Текст книги "Уайт-Ривер в огне (ЛП)"

Автор книги: Джон Вердон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

17.

Когда Гурни вышел на парковку полицейского управления и направился к своему «Аутбеку», он заметил Клайна у машины – тот глубоко затягивался сигаретой. Выдохнув медленно, провёл рукой с сигаретой по широкой дуге вдоль тела.

Завидев приближающегося Гурни, Клайн сделал последнюю затяжку, бросил окурок на асфальт и придавил его подошвой, будто давил осу, только что впившуюся жалом в кожу.

У его ног стоял портфель. Он наклонился, вынул крупный коричневый конверт.

– Всё, о чём вы просили вчера. Полный комплект по делу Стила: рапорты о происшествии и допросах, фото и схемы места, баллистика. Плюс прежние задержания Джордана и Такера и ваши временные полномочия – старший следователь по особым поручениям при офисе окружного прокурора, – он протянул конверт Гурни.

– Есть что‑нибудь о так называемом третьем человеке?

– Если что и есть, Бекерт держит это при себе.

– Например, имена его информаторов?

– Точно, – коротко бросил он.

Достав новую сигарету, он торопливо закурил и сделал особенно длинную затяжку, прежде чем продолжить:

– Итак… Какие у вас на данный момент наблюдения?

– Вы выглядите крайне обеспокоенным человеком.

Клайн промолчал.

И это молчание само по себе было ответом.

Гурни решил зайти дальше:

– Сообщения на телефоне Стила подталкивает к мысли: кто‑то из департамента мог воспользоваться уличным хаосом, чтобы убрать его. Если этот кто‑то – Терлок… или даже Бекерт…

– Господи Иисусе! – Клайн вскинул ладонь. – У вас есть какие‑то доказательства того, что вы сейчас говорите?

– Никаких. Но у меня нет и улик, указывающих на третьего из BDA.

– А эти два новых убийства? Какие‑то соображения?

– Лишь то, что они могут быть не тем, чем кажутся.

– Что заставляет вас так думать?

– Комментарии Трэшера о характере повреждений.

Клайн выглядел всё более подавленным:

– Если это не то, чем кажется… то что это, чёрт возьми?

– Мне нужно время, чтобы об этом подумать.

– Но вы пока думаете о Стиле?

– Думаю.

– Так что для вас приоритет?

– Стрельба в Стила.

– Почему?

– Потому что, это произошло раньше, и, возможно, там кроется ключ к странностям второго дела.

Клайн нахмурился, явно переваривая ответ. Затем кивнул на плотный конверт в руке Гурни:

– Дайте знать, если в материалах что‑то всплывёт. У вас есть номер моего личного мобильного. Звоните в любое время – днём или ночью.

По мере удаления от унылой серости Уайт‑Ривера, сельский пейзаж расправлял крылья безвременья – ранний май был щедр на красоту. На склонах паслись чёрные ангусы. Яблони стояли в цвету. Чёрная, только что вспаханная кукурузная земля чередовалась с изумрудными коврами травы и россыпями лютиков. Лишь краем сознания отмечая красоту вокруг, всю дорогу домой Гурни перебирал странные факты, связывающие оба дела. И хотя решил сосредоточиться на снайпере, у него не выходили из головы замечания Трэшера об избиениях и клеймении.

Вырулив на узкую дорогу, ведущую к его дому на вершине холма, он переключился на насущную проблему. Сказав Мадлен, что не будет размышлять о том, продолжать ли сотрудничество с Клайном, он тем не менее почувствовал, что пора принять решение. С одной стороны, ситуация осложнялась, давление усиливалось – общественность требовала предотвратить эскалацию насилия. Как ни пугающе это звучало, такой вызов был ровно тем, для чего он создан. С другой стороны – его настораживала фигура самого окружного прокурора.

Он чувствовал себя в тисках сомнений. Каждый раз, когда склонялся к выводу, что важность дела перевешивает сомнения – стоит ли доверять Клайну, в памяти вставал вопрос Мадлен: Боже мой, Дэвид, на какой планете это сочли бы хорошей идеей?

Он парковался у боковой двери старого фермерского дома и всё ещё бился с дилеммой, когда зазвонил телефон.

– Гурни слушает.

– Спасибо, что ответили. Это Марк Торрес. У вас найдётся минутка?

– Чем могу помочь?

– Звоню насчёт фотографий, которые Пол Азиз сделал в парке Уилларда. Хотел спросить, не захотите ли вы на них взглянуть.

– Тех снимков, что вы показывали на встрече?

– Я показывал лишь те, что счёл самыми важными. А Пол сделал больше двух сотен. Прежде чем передать шефу Бекерту карты памяти, я загрузил всё на свой ноутбук.

– И вы хотите передать это мне?

– Как вы знаете, меня отстранили от дела Джордана—Такера, чтобы я занялся Стилом. Но я подумал, что вы всё равно заинтересованы в обоих делах, а фотографии могут вам пригодиться.

– Считаете, Бекерт не поделится ими со мной?

Торрес помедлил:

– Не могу сказать.

Гурни подумал, не испытывает ли Торрес то же недоверие к руководству полиции, что, похоже, съедало Клайна. Как бы то ни было, взглянуть на снимки Азиза не помешает.

– Как вы хотите их передать?

– Через файлообменник. Как только всё настрою, пришлю вам письмо.

Гурни подумал, что эта незначительная история с фотографиями не имеет отношения к его более масштабным обязательствам, выразил благодарность Торресу и сказал, что будет ждать его письма. Он завершил разговор, вышел из машины и направился в дом.

Судя по старым кухонным часам на стене, без пяти пять. Он окликнул Мадлен по имени. Тишина. Он знал, что сегодня не её клиническая смена, а если бы её внезапно вызвали, она оставила бы записку на двери.

Он снова вышел наружу и проверил места, где она любила возиться, – грядки, спаржевую делянку и сборную теплицу, которую они поставили этой весной, чтобы чуть удлинить короткий сезон в северной части штата.

Он снова позвал. Обошёл дом с тыла и посмотрел через высокогорное пастбище на кромку леса вокруг. Единственными живыми существами, которых он заметил, были далёкие стервятники, парившие в восходящих потоках над горным хребтом.

Он решил вернуться в дом и позвонить ей на мобильный. Но в этот момент увидел её – она шла по низкому пастбищу от пруда. В походке было что‑то изменившееся, менее пружинистое, чем обычно. Когда она подошла ближе, он увидел – в её глазах виднелись следы недавних слёз.

– Что случилось? – спросил Гурни.

Она неуверенно огляделась, пока взгляд не остановился на паре адирондакских стульев, стоящих друг напротив друга посреди каменного патио.

– Мы можем немного посидеть здесь?

– Конечно. Что‑то не так?

Они уселись так близко, что их колени почти соприкасались. Она закрыла глаза, словно собираясь с мыслями.

– Мэдди? Что‑то случилось?

– Здесь была Ким Стил.

– Зачем приходила?

– Она принесла мобильный телефон мужа.

– Оставила его у тебя?

– Да.

Он ждал продолжения, но она молчала.

– Её визит был… неприятным?

– Да.

– Из‑за того, что случилось с её мужем?

– Из‑за того, каким человеком он был, – она сглотнула. – Он был похож на тебя.

– И ты думаешь… то, что случилось с ним, могло случиться и со мной?

– Да, – спустя несколько мгновений она продолжила: – Как она его описывала… это в точности то, как описала бы тебя я. Вера в то, что быть полицейским – достойная жизнь, способ приносить пользу. Вера в то, что поступать правильно – важнее всего.

Они долго сидели молча.

– Есть ещё кое‑что, – сказала она, вытирая слезу. – Они потеряли ребёнка.

Он почувствовал, как холод поднимается в груди.

– Младенца. В автомобильной аварии.

– Господи Иисусе…

– Дэвид, это мы, двадцать лет назад. Единственная разница – ты жив, а её муж нет.

Глядя ей в глаза, он видел, как сила её сопричастности с болью другой женщины перевернула вчерашнюю реальность.

– Я не хотела, чтобы ты ввязывался в это дело, связывался с Шериданом Клайном. Но теперь не могу отделаться от мысли, что если бы это случилось с тобой…

– Ты бы хотела, чтобы кто‑то, что‑то сделал.

– Да. Кто‑то хороший, честный и достаточно решительный, чтобы докопаться до сути, – она на мгновение запнулась, а затем твёрдо добавила: – Да. Я бы этого хотела.

18.

Перемена во взглядах Мадлен произвела на Гурни сильнейшее впечатление. Сдвиг её настроения показался ему своего рода освобождением. То, что стало ясным ей, стало ясным и ему. Его работа – просто раскрыть убийство мужа Ким Стил.

Всё остальное – неясные мотивы Клайна, побудившие его вмешаться, вероятные политические связи и амбиции Делла Бекерта, потенциальная межрасовая война в Уайт‑Ривер – важно, но вторично. Эти темы обретут значение лишь постольку, поскольку помогут объяснить смерть Джона Стила.

После ужина Гурни ушёл в кабинет с материалами дела, которые Клайн передал ему на парковке, и с мобильным телефоном, который Ким оставила у Мадлен. Первое, что он сделал, проверив списки звонков и цепочки сообщений и обнаружив, что всё было удалено, кроме последнего предупреждения, – позвонил по личному номеру окружного прокурора.

Клайн ответил мгновенно, в голосе – напряжение:

– Да?

– У меня телефон Стила.

– Его жена передала его вам?

– Да.

– Вы… нашли там что‑нибудь? Что‑нибудь важное?

– Ничего, кроме последнего сообщения.

– Как скоро вы сможете передать мне телефон?

Формулировка вопроса удивила Гурни, особенно прозвучавшее – «мне». Он задумался, действительно ли Клайн хочет получить телефон лично?

– Я мог бы принести его на завтрашнее собрание команды. Бекерт, кажется, с нетерпением этого ждёт, – когда Клайн промолчал, он продолжил: – Или, поскольку время критично, вы можете отправить ко мне кого‑нибудь из своих, и они отвезут телефон прямо в компьютерную экспертизу в Олбани. А тем временем вы получите ордер на доступ к записям звонков у провайдера связи.

– Хм… То есть… вы предлагаете, ради экономии времени, обойти полицию Уайт‑Ривера и направиться прямо в государственную лабораторию?

Гурни едва сдержал усмешку. Клайн, инстинктивный мастер перестраховки, явно предпочитал именно этот путь, но хотел, чтобы инициатива выглядела предложением Гурни.

– Это был бы разумный вариант, – сказал Гурни.

– Пожалуй, вы правы. Учитывая важность фактора времени. Хорошо. Моя машина будет у вас дома ровно в семь утра.

Этот разговор подтвердил Гурни: Клайн достаточно встревожен Бекертом или кем‑то ещё в отделе, чтобы не отдавать им телефон, пока из него не извлекут объективную информацию.

Он переключил внимание на плотный конверт, достал папку дела и разложил содержимое на письменном столе. Стандартный набор – рапорт о происшествии, показания свидетелей, фотографии и схемы места, предварительные заметки о проделанной работе, разнообразные обновления и дополнения, – ничего на первый взгляд особенно полезного или неожиданного. Ещё был DVD‑диск с надписью: «Видеозапись с камеры наблюдения, Уиллард Парк, расследование убийства Джона Стила». Остальное он отложил и вставил диск в внешний привод ноутбука.

Видео оказалось тем самым, что он уже видел – на большом экране у Гелтеров и затем на первом заседании CSMT. Вероятно, это фрагмент более длинной записи: эпизод начинался примерно за три минуты до выстрела и продолжался около двух минут после. На этот раз он засёк момент появления красной лазерной точки на затылке Стила и подтвердил первоначальную оценку: точка появилась за две минуты до выстрела. Точность, с которой она следовала за движениями Стила, укрепляла его впечатление: винтовка была установлена на треноге, возможно, с механизмом стабилизации, сродни тем, что используют в кинопроизводстве.

Он посмотрел запись трижды. На третьем просмотре заметил странность, ранее ускользавшую от внимания: в момент выстрела Стил перемещался по тротуару, но почти двадцать секунд до этого стоял неподвижно. Почему же стрелок упустил лёгкую возможность ради более рискованного выстрела по движущейся цели?

Листая дальше, он наткнулся на компьютерную распечатку «Возможные места для стрельбы, определённые параметрами траектории пули». На схеме – узкий треугольный контур, наложенный на карту Уайт‑Ривера. Вершина треугольника упиралась в точку на краю парка, где был убит Стил, а сам контур тянулся от этой точки примерно на четверть мили через центр города, охватывая область, из которой, согласно расчётной траектории, был произведён выстрел.

Хотя в файле не было указаний, как использовать диаграмму, Гурни было очевидно: следующий шаг – сузить возможности, став на место Стила в момент попадания и, глядя в бинокль внутрь треугольника, отметить прямые линии обзора – окна, крыши, открытые площадки, не перекрытые другими сооружениями. Раз цель должна быть видна снайперу, значит, и позиция снайпера должна просматриваться с позиции цели. Этот простой ход резко ограничил бы зону поиска.

Его подмывало позвонить Марку Торресу и убедиться, что так и делают. Но внутренний голос подсказал не вмешиваться. Местонахождение снайпера вскоре выявят и передадут криминалистам с их камерами, пылесосами, пакетами для улик и наборами для снятия отпечатков. А у него было достаточно своих дел.

Например, ещё один разговор с глазу на глаз с Ким Стил мог оказаться более продуктивным. Во время сегодняшнего визита Ким оставила Мадлен свой адрес, электронную почту и номер телефона.

Он взял мобильный и набрал Ким.

– Да? – её голос звучал глухо.

– Ким, это Дэйв Гурни.

– Да?

– Завтра у меня встреча в Уайт‑Ривер. Я хотел спросить, могу ли заехать к вам по пути и поговорить.

– Завтра?

– Вероятно, утром. Это удобно?

– Удобно. Я буду дома.

Он задумался, связано ли её монотонное «да» с изнурённостью горем или с действием успокоительных, приглушающих эмоции.

– Спасибо, Ким. Увидимся утром.

В ту ночь ему впервые за год приснился сон – ужасное, бессвязное повторение давней аварии, в которой погиб его четырёхлетний сын.

Солнечный день. Они идут на детскую площадку.

Дэнни шагает впереди.

Он следует за голубем по тротуару.

Сам Гурни присутствует как будто наполовину.

Обдумывая резкий поворот в деле об убийстве, над которым он работал, он внезапно отвлёкся: блеснула мысль – дерзкая, ослепительная, почти готовое решение.

Голубь спрыгнул с тротуара на проезжую часть. Дэнни последовал за голубем. Тошнотворный, заставляющий замирать сердце удар. Тело Дэнни взметнулось в воздух, глухо ударилось о тротуар и покатилось. Красный BMW мчится прочь. С визгом уходит за угол. Исчезает.

Гурни проснулся в серых предрассветных сумерках. Мадлен держала его за руку. Она знала этот сон. Он возвращался к нему время от времени почти двадцать лет.

Когда навязчивые образы рассеялись, и ощущение горя отступило, он поднялся, принял душ и оделся.

В семь утра, как и было обещано, приехал человек Клайна, забрал сотовый телефон Стила и, не сказав ни слова, уехал. В 7:45 Джеральдин Миркл подъехала, чтобы забрать Мадлен на работу в клинике. В 8:30 Гурни отправился на встречу с Ким Стил.

Навигатор подсказал, где свернуть с автострады: съезд Ларватон—Бадминтон, затем Фишерс-Роуд, уходящая на север, в сторону Ангайны. Через несколько миль он велел повернуть на Драй-Брук-Лейн – гравийную дорогу, что серией S-образных изгибов поднималась через старый лиственный лес. На подъездной дорожке, отмеченной ярко раскрашенным почтовым ящиком, навигатор объявил о прибытии. Подъездная дорожка вывел его на поляну, в центре – небольшой фермерский домик, опоясанный цветочными клумбами и сочной весенней травой. На краю поляны – красный сарай с металлической крышей. Маленькая белая машина Ким Стил стояла у дома, он припарковался рядом.

Гурни постучал в боковую дверь и подождал. Постучал ещё раз. После третьей попытки обошёл дом к задней двери – с тем же результатом. Размышляя, он взглянул на заднее поле в сторону сарая и заметил у дверей газонокосилку.

Пока он шёл через поле, Ким Стил вышла из сарая, неся большую красную канистру с бензином. Она отнесла её к газонокосилке и как раз открывала бензобак, когда увидела его. Посмотрела, как он приближается, затем вернулась к занятию: подняла канистру, втиснула тугой носик в горловину бака. Заговорила, не поднимая глаз:

– Нужно что-то делать.

– Могу я чем-нибудь помочь?

Она, казалось, не услышала. Выглядела чуть более собранной, чем в прошлый раз; на ней была та же рубашка, но теперь пуговицы застёгнуты ровно. Волосы – аккуратно причёсаны, блестят.

– Его вызвали в выходной, – сказала она, стараясь удержать тяжёлую канистру над баком. – Он хотел скосить это поле. Говорил, важно проходить его хотя бы раз в неделю. Иначе трава забьёт косилку. Как только она засорится…

– Давай я помогу с этим, – он потянулся за канистрой.

– Нет! Это моя работа.

– Хорошо, – он остановился. – Вы говорили, что его вызвали на службу?

Она кивнула.

– Из-за демонстрации?

– Они звонили всем подряд.

– Он сказал, кто из отдела ему звонил?

Она покачала головой.

– Вы не помните, были ли ему ещё какие-нибудь звонки в тот день?

– В тот день, когда его убили? – это прозвучало не как вопрос, а как вспышка гнева.

Он снова сделал паузу:

– Я понимаю, думать об этом ужасно…

Она перебила:

– Это всё, о чём я думаю. Ни о чём другом думать не могу. Так что спрашивайте, что хотите.

Он кивнул:

– Мне просто интересно, получал ли Джон в тот день какие-то другие звонки, кроме того сообщения, которое вы нашли в его телефоне.

– Чёрт!

Бак газонокосилки переполнился. Она дёрнула канистру и уронила её на землю. Казалось, она вот-вот расплачется. Ситуация тронула его так, что говорить стало трудно. Сильный запах топлива наполнил неподвижный воздух.

– Со мной это постоянно случается, – смущённо сказал Гурни.

Она не ответила.

– Можно я покошу поле за вас?

– Что?

– Я много времени провожу, подстригая газоны у своего дома. Мне это нравится. Вам пришлось бы меньше этим заниматься. Я был бы рад вам помочь.

Она смотрела на него, моргая, словно пытаясь прояснить зрение:

– Это очень любезно с вашей стороны. Но я должна всё делать сама.

Между ними повисло молчание.

Он спросил:

– Друзья Джона из департамента приходили навестить вас?

– Приходили какие-то люди. Я сказала им уйти.

– Вы не хотели, чтобы они были здесь?

– Я не могу даже на них смотреть, пока не узнаю, что произошло.

– Вы никому в отделе не доверяете?

– Нет. Только Рику Лумису.

– Он отличается от других?

– Рик и Джон были друзьями. Союзники.

– Союзники подразумевают, что у них были враги.

– Да. Были враги.

– Вы знаете их имена?

– Молюсь Богу, чтобы узнать. Но Джон не любил приносить домой неприятные детали работы. Уверена, он думал, что облегчает мне жизнь, держа всё в тайне.

– Вы не знаете, разделял ли Рик Лумис подозрения вашего мужа насчёт того, что происходило в отделе?

– Думаю, да.

– Он помогал ему с расследованием старых дел?

– Они над чем-то работали вместе. Я знаю, звучит безнадёжно туманно, – она вздохнула, опустила крышку бензобака и закрутила её. – Если хотите на минутку зайти, я могла бы сварить кофе.

– Я был бы рад. И хотел бы узнать о вашем муже больше – всё, чем вы готовы поделиться. Хочу понять, каким он был, – произнеся это, он уловил в её глазах боль от глагола прошедшего времени «был» и пожалел, что не нашёл иных слов.

Она кивнула, вытерла руки о джинсы и направилась через поле к дому.

Задняя дверь вела в узкий коридор, оттуда – в кухню-столовую. На полу у раковины валялась разбитая тарелка. Куртка цвета хаки, в котором она была во время первого визита в дом Гурни, лежал поперёк сиденья стула. Стол был завален беспорядочной кучей бумаг. Она растерянно огляделась:

– Я и не подозревала… что здесь такой беспорядок. Позвольте я только…

Голос её угас.

Она собрала бумаги и отнесла их в соседнюю комнату. Вернувшись, взяла куртку и тоже унесла. Казалось, разбитой тарелки она не замечала. Указала на один из стульев у стола, и Гурни сел. Рассеянно принялась настраивать кофеварку.

Пока варился кофе, она стояла, глядя в окно. Когда было готово, налила в кружку и поставила на стол.

Она села напротив и улыбнулась так, что ему стало невыносимо грустно.

– Что вы хотите узнать о Джоне? – спросила она.

– Что для него было важно. Его амбиции. Почему он пришёл в полицию. Когда ему стало там не по себе. Любые намёки на неприятности до того текстового сообщения – всё, что могло иметь отношение к случившемуся.

Она посмотрела на него долго, задумчиво:

– Интересные вопросы.

– В каком смысле?

– Они не имеют ничего общего с теорией местной полиции о том, что нападение было политическим актом чёрных радикалов.

Он улыбнулся её проницательности:

– Теория полиции поддерживается людьми из полиции. Мне нет смысла идти по тому же пути.

– То есть к тому же тупику?

– Пока рано говорить, – он отхлебнул кофе. – Расскажите мне о Джоне.

– Он был самым добрым и умным человеком на свете. Мы познакомились в колледже, в Итаке. Джон изучал психологию. Очень серьёзный. Очень красивый. Мы поженились сразу после выпуска. Он уже сдал экзамен в полицию штата и через несколько месяцев поступил на службу. К тому времени я была беременна. Казалось, всё идёт прекрасно. Он окончил академию первым в классе. Жизнь была прекрасной. А потом, через месяц после рождения нашей девочки, случилась автокатастрофа. Она не выжила, – Ким замолчала, прикусила нижнюю губу и отвернулась к окну. Через несколько мгновений глубоко вздохнула, выпрямилась на стуле и продолжила: – Следующие три года он служил в полиции штата. В свободное время закончил магистратуру по криминологии. Примерно тогда же Делла Бекерта пригласили навести порядок в полицейском управлении Уайт-Ривера. Он произвёл сильное впечатление, вынудив многих уйти в отставку из-за подозрений в коррупции, привлекая новых сотрудников.

Она сделала паузу. Когда заговорила, в голосе проступило что-то печальное, даже горькое:

– Образ, который демонстрировал Бекерт – метла сметающая всю грязь и очищающая место, – я думаю, задел Джона за живое. Потому он и перешёл из NYSP в якобы замечательную новую городскую полицию.

– Когда он понял, что всё может быть не так идеально, как представлялось?

– Постепенно. Отношение к работе менялось. Помню, год назад, после стрельбы в Лакстона Джонса, стало ещё мрачнее. После этого в нём появилось напряжение, которого раньше не было.

– А в последнее время?

– Становилось всё хуже.

Гурни сделал ещё глоток:

– Вы говорили, у него были степени по психологии и криминологии?

Она кивнула, почти улыбнувшись:

– Да. Он любил свою работу и любил изучать всё, что с ней связано. На самом деле, он как раз начал посещать курсы для юристов.

Гурни помедлил:

– Он ведь был рядовым патрульным, верно?

В её глазах мелькнул воинственный огонёк:

– Вы имеете в виду «всего лишь» патрульным? Вы спрашиваете, почему он не стремился к повышению?

Он пожал плечами:

– Большинство знакомых мне копов, которые получают учёные степени…

Она перебила:

– Преследуют карьерные амбиции? Правда в том, что у Джона были огромные амбиции. Но не ради повышения. Он хотел быть на улице. Ради этого он и стал полицейским. Учёные степени, всё, что он читал, – чтобы быть настолько хорошим в своей работе, насколько возможно. Его целью была честная, полезная, позитивная жизнь. Это всё, что он когда-либо…

Она медленно опустила голову и заплакала.

Минуты спустя, когда волна горя схлынула, она откинулась на спинку стула и вытерла глаза:

– У вас есть ещё вопросы?

– Вы не знаете, получал ли он когда-нибудь угрозы или намёки на неприятности, кроме того, текстового сообщения?

Она покачала головой.

– Если что-то придёт на ум…

– Я позвоню вам. Я обещаю.

– Ладно. И последнее. Как вы думаете, Рик Лумис станет бы со мной разговаривать?

– Уверена, он поговорит с вами. Но если вы спрашиваете, насколько откровенно он расскажет о том, над чем они с Джоном работали, – этого я не знаю.

– Не могли бы вы позвонить ему, объяснить, кто я, и сказать, что я был бы признателен за разговор?

Она чуть наклонила голову, с интересом глядя на него:

– Хотите, чтобы я убедила его вам доверять?

– Просто скажите ему всё, что считаете нужным. Это целиком на ваше усмотрение.

Их взгляды встретились, и на миг он испытал то же чувство, что и тогда, когда взгляд Мадлен будто бы заглядывал ему в душу.

– Да, – сказала она. – Я могу это сделать.