Текст книги "Уайт-Ривер в огне (ЛП)"

Автор книги: Джон Вердон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

21.

Гурни притормозил «Аутбэк» там же, где парковался прежде. Игнорируя полицейские предупреждения о запрете пересекать линию, он направился к тротуару, тянувшемуся вдоль кромки поля.

Он двинулся медленно, стараясь как можно точнее воспроизвести движения Стила, отпечатавшиеся у него в памяти по видеозаписям RAM-TV. Шел, глядя налево – на ровное, аккуратно подстриженное поле, где толпа, повернувшись спинами к тротуару, собралась на демонстрацию. На противоположном краю открытого пространства высилась платформа – несомненно, та самая, с которой выступали представители BDA. На краю поля застыла в вызывающем одиночестве спорная статуя полковника Уилларда.

Он продолжил идти, время от времени останавливаясь – как это делал Стил – будто бы вглядываясь пристальнее в ту или иную часть толпы. Первые четыре дерева, мимо которых он прошел вдоль кромки поля, оказались высокими, но узкоствольными. Пятым была массивная сосна – именно в ней застряла пуля в стальной оболочке, прошедшая через нижнюю часть черепа, мозг и лицевые кости Стила.

Он прошел туда и обратно еще трижды, вновь и вновь прослеживая путь, по которому Стил шел к своей смерти, и воображая красную точку лазерного прицела, неотступно сопровождавшую его на каждом шагу. Мысленное воссоздание события оказалось настолько явственным, что на мгновение у Гурни возникла тревожная иллюзия – будто точка легла ему на затылок. В конце третьего прохода он остановился у большой сосны и занял положение, в котором находился Стил в момент выстрела. Боковым зрением заметил кровавое пятно там, где рухнул мужчина, чья жизнь оборвалась в одно мгновение. Джон Стил. Муж Ким Стил. Чей-то сын. Чей-то друг. Чей-то партнер. В один ужасный миг, превращенный в чьё-то воспоминание, в боль в чьих-то сердцах, в коричневое пятно на бетонном тротуаре.

Гурни внезапно накрыла волна острого горя, заставшего его врасплох. Грудь сдавило, горло перехватило. Глаза наполнились слезами.

Он не заметил, как сзади подошел полицейский, пока не услышал знакомый, неприятный голос:

– Ладно, приятель, тебя сегодня утром совершенно недвусмысленно предупредили о пересечении…

Полицейский оборвал фразу на полуслове, когда Гурни обернулся к нему лицом.

Несколько секунд никто не произносил ни слова.

Гурни грубо смахнул тыльной стороной ладони слезы.

– Бекерт в курсе, что я здесь.

Полицейский моргнул, всматриваясь в него, и, наконец, до него дошло.

– Вы… э-э-э… знали офицера Стила?

– Да, – сказал Гурни. И не почувствовал, что это ответ наполовину ложный.

Вернувшись в конференц-зал штаб-квартиры, он увидел Торреса и Клайна на местах – оба проверяли телефоны. Кресло шерифа пустовало. Мэр, однако, сидел на своем обычном месте у торца стола и был целиком поглощен яблочным пирогом из пластиковой коробки. Его рыжеватая прическа была слегка растрепана.

Гурни сел рядом с Клайном.

– Мы потеряли шерифа?

– Он в тюрьме. Похоже, один из задержанных из BDA хочет обменять сведения о нашем так называемом третьем человеке на разрешение выйти из тюрьмы. Гудсон предпочитает проводить такие допросы лично, – по тону Клайна было ясно: оптимизма шерифа он не разделяет.

Гурни повернулся к мэру:

– Слышал, вы были сегодня заняты на ланче в «Ротари».

Шакер сглотнул, большим и указательным пальцами смахивая крошки с уголков рта.

– Лучше бы это назвали «Обед с Рото-Рут», – по тону выходило, что он счел шутку остроумной и ожидал уточняющих смешков.

Гурни промолчал.

– Звучит неприятно, – заметил Клайн.

Дверь распахнулась – вошел Бекерт. Он сел, открыл ноутбук, проверил время.

– Уже час пятьдесят. Пора возобновить совещание. На данный момент Джадд и его группа продолжают обыск на территории Гортов. Они уже нашли компьютерные доказательства, связывающие их с «Рыцарями восходящего солнца», а также некоторые вещественные улики, которые могут напрямую связать их с Джорданом и Тукером.

Клайн распрямился.

– Какие у вас вещественные доказательства?

– Еще вернемся к этому. Сначала хочу показать несколько фотографий. Они дадут вам некоторое представление о парочке безумцев, с которыми мы имеем дело, – он нажал клавишу на ноутбуке, и на мониторе появилась первая фотография.

На снимке – проселочная дорога, окруженная вечнозелеными посадками, ведущая к воротам в высоком сетчатом заборе. К забору прикреплены два квадратных щита. На левом – две строки, написанные от руки, но с этого расстояния разобрать их было невозможно. На правом – помимо трех строк – торчало нечто, похожее на настоящий человеческий череп.

Следующий кадр приблизил левый знак:

ЗАКОНЫ ЧЕЛОВЕКА – ОРУДИЯ САТАНЫ

ПРАВИТЕЛЬСТВА ЛЮДЕЙ – ЛОГОВО ЗМЕЙ

На третьей фотографии крупным планом показали знак с черепом. Теперь было видно, что череп пригвожден к щиту короткой стрелой, древко и оперение которой торчали из левой глазницы. Гурни узнал в ней арбалетный болт – снаряд мощнее и смертоноснее обычной стрелы. Слова под ним были не привлекательнее:

СОБСТВЕННОСТЬ ЦЕРКВИ

ДОСТУП ОГРАНИЧЕН

ПОСТОРОННИЕ, БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ

Шакер краем глаза следил за экраном, попутно тыкая пластиковой вилки в углы формы, выскребая последние крошки пирога.

– Когда видишь этот череп, невольно задумываешься, чей он. И как он оказался там, у черта на куличиках. Понимаете, о чем я?

Никто не ответил.

Бекерт выдержал паузу и перешел к следующему снимку:

– Это копия фотографии, которую Джадд нашел в лотке компьютерного принтера в домике Гортов.

Шакер растерянно заморгал:

– Повтори еще раз?

Бекерт повторил свою фразу с такой неторопливостью, которую иной счел бы оскорбительной, но Шакер лишь кивнул:

– Фотография из фотографий. Понял.

На экране возник образ трех странных фигур в комнате с бревенчатыми стенами и каменным камином. Двое – худощавые бородатые мужчины в камуфляжной охотничьей одежде. Один значительно выше другого – столь сильно, что Гурни невольно решил: чтобы объяснить такую разницу, один из них должен быть великаном, а другой – карликом. Между ними стоял крупный черный медведь – хотя «стоял» не совсем подходило, поскольку тело удерживала веревка: одним концом – петлей – она была затянута на толстой шее медведя, другим крепилась к низкой потолочной балке. На каминной полке над очагом выстроились несколько арбалетов с охотничьими прицелами. А над ними, по неровной дуге на стене, были приколоты десятки охотничьих болтов с широкими наконечниками.

– Горты с очередным трофеем, – сказал Бекерт.

– Горты? – переспросил Гурни. – Я думал, ты сказал, что они близнецы.

– Так и есть. У одного рост шесть футов два дюйма, у другого – четыре фута десять. Во всем остальном они идентичны. То же лицо, тот же голос, то же безумие.

– Весеннего сезона охоты на медведя ведь нет? – спросил Клайн.

– Абсолютно нет.

– Значит, они просто делают, что хотят, – охотятся, когда вздумается, в сезон или нет.

– Уверен, они предпочитают вне сезона. Еще один способ послать закон к черту.

– Они ловят рыбу динамитом, – заметил Шакер, вонзая маленькую белую вилку в очередной уголок своей коробки.

Гурни уставился на него:

– Динамитом?

– Когда каменоломню «Братья Красавчики» закрыли после мощного взрыва, государственные аудиторы выяснили: кто-то умыкнул солидную партию шашек. В то время там работали близнецы. А каждую осень местные клянутся, что над озером Клэпп-Холлоу гремит, как на войне, – и после этого парни Горта неделю-другую засаливают рыбу на зиму. Конечно, в Холлоу трудно понять, где правда, а где охотничьи байки.

– Теперь мы можем с уверенностью сказать, что украденный динамит у Гортов, – сказал Бекерт. – Хотя публично это озвучивать не станем. Пока что – нет.

Клайн нахмурился:

– Динамит у них? Где он?

– Предположительно, при них. Похоже, Гортов предупредили перед рейдом Джадда, и они ушли, прихватив определенные вещи.

– Откуда вы знаете?

– Мы знаем, что кое-что там было, а теперь этого нет. Вот фотография, которую Джадд сделал час назад.

На новом снимке кадр с Горстами и медведем оказался воспроизведен – та же комната – но без Гортов, без медведя, без арбалетов на каминной полке, без болтов с широкими наконечниками на стене.

– Я вижу, чего именно не хватает по сравнению с другой фотографией, – сказал Клайн. – Но как мы можем быть уверены, что эти вещи не спрятали давным-давно где-нибудь еще? Я имею в виду, нет же никаких доказательств, что та прежняя фотография Гортов с медведем была сделана недавно. Разве перестановка в комнате не могла произойти несколько недель, а то и месяцев назад?

– У нас есть свидетельства, указывающие, что все это произошло совсем недавно, – ответил Бекерт.

Он быстро пролистал несколько снимков и остановился на одном: огороженная площадка вплотную к большому сараю. Он указал на фото.

– Это конура. Видите, что разбросано по земле? Это остатки медвежатины. Очевидно, Горты бросили тушу в конуру, а их собаки разорвали ее на клочья. К тому же Джадд нашел свежевыделанную медвежью шкуру в таксидермическом сарае рядом с хижиной. Так что наши предположения о сроках уничтожения медведя, арбалетов и о собаках Гортов подтверждаются. Известно, у них было около дюжины питбулей, и сейчас они исчезли. Но, судя по состоянию медвежатины в питомнике – разложение только начинается, – мы знаем, что собаки были там до вчерашнего дня.

Клайн заметно напрягся.

– А динамит?

– Судя по всему, у Гортов было с собой больше сотни шашек. Джадд нашел пустой ящик из-под взрывчатки рядом с наполовину опустошенной тарой из-под холщовых мешков. Он считает, что Горты переложили динамит в мешки, чтобы его было легче переносить.

Теперь очередь Шакера было выглядеть обеспокоенным.

– Вы хотите сказать, двое самых безумных людей в Уайт-Ривер ушли в подполье с дюжиной боевых псов, с достаточным числом стрел, чтобы стереть с лица земли небольшую деревню, и с таким количеством динамита, что хватит взорвать большую? Почему же вы не в панике?

– Я предпочитаю сосредоточиться на достигнутом прогрессе и высокой вероятности успешного завершения дела.

– Вы раньше упомянули вещественные доказательства, связывающие Гортов с Джорданом и Тукером, – сказал Клайн. – Можете уточнить?

– Потенциально опасной уликой стал моток веревки, найденный в одном из их сараев. У Джадда сложилось впечатление, что она идентична веревке, использованной на детской площадке. Мы получим микроскопическое подтверждение. Если обнаружим совпадение срезов на концевых волокнах – это все подтвердит.

– Вы также говорили о компьютерных доказательствах, связывающих их с KPS?

– Да. Флешка, прилепленная скотчем к нижней стороне ящика стола. На ней – текст и графика, использованные для создания сайта KPS. Это означает, что Горты либо сами сделали сайт, либо передали материалы тому, кто его делал.

Лицо Клайна просветлело.

– Значит, мы действительно продвинулись.

– Да.

– Эта флешка, – озадаченно произнес Гурни, – как именно изучали ее содержимое?

– На месте, с ноутбуком Джадда. Сразу же, через несколько минут после обнаружения.

– Диск не был защищен паролем?

– По-видимому, нет, – сказал Бекерт.

– И ни один из отдельных файлов тоже?

– По-видимому, нет.

– Нашли компьютер, с которого копировали файлы на флешку?

– Нашли принтер, сканер, модем и маршрутизатор, но самого компьютера – нет.

– Любопытно, – задумчиво произнес Гурни, не обращаясь ни к кому конкретно. – Горты забрали своих собак, арбалеты, стрелы, взрывчатку, компьютер и Бог знает что еще. Но оставили флешку без пароля и веревку, которые могут связать их с двойным убийством.

Голос Бекерта ощутимо похолодел:

– Поразмышлять о причинах подобных промахов в их действиях мы успеем позже. Сейчас приоритет другой. Нам нужно изложить наш прогресс в соответствующем заявлении. Есть детали, которые следует подчеркнуть, и те, которых следует избегать. Не забывайте: мы стоим посреди минного поля СМИ. Пренебрежение этим может иметь фатальные последствия.

Для кого или для чего это может оказаться фатальным? – задумался Гурни. Речь о политическом будущем Бекерта? Или есть нечто иное?

Бекерт продолжил:

– Что касается нашего расследования...

Его прервал стук в дверь. Торрес поднялся и открыл.

На пороге стоял шериф.

– Надеюсь, мое возвращение не прервет вашего блестящего анализа преступления.

– Заходите, Гудсон, – сказал Бекерт. – Мы как раз подводим итоги по нескольким ключевым пунктам.

– Самое интересное – подводить итоги, – буркнул шериф и направился к своему месту в конце стола.

Бекерт начал почти теми же словами, что и прежде:

– Что касается расследования стрельбы и последующих убийств в Уиллард-парке, есть три момента, которыми должны руководствоваться все заявления за пределами этого зала. Во-первых, мы демонстрируем быстрый прогресс на обоих направлениях. Ожидается, что аресты по обоим делам будут произведены в течение сорока восьми часов. Во-вторых, мы располагаем свидетельствами, позволяющими провести убедительное судебное преследование и добиться обвинительного приговора. В-третьих, мы уделяем этим делам равное внимание и выделяем на них равные ресурсы.

Он обвел глазами сидящих за столом и резко сменил тему:

– Гудсон, как прошел ваш разговор с осведомителем в тюрьме? Есть что-то действительно полезное?

– Интересное есть. Полезно ли это – решайте сами.

– Хотел обменять информацию на услугу?

– Разумеется. И это была она, а не он. Сказала, что Блейз Лавли Джексон, одна из трех лидеров BDA, разругалась с двумя своими коллегами, Джорданом и Тукером.

– Насколько серьезной была размолвка?

– По ее словам – крайне серьезной. Сказала, что Блейз плохо уживается с другими. Не любит делиться властью. По ее словам, Блейз – злобная убийца, которая любит решать споры опасной бритвой. Намекнула, что склонность Блейз к убийствам может иметь прямое отношение к судьбе ее сообщников.

– Сейчас мы на девяносто девять процентов уверены, что в убийствах замешаны Горты. Мне трудно поверить, что чернокожая женщина могла иметь отношение к тому, что мы наблюдали на той детской площадке.

Клутц облизнул губы:

– Я бы тоже так счел. Но моя маленькая леди с большой уверенностью заявила: Блейз Джексон способна на все. Абсолютно на все.

Бекерт промолчал. Казалось, теперь его внимание целиком поглощали собственные мысли.

22.

Когда совещание завершилось, Гурни сразу направился к выходу. Он не хотел опоздать на встречу с Риком Лумисом в закусочной «Лаки Ларватон» в половине четвертого. Но едва он успел открыть дверь машины, как услышал спешащие шаги.

Это был Клайн, пересекавший парковку с выражением странной смеси возбуждения и тревоги.

– Куда так торопишься?

– Встречаюсь кое с кем на кофе. Я вам для чего-то нужен?

– Я бы хотел услышать объяснение твоей реакции.

– Звучит озабоченно.

– Все новости, что мы получили, – хорошие. Быстрый прогресс на всех фронтах. На видео видно, как «третий человек» приезжает и уезжает с точки, где был снайпер. Машина принадлежит члену BDA, что очевидно связывает BDA с убийством Стила. Плюс столь же очевидная причастность группы линчевателей к убийству лидеров BDA. В обоих случаях налицо веские доказательства. Ситуация под контролем. Риск хаоса снижен. Это убедительная победа закона и порядка.

Он выжидающе посмотрел на Гурни.

– Каков вопрос?

– Учитывая все сказанное, почему у тебя такое недоверчивый вид?

– Я по натуре скептик. Так устроен мой мозг.

– Даже когда новости подавляюще позитивные?

– Вы бы именно так их охарактеризовали?

Клайн несколько секунд внимательно всматривался в него, затем вытащил из кармана пиджака пачку сигарет, щелкнул винтажной «Зиппо», глубоко затянулся, медленно выпустил дым и проследил взглядом, как он рассеивается в по-прежнему едком воздухе Уайт-Ривер.

– Твои вопросы о глубине воды под Гринтонским мостом... И то, как ты расспрашивал о флешке... Все это меня тревожит. Меня тревожит, что я не знаю, о чем ты думаешь. Что подозреваешь. Если что-то не так, я обязан понимать что.

– По правде сказать, и в том, и в другом случае мне трудно представить, о чём думали убийцы.

Клайн еще раз затянулся:

– Не очень вразумительно звучит.

– Обычно мне помогает – поставить себя на место преступника. Посмотреть на мир его глазами. Я делаю это, изучая совершенные им действия. Вникаю в его приготовления, в исполнение плана, и в вероятные шаги после. Как правило, это дает мне понимание, как он мыслит, как принимает решения. Но на этот раз – нет.

– Почему?

– Потому что половина их действий противоречат друг другу. Они и крайне осторожны, и возмутительно беспечны. Возьмем снайпера: он предусмотрительно не оставил отпечатков на входной двери, на окне, на дверце ванной. Но оставил идеальный отпечаток на ручке смыва. Его меткость и выбор позиции выдают профессионала. Но его машину легко отследить. Он не поленился избавиться от штатива. И при этом бросил его в такую мелкую воду, что он прекрасно виден.

– Ты ожидаешь, что эти безумные убийцы будут абсолютно логичны?

– Нет. Я лишь полагаю, что возможный смысл всех этих несостыковок попросту заметают под ковёр. Те же странности всплывают и в деле Джордана–Тукера. Хладнокровная, выверенная, почти ритуальная жестокость избиений – приписанная якобы обезумевшим от ненависти белым поддонкам. Подозреваемые предусмотрительно умыкнули свой компьютер, но, по глупости, оставили флешку с компрометирующими материалами сайта.

– Эта флешка была не просто «оставлена». Её спрятали под выдвижным ящиком стола.

– Спрятали в самом первом месте, куда сунется любой следователь. Точно так же, как и штатив: он спрятан так, чтобы его легко обнаружили.

Клайн с досадой выдохнул, щёлкнул окурком о тротуар и уставился на крошечный тлеющий кругляш.

– Значит, твой вывод таков? Что все, кроме тебя, заблуждаются? Что ни одно из наших достижений на деле не есть прогресс?

– Итога у меня нет, Шеридан. У меня – лишь вопросы.

Клайн тяжело вздохнул, раздавил носком ещё дымящуюся сигарету, забрался в свой внедорожник и укатил.

Старый десятый объезд в Ангайне тянулся через широкую, сочную долину, где по склонам, выжженным солнцем, пёстрыми полосами чередовались клевер и лютики, а меж холмов выгорали до розового оттенка старые кирпичные амбары. Идиллию портил только ощутимый след обрушившейся экономики – покосившиеся пустые дома, заколоченные витрины, вымершие школьные здания.

За полмили до места встречи Гурни, на пустынном перекрёстке, у обочины, на низеньком табурете сидел старик. На потёртом карточном столике рядом стояли оленья голова и древняя микроволновка. К ножке столика был прислонён лоскут коричневого картона с нацарапанной надписью: «И ТО, И ДРУГОЕ – ПО 20 ДОЛЛАРОВ».

Добравшись до закусочной «Лаки Ларватон», Гурни увидел, что она делит заросшую сорняком стоянку с небольшим торговым рядом, где всё давно вымерло: печи от «Дровяные печи Wally's», зоомагазин «Пушистые друзья», пиццерия «Великая Ангайне» и «Вкусно от Тори». На последнем незанятом витринном окне, помятом и выцветшем, ещё держался плакат о скором прибытии сыра «Чемпион».

Закусочная стояла напротив этих пустых витрин. Вагончик в классическом «динер»-стиле требовал добротной помывки. Возле него – пыльная древняя «Хонда Цивик», бирюзовая «Шевроле Импала» из шестидесятых и неприметный пикап у входа. Гурни припарковался рядом с грузовичком.

Внутри было не столько ретро, сколько просто старьё без гламура: ни тени столичного «псевдо-кантри». Потёртый коричневый линолеум, духота, запах машинного масла, неудачный свет – и сквозь всё это проступала жёсткая реальность. На задней стене висел плакат «СДЕЛАЕМ АМЕРИКУ СНОВА ВЕЛИКОЙ», углы которого уже загнулись.

За стойкой стоял высокий сухощавый мужчина с резкими чертами и чёрным помпадуром, уткнувшийся в пухлую бухгалтерскую книгу. Официантка лет сорока с лишним весом, блекло-русая, сидела на табурете на другом конце стойки и изучала собственные ногти.

Посередине, меж ними, расположился коренастый клиент в выцветшем фермерском комбинезоне – локти на пластиковой столешнице, взгляд – на старенький телевизор, примостившийся на микроволновке за прилавком. На экране трещали «говорящие головы».

Вдоль окна тянулся ряд кабинок. Гурни выбрал самую дальнюю от телевизора. Как он ни пробовал собрать мысли к встрече с Риком Лумисом, в голове всё равно пульсировали осколки телешоу: «...полное неуважение к полиции...», «...выбросил ключ...», «...всё сочувствие отдано самым отъявленным...».

Белокурая официантка подошла с улыбкой – сонной или под кайфом, а возможно, и то и другое.

– Добрый день, сэр. Как вам этот чудесный денёк?

– Отлично. А у вас?

Её неуверенная улыбка расплылась шире.

– У меня – замечательно. Знаете, что возьмёте, или дать минутку?

– Только кофе.

– Без проблем. У вас есть счастливая топливная карта «Ларватон»?

– Нет.

– Можете накопить на бесплатный бензин. Оформить?

– Не сейчас, спасибо.

– Как скажете. С молоком или со сливками?

– Со сливками.

– Один?

– Я жду ещё человека.

– Вы тот джентльмен, что встречается с детективом Риком, верно?

– С Риком Лумисом?

– Детектив Рик – так мы его зовём. Приятнейший человек.

– Да. Встречаюсь с ним. Он звонил?

– Говорил, пытался до вас дозвониться, но связи не было. Тут мёртвых зон – тьма-тьмущая. Никогда не знаешь, когда пропадет связь. На сельских сходах всё обещают что-то с этим сделать. Обещания да обещания. Дед говорил: будь обещания навозом – никто бы удобрений не покупал.

– Здравое замечание. Помните, он оставил мне сообщение?

– Что задержится. – Она повернулась к стойке. – Лу, на сколько он опоздает?

Мужчина над гроссбухом ответил, не поднимая глаз:

– На четверть часа.

Гурни взглянул на телефон. Было 3:25. Значит, ждать оставалось в сумме минут двадцать.

– Он часто сюда заглядывает? – спросил Гурни.

– Не слишком.

– Но вы его знаете?

– Конечно.

– Откуда?

– Из-за Тыквенных убийств.

– Да чтоб тебя! – буркнул Лу, не отрываясь от книги. – Она опять за своё!

– Простите, что? – переспросил Гурни.

– Тыквенные убийства, – повторила официантка.

– «Тыквенные»? Это чья-то кличка?

Лу поднял голову:

– Нельзя это продолжать называть «убийствами». Копы ничего не доказали. Никто не сел. Будете говорить «убийства» – огребём иск за клевету.

– Никто никого не засудит, Лу, – фыркнула она.

– Как бы вы это ни называли, – сказал Гурни, – какое отношение это имело к Рику Лумису?

Официантка ответила:

– Он и вёл то дело. Те самые Тыквенные убийства.

– Да не было там убийства! – настаивал Лу, повышая голос.

В голосе официантки зазвенело раздражение:

– А что же это было, Лу? Они сами забрались под гору тыкв и лежали там, пока не умерли своей смертью?

– Я не отрицаю, что их засыпало тыквами. Ты знаешь, что не отрицаю. Но это мог быть несчастный случай. На фермах такое сплошь и рядом, и ещё похлеще. Где ваша презумпция невиновности?

Она покачала головой, посмотрела на Гурни с видом сообщницы, мол, ну видите, какой Лу дуралей.

– Вот как было в действительности. У Эви Прингл был роман с одним из комбайнёров на ферме «Тыквы Прингла». – Она подчеркнула «роман» с таким одобрением, будто это заветная мечта любой женщины.

– С чёрным парнем, – вставил Лу.

– Лу! Прекрасно знаешь, он был почти белый.

– Чёрное – оно и есть чёрное. Как с беременностью.

Она отмахнулась и продолжила:

– Как выяснил детектив Рик, Эви с парнем прошмыгнули в подпольный ход, ведущий к подвалу за амбаром. Ранее в тот же день муж Эви, Дик, катался по полю на фронтальном погрузчике, собирал остатки тыкв – те, что после Хэллоуина никому не сдались. Свёз все эти неликвиды – три тонны – в свой большой самосвал. А потом, пока Эви с любовником были внизу и занимались «своими делами», Дик подъехал и вывалил все три тонны прямо в подвал. Вот так они и встретили своего Создателя – голые, истреблённые страшной местью Дика.

Лу фыркнул:

– У Дика было разумное объяснение.

– Разумная ложь, ты хотел сказать.

Он захлопнул гроссбух:

– Это не была ни месть, ни ложь. Он временно ссыпал тыквы туда, пока не отвезёт их к основной компостной куче.

– Ты не понимаешь ничего в мести, Лу, – отрезала она.

Тот запнулся – слова словно застряли в горле.

Гурни воспользовался паузой, чтобы задать мучивший его вопрос:

– Почему Лумис обсуждал это с вами?

– Потому что Лу учился в одном классе с Диком Принглом, а я была на год младше Эви. Полагала, детектив хотел прочувствовать характеры.

– И к каким выводам пришёл?

– Он со мной согласился! – громко перехватил Лу. – Не было там убийства, потому что Дик не идиот. Он продал ферму, а трупы так и лежали в старом подвале. Если бы он знал, что они там, он бы знал, что их найдут – само собой. Лумису это ясно, как день. Он решил: если бы Дик сделал это нарочно, продумал бы всё куда хитрее.

– Чёрта с два он с тобой согласился! – вспыхнула официантка. – Он пришёл к выводу, что доказательств, чтобы «засолить гусенка» по рецепту Дика, недостаточно. А в глубине души, уверена, он понимал: было убийство.

Гурни начал тревожиться:

– Как Прингл объяснил исчезновение жены и наёмного? Наверняка кто-то заметил.

Ответила официантка:

– Он всем сказал, будто они сбежали вместе. Ему сочувствовали: мол, бедняга, его бросили. Чистейшая лапша!

Лу шлёпнул ладонью по стойке:

– У тебя в голове пусто! Он так сказал, потому что считал именно так. Любой мужчина бы так подумал. Подозреваешь роман жены с работником, а потом они исчезают вдвоём – что ещё думать? Логично!

– Лу, иной раз мне кажется, что ты не распознал бы причину, даже если б она тебя за зад укусила.

Они уставились друг на друга с тихим презрением. В тишину снова врезались фразы с телевизора, и коренастый сельский парень у края стойки, как зачарованный, ловил их:

«...уровень убийств растёт...», «...преступники захватывают рычаги...».

– У Гурни зазвонил телефон. На экране высветилось: Клайн. Выйдя на улицу, Гурни щурился на залитую слепящим светом долину – глаза только-только привыкли к полумраку закусочной, – он направился к парковке.

– Гурни на связи.

– Вы где? – голос Клайна резал, в нём слышалось напряжение.

– На Десятом объездном, между Ангайной и Уайт-Ривер. Что случилось?

– Проблема. Убит ещё один полицейский. Подробностей нет.

– Где?

– Блустоун. Верхняя часть Уайт-Ривер. Оук-стрит, дом двенадцать. Что бы ты там ни делал – всё бросай. Забей адрес в навигатор и езжай!

– Так и сделаю. Но как только доберусь туда…

– Как только доберётесь – всё сами увидите. Никаких помех, никаких игр в юрисдикцию. Патрули только прибыли. Вы – мои глаза на месте. Я сейчас не могу вырваться из офиса. Держите меня в курсе.

– Что-нибудь известно?

– Снайпер. Вот и всё. – Он начал повторять адрес, и связь оборвалась.

Гурни подумал, что нужно немедленно набрать Лумиса, сообщить о чрезвычайной ситуации и перенести встречу. Листая последние входящие в поисках его номера, вспомнил: телефон Лумиса не определяется – привычка, доведённая до автоматизма у многих полицейских.

– Вы так и не получили свой кофе.

Голос за спиной, со стороны стоянки, принадлежал официантке. Обернувшись, он увидел, как она протягивает пластиковый стаканчик.

– Я налила со сливками. И… простите за то, что было в зале. Лу иногда бывает таким тупицей.

Гурни взял стакан и потянулся за кошельком.

– Да бросьте. За счёт заведения. Самое малое, что можем сделать. – Она улыбнулась своей неопределённой улыбкой.

– Спасибо. Можно ещё одну просьбу?

В её улыбке мелькнула искорка интереса.

– Детектив Рик должен скоро прийти. Передайте ему, что мне пришлось уехать по делу полиции, и пусть перезвонит. Номер у него есть.

– Не проблема. – Искра погасла.

Он сел в машину, забил в навигатор адрес, продиктованный Клайном, и вылетел на шоссе, вдвое превысив лимит.

Оук-стрит оказалась в более низкой части Блустоуна, хотя Клайн назвал это «верхом» Уайт-Ривер. Улица тянулась вдоль подножия пологого склона, поднимающегося от мрачноватого Гринтона к плато, обозначавшему северную окраину города. Насколько хватало взгляда, остальной Блустоун выглядел так же, как Оук-стрит: тихий район со старыми ухоженными домами, подстриженными газонами и деревьями вдоль тротуаров. Послеобеденное солнце заливало все вокруг тёплом и светом.

Подъезжая к дому номер двенадцать, он насчитал пять патрульных машин, поставленных под разными углами, все с мигалками; у двух распахнуты двери. На подъездной – скорая из больницы «Милосердия». Двое в форме разматывали жёлтую ленту, обозначая периметр.

Припарковавшись рядом с патрульной, Гурни направился по дорожке, держа перед собой удостоверение окружной прокуратуры.

На лужайке перед домом кучковались полицейские и санитары вокруг сложенных в низкое положение каталок на колёсах. В нескольких ярдах от них, прямо на траве, сидела женщина в толстовке и джинсах, с кухонной лопаткой в руках, издавая тянущееся, младенческое по тембру всхлипывание. В паре футов от неё валялась жёлтая прихватка. Рядом на коленях стояла женщина-санитар, обняв её одной рукой. Над ними, прижимая телефон к уху, – сержант.

Санитары принялись поднимать каталку. Когда она со щелчком встала вертикально, женщина на траве вскочила, выронив лопатку. Пока каталку катили к распахнутым задним дверцам «скорой», Гурни успел заметить мужчину на носилках: лицо, шея и одно плечо залиты кровью; голову закрывает окровавленный компресс; ближайшая к борту рука дёргается.

По количеству крови и расположению повязки он сделал разумный вывод: повреждена височная артерия. Но судить о тяжести повреждения боковой части черепа и прилегающих участков мозга было невозможно – как и о шансах довезти его живым. Слишком многие с ранениями головы не доезжали до больницы.

Рыжеволосая, круглолицая, явно беременная женщина пыталась прорваться к носилкам. Её удерживали хмурый сержант и санитарка.

Чем выше поднимали носилки в машину, тем отчаяннее становились её попытки. Она твердило одно: – Я должна быть со своим мужем!

Фельдшер выглядел растерянным и неуверенным. Сержант морщился, удерживая её, а она размахивала руками и кричала:

– Мой муж!

Отчаяние пронзило Гурни.

Он подошёл и уставился сержанту в лицо:

– Что, чёрт побери, тут происходит?

Сержант едва удерживал равновесие.

– А вы кто такой?

Гурни предъявил удостоверение:

– Почему вы её держите?

– Приказ заместителя начальника, – повысил голос тот.

– Она должна быть с мужем!

– Заместитель начальника полиции велел…

– Меня не волнует заместитель начальника!

«Скорая» уже сворачивала с подъездной на Оук-стрит.

– Отпустите меня! – кричала женщина.

– Всё, – сказал Гурни. – Мы немедленно едем в больницу. Я беру ответственность на себя. Я Дейв Гурни, окружная прокуратура.

Не соглашаясь ни с чем, сержант ослабил хватку ровно настолько, чтобы Гурни смог освободить женщину и отвести её к машине. Прибывшие офицеры тревожно следили за перепалкой, не понимая, как поступить.