Текст книги "Выбор (СИ)"

Автор книги: Джули Дейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

– Я не наброшусь, не смотри так на меня.

– А вдруг это сделаю я? – улыбчиво, спрашивает она.

– Было бы интересно это увидеть.

– Ты даже не спросил моего имени.

– Вряд ли насильник предпочитает знать имя своей жертвы.

Девушка пихает меня в плечо. Приятно слушать её тихий смех и чувствовать касания.

– Ты не насильник.

– Да? – смеюсь я. – А смотрела ты так, как будто я именно такой.

– Не правда.

– Правда, – улыбаюсь, возвращая взгляд к потолку.

– Не правда, Эйден.

Тут же поворачиваю голову в её сторону, выгнув бровь.

– Жертва тоже не должна знать имя своего насильника.

– Ты говоришь это, чтобы я ушла?

– Нет, но не смотри так на меня.

– Хорошо, как я должна смотреть?

– Не знаю.

– Я разбудила тебя?

– Хочешь, чтобы я соврал или сказал правду?

– Ты спал.

– Да.

– Почему не спишь сейчас?

– Теперь боюсь, что ты накинешься на меня.

Улыбнувшись, она поворачивается на бок, положив ладони под щёку. Что-то непонятное трепещет в груди, когда она смотрит на меня. Хочется ёрзать на месте, потому что любое положение кажется неудобным, словно под спиной не мягкая поверхность, а деревянное покрытие. Перекатываюсь на живот и подпираю рукой подушку, положив вторую возле лица. Посмотрев в глаза напротив, блеск которых отражает уличные фонари и лунный свет, закрываю свои.

– Спокойно ночи, Эйден.

– Спокойно ночи, Эмма.

Нутром чувствую её улыбку, и приоткрываю глаза, убеждаясь в правоте.

– Ты говорил, что не знаешь моё имя, – парирует девушка.

– Я нагло соврал.

– Я больше не могу тебе доверять.

– Не стоит мне доверять, – соглашаюсь я.

Протягиваю руку и убираю локоны с её лица. Как ни странно, она не торопится препятствовать такому жесту, одаряя лишь лёгкой улыбкой.

Глава 3

– На фоне тренировок, у тебя поехала крыша.

Поворачиваю голову в сторону Картера, который, кажется, так и напрашивается на поцелуй с моим кулаком с первого дня. Ещё немного, и он узнает, что такое настоящий французский поцелуй со всеми пристрастиями. Рэн предпочитает игнорировать или вовсе не замечать нас. Его взгляд направлен в сторону профессора, рыскающего по чемодану в поисках чего-то. И так он находит любую постороннюю вещь, кажется, ему интересней даже стена, чем наши идиотские перепалки. Кстати, меня они тоже раздражают.

– Ты можешь просто заткнуться? – растягиваю последние капли терпения до невероятного сдерживания. Я почти познал свою дзен. Ворота на самом высоком холме, где стоит какой-нибудь духовный монастырь, открылись бы для меня без раздумья. Возможно, меня могли сразу сделать высшим монахом.

– Какого хрена тогда было?

– Было что? – тут же вступает Рэн, акцентируя внимание на нас.

– О, ничего, – небрежно отмахиваюсь я. – Просто кто-то подсыпал что-то одной девчонке в нашей квартире на вечеринке, которую устроил Картер.

– С чего ты взял, что она просто не напилась? – фыркает король тусовок.

– Она выпила один стакан.

– И ты поверил?

– Это не похоже на состояние опьянения. Это похоже на то, что ей сунули какой-то порошок в стакан.

– Тебе откуда знать?

– Клянусь Богом, я переломаю тебе кости, если это подтвердится.

– О ком вы, черт возьми!? – гаркает Рэн, сражая нас смертельным взглядом.

– Об Эм, – с улыбкой, заявляет Картер, смотря в мои глаза. – Эмма. Та официантка из кафе. Эйден запал на неё и теперь бесится.

– Какая, нахрен, разница, кто это был? На её месте могла быть любая, – говорю я, желая скрестить пальцы на его шее.

– Она провела ночь в его комнате, – добавляет этот истукан.

Чёрные глаза Рэна округляются, а брови ползут на лоб. Честно сказать, я удивлён не меньше. Мне пришлось оставить ей записку и не закрывать входную дверь, чтобы она могла выйти из квартиры, потому что я должен был не ворковать с ней в кровати, а вставать на тренировку. Я думал, что она уйдёт ещё до моего пробуждения, и какого же было ошеломление, когда, открыв глаза, я застал её на соседней подушке. Наверно, было бы правильно поднять её, потому что я вовсе не знаю эту девушку, но поступил, как самый настоящий джентльмен и идиот в одном формате: я подтянул одеяло и укрыл её. Заботливости во мне, хоть жертвуй на благотворительность. Надеюсь, я не пожалею об этом.

– Она спала с тобой? – ахает Рэн.

– Что ты подразумеваешь под этим вопросом? – без интереса и желания потрепаться, уточняю я. – Секс или сон?

– Это ты должен сказать.

– Хочешь знать с самого начала?

Падаю на спину кресла и махаю рукой, не дожидаясь ответа.

– Без проблем. Я спал, когда кто-то начал крутиться возле двери. В итоге, там оказалась она. Её телефон сел, и у неё кружилась голова. Она была бледной, как будто её стошнит в любой момент, и она тут же отключится. Я должен был выкинуть её?

– И ты решил трахнуть её, – в словах Картера проскальзывает какая-то непонятная нотка обиды, что довольно удивительно.

– Не все поступают так, как ты. Она уснула, и я тоже.

– Да, конечно.

– Ты зря это продолжаешь, – рычу я. – Я могу подумать на тебя. Ты же крутился вокруг неё весь вечер.

– И что? – фыркает парень. – Переживаешь, что она выберет меня, а не тебя?

– С чего ты решил, что она вообще будет кого-то выбирать?

– Да, давай, говори, что она не нравится тебе, но ты заметил, что она была возле меня.

– Тебя не должно волновать, есть ли что-то к ней или нет.

– Тогда, если ничего нет, ты же не будешь против, если я погуляю с ней, все дела.

Бровь Рэна снова дёргается. Он ждёт моей реакции, и, конечно, ждёт момента, когда я покажу своё мнение на данный счёт.

– Напиши, как нагуляешься, – говорю я, ломая его предположения.

Клянусь, эти слова и спокойствие давались мне с диким трудом. Я был на грани того, чтобы вбить Картера в кресло, как замену спинки.

– И, если я трахнусь с ней, ты тоже не будешь против, – продолжает он.

На секунду закрываю глаза и стараюсь обуздать самого себя. Приходится приложить усилия, чтобы не показать истинные чувства, которые заставляют кулаки сжиматься и дрожать.

– Она нравится мне, – добавляет он.

Медленно выпускаю скопившийся воздух из лёгких, чтобы не перегнуть палку. Но слова тоже достаточно хороший метод, чтобы добить.

– Ты никогда не будешь говорить так о девушке, которая тебе нравится, кусок ты креатина, – держу твёрдый голос. – А теперь будь лапочкой, закрой свой рот и научись принимать отказ, как мужик.

Картер дёргается, но Рэн вовремя собирается и ловит его кулак в воздухе.

– Она нравится мне, – заявляет он, смотря в мои глаза. – Когда мы начнём всю эту мутную сладкую вату, помни, что ты сам от неё отказался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Для начала, узнай, нужно ли это ей, потому что ночью она пришла ко мне, а не к тебе.

Картер ещё раз дёргается, но на этот раз не в мою сторону, а для того, чтобы вырвать запястье из захвата Рэна.

– Отпусти, – буркает он, у него получается вырваться, либо же Рэн отпускает его. Это уже мало важно.

Рэн окидывает нас взглядом, в котором читается: «Вы идиоты». Но всё, что меня действительно волнует: команда, ведь мы в одной и непонятно, к чему могут привести подобные состыковки. В отличие от Картера, я могу переосилить себя и держаться нейтрально, но он – тот, кто любит провоцировать и получать своё. Не знаю, где мне предстоит найти столько терпения, чтобы не отвечать на нападки и отбиваться от словесных выстрелов. В любом случае, у меня нет выбора. До тех пор, пока его голова не стукнется о лёд, моё терпение должно превзойти божественное, иначе путь, который я выстроил, отрежет какой-то идиот.

Ближайшее время, присутствие Картера рядом мне абсолютно безразлично. Я думаю только о прошедшей тренировке, где вновь отгонял не меньше тысячи миль. Второй день был отнюдь не легче, но зная требования тренера, я сосредоточился только на том, чтобы не вылететь из команды. Его прищуренный взгляд намекает на то, что в любой момент нас может уменьшиться ещё на несколько человек. Парни продолжают молчать, и я тоже. Мы делаем то, что скажут и то, что потребуют. Никто не хочет оказаться в числе исключённых, чтобы занять место на трибуне.

Покидаю обеденную зону раньше всех, оставляя Рэна, Картера, Ноя и Джона. Возможно, отец и мама убьют меня, но я хочу посмотреть мотоцикл. И когда мама увидит мой выбор, который приглянулся, она может лишиться здравого рассудка. Скорей, она просто сойдёт с ума и миллион раз произнесёт «нет». К тому времени, у них уже не будет выбора, как принять мою новую покупку. Машина, конечно, предоставляет больше комфортных условий, но я всегда хотел мотоцикл. К сожалению мамы, эта модель спортивная. И если при просмотре он полностью меня утроит, я готов отделить часть той суммы, которая сохранилась после продажи машины.

С детства меня учили принимать ответственность за свои решения. Я прекрасно понимаю ту, что ляжет после покупки. Пообещать маме не гонять – это солгать, смотря ей в глаза. Я люблю скорость. Моя жизнь связана с острыми ощущениями. Это похоже на остриё коньков, которые режут лёд. Забрать у меня это в совокупности означает лишить жизни или кислорода. Это моя подпитка. Мне нравится ходить по грани, как нравится Мэйсону и отцу. Это в нашей крови.

Почва вылетает из-под ног, когда глаза находят Эмму. И не одну. Получив поцелуй в щёку, она коротко улыбается вслед парню, а его рука покидает её талию. Совершенно не дружеский жест. Кровь моментально сворачивается, а внутри медленно зарождаются и смешиваются разные чувства: шок, удивление, злость, негодование, смятение и самое неприятное из них ощущение – это привкус лжи, прожигающий горло. Парень проходит мимо, одаряя меня лёгкой ухмылкой. Я помню его со вчерашнего вечера. Абсолютно точно помню. Он зашёл вместе со всеми, когда я ушёл в кафе. И тогда, когда я вернулся, больше его не видел.

Взгляд карих глаз находит мой, улыбка сползает с её лица, но тень остаётся. Она позволила мне коснуться себя, это порождает некую неприязнь и отвращение. Я не был настроен на дружескую волну. Кто вообще думает о дружбе, смотря в глаза и касаясь тела? Это был не тот момент, где всё было в шутливой форме. Я знаю, что испытываю к ней что-то, и сейчас всё рушится.

Хочу обойти девушку другой стороной, но останавливаюсь, когда она зовёт меня. Я должен остановиться и отрезать всё ещё до того момента, как начнётся. К собственному ужасу понимаю, что всё уже началось.

– Ты даже не хочешь выслушать меня? – спрашивает Эмма, подходя ближе.

– Смотря, что именно ты хочешь сказать.

– Для начала, спасибо.

– Не за что. Всё?

Брови девушки хмурятся. Убрав карамельные локоны за ухо, она в смятении опускает голову вниз, после чего поднимает подбородок выше и смотрит в мои глаза.

– Ты… был другим вчера. Что-то не так? Что я сделала не так?

– Это что-то изменит?

– Да, – кивает она, – будет правильно, если я буду знать, а не гадать.

– У тебя есть парень.

Несколько секунд молчания, кажутся минутами. Эмма отводит взгляд, но снова возвращает его ко мне.

– Да.

– Отлично, спасибо, что сказала.

– Он уехал… – тихо сообщает она.

Отчётливо слышу треск, звук которого противным скрипучим эхом отзывается внутри. В борьбу вступает совесть и желание. Мой голос теперь больше похож на сипение, но я всё равно переспрашиваю:

– Уехал?

– Да.

– Отлично, – без всякого энтузиазма, говорю я. – Подумай, прежде чем ходить по чьим-то квартирам и ложиться в кровать.

– Ты не понимаешь! – восклицает, но тут же угасает она, получая мою скептически поднятую бровь. – Он был со мной!

– Ещё лучше.

– Эйден…

– Ты должна была сказать, – отчеканив, отступаю назад, продолжая сверлить её взглядом.

– И что бы ты сделал?

– Хотя бы не ложился с тобой в одну кровать.

– Как будто для вас это имеет значение!

Новая вспышка ярости вспыхивает в груди и жжёт нутро. Нависнув над девушкой, смотрю в её, казалось бы, чистые невинные глаза, которые, как оказалось, обманчивы. С трудом, но выдерживаю её близость. Чувствую лёгкий аромат сладких духов, который словно впитался в одежду и теперь его не выстирать. Всё было так просто и хорошо, но это не в генах нашей семьи. И я тоже попал в капкан. Я проникся к девушке, которая уже в отношениях.

– Это имеет значение, черт возьми, – рычу я.

Отступаю на несколько шагов назад, продолжая смотреть в карие глаза.

– Нам лучше держаться подальше друг от друга.

С этими словами, разворачиваюсь и спешу уйти как можно быстрей и дальше от неё.

– Эйден! – зовёт она, но я не оборачиваюсь.

Сворачиваю за угол и ускоряю шаг.

– Эйден! – снова зовёт она. – Ты должен меня выслушать!

Не сбавляя темп ходьбы, разворачиваюсь и направляюсь спиной к выходу.

– Оправдания? Не трать своё и моё время.

– Дай мне возможность объяснить, – требует она, направляясь за мной.

– Ты должна была сказать вчера, а не сейчас. Привожу примеры: у меня есть парень, я не могу лечь к тебе в кровать или у меня есть парень, не трогай меня. Вариантов много, можешь придумать свой.

– Дай мне возможность объяснить!

Вздохнув, отрицательно кручу головой, наконец, разворачиваюсь лицом к встречному движению.

– Мне некогда.

– Ты будешь жалеть об этом, – доносит Эмма.

Стук её каблуков резко прекращается, что означает лишь одно: она больше не следует за мной.

– Буду жалеть, если послушаю.

Слышит она мои последние слова или нет, уже неважно. Главное, что догадки подтвердились: она в отношениях, а я не хочу быть временной утехой и тем, кто разрушит чьи-то чувства, даже если очень хочется. Чертовски сильно хочется. Я уже переступит черту.

Глава 4

Открываю дверь и застываю. Этого просто не может быть. Я не хочу верить в то, что вижу.

Две пары глаз устремляются в мою сторону, и те, которые я меньше всего хотел видеть – в числе смотрящих. Не знаю, мерещится ли мне, но на губах Эммы лёгкая улыбка, а я хочу спросить: «Она серьёзно?». Меньше всего я хотел видеть рядом с ней Картера. Кто угодно, только не он. Даже её парень кажется мне отличным претендентом на роль собеседника на нашем проклятом диване. Быстро скользнув глазами вокруг парочки, наблюдаю тетради и учебники, а следом выдавливаю:

– Привет.

Их приветствия звучат уже в спину. А именно тогда, когда я направляюсь в комнату.

– Ты где был? – спрашивает Картер, но я не тороплюсь давать ответ. Это не его чертово дело.

– Эйден! – зовёт девушка, когда я закрываю дверь за спиной.

Думая, что она примет моё нежелание продолжать общение, я глубоко ошибаюсь. Уже понятно, чьи кулачки начинают стучать по двери спустя минуту. Мешкаюсь, перед тем, как открыть дверь, но всё же открываю. Не лучшее решение, когда настроение скатилось на дно.

– Мы можем поговорить?

– Я занят.

– Но ты пришёл домой…

– Да, я могу быть занят и тут тоже.

– Оставь его, – настойчиво требует Картер, словно является её хозяином.

Он тут же понимает оплошность тона собственного голоса, и моментально меняется на милого и доброжелательного мальчика.

– Эм, пошли, – просит он.

Эм, черт возьми. Как мило. Поднимаю уголок губ, смотря на него с долей иронии. Конечно, ведь этот идиот даже не в курсе самого главного. Мы боремся за ту, что уже занята. Хотя, пытается бороться за неё только он.

– Он сам придёт, – продолжает Картер. – Пошли.

– Спасибо, что говоришь за меня, – с неприкрытым сарказмом, соглашаюсь я. – У меня много своей работы.

– Я могла бы помочь тебе, – вступает Эмма, смотря на меня. – Дай мне помочь.

– А я просил помощи? Я в состоянии сам справиться с заданиями.

– Хотя бы выслушай меня, – просит она, переходя чуть ли не на шёпот. Одновременно с ней, Картер скалится:

– Ты намекаешь на то, что я не могу сделать что-то сам?

– Я ни на что не намекаю, ты сам додумываешь, – бросаю я, не знаю, что со мной происходит, потому что остальное вырывается само собой: – Я не виноват в скупости твоего мышления.

Рыкнув, он за долю секунды оказывается рядом. Мы снова сталкиваемся лбами уже сотый раз за несколько дней. Кулаки парня сжимают мою футболку точно так же, как мои сжимают его. Одно слово может стать последним и первым для того, чтобы начать размахивать кулаками.

– Что вы делаете? – испуганно бегая между нами глазами, Эмма держит наши руки, но вряд ли она способна остановить то, что началось уже давно. На этот раз, причиной наших разногласий стала именно она.

Повысив голос, в котором слышится дрожь, она задаёт ещё один вопрос:

– Вы с ума сошли!?

– Что ты сделаешь дальше? – с блеском в глазах, спрашивает Картер.

– Тебе лучше не знать, – рычу в ответ, не разрывая зрительную связь.

– Хватит! – то ли требует, то ли просит Эмма.

– Какого черта вы оба делаете? – голос Рэна схож с рефери, который решает, когда начнётся бой.

Не скидывая обувь, он оказывается рядом и отталкивает нас по разные стороны, занимая место между нами и держа руки по разным сторонам, чтобы исключить возможность новой предпосылки для драки.

– Я спрашиваю: какого черта вы оба выкидываете? – рявкает он.

– Они сошли с ума, – выдыхает Эмма, переглядываясь между нами.

Качнув головой, Рэн смотрит на девушку.

– Тебе лучше не знать, по какой причине.

– А ему, – Картер указывает в мою сторону, – принять, что он в пролёте.

– Тебе тоже стоит это понять, желательно, как можно скорее, – отзываюсь я. Всё чаще у меня развязывается язык, подливая масло в огонь.

– У меня, как раз, всё так, как нужно.

– О, да ладно, – усмехаюсь я.

Перевожу взгляд на Эмму, которая продолжает смотреть на нас, как на безумных и одновременно в её взгляде непонимание, о чём или о ком идёт речь. На мою следующую просьбу и вопрос, она сводит брови и теряется.

– Скажи ему.

– Что она должна мне сказать? – хмурится Картер.

– Я не понимаю, – тихо говорит Эмма.

– У неё есть парень, – эта новость, как перчатка в лицо Картера, который морщится, подобно корке апельсина.

– И кто? Ты? – скептически интересуется он.

– Это последняя стадия кретинизма? – обращаюсь к Рэну, Картер тут же дёргается в мою сторону, но сталкивается с ладонью преграды между нами. – Может, ты сможешь ему доходчиво объяснить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Рэн игнорирует нас двоих. Его глаза смотрят на Эмму.

– Теперь ты поняла причину?

– Мне лучше уйти, – медленно кивает она, переводя взгляд с меня на Картера и обратно.

– Сейчас это было бы отличной идеей, – соглашается Рэн.

– Она помогает мне с заданием! – восклицает Картер.

Вижу, как пульсирует вена на шее Рэна, когда он поворачивает голову в сторону говорящего.

– Если она помогает тебе, какого хрена вы тогда тут устроили сцену драмкружка?

На этот вопрос, у Картера не находится ответ. Он смотрит на меня. За него отвечаю я.

– Ему тяжело признать, что она хочет поговорить со мной, а пришла помочь ему.

– Чтобы попросить тебя отвалить, – фыркает Картер. Если он действительно в это верит, то я могу рассмеяться.

Эмма же застыла в пороге. Её взгляд обращен ко мне, распознаю в нём лишь страх и смущение. Она явно не ожидала, что всё обернётся тем, где мы можем убить друг друга у неё на глазах. Зато теперь она знает правду. Ей лучше не появляться рядом, потому что это оборачивает ничем иным, как нашим столкновением из-за неё.

Дверь закрывается, и повисает минутная тишина. Картер смотрит на меня, я смотрю на Рэна, а Рэн тяжело вздыхает, качает головой и отталкивает нас в разные стороны.

– Вы полоумные идиоты, – говорит он, направляясь в свою спальню. – Если это действительно так, и у неё есть парень, то вся ваша бойня бессмысленное занятие.

Ещё несколько секунд Картер сверлит меня взглядом, после чего, фыркает и уходит обратно. Из-за пустого желудка, приходится находиться с ним на одном квадрате.

Занимаясь приготовлением ужина, краем глаза замечаю учебники химии, и уже открываю рот, но тут же приказываю себе не начинать то, что так и норовит вывалиться наружу. Ничего путного из этого не выйдет, но я не могу скрыть ухмылку, с которой готовлю.

Никто из нас не получит этот приз, как именует её Картер, он уже занят. И вопрос о том, чем он обуславливался, готовясь к химии, мне тоже непонятен. Мы даже близко с ней не связаны. Наш факультет – это социология, а если быть конкретным – связи с общественностью. Им руководила разве что тупость. Интересно, с какого класса бы они начали? С шестого, где в одном предмете мешаются все точные науки, или всё же с десятого, где уже имеется точный курс направления!? Идиотская идея изучать то, о чём понятия не имеешь. Но можно сказать спасибо. Если Эмма связана с химией, то я могу хотя бы выкинуть некоторые факультеты, где её точно не будет. Она связана с чем-то точным. Не понимаю, для чего мне это вообще теперь нужно знать, но так или иначе, я хотел знать.

Собрав вещи, Картер уже хочет пройти мимо, но останавливается у барной стойки, пока я кромсаю овощи.

– Приди ты на пять минут позже, и я бы получил кое-что больше, – сообщает он.

– Да, охотно верю, – не глядя, киваю я.

– Она почти поцеловала меня.

– Ага, – ещё один равнодушный кивок, и он наконец-то сваливает в свою комнату.

Как только до ушей доносится щелчок дверной ручки, нож влетает в деревянную доску, твёрдо войдя в поверхность. Расставляю ладони по холодной столешнице и закрываю глаза. Как же хочется быть таким же холодным сейчас. Почему я не хочу верить Картеру? Но почему, отчасти, верю? Он провоцирует, и я ведусь. Даже если так, но ведусь. Каждое слово цепляет. Задевает за живое. Оставляет след, как лезвие ножа на коже. Эту отметину не видно снаружи, но она отчетливо чувствуется внутри. Ещё никому не удавалось так легко завести меня, даже Картеру. Но когда дело касается Эммы, я теряю рассудок и путаюсь в чувствах.

Говоря откровенно, нас вряд ли можно было когда-либо назвать друзьями. Картер и я – это две разные планеты. Его безразличие и в какой-то мере беспечность, всегда раздражали меня. Он никогда не подходил к чему-то ответственно, но почему-то всегда делает вид, что является самым важным и значимым. Да, глупо отрицать, что он хороший игрок, но будет слишком громко называть его лучшим. Между нами всегда была немая борьба. Несмотря на то, что мы товарищи по команде, в реальной жизни между нами стена и Эверест разногласий. Там, где нужен серьёзный подход, он предпочитает валять дурака, и в этом его главная беда. Мы всё время воюем. Неважно, за что, будь это должность капитана или девушка, хотя раньше он никогда не зацикливался на одной. И если сейчас Эмма – это лишь повод вставлять мне палки в колёса, то я вовсе не удивлюсь. Но я не позволю ему обвести её вокруг пальца. Она не будет его победой.

Достаю мусорное ведро и сбрасываю туда всё то, что было нарезано. К черту ужин. К черту сон. К черту Картера. И к черту всех. Я хочу глоток свежего воздуха. Он жизненно необходим, чтобы не натворить глупости.

В конце концов, вылетаю из квартиры и здания, в котором должен жить, но уже не хочу. Автомобильный шум проникает в уши, а ветер работает, как отрезвитель. Сколько намотаю кругов, чтобы полностью успокоиться, непонятно. Я уже привык. Какая разница, утром на коньках или вечером пешком? Одно другому не мешает, только позитивное влияние.

Начинаю сомневаться в собственной адекватности, когда улавливаю в воздухе аромат духов Эммы. Но я абсолютно точно в сознании, потому что обладательница моих галлюцинации делает несколько шагов навстречу.

– Можешь подняться, – сообщаю я. – Я не знаю, когда вернусь.

– Я не хочу возвращаться.

– Тогда тебе стоит вспомнить путь домой.

– Я ждала тебя.

– С чего ты решила, что я мог куда-то пойти?

Девушка немного пожимает плечами.

– Надеялась, – говорит она.

– Не все надежды оправдываются.

– Но моя оправдалась. Ты тут.

Вздохнув, Эмма сжимает перед собой несколько учебников в руках, покачнувшись на пятках.

– Дай мне шанс всё объяснить. Это будет по-дурацки. Возможно, ты даже не поверишь, ведь это полный бред, но так у меня будет хотя бы шанс всё сказать. Ты не можешь так думать обо мне.

– Как думать?

– Не в самом лучшем свете.

– Это вообще имеет значение, что я думаю?

Она делает ещё один шаг в мою сторону, я же сую руки в карманы, оставаясь на месте. Мой вопрос остался без ответа.

– Да, у меня есть парень. Но это не то, что ты думаешь. Мы не вместе. Мы вообще не можем быть вместе.

– Интригующее начало. Не можем быть вместе, но вместе. А ещё, возможно, вы живёте вместе, но это тоже не то, что я думаю.

– Мы живём вместе, – тараторит под нос Эмма.

Хочется рассмеяться, и я позволяю себе подобную дурость. Мне действительно смешно, что она говорит. Черт возьми, да я в ударе. Бью прямо в цель. Если скажу сейчас, что Земля всё же стоит на трёх слонах и черепахе, это обернётся моей правотой?

– Отлично, просто, мать вашу, отлично, – без веселья, усмехаюсь я. – Что дальше? Ты снимаешь кольцо, чтобы никто не думал лишнего?

– Он – гей, – заявляет она, оставаясь спокойной. – Я встречаюсь с геем, Эйден.

– Да, а я лесбиянка, – саркастически замечаю я, – каждому своё. Никто не без изъяна.

– Я могу доказать. Он сейчас дома с Жаком.

– Ага.

– Поверь мне, – просит Эмма, смотря на меня тем же взглядом, на который я повелся той ночью. – Так было нужно. Между нами было несколько поцелуев, но для его родителей. Пойми. Мы дружим с детства, я не могла не помочь ему. Он не может рассказать родителям.

– Какой сейчас век и к чему ты оправдываешься?

– Я знаю, Эйден. Но не все придерживаются общих ценностей. Он не может быть для них геем, иначе они перестанут платить за учёбу. Они не примут его таким. Оставят без всего, и это будет моя вина.

– И ты решила, что жить на две стороны – это лучшее решение? Открою тебе кое-что интересное: ты не должна. Это не твоя задача и обязанность.

– Я согласилась, как я могу отказаться сейчас?

– Хочешь ещё одну новость?

– Я знаю, что ты скажешь.

– Тогда ты знаешь, что я скажу после этого.

– Ты можешь хотя бы не смотреть на меня так?

– Как?

– Так, словно я сделала что-то плохое, будто я самое низкое создание. Я всего лишь помогаю другу. Я никому не изменяла, и легла в твою кровать будучи свободной.

– Почему ты пришла ко мне?

– Я… я не знаю.

– Тебе не открыли в первой комнате?

– Открыли, – кивает она.

– И ты дошла до моей.

– Да.

– Для чего? Там был Картер, ты могла попросить его открыть свою.

– У меня нет объяснения.

– Отлично, ты решила морочить мне голову?

– Нет, но я не хочу, чтобы ты так думал обо мне.

– Я ничего не думаю, теперь всё?

– Нет… – тихо говорит она. – Точней, да… да, это всё.

– Тогда увидимся как-нибудь.

Да, действительно, увидимся как-нибудь. Я идиот?

Отклоняюсь в сторону, направляясь вдоль улицы, которую освещают уличные фонари. Это всё ещё моя жизнь или чья-то дебильная шутка? Кажется, что второе, потому что такого ещё не было.

– Эйден, – зовёт Эмма, из-за чего останавливаюсь и поворачиваюсь к ней лицом, задавая немой вопрос. – Нет, это не всё.

– Поймать такси или проводить?

– Я могу пойти с тобой?

– Куда?

– Не знаю, ты же куда-то пошёл.

– Если я пошёл в стрип-клуб или на свидание, ты бы тоже захотела пойти со мной?

Уголки её губ тянутся выше, а в глазах загорается блеск.

– Никогда не была в стрип-клубе, возможно, я вольюсь.

– Вряд ли, на тебе брюки и блузка, из плюсов только каблуки. Девушки туда в таком не ходят.

– Они же срывают с себя одежду, может, у меня тоже есть такие секреты.

Выгнув бровь, не сдерживаю улыбку.

– Они уже без одежды, Эмма.

– Ладно, тогда, я могла бы пойти с тобой на свидание.

– И быть наблюдателем?

– Нет, я была бы той, с кем ты пошёл на свидание.

Улыбка сползает с лица, остаётся лишь покачать головой.

– Я не хожу на свидания с девушками, которые в отношениях.

Возможно, я вообще не хожу на свидания. Разве это уже важно? Просто не было той, которую я хотел бы пригласить. Мне никогда не требовались свидания, всё было без них.

– Формально, я не в отношениях. Я помогаю своему другу, потому что хочу быть ему хорошим другом. Ты разве не сделал бы что-то для своего близкого человека?

– Всё зависит от обстоятельств.

– Его родители старой закалки. Слишком консервативные. Не принимают ничего нового.

– Любовь остаётся любовью. Кем бы ни был другой, ты не можешь любить его из-за пола, религии, мировоззрения или воспитания. Либо принимаешь и понимаешь полностью, либо нет. Родители рано или поздно смирятся и примут выбор, если увидят его счастливым. Им уже не будет важно, кто рядом с ним.

– Не всегда так, Эйден. Для некоторых традиционный брак превыше всего.

– Что ты будешь делать, если они потребуют внуков?

– Надеюсь, к тому времени всё уже поменяется, – рассеяно произносит она.

– Если нет? Что ты будешь делать? Но дело даже не в этом.

– А в чём?

– В том, готов ли второй человек идти и принимать это. Хочет ли он скрывать ваши отношения на протяжении неизвестного количества времени. Это легко растянется в года.

– Ты бы смог?

– Нет.

– Почему?

– Потому что я не буду заменой и временным утешением. Либо со мной, либо со всеми.

– Это уже условия.

– Это не условия. Это вполне нормальное желание: быть единственным. Я не говорю о том, чтобы быть только со мной, где отказываешься от друзей, семьи и всего, что любишь. Я говорю о том, что в отношениях этот человек только со мной.

– Получается… между нами ничего не может быть?

– Получается, что нет.

– Ты не отступаешь?

– Нет.

– Я думала, что… – посмотрев куда-то вдаль, Эмма находит мой взгляд. – Я ошиблась?

– В чём?

– Я думала, что между нами, что-то есть. Не знаю… может, искра? Симпатия? Ты говорил о понимании.

– Говорил. И говорил, что должно быть понимание и принятие, а я не принимаю такой формат. Это практически то же самое, что и его родители. Они не желают принимать его ориентацию, я не желаю принимать подобный формат отношений.

– Скажи, я ошиблась?

– Ты же знаешь, что нет. Ты прекрасно видела и слышала всё в квартире.

Сделав шаг ближе, она переводит взгляд на мои губы, но тут же отводит глаза.

– Я хочу услышать от тебя.

– Что-то есть, но я не отказываюсь от своих слов. Возможно, Картер согласится, но не я.

– Но я не пошла к нему. Я ждала тебя.

– Эмма, услышь меня. Пока ты в отношениях, даже если фиктивных, я не буду тебе никем.

– Даже другом?

– Ты же понимаешь, что это невозможно. Нельзя быть другом там, где есть что-то большее.

– Это глупость. Можно.

– Сейчас ты убеждаешь себя.

– Я не убеждаю себя. Я в этом уверена. Можно любить человека и быть ему другом, опорой и поддержкой.

– Нельзя. Ни к чему это не приведёт.

– Но я не хочу, чтобы мы были друг другу никем.

Коротко и горестно улыбаюсь.

– Мы и были никем. Ты один раз пришла ко мне, потому что тебе было плохо. Неважно, по какой причине ты пришла именно ко мне. Совпадение, что я был там, что я вообще там живу. Я рад, что ничего не было.

– Ты врешь, Эйден. Было всё, даже больше, чем секс. Это гораздо важней.

– Может быть, но ничего не меняет.

Её плечи опускаются, а лицо мрачнеет.