Текст книги "Выбор (СИ)"

Автор книги: Джули Дейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Глава 29

Монотонно. Предельно скучно профессор растягивает лекцию, словно его задача не поведать о чём-то новом, а о демонстрации способностей усыпить даже то, что не склонно ко сну. Это можно добавить в список философских вопросов перед сном: какое животное никогда не спит. После утреннего ада, в который вновь окунулся, это двойная порция снотворного. Мышцы ноют, но уже не так, как изначально. Кажется, что на меня начали взваливать ещё больше, что провоцирует тренера находить придирку к каждой мелочи. Словно из всей команды, он решил сделать упор на мне, что совершенно ни к чему. Я просто тренируюсь с ними, а не играю, но по всем ощущениям являюсь капитаном команды, от которого требуют и ждут больше, чем от остальных. Это заметил не только я, но и все члены команды. Они ничего говорят, и мне приходится мириться с мыслью, что так и должно быть. Возможно, этот этап прошёл каждый. Человек привыкает ко всему, хотя, отголоски тупой боли остаются и напоминают о себе, если сделать резкое движение. Именно по этой причине стараюсь не шевелиться вообще. Кулак, представляющий собой удобную подушку, упирается в висок и держит мою бодрость на плаву.

Как бы не боролся со сном, глаза всё равно закрываются, и я поддаюсь. Но момент утерян, потому что аромат, который чувствую, заставляет поднять голову.

– Ваш кофе, – провозглашает Эмма.

Её карие глаза смотрят на меня ещё несколько секунд, после чего она шагает в направлении выхода, а я всё же понимаю, что сон приходил на короткое время, потому что профессор собирает чемодан, как и некоторые студенты вокруг, основная часть которых без умолку шевелит языками.

Провожаю взглядом девушку, что дефилирует по лестнице между рядами в джинсах, толстовке с эмблемой университета на груди, с небрежно собранным хвостиком на макушке и рюкзаком на плече. Отличный выбор стиля на сегодня. Спасибо мне. Она держится довольно уверенно, и откровенно говоря, подобный образ ничуть не портит её. Она кажется такой же женственной, наверно, у некоторых девушек это в крови, ведь они могу блистать даже с бумажным пакетом на голове. Это навивает на выражение: бриллиант, упавший в грязь, всё равно останется бриллиантом.

– Что я пропустил?

Эмма скрывается за поворотом, а я чувствую, как локоть Рэна впивается в ребро уже третий или четвёртый раз.

– Я хочу спросить то же самое, – киваю, повернув голову в его сторону. – Что я пропустил?

– Это чертовски приятно.

– Что?

– Знать, что ты встаёшь ещё раньше меня. Никогда не уходи из той команды.

Закатываю глаза, но всё равно улыбаюсь несмотря на то, что команды у меня больше нет, я рад любым тренировкам. Не спешу отвечать на колкости в свою сторону, обращаю взгляд к стаканчику, что манит ароматом и читаю послание, которое даже не короткое, а максимально короткое. Предельное короткое. Всего-навсего «ты». Отлично, и что я? Должен сохранить каждый стаканчик, чтобы собрать предложение, или лучше додумать сам?

– Можешь договориться, чтобы мне тоже приносила? – интересуется Рэн.

– Это наказание.

– Наказание – покупать тебе кофе? Можно я тоже её накажу?

Рядом слышу, как фыркает Картер, из-за чего перевожу взгляд в его сторону.

– Мне плевать, – сухо говорит он, как будто я задал вопрос.

– Какое совпадение, – с неприкрытым сарказмом, даю ответ.

– Началось, – сделав тяжелый вздох, Рэн поднимается с кресла.

– Ничего не начиналось, – бурчит Картер.

Не тороплюсь продолжать, но, вероятно, он снова не разделяет моё мнение и желание. Молчаливый мир длился недолго.

– Не обязательно комментировать, особенно, если твоё мнение никого не интересует.

– Мне плевать, если тебе не нравится, – небрежно бросает Картер.

– Мне плевать на то, что тебе плевать.

– Она всего лишь кукла на время, а сегодня выглядит, как обносок с…

Он не успевает договорить и полностью встать. Мне не мешает даже Рэн, стоящий между нами, чтобы пихнуть его, припечатав назад к креслу. Конечно, Рэн, как и положено, быстро ориентируется, удерживая меня в стороне.

– Я сломаю твою челюсть, если ты хоть раз скажешь это ей. Из-за такого же куска дерьма, как ты, она…

Моментально понимаю, куда может привести длинный язык, поэтому стискиваю зубы и сжимаю челюсть, чтобы не продолжать. Рэн вопросительно смотрит на меня, вскинув брови, пока Картер остаётся в кресле, но тоже смотря на меня из-подо лба.

– Закрой свой поганый рот, – решаю завершить перепалку таким способом.

Сбрасываю руки Рэна и в упор смотрю на Картера.

– Я говорю последний раз.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, предварительно захватив стаканчик. Сон как рукой сняло, везде есть свои плюсы. Мне почти удаётся покинуть аудиторию, но Рэн быстро нагоняет в проходе.

– Ты о чём?

– Что? – без интереса, спрашиваю я, направляясь вдоль коридора.

– Ты не договорил.

– Потому что это не ваше дело.

– У неё проблемы?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Я сказал, что это не ваше дело. Разговор закрыт.

Краем глаза замечаю, как его лицо становится хмурым, но ничто не способно развязать мой язык, дабы потрепаться об этом. Разве что гнев, но я умею управляться с данным чувством до того, как всё дойдёт до точки невозврата. Картеру удалось выбить меня из колеи на тренировке, из-за чего мы оба были буквально вышвырнуты. И сегодня, но это последний раз. Вероятно, иногда лучшим и верным способом кого-то заткнуть или дать хоть какой-то урок, является метод Мэйса, который никогда не вступает в полемику. Я ещё не понимаю и не пытаюсь понять, хорошо это или не очень. Мы всегда были разными, я никогда не стремился взять что-то от него, видя, как легко он может наломать дров, а после пытаться собрать их в единое целое, но сейчас не нашёл ничего лучше, чем прибегнуть к физическому отпору.

Лишь чудом удаётся усмирить себя и занять следующее кресло, чтобы впитать или хотя бы попытаться впитать знания, что даст профессор.

– Ты как?

– В порядке.

Улыбка Рэна немного странная. Я уже не совсем понимаю, к чему он ведёт, потому вопросительно смотрю на него.

– Что?

– Хочу услышать, какого это: делать кучу докладов и всякой херни к учёбе.

– Заткнись, – с улыбкой отмахиваюсь я.

Парень падает на спинку кресла, продолжая улыбаться.

– Дерьмово, да?

– Намного лучше, чем иметь дерьмового тренера.

– Да ладно, чувак, – фыркает Рэн. – Он… нормальный.

Иронично дёргаю бровью.

– А что за пауза?

– Просто заткнись, – выдыхает он, что провоцирует смешок.

Делаю глоток кофе и расслабляюсь. Картер тоже должен присутствовать на лекции, потому что наше расписание абсолютно идентично, но он где-то растворился, и так даже лучше. Боюсь, ещё одно слово из его рта – и я забуду, что такое самоконтроль.

Перспектива сидеть и слушать лекцию, абсолютно не привлекает. Она последняя на сегодня, но даже этот факт не даёт сделать выдох облегчения. Я словно сижу на иголках, которые настойчиво требуют покинуть аудиторию. И когда становится невозможно, поднимаюсь с кресла. Потребовалось несколько минут, в дверях даже не успел появиться профессор, как я хочу уйти.

– Алло, ты куда? – спрашивает Рэн.

– Меня не будет сегодня, – не глядя, сообщаю я, спускаясь по ступенькам.

– Картер, у тебя отшибло мозги. Команда и тренировка тебя не может прикрывать.

– Плевать, – отмахиваюсь, продолжая идти дальше.

Парочка девчонок улыбается, двигаясь навстречу. И я лишь от вежливости коротко улыбаюсь в ответ, обходя их стороной. Я знаю, куда иду, это не поймёт только умалишённый. Рэн прав: у меня точно отшибло мозги, кроме того, может возникнуть куча проблем с успеваемостью в дальнейшем, но даже этот факт не заставляет меня одуматься и развернуться, чтобы вернуться в аудиторию. Легко следовать эмоциям, гораздо сложнее сделать это разумом.

Я знаю, что по четвергам у Эммы с утра семинар, после которого они расходятся по лабораториям и работают над заданием или проектами. Мне не составляет труда найти её в одной из лабораторий. Но по пути, натыкаюсь на бывшего тренера, который со скрытым ехидством говорит:

– Картер первый.

Оставляю его без внимания, заглядывая в лабораторию.

– Об этом мы не договаривались, – улыбаюсь я, найдя нужную девушку.

Эмма поднимает голову от различных колбочек и тут же окидывает себя взглядом. Толстовка, которую выбрал я, покоится на соседнем стуле, её сменила белая майка на тонких бретельках, которая открывает плечи и шею, отчасти, благодаря хвостику. Сейчас я был бы очень рад, если она распустит волосы и, хотя бы немного прикроет открытые участки тела. Чертовски плохо, потому что я начинаю думать, как собственник, которым не являюсь.

– Ты должен был подумать о том, что мне станет жарко, – с улыбкой, оправдывается она. – Пришлось доделывать за тебя.

Прохожусь по лаборатории, в которой достаточное количество студентов, что удивительно. Обычно тут тихо, занята лишь парочка столов.

– Я учту это на будущее. Ещё долго?

– Что?

– Делать то, что ты делаешь.

Эмма жмёт плечами и снимает перчатки.

– А что?

– Планирую украсть тебя.

– Я уже перекусила шоколадкой и кофе, – сообщает она. – И у тебя ещё одна лекция.

– Я никогда не прогуливал учёбу, – смеясь, говорю я, занимая стул напротив девушки.

– Да, но это было твоё «никогда не…», я это не говорила.

– Но и никогда не прогуливала.

Эмма прищуривается, подавляя улыбку, но я всё равно вижу блеск в её глазах, который говорит о моей правоте.

– Я не должна это выполнять.

– А если я попрошу?

– Когда я прошу, ты не торопишься выполнять.

– Думаешь, что можешь отомстить мне таким образом?

– Это было бы слишком просто и скучно, – улыбается она. – Есть другие способы.

– Например?

– Воздержусь давать ответ. Месть – блюдо, которое нужно подавать холодным.

– Как страшно, – посмеиваюсь, взяв толстовку и протянув её Эмме. – Давай, иначе придётся надеть на тебя мешок и вытащить через запасной выход.

– Что ты задумал?

– Ты никогда не каталась на сноуборде.

– Сегодня четверг, – замечает она. – До ближайшего горнолыжного курорта несколько часов.

– У нас есть время до воскресенья.

– По воскресеньям у тебя тренировка.

– Поэтому мы вернёмся вечером в субботу.

– Завтра пятница.

– И что?

– Мы должны быть в университете.

– Да? А нас отмечают по списку пришедших и прогульщиков?

– Что ты задумал?

– Покататься на сноуборде, сезон уже начался.

– Но мы могли бы сделать это на следующей неделе.

– На следующей неделе я улечу домой.

Эмма поджимает губы. Колба в её руке замирает на несколько секунд, после чего она возвращает её на место, но гораздо медленней.

– Ты решил улететь?

– Да, – кивком соглашаюсь. – Я не виделся с семьей и племянниками несколько месяцев.

– У тебя есть племянники?

– Три, – с улыбкой сообщаю я.

– Три? – удивлённо ахает Эмма, привлекая к нам лишнее внимание, которого и так достаточно.

– У Мэди трое сыновей.

Кажется, смешок, который издаёт Эмма, больше нервный, чем радостный.

– Она невероятно везучая.

– Да, если учитывать, что ещё у неё есть муж.

– У твоего брата нет детей?

– Он стал аборигеном или путешественником, который скитается по планете Земля вместе с женой.

– Но это же не мешает иметь детей.

– Мэйс слишком закрыт. Он не будет говорить о планах, он лучше прикинется придурком и начнёт ёрничать.

– Это надолго или ты… решил вернуться навсегда?

– Ты сейчас выльешь какую-то фигню на заметки, – замечаю я, указывая на жидкость в колбочке, с которой Эмма снова застыла, смотря в мои глаза.

– Эйден…

– На день благодарения и выходные.

– Но ты же вернёшься?

Выгнув бровь, улыбаюсь, забирая из её рук жидкость, которую она не торопится убрать в сторону.

– Вернусь, не могу оставить тебя в таком положении.

Эмма выдыхает.

– Это не смешно.

– Боишься, что я сравню жизнь там и тут, и решу остаться дома?

– Ты вернёшься после окончания учёбы домой?

– Что за допрос с пристрастием?

– Ответь…

– Я ничего не загадываю. Ещё два курса, я не знаю, что будет дальше.

– Я должна тебе кое-что рассказать…

– Что мешает?

Эмма оглядывается, словно эта информация является чуть ли не секретной и не колеблется на уровне государственной тайны. Она кусает губу и пододвигает к себе ежедневник, край которого сжимает пальцами.

– Те мужчины… они поспорили.

– Какие мужчины?

– Я на знаю. Там был твой бывший тренер и который тренирует вторую команду, и ещё двое других мужчин, я не видела их… я услышала разговор, когда несла тебе телефон.

– Что ты услышала?

– Один сказал, что они никогда не выиграют, если ты будешь в основном составе команды. Он сказал, что может вернуть тебя в университетскую, если окажется не прав, а ты… обязан вернуться, потому что вас перевели сюда на условиях, что вы будете играть за университетскую команду. Тренер этой команды согласился на спор. Он сказал, что ближайшую игру ты будешь играть с основным составом команды, и после игры не захочешь вернуться в университетскую команду. Другой мужчина хочет предложить тебе играть за его команду. Он сказал, что не будет смотреть на победу или проигрыш, он может предложить тебе место, и я подумала…

– Что?

– Что лучше согласиться на его предложение, но тренер из университета вернёт тебя в команду. Ты не можешь отказаться, иначе тебя отчислят.

– Я имею право отказаться играть с ними, потому что просто тренируюсь, мне ничего не обещали. И ещё имею право отказаться от места в университетской команде.

– Но тебе придётся уехать…

Отрицательно кручу головой.

– Я волне могу оплатить обучение и остаться тут, не соглашаясь на возвращение в команду.

– А если…

– Не выдумывай, – перебиваю я. – Я не обязан учувствовать в этом цирке.

– Но это же большая возможность, Эйден, ты не хочешь попробовать сыграть с ними, как член команды? Это настоящая игра, а не тренировка…

– Одно дело хотеть, а другое мочь.

– Ты можешь! – с толикой настойчивости, говорит Эмма.

– А ты откуда знаешь? – улыбаюсь я.

Её щёки розовеют на глазах, кажется, от уверенности не остаётся следа, она смущается и отводит взгляд. Поднимаюсь со стула и подхватываю рюкзак, в который убираю ежедневник Эммы, после чего беру ладонь девушки и оставляю поцелуй в области виска.

– Сейчас я могу и хочу уехать отсюда, но это очень мило.

– Что мило? – тихо интересуется она, перебирая ногами следом за мной.

– Что ты беспокоишься за меня.

– Ты не можешь игнорировать такие возможности…

– Я не могу игнорировать возможность и желание забрать тебя и уехать.

– У меня даже нет подходящей одежды.

– Ты всё можешь взять на прокат.

Пользуюсь её замешательством и волоку на выход. Эмма продолжает смотреть на стол, но, когда мы покидаем лабораторию, её взгляд обращается ко мне, вслед чему появляется хитрая улыбка.

– Я никогда не принимала ванну с кем-то, – говорит она.

– Отличная возможность затащить меня в постель, воспользоваться и бросить, – смеюсь, подталкивая девушку вперёд.

– Ты будешь мне читать, потому что в понедельник зачёт, а я не смогу подготовиться, катаясь по горам. Думаю, что у меня будет болеть каждая мышца в теле, поэтому я не смогу держать учебник, а ты сможешь.

– Я подумаю.

Эмма останавливается, блокируя дальнейшее движение.

– Тогда я тоже подумаю.

– Подумаешь по пути, – улыбаюсь, подхватив её на руки и перекинув через плечо.

– Но также нельзя! И… и я боюсь кататься!

– Не вижу ни одного человека против. Ты тоже не против, кстати.

Посмеиваюсь, слушая невнятное бурчание и продолжаю держать путь к машине. Так или иначе, ей придётся съехать с горы, даже если она сделает это на пятой точке.

Глава 30

Я не знаю, какой раз она делает это, не меньше сотого, но тот энтузиазм до сих пор буйствует в глазах Эммы. Я наблюдаю, как она снова тащит за собой сноуборд, хотя для этого есть подъёмник, и посмеиваюсь. Трудно поверить, что несколько часов назад она с сомнением смотрела на учебный спуск, будто он представляет собой самый крутой обрыв. Сейчас меня терзают подозрения, что придётся постараться уговорить её уйти хотя бы до утра. Уже давно стемнело, вдоль тропинок и спусков включили фонари, а людей заметно убавилось. С моей стороны было правильно забронировать место ночлега, потому что сейчас это кажется практически нереальным несмотря на будний день.

Эмма падает рядом и вновь тянется к ногам, застёгивая замочки.

– Ты не устала? – улыбаюсь я.

– Последний раз, – не глядя, сообщает девушка.

– Ты говорила это три последних раза назад.

Эмма поворачивает голову в мою сторону и награждает суровым взглядом. Надув щёки, она хмуро смотрит на меня, из-за чего хочется рассмеяться.

– Время девять часов, – напоминаю я. – Мы не ужинали, и кто-то говорил о том, что должен подготовиться к понедельнику. У нас есть целый день завтра и часть субботы.

Вздохнув, она, кажется, смягчается и принимает моё предложение.

– Хорошо.

Поднимаюсь на ноги и протягиваю Эмме руку, которую она с удовольствием принимает, выпрямляясь следом.

– Сама?

– Нет, – покрутив головой, она крепче сжимает мою ладонь. – С тобой.

Вновь повторяю то, что уже объяснял, указывая на ошибки, который она совершает из раза в раз. Эмма слушает каждое слово, на секунду кажется, что в её голове имеется пишущая машинка или диктофон, потому что она повторяет за мной слово в слово, иногда даже то, что я говорил первый раз и не повторяю сейчас.

Новая ошибка, которую она делает, практически падая, но я вовремя ловлю её и удерживаю на ногах.

– Ты должна смотреть вперёд, а не на меня, – с улыбкой, говорю я.

Девушка смущённо отводит взгляд в ноги и выдыхает.

– Я не могу сосредоточиться.

– Почему?

– Потому что…

– Очень информативный ответ, – смеюсь я. – Ещё половина склона.

Эмма смотрит в сторону тропинок, после чего переводит взгляд на меня.

– Не торопись, всё получится.

– Это сложно.

– Не сложней, чем смешивать ядовитые реактивы.

– Но там я всё знаю.

– И тут будешь знать, ты же не начала делать вино из воды сразу, как только села за стол. Ничего не получается с первого раза, всему нужно научиться, просто наберись терпения.

– Как ты научился?

– Брал занятия.

– И через сколько ты научился?

– Через два дня.

– У меня не получится научиться так быстро.

– Нужно только изучить канты, ты будешь ехать прямо, но не всегда. Где-то нужно объехать препятствие, для этого нужны канты. У тебя хорошо получается передний, просто поработай над задним.

На губах Эммы появляется слабая улыбка.

– Готова?

– Нет.

Её ладони перебираются на мои плечи и тянут к себе.

Встречаюсь с её губами, обвивая талию девушки, которая опирается на меня, но качается и теряет равновесие, из-за чего мы падаем. Вовремя реагирую и за долю секунды выставляю руки, чтобы не упасть сверху.

Улыбаюсь, слушая её смех и болезненный вопль, с которым она приземляется на снег, вновь обвивая мою шею.

– Это было опасно.

– Целовать тебя?

– В таком положении, – киваю я. – Я мог оставить от тебя лепёшку.

– Я не против, – улыбается Эмма, потянув меня ближе к себе.

Вновь окунаюсь с головой в эту девушку, губы которой встречаются с моими. Забываю, что мы на склоне и в неудобном положении, где нависаю над ней в виде упражнения планки, благодаря чему руки моментально затекают и становятся ватными. Мне с трудом удаётся разорвать поцелуй, чтобы не принять участие в съемках порно фильма на склоне горы. Кроме сноуборда, что упирается и позволяет удержаться на месте, руки тоже принимают неплохую нагрузку.

Поднимаюсь на ноги и помогаю это сделать Эмме. Она не торопится повторять упражнения, мы скатываемся с горы и снимаем сноуборды.

Только когда попадаю в тёплый холл отеля, понимаю, насколько замёрз. Я готов принять всё, что способно пустить кровь по венам. На данный момент, поспособствовать может только горячий чай, который сразу заказываю в номер ещё до того, как получаю ключи. Щёки Эммы тоже покраснели настолько, что кажется, будто вся кровь от её тела прильнула именно к ним. Не успеваю что-то сказать, когда переступаю порог номера, лишь наблюдаю за Эммой, которая по пути скидывает куртку и шапку, исчезая за дверью, ведущей в ванную комнату. Стягиваю верхнюю одежду, и благодаря открытой двери замечаю, что она включила воду в ванной и выдавливает какую-то жидкость из флакончика, которая наверняка является пеной для ванн. Отвожу взгляд, когда она начинает снимать остальную одежду, и улыбаюсь, слыша, с каким блаженным стоном она залезает внутрь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ты принесёшь учебник и ежедневник? – спрашивает девушка.

– Принесу.

Знаю, заходить к ней сейчас – опасный момент для самоконтроля. Я готов переступить порог только тогда, когда она полностью утонет в пене для ванн, оставляя на поверхности голову. Занимаю себя тем, что меняю одежду на шорты и футболку, следом за чем приносят заказ в виде горячего чая.

– Эйден? – зовёт девушка.

– Я помню.

Вздохнув, останавливаюсь в пороге ванной комнаты, предварительно наполнив кружку чаем и смеясь над тем, сколько пены. Она явно переусердствовала, выдавив весь флакончик.

Эмма обращает ко мне взгляд и показывает язык, собрав волосы в небрежный пучок на макушке. На её щеках ещё остался прежний румянец, который сопровождается блеском в глазах. Она выглядит счастливой и довольной, и подобный вид, каждый раз находит отклик в грудной клетке.

Её пальчик указывает на тумбочку.

– Твоя очередь.

– Что?

– Ты согласился читать.

Смеясь, отрицательно кручу головой.

– Не правда, не соглашался.

– Я никогда не принимала ванну с кем-то, поэтому либо ты читаешь, либо раздеваешься и залезаешь.

– Ты не можешь ставить мне условия, – улыбаюсь я. – Проиграла ты, поэтому они с меня.

Эмма отвечает хитрой улыбкой.

– Правила легко поменять. Мы играли не совсем честно.

– Ладно, – выдыхаю, занимая тумбочку и, поставив кружку на поверхность столешницы раковины, открываю учебник.

Краем глаза улавливаю торжественную улыбку, с которой Эмма отклоняется на бортик ванной и выжидающе смотрит на меня.

Когда читаю, с трудом могу произнести некоторые слова, с которыми не был знаком ровно до этого дня. Иногда они кажутся настолько абсурдными, что с трудом укладываются в голове. Я не понимаю ничего из прочтённого, зато Эмма легко повторяет за мной тезисы и, вероятно, расставляет их по полочкам в своей голове. Несмотря на некоторую схожесть, понимаю, что между нами есть различия. Она выбирает то, на что я никогда бы не указал пальцем. Для меня это слишком скучно, хотя порой кажется довольно занимательным, но это лишь тогда, когда помогаю ей в лаборатории.

Отвожу взгляд от книги, замечая, что она примкнула к бортику с моей стороны и смотрит не в учебник, а на меня.

– Не то? – спрашиваю я.

Она отрицательно крутит головой и, положив ладонь на мою щёку, примыкает к губам. Не успеваю опомниться, как Эмма тянет край футболки, на что отрицательно мычу у её губ, но моё отрицание смешит даже меня. Оно неуверенное и слабое, поэтому не производит нужного эффекта. Эмма всё же стягивает футболку, отбросив её в сторону, вслед за ней падает учебник, потому что ещё немного, и я потеряю равновесие, если не буду опираться на бортики ванной. Мокрые ладони скользят по плечам и тянут ниже, благодаря чему рука всё же соскальзывает и проваливается в воду. И неизбежное происходит: вторая тоже подгибается, соскальзывая и погружаясь в пену. Вода разливается через бортики, заливая плитку, но это лишь смешит Эмму, которая оборачивает руки вокруг моей шеи и не разрывает поцелуй. Она тянет сильнее, и я целиком проваливаюсь в ванную.

– Черт, – смеюсь, найдя равновесие и причал у стенки.

– Тебе помочь? – улыбается Эмма.

– С чем?

– Снять шорты.

– Это ты никогда не ходила голой, а не я.

– Снимай шорты, Эйден.

Дёргаю бровью, не сдерживая смешок из-за её настойчивости.

– От них уже нет толка, они мокрые.

Так или иначе, она права, поэтому стягиваю остатки одежды и легко забрасываю их в раковину рядом. Эмма смотрит на меня, сидя напротив, спустя секунду, она поворачивается спиной, занимая место между моих ног. Девушка собирает выпавшие локоны в новый небрежный пучок на макушке и расслабляется, найдя удобное положение на моей груди. Вздохнув, огибаю её талию руками и не могу отказать себе в поцелуе, который оставляю в изгибе шеи. Она пахнет пеной для ванн, вкус которой напоминает конфетти, это провоцирует ещё один поцелуй, а следом и дорожку от плеча до местечка за ухом.

– Это вышло случайно, – тихо говорит Эмма, закрыв глаза и склонив голову на бок.

– Охотно верю, – улыбаюсь, рисуя большим пальцем круги на бедре бархатной кожи. Я хотя бы рад, что не вижу её полностью обнаженной, но тут же меняю мнение, потому что это намного проще, чем чувствовать её абсолютно голую.

– Честно, я не думала, что так выйдет.

Она открывает глаза и находит мой взгляд. Когда её пальцы пробегаются по скуле, мой контроль снова трещит по швам.

– Не буду врать, что мне жаль. Мне не жаль.

– Да, было бы забавно, если бы ты извинялась, – улыбаюсь, убирая волосы с её влажной щеки.

Карие глаза кажутся чистыми и невинными, когда смотрят на меня, и я не успеваю поймать вопрос, который слетает с губ.

– Ты мне соврала?

– На счёт чего?

– На счёт своей девственности.

Уголки её губ поднимаются в улыбке, порождая весёлый блеск в глазах.

– Нет, – смеётся она, сморщив носик. – Господи, это было просто ужасно, а ты напомнил.

– Почему?

– Потому что мы оба были неопытные. Смешит сам факт того, что что-то получилось.

Это немного нервирует, но глупо ожидать другого, нам не по шестнадцать. Злит, что я злюсь и чувствую ревность к прошлому. Это новые ощущения, я не был знаком с ними до встречи с Эммой.

– Он один?

– Нет.

Ещё капля масла в огонь. В груди начинает жечь и загорается слабый огонёк. Не понимаю, когда начал интересоваться количеством до меня.

– Второй раз был из-за глупости.

– Из-за глупости?

Тут же откашливаюсь, слыша хрипоту в голосе.

– Да, я просто хотела получить хоть что-то.

– Например?

Эмма пожимает плечами, и блеск её глаз меркнет.

– Нежность, желание, нужду… любые эмоции.

– Получила?

– Нет, это было грубо и неприятно. Я просто сбежала…

– Сбежала? – выгнув бровь, повторяю я.

– Да, – кивком подтверждает она. – Сказала, что хочу в туалет.

– Ты убежала голой?

Растерянность появляется в её взгляде, которым она быстро пробегается по моему лицу и выдыхает.

– Я… не совсем была голой. Это была школьная вечеринка, а мы были в какой-то каморке для швабр.

– Ты оставила его со швабрами? – не сдерживая смешок, интересуюсь я.

– Да, но он даже не запомнил меня. Это… самое ужасное…

– Вряд ли он тебя когда-нибудь забудет.

– Он даже не обращал на меня внимания на следующий день.

Качаю головой и поглаживаю её щёку.

– Послушай, ты не должна искать в сексе логику или чувства. Их там нет. Ты не найдёшь желаемое. Ты не почувствуешь себя нужной, если только на время, и не потому, что ты действительно нужна, а потому что женщина может остановиться, а мужчина – нет. Для нас это трудней.

– Это не правда. Ты смог.

– Только потому что ничего не было.

– Не было?

– Было, но не то, Эмма. Даже если остановлюсь, буду в ярости, потому что это эмоции. Ты почти достигаешь желаемого, достигаешь цели, но прямо перед твоим носом эта цель исчезает. Эндорфины не получены, зато неприятный осадок остаётся. Это нервирует и злит. Я не хочу, чтобы таким образом ты пыталась что-то найти и стать уверенней. Тебя ждёт разочарование. После секса не случится вспышка в виде любви. Может быть, по истечению какого-то времени, когда вы интересны друг другу, но не тогда, когда это разовое увлечение. Это всего лишь один из вариантов доставить удовольствие.

Слабо улыбнувшись, она тянет меня к себе и оставляет несколько едва уловимых поцелуев на губах. Как и ожидалось, они переходят в один непрерывный.

Скольжу ладонью по внешней стороне бедра девушки, следом переходя на талию, с которой желая или не желая, достигаю груди. Я не знаю, это игры судьбы или самообман, но кажется, будто она идеальна для меня абсолютно во всех аспектах, даже в такой мелочи, как грудь, что помещается в ладони. Она многое скрывает и пытается оттолкнуть, но сама того не понимая, притягивает ещё больше. Я узнаю мрачные тайны, от которых она пытается оградить, вижу по глазам и по телу изменения. Я чувствую их на подсознательном и эмоциональном уровне. Где-то она пытается натянуть маску, но я вижу её даже под ней. Мне достаточно посмотреть в глаза, чтобы всё прочитать.

Эмма поворачивается и взбирается на колени, нависая надо мной. Пена продолжает скрывать её тело, но я помню всё наощупь, чтобы освежить сознание. Она разрывает поцелуй и следит за своими ладонями, которые скользят по моей груди и прячутся в пене, продолжая спускаться ниже.

– У меня…

– Я пью таблетки, – выпаливает она, обрывая на полуслове, но ладони девушки замирают в области живота.

– Это не так.

– Так. Я начала… недавно…

– Для чего?

– Они гормональные, – жмёт плечами Эмма. – Восстанавливают организм. И для таких случаев…

– Я не хочу, чтобы со мной ты тоже пыталась найти и получить то, о чём говорила.

Растерянность и огорчение снова возникают в её взгляде.

– Ты нужна мне, – добавляю я. – Но не хочу, чтобы ты думала, будто только для секса. Нас бы не было тут, если бы я думал по-другому.

Медленно кивнув, она начинает тяжело дышать, продолжая скользить ладонями ниже до тех пор, пока не оборачивает ладони вокруг эрекции. На несколько секунд девушка замирает, после чего продолжает. Её губы накрывают мои, и разум окончательно туманится. Кладу ладони на талию и двигаю её ближе, в конечном счёте, она получает своё.

Пальчики сжимают мои плечи, когда она опускается сверху, и мы одновременно выдыхаем. Её лоб примыкает к моему, как и глаза, что смотрят глубоко внутрь. Может быть, минуту, мы совершенно не двигаемся, привыкая друг к другу. Я же дополнительно открываю для себя новые ощущения.

– Почему ты никогда не берёшь с собой презерватив? – на удивление, спрашивает Эмма.

– Потому что беру их тогда, когда уверен в том, что что-то будет.

– Ты никогда не…

– Нет. Я всегда предохранялся.

– Но если…

– Не будет если. Либо ограничится минимумом.

У Эммы краснеют щёки, когда она приоткрывает губы и бросает быстрый взгляд вниз.

– Минимум – это…

– Да, – смеясь, соглашаюсь я, видя, как ей неловко.

– Боже, почему я спрашиваю это, когда мы в таком положении?

Всё ещё смеясь, провожу пальцами вдоль ровного позвоночника и, достигнув затылка, тяну её ближе, встречаясь с губами. Эмма легко отвечает на поцелуй, и я сжимаю её попку, помогая начать двигаться. Стон, что срывается с её губ, заставляет кожу покрыться мурашками. Он эхом отзывается в паху и дурманит. Их становится больше, это убивает каждую клеточку, которая отвечает за здравое мышление. Вода начинает волнами биться о бортики и вскоре заливает пол. Если после этого мы вылезем и не убьёмся о скользкий кафель, можно считать второй подаренной жизнью.