Текст книги "Кинжал убийцы"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

– Мне тоже дорога моя шкура, – заверил его маг. Он схватил полированный серебряный поднос и вышел в коридор; зеленый магический свет закружился вокруг него.

Райшед снова закашлялся.

– Если здесь есть артефакты, нужно найти их быстро.

Сундук пылал, как жаровня часового, и штукатурка над головой уже чернела от копоти.

Закрыв глаза, я представила себе огромную пещеру Эдисгессета, пустую, если не считать тех немногих, что все еще связаны древним заклинанием. Я услышала тихие шаги дежурных, раздающиеся в тишине. Я увидела освещенные солнцем ступени у самого входа, ощутила мягкий ветерок, благоухающий летней зеленью снаружи. Я вспомнила легкий озноб, охвативший меня, когда я шагнула из света во всепоглощающую тьму.

– Тервир эманет виз алад эгадир.

Это было даже не заклинание, просто бойкий отрывок из смешной сказки о растяпе по имени Нигадин. Он пошел искать свой нож, а найдя, вспомнил, что оставил где-то свой пояс. Отыскав пояс, он обнаружил, что нет сапог. Найдя сапоги, он вдруг понял, что не хватает штанов, и так далее. Но я уже использовала это заклинание, когда потерялся юный Тедин, и оно привело меня к парню. Я удержала в уме образы тех, чьи тела лежат в той пещере. Старик Дженс: землистое лицо с запавшими щеками и крючковатым носом, пряди волос, удивительно темных, зачесаны поперек лысой макушки. Мальчишка, чье имя я не запомнила: кожа белая, как молоко, взъерошенные волосы отливают рыжиной, намекающей на Лесную кровь, голова выглядит слишком большой для его тщедушного тела. Велейв, давняя подруга Зигриды: загрубевшие от работы руки с опухшими суставами сжаты под свисающими грудями, даже заклинание не смогло разгладить морщины беспокойства и тяжкого труда, выгравированные между ее бровями. Рядом Порса, ее дочь: глупое, хорошенькое личико закутано в кокетливую кружевную шаль, локоны такие же жесткие, как в тот день, когда их завили щипцами.

– Тервир эманет виз алад эгадир.

Воинственные крики с лестницы вынудили меня открыть глаза.

– Ну? – Райшед пристально наблюдал за мной.

– Соседняя дверь.

Коридор напоминал картину дебоша из пьяного кошмара. Тени играли на стенах, подобно черным языкам пламени, они облизывали пол и поднимались к потолку. Какие-то фигуры появлялись и исчезали на краю зрения, искаженные головы и изогнутые тела, бегущие на неестественно удлиненных конечностях. Одна прыгнула на лестницу, воплощенная темнота, глаза из звездного сияния, зубы и ногти – бледное серебро окутанной дымкой луны. Храбрая стрела пролетела сквозь нее и ударилась в стену. Фигура быстро нагнула голову, сворачиваясь, тени складывались и формировались заново. На лестнице послышались тяжелые шаги и крики, подгоняющие кого-то наверх.

Тьма встала на дыбы с новой маской. Огромная волчья голова рычала и покачивалась, венчая человеческое тело с белыми как лед когтями на руках. Зверь схватил упавшую стрелу и, запрокинув голову, завыл. Казалось, буря налетела с замерзших высот. Ледяное облачко дыхания вырвалось из его утробы и покатилось по ступеням. Мы услышали лихорадочный топот. Кто-то удирал еще до того, как стрела закувыркалась вслед.

– Приятно видеть, что Шив уделил внимание россказням Грена, – пробормотал Райшед.

Мне было не до замечаний, я во все глаза смотрела на мага. Поразительная иллюзия наложила на грубую маскировку Шива образ Элдричского человечка, который может привидеться лишь в горячечном бреду. Он был слишком высокий и слишком тонкий, в костлявой руке – луч лунного света, кожа – бездонная синева неподвижной заводи, окутанной сумерками. Волосы – тень, более темная, чем самые редкие из ночей, когда обе луны, и Малая, и Большая, покидают небо ради своих собственных таинств. А глаза – черные ямы, угрожающие высосать жизнь из того, кто поймает их взгляд.

Сорград и Грен присели возле него, призраки, способные ужаснуть самих демонов Полдриона. Чья-то голова появилась на лестнице, и челюсть эльетимма отвисла, когда он увидел, что его грозного владыку кромсают два жутких существа.

– Он вырезал тому парню яйца и глаза. Почему бы не сделать с ним то же и не поменять их местами? – тихим голосом предложил Грен.

Райшед посмотрел на меня. Мне стало любопытно, какой он меня видит. Такой же неземной, каким кажется сам?

– Ты сам велел его изуродовать, – напомнила я, не давая моему возлюбленному открыть рот. – Просто не смотри туда и не беспокойся. Грен на нашей стороне.

– Поверю тебе на слово, – хмыкнул Райшед. Его тон обещал, что мы еще поговорим об этом, когда никто не будет пытаться нас убить.

Ужасный Элдричский человечек – творение Шива – шагнул вперед, направляя свое холодное, золотое копье на побелевшего эльетимма. Тот оцепенел от страха, дрожа в темноте.

Грен поднял голову и прошипел с вкрадчивой злобой:

– Благослови предков, избравших тебя в свидетели нашего возмездия.

– Мы проклинаем Илкехана до девятого колена. Да будут прокляты все, кто извращает священное знание! – подхватил Сорград.

Он встал – призрак, рожденный из кошмаров, кровь капает с ножа с костяной рукояткой и жадно всасывается снующими крысоподобными тенями.

– Так будет со всеми, кто оскверняет договор между мертвыми, живыми и еще не рожденными.

Его слова отразились от каменных стен таким жутким эхом, что им явно помогала магия Шива. Раскаты гремели, следуя за убегающим солдатом вниз по лестнице.

Тут Шив подмигнул мне, и я вновь увидела реальность сквозь обман света и магии.

– Поторопитесь.

Мы обошли Грена и Сорграда, теперь злорадно хихикающих. Райшед ударил ногой в дверь, и мы оказались в комнате, где господствовал большой стол, заваленный картами и пергаментами. Под окном стоял крепкий сундук, несомненно, тормалинского происхождения.

– В нем.

Сундук был заперт. Я полезла за отмычками.

– Нет времени. – Райшед схватился за ручку. – Зубы Даста! – проскрипел он, взваливая сундук на плечо.

Сорград появился в дверном проеме.

– Надо уходить, или их набежит столько, что нам не пробиться.

– Мы идем, – заверила я горца.

Алое пламя заплясало на его вытянутой ладони.

– Посторонитесь.

Сорградова горсть огня прокатилась по столу, – воспламеняя все на своем пути. Настенные драпировки заполыхали, и, клянусь, когда мы выбегали в коридор, я почувствовала, что волоски на моей шее хрустят.

– Проклятие, Град, ты нас чуть не поджарил!

– По главной лестнице или по черной? – Грен стоял у тела Илкехана. Его руки были по локти в крови. Я старалась не смотреть, что братья сделали с трупом, и почти преуспела. Только нечаянно заметила, что изо рта колдуна торчит вовсе не язык. Райшед глянул вниз и с трудом глотнул. Клянусь, даже под голубой краской было видно, как он побелел.

Шив держал перед собой серебряный поднос. Магический огонь от клочка горящей ткани бросал странный отсвет на его выкрашенное лицо.

– У меня нет для этого времени, Планир. Просто сделай что можешь. – Шив сунул металл за пазуху куртки и отшвырнул тряпку.

– По черной, – мотнул головой Райшед.

– Сорград, – настойчиво позвала я. – Мы уходим.

– Всего минуту.

Он присел над Илкеханом, спиной ко мне.

Я вытянула шею, чтобы лучше видеть, а потом решила – не стоит.

– Вы сделали достаточно!

– Я обещал вырезать имя мальчишки на лбу этого ублюдка, – медленно ответил горец, сосредоточенно орудуя ножом.

– А это не приведет их прямо к Олрету? – огрызнулся Райшед.

– Нет, если не найдется грамотей, умеющий читать мандаркинский шрифт. – Последний росчерк Сорграда забрызгал стену каплями крови.

– Идемте же, – взмолилась я.

– Оставайтесь рядом, – предупредил Шив, поднимая руки.

Он свел их и швырнул вперед еще один шар сверкающей магии. Тени приняли мшистый оттенок, превращаясь в призраки деревьев. Мы пошли, и они двинулись вместе с нами. Пятнистая темнота смещалась и менялась, Элдричские фигуры сопровождали нас со всех сторон, мелькая на самом краю зрения.

– Давай. – Сорград потянулся к ручке сундука, и Райшед сбросил его с плеча, чтобы нести вдвоем.

Наконец показалась черная лестница, более узкая и крутая, чем та, по которой мы поднялись. Мы с Шивом возглавили отход, спускаясь быстро, но осторожно. Вокруг попеременно сгущались и бледнели тени. Из бесформенной черноты возникли лисицы, крысы и вороны – они бежали впереди. Свистящий звук, предвестник самых неистовых бурь в лесу, раздался над нашими головами и устремился вниз по лестнице.

– Перид – не единственный художник в вашей семье, верно? – Я оглянулась на повороте. Сорград и Райшед несли сундук, держа клинки в свободной руке. За ними в арьергарде Грен задом спускался по лестнице с мечом и кинжалом наготове. Ему часто приходилось так делать, и я не боялась, что он упадет.

Когда мы добрались до следующего этажа, горсть храбрецов напала на нас с булавами. Шив отбросил их порывом града, кристаллизующимся из самого воздуха. Острые льдинки в кровь резали руки и лица, а на полу сливались, покрывая плиты гибельно скользким льдом. Тщетно пытаясь устоять на ногах, солдаты тяжело падали, они уже не думали о погоне, а лишь об отступлении. Мы побежали дальше, вниз, пока не выскочили в коридор, где не толпились паникующие эльетиммы. Новые крики страдания и ужаса эхом слетали с этажа, где мы оставили Илкехана.

Когда мы оказались в высоком холле, Райшед кивнул на крепкую двустворчатую дверь.

– Туда.

Шив поднял руку, и дерево потемнело, набухло и прорвалось. Металлические скрепы и запоры ржавели прямо у нас на глазах.

– Скорее. – Грен поднял ногу, на которой отчетливо виднелся банальный сапог, и попытался вышибить дверь. Гнилое дерево прогнулось, отрываясь от петель, оставшиеся от них металлические чешуйки держались только на ржавчине. Я обрушилась на деревяшку, и мы пробили дыру, достаточно большую для Райшеда и Шива.

– Что там на выходе? – Сорград был едва различим, когда Шив заполнил холл мельтешащими тенями, чтобы сбить с толку наших преследователей, которые нерешительно остановились на краю таинственной темноты.

Я прищурилась, осторожно выглядывая в пролом.

– Двор и главные ворота заперты на все засовы. Есть охрана, и бьюсь об заклад, пополнение уже в пути.

– У тебя еще есть силы? – Райшед остро посмотрел на Шива.

– Сколько угодно, – заверил нас маг. Иллюзии скрывали его все так же основательно, но мы все услышали в его голосе нотку усталости. – Пусть Сорград попробует кое-что из трюков, которым научила его Ларисса, если хочет.

– Разрешены любые приемы?

За все годы нашего знакомства я никогда не видела Сорграда растерянным и с безмерным облегчением убедилась, что этот раз не стал исключением.

– Таковы правила на поле боя, как сказала бы Хэлис. – Я взглянула на Райшеда.

Мой возлюбленный пожал плечами:

– Может, это не обычная война, но они ее начали. Грен, помоги мне с этим.

Братья поменялись местами у сундука, и Сорград шагнул к пролому в двери. Он хлопнул в ладоши, и нас окружила пелена пламени. Сырые куски разбитого дерева зашипели, от них повалил пар, и пугающие отблески огня заиграли среди теней, по-прежнему черных и непроглядных, благодаря магии Шива.

– Давайте убираться отсюда, пока они разевают рты, – предложила я. Если люди Илкехана едва могли видеть нас, то и мы едва могли видеть их, и это заставляло меня нервничать.

– Медленно, концентрируйся.

Спокойный голос Шива ободрил Сорграда, и мы пошли к главным воротам. Камни из пращей просвистели в воздухе. Влетая в пламя, они разбились на острые как бритва и раскаленные докрасна осколки. Я проглотила неэлдричский визг, когда один такой осколок обжег мое лицо.

– Как насчет ворот? – напряженно спросил Райшед.

– Приготовьтесь бежать, – ответил Сорград сквозь стиснутые зубы.

Языки пламени исчезли, тени съежились. Все, что защищало нас, это наша примитивная маскировка и ужас, питающий воображение зрителей. Но прежде чем кто-нибудь успел нас разглядеть, ворота взорвались огненным шаром. Горящие щепки и обжигающие куски металла полетели во все стороны. Люди побежали к укрытию, те, что замешкались, кричали от боли. Этот беспощадный дождь опалил бы и нас, если б не пылевой вихрь, который поднялся с земли и окутал нас, увлекая за собой смертоносные осколки. Мы стояли в тихом центре безмолвно воющих ветров, стена пыли и обломков скрывала нашу группу от вражеских глаз.

Я сохранила ориентировку. Еще бы! Я столько лет пробиралась без помощи света, чтобы не вызвать подозрение у чрезмерно любопытного стражника или какого-то возмущенного главы семейства.

– Вперед, – сказала я, и мы двинулись вместе со смерчем.

– Быстрее, – прошипел Сорград.

Мы побежали. Райшед и Грен мычали, неся за ручки тяжелый сундук. Шив пыхтел, как человек, который целый день провел на поле боя, даже ноги Сорграда казались налитыми свинцом – я следила за поверхностью земли, по которой мы шагали: изменения под нашими ногами будут означать, что мы миновали ворота.

– Где мы спрячемся? – требовательно спросила я, как только мы оказались за стеной.

– В харджирде. – Сорград нахмурился, оглядывая непроницаемую завесу из ветра и пыли.

– Туда, – показала я.

– Там есть, где укрыться? – Райшед с беспокойством посмотрел на Шива. – Мы не можем полагаться на легенды о джебедимах. Никакие суеверия не помешают этим людям вздернуть нас, если мы попадем в их лапы.

Я вздрогнула. Быстрая смерть на виселице будет самой милосердной участью, на какую только можно надеяться.

– Доверьтесь мне. – Глаза Сорграда блеснули, ярко-голубые на фоне черных век.

Мои страхи немного отступили. В конце концов, Сорград еще никогда меня не подводил.

Глава седьмая

Пайрипу Марну, ученому,

От Керана Тонина, ментора

Дорогой Марн,

Я слышал, ты ведешь интересную работу по древним племенам. Возможно, это окажется тебе полезным. Могу поручиться, что это точная копия одного старого документа. Его привезли с островов эльетиммов несколько лет назад, когда человек Верховного мага и те двое присягнувших Д'Олбриоту пытались спасти бедного Джериса. Я до сих пор жалею, что бедный мальчик не остался дома, в безопасности, но по крайней мере из подобных документов мы получаем некоторое представление о том, с чем имеем дело.

Кстати, ты собирался посетить Келларин? Если надумаешь, дай мне знать.

С поклоном, Тонин.

Подлинная запись встречи между Итилеком из Фройласекка и Джинведжином из Хелдасекка в эту священную ночь безлунного неба. Да свидетельствуют нейтральные камни острова Хевал костям каждого клана, что обе половины этой шкуры несут одни и те же слова.

Итилек говорит, что слышал о несчастье, постигшем Кеханнасекк в его домогательстве пустых земель на юге.

Джинведжин подтверждает, что слышал то же самое. В его клане преобладает мнение, что Мизаен карает Кеханнасекк за чрезмерную уверенность Рекрена в жрецах Мэвелин.

Итилек сообщает, что его жрецы тоже утратили силу.

Джинведжин признает, что его советники также пострадали.

Оба помолчали, размышляя над этой загадкой.

Джинведжин заявляет, что его предки с подозрением относились к жрецам Мэвелин с тех пор, как злоба Шелтий изгнала всех нас из нашего истинного дома.

Итилек допускает, что столь внезапная утрата жреческих сил кажется божественным возмездием, но спрашивает, с какой целью Мизаен мог наслать эту беду?

Джинведжин задается вопросом: чего требует от всех нас Мизаен в менее тревожные времена? Чтобы мы стремились улучшить свою судьбу через усердную работу и единство цели. Из страха перед столь непреклонной силой Шелтии и сплотили более слабые кланы, чтобы выгнать наших предков из их дома. Только такая решимость привела изгнанников по льдам к этим изолированным скалам. Возможно, Мизаен карает Кеханнасекк за поиски нового дома на юге, ибо наша цель – вернуться, дабы посредством мастерства и доблести потребовать обратно наше истинное наследие.

Итилек указывает на то, что со времени изгнания наших предков прошло много поколений. Надежды на возвращение в наш истинный дом кажутся теперь все более далекими, ибо потомки тех, кто нас изгнал, сами терпят нападения южан, выгнанных со своих земель людьми Трен Ар'Драйена.

Джинведжин напоминает Итилеку, что южанами правят священники, преданные Мэвелин и Аримелин. Они давно предпочли отступать, а не защищать свои святые места. Трусость сеет свои собственные семена разрушения.

Итилек спрашивает, что предлагает Джинведжин.

Джинведжин советует прервать все связи с южанами и в течение полного цикла лет жить в согласии, заботясь о своих очагах. Мизаен ясно показал, что у нас нет друзей, кроме нашей кровной родни. Злоключения Кеханнасекка доказывают, что весь остальной мир поднимется против нас. Давайте оттачивать наши искусства и ждать, воспитывая в наших сыновьях силу и целеустремленность ума. Если мы окажемся достойными, возможно, Мизаен вновь придаст нашим разящим мечам остроту истинной магии.

Итилек соглашается обдумать предложение и обязуется положить эту шкуру в свой харджирд, дабы кости предков могли сообщить ему о своих желаниях.

Островной город Хадрумал

10-е предлета

– Огромное тебе спасибо, моя дорогая. – Планир убрал руки с ободка серебряной чаши. Он улыбнулся Аритейн, и его напряженное лицо смягчилось. Но даже эта любезность не смогла прогнать морщинку между тонкими темными бровями.

– Приятно, что хоть кто-то оценил мои таланты, – язвительно ответила горянка, твердо глядя глубоко посаженными голубыми глазами.

– Я хотел бы услышать твое мнение о том, что может случиться дальше. – Верховный маг встал из-за стола. – Могу я предложить тебе вина?

– Белого, если не трудно. – Аритейн улыбнулась какой-то мимолетной мысли, и лицо ее снова стало замкнутым.

Планир налил два бокала золотистого вина из темной бутылки с крошащейся сургучной печатью. Возвращаясь на свое место, он передал один бокал сидящей напротив девушке.

– Итак, Илкехан мертв. Что это значит для нас? – Верховный маг был без мантии, но в шелковой рубахе, подобающей его рангу.

– Меня интересует, как он умер.

Экзотический акцент горянки странно сочетался с ее повседневным платьем каладрийского фасона из прочной шерсти, выкрашенной в нейтральный желтовато-коричневый цвет. Соломенные волосы свободно падали на плечи.

– Насколько я понимаю, та жестокость имеет какой-то смысл, помимо простой кровожадности? – Планир указал на пустую воду. – И этот маскарад?

– Если его люди поверят, что надменность Илкехана вызвала возмездие джебедимов… – Девушка крепко сжала свои полные губы. – Уверенность его служителей, а значит, и их сила, будут основательно подорваны.

– Когда мы сможем установить, какая эфирная сила осталась у эльетиммов или на Сатайфере? – раздумчиво спросил Верховный маг. – Я не хочу рисковать никем из наших магов, если есть хоть малейшая вероятность, что их постигнет участь Отрика.

Аритейн отвела от своего узкого лица завесу волос.

Планир терпеливо ждал.

– Завтра, – молвила она наконец. – Завтра я поищу ум, открытый истинной магии. Тогда мы сможем судить о последствиях смерти Илкехана.

– Последствий будет много, и нам найдется, о чем поразмыслить, – весело заметил Верховный маг, игнорируя кислый тон девушки. – Поскольку Илкехан больше не угрожает тебе или твоему народу, ты должна рассмотреть свои возможности в мире за пределами Хадрумала. Университеты в Коле и Ванаме приветствовали бы твою помощь в изучении эфирных заклинаний.

– Я встречала этих ученых в ваших библиотеках. Я бы не провела ночь на голой горе ни с одним из них. – Слова Аритейн сочились сарказмом. – Значит, ты хочешь от меня избавиться?

– Ни в коей мере. – Спокойный ответ Планира лишь подкрепил его искренность. – Я высоко ценю твое мастерство. Верховный маг или нет, я никогда бы не отважился на это гадание без защиты твоего Высшего Искусства. – Он махнул бокалом на серебряную чашу. – Но я хотел бы знать, что ты нашла место, где твоим исключительным талантам оказывают должное уважение – и я имею в виду не только твое совершенное владение эфирными искусствами.

Уклончиво хмыкнув, Аритейн глотнула вина.

– Илкехан мертв, но Шелтии остаются.

– Ты никак не можешь помириться с ними? – мягко спросил Планир.

– После того, как я посвящала твоих ученых в тайны мудрых? – Горянка со стуком поставила свой бокал, и вино пролилось на полированную столешницу. – Вряд ли.

Верховный маг был невозмутим.

– Книги, которые мы только что забрали из библиотеки Илкехана, должны содержать более чем достаточно секретов, чтобы удовлетворить менторов Кола, Ванама или любого другого места. – Он показал на дверь, искусно скрытую в панелях дальней стены. – Я бы хотел, чтоб ты помирилась с Шелтиями, чтобы ты стала свободной и могла жить так, как пожелаешь. Пока тот день не настанет, я буду защищать тебя по мере моих сил от Шелтий, эльетиммов и всех, кто мог бы третировать тебя здесь.

Аритейн вспыхнула алым цветом, чуждым ее бледной коже.

– Увидимся завтра.

– Как пожелаешь. – Планир встал и учтиво поклонился. – Но помни, моя дверь для тебя всегда открыта.

Девушка ушла не оглядываясь. Было слышно, как она торопливо сбегает по лестнице. Планир постоял минуту у двери, запустив длинные пальцы в волосы. Потом тяжело вздохнул, то ли от досады, то ли от усталости, и ногой захлопнул дверь.

Оставив волосы встопорщенными, Верховный маг подошел к высокому окну, игнорируя нетронутый бокал с вином. Он пристально посмотрел вдаль, за каменные крыши Хадрумала.

– Как скоро я смогу гадать на тебя, моя дорогая? – пробормотал Планир. Зеркало стояло на подоконнике перед ним, блестящая сталь в темной раме из красного дерева, рядом – пустой серебряный подсвечник.

Что-то во дворе привлекло его внимание.

– Как всегда вовремя, мастер Очага, – сардонически протянул Верховный маг.

Приглаживая волосы, он быстро пошел к двери и схватил с крючка на внутренней стороне, свою парадную мантию. Надевая ее, Планир убрал со стола бокал Аритейн и вытер рукавом пролитое вино. Затем потянулся к гадальной чаше, но, слегка улыбнувшись, оставил ее на месте.

– Входи.

Калион постучал и, едва дождавшись разрешения, открыл дверь. Верховный маг сидел на подоконнике, водрузив ноги на стул, небрежно отодвинутый от стола. Рядом стоял бокал вина. В руке Планир держал маленькую книгу, переплетенную в кожу, вытертую от старости и выцветшую до бледно-зеленого цвета.

– Ты когда-нибудь читал дневники Азазира? – Он нахмурился, вглядываясь в неразборчивые слова, все еще ярко-черные на пожелтевших страницах.

Калион был заметно сбит с толку.

– Азазира?

– Ага, – рассеянно протянул Верховный маг. – У этого опасного безумца водились бесспорно любопытные идеи. – Он покачал головой. – Я бы дорого дал, чтобы узнать, как он вызвал того своего дракона, но, боюсь, этот секрет умер вместе с Отриком.

– Тем более жаль. – Неподдельное переживание смяло жирное лицо Калиона. – Ты нашел какие-нибудь намеки? – Он впился в книжку алчным взглядом.

– Пока нет. – Планир захлопнул дневник. – Но это могло бы стать интересным проектом. Я думал о роли Верховного мага в свете того, что говорили вы с Троанной. И пришел к довольно мрачному выводу, что мы с моими предшественниками затрачиваем слишком мало времени на саму магию, на действительное увеличение суммы наших магических знаний. Мы так погрязли в мелочах повседневной жизни Хадрумала, что забыли первое и главное требование Трайдека к этой должности. – Он выжидательно посмотрел на Калиона.

Мастер Очага снял случайную нитку с переда своего бархатного платья.

– Трайдек установил много заповедей, когда основал здесь свою школу магов. Какую из них ты имеешь в виду?

Планир улыбнулся:

– Ту, что Верховный маг возглавляет исследование в области объединенной магии всех четырех стихий.

Калион сел на стул, не дожидаясь приглашения.

– Это интересный план.

– Это обязанность моей должности. Обязанность, которой давно пренебрегают. – Планир больше не улыбался. – Я твердо намерен исправить эту ошибку.

– Поэтому ты только что вызвал Гериона и Рафрида? И Саннин? – Сквозь возмущение Калиона проглядывало подозрение. – Чтобы изучать потенциал объединенных стихий, ты, как Верховный маг, должен работать с магами, выдающимися в своих стихиях.

– Как без устали напоминает мне Троанна, у нас нет мастеров для полной магической связи, верно? – Планир внезапно оживился. – Мы довольно часто это обсуждаем. Надеюсь, нечто более увлекательное привело тебя сюда в этот солнечный день?

Толстяк пытался вернуть себе решимость, которая толкала его вверх по лестнице.

– Насколько я понимаю, у тебя здесь была та женщина – Аритейн. – Он с недоверием взглянул на гадальную чашу.

– Вижу, Эли по-прежнему проводит больше времени у окна, нежели за книгами. – Верховный маг спокойно встретил взгляд Калиона. – Я был бы признателен, если б ты умерил тон. Ибо ты говоришь так, будто мы тут с Аритейн развлекаемся. Почему я не должен советоваться с единственным знатоком Высшего Искусства, какой у нас есть, когда эльетиммы вновь угрожают всем нам?

– Что она тебе сказала? – строго вопросил толстяк. – Что происходит? Мы имеем право знать, я и Троанна, и все мастера Залов.

– За океаном? – Планир пожал плечами. – Тебе известно, как опасно было бы гадать или связываться с любым из тамошних магов…

– Ты имеешь какое-нибудь представление, что затевают Шив и Узара? – От досады лицо Калиона приняло кислое выражение. – Ты в курсе, что они наняли корабль, набитый головорезами, которых они собрали из разных портов на океанском побережье?

Планир невозмутимо кивнул.

– Они могут натворить бед и повредить репутации магов. – Мастер Очага сверкнул глазами. – Огромное множество людей не одобряет, что ты позволил им уехать без разрешения Совета. А Совет против того, чтобы маги вмешивались в дела Д'Алсеннена.

– Интересно было бы узнать, кто считает себя вправе критиковать меня в такой спесивой манере. – Верховный маг выжидательно посмотрел на Калиона, но толстяк упрямо молчал. Планир пожал плечами и продолжил с недоумением: – Мне непонятно твое возражение. Сколько лет ты доказывал, что пора кончать с изоляцией Хадрумала, что надо участвовать в делах всего мира? Ты очень убедительно доказал, что угроза эльетиммов дает нам благоприятную возможность показать народам материка, что мы можем сделать для их защиты.

– Под руководством Совета, – огрызнулся Калион. – Всегда.

– Увы, это вечный камень преткновения. – Планир с сожалением покачал головой. – Все, от принцев до свинарей, не доверяют магам с их верностью этому таинственному Совету и всем его скрытым целям. – На лице Верховного мага появилось простодушное выражение. – Конечно, Высшее Искусство избавит их от такого риска. Я очень боюсь, как бы эфирная магия не стала нашей погибелью без всякой нужды в атаке эльетиммов.

– О чем ты? – подозрительно спросил Калион.

– Я слышал, – Верховный маг поднял палец, – но имей в виду, это только слух, что Тадриол сманивает менторов Ванама.

– Чем? И для чего? – тотчас насторожился мастер Очага.

– Полагаю, он обещает им Императорскую грамоту, чтобы основать новый университет в любом городе по их выбору, – задумчиво ответил Планир. – Университет, где ученые будут собирать все остатки эфирного знания из молебнов тормалинских храмов, из архивных источников вроде того песенника, найденного Ливак, и из всевозможных документов, спрятанных в сундуках великих Домов. – Планир вздохнул. – Добавь те знания, какими захочет поделиться барышня Тор Приминаль, и, я полагаю, довольно скоро у Тадриола появится свой избранный круг колдунов – и все они будут связаны с императором узами благодарности и, разумеется, материального долга.

Калион помолчал минуту, обдумывая эту неприятную перспективу, потом снова ринулся в атаку.

– Тем больше оснований вернуть Шива и Узару, прежде чем они дискредитируют магов в глазах императора.

Планир улыбнулся:

– Ты напрасно беспокоишься. У меня есть новости с Сатайфера…

– Ты сказал, что не смеешь гадать… – яростно возразил краснолицый маг.

– А ты не дал мне закончить. – Голос Планира стал холодным. – Благодаря любезности Аритейн я могу заверить тебя, что Шив и Узара проявляют настоящую доблесть. Их магия может лишь прославить Хадрумал.

Калион боролся с собой, но был вынужден задать вопрос:

– Что они делают?

– Всему свое время. – Планир махнул рукой, на которой сверкал перстень его должности. – Я рад, что ты пришел навестить меня, потому что крайне беспокоюсь об Аритейн. Она не жалуется, но я слышу из нескольких источников, что Эли продолжает открыто выказывать пренебрежение к Высшему Искусству вообще и к Аритейн в частности.

– Кто это говорит? – спросил толстяк с деланной небрежностью.

– Не важно, кто. Мне сказали – и этого достаточно. Я не хочу подливать масло в огонь вражды, так усиленно раздуваемой Эли. – В тоне Верховного мага сквозило презрение. – Ты мог бы предупредить свою протеже, что такое поведение не делает ей чести у магов вообще и рискует вызвать мое неодобрение в частности. Я бы сам ей сказал, но Эли, вероятно, считает, что я предубежден против нее, после того как она с наслаждением распространяла злые сплетни о Лариссе. – Планир тонко улыбнулся. – Возможно, она в чем-то права, но мы поговорим об этом в другой раз.

Калион откашлялся, смущенный.

– Я поговорю с девушкой.

– Буду весьма признателен. Если Аритейн почувствует себя здесь слишком несчастной, она вполне может уехать в Ванам или в тот новый университет, что Тадриол основывает для изучения Высшего Искусства. В конце концов, приезжие ученые – чуть ли не единственные люди, мало-мальски вежливые с ней. – Планир казался задумчивым. – Учение Шелтий стало бы значительным дополнением к какому бы то ни было эфирному знанию, какое удастся скопить Тадриолу.

Насупленные брови мастера Очага предвещали беду для злополучной Эли.

– Я позабочусь об этом.

– Я бы это оценил. – Планир снова поднял свою книгу, но положил ее, словно осененный внезапной мыслью. – Есть еще кое-что, что ты можешь для меня сделать. Точнее, для Велиндры.

– Что? – Калион был озадачен.

– Ты поощряешь ее стремление быть госпожой Туч. – Планир скорбно улыбнулся. – Было бы любезно с твоей стороны, если б ты предупредил ее заранее, что я не буду предлагать ее кандидатуру Совету.

– Почему нет? – В толстяке вновь возобладало негодование.

– Потому что я буду выдвигать Рафрида, – просто ответил Верховный маг. – Ты не можешь отрицать, что он самый достойный кандидат и по мастерству в своей стихии, и по своему опыту главы Зала Хайвана. Рафрид предпочтительнее по возрасту, ибо внушает гораздо больше уважения, чем Велиндра, и, несмотря на ее недавние путешествия, он имеет гораздо более широкий круг друзей и знакомых, как здесь, в Хадрумале, так и за его пределами. Он говорил мне, что обменивается мнениями с алхимиками из половины городов между Тормалином и Колом. – Планир хихикнул.

– Он не может оставаться еще и главой Зала, – брызгая слюной, прошипел Калион.