Текст книги "Кинжал убийцы"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

С другой стороны, отказ выпить, вероятно, сочтут оскорблением. Я взяла с тарелки кусок безымянного мяса с палец длиной. Вполне приятное на вкус, оно отдавало дымком, но я не могла понять, рыба это, птица или животное. Зато оно было соленым и отлично вызывало жажду.

Огромные двери распахнулись, и со двора гуськом потянулась толпа, склоняя головы при входе. Наш хозяин пошел к высокому креслу из желтой кости, задрапированному темной шерстью. В кости были вырезаны древние символы. Шив кашлянул, и я взглянула на него с любопытством. Он узнал какие-то из тех символов? Маг выразительно посмотрел на мой кубок и небрежно провел рукой над своим. Я рассеянно отвела в сторону свою выпивку, потянувшись за тем, что, как я горячо надеялась, было кусочком сыра. Шив подал Райшеду блюдо алых ягодок, и в этот момент рука мага коснулась моей. Когда я вновь глотнула из своего кубка, чтобы запить неожиданно едкий вкус сыра, спиртное оказалось разбавленным до более приемлемой крепости.

Снова вернулся старик, который привел нас в эту мышеловку. Он встал на краю деревянного помоста, держа в руке посох, вырезанный из единого куска гигантской кости, вокруг резного набалдашника сверкали драгоценные камни. Он ударил по деревянным доскам, и толпа послушно зашаркала, расступаясь, пока вереница мужчин не протолкнулась к помосту. Каждый нес кожаный мешок.

– Приступайте. – Олрет бесстрастно смотрел, как они по очереди выходят вперед, чтобы выложить на длинный стол содержимое мешков.

Это оказались птичьи клювы. Ближайшая кучка доказала смерть порядочного числа серых ворон вместе с несколькими черными воронами. Это остудило мою Лесную кровь. Отец говорил, что убийство ворона приносит страшное несчастье. Я увидела также хищный желтый изгиб орлиного клюва. Здесь явно никто не почитал Дрианон.

Охотники осмотрели кучки своих соперников, и те, кто оказался менее усердным, отошли от помоста. Осталась примерно половина. Они ждали с самодовольным видом, когда старик с посохом проходил вдоль ряда, протягивая каждому мягкий кожаный мешочек. Каждый сосредоточенно вытаскивал осколок рога и показывал его старику с посохом. Старик повернулся к собранию, и я разобрала достаточно слов из его объявлений, предоставляющих три сорта прав:

– Плавник без следов инструментов на отмелях Феса.

– Обработанная древесина, прибитая к берегу на Арнамли.

– Морские животные, выброшенные на мель от Черной протоки до мыса Мойя.

Когда ритуал завершился, Олрет выжидательно посмотрел на Сорграда.

Горец вежливо поклонился.

– Те, кто защищает твою землю от хищников, делят случайно принесенное богатство моря.

Олрет улыбнулся с удовлетворением.

– Илкехан оставляет все подобные дары себе. – При этих словах волна неодобрения и страха прокатилась по собранию.

Костяной посох снова ударил в пол, и толпа разделилась подобно стаду коз, когда гончие Олрета в серых мундирах повели к помосту горсть мужчин. На каждом была только грязная рубаха, руки крепко связаны впереди. Каким бы просвещенным ни считал себя этот Олрет по сравнению с Илкеханом, его узники страдали от обычных зверств. Глаза одного мужчины почти не открывались из-за синяков, у другого волосы были грязно-коричневыми от запекшейся крови.

Каждого пленника по очереди вытаскивали вперед, и Олрет объявлял приговор, ни разу не изменив выражения лица.

Если здесь и имелись суды, то дела этих несчастных, вероятно, слушались раньше.

– Белое.

Лицо узника стало безнадежным.

– Зеленое.

Кто-то невидимый в толпе поспешно подавил облегченное рыдание.

– Белое.

Третьего узника это почему-то обрадовало.

– Красное.

Это вызвало переполох в противоположной стороне зала, но подбежали стражники и быстро выволокли сопротивлявшегося юношу наружу.

– Белое.

Последний приговор кое-кого разочаровал, но им хватило ума закрыть рот после невольного восклицания.

Старик махнул костяным посохом, явно распуская собрание, и толпа растаяла так же быстро, как собралась.

– Он работает гораздо быстрее Темара, – саркастически заметила я Райшеду.

Огромные двери закрылись, оставив нас одних в огромном зале вместе с нашим хозяином. Одних, не считая того, кто следил, притаясь за портьерами. Конечно, наше оружие оставалось при нас, и я решила не осуждать с ходу этого человека за простое благоразумие. Он покинул свое впечатляющее кресло и, пододвинув табурет, стал накладывать себе еду с выставленных блюд.

– Что сделали те люди? – Я достаточно владела Горным языком для такого вопроса, но Олрет игнорировал меня, обращаясь к Сорграду.

– Вы по-прежнему налагаете три изгнания в землях аниатиммов?

– Я не знаю, что ты имеешь в виду. – Сорград искренне недоумевал.

Олрет казался слегка разочарованным.

– Красное изгнание – это изгнание из самой жизни. Того человека сбросят с утесов. Зеленое изгнание – от очага и из дома, но тот человек может найти себе убежище внутри секка, а его друзья могут спасти его от смерти, принося еду и воду. Белое изгнание – из секка и от его людей. Те трое должны оставить нашу землю до наступления ночи, и никто не смеет предложить им ни малейшей помощи. – Вежливая улыбка Олрета стала немного натянутой. – То было изгнание, которое аниатиммы прошлого наложили на наших предков. Мы бежали на северо-восток по льдам, не думая, что найдем эти земли, крепко запертые в холодных морях. Затем Мизаен растопил путь, и, как многие утверждали, оставил нас здесь для некой цели.

Шив и Райшед с досадой смотрели на меня, хотя я изо всех сил старалась одновременно слушать и переводить. Олрет подождал, когда я договорю, после чего удивил нас всех.

– Простите. Я знаю ваш язык только по книгам и плохо на нем говорю. – Его тормалинский был совершенно понятен, несмотря на все его колебания и резкий акцент.

– Ты имеешь преимущество надо мной, мой господин, – медленно ответил Райшед со всей учтивостью, которой он выучился, служа своему сьеру. – Это ты должен простить наше невежество.

– Могу я спросить, откуда ты знаешь наш язык? – Шив улыбнулся, но я видела: он думает то же, что и все мы. Теперь нам придется следить за каждым нашим словом, даже когда мы будем одни.

– Я посещал ваши берега. – Олрет не мог скрыть удовлетворение, поразив нас этим известием. – Не часто и никогда не оставался надолго, но мы давно торгуем с луговыми людьми.

Меня пробрала дрожь.

– Народом Равнин? – мягко осведомилась я.

– Именно так. – Олрет без труда узнал тормалинское название последнего из трех древних племен. – Некоторые избранные давно совершают такие плавания, бросая вызов скитающимся по морям теням, хотя недостойных, рискующих собой, постигает несчастье.

– Я никогда не слышал о таких гостях. – Райшед прятал свой скепсис за показным хладнокровием.

– Мы не задерживаемся, – заверил его Олрет. – Луговые люди накладывают проклятия на тех, кто злоупотребляет их гостеприимством, оставаясь на зиму. Поэтому мы не разрешаем таким кораблям приставать к берегу. Слишком многие возвращаются, груженные только смрадными трупами, приносимые сюда морскими тенями.

Неужели на северных просторах еще сохранились остатки древнего Народа Равнин? Тормалинская история утверждает, что всех их выгнали, когда Старая Империя самовольно очерчивала свои провинции Далазор и Гидесту. С другой стороны, я знала немало бывших пастухов, которые порвали со своими семьями, пасущими стада на тех бескрайних пастбищах. Подобно мне, эти отщепенцы ходили по краю закона. У многих из них были острые черты лица, темная кожа и темные волосы и худощавое сложение – черты, которые легенды приписывают сгинувшему племени Равнин. Кроме того, большинство тех кочевых кланов из поколения в поколение передают родовую обиду на тормалинское господство, и это вполне могло заставить их молчать о случайных гостях, привозивших что-нибудь стоящее для обмена. Интересно, однако, что это может быть?

Олрет снова говорил с Сорградом:

– Прости меня, но вы не найдете радушного приема, если навлечете беду на мой несчастный народ. Мы выстрадали полную меру горя за последние три года.

– Горы извергаются? – с участием спросил Сорград.

Олрет мрачно кивнул:

– Творец первый раз высек искры из своего горна два года назад. Сначала мы надеялись, что кара Матери наконец постигла Илкехана, но каждый остров оказался сотрясен или расколот. Мертвая рыба всплыла из морских глубин. Козы задохнулись от пепла или умерли позже, отравленные своим кормом. Целые семьи задохнулись во сне, когда ядовитый воздух заполнил самые низкие лощины.

– Тогда мы тем более ценим твою щедрость, – серьезно молвил Шив.

Избегая его взгляда, я взяла еще кусочек копченого мяса и отщипнула хлеба. Это Планир, Калион и пара других магов заставили горы извергаться, чтобы отвлечь Илкехана от погони за нами, когда мы удирали из его когтей. Похоже, Верховный маг положил тогда начало чему-то такому, что идет гораздо дальше, чем он хотел.

Олрет криво улыбнулся.

– Мы разыскали те милости, что послала нам Мать. Нашлась репа для голодных, сваренная в самой земле. Очень много животных погибло, зато у нас остался лишний корм, чтобы разбросать по горячему пеплу. – Он увидел наши озадаченные лица и поспешил объяснить. – Это вызывает новый рост. Так мы быстрее можем вернуть плодородие земли. – Его лицо снова стало хмурым. – Но еды не хватало, и многие умерли за эти два прошедших года, да еще Илкехан нападает на более слабые острова как ворон, который преследует умирающее от голода стадо. Он насылает на них беду за бедой, прежде чем захватить землю силой оружия, и говорит, что люди сами этого захотели. Затем он дает голодающим немного еды, чтобы им хватило сил для работы, но не для того, чтобы ему сопротивляться.

– Это то, что случилось с самым западным островом? – вежливо спросила я.

Райшед увидел, что Олрет снова меня игнорирует, и задал свой вопрос.

– У вас нет верховного владыки или союза равных Илкехану, чтобы не допускать таких завоеваний?

Олрет застыл, словно его оскорбили. Потом выдавил улыбку и спросил Сорграда:

– Аниатиммы теперь подчиняются какому-то королю?

– Нет, никогда, – решительно ответил Сорград, опережая Грена. – Каждый род управляет своими делами и ни перед кем не отвечает, кроме своей крови.

– И все, кто делит кровные узы, работают вместе ради общего блага? – Олрет улыбнулся с удовлетворением, когда Сорград и Грен кивнули. – Так всегда было и в наших кланах.

Что, конечно, хорошо и совершенно необходимо в горах севернее Гидесты, где ближайшие соседи находятся в десяти днях пути по пересеченной местности в хорошую погоду и в тридцати – в плохую. Во время той же непогоды все работают вместе, потому что одному в горах легко погибнуть. Но я не понимала, как эта идея работает здесь, на этих тесных островах, где все торчат на глазах друг у друга.

– Как избираются ваши вожди?

Олрет снова меня игнорировал.

– Что тебе Илкехан? – резко спросил он Сорграда.

Ответ горца был прост:

– Враг. Всем нам.

Грен заговорил неожиданно:

– Он заслуживает смерть по нашему закону – и по вашему тоже, если такова цена зимовки за океаном.

Олрет посмотрел на него с острым любопытством.

– Что ты говоришь?

– Эрескен был сыном Илкехана?

Олрет кивнул, и Грен довольно улыбнулся.

– Я узнал от самого Эрескена, что его мать была рабыней, взятой с равнин. Илкехан зимовал там и привез ее уже беременную.

Надежда в темных глазах Олрета вскоре погасла.

– Еще одно преступление среди очевидных преступлений Илкехана? Ты не думаешь, что мы бы стояли плечом к плечу и выступали против него, если бы могли?

– А почему вы не можете? – осторожно спросил Райшед.

– Он черпает истинную магию из каждого харджирда. Илкехан владеет ею так, как никто не владел со времени вирмов. Он оставил нас без силы, которая позволяла безопасно ходить по океанам, и даже попытайся мы, Илкехан использует свои темные ритуалы, чтобы найти и потопить наши корабли. – Горечь переполнила Олрета. – Мне неведомо, где он берет такие знания. Илкехан убивает каждого, кто проникает в царство заклинаний, кроме тех трусов, что ползают у его ног, изучая его секреты, пока он не пошлет их мучить до смерти его врагов.

Олрет помолчал.

– Неужели вы думаете, что мы бы не сбросили Илкехана на скалы под его крепостью, если бы могли? Но ему нипочем любая атака. Мы могли бы навалить наших мертвых до самых стен его замка, а он бы все равно смеялся, наблюдая, как мы умираем под бичом его магии.

– А вы не думали о том, чтобы послать одного человека убить его? – спросил Сорград. – Один не так бросается в глаза, как целое войско.

Олрет покачал головой:

– Илкехан убьет любого изгнанника, попавшего на его территорию, чтобы он не оказался шпионом. Разве я позволю моему человеку навлечь на себя проклятие Матери, лишь бы войти во владения Илкехана?

– Что такое харджирд? – резко спросил Грен, выковыривая из зубов ягодные зернышки.

– Вы не знаете? – Олрет насторожился и вместе с тем казался смущенным.

– Мы не знаем этого слова, – невозмутимо ответил Сорград. – На нашем языке оно, несомненно, имеет другое название.

– Харджирд посвящен и Матери, и Творцу, – сдержанно объяснил Олрет. – Это место, где мы хороним наших предков, чтобы истинное знание связывало наше прошлое с нашим будущим.

Сорград кивнул:

– У нас такие ритуалы совершаются в пещерах тайакара.

Мне это ни о чем не говорило, но Олрет заметно успокоился.

– Мы используем камни Творца.

Еще бы, ведь тот, кто похоронит тело в одной из этих разогретых гор, вернувшись на следующий день, обнаружил бы своего уважаемого предка отлично сваренным. Но мне лучше промолчать, решила я и попробовала одну ягодку, пока Грен не заграбастал себе все.

– Мы заставим Илкехана платить за его преступления. – Сорград решил, что мы достаточно времени выбирали позиции и оценивали других игроков. Пора бросать руны и смотреть, кто окажется победителем. Он уставился Олрету прямо в глаза. – Мы пришли убить его.

Искра надежды снова вспыхнула в глазах Олрета, и на этот раз она горела ярче.

– Клянешься своей верой в Мать?

– Клянусь костями моего дола. – Сорград был дьявольски серьезен.

Олрет слегка отодвинулся от стола.

– Но у него есть силы, которым никто не может противостоять.

Его это действительно уязвляло.

– Я убил Эрескена, – заявил Грен.

– У нас есть знания Лесного Народа, они нас защитят, – добавил Сорград, кивая в мою сторону.

Олрет едва взглянул на меня, все его внимание было устремлено на Сорграда. Если б мы сидели с ним за игровым столом, он бы ушел без штанов и сапог, ибо все его переживания были написаны у него на лице. Он отчаянно хотел поверить, что мы можем избавить его от ненавистного врага, но каждая крупица здравого смысла склоняла его к сомнению.

– Мы пришли, чтобы рискнуть собой, а не для того, чтобы подвергать опасности невинных, – заговорил Райшед со своей обычной взвешенной учтивостью. Он правильно оценил Олрета, поняла я, заметив, с каким облегчением вздохнул эльетимм. – Но если бы удалось отвлечь Илкехана, если бы какой-то маневр удержал его внимание, когда мы будем переходить на его земли, тогда бы выросли наши шансы на успех.

– Нет ли какого оскорбления или мародерства, за которое ты планируешь отомстить Илкехану? – небрежно спросил Сорград. – Нам не нужно знать, где или как, но если б мы знали, когда ты намерен действовать, мы могли бы переправиться на его остров, пока Илкехан смотрит в другую сторону.

Идея явно соблазняла Олрета, но он резко покачал головой.

– Если вас возьмут в плен при переходе с моей территории, у Илкехана будет повод убить всех нас.

– Значит, мы сделаем крюк и перейдем с чьих-то других земель. – Грен явно не видел никаких препятствий.

– Возможно. – В прищуренных глазах Олрета появилась хитрость. Я предположила, что есть у него на примете кто-то, кого он не пожалел бы подставить Илкехану. – Дайте мне подумать. А пока будьте моими гостями, хотя, боюсь, мы слишком заняты, чтобы доставить вам много развлечений. В этом сезоне Мать посылает свои дары и велит нам собирать все что можно, чтобы этих запасов хватило на сумрачные дни зимы. Итак, смойте вашу дорожную усталость, а потом мы предложим вам угощение и музыку. Мэдрор!

Олрет говорил слишком быстро, а его дружелюбие было довольно натянутым, но пока я удовольствуюсь тем, что вымоюсь, переоденусь в сухое и наполню свой живот. Как только Олрет громко позвал слугу, появился старик с посохом, и мы послушно отправились за ним на второй этаж замка. Оказалось, в этом квадратном здании есть две лестницы, расположенные по бокам. Они соединялись коридором, идущим посередине, с комнатами на той и другой стороне. Меня проводили в уютную клетушку, где едва умещалась кровать, покрытая тканым одеялом. В его узоре прекрасно сочетались все оттенки шерсти местных коз. По-видимому, отдельная комната была призвана защитить мою добродетель, так как остальных поместили в одну большую спальню. Лакеи втащили ванны, и служанки забегали туда и сюда с кувшинами горячей воды. В основном они ухитрялись сохранять невозмутимость слуг, которым помешали неожиданные гости, но одна девушка тревожно поглядывала на лестницу, ведущую на верхние этажи. Я решила, что у нее есть наверху обязанности, которые должны быть выполнены, независимо от того, занята она или нет. Это одна из многих несправедливостей, которые восстановили меня против жизни в прислугах.

Ванна оказалась верхом блаженства, как и душистые мыла. Наконец-то я снова целиком согрелась и наслаждалась этим дивным ощущением. Кто-то заботливый поставил горшочек бледной мази на крошечный комодик возле узкой кровати. Она замечательно успокоила трещину на губе и мои обветренные руки. Я по второму разу втирала мазь, когда в дверь постучали.

– Ливак? – Это был Райшед.

– Входи.

Мой возлюбленный закрыл дверь и прислонился к ней, с явным одобрением улыбаясь моей наготе. Его влажные черные волосы завивались колечками вокруг ушей. Он побрился и надел чистые бриджи и рубаху, которую не потрудился зашнуровать.

– Что делают остальные? – Я села, обняв колени.

– Я вытащил счастливую руну, поэтому Шив только-только залез в ванну. Сорград и Грен спорят о том, кто наденет нарядный камзол, он у них один на двоих. – Райшед протянул полотенце, и я шагнула в его объятия.

Он прижал меня к себе и поцеловал с настойчивостью, пробудившей во мне желание.

– Я запру дверь?

– Здесь нет ключа. – Я тоже поцеловала его, запустив пальцы в его волосы. – Но я могла бы об этом позаботиться. – Полотенце упало на пол, и я не собиралась его поднимать.

– А если кто-нибудь толкнется в дверь? То-то удивится. – Райшед наклонился поцеловать меня в шею, и я вздрогнула от восхитительного предвкушения, вызванного его щекочущим дыханием. Его пальцы коснулись моей груди, и я могла сказать, что кто-то тоже дал ему мазь для смягчения загрубевших рук.

– Придвинем к ней комод? – предложила я, когда мне снова удалось сосредоточиться.

– Хорошая мысль. – Он ласково шлепнул меня по заду.

Пока Райшед загораживал дверь, я откинула покрывала, и он повалил меня на кровать, осыпая поцелуями, ласками и смехом. Я стащила с него рубаху, и как только он скинул бриджи, мы потерялись среди мягких шерстяных одеял. Если я думала, что ванна – это предел мечтаний, то я ошибалась. Мне было плевать на адептов Олрета, шпионят они за нами или нет. Все, что им удалось бы узнать, это как могут два человека стать одним целым. Как могут слиться наши тела и души, когда нас только двое и мы открыты друг другу. Никакие различия в воспитании и опыте не могли нас разъединить, никакое расхождение во взглядах или ожиданиях не могло нас отдалить, никакие друзья или узы верности не могли нас разнять. Двигаясь в инстинктивной гармонии, чуткие к прикосновениям и поцелуям, мы познали абсолютную близость, и я поняла без всякого сомнения, что люблю Райшеда, а он любит меня. В те первозданные моменты ничто другое не имело значения. Мы лежали сплетенные, дыхание замедлялось, ленивая улыбка блуждала на лице Райшеда, когда я смахивала кудри с его лба, теперь влажного от пота.

В дверь деликатно стукнули.

– Если вы готовы, нас приглашают вниз на пир.

Я улыбнулась, услышав в голосе Сорграда едва скрытое веселье.

– Сейчас будем.

Сатайфер, Часовой остров

5-е предлета

– Темар! – Аллин помахала из двери хижины.

– Наконец-то, – выдохнул мессир. – Извините меня, мастер Джевон.

Капитан «Ламинарии» посмотрел на него с ожиданием.

– Что, пираты зашевелились?

– Будем надеяться, – пылко ответил Д'Алсеннен.

Он быстро пошел вверх по пляжу, заметив, что Хэлис прервала оживленный разговор с боцманом «Урагана» и направляется к хижине. Значит, не он один раздосадован прошедшими днями напряженной скуки. Темар занервничал. Что нового придумал Мьюрдарч? Справится ли он с этим?

– В чем дело? – Д'Алсеннен заморгал, оказавшись после яркого солнца в полумраке хижины. Внутри все еще была гнетущая духота, даже после того, как он велел нескольким плотникам Келларина прорезать в стенах окна и навесить ставни.

Узара стоял в окружении Лариссы и Аллин, пристально глядя на барышню Гуиналь.

– Мьюрдарч только что отплыл в шлюпе. Он идет на север, – в тусклом свете барышня казалась бледной, тени как синяки лежали под усталыми глазами. – Они взяли пленника из частокола и закутали его в мешок. Я не знаю, кто он. Эльетиммы слишком тщательно охраняют это место.

– Эти колдуны не изматывают вас? Вы можете поддерживать блокаду? – обратился к Узаре Темар.

– Пока мы работаем в пределах прямой видимости, мы для них недоступны, – заверил его Узара.

– Ветры все еще против Мьюрдарча, в каком бы направлении он ни пытался сбежать, – задорно сказала Ларисса.

– Те эльетиммы всегда работают только вместе, и это ограничивает их возможности. – Гуиналь оживилась. – Если они подойдут слишком близко, я предупрежу наших магов, чтобы прекратили чары.

Хэлис нахмурилась.

– А если они вдруг поумнеют и начнут работать по отдельности?

– По отдельности они будут уязвимы для меня. – Кажется, такая перспектива не вызвала у барышни восторга.

– Давайте посмотрим, что предложит Мьюрдарч, – сказал Темар.

Все направились к двери, Гуиналь – с огромной неохотой. Д'Алсеннен поспешил вперед – предупредить Дарни о том, что затевается.

– И на этот раз Ларисса останется с тобой, – закончил он, умышленно не реагируя на протест магини, раздавшийся за его спиной.

Ответ Дарни заглушил слова, которые сказал ей Узара.

– Вот и славно. – Здоровяк свирепо усмехнулся и проревел во весь голос: – Подъем! Первый корпус, заступить на стражу! Второй корпус – на тренировку с мечами! Если те ублюдки надеются прийти сюда, вы встретите их с клинком в руке.

Наемники Хэлис были ядром первого корпуса вместе с теми из рекрутов Сорграда, чье мастерство соответствовало их часто туманным утверждениям о боевом опыте. Деглейн и Минейр повели по одному отделению к мысам, где на верхушках деревьев теперь были устроены наблюдательные пункты с сигнальными огнями. Второй корпус собрался на пляже. На их лицах горело нетерпение. Мужчины Келларина были полны решимости затмить матросов, которые, в свою очередь, стремились улучшить мнение Хэлис об их фехтовальном искусстве. Когда команда «Ламинарии» поднимала паруса, Темар с растущей гордостью наблюдал, как его люди рубят, колют, парируют и делают выпады.

– Что ты думаешь? – спросил он Хэлис, когда командир наемников присоединилась к нему.

– Я хочу, чтобы они набрались гораздо больше опыта, прежде чем наступит решающий момент. – Хэлис бросила взгляд на Сатайфер. – И я хочу знать, какой такой стимул нашел сегодня Мьюрдарч.

Темар увидел на корме Узару и Аллин. Они разговаривали с Гуиналь.

– Как ты думаешь, сколько еще барышня сможет выдержать? – спросил он Хэлис, понизив голос.

– Трудно сказать, – откровенно призналась наемница. – У нее железная воля, это несомненно, но один сильный удар может разбить железо вдребезги. Все зависит от закалки.

Темара это совсем не утешило, но, продолжая скрыто наблюдать за Гуиналь, он немного взбодрился: часть напряжения покинула лицо барышни во время обсуждения чего-то важного с Узарой.

«Ламинария» отплыла, сигналя флагами кружащему «Урагану», что это – незапланированное плавание, а не ожидаемая смена. Большой корабль примирился с более долгим ожиданием, а «Ламинария» направилась к проливу между островами. Вскоре показался и медленно лавирующий шлюп Мьюрдарча.

– Мое почтение, мессир! – добродушно крикнул пират.

Темар слегка наклонил голову.

– Что тебе нужно?

– То же, что и раньше. – Выпрямившись в полный рост, Мьюрдарч стоял на корме в своем привычном наряде. – Канаты, паруса, гвозди и болты.

– Мы об этом уже говорили. – Д'Алсеннен попытался разглядеть, кого это два пирата держат на палубе одномачтового судна.

– На сей раз у меня кое-что есть. Я знаю, ты это захочешь. – Мьюрдарч кивнул своим подчиненным, и коренастый пират с густой бородой поднял несопротивляющегося пленника.

– Он должен стоять с непокрытой головой перед своим сьером, Грейк, – с притворным упреком сказал Мьюрдарч.

Пират стащил мешок с головы пленника.

Когда Темар увидел Налдета, он сделал над собой усилие, чтобы внешне сохранить бесстрастность.

– Я хочу получить всех моих людей сразу, а не по одному.

Лицо Налдета было покрыто грязью и синяками. Сквозь них проступала ужасающая бледность, вызванная страхом. Из всей одежды на нем болтались только рваные бриджи, подпоясанные обрывком ткани. Опухшие босые ноги изобиловали порезами, на руке гноилась алая рана. Он невольно съежился при неожиданном движении пирата Грейка, и у Темара защемило сердце.

– Ты хочешь одних больше, чем других. – Мьюрдарч кивнул другому пирату, и тот вывалил за борт содержимое ведра. Кровь и внутренности поплыли по волнам. – Мои друзья с севера хотят, чтобы я отдал этого парня им, – продолжал словоохотливый главарь. – Кажется, он один из ваших урожденных магов.

– Неужели? – Попытка Темара блефовать оказалась в лучшем случае тщетной.

– Любой, кого я не могу клеймить, испорчен колдовством! – рявкнул Мьюрдарч, прежде чем снова взял себя в руки. – Мои друзья с севера мечтают вывернуть ему голову наизнанку своими заклинаниями. Но я подумал, ты захочешь обменять своего парня на несколько уступок.

Он кивнул бородачу, который тут же ударил Налдета по почкам. У мага согнулись колени, и пират крепко завязал веревку вокруг его груди.

– Давай посмотрим, как дорого ты ценишь своих друзей. – В голосе Мьюрдарча звучала вкрадчивая угроза. Он посторонился, когда Грейк потащил Налдета на крошечный ют. Второй матрос бросил в море зловонное ведро крови и костей. Темар увидел острые плавники, рассекающие воду под кормой шлюпа, но это были не дельфины, фигурки которых резвились на корабельной резьбе.

– Акулы! – прорычала Хэлис рядом с Темаром. – Я слышала, что самые гнусные из пиратов обожают эту забаву.

Темные, зловещие силуэты скользили под поверхностью воды, исчезая, чтобы вновь появиться в тени кораблей, сине-серые плавники возникали среди морской ряби, одни белые на конце, другие черные.

– Все, что я хочу, это заново оснастить корабль и получить твое письменное согласие на мое управление этими островами. – Мьюрдарч заговорил рассудительным тоном мирного человека. – Я могу быть весьма полезен тебе и твоим людям.

Д'Алсеннен откашлялся.

– Не в моей власти раздавать такие права.

Мьюрдарч прислонился к кормовым перилам, а Грейк тем временем привязывал свободный конец веревки, удерживающей Налдета.

– У тебя хорошие отношения с императором, и у тебя есть высокопоставленные друзья в Хадрумале. Если ты меня поддержишь, они не будут спорить с этим раскладом рун.

– У тебя преувеличенное мнение о моей влиятельности, – холодно возразил Темар. – Ни император Тадриол, ни Верховный маг Планир не признают мой указ по Сатайферу.

Мьюрдарч покачал головой:

– Но этот твой парень, который так отчаянно убеждал нас, что не стоит даже дерьма на моем сапоге, говорит, что император и Верховный маг предоставили тебя самому себе и не прибегут спасать ни его, ни кого-то другого. Значит, им не на что жаловаться, если ты распоряжаешься землей и торговлей так, как считаешь нужным. Особенно когда тебя вынуждают.

Темар уставился на главаря пиратов, решительно избегая взгляда Налдета.

– Нас не запугают подонки вроде тебя.

– Тогда у нас проблема. Вернее, у твоего друга. – Склонив голову набок, Мьюрдарч рассматривал мага. – На нем недостаточно крови, Грейк.

Бородач толкнул Налдета к своему главарю. Тот медленно, с нарочитой злобой достал кинжал и резкими взмахами нанес на голую грудь мага пылающие порезы. Налдет извивался, пытаясь уклониться от острия, но Грейк держал крепко.

– Возможно, Планир не вмешивается в дела Келларина, но причини вред одному из магов Хадрумала, и, клянусь самими ключами Сэдрина, он вмешается в твои! – яростно крикнул Темар.

По кивку Мьюрдарча бородач повернул Налдета, чтобы показать всем на «Ламинарии» наглую, с завитушками на концах, букву «М», вырезанную на груди мага.

– Если клеймо нельзя выжечь, его можно вырезать. – Мьюрдарч покачал головой. – И как я не подумал об этом раньше? Но тогда мы бы не раскрыли твоего чародея. Во всякой ошибке есть своя польза, как говаривал мой отец.

– Ты, скудоумное отродье поганой шлюхи! – крикнула Хэлис. – Если ты знал своего отца, то только потому, что он был посыльным в борделе.

Мьюрдарч игнорировал ее.

– Ну-с, начнем с высокой цены, и я буду сбавлять ее понемногу за каждый кусок, отъеденный от твоего человека? Нет. Давай поглядим, хватит ли тебе духу играть по-крупному, парень. Дай мне то, что я хочу, и ты получишь его обратно целым. Будешь упрямиться, и цена возрастет.

– Я не играю с тобой ни в какие игры. – Д'Алсеннен отвернулся от перил и увидел ужас на лицах Узары и Аллин. Гуиналь стояла между ними, в лице ни кровинки, глаза – словно черные ямы.

Отчаянный крик и плеск вынудили Темара повернуться обратно к шлюпу. Грейк бросил Налдета за борт, и маг, в панике озираясь, пытался идти по воде, хватаясь руками за грубые доски обшивки – новые ссадины и порезы добавляли в воду кровавый багрянец. Хищные плавники, кружа, устремились к нему.

Бородач засмеялся, когда Мьюрдарч дернул веревку, завязанную под мышками Налдета, а потом и сам за нее ухватился.

– Осторожно, – предупредил главарь.

Остальные пираты выравнивали наклон шлюпа. Судя по лицам, им уже приходилось видеть эту игру.

Зазубренный плавник понесся как стрела, прямо на бьющегося мага. Плавник исчез под водой, и Налдет завопил от боли. Его истошный крик оборвался бульканьем – что-то рвануло беднягу под взбаламученную воду. Остальные акулы, толкаясь, сужали круги.

– Тащи! – Мьюрдарч вел себя, как заправский рыбак, забрасывающий удочку в мирный пруд. Он дернул веревку, и они вдвоем вытянули Налдета из моря. Маг повис, обмякший, с белого тела стекала морская вода. Одна нога была откушена прямо под коленом, и из рваного остатка хлестала алая кровь.