Текст книги "Кинжал убийцы"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

– Райшед! – Темар первым его увидел и сразу окликнул.

Райшед заткнул за пояс красную промасленную тряпку, которой вытирал свой меч, убрал клинок в ножны и полез к нам. Он оперся на перила и поцеловал меня, прежде чем спрыгнуть на палубу.

– Мы расправились с ними прежде, чем они это поняли, – ухмыльнулся Райшед, вымазанный грязью от прелых листьев и чего-то зеленого. На его бриджах из буйволовой кожи темнели пятна – вероятно, кровь, а ржавые пятна на рубахе – кровь, без сомнения.

– У них и часовых-то, считай, не было, – уточнил позади него Васпрет. – А те, что были, сладко спали в лесу. – Он порылся в кармане и начал распутывать вощеную веревочную удавку.

– Ни одна крыса не сбежала, – похвалился Райшед, опережая вопрос Д'Алсеннена.

– Вы не брали пленных. – Гуиналь с обвиняющим видом стояла в дверях каюты.

Темар раздраженно фыркнул, но Райшед спокойно встретил пристальный взгляд дворянки.

– Нет, но мы взяли раненых. Они бы оценили твою заботу.

Нескольким наемникам, мужчинам и женщинам в окровавленной одежде, с ранами на руках и ногах, помогали перелезть через борт «Эринго».

– Вот и «Огненный Гольян». – Аллин тоже вышла на палубу и показала на судно Хэлис.

«Эринго» покачнулся, когда второй корабль встал у его борта с меньшей точностью, и моя подруга, поймав канат, уже лезла наверх с полным пренебрежением к опасной щели между этим небольшим судном и «Эринго».

– Сколько ушло? – вопросил Райшед.

– Горсть, может, больше, – проворчала Хэлис, не скрывая горечи. – Охотничий отряд, будь он неладен. Возвращаться эти мерзавцы не спешили, но живо дали деру, когда поняли, что происходит.

Лицо Розарн вытянулось от досады.

– Мы за ними погнались, – запротестовала она.

– Дело было трудное, – искал оправдания Темар, но, заметив презрительную усмешку Хэлис, умолк.

– Даже если они знают местность, они будут медленнее пробираться через лес, чем мы по воде. – Райшед обдумывал ситуацию. – Мы не видели сигнальных огней. Значит, они не должны поднять тревогу прежде, чем мы атакуем.

– Мы обязаны атаковать, несмотря ни на что. Прилив уже начался. – Хэлис твердо решила использовать фазы лун. Полная Большая и половина Малой создавали почти идеальные условия. Приливы и отливы больше не будут такими сильными до двойного полнолуния ближе к концу предлета. – Сьер Д'Алсеннен, кого я могу взять для пополнения?

Раненые с «Огненного Гольяна» поднимались на борт.

Темар поспешно достал список тех, кто считал себя невезучим, ибо вытащил не ту руну и не участвовал в первой атаке. Гуиналь тем временем расстегнула манжеты своего серого платья и засучила рукава.

– Пошли, Аллин.

Они направились к мужчине, корчившемуся от боли, держась за окровавленный живот; он бился затылком о доску, к которой был привязан.

Райшед посмотрел им вслед.

– Жаль, что Шив не сумел нанять хирурга, – пробормотал он.

Я стиснула своего возлюбленного в неистовых объятиях. От его рубахи пахло вековыми деревьями и древесным дымом.

Райшед поцеловал меня в макушку.

– Они уже захватили Часовой остров?

Я кивнула, ударив его в подбородок. Райшед лязгнул зубами.

– Прости. Да, Аллин только что гадала. – Я потянула красную тряпку, заткнутую у него за пояс. – Что это?

– Подарок для тебя. – Райшед вытащил его с озорной улыбкой. – Змея со сторожевого поста.

– Ты уверен, что у вас в роду не было пиратов? – поддразнила я его. – Гляди, не то пристрастишься к этому, как кот к сливкам.

– Я просто делаю то, чему меня учили. – Он привлек меня к себе для долгого поцелуя, который обещал бессонную ночь, как только нам представится возможность.

– Просто будь осторожен. – Я посмотрела в его бархатные карие глаза.

– Буду. – Райшед стоял неподвижно, и его взгляд согревал мне сердце. – Ты тоже.

– Вряд ли я сильно пострадаю, нянчась с Аллин и ее светлостью, – язвительно парировала я.

– Ты самая подходящая женщина для этой работы, – улыбнулся Райшед, признавая мою досаду.

Пронзительный свист Хэлис отозвал его прочь. Они перебросились несколькими словами и собирались вернуться на свои корабли. Но Темар перехватил Райшеда. Через минуту мой возлюбленный неохотно кивнул. Д'Алсеннен побежал по палубе и исчез за бортом, торопясь добраться до какого-то из двух малых судов. Он не увидел, как Райшед бессильно покачал головой, а я увидела.

– Ливак! – поманила меня Аллин.

Она стояла на коленях возле раненого, появившийся откуда-то грубый фартук защищал ее платье. Девушка стирала кровь с запекшейся раны поперек груди парня и остановилась только для того, чтобы швырнуть мне его порванную и испачканную рубаху.

– Посмотри, что из нее можно сделать.

Я вытащила нож и начала разрезать более чистую ткань на бинты. Палуба «Эринго» то поднималась, то опускалась подо мной, когда наша воссоединенная флотилия направилась прямо в пролив между островами. Течение несло нас все быстрее, пока я промывала, смазывала и забинтовывала незначительные, по счастью, раны, перевязывала вывихнутые лодыжки и окровавленные костяшки, приносила то и это по приказу Гуиналь и вежливым просьбам Аллин. Лескарская девушка-маг применяла те навыки, которым научилась у своей матери в измученном сражениями герцогстве Карлузе. Она шептала слова утешения, тогда как Гуиналь работала, непрерывно читая тихое заклинание. Бьюсь об заклад, что доброй половиной своих завоеваний Старая Империя обязана собственным адептам, ограничивающим потери с помощью Высшего Искусства. Большая часть эфирного знания сосредоточивалась тогда в усыпальнице Острина в Бремилейне. В ту эпоху бог гостеприимства больше интересовался врачеванием. Я не имела ничего против, если мастерство Гуиналь вернет наших людей домой целыми и невредимыми.

Пролив заметно сузился. С обеих сторон холмы подступали все ближе к кромке воды. Деревья были выше наших мачт, тут и там голые темные скалы зловеще нависали над головой. Матросы на марсе «Эринго» смотрели во все стороны, чтобы не пропустить врага. Наблюдатели на носу не сводили глаз с затененных вод, высматривая рифы. «Ламинария» и «Огненный Гольян» украдкой скользили в нашем кильватере, их сестры «Звезда» и «Кувшинка» держались чуть позади.

– Аллин, мы почти на месте. – Я отсчитывала береговые ориентиры, полученные из гадания.

– Я готова. – Девушка хотела развязать свой испачканный кровью фартук.

– Нет, оставь, – велела я. Маскировка не ахти какая, но, может, с ним враги не различат мага среди простого люда на палубе. – Тебе отсюда хорошо видно?

Аллин нахмурилась.

– Не очень.

– Попробуй встать на трап.

Я не хотела, чтобы девушка торчала на юте, на самом виду, но, помоги нам Дрианон, она была слишком мала ростом. Между тем Гуиналь приказала легкораненым отнести самых тяжелых на нижние палубы. Лицо дворянки оставалось мрачным, но руки, сложенные на талии, были твердыми и не теребили плетеный веревочный пояс.

– Вижу паруса!

Все на мгновение застыли, а потом бросились по своим местам. Темар, Райшед и Хэлис раз за разом повторяли этот план, и если кто-нибудь что-то напутает, я лично позабочусь, чтобы он объяснялся с Сэдрином.

Первый из сигнальных флагов – косой красный крест на белом поле – взвился на мачте, трос гудел, как сердитый шершень. Четыре малых корабля развернулись веером из-за «Эринго», преграждая фарватер. Когда мы огибали камни, давным-давно скатившиеся с разбитого утеса, я увидела первый пиратский корабль, на его алом вымпеле извивалась черная змея. Акула под бушпритом означала, что это «Бешеный Пес», и он выглядел ужасно внушительным в этих ограниченных водах.

На палубе не осталось никого, кроме бойцов Келларина, готовых к схватке и жаждущих ее. Гуиналь присоединилась ко мне у дверей кормовых кают, а Аллин села на широкие ступени трапа, ведущего на ют. Горящие глаза магини впились в медленно приближающееся судно. Из-за «Бешеного Пса» выскочили баркасы, набитые пиратами. Одни потрясали клинками, сверкающими на солнце, другие готовили багры. Гребцы боролись с усиливающимся приливом, и весла глубоко зарывались в воду.

– Мягко, – прошептала Гуиналь.

– Я знаю. – Внимание Аллин сосредоточилось на пиратском корабле.

Только я стояла без дела.

Лодки «Бешеного Пса» разошлись, как стая волков, загоняющая одного несчастного оленя. Но не зря наша флотилия расположилась так, чтобы не дать пиратам пройти мимо нас в одном из самых узких мест пролива. Затем самый первый баркас резко накренился, словно ударился о скалу, скрытую под темной водой. Рулевой закричал на пирата, сидящего на носу, их перебранку заглушили тревожные крики, когда лодка вновь содрогнулась, но никакого звука дерева, скребущего по камню, не было. Баркас, плывущий за ней, застыл как вкопанный в неподатливой воде, а соседний неистово закачался из стороны в сторону, зачерпывая бортом воду. Выпрыгнув из тонущей лодки, пираты быстро поплыли к берегу. Некоторые исчезли под зеркальной гладью из-за тяжести клинков и сапог. Иные искали подмоги у товарищей. Но им не повезло. Тянущиеся вверх руки попадали под удары ног и рукояток мечей – они били по пальцам, цепляющимся за борта. Три или четыре человека доплыли до одного баркаса, и все разом попытались влезть в него. Лодка перевернулась. Сидевшие в ней пираты тоже оказались в воде, осыпая громкой бранью этих болванов.

– Они делают за Шива его работу. – Я пыталась разглядеть, что происходит за кормой пиратского судна, но оно заслоняло весь вид на пролив. Не важно, главное – удержать их внимание.

Аллин по-прежнему не сводила глаз с «Бешеного Пса». Какие-то матросы бросали с бортов канаты и сети барахтающимся в воде пиратам. Большая часть команды поднялась на реи – убрать паруса. Но они сопротивлялись, враждебные ветра дергали их туда и сюда, выхватывая тросы из рук, льняные валы хлопали во все стороны. Мягкий ветерок продолжал нести нас вперед, пиратов же атаковал их собственный, персональный шторм. С треском, подобным удару грома, лопнули огромные фордуны, регулирующие изгиб мачт. Один хлестнул человека, и тот с криком упал на палубу. Другой пират запутался в снастях и был задушен, потеряв опору. Все больше тросов лопалось, и крепкие деревянные блоки летали, словно падающие звезды, разбивая плоть и кости. Оставив всякую мысль о парусах, пираты мертвой хваткой, достойной самих демонов Полдриона, вцепились в мачты, которые теперь бешено раскачивались и зловеще скрипели.

– Там! – указала Гуиналь.

В то же мгновение сверху донесся клич наблюдателя, и второй сигнальный флаг взвился на флагштоке – прямой золотой крест на красном поле. Пираты вводили в бой свой второй корабль.

– Готова, Аллин? – Я встала рядом с девушкой.

«Морская Лисица» осторожно пошла вперед, пытаясь избежать неестественных шквалов, терзавших ее товарища по доку.

Аллин осматривала мачты и носы обоих вражеских судов. Когда я услышала первый злобный свист стрелы, ее рука бросилась вперед. Вспыхнули сгустки пламени – стрелы загорелись на лету, – и едкая вонь горелых перьев поплыла в неподвижном воздухе. Следом раздалось шипение: раскаленные наконечники гасли в море.

– Арбалеты, – предупредила я, увидев, как стрела глухо ударила в грот-мачту «Эринго».

Аллин крепко сплела пальцы. Мужчины на нашем корабле пригнулись: вынужденные менять направление, стрелы арбалетов все еще могли причинить немалый вред. Одна пронеслась по палубе рядом с нами, оставив в настиле обугленную борозду.

Магия или просто случай отбросили сноп горящих ярким пламенем стрел обратно в паруса пиратского судна.

– Давай, Аллин, – подбодрила я девушку. – Ты знаешь, что надо делать.

Ее пухлое лицо было искажено страданием, но тяжелое, просоленное полотнище все же сгорело, словно осенняя паутина, угодившая в пламя свечи. Ветер подхватил обрывки пылающей ткани, чтобы поджечь другие паруса. Огонь побежал по снастям, пожирая их, как дорожки лампового масла. Реи затрещали и вспыхнули, железные скрепы, соединяющие верхнюю часть грот-мачты с нижней, расплавились в аду, который раньше был марсом. Жидкий металл капал, мгновенно убивая людей на палубе, а затем вся стеньга повалилась, будто срубленное могучее дерево, которым она когда-то была в некоем далеком лесу. С грохотом рушась назад, она снесла бизань-мачту, палуба юта исчезла под убийственной тяжестью дерева и парусов.

Точно так же скроенная буря теперь окружила «Морскую Лисицу». Оттуда понеслись настойчивые крики, когда «Ламинария» и «Огненный Гольян» повернули к галечному берегу, где лежали разграбленные «Звон» и барк Ден Харкейла. «Кувшинка» и «Звезда» поддерживали «Эринго» в блокаде пролива, лучники Витранселя были готовы подрезать крылья баркасам, которые еще держались на плаву и стремились добраться до суши.

«Бешеный Пес» горел с ревом горна. «Морская Лисица» оставалась беспомощной, пиратские суда дрейфовали врозь. Я мельком увидела позади них нечто похожее на жаркое марево, рябившее воздух. Не важно. У меня хватало других, более неотложных забот. «Огненный Гольян» и «Ламинария» приготовились к отправке отрядов Райшеда и Хэлис на берег, чтобы там сражаться с пиратами. Зловещая сила собиралась между хижинами и частоколом, построенными кровью и слезами несчастных пленников.

Аллин решительно вдохнула, и магический огонь перепрыгнул с «Бешеного Пса» на «Морскую Лисицу». Мачты занялись в один миг, как деревья в лесном пожаре. Матросы в отчаянии прыгали в воду, некоторые падали горящими факелами.

– Нет! – Гуиналь посерела от ужаса.

– Это бой. – Думая, что она упадет в обморок, я схватила ее под руку.

– У них есть Высшее Искусство, госпожа моя, Высшее Искусство! Я не знаю, у кого, но они убивают им. – К моему изумлению, отчаянный голос Паррайла раздался в моей голове: – Пленники, давшие ложную клятву, погибают от удушья. Они пытаются найти ваших магов, я слышу, как они ищут. Они убьют каждого мага, до которого смогут добраться. – Он говорил быстро, и его страдание огнем опалило мой ум.

– Прекрати свою магию, – закричала я Аллин. – Сейчас же! – Нельзя допустить, чтобы вражеские заклинания превратили ее в едва дышащий труп.

Девушка уставилась на меня в растерянности.

– У них есть эфирная магия, она ищет вас, – задыхаясь, проговорила Гуиналь.

Даже румянец Аллин исчез при этом известии.

– Мы должны предупредить остальных.

Я снова посмотрела за горящую ярким пламенем «Морскую Лисицу», но по-прежнему увидела лишь мерцающую дымку.

– Как?

Мы договорились о сигнальных флагах едва ли не на все случаи жизни, но такого никто не ожидал.

– Я свяжусь с Узарой. – Аллин нашарила в кармане фартука пучок рваных бинтов и подняла пустую металлическую чашку из-под мази.

– Тебя слишком легко атаковать, – возразила я.

– Мы можем прикрыть ее Высшим Искусством. – Лицо Гуиналь словно застыло; она схватила меня за руку. – Просто делай, как я. Вспомни, как мы вместе творили Высшее Искусство против Крамизака.

Узара исповедует теорию, что вера – это ключ к эфирной магии. Решительно отбросив все сомнения, я вызвала в памяти яркий образ Гуиналь, разбивающей оборону того колдуна во время прошлого нападения эльетиммов. Она скандировала тогда заклинание, а я вторила, и как ублюдок ни злился, он ничего не мог поделать, и Райшед с Темаром порубили его на куски.

– Тар амал эс риал андал зер, фез амал тар риал сурамер.

Древние слова не имели смысла, но их ритм был знаком, как дыхание. Что это – зов Лесной крови или просто воспоминание о далеком детстве, когда мой отец – странствующий менестрель – пел мне на ночь песни в комнате на чердаке?

Я услышала голос Аллин, приглушенный, словно доносящийся издалека, из густого тумана.

– Паррайл говорит, что у пиратов есть Высшее Искусство. Мы должны все прекратить.

В этот момент что-то прошмыгнуло мимо меня, но ничего не было видно. Гуиналь сильнее сжала мои руки, пока пальцы не стали неметь. Глядя прямо сквозь меня, она повторяла свое заклинание с острой выразительностью. Я вдруг поняла, что меня пробирает непреодолимая дрожь, которую старики называют сквозняком от плаща Полдриона. Я держала руки Гуиналь так же крепко, как она – мои. Я должна верить, что она может сделать это, или мы обе погибнем. Если моя вера – это все, что стоит между магами и Высшим Искусством, убивающим их разум, я буду твердить заклинание, пока не отсохнет язык.

Аллин выкрикивала приказы. Я слышала беготню со всех сторон, но не могла отвести глаз от лица Гуиналь. Затем молодая дворянка растворилась передо мной, повиснув в воздухе как тень. Я моргнула, и Гуиналь снова была тут, но двери кают позади нее, корма, Аллин и все остальное стали нереальными, словно дым. Все исчезло в безликом сером тумане. Казалось, «Эринго» и все на борту – это просто обман зрения, подобно воспоминанию о пламени свечи, задутой в темной комнате.

Я прикусила губу и ощутила металлический вкус крови. Я все еще слышала крики Аллин. Я все еще вдыхала противный запах пота – запах моего страха – и гарь «Бешеного Пса». Я все еще чувствовала палубу под ногами и руки дворянки, сжимающие мои пальцы как тиски. Я представила себе ее лицо, каждую деталь ее платья. Гуиналь втянула меня в это и, Дрианон спаси меня, она меня отсюда вытащит, иначе ей не поздоровится.

Цвета побежали по краям серого тумана. Они ускользали, когда я пыталась на них посмотреть, но вскоре обрели силу и глубину. Появились какие-то формы, поначалу трудноразличимые, ибо мое истинное окружение накладывалось на те образы из царства Полдриона.

Мы были в частоколе с пленниками. Я бы вырвала свои руки у Гуиналь, но барышня держала их крепко.

«Мы здесь не более чем тени». Ее невысказанные слова эхом прокатились в моей голове, и я вспомнила, как поклялась однажды, что пусть лучше окажусь изнасилованной, чем снова почувствую то мерзкое вторжение чужой воли.

Кучка пиратов распахнула ворота, размахивая мечами и дубинками. Два пленника в лохмотьях сидели у самого входа. Их грубо поставили на ноги, заломив руки за спину. Остальные попятились, слишком испуганные, чтобы бежать, сломленные как телом, так и духом. Я попыталась разглядеть Паррайла или Налдета среди этой измученной и грязной толпы.

Еще три человека стремглав вбежали в частокол, двое мужчин и одна женщина, все трое не слишком высокие и примерно одного возраста с Темаром и Гуиналь. Женщина была в оливковой юбке, мужчины – в серовато-коричневых бриджах; со своими светлыми волосами, они могли сойти за родственников Сорграда. Все трое носили рубахи, зашнурованные до самой шеи, но я тем не менее заметила под ними безошибочный блеск серебра. Единственными эфирными колдунами, носящими цепи, были…

– Эльетиммы. – Ненависть Гуиналь прозвенела в моей голове.

Первый колдун грубо сжал руками голову пленника, и он скорчился в тех беспощадных тисках. Я не слышала криков несчастного, но эхо его боли отозвалось в заклинании Гуиналь, и я почувствовала ее как удар в затылок. Бросив пленника, эльетимм с той же жестокостью схватил второго. Мужчина дернулся в конвульсии, и меня снова ударило болью, но озадаченный колдун в ярости отшвырнул его в сторону.

Эльетиммка пролаяла какой-то приказ, и пираты двинулись вперед. Пленники в ужасе бросились врассыпную, будто овцы, внезапно обнаружившие волка в своем загоне. Один парень побежал к воротам, но два пирата повалили его на землю. Видя его вдавленным в грязь, второй эльетимм положил руку на сальные волосы мальчишки. Сердито качая головой, колдун выхватил у пирата дубинку и в зверской досаде разнес своей жертве череп.

Я увидела Налдета и Паррайла. Оба пытались спрятаться за чужими спинами, но то же самое делали и остальные. Они напоминали стаю гусей, удирающую от своры собак. Борясь друг с другом, пленники выталкивали более слабых, и те становились легкой добычей алчных пиратов. Вскоре поплатился жизнью из-за врожденной мягкости и Паррайл.

Пират с прогнившим носом потащил ученого к эльетиммке. Паррайл был без рубахи, весь грязный, но даже под грязью были видны ребра и синяки – свидетельства непрестанной жестокости. Ученый споткнулся и упал, но пират не дал ему встать на ноги и поволок по загаженной земле. Он бросил парня лицом вниз перед колдуньей, встал коленями на его ноги и вывернул ему руки за спину. Паррайл отчаянно закрутил головой, пытаясь избежать прикосновения женщины.

К моей невыразимой радости, боль исказила лицо эльетиммки, едва она дотронулась до него, но, увы, на ее крик сбежались другие колдуны.

– Кто ты? Откуда ты? С кем ты говоришь?

Я не знаю эльетиммского, но поняла их резкие вопросы, эхом заметавшиеся вокруг моих мыслей.

Ученый закутался в непокорность.

– Не скажу.

– Кто тебя научил? – Страх и ненависть проскользнули в вопросе эльетимма, но его Высшее Искусство разрезало Паррайла как нож.

Словно мелькнувшую страницу в открытой и тут же захлопнутой книге, я увидела ментора Тонина, наставника Паррайла в далеком Ванаме.

– Ты не можешь противиться нам. – Злое удовлетворение окрасило хор мыслей эльетиммов. Тот миг единства прошел, и все трое напали на ученого с безжалостным допросом.

– Кто ты?

– Где твои друзья?

– Кто предал Мьюрдарча?

Неужели мы так и будем на это смотреть? Я хотела встряхнуть Гуиналь за плечи, настоять, чтобы она вытащила оттуда парня, чтобы сделала что-нибудь, но я не посмела. Вдруг эти ублюдки насторожатся? Вдруг они поймут, что мы подслушиваем? Страх за себя и за Паррайла комом встал в моем горле, едкий, как желчь.

Бесцветный огонь на миг осветил реальность. Далекий частокол побледнел, и я отчетливо увидела «Эринго». Страшная боль от сломанной кости пронзила мое запястье, хотя я знала, что это не моя травма.

– Будь они прокляты! – Горькие слова Гуиналь вновь крепко привязали меня к ее воле. Я снова увидела частокол, увидела зверя-пирата, который выкручивал посиневшую руку Паррайла. Ученый зарыдал и начал биться головой о землю, слезы лились из его сощуренных глаз.

Все три эльетимма столпились как стервятники, вокруг парня, не дожидаясь, когда их добыча перестанет дышать. Безносый пират торопливо отполз, он явно испугался этих тощих чужаков. Обнимая сломанную руку, Паррайл свернулся в беспомощный комок, от его непокорности больше не было пользы.

Эльетиммы соединили руки. Вместе с ними и мы с Гуиналь явственно увидели обнаженную жизнь Паррайла. Дорогие воспоминания запорхали мимо меня, как цветные страницы, вырванные из драгоценной книжки детских сказок и рассыпанные по равнодушной земле. Паррайл был любимым ребенком, тем более что детские хвори унесли многих его братьев и сестер к чуткой заботе Полдриона. Его отец, скромный клерк в купеческом доме, экономил на всем, чтобы послать своего многообещающего сына в Ванам, мать утирала слезы, утешая себя, что все эти жертвы – ради ее любимца. Не ленивый и не богатый, студент Паррайл был на посылках у более денежных учеников, дабы иметь что-то на пропитание, но даже тогда ходил голодный, если какой-то заманчивый свиток или пергамент опустошал его кошелек. Гордость ментора Тонина согревала молодого ученого, поддерживала его уверенность в своих талантах, научила его выпутывать нити смысла из клубка суеверий и искаженных молитв – все, что Хаос оставил от эфирного знания.

Эти воспоминания колдуны разорвали на части, в отчаянии они искали то, что Паррайл знал, а они – нет. Терзаемый жгучей болью в руке, ученый лежал, беспомощный, и не сопротивлялся, когда они подвергли холодному изучению его первый визит в Келларин. Они увидели его нервным и возбужденным в группе ментора Тонина, Паррайл был захвачен тем, как сухая теория его исследований обретает плоть и кровь реальности. Но после нападения эльетиммов тот интерес сменился ужасом. Друзья и маги лежали мертвые со всех сторон, и никто, кроме Паррайла, не мог разбудить спящих колонистов. По дороге к спрятанной пещере Эдисгессета он призвал всю свою решимость и волю, чтобы победить малодушные сомнения.

Я с удивлением обнаружила, что Паррайл меня боялся, но это мимолетное впечатление исчезло как дым в пылающем огне его преданности Гуиналь. Изумленный ее красотой, ученый хранил в памяти ее спящее лицо, застывшее в тусклом свете пещеры, – такое, каким он впервые его увидел и какое парило сейчас перед всеми нами. Тот первый восторг сопровождал юношу постоянно. Каждое слово барышни было для Паррайла как милость, каждое ее действие выглядело доказательством ее благородства и добродетели. Даже его возвращение в Ванам не поколебало эту верность, и когда появился шанс вернуться, страстное желание ученого быть полезным своей госпоже окрашивало все его мысли и поступки.

Меня захлестнули ярость, отвращение, негодование, словно этого бедного парня раздели догола на потеху ревущей толпе. Эльетиммка вскинула голову и уставилась прямо на меня.

– Даридж, Мойн!

Эта тварь, без сомнения, видела нас обеих. Ее сверлящий взгляд проникал сквозь завесу того заклинания, каким прикрывала нас Гуиналь.

Эльетиммы бросили Паррайла и двинулись к нам.

– Гуиналь? – пискнула я.

Но барышня не хуже меня видела опасность.

– Вы оскверняете эфир своим прикосновением. – Презрение Гуиналь хлестнуло колдунов, и эльетиммская троица отшатнулась. – Мне следует выжечь то испорченное знание из самых глубин ваших умов. Неужели вы думаете, что можете использовать против меня свои грязные приемы?

Она подняла руку, бестелесный призрак, но эльетиммы попятились, словно перед ними стоял некий мифический воин, весь в блестящих доспехах и с пылающим мечом.

Один из колдунов, тот, которого звали Даридж, споткнулся о Паррайла. Быстро, как кусающая лиса, он схватил его за волосы.

– Если мы не можем коснуться тебя, то он в наших руках.

Он злобно пнул ученого в пах. Второй колдун, Мойн, наступил на сломанное запястье Паррайла. Ученый едва реагировал, и я почувствовала горестное беспокойство Гуиналь, вторящее моей тревоге.

Ужасный мир иллюзии замерцал вокруг меня. Мойн ухмыльнулся, словно удовлетворенный дьявол.

– Ты достаточно сильна, чтобы поддерживать свою магию перед лицом его боли?

– Ялда! – Не сводя глаз с Гуиналь, Даридж поманил к себе эльетиммку.

Женщина подняла пиратскую дубинку и с ядовитой улыбкой обрушила ее на голову Паррайла. Из его ушей и носа хлынула кровь. Колдунья наносила удары снова и снова, пока Даридж пинал его в живот, а Мойн коваными сапогами в незащищенную спину.

Последние муки безгрешного юноши исчезли как сон, но я знала, что этот кошмар мне не приснился, даже когда палуба «Эринго» вновь стала твердой и надежной. Гуиналь трясущимися руками закрыла лицо и убежала в каюту, содрогаясь от рыданий.

У Аллин расширились глаза.

– Что случилось?

– У них эльетиммские колдуны, – сообщила я ей. – Мы должны убраться отсюда.

Я вдруг поняла, что насквозь промокла от пота. На рубахе проступили темные пятна, бриджи липли к ногам. Ветер охладил меня снаружи, но внутри у меня и так царил ледяной холод.

– Мы уже уходим. – Аллин показала на черно-желтые клетчатые флаги – сигнал к отступлению. «Ламинария» и «Огненный Гольян» направлялись к нам. Пираты, которые с радостью зарезали бы всех на борту, в досаде остались стоять на гальке. – У нас нет людей, чтобы сражаться без помощи магии.

Матросам «Эринго» с огромными усилиями удалось осторожно провести нас мимо тлеющих обломков «Бешеного Пса» и «Морской Лисицы». «Ураган» поворачивал в более широкой части пролива за горящими корпусами. Теперь его все прекрасно видели, так как покров магии был сброшен из-за страха эфирной атаки на Шива, Зара и Лариссу. Вот тебе и наш план подобраться к пиратам достаточно близко, чтобы забрать пленников. Увы, но вновь обретенная уверенность магов в работе со стихией воздуха оказалась ненужной. Флотилия Витранселя сомкнула ряды позади «Эринго». Используя все преимущества ветра и прилива, мы бежали на север по проливу, оставляя позади свои разбитые надежды.

– Что с Паррайлом и Налдетом? – встревоженно спросила Аллин.

– Паррайл мертв, – мрачно ответила я.

– А Налдет? – Ее голос дрогнул.

– Не знаю. – Хотя я могла угадать судьбу мага, если он себя выдаст.