Текст книги "Кинжал убийцы"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

– Действительно. – Планир улыбнулся. – Вы с Троанной убедили меня в этом, будьте уверены. Он уходит с поста в пользу Гериона.

– Того ничтожества? – От удивления у толстяка отвисла челюсть. – Чья это была идея?

– Думаю, это предложение поступило от Шаннет. – Верховный маг добродушно засмеялся. – Эта старая перечница все еще способна нас удивить, верно?

– Она не отходит от своего камина. – Калион был так огорошен, что не скрывал огорчения. – У нее не хватает сил, чтобы подняться по лестнице.

– Это не мешает людям заходить к ней, – заметил Планир. – Может, Шаннет и стара, но с головой у нее все в порядке. И у нее по-прежнему очень много друзей.

– Я скажу Троанне, – отрывисто молвил Калион. Он встал, чтобы уйти.

– Можешь также сказать ей, что я подумал о ее беспокойстве из-за моего положения. – Планир спустил ноги со стула и наклонился вперед. – Она, конечно, права. Каждому Верховному магу нужна поддержка полной магической связи мастеров стихий. Я буду предлагать Совету нового мастера Камней.

– Галена?

– Нет, – решительно ответил Планир. – Мои сомнения в его пригодности не исчезли, и даже его ближайшие друзья не могут утверждать, что его попытки заискивать перед людьми, предпринятые за прошедший сезон, снискали Галену расположение более широкого круга магов. Я буду выдвигать Узару.

– А как насчет моих сомнений в его пригодности? – вспылил мастер Очага. – И Троанна наверняка будет против, – предупредил он, строго глядя на сидящего Верховного мага.

– Знаешь, я так не думаю, – заверил его Планир. – Ей нечего будет возразить, когда Зар расскажет Совету о своем эффективном использовании магии в защите интересов Келларина этим летом.

– Что именно он делает? – сквозь зубы спросил толстяк.

Планир помолчал в нерешительности.

– Лучше, если Узара сам объяснит это Совету, когда тот соберется в полном сборе. Надо соблюдать приличия.

– Раньше ты редко беспокоился о таких вещах, – возразил толстяк.

– Справедливая критика, – кивнул Верховный маг. – Я прислушиваюсь к ней и к упрекам Троанны тоже.

Калион испустил тяжелый вздох.

– Значит, Шив и Узара топят этих пиратов? Обращают в бегство их эльетиммских колдунов? – Он тяжело сел на стул, с которого только что поднялся, и скрестил руки на бочкообразной груди.

– Полагаю, такова общая идея, – сказал Планир. – Узара тесно работает с барышней Тор Приминаль – и это еще один довод, склоняющий чашу весов в его пользу. Если Зар станет мастером Камней, его дружба с Гуиналь может оказаться бесценной для Хадрумала. Что бы Тадриол или кто-либо другой ни предпринимал для объединенного изучения Высшего Искусства, барышня будет в курсе их дел.

Толстяк кивнул, неохотно соглашаясь.

– Когда нам ждать новых вестей?

– Аритейн полагает, что мы сможем безопасно гадать через несколько дней.

– Буду ждать с нетерпением, – с резкостью в тоне произнес Калион.

– А я с нетерпением жду, когда вся эта проблема разрешится, – мрачно откликнулся Верховный маг. – Я хочу, чтобы эльетиммская угроза была устранена раз и навсегда.

– Тогда мы сможем заняться своим делом, – воодушевился мастер Очага. – И упрочить влияние магов на материке.

Планир засмеялся:

– На самом деле мне просто хочется снова увидеть Лариссу. Ты знал, что она помогает Зару и Шиву? Думаю, она намного продвинется в понимании возможностей двойного родства. – Он снова взялся за книгу. – У Азазира есть любопытные теории, и я жажду обсудить их с ней. И, кто знает, возможно, Ларисса наконец согласится выйти за меня замуж.

– Выйти за тебя замуж? – ошеломленно переспросил толстяк.

– Если она согласится терпеть мой вздорный характер и все тяготы моей должности. – Верховный маг приветливо улыбнулся. – Я должен поискать для Лариссы какие-нибудь драгоценности, достойные выразить мое к ней уважение.

Калион встал.

– Я прощаюсь с тобой, Верховный, – натянуто молвил он. – Надеюсь, меня сполна информируют, как только ты получишь новости из Келларина или Сатайфера.

– Разумеется. – Планир махнул рукой на прощание, когда толстяк, кипя от досады, оставил кабинет.

Верховный маг откинулся назад и отыскал в помятом дневнике то место, на котором остановился. Перевернув страницу, Планир перестал читать, заложил книгу пером и посмотрел на ждущее зеркало. Качая головой, он встал и быстро пошел к двери в панелях.

– Итак, что мы добыли? – Верховный маг проскользнул в дверь и сморщил нос от запаха дыма и горелой кожи.

– Тебе нужен кто-нибудь из библиотеки, чтобы правильно составить каталог. – Средних лет маг с мягким лицом изучал свиток, который трещал, когда его разворачивали. – Разве мы, ничтожества, способны понять, на что смотрим? – со смехом добавил он.

– Возможно, нам и вправду стоит пригласить библиотекаря. – Крепкий мужчина, почти ровесник Планира и Гериона, стоял на коленях возле камина, складывая в него сильно обугленные тома. Он смахнул черные хлопья со своей голубой манжеты. – Эти лучше рассортировать тебе, Саннин. Никто не удивится, почему от тебя пахнет гарью. – Он улыбнулся статной женщине, сидевшей на кровати под шелковым пологом.

– Спасибо, Рафрид, но я не хочу, чтобы люди думали, будто я теряю хватку. – Саннин заправила за ухо прядь глянцевых каштановых волос, пролистывая какую-то книжицу. – Тот маленький маскарад заставит Калиона гоняться за своим хвостом, пока мы не получим более определенные известия.

– А Троанна будет гоняться за Калионом, – хихикнул Рафрид. – И за каждым, кто мог бы знать, что мы затеваем.

– Меня действительно интересует объединенная магия. Я бы хотел заняться ею всерьез. – Герион поднял глаза от свитка.

– Разумеется, когда мы разделаемся с эльетиммами. – Планир прислонился к двери. – Вы же не думаете, что я лгал нашему уважаемому мастеру Очага?

Рафрид положил страшно обгоревшую книгу и проворно отряхнул руки.

– Первое, о чем Калион будет говорить Троанне, это твой план возвысить меня над остальными равными мне магами. За что моя самая искренняя благодарность, Верховный. – Вид у него был не столько обрадованный, сколько покорный.

– Если не хочешь такой чести, можешь обсудить это с Шаннет, – предложил Планир.

Рафрид притворился, что обдумывает это.

– Нет, я предпочту бремя этой должности попрекам Шаннет.

– Она бы тебя никогда не простила, – улыбнулась Саннин, все еще погруженная в чтение.

– У тебя есть какие-нибудь притязания на честь госпожи Очага? – невзначай спросил Верховный маг.

– У меня? – Саннин в полном изумлении подняла голову. – Нет, совершенно никаких.

– Ты бы так и сказала людям, если б возник столь любопытный слух? – заботливо уточнил Планир.

– Именно так. – Саннин вернулась к своей книжке.

– Когда все узнают о выдвижении Рафрида, половина Совета будет стучаться в наши с ним двери. – Герион взглянул на Рафрида, потом на Верховного мага. – Нам лучше заранее договориться об ответах.

Планир кивнул:

– Идите и учите свои роли. Эти книги могут подождать.

– Я пришлю кого-нибудь надежного из библиотеки Хайвана, – предложил Рафрид, когда они вдвоем выходили на лестницу через вторую дверь.

– Спасибо.

Планир проводил их до двери, но оставил ее приоткрытой и обернулся к Саннин, которая все еще была поглощена чтением.

– Ты готова рисковать своей репутацией, если тебя обнаружат наедине с Верховным магом в его спальне? – Под этой шуткой скрывалась горечь.

– У тех, чьим мнением я дорожу, моя репутация не вызывает сомнений. – Не поднимая головы, Саннин рассеянно теребила пуговицу на приятно округлом лифе своего алого платья. – Ты действительно хочешь просить Лариссу выйти за тебя замуж?

– Я же сказал, что не лгу Калиону. – Планир сел на кровать рядом с Саннин. – Ты не одобряешь?

Магиня внимательно посмотрела на него.

– Это не мое дело – одобрять или не одобрять. – Она с дружеской нежностью поцеловала его в щеку, прежде чем встать. – И я перестала указывать на волчьи ямы на выбранном тобою пути, когда мы еще были учениками. Просто будь осторожен.

– Я тронут твоей заботой, – ухмыльнулся Планир. – Но что за жизнь без риска?

– Спокойная и безопасная. Я гораздо больше тревожусь о Лариссе, – с упреком заметила Саннин. – У тебя шкура деревенского быка и такое же мужество, но Ларисса еще ученица. Я знаю, у нее двойное родство и хороший ум, но она не так сильна, какой хочет казаться. Ларисса всегда считала, что должна соответствовать твоему уровню, особенно в глазах других, потому что ты оказал ей предпочтение. Она стремится во что бы то ни стало оправдать твои ожидания. Я не раз видела, как Ларисса лезет вон из кожи, чтобы доказать, на что она способна… не она первая, конечно. – Саннин печально улыбнулась, качая головой. – Я рада, что у нее есть Узара. Он удержит девочку от беды. А теперь мне пора вернуться: проверю, как там мои ученики, не поджег ли кто себя.

Саннин не оглядываясь пошла к двери и закрыла ее за собой, только широкие юбки прошелестели по деревянному полу.

Верховный маг посидел минуту, затем пошарил под подушками. В самом углу, возле кроватного столбика с привязанной к нему желтой шелковой занавеской, Планир нашел прозрачную газовую шаль, вышитую легкомысленными голубыми цветами. Он поднес нежную ткань к лицу и глубоко вдохнул, закрыв глаза. Его ласковая улыбка оживилась озорной решимостью.

Планир подошел к окну и поднял руку с огромным перстнем Верховного мага. Центральный бриллиант поймал яркий солнечный свет и разбил его на мириады радужных осколков; оказавшихся в ловушке внутри граней. Сняв с соседнего пальца помятое серебряное кольцо, Планир бережно надел его рядом с символом своей должности. Серые глаза Верховного мага сузились, и новый огонь мягко засветился в драгоценных камнях, окружающих бриллиант. Чистый янтарный свет усилил таинственное изумрудное сияние, а рубин запылал багряным теплом, контрастирующим с холодной голубизной сапфира. Лицо Верховного казалось высеченным из мрамора, когда он направил всю свою концентрацию на светящиеся драгоценные камни, теперь затмевающие блеск самого солнца. Бриллиант загорелся еще ярче, черпая цвет у других драгоценных камней, мимолетные радуги окаймляли его блеск. Старое серебряное кольцо потерялось в этом сиянии, пока магия, ослепительно вспыхнув, внезапно не исчезла. Планир стал задыхаться. Его лоб был мокрым от пота, по телу пробегала дрожь.

Морщась от боли, Верховный маг осторожно снял с пальца серебряное кольцо, на месте которого теперь краснела полоска вздувшихся волдырей. Планир изучил дело рук своих. Некогда тусклое, истертое кольцо стало ярким, ни царапинка, ни пятнышко не портили его гладкую поверхность. Оно сияло богатым серебряным блеском, смягченным лишь малой примесью золота. Выходя из спальни, Верховный махнул рукой, и замки на обеих дверях, ведущих в коридор, тихо щелкнули запираясь.

Планир надел кольцо на указательный палец, взял свечу с каминной полки, а с подоконника – зеркало и подсвечник. Щелкая пальцами, он снова поморщился от боли, но свеча все равно загорелась неистовым пламенем. Его отражение засияло в стали, и Планир положил руки на темную деревянную раму, сосредоточиваясь на заклинании, сжатом до диска живой яркости величиной с ноготь большого пальца.

– Ларисса? – прошептал Планир. – Дорогая?

– Верховный? – Ее испуганный голос прозвенел в заклинании.

– Просто слушай. – Он наклонился к самому зеркалу. – Илкехан мертв. Они убили его и изрезали его тело, поэтому Д'Алсеннен сможет атаковать пиратов без страха перед Высшим Искусством в пределах дня.

– Я свяжусь с Заром… – начала Ларисса.

– Нет, – перебил Планир. – Нет, пока я не узнаю, что это безопасно. Какой-то колдун все еще может найти остаток силы и попытаться причинить неприятности. Просто жди… и у меня есть для тебя кое-что. Оно поможет тебе, если дойдет до боя…

Хмурясь, Верховный маг затаил дыхание. Потом дернулся от внезапного шока и отшвырнул от себя зеркало, сбивая свечу. Горячий воск брызнул на руку. Уже не чувствуя этой опаляющей боли, Планир без сознания привалился к спинке кресла, из одной ноздри сочилась струйка крови. Но серебряное кольцо исчезло с его пальца, остался лишь красный след ожога.

Сатайфер, Часовой остров

10-е предлета

– Узара, проснись!

Чей-то настойчивый голос разбудил мага.

– Гуиналь? – Он резко сел и выругался, слетев с гамака. Потом огляделся, потирая ушибленный бок.

– Нет, это я, Ларисса.

– Зар? – Услышав голоса, Хэлис пошла к навесам из свежих веток, построенных по ее приказу для защиты постелей от ночного дождя и раннего утреннего света. – По-моему, я велела тебе отдохнуть.

– Во что ты играешь, во имя всего святого? – Узара уставился на яркий вихрь бело-голубого света.

– Илкехан мертв, – с ликованием объявила невидимая девушка-маг.

– Как ты узнала? – строго вопросила Хэлис. Не глазея попусту на магическую связь, наемница схватила со своих одеял кожаную сумку с картами.

– Планир мне сказал.

Пока Узара удивлялся застенчивой нотке в голосе Лариссы, с пляжа прибежал Темар. Вопросы молодого сьера перебивали вопросы Хэлис:

– В чем дело?

– Когда он умер?

– Планир только что со мной связался.

Хэлис нахмурилась, с пергаментом в руке повернувшись к ослепительному сиянию.

– Как насчет Ливак? Где она?

– И Райшед? – Темар снял свой пояс для меча с ободранного молодого деревца, подпирающего навес, надел его и застегнул пряжку. – Они вернулись в Хадрумал, или они идут сюда?

– Планир сообщил мне только, что Илкехан мертв, и все, – защищаясь, ответила Ларисса.

– Но колдуны Мьюрдарча живы, – поспешил напомнить Узара. – Нам нельзя долго болтать.

– Значит, Планир говорит, чтобы мы готовились к походу? Он сказал что-нибудь еще? – Хэлис направилась к костру у пиратской хижины.

– Ничего существенного.

Узара вновь услышал в словах Лариссы ту странную застенчивость. Но его любопытство рассеялось от шума, который создавала Хэлис, колотя длинной металлической ложкой по железному котелку.

– Шевелитесь, или я сама вас расшевелю! – дружески проревела она. – Я хочу, чтобы все приготовились к походу.

– Мы свяжемся с тобой, когда решим, что делать дальше, – обратился Узара к мерцающему витку магии, и заклинание Лариссы, закрутившись спиралью, исчезло.

Аллин уже вышла из хижины и во все глаза смотрела на пустой воздух.

– Когда она этому научилась? – вслух удивилась девушка-маг.

Узара сидел в гамаке, натягивая сапоги, но вопрос заставил его призадуматься.

– Это был один из любимых трюков Отрика. Ларисса была когда-нибудь его ученицей?

– Если Илкехан мертв, почему мы не услышали об этом от Ливак? – Хэлис взяла чайник и пронзительно свистнула, подзывая ближайшего матроса.

– Возможно, Шив не в состоянии творить магию, – предположил Узара.

– А Сорград не может с тобой связаться? – осведомилась наемница, передавая чайник. – Наполни его.

Маг покачал головой:

– Он еще не довел свое умение до совершенства.

– Если Шив ранен, я хочу знать, что у них происходит, – мрачно изрекла Хэлис.

– Я тоже, – пробормотал Перид. Он стоял позади Аллин, сосредоточенно выравнивая стопку рисунков.

– Это не важно… Прости, это, конечно, важно, но… – Темар виновато глянул на художника и снова повернулся к Хэлис. – Если Илкехан мертв, мы должны атаковать, пока пиратские колдуны еще потрясены смертью своего хозяина.

– С Шивом все в порядке, я уверена. – Аллин утешающе улыбнулась Периду, и Д'Алсеннен удивился, что когда-то мог считать ее некрасивой.

– Эта новость способна и Мьюрдарча выбить из колеи, – сказал Узара.

Хэлис кивнула:

– Но мы должны быть уверены, что те колдуны сняты с доски и возвращены в свой ящик.

Аллин поворошила костер. Новые дрова охватило веселое пламя.

– Планир не велел бы Лариссе сообщать, если б нам угрожала какая-то опасность.

– Ларисса – последний человек в Хадрумале, кого он подверг бы риску, – согласился Узара. Ему стало больно от собственной правоты.

– Пусть. Гуиналь выяснит, как чувствуют себя эльетиммы Мьюрдарча. – Темар протянул руку в сторону деревянной хижины с закрытыми ставнями.

– Прошлой ночью барышня спала еще меньше, чем я, – резко возразил Узара. Но, увидев возмущение Д'Алсеннена, он постарался смягчить тон. – Ухаживать за Налдетом очень утомительно. Ты не слишком много требуешь от Гуиналь?

– Но это несложно. – Открытое лицо Темара выдало его досаду. – Будь у меня побольше опыта, я бы сам это сделал.

– Я приготовлю ей хороший настой. – Аллин встала, смахнув с юбок песок и золу, и порылась в сундучке, где Перид бережно хранил свои банки с пряностями. – А ты его отнесешь, ладно, Зар?

– Конечно. – Узара надеялся, что никто не заметил его смущения, вызванного ободряющей улыбкой Аллин.

– Допустим, смерть Илкехана вырвала жало у колдунов Мьюрдарча. – Темар воинственно повернулся к наемнице. – Мы должны решить, как будем атаковать. Мы достаточно долго обсуждали варианты.

Хэлис покосилась на Перида.

– Если Ливак и Шив в беде, наша атака может отвлечь того, кто их преследует, да будет на то воля Сэдрина.

– Как только мы отправим пиратов к парому Полдриона, мы сможем спасти наших. – Аллин с надеждой перевела взгляд с Хэлис на Темара.

Наемница сдвинула брови, в раздумье притопывая ногой.

– Прежде всего надо решить, как лучше использовать Дарни и Лариссу. С ним большая часть отряда, и они бы здорово помогли нам, если б атаковали с тыла.

Д'Алсеннен покачал головой:

– Не думаю, что мы можем полагаться на Дарни. Мы понятия не имеем, сколько у него раненых и как далеко они убежали, чтобы ускользнуть от погони.

– Дай я тебе помогу, Аллин. – Узара пошел за чашками. Он не хотел снова ввязываться в этот спор.

Хэлис помрачнела.

– Потребуется слишком много времени, чтобы корабль с одним из наших отрядов обогнул Сатайфер и поднялся по проливу с юга.

– Все равно те два сожженных пиратских судна почти загородили пролив, – напомнил Узара. – Двусторонняя атака – это, конечно, хорошо, но мы ничего не выгадаем, раскалывая наши силы. Мьюрдарчу будет проще разделаться с нами по частям.

– Гуиналь может вызвать «Эринго» Высшим Искусством, или я могу, – поспешно уточнил Темар, заметив упрек во взгляде мага.

– Те корабли нужны для блокады. – Хэлис покачала головой. – Мы не поймаем всех крыс, но будь я проклята, если позволю им сбежать обратно в Калавен, чтобы досаждать нам в какой-нибудь другой сезон. Так что используй свое Высшее Искусство для передачи приказа «Эринго» и остальным: пусть топят любую лодку, какую увидят.

– На келларинских берегах пираты тоже ни к чему, – добавила Аллин, завязывая лоскутки муслина, наполненные щепотками трав.

– Действительно. – Темар скрестил руки в бессознательном подражании Хэлис. – Поэтому мы ударим по стоянке всеми силами одновременно. Это значит, что вам потребуется каждый человек, способный держать меч. Я тоже иду.

– Конечно, идешь. – Улыбка наемницы была столь же свирепой, сколь неожиданной. – Это твой первый настоящий бой за твою колонию. И ты возглавишь его, даже если мне придется стоять позади тебя с кнутом.

Аллин, разливавшая воду в чашки, так и замерла с чайником в руке.

– А нельзя опять атаковать ночью? – озабоченно спросила она. – Это не безопаснее для всех вас?

– Дважды нам тот фокус с рук не сойдет. Если Мьюрдарч не удвоит стражу на закате, то я – избранная Кола.

Слова Хэлис служили скорее объяснением, чем упреком. Темара это порадовало, хотя у него мелькнула мысль, что было бы приятно, если б наемница хоть изредка проявляла такое же терпение по отношению к нему.

– Кроме того, ночной набег – это одно, а массовая атака – совершенно другое дело, – продолжала Хэлис. – Нам нужно видеть, кто что делает, и когда пираты будут сломлены, нам нужно знать, куда они побегут. В том лесу и днем легко скрыться, а в темноте мы бы сразу их потеряли. Весь бой оказался бы таким же бестолковым, как драка двух кошек в мешке.

– Вряд ли нам удастся так же эффективно использовать лучников, как в прошлый раз. – Узара взял горячий настой, в раздумье наморщив лоб.

– Не удастся, – согласилась Хэлис и благодарно кивнула, беря у Аллин чашку. – У них осталось очень мало стрел, и это еще один повод ввести в дело Дарни. Зар, когда свяжешься с Лариссой, скажи ей, что нам нужна от них диверсия. Пусть те, кто там еще может ходить и махать палкой, хорошенько пошумят. Если удастся хоть немного разрознить пиратов, мы сумеем вбить клин.

Аллин поставила чайник на землю.

– Многие из пленных, кого мы спасли, захотят пойти. Так они говорят.

Темар скорчил гримасу.

– Они еще слишком слабы, как бы ни была сильна их ненависть. – Парень с сожалением вздохнул. – Налдет был едва жив, когда те гады бросили его акулам.

– Несколько дней отдыха и еды не вернут им силы для настоящего боя. – Хэлис повернулась к открытому пляжу. – Сержанты, ко мне! – проревела она. – Приступим к разработке плана, а? – Морщась, наемница еще раз глотнула обжигающий настой, затем бросила промокший муслиновый комок в костер, где он зашипел и начал тлеть. Остаток она вылила на землю, дабы ее увлажнить, и подобрала палочку – процарапать контур в почве.

– Позволь мне, – предложил художник, но земля начала корчиться под веткой Хэлис, создавая очертания пиратской стоянки, окутанные туманной охровой дымкой.

– Тогда позволь мне отнести настой. – Перид взял у Аллин одну из чашек и постучал в дверь хижины.

– Войдите, – послышался тихий голос барышни.

При виде художника Гуиналь предостерегающе прижала палец к губам. Люди храпели и ворочались на своих тюфяках, в спертом воздухе пахло потом и ранами.

Перид вручил ей чашку.

– По-моему, ты должна отдыхать.

– Когда Хэлис кричит так, что ее слышно в Ином мире? – Барышня недоуменно подняла брови. – Что за новости?

Она встала в дверях и посмотрела на Хэлис, Темара и Узару. Русая, черная и лысая головы склонились вместе над импровизированной картой, тогда как Аллин занялась более прозаичным делом – срезанием мяса с тушек местных грызунов. Его она добавила к лущеной пшенице, которую поставила замачиваться еще раньше.

– Планир сообщил, что Илкехан мертв, – объяснил художник.

– О, эти маги. – Гуиналь с досадой щелкнула языком. – Неужели нельзя было подождать, когда я проверю, свободен ли путь?

– Никто не хочет тебя обременять, – дипломатично заметил Перид. – Все понимают, как много требуют от тебя твои обязанности.

Барышня улыбнулась, глядя в чашку с ароматным настоем.

– Шив – счастливый человек.

Улыбка художника не смогла пересилить гнетущее его опасение.

– Мы не знаем, что именно случилось на Ледяных Островах.

– Значит, Темар хочет, чтобы я выяснила. – Гуиналь потянулась к широкой, испачканной чернилами руке Перила. – Давай вместе посмотрим. – Она повела художника в душный мрак хижины и поставила свою чашку на свободный уголок доски, заменяющей стол. – У вас такая любовь, что, следуя за ней, я могла бы найти Шива в диких землях за Солурой. – Барышня прошептала заклинание.

Внезапно для них обоих они увидели Шива, сидящего под колючим кустом. Перид сжал пальцы дворянки.

– Шив прячется? Они в опасности? – Невообразимая боль пронзила невысказанные мысли художника. – Что-то неладно.

– Все хорошо. – Почувствовав эту боль, Гуиналь обратилась прямо к его здравому смыслу, чтобы прогнать страхи, порожденные его воображением. – Что бы они ни делали, это утомило Шива, но он восстановится. И, кажется, твой друг весьма доволен своей работой.

«Где он?» – молча поинтересовался Перид, и эта мысль прозвучала в тишине, созданной в границах заклинания.

– Не знаю, – покачала головой барышня. – Но он чувствует себя в безопасности.

Художник без объяснений понял двойной смысл ее ответа. Шив считает, что он в безопасности, и Гуиналь не чувствует непосредственной угрозы, нависшей над ним.

– Они все в безопасности? Ливак? Райшед?

– Насколько я могу судить.

Барышня нахмурилась. Как же трудно читать мысли магов, когда они не творят свою магию стихий. Гуиналь не сомневалась бы так в Узаре, если б могла ощутить, что он чувствует к ней на самом деле. Возможно, тогда ей не пришлось бы полагаться на кого-то вроде Перида и искать себе опору в его обязательствах и привязанностях. Дворянка торопливо отбросила эти неуместные размышления, пока художник не уловил их, и на нее тут же обрушился целый поток образов.

Убитая горем женщина прятала истерические слезы за вымазанными кровью руками и длинными, спутанными волосами. Ее безумные эмоции ударили Гуиналь как пощечина. Ужас, вызванный смертью ее защитника, переплетался со стыдливым облегчением, оттого что ее жизнь больше не будет зависеть от его прихотей и жестокости. Новая страшная истина придавила то слабое утешение. Если нет Илкехана, кто станет теперь ее господином? Если она избежит рабства или участи наложницы, что она будет есть?

Безжалостная, Гуиналь резко освободилась от бессвязных мыслей женщины, вытаскивая с собой Перида. Бесшумные голоса и мелькающие лица заполнили эфир. Какого рода Высшему Искусству учатся эти эльетиммы, если у них так мало дисциплины, так мало самообладания? Их эфирная магия – зверское, разъедающее искусство, оно заставляет людей бурно реагировать и, используя их несдержанность, предает их в чужие руки.

Необузданное Высшее Искусство порождало необузданные эмоции. Гуиналь увидела лысоватого мужчину с крупным обветренным лицом. Он давно дожидался смерти Илкехана и теперь был полон решимости защитить свою землю и людей от ее последствий. Другой, более молодой, с тревогой понял, что потеря союзника оголяет его фланг. Образ незащищенного замка на открытом песчаном берегу возник в его мысленном взоре и исчез, сменившись более ужасным зрелищем его собственной наготы под опускающимся клинком. Живое воображение представило, как сияющая сталь вонзается в белую трепещущую кожу, увидело алую кровь на серебристом клинке, рассеченную плоть и сухожилия. Живот скрутило страхом, когда мужчина осознал, что никто не станет слушать его оправданий. Он сдался Илкехану, чтобы спасти свою жизнь, но теперь всему конец. Внутри у Гуиналь все сжалось от сочувствия, и барышня испугалась такой реакции.

Перид задохнулся.

– Я больше не могу, госпожа моя.

Ну конечно, художник гораздо впечатлительнее, чем она. Вот почему Гуиналь так потрясена.

– Оставайся со мной.

Барышня соткала заклинание, чтобы дать Периду небольшую передышку от гомона эмоций. Она укрепила свою собственную защиту, когда надежды, страхи, предположения и воспоминания закружили в эфире, колотясь о ее самообладание.

Морщинистое лицо старухи ликовало. Она радовалась смерти своего врага, думая, что теперь может умереть спокойно. Рядом молодая женщина ярилась на кого-то или что-то, борясь с каким-то непонятным Гуиналь принуждением, и на миг дворянка увидела тень решетки на изможденном и напряженном лице. Отчаяние губит эту женщину, с жалостью осознала Гуиналь. Негодуя на свое положение, она все глубже впадает в немыслимую тоску по тому, что ушло и никогда не вернется.

Потрясенная видом этой женщины, столь ограниченной своими чувствами, Гуиналь отвлеклась и не заметила приближения чужого могучего ума. Его мимолетное касание было таким леденящим, что у нее по рукам побежали мурашки. Столкновение с этим хитрым разумом смело все другие шепчущие эмоции, и барышня поспешно окуталась всеми маскирующими заклинаниями, каким ее научили. Та жадная, ищущая мысль двинулась дальше. Гуиналь не смогла определить, мужчина это или женщина, но она уловила его скрытые чувства. Незнакомец был осторожен и честолюбив и жаждал извлечь выгоду из такого поворота событий. Кто бы это ни был, он был так же хорошо обучен секретности, как любой адепт усыпальницы Острина.

– Лицо, спрятанное от всех. – С этим заключением Гуиналь осторожно отступила по проверенным тропам ритмичного заклинания и увела Перида от непроходимой трясины горя, смятения и ожидания. – Смерть Илкехана вызвала хаос. Эльетиммы мечутся, как муравьи в разворошенном муравейнике.

Художник открыл глаза и потер занемевшую шею.

– Верно сказано, моя госпожа. – Он печально поморщился. – Я чувствую себя так, будто полдня просидел за копировальным столом.

– Это справедливое сравнение для требуемой концентрации. – Гуиналь указала на свою коллекцию бутылок, выстроенных по цвету и высоте. – Если у тебя болит голова, я могу дать тебе хорошее снадобье. – Жаль, у нее нет средства, чтобы успокоить дрожь в собственном уме.

– Спасибо, но я, пожалуй, обойдусь. – Перид встал, потирая шею. Его взгляд был обращен внутрь. – Это замечательный опыт, даже более замечательный, чем в прошлый раз.

– Гуиналь!

Услышав голос Темара, оба вздрогнули и повернулись к двери. Д'Алсеннен стоял на пороге и нетерпеливо манил барышню.

– Через минуту, – отмахнулась Гуиналь. – Когда у нас будет свободное время, я дам тебе несколько уроков. Думаю, ты мог бы стать настоящим адептом.

– Жаль, что я раньше не догадался поучиться Высшему Искусству. – Художник не скрывал горечи. – Я бы не чувствовал себя здесь таким бесполезным.

На Гуиналь снизошло вдохновение.

– Ты можешь быть полезен мне и Налдету, если захочешь. Спасибо Острину, его рана заживает, он молод и силен, и это поможет ему справиться с физической болью, – заговорила барышня тихим, доверительным тоном, забирая с доски на козлах свежие повязки, горшок целебной мази и бутылочку темно-коричневого стекла. – Но у него нет желания жить. Он считает, что опозорил свое призвание, подвел своих учителей, Паррайла и всех остальных несчастных, захваченных пиратами.

– Он проснулся? – Перид был заметно огорошен.

– Вряд ли, но я слышу его мысли.

Вспоминая об этом, Гуиналь невольно закусила губу. Ей действительно нужно выспаться, и как можно скорее. Общество художника также побуждало ее к слабости. В конце концов, его открытое дружелюбие обезоруживало многих людей, не только ее.

Перид энергично покачал головой:

– Их кровь на руках Мьюрдарча, не Налдета.

– Я не могу убедить его в этом, – вздохнула барышня. Она осторожно пошла меж тюфяков к кровати в задней части хижины.

Художник последовал за ней.

– Что я должен сделать?

– Поговори с Налдетом. Он может слышать тебя, несмотря на боль и лекарство, притупляющее чувства. – Гуиналь положила пальцы на руку Перида. – Напомни ему обо всем, ради чего стоит жить. О любви, красоте, дружбе, честности, которые борются с ложью.

– Ты не можешь сделать это своим Высшим Искусством? – полюбопытствовал Перид.

– Нет, пока я сама не убеждена, – откровенно призналась барышня. Потом вдруг замерла и отдернула руку. Она сказала это вслух или только подумала?

Художник сочувственно обнял ее. Гуиналь еще больше испугалась и резко отступила.

– Налдет так уязвим. Я бы злоупотребила своими силами, если бы стала ему что-то внушать.

Это маг уязвим, не она. Адепт Высшего Искусства не может позволить себе быть уязвимой. Барышня посмотрела на Налдета. Он спал в одной помятой льняной рубахе, достаточно длинной, чтобы сохранить его скромность.