. Она медленно выпрямляется и отпускает Жака.

– Эйден?

– Он самый, но для начала, я должен с ним поговорить, – сообщает Алестер.

Они обмениваются непонятными мне взглядами, словно умеют общаться без слов. Я уже хочу спросить, что это за немой язык, но Алестер направляется к своей комнате, и я воспринимаю это, как приглашение идти за ним.

Комната Алестера далека от той, что принадлежит Эмме. Она ничем не уступает моей. Вряд ли, конечно, гей будет украшать её бабочками, но из милого, в ней только их совместная фотография. Я уже хочу рассмотреть её лучше, но он заграждает обзор собою.

– Ты должен вытянуть её на лёд, – вполне настойчиво требует парень.

– Что?

– Эмма. Ты должен предложить ей покататься.

– Ну, ладно, – хмурюсь, но соглашаюсь.

– Ты не понимаешь. Ей это нужно.

– Что? Покататься на коньках?

– Не задавай вопросы. Просто вытащи её на лёд любой ценой.

– Я хотя бы что-то должен знать.

– Ты сам всё поймёшь. Просто сделай, что я прошу и всё.

– Она согласится и что?

– Ничего. Это нужно ей.

– Мне надоели тайны. Если ты не понял, то я не их ярый любитель. Предпочитаю прямоту.

– Тебе сложно?

– Нет.

– Тогда что? Романтика, все дела. Ты же этого хотел.

– Откуда тебе знать, что я хотел?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ты хочешь её, – парирует Алестер.

– И что? Я не буду делать что-то специально. Предпочитаю делать из-за желания. Я захотел прийти к ней – я пришёл. Я захотел увидеть её – я увидел её. Я захотел поцеловать или остаться с ней – я это сделал.

– А ты не думал, чего она хочет?

Фыркаю, сморщив лицо до стадии высохшей картошки.

– Если бы она действительно хотела покататься, она бы предложила. Она не ходит вокруг.

– Черт возьми, просто возьми и сделай это! – повысив тон, настаивает он. – Это ради неё. Мне плевать, если быть откровенным, на твою точку зрения. Я только знаю, что она почему-то продолжает принимать тебя. Ты почему-то важен ей, а мне важна она.

– Может, ты не совсем гей? – цежу я, пронзая глазами Алестера.

– Конечно, мать твою, я гребаный Папа. Первый Папа по задницам парней. Твоя тоже, кстати, ничего. Ты просто сложный или это только когда дело доходит до меня?

– Я хочу знать, почему тебе это нужно.

– Потому что она бросила катание, хотя любила. Это всё, что ты должен знать. Она сама может рассказать, если захочет. Ты любишь лёд, Эмма любит лёд. Покажи ей, что она зря отказывается.

– Всё?

– Да, черт возьми, ты вынес мне мозг. Если не сделаешь её счастливой, я забью тебя твоей же клюшкой.

– Охотно верю, – с улыбкой, киваю я.

– Вали из моей комнаты.

Заглядываю за спину Алестера, ещё раз посмотрев на фотографию, где Эмма смеётся, а её друг, кажется, облизал её щеку или что-то подобное, судя по высунутому языку и блеску на той стороне лица, где присутствует он.

– Если сегодня она придёт с идиотской улыбкой, то я покажу ближе, а теперь вали, – с усмешкой, сообщает Алестер, выталкивая меня из комнаты.

– Если нет?

– Пеняй на себя.

– Ты подставляешь меня.

– Нет, парень, это только твои проблемы. Всё в твоих руках. Если не можешь осчастливить её, то стоит поближе присмотреться к себе, провести работу над ошибками.

– Ты такой умный, когда сваливаешь что-то на других.

– Я знаю.

– Что вы делали? – раздаётся голос Эммы, на который я поворачиваюсь, как только делаю шаг за порог комнаты.

Нахмурив брови, она переводит взгляд с меня на Алестера, не заостряя его на ком-то из нас. Хотя, я почти уверен, что ему достаётся немая взбучка. Сейчас на её затылке небрежный хвостик, который позволяет глазам пробежаться по открытым участкам тела. Глупо отрицать, что я не хочу её, всё слишком наоборот. Но всё, что остаётся – смотреть. Скольжу взглядом по тонкой шее, переключаясь на хрупкие плечи. Всё в ней кажется до безумия женственным, изящным и нежным. Отрываю взгляд от медальона на шее, который держится на тонкой цепочке, что может порваться из-за одного неверного движения, и веду по ключицам. Мне не требуется прибегать к воображению, ведь я уже знаю, как она пахнет, какая на вкус и какие звуки издаёт. Я перешёл черту. Но я помню каждую секунду тех минут, когда позволил себе зайти дальше. И я хочу ещё.

Взгляд устремляется к ложбинке груди, и благодаря этому, чувствую, как напрягаюсь абсолютно во всех частях тела. Тут же отвожу взгляд и натыкаюсь на тот, что принадлежит партнёру Алестера. Жак улыбается одним уголком губ, говоря о том, что всё видел, и, вероятно, читал мои мысли.

– Ты можешь одеться? – прошу я, всё ещё смотря на парня за её спиной, от чего его улыбка становится ещё хитрей.

– Не знал, что тебя возбуждают парни, – усмехается Алестер, отслеживая траекторию моего взгляда.

– Я был бы не против, если вы снова уединитесь в душе или в комнате. Где угодно.

– Что предпочитаешь? Тебе нравится определённый стиль? – почти мурлычет Жак.

Перевожу взгляд на Эмму, на лице которой легкое потрясение, словно она действительно думает, что я заинтересован в её соседе или его парне.

– Эмма, оденься, – ещё раз прошу я.

– Что? Зачем?

– Есть планы.

– А если у меня уже есть планы?

– Не будь занозой, просто оденься.

– Ты мог предупредить меня! – мягко возмущается девушка.

– Я уже это сделал.

– Не со своим появлением.

– Как давно ты видела свой телефон?

Она хмурит брови и сморит на Алестера, который тут же вскидывает руки.

– Я не трогал, ты не выходила с ним.

Эмма разворачивается на пятках и скрывается в своей комнате. Проходит минута. Две. Три. Всё это время в квартире висит гробовая тишина. Мы с ожиданием смотрим на чуть приоткрытую дверь. Изначально, там раздавался небольшой шум, а после он затих.

– Ты жива? – спрашивает Алестер.

Не проходит и секунды, как на пороге появляется хозяйка. Джинсовые шорты и майка сменились платьем приятного зеленоватого оттенка, волосы раскинуты по плечам и те самые завитки на кончиках, которые заставляют меня улыбнуться, на месте. На шее тот же медальон, а на ногах открытые туфли.

– Не лучший выбор, – сообщаю я, указывая на её ноги.

– Ты написал только одеться, – констатирует Эмма.

– Знаю.

– Тогда, тебе придётся мирится с этим.

– Даже если мы полезем на гору?

– Что!? – взвизгнув, Эмма распахивает глаза и расставляет кулачки по бокам. – Нет. Нет. И нет.

– Ты не любишь горы?

– Она ненавидит высоту, если обобщать, – говорит Алестер. – Ты не затащишь её куда-то высоко.

– Ладно, чистое везение, что мы никуда не полезем.

Кажется, за своими словами улавливаю её облеченный выдох, и даже плечи девушки опускаются. Она определённо точно ненавидит высоту, чего не сказать обо мне. Это один из способов получения адреналина.

Эмма проходит вперёд, а меня останавливает Алестер.

– Помни, о чём мы говорили, – тихо напоминает он.

– Не сегодня.

Брови парня сдвигаются, а хмурое выражение искажает его лицо. Он явно не ожидал, что поступит подобный ответ, но я не обязан не соответствовать его ожиданиям. Это только его ожидания.

Алестер поджимает губы.

– Ты сделаешь хуже, если не послушаешь меня.

– Я сделаю хуже, если послушаю тебя и буду обманывать её.

Больше не жду вопросов, советов и всего того, что третий человек может внести в отношения двух других. Следую на выход, и закрываю за спиной дверь.

На улице щелкаю по брелку, который открывает машину. Да, машину. Я выбрал её, хотя, остались деньги и для второй покупки, но пока некуда торопиться. Всё, что мне удалось посмотреть – не стоит и гроша. Это не моё, я не почувствовал какой-то тяги, когда смотрел мотоциклы. На свете должен быть где-то мой, но я ещё его не нашёл. Я смотрел модели, о существовании марки которых даже не знал, и по этой причине, остановился на том, что полюбилось: на BMW. На день рождения, отец вручил мне ключи от BMW. Я не особо удивлён, это его любимая марка. Взять её сейчас – очень просто и оптимально. В них я понимаю больше, чем в других. Странно не слышать вопросов от Эммы, потому что Рэн буквально высосал мне мозг, расспрашивая практически о каждой мелочи в машине. Картер ничего не сказал, когда узнал о покупке. Мы вообще не ведём никаких диалогов после последнего разговора, что только к лучшему. Я не нуждался в одобрении, с моей стороны это больше звучало, как предупреждение и уведомление о том, что теперь есть машина. Я всегда принимал решение самостоятельно. Это моя ноша – нести за неё ответственность.

– Выбор за тобой, – улыбаюсь я.

– В каком плане?

– Куда мы поедем. Выбор за тобой. Я тут не жил.

Толика сомнения отражается на её лице.

– Ты уверен?

– Да.

– Я люблю природу.

– Понял, за город, – согласно киваю я.

– Вкусняшки, – добавляет она.

– Например?

– Пиццу? – то ли предлагая, то ли утверждая, говорит Эмма.

– Это предложение или решение?

– Ты любишь пиццу?

– Я хочу увидеть человека, который не любит пиццу.

– Тогда пиццу, – утвердительно кивает она.

– Хорошо, какая твоя любимая пиццерия?

Эмма поднимает телефон и быстро тыкает по экрану, пока я жду ответ. Она протягивает мобильник мне.

– Эта.

– Тогда заказывай на свой вкус.

– Но я не знаю, сколько нужно, – хмурится девушка.

– Сколько захочешь.

– Ты не можешь так поступать со мной! Я могу заказать всё!

– Возьми столько, сколько можешь съесть, – улыбаюсь, видя, как она дуется и бегает глазами по экрану, без малейшего намёка на остановку.

– Но я так не могу!

Смеюсь, видя её растерянность.

– Если они большие, то нам может хватить трёх или четырёх, а если маленькие, то бери в два раза больше.

– Ладно, – вздохнув, соглашается Эмма. Она тут же вскидывает голову и смотрит на меня. – Пепси или сок?

– Пепси.

– Хорошо.

Следующие полчаса я исследую дороги, в направлении пиццерии, чтобы забрать заказ и уехать. Выбор Эммы мне явно по вкусу. Я также люблю природу, не настолько, конечно, чтобы кочевать в лесу по несколько дней, но и не против выехать, чтобы получить глоток свежего воздуха, а не выхлопные газы машин.

– У нас ещё есть время, чтобы ты переоделась, – сообщаю я.

– Всё в порядке, – говорит Эмма.

Бросаю на неё быстрый взгляд, успевая скользнуть по одежде.

– Смотри сама, я не поделюсь толстовкой.

– Как по-джентельменски, – улыбается она.

Подмигиваю ей и подъезжаю к пиццерии, вывеска которой искрится названием «Хороший сын». Немного странный выбор для подобного заведения, хотя, с чем черт ни шутит. Возможно, пиццерию открыл хороший сын или сюда приводят хороших сыновей. Если я являюсь таковым, то очень символично, если мама приведёт меня во что-то подобное, но я в состоянии привести её сюда сам.

Аромат, который витает внутри, заставляет желудок сделать тройное сальто, а слюни оставлять следы по полу. Как хорошо, что наша квартира в другой стороне города, иначе со временем, я мог кататься по льду, заменяя шайбу, либо же целиком отдаться футболистам, заменяя мяч. Вариантов много, я бы не остался без работы.

– Кажется, мы можем не доехать.

– Почему? – удивляется Эмма.

– Потому что я умру из-за того, как вкусно они пахнут.

Эмма улыбается и открывает верхнюю коробку. Она достаёт ломтик и протягивает его мне. Из-за огромного потока машин, не тороплюсь забирать его, просто кусаю и мычу в знак благодарности или же того, какой она кажется божественно вкусной.

– Я взяла кое-что для тебя, – уведомляет Эмма.

– Что?

– С морепродуктами, но она в самом низу.

– Спасибо, – улыбаюсь я.

Тепло расползается по телу, потому что, делая выбор, она думала не только о том, как набить собственный живот, но и обо мне. Эмма вновь подносит прежний кусочек, и я откусываю.

– Не против? – интересуется она, качнув ломтиком и указав на себя в знак того, чтобы откусить.

– Нет, конечно, – улыбаюсь я.

Эмма откусывает кусочек и начинает мычать, что волной прокатывается по всему телу, жаром отзываясь в паху. Я стараюсь выгнать подобные мысли из головы, но ничего не получается. Я слышу её дыхание, за ароматом пиццы, улавливаю нотки её собственного аромата, вижу блаженную улыбку на губах и проклятое декольте. Конечно, я думаю не о том, что эта реакция на пиццу, будь я проклят. Похоже, скоро я вовсе сойду с ума благодаря ей и воздержанию. Но исключаю тот вариант, где, желая Эмму, пойду к другой. Это нечестно по отношению к ней. Вряд ли мне хочется, чтобы кто-то касался её, неважно, поцелуй или секс. Всё имеет значение.

– Всё хорошо? – тихо спрашивает Эмма.

На несколько секунд поворачиваю голову в её сторону и натыкаюсь на беспокойные карие глаза.

– Что?

– У тебя всё в порядке?

– Что ты имеешь в виду?

Эмма указывает на мои руки, и когда смотрю на них, вижу побелевшие костяшки. Тут же ослабляю хватку, стараясь перебороть засуху в горле.

– Не обращай внимание, – выдыхаю я, проходясь пятерней по волосам. Это называется мазохизмом.

– Мы можем никуда не ехать, если что-то не так.

Выдавливаю улыбку.

– Всё лучше некуда.

Она всё ещё с сомнением смотрит на меня, после чего кивает. Да, действительно, всё лучше некуда. Ещё один стон, слетевший с её губ, и я брошусь под фуру там, где предоставится возможность.

– Правда, всё отлично. Я бы не приехал, если бы были проблемы.

– Вдруг ты хотел отвлечься.

– Ты не будешь моим способом отвлечься.

– А… кто будет? – почти шёпотом, спрашивает Эмма. Румянец с её лица сползает с каждой последующей секундой.

– Никто и никогда не будет моим способом отвлечься. Я не использую людей.

Скорей, этот способ выбирает Мэйсон. Возможно, отец. Но не я. Я не использую человека для того, чтобы заштопать и залечить раны, и откровенно говоря, ран у меня вовсе нет. Их некому наносить. Было некому, потому что сейчас мельчайшую боль может причинить одна мысль об Эмме. Не имеет значение, какая именно: она с кем-то, с ней что-то. Любая подобная мысль о ней, что-то вроде крошечного ножа, который успешно втыкают в сердце.

Эмма указывает направление движения, и спустя час, мы достигаем нужной точки. Вокруг ничего, только лес и дорога, с которой съезжаю на гравий, чтобы не стоять прямо на трассе. Машины проезжают крайне редко. Примерно, одна за десять или пятнадцать минут.

– Если ты хочешь меня тут убить, то я сильней, – с улыбкой, предупреждаю я.

– Этого нет в планах, – хихикает Эмма. – И я не умею водить, поэтому ты нужен мне живым.

Солнце почти скрылось за горизонтом, а это значит, что скоро начнёт смеркать, из-за отсутствия солнечных лучей, потянет холодом и на поляну опустится туман. Этот день запомнится тем, что завтра же я закину в багажник одеяло. Но ещё это говорит о том, что тепло Эмме способен дать только я, если не брать в расчёт салон машины и тёплый обдув. Конечно, я запомню то, где в моих объятиях будет она, поэтому напоминалку об одеяле стоит сделать в телефоне.

Эмма ставит коробки на капот, а я рыскаю по карманам, чтобы взять телефон, но понимаю, что он остался в салоне, и возвращаться за ним не хочется. Получаю из её рук банку колы и благодарю.

– Что тут есть? – интересуюсь я. – Голодные животные?

– Красивое небо, – смеясь, исправляет Эмма.

– Откуда знаешь?

– Тут часто проводят мероприятия с телескопом.

– Любишь астрономию?

– Она интересна, особенно, когда видишь вживую.

– У тебя фетиш по микроскопам и телескопам? – улыбаюсь я, отрывая кусочек пиццы.

Эмма показывает язык и делает глоток колы. Никогда не понимал, в чём различие между колой и пепси. В цвете этикетки?

Когда открываю ту коробку, что была выбрана для меня, лицо Эммы бледнеет и искажается, над чем я посмеиваюсь. Мне никогда не понять, что неприятного в морепродуктах, они же проходят обработку, сейчас я не поднимаю только что пойманную креветку и не кладу её на тесто. Она готова к употреблению и очищена. Но я не отказываю себе в том, чтобы поиздеваться над ней.

Протягиваю ломтик Эмме, из-за чего она белеет ещё больше.

– Будешь?

– Я ненави…

– Ненавижу морепродукты, – в один голос с ней, смеясь, утверждаю я.

Она наблюдает за тем, как я откусываю кусочек.

– Когда-нибудь меня просто стошнит.

– Придётся держать твои волосы, – пожимаю плечами и улыбаюсь.

– Я бы не хотела, чтобы ты был рядом в этот момент.

– У тебя не будет выбора.

– Надеюсь, будет.

Стучу по капоту и выгибаю бровь.

– Помочь залезть?

Эмма бегает глазами между мной и машиной, но скрывать нечего, я знаю, что она измучается стоять на каблуках.

– Да, – выдыхает она.

Вытираю руки и кладу их на талию девушки, подсаживая её на капот. Эмма благодарит улыбкой, а я, не желая, возвращаюсь на прежнее место.

Не проходит и пары часов, как становится темно. За это время мы успеваем набить животы и болтать на отдалённые темы. Эмма не пытается заговорить о чём-то личном; не спешит рассказывать о своей жизни и не задаёт вопросы мне. Девчонки всегда довольно любопытны, особенно, когда дело касается прошлого. Не знаю, для чего знать какие-то подробности, особенно про отношения. Эмма знает, что у меня их не было, но что, если я соврал? Удивительно и то, что она не спрашивает причину, по которой их не было, хотя, её я тоже говорил. Я не лгал. Так вышло. Я не могу дать оценку, хорошо это или плохо, но предпочитаю придерживаться мнения, что ни к чему тратить своё и чужое время на что-то незначительное и не имеющее продолжения. Второй человек может упустить что-то стоящее из-за того, что уже есть бессмысленное. Для чего и зачем мучать друг друга?

На ночном небе начинают сверкать звёзды, когда я убираю пустые коробки на крышу и занимаю место на капоте, опускаясь на лобовое стекло в полулежащее положение. И когда делаю это, чувствую дрожь, исходящую от Эммы. Не думая, стягиваю толстовку и протягиваю ей.

– Не надо, – отмахивается она.

– Если не наденешь сама, то я сделаю это силой.

Эмма не пытается гнуть своё и спорить. Она принимает толстовку и натягивает её на тело.

– Спасибо.

Вытянув волосы, она вновь опускается и ложится на стекло, возвращая взгляд к небу, пока я смотрю на неё.

– Что видишь? – искренне интересуюсь я.

– Звёзды, – улыбаясь, сообщает она. – Вообще-то, это не совсем звёзды.

– А что?

– Планеты, метеориты. Венера и Юпитер самые яркие.

– Как ты понимаешь, что это они?

– Они не мерцают, Марс, кстати, тоже не сверкает большую часть времени, как полагают многие. Все думают, что мерцающая красная точка в небе, это и есть Марс. Это не правда. Это Антарес.

– И что это?

– Альфа звезда в созвездии Скорпиона. Мерцает из-за турбулентности атмосферы.

– Дай угадаю, ты посещаешь все мероприятия тут?

– Да, – улыбается Эмма.

– Ты только что говорила, что это не совсем звёзды.

– Звёзды, просто не обобщаю. Там не только они.

Эмма продолжает рассказывать, а я продолжаю смотреть, но не на небо, а на неё. У неё приятный мелодичный голос, который теплом окутывает каждую клеточку тела и души. Вряд ли бы я сам стал интересоваться чем-то подобным, но её слушаю и впитываю каждое слово, которое слетает с губ. В моём случае, астрономия пригодится тогда, когда хочется заснуть, но не получается. Такие монотонные программы – идеальная колыбельная. Особенно, когда озвучивает спокойный и ровный голос. Но сейчас я не сплю и думаю о нём в последний момент. Я увлечён именно девушкой, которая рядом. Между нами крохотное расстояние, мы соприкасаемся локтями, и каждый раз, это касание жаром прокатывается по телу.

Не знаю, сколько проходит времени, и, наверно, не хотел знать, если бы не осознавал, что завтра будний день. Мы оба должны встать и идти на лекции. Краем глаза смотрю на часы и улавливаю начало первого ночи. Это говорит о том, что мы тут уже четыре часа, что для меня подобно четырём минутам. Мне слишком мало.

Сам того не желая, сползаю с капота и когда дёргаю дверную ручку, она отказывается поддаваться. Дёргаю вторую, чтобы была возможность пролезть через задние кресла. Но ничего. Они обе отказываются срабатывать. Нет необходимости жать на брелок, но я жму. Абсолютно никаких откликов.

– Это плохо? – спрашивает Эмма, приняв сидячее положение.

– Мой телефон внутри, ключи в руках.

– Мой тоже.

Она сползает с капота и дёргает ручку со своей стороны.

– Эйден? – немного напуганным голосом спрашивает Эмма.

– Да?

– Она не открывается.

– Я знаю, – выдыхаю я, смотря внутрь салона.

– И? – медленно тянет девушка.

– Кажется, нас ожидает романтическая ночь.

– Мы же замёрзнем.

– У меня, конечно, есть варианты, но вряд ли ты оценишь.

Эмма поднимает брови. Её лицо отражает полный шок, а я не могу сдержать смешок.

– Я о том, чтобы дойти до ближайшей заправки, а ты о чём?

– Боже, – смущаясь, лопочет она.

– Можно выбить стекло. Кажется, села батарейка на ключе.

– Сколько мы будем за это должны?

– Нисколько.

– Где ты взял машину?

– Купил.

– Эйден… мне кажется, ты шутишь. Если это так, то шутка плохая. Нам нужно как можно скорее ехать в сервис, чтобы всё исправить.

– Я купил эту машину, и могу делать с ней всё, что посчитаю нужным, – вполне серьёзно, говорю я.

– Ладно, мне больше не кажется, что это шутка. Где ты взял деньги?

Улыбаюсь уголком губ.

– Ты даже ничего обо мне не знаешь. Я могу быть тайным миллионером.

– Да, а я принцессой Дианой.

– Ты похожа на принцессу.

Её щёки покрываются густым румянцем. Эмма отводит глаза в сторону и смотрит куда-то в темноту, а я тихо посмеиваюсь над тем, как она смущается.

– Хватит, – жалобно просит она.

– Что? – улыбаюсь, смотря на неё.

– Вгонять меня в краску.

– Я же не виноват, что ты не умеешь принимать комплименты.

– Я умею принимать комплименты, просто… – она затихает и возвращает взгляд ко мне.

– Просто что? Постоянно краснеешь?

– Нет.

– Тогда что?

– Твои…

– Ни с чем не сравнимы? – смеюсь я.

– Не так. Это нормально, если что-то испытываешь к кому-то и стесняешься. Я не думаю, что должна принимать их, как должное или задирать нос. Они не делают меня ни лучше, ни хуже. Это… просто как-то волнительно и немного нервирует, а я и так не могу найти себе место, когда ты где-то поблизости.

Выгнув бровь, едва сдерживаю улыбку, чтобы не рассмеяться.

– Ты чувствуешь себя неловко рядом со мной?

Эмма прикрывает ладонью лицо и выглядывает из-под густых ресниц и из-подо лба.

– Боже, зачем я это сказала?

– Ну, речь была почти грандиозной.

– Почти? – с толикой оскорбления, выпаливает она.

– Если бы ты сказала, что влюблена в меня, то тогда да, она была бы грандиозной.

Её лицо становится ещё красней прежнего. Складываю руки на крыше машины и улыбаюсь.

– Что? Ты не договорила?

– Мы можем больше не говорить об этом?

– Нет, – отклоняю предложение, желая услышать.

– Пожалуйста, давай поедем?

– Это же не сложно. Вот смотри: Эмма, я влюблён в тебя. Правду всегда говорить легче.

– Но ты же просто дурачишься, это даже не правда.

– Я только что сказал, что влюблён в тебя, ты прослушала?

Эмма замирает. Она смотрит на меня и пытается найти намёк на шутку, но парадокс в том, что я вовсе не шучу. Мне не сложно принять и признаться, как минимум по причине того, что никогда не чувствовал подобного к кому-то. Я никогда ни с кем не искал встречи, не пытался найти в толпе, не шёл против себя. Каждую девушку я принимал, как само собой разумеющееся. Но не Эмму. Из-за отрицания ничего не исчезнет, лишь усугубится, и мне проще прийти к тому, что есть на самом деле. А есть она. Та, кого я желаю, с мыслью о которой засыпаю и просыпаюсь. Я не забываю о её существовании и на секунду, неважно, где нахожусь: дома, на тренировке, среди парней, среди женского пола, который периодически липнет. Подсознание всегда помнит, что где-то есть Эмма. Глупо говорить, что она просто нравится и списывать всё на влечение.

Слышу звуки из леса, где стрекочет вся ночная живность, благодаря гробовой тишине, повисшей между нами. И Эмма нарушает её первой.

– Я не знаю, что сказать…

– Это твоё право, пойми. Мне нечего скрывать. Я не буду бегать от себя или от тебя. В этом нет никакого смысла. Я не клянусь тебе в любви, я лишь говорю, что испытываю на данный период времени. Твоё право принять или не принять, ты не виновата. Ответишь на один вопрос?

Помедлив секунду, Эмма всё же согласно кивает. Кажется, я подозреваю, о чём она думает. Но у меня другие планы.

– Почему Алестер хочет, чтобы я вытянул тебя на лёд?

– Потому что он думает, будто что-то изменится, – хмуро и с отсутствием желания продолжать эту тему, отвечает Эмма.

– Если хочешь, мы можем покататься. Люди ежегодно выбираются на каток. Или есть что-то? Тебя что-то останавливает?

– Нет. Мы можем покататься в любой момент.

– Тогда почему он почти требует это?

– Потому что думает, что я захочу вернуться и продолжить. Но я не хочу.

– Это принцип, упрямость или страх?

– Это нежелание. Никто не хочет помнить о плохом.

– Не хочешь об этом говорить?

– Нет, – качнув головой, соглашается Эмма.

– Значит, мы не будем об этом говорить.

– Это должно как-то поспособствовать тому, что я всё расскажу? В чём подвох?

– Без подвохов. У каждого есть тайны, не думаю, что буду рад и польщен, если кто-то будет вытягивать из меня то, о чём не хочу говорить.

Эмма немного улыбается.

– Спасибо.

– Готова бить стекло моей новой машины? – с улыбкой, предлагаю я.

– Мы можем кого-то попросить о помощи на дороге, – предлагает она, махнув в сторону пустой трассы.

– Да, например, дотянуть нас до города, но кто-то должен быть внутри и управлять машиной, а это означает то, что нужно разбить стекло.

– Есть другой вариант…

– Остаться тут до утра и отморозить конечности?

– Ну… да. Есть вариант, что нам повезёт, и мы остановим того, кто умеет взламывать замки.

– Или съездит нам за батарейкой, чтобы разблокировать её.

– Или мы пойдём за ней сами.

– Будем просить милостыню? Мои деньги в машине.

– А мои дома.

– Нам может повезти, и мы соберём что-то по дороге.

– Слишком много удачи в этот вечер, – улыбается Эмма. – Настоящая удача, если мы не попадём в фильм ужасов, где нас будет гонять тройка уродов по лесу, чтобы выпотрошить внутренности.

– Ты пересмотрела слишком много ужасов, – смеюсь я.

– Вряд ли их можно назвать ужасами. Это что-то вроде комедии со своими вытекающими.

– Например? Кровь? Мозги? Кишки?

– Не без этого. В сверхъестественном кто-то просто пропадает, когда идёт ночью проверить подвал или чердак. И, конечно, там обязательно не должен включаться свет, без этого никак. Ну, либо он должен быть максимально плохим, а потом лампочка погаснет. В сплэттере или слэшере это банальная расчленёнка. Какая-то компания едет за город, у них ломается машина или что-то ещё. И там они натыкаются на хижину, где живёт тройка уродов, которые любят издевательства. Можно взять одного маньяка, типа Фредди или Пенивайза, но суть – все умрут. Иногда кто-то выживает, но это редко.

– Тогда, ты понимаешь, что мы не будем сворачивать с дороги, – с улыбкой, полагаю я. – В любом случае, ты же знаешь, как нас спасти?

– Не-а, – хихикает Эмма.

– Тогда, не будем двигаться с места до утра.

– О, нас могут найти тут, ходить никуда не требуется. А если мы пойдём до ближайшей заправки, нас скорей всего убьют по дороге, либо там работает какой-то псих, который убьёт нас сам.

– Кажется, ты уже нас похоронила.

– Конечно, мы же замёрзнем.

– А что лучше: попасть в руки маньяка или замёрзнуть тут?

– Без разницы, либо будем мучиться сами, либо это сделает кто-то.

– Ты и правда смотришь много фильмов ужасов, – хохочу я. – Предлагаю дойти до заправки.

– Если ты обещаешь, что спасёшь меня, – улыбается Эмма.

– Я не могу обещать, вдруг у них будет пила. Я тут немного недееспособен.

– Их? – в ужасе пищит Эмма.

– Ты сама сказала, что их должно быть трое.

– Но мы можем хотя бы надеется на Пенивайза или Фредди, либо, это просто чокнутый парень, как в очень страшном кино.