Текст книги "Уайт-Ривер в огне (ЛП)"

Автор книги: Джон Вердон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

58.

Гурни передал Хардвику распоряжения Клайна.

Тот оскалился с отвращением:

– Клайн – жалкий маленький засранец.

– Но прав в одном: дело серьёзное, – сказал Гурни. – Особенно если явка с повинной сопровождается признанием.

– Что опровергает твою версию о Бекерте как о жертве.

– Если это поможет добраться до истины – я не против.

– Так что делаем, пока не явится кавалерия? Будем стоять тут, держась за причиндалы?

– Съезжаем с дороги, скрываемся, подходим поближе к дому. А затем… посмотрим.

По мере того, как они пробирались сквозь лес, рельеф выравнивался. Вскоре сквозь заросли болиголова проступила выкошенная поляна. Прикрываясь низкими ветвями, они продвинулись вперёд, пока не разглядели простой белый фермерский дом посреди ярко‑зелёного газона. Рядом с домом – сарай размером с гараж. Почти всё пространство перед фасадом занимали грядки с мульчей и подвесные корзины с алыми петуниями.

– И что теперь? – пробормотал Хардвик.

– Ведём наблюдение. Смотрим, кто войдёт или выйдет.

– А если войдут или выйдут?

– Зависит от того, кто именно.

– Ясно как божий день.

– Как жизнь. Займём диагональные позиции – чтобы нас было не видно. Гурни кивнул в сторону леса. – Обойди так, чтобы видеть левую и заднюю стороны дома. Я возьму фасад и правый фланг. Позвони, когда устроишься.

Он перевёл телефон в режим вибрации, чтобы звонок не выдал позицию. То же сделал и Хардвик.

Гурни прокрался к укрытию, откуда дом и сарай просматривались хорошо, а его самого скрывала чаща. Отсюда была видна небольшая, на вид совсем новая спутниковая тарелка на углу дома. До слуха доходил приглушённый гул генератора. Когда уши привыкли, он понял, что различает и голос – слишком слабый, чтобы разобрать слова, но по интонациям – диктор новостей. В столь напряжённых обстоятельствах это выглядело странно: Бекерт смотрит телевизор… разве что ожидает объявления о предстоящей сдаче.

Телефон завибрировал. Хардвик.

– Репортаж по запросу. Я только что вдохнул чёртову мошку. Сидит в лёгких, сука.

– По крайней мере, не оса.

– Или птица. Как бы там ни было, я на месте. И что дальше?

– Скажи одно: если прислушаться, слышно, что‑то вроде теленовостей?

– Слышу гул генератора.

– И всё?

– Вот и всё. Но у меня есть мысли по поводу вашей двойной подставы. Идея, что вся эта дрянь в Уайт‑Ривер в конечном счёте затевалась ради уничтожения Бекерта, рождает один большой знак вопроса.

– Согласен.

– И ответ тоже знаешь?

– Нет. Зато, похоже, знаешь ты.

Хардвик выждал эффектную паузу:

– Мейнард Биггс.

На Гурни это не произвело впечатления. Его воспоминания о Биггсе – честный, умный, сочувственный – плохо вязались с образом серийного убийцы.

– Почему Биггс?

– Он единственный, кто извлекает осязаемую выгоду из устранения Бекерта. Убери знаменитого шефа закона и порядка – и Биггс выигрывает выборы в Федеральный округ, даже не вспотев.

Это звучало криво, но Гурни намеренно держал ум открытым:

– Возможно. Проблема в том, что…

Он осёкся, услышав шум машины – возможно, нескольких – на грунтовке.

– Подожди, Джек, у нас гости.

Он сместился, чтобы видеть выезд дороги на поляну. Первой показалась «Краун Виктория» Марка Торреса. Вторым – чёрный фургон без опознавательных знаков, за ним – тёмный неприметный внедорожник. Они встали в ряд у кромки поляны, носами к дому. Никто не вышел.

Гурни снова набрал Хардвика:

– Видишь их с твоей позиции?

– Да. Фургон похож на спецназ. Как думаешь, что будут делать?

– Ничего существенного, пока не приедет Клайн. И подтянутся прочие приглашённые – если он их оповестил. Дай свяжусь с Торресом, перезвоню.

Торрес ответил на первом гудке:

– Дэйв? Где вы?

– Неподалёку, вне видимости – и пусть так и остаётся. У вас есть план?

– Клайн командует. Ничего не происходит, пока все не соберутся.

– Кто с тобой? – спросил Гурни.

– Спецназ и капитан Белтц. Мэра и шерифа везёт помощник шерифа на своей машине. Мистер Гелтер подъедет отдельно. Миссис Бекерт привезёт шофёр.

– Что насчёт Клайна?

– Уже в пути. Насколько знаю – один.

– Кто‑нибудь ещё?

– Нет. Ну… в некотором смысле да. Люди из RAM‑TV.

– Что?

– Ещё одно из условий Бекерта. Больше свидетелей.

– Клайн согласился?

– Согласился? Он в восторге.

– Господи.

– И ещё новость. Вы интересовались местоположением телефонов, на которые шли звонки с сигнализации в коттедже Бекерта, когда вы с Хардвиком там были. Вызовы шли на телефоны Бекерта, Терлока и на анонимный предоплатный номер. Телефон Бекерта тогда был выключен – логично, если он уже скрывался, – так что местоположение неизвестно. Телефон Терлока был включён, и звонок прошёл через вышку Ларватона, ближайшую к его дому. Это объясняет, почему он объявился в «Оружейном Клубе» тем утром. Ничего удивительного. Самое занимательное – предоплата. Звонок принят вышкой Уайт‑Ривер, а через тридцать секунд с того же предоплатного телефона пошёл вызов на номер, зарегистрированный на Езекиаса Горта.

Для Гурни это сюрпризом не стало: он и так полагал, что кто‑то, ожидавший присутствия Терлока, уведомил одного из Гортов. Но подтверждение обнадёжило.

– Спасибо, Марк. Приятно, когда в этом чёртовом деле хоть что‑то начинает складываться.

Услышав, как к холму подтягивается ещё одна машина, они завершили разговор.

На поляну въехал тёмно‑бордовый «Эскалейд» и стал рядом с «Краун Викторией». Помощник шерифа вышел из‑за руля и постучал в окно машины Торреса. Пару минут совещались, после чего он вернулся в «Эскалейд». В следующие пятнадцать минут в колонне машин никакой активности не наблюдалось; слышны были лишь настойчивый гул генератора и – по крайней мере, для уха Гурни – почти подсознательные интонации кабельных новостей.

Затем прибыл Клайн на своём «Навигаторе», выбрался наружу с деловитой напористостью полевого командира и стремительно обошёл каждую из машин. На нём висела великоватая ветровка из плотной тёмно‑синей ткани – такой фасон любят почти все силовики. На спине жирными буквами значилось: «ОКРУЖНОЙ ПРОКУРОР».

Он вернулся к «Навигатору», встал перед капотом, широко расставив ноги, – поза героя‑завоевателя, если бы не бесформенная куртка, нелепо уменьшавшая его фигуру. Гурни, затаившийся на опушке, не спускал глаз с Клайна, когда тот достал телефон.

Мобильник Гурни завибрировал. Он взглянул на экран и ответил:

– Привет, Шеридан. Каков план?

Клайн оглядел поляну:

– Вы где?

– В укрытии. Держу дом на прицеле.

– Это капитуляция, а не бой.

– Он в чём‑нибудь признался?

– Во всём. Во всём, кроме убийства Терлока.

– С какой стати ему признаваться?

– Какая, к чёрту, разница? Факт в том, что признание есть. У нас имеются письменные подтверждения.

– Письменные? Каким образом…

Клайн нетерпеливо перебил:

– Текстовое сообщение. С приложенным электронным отпечатком большого пальца.

– Вы говорили с ним лично?

– Коротко, по телефону. На фоне шумело – скорее всего, генератор – из‑за этого его было трудно разобрать. Я не хотел потом препирательств о том, кто что сказал. Попросил изложить письменно – он написал.

– И в этом тексте он признаётся в шести убийствах?

– Он признался.

– Вас это не настораживает?

– Я в восторге. Похоже, в отличие от вас. Не потому ли, что рядом с этим ваша теория о бедном беспомощном Бекерте, которого подставил какой‑то макиавеллистский гений, звучит вопиюще нелепо?

Гурни пропустил колкость мимо ушей:

– Меня тревожат две вещи. Во‑первых, кем бы ни был Бекерт, дураком он не выглядит. А признавать за собой серию убийств, не имея на руках никаких договорённостей, – безумие. Возникает вопрос: что здесь происходит? Во‑вторых, я всё возвращаюсь к тому, что изначально зацепило меня в этом деле, – к сообщению на телефоне Стила. Я почти уверен: всё было не так, как выглядело.

Голос Клайна стал резким, раздражённым:

– Было именно так, как выглядело: предупреждение о внимательности – и, кстати, толковый совет. Просто он не успел его понять.

– Возможно, он и не должен был успеть.

– Это что ещё за намёки?

– Сообщение пришло на его личный телефон после того, как он уехал на работу, где пользовался служебным BlackBerry. Вероятно, его и не собирались обнаруживать до того, как он будет убит.

– После? Зачем?

– Чтобы направить нас на полицию и, в конечном счёте, на Бекерта. Что, в свою очередь, предполагает: отправитель заранее знал, что Стила убьют. Так называемое «предупреждение» могло быть первым тонким элементом заговора, призванного свалить всё на Бекерта.

– Как изящно. В этом ты весь, Гурни, верно? Одна чертовски умная конструкция за другой. Жаль только, что это – чистейшая ахинея. Может, повторить ещё раз? У НАС ЕСТЬ ПРИЗНАНИЕ! Нужно проговаривать по буквам?

В надежде, что при личном разговоре удастся яснее донести свои опасения, Гурни оборвал вызов, выбрался из своего, уже казавшегося ему нелепым укрытия и направился к Клайну, чьё раздражённое лицо не выражало ни капли энтузиазма.

– Послушай, Шеридан, я ценю твою позицию, – начал Гурни как можно мягче. – Я лишь думаю…

Его перебил басовитый рык безупречно настроенного двенадцатицилиндрового мотора. Это Марв Гелтер подъехал на своём классическом красном «Феррари».

Завидев Гелтера, Клайн пренебрежительно отмахнулся от Гурни и поспешил к «Феррари». Когда Гелтер выбрался из машины, они, нахмурившись, о чём‑то коротко поговорили; Клайн для пояснения кивком указал на дом. Затем Гелтер заметил Гурни и двинулся к нему, оставив Клайна провожать его недобрым взглядом.

Улыбка Гелтера была натянутой, как и хрипловатый тембр его голоса:

– Время летит, дружище. Ты должен мне ответ. Надеюсь, правильный.

Гурни ответил на напор вежливым пожатием плеч:

– По правде говоря, боюсь, из меня вышел бы паршивый кандидат и ещё более паршивый генпрокурор.

– Ха! Именно такие слова и делают людей избранными. Герой поневоле. Без поз и фальши. Как какой‑нибудь скромный чёртов астронавт. Дар, не иначе! И ты даже не подозреваешь, что он у тебя есть. В этом вся магия.

Прежде чем Гурни успел сформулировать более жёсткий отказ, на поляну въехал громоздкий фургон спутниковой связи, за ним – широкий внедорожник «Шевроле». На обоих красовались одинаковые рекламные раскраски в красно‑бело‑синих тонах:

RAM‑TV – НА МЕСТЕ ОТКУДА ВЫХОДЯТ НОВОСТИ!

Как только из внедорожника вышла Стейси Килбрик, Клайн поспешил её приветствовать.

– Занавес вверх, – бросил Гелтер. Подмигнув Гурни, он направился к Клайну и Килбрик.

Поднялся неспокойный ветерок. Гурни вскинул взгляд и увидел, как с запада медленно наползает гряда туч. Темнеющее небо придавало всему происходящему зловещую окраску, и тревога, глухо набиравшая обороты внутри него, только усилилась. То, что никто, похоже, не разделял его опасений, делало всё ещё неприятнее.

59.

Следующие пятнадцать – двадцать минут показались Гурни постановкой пресс‑конференции, а не полицейской операцией.

Пока Клайн, Гелтер и Килбрик совещались, одна из ассистенток поправляла Стейси причёску, а техник закреплял микрофон на лацкане её блейзера. Ещё один член команды вместе с оператором подбирал для неё точку, чтобы в кадре были и дом, и каскад подвесных корзин с алыми цветами позади.

Тем временем мэр Шакер и шериф Клутц выбрались из «Эскалейда» и остановились рядом. Клутц покачивал белой тростью туда‑сюда, как метроном. Шакер жевал пончик. Капитан Белтц стоял, облокотившись на открытую дверь своего «Эксплорера», и, глубоко затягиваясь, курил.

Килбрик заняла позицию перед камерой, придала лицу решительно‑озабоченное выражение, кашлянула, кивнула оператору – и заговорила:

– Это Стейси Килбрик – специальный выпуск «NewsBreakers». В связи с неожиданным поворотом в деле о множественных убийствах в Уайт‑Ривер мы переносим на вечер запланированные на это время интервью ко «Дню матери». Прямо сейчас – в прямом эфире и без монтажа – мы покажем вам новый странный изгиб сюжета этого сенсационного дела. Только что стало известно: скрывающийся от правосудия шеф полиции Делл Бекерт, предположительно причастный как минимум к шести из семи недавних убийств в Уайт‑Ривер, намерен сдаться окружному прокурору Шеридану Клайну, который находится здесь, рядом со мной.

Клайн расправил мешковатый пиджак и, следуя безмолвной подсказке ассистента, занял место справа от Килбрик.

Она повернулась к нему:

– Похоже, охоте на Делла Бекерта приходит конец?

Клайн мрачно улыбнулся:

– Похоже на то. Мы взяли его в тесные клещи, и, полагаю, он наконец принял правильное решение.

– Верно ли, что вам удалось получить признание?

– Да. Чистосердечное. У нас есть всё необходимое, и мы ожидаем, что в ближайшие дни он изложит подробности.

– Когда, по вашим оценкам, он выйдет из дома и будет взят под стражу?

– Как только приедет его жена. Он согласился сдаться без эксцессов и дать полное признание, но потребовал присутствия заслуживающих доверия свидетелей. Забавно, что человек, привыкший вершить суд сам, теперь опасается, что кто‑то поступит с ним так же.

Пока Клайн говорил, на поляну выехали ещё две машины. Торрес их остановил, перекинулся парой слов с каждым водителем и направил их в хвост колонны. Гурни узнал внушительный зелёный Range Rover Хейли Бовиль Бекерт. Вторая была бежевая «Камри» – явно прокатная.

Из неё вышел Кори Пэйн, поймал взгляд Гурни и поднял руку, призывая подойти. Они двинулись навстречу и встретились у фургона RAM‑TV.

Пэйн выглядел взвинченным; нервозность так и била через край.

– Мне пришло странное сообщение от отца. Похоже, он слетел с катушек.

Он показал текст на экране iPhone, одновременно прочитав вслух:

– «Я сделал то, что сделал, ради общего блага. Принципиальные люди должны действовать. Я сдамся и всё объясню на вершине Холма Вознесения в 15:00».

Сообщение озадачило Гурни и своей краткостью, и смыслом. Он ещё не успел прокомментировать, как к ним подошёл Клайн и потребовал объяснить, что тут делает Пэйн.

Гурни протянул телефон.

Клайн дважды пробежал глазами текст и покачал головой. Казалось, с каждой минутой его возбуждение росло.

– Послушайте, с ним явно что‑то неладно. Психологически. Эмоционально. Неважно. Это не меняет сути. Факт: он сдаётся. Вот что важно. Давайте не распыляться. Кори, советую вам не путаться под ногами. Впрочем, это приказ. Мне не нужны сюрпризы.

Он глубоко вдохнул, окинул взглядом поляну:

– Все, кого запросил Бекерт, на месте. Через несколько минут соберём их перед домом. В этот момент он должен выйти сам… И этот чёртов кошмар закончится!

Он снова глубоко втянул воздух и направился к «Рендж‑Роверу», чтобы поприветствовать жену Бекерта.

Тем временем Килбрик брала интервью у Дуэйна Шакера – на участке, который телевизионщики наметили примерно в пятидесяти футах от дома. Завидев, как Клайн подал ей знак, она завершила беседу и, глядя прямо в камеру, произнесла:

– После этих важных объявлений мы вернёмся к событию, которого все ждали, – драматической сдаче убийцы из Уайт‑Ривер.

Килбрик присоединилась к Клайну в сопровождении троих членов своей команды. По их скупым жестам, по тому, как они «примеряли» взгляды к широкой площадке перед домом, Гурни понял: идёт планировка появления Бекерта – постановка выхода, расстановка свидетелей, порядок его передачи под стражу Клайну, – всё ради максимальной ясности и, разумеется, драматического эффекта. В какой‑то момент он уловил, как оператор спрашивает, сколько места в кадре следует отдать под цветочную экспозицию.

В то же время Торрес беседовал с «Комитетом безопасного прохода» Бекерта – с его женой Хейли, шерифом Клутцом, капитаном Бельц, Марвом Гелтером и мэром Шакером, только что закончившим укороченное интервью для Килбрик.

Четверо спецназовцев выбрались из безымянного фургона и стояли, привалившись к борту, с настороженными, бесстрастными лицами. Небо стремительно темнело, подвесные корзины с петуниями покачивал ветер. Где‑то за строениями неустанно гудел генератор, почти заглушая слабый, стеклянный звук телевизионного голоса.

Во всём этом ощущалось, что‑то глубоко, изначально неверное – и это «неверное» распаляло нервозность Гурни.

Медийность происходящего была, конечно, сюрреалистичной. Но это было наименьшим из его беспокойств. Вся сцена отдавала сюрреализмом – больше походила на дурной сон, чем на кульминацию удавшегося расследования.

Как раз в этот миг он услышал, как Клайн, обращаясь к Килбрик и её команде, объявил, что переставит свой автомобиль в более удобное положение, чтобы встретить Бекерта, когда того выведут через парадную дверь.

Пока Клайн отходил к «Навигатору», Гурни преградил ему путь. Как бы спутаны ни были его мысли и как бы глух ни стал Клайн к доводам, необходимость высказать опасения стала непреодолимой.

– Шеридан, нам нужно поговорить.

Клайн посмотрел на него холодно:

– Что теперь?

– Послушай. Скажи мне, что ты слышишь.

– О чём ты?

– Два звука. Генератор. И телевизор.

Клайн побагровел от раздражения, но вслушался, затем нетерпеливо кивнул:

– Ладно, что‑то слышу. Радио, телевизор, чёрт знает что ещё. И что с того?

– Уверен, это телевизор. И, судя по всему, он орёт из дома.

– Прекрасно. К чему ты ведёшь?

– Тебе не кажется странным, что Бекерт проводит последние минуты своей жизни на свободе у телевизора?

– Может, он смотрит новости – что о нём говорят.

– Вряд ли это приятно. Его полощут. Рвут на части прилюдно. Выставляют серийным убийцей, фанатиком, уверенным в своей правоте, подставляющим невиновных, абсолютным нарушителем закона и порядка. Образ, который для него значил всё, смыт в канализацию. Миру объявляют: Делл Бекерт – мерзкий преступник‑психопат, а его жизнь – сплошная ложь. Ты правда считаешь, что он хочет это слушать?

– Господи Иисусе, Гурни. Откуда мне знать, что он хочет слышать? Может, это форма мазохизма. Самонаказание. Да кто его знает. Я собираюсь арестовать этого человека. Конец истории.

Клайн протиснулся мимо и сел в «Навигатор». Выехав из колонны, переставил так, чтобы камера могла без помех отследить путь Бекерта – от входной двери, через цветник, затем по пятидесяти–шестидесяти футам газона – к распахнутой задней двери «Навигатора».

Наблюдая, как Клайн готовит себе звёздный час в эфире, Гурни всё сильнее тревожился, и в голове множились «а что, если…».

А что, если всё это, включая признание Бекерта, – тщательно скроенная уловка?

А что, если и взгляды Клайна на дело, и его собственные – ошибочны?

А что, если Бекерта в доме вовсе нет?

Чем длиннее становился список «что, если», тем настойчивее в сознании всплывал один‑единственный вопрос, внушённый ему давним наставником из нью‑йоркской полиции. Он ясно видел суровое ирландское лицо, пронзительные голубые глаза и слышал насмешливо‑испытующий голос:

А что, если преступник именно этого и добивался – чтобы вы узнали ровно то, что узнали, и пришли ровно туда, где стоите сейчас?

Когда Клайн возвращался к Килбрик, Гурни вновь остановил его – чувство срочности подталкивало к действию:

– Шеридан, тебе надо пересмотреть уровень риска. Он может быть выше, чем ты думаешь.

– Если ты беспокоишься о собственной безопасности – не стесняйся, уходи.

– Я беспокоюсь о безопасности всех, кто здесь.

Пока они спорили, Торрес вёл пятерых отобранных свидетелей к дому. Обеспокоенный взгляд Хейли Бекерт, брошенный через плечо, подсказал: слова Гурни она услышала.

– Господи, – процедил Клайн, – говори тише.

– Если я буду говорить тише, риск не уменьшится.

Клайн заметно напрягся:

– У меня здесь полностью экипированный спецназ. Плюс капитан Бельц. Плюс детектив Торрес. У меня собственное оружие. Полагаю, у вас тоже. Мы справимся с любыми сюрпризами. – Он развернулся, чтобы уйти.

Гурни крикнул ему вслед:

– Тебе не приходило в голову, что все ключевые сторонники Бекерта собрались именно здесь?

Клайн остановился, обернулся:

– Ну и что?

– Предположим, они здесь не по той причине, о которой ты думаешь. Предположим, ты ошибаешься во всём.

Клайн шагнул ближе и понизил голос:

– Предупреждаю: если ты сорвёшь наши договорённости, если предпримешь хоть что‑нибудь, что помешает выдаче Бекерта, я лично подам на тебя в суд за воспрепятствование правосудию.

– Шеридан, признание лишено смысла. Сдаваться – бессмысленно. Происходит нечто ужасное, чего мы не видим.

– Чёрт побери! Ещё слово… ещё слог этого безумия… – и я прикажу тебя убрать.

Гурни промолчал. Он заметил, что Хейли Бекерт, нахмурившись, с любопытством наблюдает за ними. Она отделилась от группы, которую Торрес выстроил полукругом у входа, и пошла по лужайке к Гурни и Клайну.

Спустя секунду мир взорвался.