Текст книги "Выбор (СИ)"

Автор книги: Джули Дейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

– Тот, который курит травку и кричит в трубку: «Чувак»? Я бы тоже хотел на это надеется, с ним хотя бы можно договориться.

– Эйден! – возмущается она.

– Что? – смеюсь, огибая машину. – Я выбираю наименьшее из зол.

– И что ты ему предложишь?

– Как показывает практика, они заинтересованы в убийстве симпатичных девушек. У меня есть шанс.

Лицо Эммы вытягивается, а я смеюсь ещё громче.

– У тебя!?

– Дай шанс выжить хотя бы одному из нас.

– Ты настоящий мужчина, – вздохнув, говорит она.

Беру её ладонь и тяну к себе, за чем следует поцелуй в лоб.

– Встретимся в раю.

– Ты ужасен, – морщится она, легонько шлёпнув меня по груди.

– А ты не послушала меня и не сменила обувь.

– Но ты хотя бы можешь одолжить мне свою, как подарок перед смертью.

– Тогда я не смогу убежать, убьют нас двоих.

– Это же так романтично.

– Ага, умереть от рук маньяка по собственной глупости.

– Почему ты не показывал эту сторону раньше? Сейчас я бы не помнила твоего имени.

– Ты бы помнила моё имя, – утвердительно киваю я, направляясь вдоль обочины.

Эмма просовывает пальцы и сжимает мою ладонь, как будто игра на выживание уже началась. В отличие от неё, на моих губах играет улыбка. Не думаю, что она серьёзно верит в эти бредни из Голливуда. Это всего лишь выдуманные сюжеты для определённой публики. Её каблуки отстукиваю ритм по асфальту, и отдаю ей должное, пройдя милю, Эмма остаётся по-прежнему бодрой и весьма активной, не издавая и звука, который намекнёт на усталость. Спустя ещё половину пути, уже всерьёз подумываю взять её на руки, потому что чувствую дрожь тела. На ней моя толстовка поверх платья, подобный образ выглядит очень забавно.

На горизонте вижу неоновую вывеску и радуюсь, что мы достигли нужной точки. Перед тем, как войти, шарю по карманам джинс и нахожу несколько долларов. Спасибо, что я пользовался такси, благодаря которому они завалялись, потому что всё остальное в машине и на счету. Парень, который сидит за кассой, с призрением наблюдает за нами, честно сказать, я его понимаю. Вряд ли он каждый день видит парочку, которая прогуливается две мили по ночной дороге. Нахожу нужную батарейку и покупаю её, сразу вставив в брелок, чтобы не делать это в темноте у машины.

– Останешься тут? Я быстро заберу машину.

Глаза Эммы распахиваются. Она смотрит на меня, как на безумца и отрезает:

– Ни за что.

– Ты серьёзно боишься этих бредней?

– Я буду рядом с тобой.

– Переживаешь за меня или за себя?

– Я не буду тут без тебя и не отпущу тебя одного.

– Ещё две мили на каблуках?

– Лучше с тобой.

– Трусишка, – улыбаюсь я, обняв её плечи.

– Ты не пойдёшь один.

– Значит, ты всё-таки переживаешь за меня.

Эмма закусывает губу. Больше не мучаю её. Тяну за собой к выходу.

Если путь к заправке казался долгим из-за неизвестности, то обратный вдвое короче. Мне действительно жаль её ноги, но и удивляет то, что Эмма ни сказала и слова. Она спокойно вынесла ночную прогулку по трассе на каблуках. Если она натерла мозоли, то это только моя вина и мне нужно её искупать. Если придётся, буду носить её на руках в университет, между аудиториями и обратно домой.

Открываю машину и первое, что она делает – сбрасывает туфли, а я роюсь в бардачке и включаю тёплый обдув. Конечно, у меня есть пластыри, потому что сталкиваюсь с подобным мучением всю жизнь. Перчатки, коньки, шлем – всё это может оставлять болезненные следы на теле. Присаживаюсь на корточки у ног Эммы и поворачиваю её к себе, проведя ладонями по лодыжкам. Улавливаю то, как она втягивает воздух и напрягается. Я и сам напрягаюсь не меньше. Мне нравится касаться её тела, и сейчас, за невинным жестом, вроде поворота к себе, я лишь поиздевался над самоконтролем.

– Я обязан всё исправить, – говорю я, смотря на неё снизу-вверх.

В ответ получаю медленный кивок. Её пальцы сжимают кожу кресла, а глаза непрерывно следят за мной. Макушкой чувствую, как она смотрит и не отводит взгляд, пока я наношу пластырь. Два позади, по одному спереди. Ужасно, что они проходят эти муки, лишь бы выглядеть красиво.

Поднимаю голову и встречаюсь с глазами Эммы.

– Теперь можем ехать, – сообщаю я.

Она снова кивает, и я поднимаюсь, но не успеваю выпрямиться полностью. Ладонь Эммы ложатся на щёки и тянут к себе. Всё, что могу – поддаться, потому что бороться бессмысленно. Я тоже этого хочу. Расставляю руки по обе стороны её бёдер и встречаюсь с губами. Она оставляет неторопливые и нежные поцелуи, я же наслаждаюсь каждым. В голове муть и туман, из которого не желаю искать выход. Если это и есть рай, то я определённо попадаю в него, когда получаю её поцелуи.

Эмма немного отклоняется назад и открывает глаза, поглаживая мою щёку. Если так продолжится, то контроль над собой будет потерян, поэтому делаю шаг назад и закрываю дверцу. Занимаю своё кресло, завожу машину, и когда выезжаю на дорогу, Эмма кладёт голову на моё плечо. Она закрывает глаза и обвивает мою руку, достигая ладони, в которую вкладывает свою. Подношу к губам и целую тыльную сторону, на что получаю её нежную улыбку сквозь приоткрытые веки. Мне не нужно слышать, чтобы удостоверится в том, что она чувствует, я и так вижу всё, когда смотрю в её глаза. Слова – песок, если ставить их на весы с ощущениями.

Глава 15

Папа всегда говорил, что я похож на него только внешне, остальное досталось от мамы, хотя, в этом он тоже со временем начал сомневаться. Теперь, по его мнению, я похож на своего крёстного – дядю. И я отдаю отчёт тому, что он действительно прав. Если поставить характер дяди и мой, покажется, что они похожи больше, чем на восемьдесят процентов. Мы оба спокойны, рассудительны и умеем приспосабливаться к любой ситуации, в то время как терпение отца и Мэйсона может пошатнуть любая мелочь, что не по их планам. Я же считаю совсем иначе. К своему покою я пришёл и научил себя сам. Когда-то я тоже был не сдержанным и тем, кто может завестись на пустом месте. Трей, скорей, что-то между. Он совершенно непредсказуем. Сейчас махнёт рукой и пройдёт мимо, а следующая ситуация выведет его до крайней стадии безумия, где волосы встают дыбом. Кроме того, он отнял от внешности родителей по кусочку: зелёные глаза и нос от мамы, светло русую копну волос и изгиб губ от отца. У нас всё предельно просто: вся комплекция от отца, разве что разные характеры. Сплошная путаница и неразбериха нашей родословной.

Подставляю кулак под голову и смотрю на пустую тарелку, почему-то чувство голода вновь возвращается, хотя тарелка пасты была чуть ли не с горкой. Рэн стонет рядом и потирает живот, словно умрет от передозировки в виде переедания. Конечно, ведь он съел две порции и сейчас, смотря на него, полагаю, что не стоит спешить за добавкой. Картер тоже распластался на полу. Рядом с его бедром книга, которую он решается взять в руки уже который раз, но так и не доходит до этого момента. Теперь мы оба должны заниматься, чтобы удержаться на плаву. К счастью, мы мирно сосуществуем уже четвёртый день. Хотя, можно ли назвать мирным сосуществованием отсутствие диалогов? Я думаю, что да.

– Где ты этому научился, черт возьми? – лениво тянет Рэн, голова которого поворачивается ко мне.

– Что?

– Кулинарии.

– Иногда сидеть на кухне, пока мама готовит, очень полезно.

– Черт, ты даже в состоянии говорить такие длинные предложения после этого.

– Мы сказали поровну.

Его губы изгибаются в полуулыбке, а глаза устремляются в сторону телевизора, когда по двери стучат.

– Не я, – тут же отзываюсь первым.

– И не я, – в один голос произносят Рэн и Картер. К сожалению второго, он отстаёт на долю секунды.

Рэн довольно улыбается.

– Вали.

– Дерьмо, – стонет Картер, собирая остатки себя с мягкого ковра, на котором любит пускать слюни. Оно действительно напоминает мягкое облако, и периодически кто-то из нас предпочитает пол, а не диван.

Он вяло бредёт к двери и также лениво открывает её. Ухмылка вмиг озаряет его лицо. Это больше не тот Картер, который только что еле перебирал ногами. Он опирается на дверной косяк локтем и становится до тошноты бодрым, выпрямив спину. Его положение говорит только о том, что в коридоре кто-то женского пола и довольно сексуальной внешности. Возможно, нам повезло с соседкой.

– Я могу увидеть Эйдена? – спрашивает знакомый голос. Это слишком родной голос, слишком близкий и до невыносимости любимый.

Забываю про тяжёлый ужин и подскакиваю на ноги. Секунда, и я даю подзатыльник Картеру, который пялиться на мою мать, как на что-то до рвотного позыва привлекательное. Лучше бы ему забыть о том, что посетило его голову, иначе я займусь фильтрованием его мыслей лично.

– Идиот, это моя мама.

Отпихиваю Картера от двери и тут же сгребаю в её в свои объятия, из-за чего мама начинает откашливаться и смеяться.

– Что за сюрпризы? – улыбаюсь я, продолжая зажимать её руками.

– Была поблизости.

– В Канаде? – смеюсь, заглядывая в её озорные глаза.

– Ну, почти по близости, – хихикает она.

Разряд электротока достигает самой середины сердца. Целую её макушку и втягиваю родной аромат, по которому истосковался за прошедший месяц. Не видеть её – это уже сама по себе мука. Я ещё не встречался ни с чем тем, что так тяжело отпустить. Мама стала первым человеком, от которой я отвыкал с трудом и тяжким грузом на душе. Ничто не заставляло меня так скучать и тосковать, как она.

Расставляю ладони по её плечам и улыбаюсь.

– Как ты тут оказалась?

– Я была в Кливленде с твоим отцом, ему пришлось остаться, а мне было скучно сидеть и ждать его целыми днями в одиночестве.

– И ты решила, что бросить его – это лучшая идея?

– У него есть Люк! – возражает мама, скрывая улыбку.

– Ну, почти то же самое, прямо твоя копия.

Мама закатывает глаза и смеётся.

– Он сам сказал, чтобы я не мучалась.

– И вместо Нью-Йорка ты выбрала рейс до Торонто?

– Да, – энергично кивает она.

– Получается, ты обрекла Мэди на страдания, – посмеиваюсь я, вспоминая усталый голос сестры.

– Нет, Мэйсон и Трикси прилетели. Ты же знаешь его.

– Да, она упоминала об успехах, которые они делают благодаря его преподавательским навыкам. Мне кажется, что она скоро сама будет бронировать ему билет на самолёт в самые отдалённые места планеты, лишь бы не видеть достижения мелких.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Не исключено, – хохочет мама.

Отступаю назад и жестом приглашаю её войти. Мама не раздумывает, она заходит и быстро осматривается, после чего её взгляд останавливается на парнях.

– Привет, – улыбчиво говорит она.

Рэн смотрит на неё, после переводит взгляд на меня. Конечно, мы похожи не только потому, что она – моя мама, а потому что она и папа делят шоколадные волосы, карие глаза, почти один и тот же изгиб носа и губ. Они похожи, и благодаря их внешней схожести, схожи мы.

– Здравствуйте, – вежливо улыбается Рэн, пока Картер снова гуляет по ней глазами.

Это мне не нравится, абсолютно не нравится. Ему лучше прекратить. Мама, конечно, не выглядит на свой возраст, но это не отменяет того, что она является моей матерью. Ему чудом повезло, что рядом нет папы, который давно мог раскатать его по стене за этот взгляд. Он довольно ревнив в отношении неё, хотя старается держать себя в узде. Может кто-то не замечает, но каждый из нас видит собственничество, которое огнём полыхает в его глазах. Вывести его может даже такой, как Картер, хотя, вряд ли он сочтёт его за равного соперника. Скорей, даст слюнявчик и соску.

– Я быстро переоденусь, и мы сходим куда-нибудь, – сообщаю я, отодвинув барный стул в сторону, чтобы она заняла его. – Кстати, это Рэн и Картер.

– Хорошо, – кивает мама, продолжая рассматривать каждый уголок квартиры. К счастью, у нас чисто. Она представляется следом: – Элизабет.

– Миссис Картер, – исправляю я.

– Элизабет, – настойчивым, но в то же время улыбчивым тоном, говорит она.

– Ладно, – посмеиваюсь я, уже делаю шаг в сторону, как тут же поворачиваюсь и добавляю: – Ты должна знать, что я купил…

Мамины глаза распахиваются, как только я упоминаю покупку. Конечно, я знаю, о чём она думает, поэтому тут же успокаиваю её:

– Это машина, мам.

– Слава Богу, – облегчено выдыхает она, а я, смеясь, направляюсь к комнате.

Я беру первое, что попадает под руку: джинсы, футболку, толстовку, на тот случай, если станет прохладно. У меня осталась одна, вторая теперь покоится у Эммы. Честно признаться, я не знаю, стоит ли требовать назад, потому что факт того, что она носит её – согревает изнутри. Вряд ли я замёрзну, на крайний случай, вариант с покупкой новой звучит вполне неплохо.

Когда покидаю комнату, ноги ускоряют темп, и всё это благодаря Картеру, который так мило щебечет и любезничает с мамой. Серьёзно, у него есть хоть какие-то ограничители? Если так пойдёт дальше, то я стану тем, кто поможет ему их обнаружить и познакомиться. Мама, конечно, вежливо улыбается, но по её лицу сразу понимаю, что она принимает его за придурка и смущена подобным вниманием. Собственно, так и есть.

– Мне недавно такое место показали, ты оценишь.

Взгляд Рэна тут же направляется в мою сторону. Парень с вопросительно вскинутой бровью смотрит на меня, буквально спрашивая: «И кто показал это место?». Я бы ответил, но всего лишь закатываю глаза и улыбаюсь маме. Иногда раздражает понимание, что он знает или может знать.

– Какое? – интересуется мама, поднимаясь со стула.

– Это тайна, но тебе понравится.

Пропускаю её вперёд, заранее открыв дверь, и она прощается с парнями. В отличие от неё, не стараюсь быть вежливым. Награждаю Картера предупреждающим взглядом, в котором чёрным по белому читается моё мнение на счёт его покладистости и крайне дотошной коммуникабельности. Он может крутиться рядом с любой девочкой, девушкой, женщиной, но не с моей матерью.

– Я всё ещё в шоке, что папа отпустил тебя, – улыбаюсь я, протянув руку по её плечам.

– Такое чувство, что я ничего не могу без него.

– Ну… вообще-то, да, – смеюсь, мама закатывает глаза, но не скрывает улыбку. – Вряд ли вы способны что-то делать друг без друга.

– Я могу рассказать, что делаю без него, но ты и сам знаешь.

– Поэтому он всегда обивается где-то рядом?

– Ну это же он, я так…

– Делаешь, – говорю я.

– Ладно-ладно, хватит вгонять меня в краску.

– Мы говорим об очевидном.

Мама окидывает взглядом парковку и рассматривает все машины, которые имеются на данный момент.

– Где твоя?

Нажимаю на тот самый брелок, что уже жестоко бросил меня на самотёк, вслед чему фары и характерный сигнал привлекают внимание мамы. Она делает вдох и тут же тяжело выдыхает.

– Что? – улыбаюсь я.

– Это всё передаётся по наследству?

– Кроме придурковатости. Это свойственно только Мэйсону.

Мама обращает взгляд ко мне и улыбается.

– Не стыдно оскорблять брата за его спиной?

– Сделаем вид, будто я никогда не говорил это при нём и ему.

– Ладно, твоя правда, – кивает она, поправляя кардиган нежно жёлтого оттенка. – Если ты везёшь меня ужинать, то это лучший выбор.

– Так и есть.

Мама благодарно улыбается и следует к машине. Я уже знаю, что хочу предложить и от чего она сразу откажется. Всё равно не отказываю себе в капельке издевательств.

– Поведёшь?

– Ни за что, – отрезает она, открывая пассажирскую дверцу, а я начинаю смеяться.

Меня до сих пор удивляет то, что она любит большие машины, но категорически отказывается садиться за руль подобных. Её выбор всегда падает на что-то небольшое и комфортное, хотя, что может быть комфортней крассовера, который справится со всеми препятствиями? Логику мамы вряд ли можно понять. И, наверно, это было бы забавно видеть её выбирающуюся из такой машины.

Выбираю путь к той самой пиццерии, что показала Эмма, и трогаюсь с места. За небольшой промежуток времени, мама успевает поделиться новостями. О том, что Мэйсон и Трикси периодически прилетают; о том, что Мэди часто хочет выстрелить себе в лоб, но это уже не сосем новость для меня, скорей, подтверждение; о том, что отец планирует расширяться; о том, что мама начала путаться в днях недели из-за большой загрузки на работе. Конечно, я не забываю спросить, какого им живётся без нас, на что мама театрально выдыхает и говорит, что теперь она помогает Мэди, произошла лишь смена возрастов. Вряд ли для неё это является нежеланным занятием.

– Как тренировки? – интересуется она.

– Неплохо, – киваю головой, сделав несколько секундную оплошность в виде молчания.

– Что это было?

Бросаю в её сторону быстрый взгляд и возвращаю его к дороге.

– Что именно?

– Вот это, – указывая на моё лицо, мама крутит пальцем. – Ты всегда вдавался в подробности.

– Не хочу, чтобы ты переживала.

– А должна?

Вздохнув, паркуюсь и смотрю на неё.

– Я… немного не в команде.

– Ты сейчас снова шутишь?

– Нет, мам. Так вышло.

– Я не понимаю, как должна это понимать.

– Никак. Я больше не в университетской команде, но в другой.

– Как понять, ты в другой команде? В какой? В команде отца и брата?

– Нет, если ты имеешь в виду бокс.

– Объясни мне, как такое могло произойти, потому что я не понимаю.

– Давай зайдём, и я всё расскажу, но ты ничего не должна говорить отцу.

– Почему?

– Потому что я не хочу, чтобы об этом кто-то знал сейчас.

– Ты хочешь моей смерти, – вздохнув, мама соглашается и покидает салон машины.

Да, сейчас я вряд ли выгляжу отлично и меня можно назвать хорошим сыном. Вот уже пару недель я держу в себе главную новость, которая готова разочаровать и повергнуть семью в шок. Одно дело, когда из команды уходишь самостоятельно, а другое, когда тебя исключают. Это мой первый раз, и будь он в школьные годы, я даже не придал бы этому особое значение, но именно тут потерял масштабную возможность, которая открывала дорогу в будущее. Сейчас оно максимально размыто. Я и сам смутно понимаю, что делаю и правильно ли поступаю. Страшно признавать ошибку, которую порождаю в этот самый момент, когда нет никакого права. Я ошибся именно тогда, когда этого нельзя было делать.

Мама открывает меню, и её глаза цепляются за название, следом за чем она переводит взгляд на меня.

– Если бы не недавние новости, я бы ничего не подумала, но сейчас считаю, что ты решил меня задобрить.

– Нет, как только увидел название, сразу подумал о том, что приведу сюда тебя. Это всего лишь хоккей.

– Всего лишь хоккей? – ошарашено восклицает мама, привлекая внимание к нашему столику. – Да ты с ума сошёл!

– Нет, – улыбаюсь, качая головой.

– Да, ты точно сошёл с ума. У меня есть и второй вариант, но ты слишком на него похож, такое невозможно.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не мой сын.

– Мам, я твой сын, – смеюсь я.

– Что изменилось?

– Просто я кое-что понял и принял.

– Например?

– У меня не одна возможность, я могу выбирать.

– Ты и выбрал. Ты улетел сюда, это ли не выбор?

– Выбор, – соглашаюсь я.

– Тогда не понимаю, какой ты делаешь сейчас.

– Ещё лучше.

– Такое чувство, что я знаю, откуда ноги растут.

– Возможно.

– Это случайно не тот, кого ты называешь папой?

– Тоже возможно, – киваю я. – Ты что-нибудь выбрала?

– Это точно он, – выдыхает мама.

Кладу книжку меню на поверхность стола и смотрю на неё. Я знаю, что могу рассказать и довериться ей.

– Он всегда говорил, что там, где закрывается одна дверь, открывается другая. Я не могу всегда топтаться около одной.

– Эйден, – выдыхает она, качая головой. – Я не понимаю, что побудило тебя на уход из команды. Ты оставил всё ради неё, для чего?

– Я не уходил сам. Произошёл конфликт и всё обернулось тем, что мы оба исключены. Ты не должна волноваться на этот счёт.

– И ты даже не попробовал всё исправить?

– Это невозможно. Ничего не изменится.

– Почему?

– Потому что тренер не даёт второй шанс. Сейчас мне кажется, что я нашёл даже лучше.

– Я могу тебе верить?

– А я когда-то тебе врал?

Мама коротко улыбается.

– Ну, если не брать во внимание то, что ты должен был приезжать домой, но не делал это, то может быть.

– Я всегда приезжал домой, – возвращаю ей улыбку.

– Я имею в виду те случаи, когда ты говорил, что вернёшься вечером.

– Я возвращался вечером.

– Но не следующего же дня!

– Но мы же не говорили о временных рамках, – смеюсь я. – Ты же понимаешь, что мне не десять, чтобы возвращаться домой в шесть.

– Ты понимаешь, что младший сын мог сделать меня бабушкой раньше старших?

– Я всегда предохранялся.

– Должно быть, это успокаивает кого-то.

– Ну, на девяносто девять процентов.

Мама давится воздухом и распахивает глаза.

– Где ещё один?

– Это медицинский факт, ты же знаешь. Ничто не может предостеречь на сто процентов. Так появились Мэйс и Мэди.

– Если честно, то они появились благодаря случайности.

– И что понимать под случайностью?

– Отсутствие защиты.

– Мам, ты серьёзно? – смеюсь я. – Ты всегда говорила, что я должен подумать, прежде чем делать.

– Так и есть. Мы не думали.

– Мы серьёзно сейчас обсуждаем секс между тобой и отцом? О том, что вы не думали?

– Да, – выдыхает она. – Я не хочу, чтобы что-то подкосило твои планы.

– Хочешь сказать, что рождение Мэди и Мэйса изменило твои?

– В мои планы не входила беременность до двадцати пяти. Я завершала университет, когда они начинали требовать конфеты.

– Этого не случится, мам.

– Не говори так, иначе на Рождество ты приедешь с беременной девушкой.

– Я приеду один.

– Хочется в это верить, если, конечно, ты не подался в какую-то религию, где господствует тантрика.

– А у неё есть направления? – искренне интересуюсь я.

– Она присутствует в буддизме, индуизме.

– Это так они называют игры с самим собой? – хохочу я.

– Это медитация, – улыбается мама.

– Хорошо, теперь я буду называть это так. Я пока не хочу просветляться.

– Мне об этом знать не обязательно. Мы говорим поверхностно.

– Хорошо, – киваю я. – Что выбрала? Я сделаю заказ.

– Бери на свой вкус, в меня всё равно глаза разбегаются, – отмахивается мама, отодвигая от себя меню.

Принимаю её желание и спешу к барной стойке. По пути, наспех вспоминаю, что выбирала Эмма и глядя на фотографии, визуально удаётся это сделать. Не хочется промахнуться с выбором, поэтому я прибегаю к тому что уже опробовал. С трудом, но верится, что сейчас делю столик ни с кем иным, как с мамой. Она действительно тут, у меня не поехала крыша на фоне резких скачков новостей в собственной жизни. Всё, что я избегал и боялся – это всё часть моей жизни в настоящем.

Когда возвращаюсь к столику, мама разговаривает по телефону и загадочно улыбается. И конечно, я сразу понимаю, с кем ведётся диалог. Не трачу время, на минуту вытаскиваю свой телефон, чтобы проверить отсутствие сообщение от Эммы, но какого же моё удивление, когда вижу обратное. Вряд ли мама не замечает удивление на моём лице, но это что-то новое – видеть, что она написала сама. Быстро пробегаюсь глазами по написанному и подавляю смешок. Прошло несколько дней, но она до сих пор мучается из-за мозолей, о чём пишет в сообщении и намекает на новую пачку лейкопластырей. Как бы ни хотелось, я не могу сорваться к ней. Поступил бы я так, не приехав мама? Да. Но не сейчас. Человек, занимающий диванчик напротив важнее всех. В ответном сообщении обещаю привезти покупку, как только освобожусь, либо же передать их завтра. Больше от Эммы ничего не поступает, и я не тороплюсь делать вид, что жду, хотя, на самом деле, жду.

– Ты точно переехал сюда из-за хоккея? – щурится мама. – Такое чувство, что меня обманывают.

– Точно, – улыбаюсь я.

– Тогда почему ты улыбаешься экрану?

– Я должен лейкопластыри.

– Я должна об этом знать?

– Ну, в этом нет ничего ужасного, кроме мозолей из-за батарейки, которая села и не дала нам сесть в машину. Пришлось прогуляться на каблуках пару миль.

– Да, это точно занятная история. Дай угадаю, это твоя подруга?

– Если это камень в мой огород, то забери. У меня есть подруги.

– Такие, как у Мэйсона?

– Нет, если ты капаешь глубже, они действительно школьные друзья.

– И ни одна из них не…

– Не была моей девушкой и не будет, – завершаю я.

– С чего бы такая категоричность?

– Мы просто друзья, никогда ничего не было и не будет.

– И тут у тебя тоже есть подруги?

– Не знаю, – честно признаюсь я. Эмма не была моей подругой и не будет. Скорей, та парочка, изнасиловавшая мои ноги, будет моими подругами.

– Ладно, поняла, – улыбается мама. – Только когда привезёшь кого-то домой, умоляю, не называй её подругой.

– Но если она действительно будет моей подругой? Как я должен её представить?

– Твой брат умрет от смеха.

– Такой фигней страдает только Мэйс, я не пытаюсь обмануть самого себя. Если и приеду, то со своей девушкой.

– Это многое упростит.

Мама пристально следит за эмоциями на моём лице, а я всеми силами пытаюсь замаскировать всякие чувства, которые уже имеются в отношении одного человека. Я не могу рассказывать про Эмму, пока мы оба находимся в подвешенном состоянии.

– И?

– Что? – улыбаюсь, но нервоз заставляет уголки губ дрогнуть.

– Она уже есть?

– Нет, мам.

Мама скрещивает руки под грудью и падает на спинку диванчика, состроив недовольную рожицу.

– Я отказываюсь сегодня тебе верить.

Краем глаза улавливаю наш номерок в списке готовых заказов, и это спасает меня, но расплата за бегство будет в двойном размере. Пока, неизвестно, как, но я не настолько глуп, как и мама. Странно скрывать что-то от неё, ведь она единственный человек, который видит меня насквозь. Такое недоступно отцу, Мэди или Мэйсу, но стоит мне не так повернуться, показать лишнюю эмоцию, как она улавливает эти изменения. Конечно, я не посвящаю её во все тонкости собственной жизни, но ей известно многое, да и скрывать особо нечего. Я далёк от Мэйсона, за которым ходит тень тайн, а на плечах висит мешок с грешками. Я всегда был открыт. Меня всегда окружало огромное количество людей, кто-то задерживался, кто-то со временем испарялся, но я никогда не был тем, кто будет цепляться за них и делать из этого трагедию и огромную потерю. В школе и на первом курсе, я всегда подпускал к себе людей; легко вливался в чужие компании, не чувствуя себя чужим. Я всегда нахожу общий язык с людьми, и эта черта передалась от мамы.

Когда возвращаюсь назад и ставлю поднос на стол, взгляд мамы обращается ко мне, а из моего рта правда валится сама собой.

– Она в отношениях.

Бровь мамы плавно выгибается, а я занимаю прежнее место.

– У неё есть парень. Он фиктивный. Эти отношения для чего-то… я не знаю, для чего. Во-первых, для его родителей, во-вторых, мне неизвестно, но там что-то есть. Дерьмово, но да, я с ней.

– Встречаешься? – медленно протягивает мама.

– Это… просто встречи.

– Господи, Эйден, говори напрямую. Как понимать встречи? Встречи для чего?

– Обусловим их свиданиями.

– После этих свиданий не рождаются дети?

– Нет, – улыбаюсь, хотя сложно сказать, что это улыбка. Скорее, я пытаюсь выдавить полное спокойствие в данном плане, но его вовсе нет. Я не знаю и не понимаю, к чему это может привести.

– И что тебя пугает?

– Неизвестность. Неопределённость.

– Но ты всё равно проводишь с ней время.

– Да, провожу.

– Чего ты хочешь сам?

– Чтобы этого не было.

– Чего именно? Встреч? Чувств? Её парня, даже если он фиктивный?

– Я бы с удовольствием отказался от всего.

– Это невозможно, хотя, если ты готов идти против самого себя, то да. Что тебя беспокоит? Ты не лезешь в настоящие отношения, они построены на лжи. Неважно, конечно, по какой причине, но они не настоящие. Я не знаю, как поступила бы сама, но если так, то почему не хочешь попробовать?

– Потому что не хочу что-то скрывать.

– Иногда нужно, чтобы о ваших отношениях никто не знал. Не всю жизнь, конечно, это уже слишком, но временно. Дай себе время, и ей тоже. Никто из вас не знает, к чему это приведёт. Может, спустя месяц, вам станет скучно друг с другом, и вы пойдёте разными путями.

– Что, если нет? Если станет только хуже? Зайдёт дальше положенного?

– Любое твоё решение является только твоим. Это твой выбор и твоя ответственность. Разорвёшь их потом, привязавшись к человеку, и будете мучиться вместе; завершишь их сейчас и можешь продолжить жить с чувством, что совершил ошибку. Так или иначе, это ваша ответственность и ваше решение. Никто не знает, как правильно. Ты сам выбираешь, как правильно, как это уместно сегодня и сейчас.

– Я не хочу их завершать. Я хочу, чтобы она разорвала фиктивные.

– Ты не можешь требовать что-то от неё. Она так же, как и ты, принимает свои решения, которые считает правильными.

– Пицца стынет, – напоминаю я.

– Ненавижу холодную пиццу, – улыбается мама, принимая моё желание сменить тему, и за это я лишний раз благодарен.