Текст книги "Уайт-Ривер в огне (ЛП)"

Автор книги: Джон Вердон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

45.

Закончив разговор с Торресом, Гурни остался сидеть перед теплицами питомника. Надеясь, что Роб Снук его не заметит, он откинулся на спинку сиденья, пытаясь собрать мысли и наметить приоритеты на остаток дня.

С этим, как выяснилось, было непросто. Что‑то точило изнутри, хотя он и не мог ухватить, что именно. Может быть, затянувшееся отсутствие Мадлен? Каждый раз, когда её не было дома, он ощущал лёгкую дислокацию, а телефонные разговоры не лечили эту пустоту.

Накануне вечером он рассказал ей о находках в «оружейном клубе» и об убийстве Терлока – опустив самые жуткие подробности. Предупредил, чтобы пока ничего не говорила Ким или Хизер, добавив, что встретится с окружным прокурором для обсуждения ситуации. Она сказала, что останется ещё минимум на сутки в гостинице при медицинском городке «Милосердия», после чего должны приехать родственники Стила и Лумиса. Напомнила наполнить кормушки и выпустить цыплят в огороженный выгул. Он сказал, что любит её и скучает, и она ответила тем же.

О чём он умолчал, так это о выстреле в его сторону. Сначала он оправдывал молчание нежеланием пугать её тенью возможной постоянной опасности. Днём позже, когда нашли винтовку, Терлок оказался мёртв, а Бекерт, по‑видимому, исчез, он уверил себя, что опасность миновала и нет смысла торопиться с признанием. Но сейчас, сидя перед теплицами Снука, он вынужден был признать: всегда относился с недоверием к тем, кто под одно и то же решение подгоняет разные мотивировки. Один мудрый друг некогда заметил: чем больше причин человек называет своему поступку, тем меньше вероятность, что хоть одна из них – истинная.

Пожалуй, тревожило его именно это – не столько отсутствие Мадлен, сколько собственная уклончивость. Он решил быть с ней откровеннее при следующем разговоре. Простое решение, как это часто бывает, немного подняло ему настроение. Он выехал с парковки и сосредоточился на дороге: домой, просмотреть материалы, разобраться в противоречиях.

Минут через двадцать пять, подъезжая по низинному пастбищу к дому и прикидывая, с чего начать, он с удивлением увидел Мадлен – в соломенной шляпке, у цветника.

Выйдя из машины, он заметил, что она стоит на коленях у грядки со спаржей и высаживает дельфиниумы, которые он привёз двумя днями ранее. Она выглядела бледной и измученной.

– Что‑то случилось? – спросил он. – Я думал, ты останешься в больнице на ночь.

– Родственники приехали раньше, чем ожидалось. И я оказалась вымотана сильнее, чем думала, – она положила совок рядом с рассадой и покачала головой. – Это ужасно. Ким переполнена жутким гневом. Сначала всё держала в себе. Теперь прорывается. Хизер стало хуже. Она словно ушла внутрь – как будто её рядом нет, – Мадлен помолчала. – Мы можем что‑нибудь рассказать им о твоём прогрессе? То, что ты сказал мне вчера по телефону, звучало потрясающе. Это могло бы принести им облегчение... или хотя бы отвлечь.

– Пока нет.

– Почему нет?

– Текущее состояние расследования – это не то, что можно...

Она перебила:

– Да, да, я знаю все эти формулы. Просто... невыносимо жить в неизвестности. Я надеялась... – она взяла совок, снова положила, поднялась на ноги. – Ты встречался с Клайном?

– К этому и веду.

– Удалось что‑то решить?

– Не вполне.

– Чего он хотел?

– На словах – моей помощи в завершении дела. На деле – моего молчания. Последнее, чего он желает, – чтобы СМИ узнали, что он уволил меня три дня назад за сомнения в его линии.

– И что ты ему сказал?

– Что доведу дело до конца.

Она нахмурилась:

– Разве оно, по сути, уже не закончено?

– И да и нет. Есть масса улик против Бекерта и Терлока – то, о чём я говорил тебе вчера, плюс многое, что нашли ночью и утром. Включая то, что Бекерт, похоже, исчез.

– Исчез? То есть скрывается?

– Не знаю, какие формулировки Клайн выберет для публичных заявлений, но, по‑моему, это вполне точная метка. Новые улики почти не оставляют сомнений в его причастности к убийствам на детской площадке и к убийствам копов. Так что всё перевернулось: Кори практически оправдан.

Она отложила совок и внимательно вгляделась в него:

– Мне слышится у тебя в голосе оговорка?

– У меня ощущение, что что‑то важное ускользает. Не сходится соотношение риска и жестокости убийств с предполагаемой выгодой.

– Разве такое не бывает? Людей убивают из‑за пары кроссовок.

– Бывает. Но не как часть тщательно продуманного плана. Кори уверен, что дело в политическом будущем Бекерта – он устранял тех, кто мог ему помешать.

– Ты считаешь, он на такое способен?

– Он достаточно хладнокровен. Но масштаб всё равно несоразмерен. В этой «выгоде» есть компонента, которую я пока не вижу. Возможно, я задаю неправильные вопросы.

– Что ты имеешь в виду?

– Много лет назад, на занятиях по методике расследования, преподаватель спросил: «Почему олени всегда выбегают ночью под колёса?» Мы навалили ответов – паника, ослепление фарами. А он указал на дефект формулировки. С чего мы взяли, что «всегда ночью»? Возможно, в большинстве случаев они вовсе не выбегают, просто мы замечаем лишь тех, кто выбежал. И ещё – оборот «выбегают под колёса» содержит подтекст явной дисфункции, будто это целенаправленное саморазрушение. А если спросить иначе: «Почему некоторые олени пытаются пересечь дорогу при приближении машины?» Тогда спектр объяснений меняется. Олени крайне территориальны; в момент опасности первый импульс – рвануть туда, где чувствуешь себя в безопасности. Они стремятся к «своему» убежищу. Другие, рядом, бегут в противоположную сторону – прочь от дороги – к своим убежищам, но мы их не видим, особенно ночью. Мысль проста: неправильно поставленный вопрос не приведёт к правильному ответу.

Мадлен начала проявлять нетерпение:

– Так в каком вопросе по делу ты, по‑твоему, ошибаешься?

– Хотел бы знать.

Она пристально посмотрела:

– Каков следующий шаг?

– Пересмотреть файлы, найти, что нужно сделать, и сделать.

– И отчитаться перед Клайном?

– В конечном итоге. Он был бы счастливее всего, если бы я вообще ничего не делал – лишь бы не раскачивал лодку и не выставлял его в глупом виде.

– Потому что у него собственные политические амбиции?

– Возможно. До вчерашнего дня это означало, что он едет «автостопом» с Бекертом. Полагаю, теперь видит своё будущее как сольное выступление.

Поднявшись и стукнув ладонями о джинсы, она натянуто улыбнулась:

– Я пойду в дом. Хочешь перекусить?

Спустя некоторое время, когда они молча доедали, Гурни понял: если сейчас не расскажет ей о перерезанной линии и последовавшем выстреле, то, вероятно, уже никогда. Он всё‑таки рассказал – максимально обезвредив детали: мол, Бекерт или Терлок выстрелили в заднюю стену дома в тот момент, когда он выходил завести генератор.

Она посмотрела прямо:

– Ты не думаешь, что целились в тебя?

– Если бы он хотел попасть, продолжил бы стрелять.

– Откуда ты знаешь, что это были Бекерт или Терлок?

– Я нашёл винтовку, из которой стреляли, у них в хижине на следующее утро.

– И теперь Терлок мёртв.

– Да.

– А Бекерт в бегах?

– Похоже на то.

Она кивнула, нахмурившись:

– Этот выстрел прозвучал... позавчера вечером?

– Да.

– Почему ты так долго не говорил мне?

Он замялся:

– Боялся воскресить воспоминания о деле Джиллиан Перри.

Её лицо помрачнело при упоминании о вторжении в их дом во время той особенно страшной серии убийств.

– Прости, – сказал он. – Я должен был сказать сразу.

Она метнула в него один из тех долгих взглядов, от которых он чувствовал себя прозрачным. Затем собрала тарелки и унесла их к раковине.

Он подавил соблазн изобрести для себя ещё пару оправданий. Прошёл в кабинет и вынул из шкафа материалы дела. Теперь, когда клеймо и иглы с пропофолом напрямую связывали Бекерта и Терлока со смертями сотрудников BDA, он открыл объединённое досье на Джордана и Тукера.

В нём оказалось удивительно мало: отчёт о происшествии, заметки о беседе с обнаружившим трупы прохожем, выгуливающим собаку, распечатки некоторых фотографий Пола Азиза, два отчёта о вскрытии, ход расследования, где почти ничего не значилось, кроме описания налёта Терлока на владения братьев Горт и улик, которые он якобы «нашёл» там. Имелись и некоторые общие сведения о жертвах. Тукер, согласно досье, был одиночкой, без семейных связей и без каких-либо личных связей вне BDA. Джордан состоял в браке, но никаких записей о беседе с его женой не было – лишь приписка о том, что её уведомили о его смерти.

Гурни ясно видел: решение возложить ответственность за убийства Джордана и Тукера на Гортов резко сузило рамки расследования, отсекло почти всё, что не подгонялось под эту версию. Так родилась зияющая прореха в информации, которую ему не терпелось заштопать.

Вспомнив, что преподобный Кулидж обеспечил Джордану и Тукеру алиби после убийства Стила и позже отзывался о них с явным одобрением, Гурни подумал, что у пастора может быть номер жены Джордана.

Он позвонил Кулиджу. Когда оставлял сообщение, тот ответил сразу, профессионально тёплым тоном:

– Рад тебя слышать, Дэвид. Как продвигается твоё расследование?

– Мы сделали несколько интересных открытий. Собственно, поэтому и звоню. Хочу связаться с женой Марселя Джордана. Надеялся, что у вас есть её номер.

– А… ну что ж, – Кулидж замялся. – Не думаю, что Таня захочет разговаривать с кем-либо из правоохранительных органов, а именно так она воспринимает вас – независимо от того, как бы ни выглядели ваши отношения с чиновниками.

– Даже если она может помочь раскрыть убийство своего мужа и, возможно, доказать причастность людей из полиции?

Повисло многозначительное молчание.

– Вы серьёзно? Это… возможно?

– Да.

– Давайте я вам перезвоню.

Ждать пришлось недолго.

Менее чем через десять минут Кулидж сообщил, что Таня отказалась говорить по телефону, но согласна встретиться с ним в церкви.

Спустя сорок пять минут Гурни уже сворачивал к стоянке у церкви Святого апостола Фомы. Он припарковался и пошёл по дорожке сквозь старый церковный двор.

Он почти достиг задней двери, когда увидел её – неподвижную среди покрытых мхом надгробий. Высокая, смуглая, чуть за тридцать. Простая серая футболка и спортивные штаны. Худощавая фигура, жилистые руки стайерши. Тёмные, недоверчивые глаза уставились на него.

– Таня?

Она не ответила.

– Я Дэйв Гурни.

Она снова промолчала.

– Предпочтёте поговорить здесь или в церкви?

– А может, я вообще решила с вами не разговаривать.

– Это правда?

– Предположим, что так.

– Тогда я вернусь к машине и поеду домой.

Она наклонила голову набок – сначала в одну сторону, потом в другую, без видимого смысла.

– Поговорим прямо здесь. Что означало то, что вы сказали пастору?

– Я сказал ему, что у нас появились некоторые улики и обстоятельства, касающиеся убийства вашего мужа.

– Вы сказали ему, что, возможно, в этом замешана полиция.

– Я сказал, что всё выглядит именно так.

– Какими фактами вы располагаете?

– Конкретных доказательств предоставить не могу. Но подозреваю, что вашего мужа и Вирджила Тукера, а также двоих полицейских мог убить один и тот же человек.

– Не тот парень Пэйн и не те сумасшедшие из Горда?

– Я в это не верю, – он всматривался в её бесстрастное лицо, ожидая хотя бы намёк на реакцию, но не увидел ничего. За её спиной возвышался мраморный ангел, о чьё крыло Кулидж несколькими днями ранее затушил сигарету.

– Мужчина, которого вы называете моим мужем, – проговорила она после паузы, – на самом деле был бывшим, хотя мы и не развелись. Мы жили под одной крышей ради экономии, но мысленно были разъединены. Мужчина был дураком. – Ещё одна пауза. – Чего вы хотите от меня?

– Вашей помощи, чтобы выяснить правду.

– И как, по-вашему, я могу это сделать?

– Для начала скажите, почему считаете, что Марсель был дураком.

– У него была слабость. Женщины любили его, а он любил их в ответ.

– Это положило конец вашему браку?

– Это создавало ситуации, которые причиняли боль моему сердцу. Но я пыталась смириться с его слабостью, потому что в остальном в нём было столько силы. Сила и истинное стремление к справедливости – справедливости для людей, у которых нет власти. Он хотел заступиться за них, сделать всё, что в его силах, чтобы избавить их от раздоров и страха. Таким было его видение BDA.

– Как он ладил с двумя другими руководителями BDA?

– Вирджил Тукер и Блейз Джексон?

Гурни кивнул.

– Ну… я бы сказала, что Вирджил на самом деле не был лидером. Просто хороший человек, который оказался рядом с Марселем, а Марсель во многом помог ему занять эту позицию, потому что доверял. У этого человека не было ни выдающихся талантов, ни серьёзных пороков. Он просто хотел поступать правильно. Это всё, чего хотел Вирджил. Быть полезным.

– А Блейз Джексон?

На лице Тани впервые проступили эмоции – что-то жёсткое и горькое. Когда она заговорила, голос её был пугающе ровен:

– Блейз Лавли Джексон – воплощение дьявола. Эта сучка на всё готова, чтобы добиться своего. Блейз – это сама Блейз. Зажигательная ораторша, обожает сцену, любит внимание, когда на неё смотрят снизу вверх. Любит жёстко отчитывать коррумпированных копов и заводить толпу. Но всё это время она держит в поле зрения только свою выгоду – что можно выжать из других.

– Она стала причиной вашего расставания с мужем?

– Мой муж был дураком. Это и было причиной нашего расставания.

Между ними повисла короткая тишина.

Гурни спросил, видела ли она Марселя или Вирджила в течение сорока восьми часов до их убийства. Она покачала головой. Он спросил, видела ли или слышала ли что-нибудь до или после убийств, что могло иметь к ним отношение.

– Ничего. Только то, что теперь Блейз – единоличный лидер Альянса защиты чернокожих, и эта должность, несомненно, по душе этой сучке.

– Ей нравится быть главной?

– Власть – вот что она любит. Слишком сильно любит.

Гурни почувствовал, что Таня начинает нервничать. Он хотел оставить дверь открытой для будущих разговоров и решил закончить сейчас.

– Я ценю, что вы нашли время встретиться со мной, Таня. Вы были очень откровенны. И то, что вы рассказали, действительно полезно. Спасибо.

– Не поймите меня неправильно. Я здесь не ради услуги вам. Вы сказали, что полиция может быть причастна к тому дерьму, что произошло, и я хочу, чтобы это доказали и посадили их туда, где их будут ждать братки. Это было бы приятно моему сердцу. Так что не заблуждайтесь. Я живу в расколотом мире и не на вашей стороне границы.

– Я понимаю.

– А вы? Вы знаете, почему это место – моё любимое во всей Уайт-Ривер?

Он оглядел старое кладбище.

– Скажите.

– Здесь полно мёртвых белых людей.

46.

Направляясь от Сент-Томаса-Апостола обратно к межштатной трассе, Гурни свернул на дорогу вдоль парка Уиллард. Подъехав к главному входу, он вспомнил фотографии Пола Азиза и решил ещё раз взглянуть на детскую площадку.

Парковка была почти заполнена – неудивительно для тёплого весеннего дня. Он нашёл свободное место и пошёл по пешеходной дорожке вдоль края подстриженного поля, где проходила демонстрация BDA. Статуя полковника была опоясана жёлтой полицейской лентой «Не пересекать» – очевидная попытка предотвратить её опрокидывание или порчу до официального решения о её судьбе. Хотя остальная часть парка кишела любителями загара, игроками во фрисби, собачниками и молодыми мамами с колясками, детская площадка пустовала. Гурни подумал, сколько времени потребуется, чтобы рассеялась эта зловещая аура. На пункте проката каяков красовалась вывеска, написанная от руки: «ЗАКРЫТО ДО ДАЛЬНЕЙШИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ».

Зато чёрные дрозды продолжали гнездиться в густых зарослях тростника у озера. Когда Гурни приблизился к качелям, птицы взмыли и с визгом закружили над его головой. Но стоило ему остановиться, как они утратили к нему интерес и вернулись в камыши.

Следов шин UTV, запечатлённых на снимках Азиза, уже не было видно, но он помнил, где они проходили. Он ещё раз посмотрел на перекладину «джунглей» – детского турника – с двумя блестящими пятнами, которые, как выяснилось из разговора с Азизом, действительно были следами от струбцины.

Он начал прокручивать в уме сценарии, представляя вероятные шаги, которыми могли доставить двух жертв к этому месту и привязать их к решётке.

Он вообразил, как Джордана и Тукера заманили на встречу в укромном месте и тихо сделали управляемыми с помощью смеси алкоголя и мидазолама. Затем – в домик или, что вероятнее, в сарай за ним. Там их накачали мощными дозами пропофола, подготовив к избиению, раздеванию и клеймению, чтобы инсценировать зверское расистское нападение. Потом обоих пристегнули ремнями к UTV Бекерта и по соединительной дороге отвезли с участка на детскую площадку.

Он представил, как в предрассветном сумраке из леса выныривает UTV, катит к «джунглям», замирает у турника – в лучах фар плывёт холодный туман. На переднем сиденье – Бекерт и Терлок. На заднем – обнажённые, полусонные от наркоза, на краю смерти, Джордан и Тукер. А за их спинами, в хозяйственном ящике, – бухты верёвки и крепкий зажим.

Он представил, как Бекерт и Терлок выходят с фонариками, на ходу решают, кого вязать первым… А дальше?

Один из вариантов выглядел так: они вместе вытаскивают из салона одну из жертв, ставят вертикально, прижимая спиной к решётке. Пока один удерживает, второй берёт зажим и один из канатов, обвязывает верёвку вокруг шеи, перекидывает свободный конец через поперечину у затылка и, зафиксировав его зажимом, завязывает узел покрепче. Потом приматывают туловище и ноги к нижним перекладинам, чтобы человек оставался в стоячем положении. Меж тем медленное удушение делает своё дело.

Поразмыслив, Гурни признал: отвратительно, но осуществимо. И тут его осенило – существует способ куда проще, почти не требующий физической силы. Каждого по очереди можно было выволочь из задней части машины и бросить на землю у тренажёра. Обмотать одной из верёвок грудную клетку, перекинуть свободный конец через перекладину и привязать к корме UTV. Затем тронуться вперёд – и верёвка поднимет жертву к перекладине. После этого зажимом удержать натяжение, пока конец верёвки отцепляют от машины, обводят вокруг перекладины и фиксируют узлом. Напоследок – зафиксировать человека в гротескной позе стоя: туго обмотать оставшимися витками ноги, торс и, со смертельным исходом, шею.

Этот способ, несомненно, был легче. Настолько легче, что отпадала надобность в двоих – а это означало: двойное убийство вполне мог совершить один – либо Бекерт, либо Терлок. Возможно, кто-то действовал и вовсе без ведома напарника. Если так, подумал Гурни, не связано ли это каким-то образом с убийством Терлока.

Окинув детскую площадку последним взглядом, он уже повернул к парковке – и заметил, что за ним наблюдает выгульщик собак: невысокий, жилистый мужчина с седой щетиной «ёжиком» и двумя крупными доберманами. Тот стоял на тропинке ярдах в пятидесяти. Подойдя ближе, Гурни уловил в его глазах злость. Не желая спора, он держался у края тропы.

– Симпатичные собачки, – вежливо сказал он, поравнявшись.

Мужчина проигнорировал комплимент, указал подбородком на площадку:

– Вы из копов, что ведут это дело?

Гурни остановился.

– Верно. Можете сообщить что-нибудь по существу?

– Пара братков получила по заслугам.

– С чего вы так решили?

– Уайт-Ривер был когда-то прекрасным местом. Отличным, чтобы растить детей. Тихий, безопасный городок. Посмотрите теперь. Улица, где я живу, раньше была загляденье. Видели бы вы её сегодня. Жильё по восьмой программе. Бесплатная аренда для халявщиков. По соседству со мной живёт одичалый сукин сын. Как будто и вправду из Африки. С двумя своими мамочками. И мы с вами за это платим! И вот что главное. У него чёрный петух. И белые куры. Это враждебный знак. Каждый год он режет белых кур. У себя во дворе, у меня на виду. Отрубает головы. Но чёрного петуха – никогда. Как это назвать?

– А вы как это называете?

– Что это? Террористическая угроза. Вот о чём вам следовало бы беспокоиться.

– Хотите подать жалобу?

– Этим я и занимаюсь. Прямо здесь. Прямо сейчас.

– Чтобы оформить официально, нужно прийти в управление и заполнить…

Мужчина оборвал его, с отвращением махнув рукой:

– Пустая трата времени. Все это знают.

Он резко отвернулся, дёрнул поводки и зашагал в поле, бормоча ругань.

Гурни двинулся по дорожке к машине, вновь ощутив тот самый страх и тошнотворное отвращение, что кипят в плавильном котле Америки.

Уже сидя за рулём, он решил: Марку Торресу следует знать, что Джордана и Тукера мог казнить один человек. Он набрал номер. Как и всегда, Торрес взял трубку быстро и, по голосу, с нетерпением ждал, что расскажет Гурни.

Гурни изложил свою версию о возможном одиночном исполнителе.

Торрес на секунду помолчал:

– Думаете, это меняет наш взгляд на картину?

– Пока что – просто держим эту возможность в уме и проверяем, как она стыкуется с новой информацией. Кстати, удалось выяснить, есть ли у Бекерта или Терлока алиби на ночь убийств Джордана и Тукера либо на ночь снайперской стрельбы?

– Пока никто из опрошенных не помнит, чтобы был с ними в эти периоды. Но это неудивительно. Они же не особо общались – полицейские их точно не видели. Терлок подчинялся только Бекерту, а Бекерт – только мэру. Вы встречались с Дуэйном Шакером, так что понимаете: отчётов о нём минимум. Жена Бекерта ничем не помогла. У неё насыщенная светская жизнь, дома бывает редко и мужем не интересуется. Терлок – одиночка. Ближайший сосед в миле и утверждает, что ничего о нём не знает.

На раскалённой солнцем стоянке становилось душно. Гурни опустил стёкла.

– В досье по Джордану и Тукеру нет толковых интервью после убийств – пара мутных заметок о каких-то наводках от анонимов, да краткие показания парня, нашедшего тела. Я что-то упускаю?

– Насколько знаю – нет. Помните, я вёл это дело меньше суток. Как только Терлок его забрал, всё замкнулось на Гортах.

– Никто из помощников Джордана или Тукера не допрошен?

– Единственные их «сообщники», судя по бумагам, – члены BDA, задержанные при налёте на штаб. Обвинения не предъявлены, адвокат велел не давать полиции никаких показаний.

– А жена Джордана?

– Отказалась говорить с Терлоком, – Торрес помедлил. – Некоторые здесь считают нас оккупационной армией.

– Вообще-то, я сегодня с ней разговаривал.

– Как вам это удалось?

– Сказал, что, по моему мнению, к убийству причастен кто-то из правоохранителей. Идея пришлась ей по душе.

– Не сомневаюсь. Она сказала что-то полезное?

– Довольно ясно дала понять: у Марселя был роман с Блейз Джексон. И что Блейз – крайне неприятная персона.

– Подождите, секунду.

Гурни расслышал приглушённые голоса на фоне. Когда Торрес вернулся, голос у него оживился:

– Это Шелби Таунс. Пара ботинок, найденных в хижине, идеально совпадает со следами на лестнице в доме на Поултер-стрит.

– Терлока или Бекерта? Или она смогла определить?

– Терлока. По размеру. Похоже, он и был стрелком в Лумиса. Всё сходится, так что… Извините, ещё на секунду.

Ещё короткая пауза – и Торрес опять в линии:

– Шелби говорит: отпечатки пальцев Кори Пейна – на всех патронах, что вы нашли вместе с винтовкой.

– Это соответствует его рассказу о помощи отцу в перезарядке. Есть ещё новости?

– Разве что окружной прокурор будет сегодня вечером в «Последних новостях».

– Это у RAM?

– Сегодня у них флагман – «Поле битвы Рэма». Должно быть интересно посмотреть, как Клайн объяснит превращение своего богоподобного героя в дьявола за одну ночь.

Гурни согласился. Раз уж Клайн не мог вечно держать прессу на расстоянии, он, очевидно, решил влезть обеими ногами – в отчаянной попытке перехватить управление повествованием.