Текст книги "Кинжал убийцы"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

Потеряв свою добычу, тупая серая голова высунулась из воды, глаза как гагаты, в разинутой пасти ряды зубов ужасней самого смертельного капкана. Акула упала обратно в воду и, показав на мгновение белое брюхо, исчезла в опасных глубинах. Стрела, выпущенная без разрешения с «Ламинарии», ударила в воду и, бесполезная, поплыла прочь.

Налдет закашлялся, и его вырвало соленой водой. Грейк подтащил его к перилам. Маг уцепился за них, колотя в воздухе оставшейся ступней. К изумлению Темара, Мьюрдарч быстро завязал жгут вокруг кровоточащего бедра Налдета.

– Это может продолжаться долго, – уверенно заявил пират. – Ну, смотря как живо Грейк будет управляться с той веревкой. У нас был человек, который потерял обе руки и ноги и все еще был жив, верно, парни? – Он потрепал мага по мокрым и спутанным волосам, когда команда шлюпа покорно захихикала.

Хэлис сжала руку Темара.

– Прикажи, и я так утыкаю этого ублюдка стрелами, что им не понадобятся дрова, чтобы развести под ним погребальный костер!

– Мы можем убить их всех? – стиснул зубы Д'Алсеннен. – И кто займет место той помойной крысы? Скорее всего один из колдунов Илкехана. Мы поднимем ставки так высоко?

– Мы ведь хотим, чтобы Илкехан смотрел в эту сторону, верно? – Хэлис не испугалась.

Сзади Узара и Аллин что-то настойчиво шептали Гуиналь. Испытывают ли они такой же ужас от того, что делает Темар, как он сам?

– Предложений нет? – Мьюрдарч вздохнул с фальшивым сожалением. – Пора окунуть еще раз.

Грейк столкнул несчастного мага с перил, не обращая внимания на его отчаянные крики.

– Тогда действуйте как можно быстрее! – Гуиналь попятилась, концентрация исказила ее лицо, тогда как Аллин и Узара шагнули к перилам «Ламинарии».

В ясном голубом небе загромыхал гром, и копье молнии зашипело в море у головы Налдета. Мьюрдарч онемел. Вторая слепящая вспышка, а затем третья прошили воду и разогнали акул. Мьюрдарч замахнулся на Темара своим окровавленным кинжалом, но никто не расслышал его угроз среди тревожных криков, когда море под пиратским судном начало вздыматься. Мьюрдарч со злобной гримасой вцепился в перила, только чтобы отскочить через минуту: золотая молния расколола дерево, освободив веревку, которая удерживала Налдета. Полированные фонари взорвались, осколки стекла изуродовали руки и лицо Мьюрдарча. Крича, главарь свалился в воду, но, хотя акулы уже сбежали, никто не бросил ему веревку.

Вялое тело Налдета поднялось из моря на полоске тусклого света.

– Аллин, скорее! – задыхаясь, крикнула Гуиналь.

Узара все еще занимался пиратами. Снова полыхнула молния, ее пылающее копье разбило единственную мачту и превратилось в световые ножи, чтобы кромсать падающие паруса.

– Потопи ублюдков! – Хэлис подняла руку. Лучники на вантах ждали ее сигнала.

Узара нахмурился, сосредоточиваясь. Магический туман, подобный окровавленному шелковому газу, поднялся от враждебного моря и стал сгущаться вокруг пиратов. В растущей панике они хлопали по кольцам, сжимающимся вокруг их рук и голов. Магия растворялась при их прикосновении, но через миг угрожающие усики вновь появлялись. Пираты визжали от страха.

– Стойте! Прекратите! – закричала Гуиналь, прижимая руки к вискам. Ее глаза оставались закрытыми, лицо еще больше побелело.

Налдет с глухим стуком упал на палубу «Ламинарии». Он был без сознания.

– Помогите мне, кто-нибудь. – Аллин стояла на коленях возле мага, ломая ногти на ужасно тугом жгуте. Отекшее бедро было темным от крови, контрастируя с его бледным, истощенным телом.

– Один выстрел! Заставьте их платить! – Хэлис махнула рукой.

В воздухе зашипели стрелы. Со шлюпа понеслись ругательства и крики – лучники попали в цель.

– Раз нет парусов, будем грести! Весла на воду! – Мьюрдарч был на палубе среди своих людей; он швырнул за борт чей-то труп, прежде чем схватиться за длинное весло. – Итак, тормалинский сьер, ты нарушил перемирие. – Мьюрдарч выпрямился, не опасаясь стрел. – Тебе придется многому научиться, парень, если хочешь, чтобы люди оставались тебе верны!

Опустив длинные весла в воду, пираты напрягали все силы, чтобы быстрее уйти от «Ламинарии».

– Ты первый предаешь доверие! – Ярость охватила Темара, и он не сразу понял, что говорит, как обиженный ребенок.

Мьюрдарч презрительно засмеялся.

– У меня целый частокол рабов и полный океан акул. Посмотрим, кто первый пресытится этой игрой! – Он отвернулся от Д'Алсеннена, чтобы помочь грести и подбодрить своих изнемогающих людей.

Хэлис мрачно смотрела, как они удирают к проливу между островами.

– Ты не можешь потопить шлюп? – резко спросила она Узару.

– Нет. Колдуны Мьюрдарча готовы атаковать в любой момент. – Узара посмотрел на Гуиналь, и та кивнула, плотно сжав губы.

– Мы должны доставить его на берег. – Аллин подняла глаза на Темара. Она положила культю Налдета к себе на колени и заматывала рваную плоть с зазубренной костью в полотно, оторванное от чьей-то рубахи. Осколки раздробленной кости мешали ей, кровь бежала меж ее пальцев и пачкала манжеты. Гуиналь села рядом, чтобы приподнять голову Налдета.

– Я могу вызвать нам ветер, – предложил Узара.

Барышня на минуту открыла глаза.

– Нет. Они ищут нас, используя все свое искусство.

– Возвращаемся. – Темар дал знак капитану «Ламинарии». – Как можно быстрее.

Узара свирепо уставился вслед исчезнувшим пиратам.

– Я бы истребил то разбойничье гнездо всеми средствами магии, какие только мог придумать.

– Помоги нам поднять его, – потребовала Аллин. – Осторожно. Не опускайте его ногу.

С помощью Гуиналь, державшей голову Налдета, и Аллин, которая заботилась об изувеченной ноге и оставшейся ступне, Темар и Узара внесли мага в кормовую каюту. Несмотря на их безграничную осторожность, от внезапного крена корабля все пошатнулись, из-под стиснутых зубов Налдета вырвался стон.

– На койку.

Темар и Узара положили мага, и Аллин начала снимать полотно, уже промокшее от крови, чтобы осмотреть рану. Потом снова закрыла ее легким слоем чистой ткани.

– Мы должны остановить кровотечение, а это придется делать горячим железом, – сказала она напрямик. – Я не смею использовать магию, так как он – урожденный маг и терпит ужасную боль.

Приторный запах крови быстро заполнял тесную каюту. Чувствуя тошноту, Темар глотнул, но лучше не стало. Рот и горло казались сухими, сосало под ложечкой. В каюте потемнело: это Хэлис заполнила собой дверной проем.

– Я об этом позабочусь, – мрачно заявила она.

– А ты сможешь? – Темар взял испачканные повязки, которые протянула ему Аллин, и растерянно теребил их, не зная, что с ними делать. – Я имею в виду, что пираты ведь не смогли клеймить его.

Аллин погладила лоб Налдета.

– Пойди отыщи что-нибудь, что могло бы притупить боль – тахн, тассин, спирт. Спроси у матросов.

– Позволь мне это сделать. – Узара вышел вслед за Хэлис из каюты.

Темар бы тоже ушел, но Налдет вдруг стал корчиться.

– Держи его! – в тревоге закричала Аллин, и Д'Алсеннен снова прижал плечи мага к койке. Глаза Налдета были закрыты, сжатые зубы оскалены, тяжелое дыхание скрежетало в горле. Пульс во впадинке у основания шеи бился часто и неровно. Темар держал мага, и жар обжигал его руки.

– Яблочное бренди. – Узара появился в дверях, протягивая темную бутылку, зашитую в кожаный чехол.

– Используй спиртное, чтобы очистить рану, – сказала Гуиналь из угла, где она стояла с невидящим взглядом, творя какое-то Высшее Искусство. – Если он его выпьет, это не остановит кровь. – Барышня повернулась к Узаре. – Колдуны пытаются прочесть намерения Мьюрдарча. Теперь, когда мы отступаем, они потеряли к нам интерес. Ты мог бы скорее вернуть нас домой с какой-нибудь маленькой магией, сотворенной прямо вокруг корабля. Но я не смогу тебя охранять, – предупредила Гуиналь, глядя на него огромными глазами, – если буду помогать Налдету выдержать боль прижигания.

– Узара знает кое-какие стихийные защиты против Высшего Искусства. – Аллин не отходила от Налдета, крепко надавливая пальцами на культю, чтобы замедлить кровотечение.

Темар подвинулся ближе к двери и, когда маг выходил, успел глотнуть свежего воздуха.

Гуиналь ласково положила руку на лоб Налдета.

– Сосредоточься на моем прикосновении, на моем голосе. Позволь мне увести тебя от этой боли.

Изувеченный маг вздрогнул, но барышня не убирала своих нежных, неумолимых рук, наклоняясь ближе, чтобы шептать заклинания. Налдет всхлипнул где-то глубоко в горле, и его глаза закатились под дрожащие веки. Постепенно его затрудненное дыхание замедлилось, жесткое напряжение уходило из тела.

По лицу Аллин бежали слезы. Она раздраженно засопела, пытаясь вытереть щеку о плечо. Темар порылся в кармане и, найдя носовой платок, вытер ей лицо. Когда девушка благодарила его, он подумал, какой удивительно милой может быть ее улыбка.

– Осторожно, сзади. – Хэлис держала дверь каюты открытой, и корабельный плотник внес маленькую жаровню, крепко держа ее руками в толстых кожаных перчатках. За ним следовал его ученик, он тащил тяжелую сланцевую плиту.

– Положи ее тут. – Корабельный плотник установил жаровню на плиту.

– Я не знаю, какое железо вам могло бы понадобиться, сударыня, поэтому принес разное. – Парень положил клещи, щипцы, ломик и простую железную болванку в тлеющий уголь.

Аллин надела перчатку, протянутую ей учеником. Когда она взяла с углей железный брусок, его конец засветился белым жаром, до которого эта жаровня никогда бы не смогла его раскалить.

– Подержи ногу, – попросила она Темара.

Закусив губу, Д'Алсеннен встал на колени, чтобы как можно крепче зажать бедро Налдета. Аллин быстро открыла рану, свежая кровь текла из остатков порванной кожи, жеваных мышц и отломленной кости. Темар невольно отвел взгляд.

Он повидал достаточно боевых ранений, но это было страшнее: человек, жестоко покалеченный безмозглым морским животным.

Аллин наклонилась ближе, орудуя толстым бруском с деликатностью изящного пера, порхающего по манускрипту. Налдет застонал, и Темар почувствовал, как бедро мага напряглось под его руками. Находясь так близко к Гуиналь, он всем своим существом ощущал, как барышня сражается с каждым порывом мага избавиться от этой пытки. Вонь горелой плоти атаковала ноздри Темара, щипала глаза, но он не мог отвернуться, чтобы не помешать Аллин и чтобы не встретить взгляд Налдета.

– Почти готово, – пробормотала магиня.

На второе прижигание понадобилась всего минута, но запах был не менее скверным. Чувствуя, что Налдет теряет сознание, Темар не удержался и зажал рукой рот.

– Он в обмороке. – Гуиналь попыталась встать, но ее ноги подкосились, и она упала бы, если б Д'Алсеннен ее не подхватил. Неожиданно для всех барышню начало рвать.

– Надо выйти на палубу. – Темар обхватил ее за талию. – Скорее.

На лбу Аллин выступил пот, но она решительно продолжала бинтовать культю Налдета чистым полотном.

– Чуть погодя.

Выводя Гуиналь на главную палубу, Темар вдруг осознал, что сам весь мокрый от пота и рубаха прилипает к спине. Лицо дворянки была пепельно-серым, но соленый ветер спас ее от рвоты.

– Вот что значит творить Высшее Искусство на воде, – слабо произнесла она. – Я только минутку отдохну и пойду назад.

– Он умрет? – Темар втянул глубоко в легкие чистый воздух и тоже избавился от тошноты.

– Прямо сейчас? Нет. – Гуиналь дрожащими руками пригладила косы.

– Тогда ты больше не станешь им заниматься, пока мы не окажемся на суше, – велел ей Д'Алсеннен. – Ты слишком себя изматываешь. Пусть поработают другие.

– Кто? Кто еще здесь есть? – Гуиналь впилась в него негодующим взглядом.

– Для борьбы с эльетиммскими колдунами – никого, – резко ответил Темар. – Поэтому я не позволю тебе изнурять себя, ухаживая за Налдетом. Матросы и наемники и раньше лишались ног и пережили это без эфирного целительства. Уверен, Хэлис и мастер Джевон знают, что делать.

– Ты мне не позволишь? – От возмущения бледные щеки барышни порозовели. – Как ты намерен меня остановить? Какое право ты имеешь мне приказывать, если твоя бессердечность стоила бедному парню ноги?

– Моя? – изумился Д'Алсеннен.

– Ты мог бы получить его целым и невредимым! – Гуиналь обвиняюще ткнула пальцем в грудь Темара. – За несколько гвоздей и кусок парусины!

– И на этом бы все кончилось? – Он скрестил руки, чтобы не дать им волю и не оттолкнуть барышню. – Не будь такой глупой! Уступи однажды негодяю, и он вернется, требуя в два, в три раза больше.

– Какова цена человеческой жизни? – крикнула Гуиналь.

– Какой ценой станет довольствоваться Мьюрдарч, однажды обратив меня в бегство? – сердито парировал Темар. – Он хочет владеть этими островами, а на Келларин ему плевать с высокого дерева. Мы выстоим против него сейчас, или он сожрет нас с потрохами и выплюнет косточки.

– Это был трудный день для всех нас. – Узара сжал руку Д'Алсеннена, захватив его врасплох. – Почему бы вам не оставить этот спор для другого времени и другого места, не столь публичного? – Несмотря на мирные слова, голос мага был жестким от гнева.

Гуиналь неистово покраснела и отвернулась к морю. Ее напряженная поза выражала переполнявшую ее ярость.

Темар сделал глубокий вдох и медленный выдох.

– Что у тебя там?

Узара нес старую плетеную корзину со всяческими банками и бутылками.

– Похоже, половина матросов держит в своих сундучках какое-то всесильное средство, освященное усыпальницей, или целебную мазь с печатью Императорского аптекаря.

Барышня оглянулась через плечо.

– Ты знаешь, что в них?

Маг пожал плечами:

– Вообще-то нет.

– Я посмотрю, что из этого нам с Аллин пригодится. – Гуиналь без церемоний забрала корзину.

Узара пошел было за ней к каюте, но Д'Алсеннен схватил его за локоть.

– Это не я начал. Это Гуиналь.

Опять он говорит, как хнычущий ученик, зло подумал Узара.

– И что с того? – Маг был непреклонен. – Ты наш глава, ты должен подавать пример.

– Как уступать вымогательству?

Неужели никто не понимает его невыносимое положение?

Темар покачал головой:

– Не важно. Я беспокоюсь о Гуиналь.

Узара немного смягчился.

– Мы оба беспокоимся, но барышня утверждает, что с ней все в порядке.

Темар с досадой махнул рукой:

– Она как лира, которую некий дурак настроил слишком высоко. Какое-то время мы будем слушать прекрасную музыку, но она может лопнуть без предупреждения, и тогда наш инструмент останется вообще без струн.

– Вернее, наш лук останется без тетивы. – Узара хотел пошутить, но потерпел сокрушительную неудачу.

– Адептов учат не допускать эмоции в свои заклинания. Гуиналь так эффективна в использовании Высшего Искусства, потому что хорошо умеет отстраняться от личных переживаний. – Помолчав немного, Темар продолжал: – Но, как всякая девушка, она иногда позволяет себе расслабляться, наслаждаться балами и флиртом. – И, наконец, вопросил: – Ты ею не восхищаешься?

– Я питаю к ней глубочайшее уважение, – неловко пробормотал Узара. – У нее замечательный ум.

– Поверь, Гуиналь не только умная, она к тому же еще и женщина! – горячо воскликнул Темар. – О чем барышня, увы, забыла, и это лишь усугубляет положение. Ты, вероятно, единственный человек, кто может ей напомнить об этом и помочь немного расслабиться. – Он многозначительно посмотрел на мага.

– Ты предлагаешь мне бросить ее в ближайшую койку и взять ее, чтобы она стала более покладистой? – Узара был измучен смятением чувств.

Д'Алсеннен покраснел, но стоял на своем.

– Если потребуется. Только не говори мне, что ты не хочешь.

– Я скажу, чтобы ты не лез, куда не просят. – Узара погладил бороду. – Я спишу твою вопиющую бестактность на сегодняшние потрясения. И раз уж мы беседуем так откровенно, мессир, могу я посоветовать вам заняться своими собственными делами? – Он круто повернулся и исчез в кормовой каюте, не дав Темару возможности ответить.

Разговор мог бы пройти не столь бездарно, угрюмо подумал Д'Алсеннен. Нет, будь оно все проклято, кто-то должен достучаться до Гуиналь, и кому, как не Узаре, это сделать? Вон Хэлис разговаривает с мастером Джевоном. Может, присоединиться к ней? Поздравит его наемница за то, что не поддался Мьюрдарчу, или обвинит за увечье Налдета? Или она будет просто в ярости, что он не прикончил всех пиратов сразу, невзирая на переговоры? Сколько таких прегрешений запишет Рэпонин против имени Хэлис, когда ей придется давать отчет Сэдрину? Но, возможно, кисло подумал Д'Алсеннен, для наемников это не прегрешение.

«Ламинария» мчалась дальше, рассекая огромные валы, накатывающие с бескрайнего океана. Рулевой изменил курс – судно качнулось и вновь заскользило по волнам. Темар уставился на воду, отмечая каждый солнечный блик, сорванную ветром пену и мозаику света и тени на плотной голубизне. Как удается птицам, беспечно плывущим на изменчивых гребнях, находить рыбу в этой необозримой пустоте? Они спят на воде или летят ночевать на сушу? Кто-нибудь когда-нибудь видел этих птиц, кроме нескольких человек, открывших те острова, затерянные в самом сердце океана?

Нет, решил Темар, он не будет думать о Сатайфере. Он сказал Гуиналь, что ей нужно отложить свои проблемы на какое-то время. Поэтому самое меньшее, что он может сделать, это последовать собственному совету. Но как найти ответ на угрозу Мьюрдарча? Никогда не тягайся с тем, кто сильнее, вот что всегда говорил его дед.

Чьи-то тихие шаги пробудили Темара от бесплодных раздумий. Рядом с ним оказалась Аллин, ее темно-коричневое платье промокло от крови и воды, на одном рукаве блестело жирное пятно от мази. Ее круглое лицо было печальным, в карих глазах стояли слезы, опущенные уголки рта дрожали.

– Я нужен? – спросил Д'Алсеннен, собираясь с силами.

Девушка покачала головой и помолчала с минуту, прежде чем ответить.

– Нет, Гуиналь и Узара сидят с Налдетом. – Она криво улыбнулась. – Они обсуждают магические теории, поэтому я решила подышать свежим воздухом.

– Магические теории? – Темар опешил.

Девушка-маг кивнула:

– Узара вспоминает какой-то старинный трактат, доказывающий, что стихийное родство – это продолжение пяти физических чувств в невидимые сферы природы. Они пытаются решить, есть ли какие-нибудь соответствия между этой теорией и доктриной о пяти умах, которая, по утверждению Гуиналь, лежит в основе Высшего Искусства. Узара всегда считал, что должно существовать какое-то фундаментальное равновесие, на котором держится все. – Аллин явно скептически относилась к этой идее.

– Гуиналь нужно отдохнуть, а не ломать голову над загадками, – с досадой сказал Д'Алсеннен.

Короткий смех девушки удивил его.

– На самом деле мне кажется, что для них интеллектуальный спор – это желанное отвлечение от кровавой реальности, с которой мы имеем дело.

Тогда пусть спорят, подумал Темар.

– Как Налдет?

Аллин резко вдохнула и расправила плечи.

– Без сознания, но кровотечение остановилось.

– Ты спасла ему жизнь, – стремился утешить ее Д'Алсеннен.

– Пока. – Рот девушки сжался в скорбную линию, на глазах снова выступили слезы. – Все эти ошметки кожи и мяса… того и гляди, начнется зеленая гниль, и тогда он умрет за два дня. Мы должны удалить еще часть ноги, где-то до середины бедра, и найти достаточно кожи, чтобы закрыть культю. – Она изо всех сил старалась не плакать. – Налдет уже потерял так много крови, я не знаю, как он это выдержит. Но если мы промедлим, рана может загноиться.

Не зная, чем ее утешить, Темар просто обнял девушку и прижал к себе, чувствуя щекой ее гладкие, шелковистые волосы.

– Если б мы только могли доставить его в Хадрумал, – всхлипнула Аллин. – Но Гуиналь говорит, что колдуны следят, и мы будем рисковать, а больше всех – Налдет. Что я скажу Планиру, если он умрет?

– Почему Планир должен винить тебя? – Темар неловко нашарил свой носовой платок и снова вытер ей слезы. – Это я виноват, потому что не пошел на сделку с Мьюрдарчем.

Аллин вскинула голову, ее покрасневшие глаза широко раскрылись.

– Ты не мог ему уступить!

– Спасибо тебе за это. – Д'Алсеннен рассеянно поцеловал ее в лоб. – Я только надеюсь, что кто-нибудь еще с тобой согласится.

Девушка в порыве жалости обняла Темара за талию, согревая его.

– Я больше не играю в эту игру. – Появление Хэлис застало обоих врасплох. Аллин хотела отодвинуться, но Темар не отпустил, и она осталась в его объятиях.

– Мьюрдарч думает, что все руны в его руке, но я намерена испортить ему веселье. – Хэлис выглядела, как всегда, грозной. – Он не сможет мучить нас, убивая пленников, если мы их уведем.

– Но нам нельзя атаковать, пока Райшед и Ливак не убили Илкехана. – Темару едва удалось не превратить это утверждение в вопрос.

– Я совершу набег на их проклятый частокол, – с вероломной твердостью заявила Хэлис. – Мы освободим пленников и уведем их в лес. Это даст Мьюрдарчу и его проклятым колдунам новый повод для беспокойства; мы все равно сейчас бездельничаем, ждем, когда Грен всласть позабавится.

Темар вдруг сообразил, что никогда до конца не понимал, какие именно качества возвысили Хэлис до такого превосходства среди наемников Лескара.

Реттасекк, острова эльетиммов

6-е предлета

– У этих людей странное понятие о съедобном, – прошептала я Сорграду. По времени суток это был завтрак, но он мало чем отличался от поданного накануне ужина. – Тебе не кажется, что вчера мы ели то же самое? – Возможно, Олрет считает себя господином всего, что он видит, но моя мать, простая экономка у зажиточного купца, не унизилась бы до того, чтобы подавать на стол вчерашние остатки.

– Маринованный мох? – Сорград невинно предложил мне миску соленых зеленых комков.

– Нет, спасибо. – Я потянулась за крошечными сладкими ягодами и покрыла их сверху чем-то похожим на густые сливки. А может, это был мягкий сыр, который, как это ни удивительно, не пах козой. – О, ты же не собираешься это есть!

Грен созерцал блюдо зеленовато-серых комков. Они показались мне неаппетитными еще до того, как я поняла: именно от них несет протухшим молоком вкупе с выгребной ямой чумного дома.

Горец поднял золотистые брови.

– Почему нет?

– Ешь, если хочешь. – Я взяла свою ложку. – Только отсядь от меня.

– Ладно.

Прекратив меня поддразнивать, он оторвал ножку птицы, отдаленно напоминающей гуся. Я попробовала ее вчера вечером и, если б не сама ее отрезала, то поклялась бы, что ем рыбу.

– Где Райшед? – Шив отпиливал ножом кусок мяса, слишком темного и плотного для козлятины. Должно быть, это мясо какого-то морского животного, догадалась я. Возможно, трапезы проходили бы легче, если б я перестала все время гадать, что же такое я ем.

– Да вон он, как раз идет. – Я взяла хлеб, кивнув на дверь.

Хлеба было много, и если его зерно и структура были незнакомы, то по крайней мере вкус оказался узнаваемым.

Проходя сзади, Райшед коснулся рукой моего плеча и пододвинул табурет.

– Все это очень неофициально.

– По сравнению с прошлым вечером, – согласился Сорград, оглядывая длинный стол. Люди, которым нас еще не представили, собирались группками и, болтая, накладывали себе еду с выставленных мисок и блюд.

– О чем были все те сказания? – спросил Райшед.

Как почетные гости Олрета, мы высидели весь нескончаемый пир, устроенный вчера в нашу честь. Вечер завершился бесконечными декламациями, в которых звучали тяжелые ритмы древних Горных саг. Больше сотни людей Олрета набилось в зал, и все напряженно внимали, поэтому Сорград не захотел переводить.

– Как обычно, о духах и вирмах, – ответил Грен с набитым ртом.

– Одно предупреждало о путниках, которые появляются после заката солнца. – Сорград заглотнул прожеванное. – Это напомнило мне одно гидестанское сказание об Элдричских человечках, хотя здесь их так не называли.

– Передай, пожалуйста, воду, – задумчиво попросил Шив. – Джерис считал, что мифы об Элдричских человечках – это полузабытые сказания Народа Равнин.

Налив полный рог для мага, я и себе плеснула удивительно чистой на вкус воды.

– И какой из этого вывод?

– Еще один любопытный факт для ученых Ванама? – рискнул предположить Райшед.

– Было немало историй о здешней жизни эльетиммов. – Я вопросительно посмотрела на Сорграда.

– Которые подтверждают то, что говорил Олрет об отсутствии верховных владык, – кивнул он. – И, похоже, человек самого низкого происхождения может править здесь кланом, если убедит достаточное количество людей его поддержать.

– Если у него кишка не тонка, – фыркнул Грен. – Половина тех историй рассказывала о смекалистом малом, который плохо кончает. Где тут веселье?

– Плохого и смелого изгоняют, если не хуже, тогда как кроткий и мягкий ест вдоволь и видит процветание своих внуков, – пояснила я Райшеду.

Он немного подумал.

– Значит, хотя теоретически любой мог бы возвыситься до главы клана, на практике здешние правители передают власть своим сыновьям?

– Вроде того. – Я нахмурилась. Моего знания Горного языка оказалось явно недостаточно. – Я не совсем поняла насчет дочерей, Сорград.

Согласно Горному обычаю, богатство их рудников и лесов всегда передавалось по женской линии, что имеет смысл, когда вы хотите сохранить такие ресурсы в семье. Всегда найдутся женщины, которые поручатся, что данный ребенок родился у данной матери, но попробуйте-ка отыскать независимых свидетелей зачатия.

– Судя по тому, что мне удалось разобрать, женитьба на дочери признанного клана, конечно, усиливает притязания на власть, но это не высеченный в камне закон, как традиция аниатиммов. – Сорград оглядчиво понаблюдал за людьми в зале, подходящими к столу и выходящими из-за стола.

– Им не нравится, когда их женщины становятся выше них, – заметила я. Несколько сказаний мимоходом упоминали жен, которые бросили своих мужей ради бесстрашного любовника и либо умерли от голода в изгнании, либо были зверски убиты своей родней.

Сорград все еще обдумывал вопрос Райшеда.

– Их сыновья восхваляют трудолюбие и послушание, но если ты не таков, пока ты побеждаешь, никто тебя за это не осудит. Последняя песня началась с женщины, которая не исполнила свой долг выбросить ребенка, рожденного у наложницы ее мужа. Мальчик выжил, рос диким и, наконец, вернулся из изгнания, чтобы сжечь дотла дом своего отца и убить всех внутри. Этот сын стал править, и никто не отрицал его право на власть – как по завоеванию, так и по крови.

– Это была та песня, которую Олрет оборвал? – спросил Шив.

Я кивнула:

– Наверняка потому, что на эту традицию полагается Илкехан.

– И нет ни верховного владыки, ни союза других правителей, чтобы сдерживать тех, кто склонен злоупотреблять своей силой. – Райшед скорчил гримасу.

– Обычно, если у двух вождей возникает спор, они приглашают третьего, который выступает как посредник, третейский судья, – мрачно сказал Сорград. – Но, кажется, эту традицию Илкехан уничтожил.

Мы умолкли, когда появилась служанка, чтобы собрать пустые тарелки и сложить недоеденные остатки на чистое блюдо.

Гулкий удар в двустворчатую дверь прервал общую трапезу. Вошел морщинистый слуга Мэдрор, размахивая своим посохом так, будто собирался кого-то ударить. За ним ступал испуганный стражник в мундире, который втащил приседающую от страха собаку. Пятнистое животное, выведенное для погони за дичью, судя по его длинным тонким ногам и узкой морде, имело жалкий вид. Припадая на палевый живот, оно вырывалось с поводка, душераздирающе подвывая, на месте одного глаза у него зияла кровавая впадина.

Взбешенный, Мэдрор закричал на служанку, и та бросилась наутек. И мы, и все остальные сидели в напряжении, захваченные врасплох таким поворотом событий. Некоторые слуги украдкой исчезли за настенными портьерами. Вскоре в зал вбежал Олрет в широких штанах и неподпоясанной тунике, обутый в домашние туфли из мягкой выделанной кожи, а не в свои гордые сапоги. Увидев пятнистого пса, он резко остановился.

– Это что такое? – процедил он с нарочитым спокойствием.

Запинаясь, Мэдрор что-то пролопотал в ответ, но я уловила имя Илкехана. Холодок пробежал по залу, словно кто-то открыл окно в пургу.

Олрет медленно проследовал через зал. Он обошел вокруг скулящей собаки и, наклонясь, посмотрел на ее крестец. Животное низко присело, поджав хвост. Разъяренный, Олрет схватил посох Мэдрора и ударил костяной палкой толщиной с запястье по собаке, и все услышали звук треснувшего хребта. Животное взвыло от боли, не понимая, что происходит, задние лапы расползлись, кишки и мочевой пузырь опорожнились на пол. Его передние лапы царапали плиты, пока Олрет не обрушил ему на голову тупой конец посоха и проломил череп. Но этого оказалось мало. Он еще раз ударил жалкий труп, разбрызгивая повсюду кровь и мозги. Не жалея своих туфель, он снова и снова пинал разбитую кучу шерсти и костей, размазывая кровь по полу.

Я передернулась от омерзения, но не посмела отвернуться. Никто не сдвинулся ни на волосок, даже стражник с поводком, впивавшимся в его пальцы. Мэдрор стоял неподвижно, как статуя, и когда Олрет, отдуваясь, швырнул ему посох, старик не сумел его поймать. Тяжелая кость, тусклая от крови и грязи, с грохотом упала на пол. Олрет взглянул на своего слугу почти с той же ненавистью, какую он проявил к собаке. Мэдрор наклонился, чтобы подобрать посох, и даже с другой половины зала мы увидели на его лице страх.

Грен толкнул меня локтем и прошептал:

– Если это местный спорт, то меня он не вдохновляет.

Бой для Грена только тогда веселье, когда его противник понимает боль и сознает опасность, которая ему угрожает.

– Заткнись, – тихо приказал Сорград.

Олрет склонился над трупом пса и поднял его заднюю ногу. Не знаю, что наш хозяин там увидел, но он медленно кивнул. Злополучный стражник отпрянул в ожидании удара, ибо Олрет резко повернулся кругом, но господин просто зашагал обратно через зал, и его лицо казалось высеченным из камня. Мягкая испачканная обувь подвела его, и, поскользнувшись, Олрет едва не упал. Никто даже не выдавил улыбку, когда он остановился, чтобы снять туфли и идти босиком.

– Вы, ступайте со мной. – Олрет поманил нас окровавленным пальцем.

Лакей подскочил к двери, едва опередив своего хозяина, и распахнул ее. Мы бросились вслед за Олретом: перешагивая через ступеньку, он стал подниматься по главной лестнице замка. Вместе с Мэдрором, наступающим нам на пятки, мы миновали этаж с отведенными нам комнатами и, не передохнув, поднялись на следующий. Олрет свернул в коридор и остановился перед массивной дверью.

– Илкехан послал мне ту собаку в качестве подарка для моего сына. – Эмоции сорвали холодную маску с его лица. – Они встретились на нейтральной земле в Равноденствие, чтобы договориться об условиях перемирия. Если б они не встретились, Илкехан мог заявить о своем праве делать что угодно. А теперь посмотрите, каким Илкехан вернул моего сына.

Он открыл дверь и поманил нас в комнату с закрытыми ставнями, богато обставленную по местным меркам. Вдоль одной стены стояли сундуки, вдоль другой – стулья с подушками и рядом кровать с вышитым пологом. Неподвижная фигура лежала в кровати под легким одеялом. Парень был ровесником Темара, а может, чуть младше. Трудно было сказать наверняка из-за повязок, скрывающих половину его лица. Хорошо были видны только соломенные волосы. Желтоватое пятно проступало на бинтах в том месте, где, вероятно, находилась глазница, пустая, как у той собаки. На табурете у окна, где щели в ставнях пропускали достаточно света для шитья, сидела женщина. Она посмотрела на нас настороженно. Олрет подозвал ее повелительным жестом. Медленно, с явной неохотой, сиделка откинула одеяло. Под мягкой шерстью парень лежал голый, не считая повязок на его паху, которые были испачканы кровавыми выделениями. Теперь я поняла реакцию Олрета на собаку.