Текст книги "Уайт-Ривер в огне (ЛП)"

Автор книги: Джон Вердон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

53.

На следующее утро погода идеально совпадала с настроением Гурни – пасмурная, беспокойная. Неугомонный ветерок то и дело менял направление, качая спаржу-папоротник то в одну, то в другую сторону. Даже Мадлен казалась не в своей тарелке. Солнце пряталось за пятнистыми облаками, и Гурни с недоумением отметил по старым кухонным часам, что уже начало десятого. Когда они доедали овсянку, Мадлен нахмурилась и кивнула в сторону застеклённых дверей.

– Что это? – спросил он. Слух у него был нормальный, но у нее – необыкновенно тонкий: она почти всегда раньше его улавливала приближающиеся звуки.

– Кто-то подъезжает.

Он распахнул двери и вскоре услышал шум машины, поднимающейся по проселку. В поле зрения выкатился большой внедорожник. Он сбавил скорость и остановился между сараем и прудом. Когда Гурни вышел во внутренний дворик, чтобы лучше разглядеть, он увидел темно-зеленый Range Rover, начищенный до зеркального блеска, видного даже в сероватых сумерках.

Из машины выбрался водитель – солидный мужчина в синем блейзере и серых слаксах. Он открыл заднюю дверцу, и из салона вышла женщина. На ней – хаки-парка, бриджи для верховой езды и высокие сапоги до колен. Несколько мгновений она стояла неподвижно, оглядывая поля и леса вокруг, пастбище, тянущееся к дому Гурни. Закурила. Потом она и водитель вернулись в большой зеленый автомобиль.

Гурни наблюдал, как машина медленно ползет через пастбище к дому, пока не остановилась близко к его автомобилю, который на фоне внедорожника выглядел почти игрушечным. Водитель вновь вышел первым и распахнул заднюю дверь для дамы, которую теперь, при ближайшем рассмотрении, можно было принять за женщину, немного не дотягивающую до сорока. Ее пепельно-русые волосы были уложены в короткую асимметричную стрижку – дорогую и агрессивную на вид. Затянувшись напоследок, она бросила сигарету и придавила окурок носком сапога – сапог, как и прическа, выглядел явно дорогим.

Пока она с мрачноватым видом обозревала окрестности, ее шофер заметил Гурни, стоявшего во внутреннем дворике. Он что-то сказал ей. Она оглянулась и кивнула. И тут же закурила новую.

– Он подошёл к патио. Лицо – суровое, непроницаемое, как у бывшего военного. Для крупного человека двигался он неожиданно легко, почти атлетично.

– Дэвид Гурни?

– Да?

– Миссис Хейли Бекерт хотела бы с вами поговорить.

– Жена Делла Бекерта?

– Это верно.

– Она не хотела бы зайти в дом? – спросил Гурни.

– Миссис Бекерт предпочитает оставаться на свежем воздухе.

– Прекрасно. Поговорим прямо здесь, – он указал на два адирондакских стула.

Водитель вернулся к «Рейнджроверу», коротко переговорил с женщиной. Та кивнула, раздавила вторую за утро сигарету так же бесцеремонно, как и первую, и, обогнув грядку со спаржей и цветочную клумбу, направилась к внутреннему дворику. Когда они оказались лицом к лицу, она посмотрела на него с тем же отвращением, с каким обозревала окрестный пейзаж, только теперь во взгляде примешивалось холодное любопытство.

Рук никто не протягивал.

– Не хотите присесть? – спросил он.

Она промолчала.

Он подождал.

– Кто вам платит, мистер Гурни? – её голос был сладковатым, но взгляд – жёстким, как у некоторых южных политиков.

Он вежливо ответил:

– Я работаю на окружного прокурора.

– А ещё на кого?

– Больше ни на кого.

– Значит, эта история, которую вы скормил Клайну, – ваша фантазия о том, будто самый уважаемый начальник полиции в Америке превратился в серийного убийцу, носится по округе, стреляет людей, избивает их и чёрт знает что ещё, – вся эта ядовитая чепуха, по-вашему, результат честного расследования? – в её голосе сочилась издёвка.

– Это результат улик.

Она рассмеялась коротко и неприятно:

– Улики, разумеется, «обнаружили» вы. Мне сообщили, что с первого же дня вы делали всё, чтобы развалить обвинение против этой мелкой рептилии по имени Кори Пэйн, и не уставали подрывать авторитет моего мужа.

– Улики против Пэйна были сомнительными. Доказательства того, что его подставили, куда весомее.

– Вы играете опасно, мистер Гурни. Если кого и подставляют, так это Делла Бекерта. Я докопаюсь до сути, обещаю. И вы пожалеете о своём участии. Глубоко. И надолго.

Он не ответил, только выдержал её пристальный взгляд.

– Вы знаете, где ваш муж? – спросил он затем.

– Если бы знала, вы были бы последним человеком на земле, кому я сказала бы, – отрезала она.

– Вам не кажется странным, что он сбежал?

Её челюсти напряглись. После долгого злого взгляда она сказала:

– Мне сказали, что вчера вечером один телевизионный репортёр упомянул ваше имя в связи с выборами генерального прокурора. Не объясняются ли ваши нападки на моего мужа вашим интересом к этой должности?

– Меня эта должность не интересует.

– Потому что, если дело в этом – я вас уничтожу. От вашей так называемой репутации супер полицейского ничего не останется. Ничего!

Он не видел смысла излагать ей свою позицию.

Она резко отвернулась и быстрым шагом направилась к внедорожнику. Села на заднее сиденье; водитель захлопнул дверь. Через несколько мгновений «Рейнджровер» мягко поплыл по неровной дороге к сараю и дальше – к шоссе.

Гурни постоял во внутреннем дворике, прокручивая в памяти сцену – напряжённое лицо, деревянная жестикуляция, обвинительный тон. За годы он провёл тысячи разговоров с семьями, скрывающихся от правосудия или пропавших без вести и научился распознавать подобные состояния. Он был почти уверен: ярость Хейли Бекерт рождалась из страха, а страх – из неожиданности, из того, что её застали врасплох события, смысла которых она не понимала.

Прохладный влажный ветер, всё ещё блуждая, крепчал, суля грозу. Он вошёл в дом и закрыл застеклённые двери.

Мадлен сидела в одном из кресел у камина с книгой. В очаге тлели тонкие язычки огня. Его потянуло поправить поленья, но он знал: вмешательство оценено не будет. Он сел напротив.

– Полагаю, ты всё слышала? – спросил он.

Не отрывая глаз от книги, она ответила:

– Трудно было не услышать.

– Есть какая-то реакция?

– Она привыкла добиваться своего.

Он некоторое время смотрел на огонь, усмиряя желание всё исправить.

– Итак. Как думаешь, что мне делать?

Она подняла глаза:

– Думаю, это зависит от того, считаешь ли ты дело открытым или закрытым.

– Технически оно остаётся открытым, пока Бекерт не будет найден, привлечён к ответственности и...

Она перебила:

– Я не про технику. Я про твою собственную голову.

– Если говорить о чувстве завершённости – я его не достиг.

– Чего не хватает? Кроме самого Бекерта?

– Не понимаю, что именно сбоит. Это как пытаться почесать зуд, который не унимается.

Она закрыла книгу:

– Сомневаешься в виновности Бекерта?

Он нахмурился:

– Улики против него весомы.

– Улики против его сына выглядели не хуже.

– Для меня – хуже. С самого начала у меня были сомнения.

– А насчёт улик против отца – таких сомнений нет?

– По сути – нет.

Она любопытно склонила голову набок.

– Что? – спросил он.

– Может, это связано с твоей теорией «эврики»?

Он не ответил. Он знал: на вопросы, задевающие живое, не стоит отвечать слишком быстро.

54.

В своих семинарах по уголовным расследованиям он неизменно разбирал тонкую ловушку, которую называл «логической ошибкой эврики». Проще говоря, это склонность придавать собственным находкам больший вес, чем находкам других – особенно если обнаруженное кем-то было намеренно скрыто (отсюда «эврика», по‑гречески – «я нашёл!»). Проистекая из врождённой уверенности человека в объективности и точности собственных восприятий и в субъективности и ошибочности чужих, эта ошибка способна пустить расследование под откос и стала причиной неведомо скольких неправомерных арестов и преследований.

Даже осознавая феномен, Гурни сопротивлялся мысли увидеть его в себе. Разум отчаянно защищается от самонеприятия. Но раз уж Мадлен подняла тему, он заставил себя приглядеться. Не измеряет ли он разной линейкой доказательства против Пэйна и против Бекерта? Он так не считал – но это мало что значило. Нужно было разобрать улики по косточкам и убедиться, что мерка одна.

Он поднялся, прошёл к письменному столу в кабинете, вынул из сейфа папки и свои заметки и занялся тем, на что надеялся: объективным обзором.

К тому времени, как Мадлен, чуть позже полудня, прервала его, сообщив, что уходит на дневную смену в клинику, он пришёл к двум выводам.

Первый – и это обнадёживало – заключался в том, что каждую улику против Кори Пэйна можно было опровергнуть, а подменённая ручка смыва в туалете оставалась почти идеальным доказательством фальсификации.

Второй – неприятный – сводился к тому, что улики против Бекерта и/или Терлока страдают теми же слабостями, что и улики против Пэйна. Они все были переносимыми, следовательно, их можно было подбросить. Даже предметы с отпечатками – ручка, найденная им в траве за домом на Поултер‑стрит, и пластиковый пакет в квартире Блейз Джексон – вполне могли попасть к нему невинным путём, а уже затем быть использованы как компромат. Иными словами, при том, что доказательств подлога нет, нельзя исключать, что подставили и Бекерта. Признаться, сценарий выглядел неправдоподобным. Но и улики против него оказывались куда менее убедительными, чем казалось поначалу. В умелых руках адвоката на процессе их можно было бы представить шаткими.

После ухода Мадлен Гурни ещё какое-то время сидел за столом, глядя в окно и размышляя, стоит ли обсуждать это с Клайном. Тема была нежелательная. Он решил сперва поговорить с Торресом.

Трубку сняли сразу.

– Привет, Дэйв, я как раз собирался тебе звонить. Утро выдалось серьёзное, всё навалилось разом. Сначала плохие новости. ДНК с использованного презерватива, найденного у детской площадки в парке Уиллард, не совпало по кодировке. Тупик. Впрочем, свидетеля той ночи отыскать и так было почти без шансов. Теперь хорошее. Мы получили отчёт из компьютерной лаборатории Олбани по ноутбуку, который ты нашёл под матрасом в хижине. Ключевая находка – серия материалов по строению мозга, особенно так называемого продолговатого, и степени защиты, которую обеспечивают прилегающие костные структуры. Такая информация и анатомические схемы пригодились бы тому, кто собрался вогнать нож для колки льда прямо в ствол мозга. Похоже, у нас вырисовывается прямая связка между Бекертом и нападением на Лумиса.

Гурни не был уверен, насколько это убедительно, но звучало, безусловно, положительно.

– И это не всё, – продолжил Торрес. – Лаборатория прислала отчёт и по телефонному аппарату, который был приклеен скотчем к нижней стороне ножки кровати. Запись разговоров подтверждает объяснение Пэйна, почему он оказался в районе Бридж‑стрит в ночь, когда застрелили Стила. Он утверждал, что получил серию сообщений: сначала – встретиться за многоквартирным домом, потом – перенести встречу на другую сторону моста, затем – отмена. Эти сообщения отправлялись с телефона, который ты нашёл в хижине.

– Интересно, – сказал Гурни. – Клайн как-то отреагировал?

– В восторге. Говорит, у него ощущение, будто мы наконец завязали бант на упаковке.

Идея с «бантиком на упаковке», которой Гурни невольно наделил Бекерта, могла бы прозвучать как правдоподобное признание. Но то, как Клайн пустил этот образ в ход – чтобы обозначить накопление пары-тройки дополнительных улик, каждую из которых несложно подбросить, – превращало само расследование в постскриптум. Это грозило стать серьёзной ошибкой.

Гурни закончил разговор с Торресом и набрал номер Клайна.

– Дэвид. Что я могу для вас сделать?

Торопливость в его голосе ясно подсказывала: наилучшим ответом было бы «ничего».

– Я хотел бы поделиться с вами одной проблемой.

– О?

В этом единственном звуке было больше тревоги, чем любопытства.

– Я размышлял об уликах, которые, по-видимому, изобличают Бекерта.

– О последних?

– Совершенно верно. В доказательствах против Кори Пэйна оказались слабые места, которыми защита могла бы воспользоваться в суде. И, на мой взгляд, успешно.

– К чему вы клоните?

– Улики против Бекерта страдают некоторыми из тех же изъянов.

– Чепуха. Улики против Бекерта неопровержимы.

– Три дня назад вы говорили то же самое о Пэйне.

Голос Клайна стал напряжённым и холодным:

– Зачем мы ведём этот разговор?

– Чтобы вы не заходили в зал суда, уверенные, будто у вас больше, чем есть на самом деле.

– Вы же не предполагаете, что Бекерта подставили так же, как Пэйна? Скажите, что вы не настолько безумны.

– Я говорю лишь, что ваше дело не столь безупречно, как вы его видите. С точки зрения доказательств...

Клайн перебил:

– Отлично. Замечание принято. Что-нибудь ещё?

– Вам не приходило в голову, что улик слишком много? – Он почти видел, как в повисшей тишине Клайн хмурится – наполовину сердито, наполовину озадаченно. Он продолжил: – Разработчики подлогов стремятся, чтобы их мишени выглядели чертовски виноватыми. А потому переусердствуют. Я не могу доказать, что здесь произошло именно это, но исключать такую возможность нельзя.

– Ваша гипотеза – самое безумное, что мне приходилось слышать. Вдумайтесь: вы предлагаете поверить, что кто-то подставил Кори Пэйна под снайперские нападения на Стила и Лумиса, а затем обвинил в этих же нападениях Делла Бекерта? А ещё – в расправах над Джорданом и Тукером? А Джексон и Крил? Вы слышали когда-нибудь о деле, хотя бы отдалённо на это похожем?

– Нет.

– Значит... вы просто придумали наименее вероятный сценарий на свете – и решили изложить его мне?

– Послушайте, Шеридан, я не утверждаю, что понимаю первопричину всей этой заварухи на Уайт-Ривер. Я говорю, что это требует дальнейшего расследования. Нам необходимо до конца понять – кто, что и зачем сделал. Жизненно важно найти Бекерта и...

– Погодите! Подождите! Наша цель – не философское «полное понимание чего бы то ни было». Я руковожу уголовным процессом: расследование, предъявление обвинений, судебное преследование. Я – не президент клуба психологов «Истина в последней инстанции». Что до поисков Бекерта – возможно, мы его никогда не найдём. Честно говоря, это было бы не худшим исходом. Ему можно предъявить обвинения заочно. Если дело завершится тем, что он будет признан виновным и останется в бегах, это вполне приемлемая развязка. Громко разрекламированное обвинительное заключение даст общественности то же чувство успеха правоохранителей, что и обвинительный вердикт в суде. И ещё одно. Было бы крайне неосмотрительно с вашей стороны выносить в публичное поле вашу бездоказательную теорию о двойной подставе. Это принесёт лишь новый хаос и противоречия, не говоря уже о потере доверия к департаменту и лично к вам. На этом наш разговор окончен.

Оглядываясь назад, Гурни не видел в реакции Клайна ничего неожиданного. Дальнейшее усложнение картины было для того абсолютно неприемлемо. Его главной заботой оставался собственный имидж. Гладкость процедуры – ключевая цель. Сюрпризы нежелательны. Любой ценой – избежать нового разворота курса.

Гурни понял: если уж кому-то предстоит перевернуть это дело с ног на голову, то ответы на вопросы, поставленные его же невероятной гипотезой, придётся искать ему одному. И первый вопрос был самым запутанным.

На что ты способен?

Кому могло быть выгодно подставить и Пэйна, и Бекерта?

55.

Несмотря на подчас раздражающий скепсис Хардвика и его язвительные выходки, Гурни уважал его за ум и прямоту – качества, делающие собеседника по-настоящему ценным.

Объяснять новые опасения по телефону не хотелось. Он позвонил, убедился, что Хардвик дома, и под вечер выехал к нему, в дом на холмах над Диллуидом.

С порога Хардвик встретил его своей знакомой вызывающей улыбкой. В руках – две бутылки «Гролша». Одну он протянул Гурни и направился к маленькому круглому столику в углу гостиной.

– Итак, Дэйви, дружок, что за история?

Гурни сделал глоток, поставил бутылку и изложил свои сомнения и догадки. Когда он закончил, Хардвик долго смотрел на него, прежде чем заговорить.

– Я правильно понял? Ты предполагаешь, что после того, как кто-то повесил убийства полицейских на Пэйна, тот же кто-то затем повесил те же эпизоды на Бекерта? Это что за чёртова логика? Типа запасной вариант, если первый номер провалится? План «Б», мать его? А потом этот же некто приписал Бекерту убийства Джордана и Тукера? И заодно Джексона с Крилом?

– Я понимаю, звучит немного необычно.

– Немного? В этом нет ни крупицы смысла. Что это за проклятый план? И кто, чёрт возьми, с этого что-то поимеет?

– Это и есть мой главный вопрос. Возможно, кто-то, кто ненавидел их обоих и кому было всё равно, кто из них сгорит. Или тот, кто хотел вбить между ними окончательный клин. А может, просто кто-то, кто считал их удобными козлами отпущения.

– Может быть, может быть, может быть, – Хардвик уставился на «Гролш». – Смотри. Я принимаю, что Пэйна подставили. С туалетной ручкой не поспоришь. Но почему ты так уверен, что подставили и Бекерта? Из-за того, что улик против него слишком много? Самая нелепая из услышанных мной причин считать подозреваемого невиновным.

– Дело не только в количестве. В том, насколько всё удачно уложилось. Даже патроны с цельнометаллической оболочкой и идеальной баллистической меткой. И лёгкость...

Голос Гурни оборвался.

Хардвик поднял глаза:

– Что ещё?

– Я думаю о том, как легко всё находилось. Мы склонны считать это счастливой случайностью. А что, если это был расчёт стрелка?

– Его расчёт?

– Помнишь, что смутило меня в видео со Стилом? Лазерная точка.

– И что с ней?

– Задержка. Почти две минуты между тем, как снайпер поставил красную точку на затылке Стила, и самим выстрелом. Зачем он ждал?

– Кто ж его знает.

– Допустим, он ждал, пока Стил пройдет мимо той сосны на краю поля.

– И ради чего?

– Чтобы гарантировать, что пулю можно будет извлечь.

На лице Хардвика появилась привычная маска недоверия.

Гурни продолжил:

– Та же логика работает и с выстрелом по Лумису, с той разницей, что стрелять пришлось наспех – когда тот вышел из дома к машине. Пуля ушла в косяк двери прямо за его спиной. Ещё одна легко извлекаемая пуля. Я был там, когда Гаррет Фелдер её вырезал. И так же – пуля у меня на заднем дворе. Ещё одна целая гильза, удобно лежавшая под столбом крыльца.

Хардвик поморщился, будто от приступа изжоги:

– Ну да, три эпизода с общим знаменателем. Но это ничему не доказательство. Скорее то самое дерьмо, на котором адвокаты любят играть, чтобы морочить голову присяжным.

– Я понимаю: не железобетон. Но уж слишком удобно, что нашли три совершенно неповреждённые пули, а баллистика связала их напрямую с винтовкой в хижине Бекерта. – Он помедлил, прежде чем продолжить: – То же ощущение – с пластиковым пакетом с деньгами. Почему пластик? Потому что, в отличие от бумаги, он даёт отличный отпечаток. Любой, у кого был доступ в дом или офис Бекерта, мог взять пакет, который тот использовал для чего-то своего, положить туда деньги – и оставить в квартире Джексона.

– Ага, убийца просто заходит на кухню Бекерта, достаёт пакет из холодильника, проверяет, чтобы отпечаток был чётким, затем топает к Джексону и...

Гурни перебил:

– Нет. Я думаю, вся история с Уайт-Ривер была заранее спланирована. Ничего спонтанного или ситуативного – только видимость. Подумай: белого полицейского убивают на расовом митинге. Потом избивают и душат двух чёрных мужчин. Затем убивают ещё одного белого полицейского. За убийства копов, записывают в виновные Альянс защиты чёрных и Кори Пэйна. Близнецов Горт, белых супремасистов, вместе с так называемыми «Рыцарями Восходящего солнца» – в убийствах Джордана и Тукера. А наши находки в «Оружейном Клубе» – винтовка, верёвка, клеймо – указывают будто бы, что Бекерт с Терлоком провернули все четыре убийства, подставив Пэйна и Гортов. Но что, если все улики в «Оружейном Клубе» туда подбросили? Вся эта чёртова конструкция выглядит как тончайшая многоходовка – слой за слоем ложь, всё просчитано заранее. Срываешь один фальшивый слой – под ним другой. Я никогда с таким не сталкивался.

– Блестяще подытожено, – кисло заметил Хардвик. – Не хватает пары незначительных мелочей. Например: кто, к чёрту, всё это организовал и какая, к чёрту, у этого цель?

– Ответить не могу. Но точно знаю: если кто-то хотел подставить Бекерта, у него должен был быть доступ к его хижине. С этого, пожалуй, и начнём.

– Ну, конечно. Начнём с наименее вероятного. Логично.

– Развлеки меня.

– Отлично. Давай покончим с этим. Позвони его жене. Она, вероятно, знает, с кем он был близок.

Гурни покачал головой:

– Хейли Бовилл Бекерт видит во всём, что произошло в Уайт-Ривер, гигантский заговор, где её муж – жертва, а все остальные – заговорщики. Сомневаюсь, что сейчас она уделит нам время. Но Кори, возможно, знает какие-то имена.

Хардвик нетерпеливо вздохнул:

– Отлично. Позвони этому маленькому засранцу.

Гурни достал телефон. Пока он искал номер Пейна, послышались тихие шаги, спускавшиеся со второго этажа. Через несколько секунд в комнату вошла Эсти Морено, бывшая подружка Хардвика.

Она была поразительно привлекательной молодой женщиной – в этот момент ещё более эффектной в удивительно коротких шортах, обтягивающей футболке и с блестящими чёрными волосами, всё ещё влажными после душа. И при этом – крутой полицейский под прикрытием.

– Дэвид! Как приятно тебя видеть!

– Привет, Эсти. Я тоже рад тебя видеть.

– Не буду вам мешать. Я только спустилась за этим.

Указав Гурни на «Гролш», она прошла через гостиную на кухню.

Гурни дозвонился Пейну:

– У меня срочный вопрос, Кори. Не знаешь, приводил ли твой отец когда-нибудь в «Оружейный Клуб», кого-то ещё? Кроме тебя. Кроме Терлока.

Последовала короткая пауза.

– Я почти уверен, что в каждый охотничий сезон у него там бывали свои особые люди.

– «Особые люди»?

– Люди, которые могли быть ему полезны. Польза – единственное, что делало кого-то для него особенным.

– И кто именно?

– Окружной прокурор Клайн, шериф Клутц, мэр Шакер, судья Пакетт.

– Кто-нибудь ещё?

Опять короткая пауза.

– Да. Какой-то богатый тип. Марвин какой-то. Несносный миллиардер из Локенберри.

– Гелтер?

– Это он.

– А как насчёт людей из департамента? Был там кто-нибудь «особенный»?

– Очевидно, Терлок. А ещё капитан и пара лейтенантов, которые делали практически всё, что он хотел.

– Например?

– Придумывали липовые дела против членов BDA. Лгали в суде. И тому подобное дерьмо.

– Откуда ты это знаешь?

– Некоторые люди из BDA рассказали. Именно это расследовали Стил и Лумис... и Джордан с Тукером тоже... по всей видимости, поэтому их всех и убили.

– Нужны их имена – капитана и его помощников.

– Джо Белтц, Митч Стэкер, Бо Лакман.

Гурни записал.

– Знаешь ещё кого-нибудь, кто мог иметь доступ в домик твоего отца?

– Не знаю. Его жена, полагаю.

– Ещё вопрос. У твоего отца была какая-нибудь другая недвижимость? Летний домик, ещё один коттедж где-нибудь – что-то в этом роде?

– Насколько я знаю, нет. Но это ничего не значит. Мой отец – айсберг. Почти всё, что с ним связано, скрыто от посторонних глаз. Почему вы спрашиваете?

– Место, где он может быть. Где его не увидят. Как насчёт аренды? Снимал ли он что-нибудь? Место, которое он мог использовать для охоты или рыбалки?

– Не думаю, что он любил рыбалку.

– Хорошо, Кори. Спасибо за помощь. Если вспомнишь кого-нибудь ещё, кто мог иметь доступ в его дом, дай знать.

– Безусловно.

Гурни повесил трубку.

Хардвик поднял бутылку и сделал большой глоток:

– Этому маленькому засранцу можно помочь?

– И да, и нет. Помимо растущего списка неприятных персонажей, каждый из которых мог видеть, где Бекерт держал ключ от своего домика, я не уверен, что знаю больше, чем знал. Мне нужно вернуться к Марку Торресу – может быть он знает что-нибудь о сообщниках Бекерта.

– Чёртова трата времени, – буркнул Хардвик и с заметной твёрдостью поставил бутылку на стол. – Зацикливаться на людях, имеющих доступ в дом, – это ни о чём не говорит, кроме твоей идеи о двойной подставе, которая определённо находится на самом дерьмовом конце спектра гипотез.

– Возможно, ты прав. Но нет ничего плохого в том, чтобы задать этот вопрос.

Он сделал глоток «Гролша» и набрал Торреса:

– Марк, я пытаюсь составить представление о людях, с которыми Бекерт был близок. Мне назвали имена трёх членов командного состава WRPD – Белтца, Стэкера и Лакмана. Что вы можете о них сказать?

Первой реакцией Торреса было неловкое колебание:

– Подождите секунду. Просто хочу убедиться, что... поблизости нет посторонних ушей. Хорошо. Не могу сказать, что знаю много, кроме того, что они проводили в офисе Бекерта гораздо больше времени, чем большинство подчинённых. Возможно, это моё воображение, но с тех пор, как он исчез, они выглядят довольно нервными.

– Их нужно допросить. Не знаете, Клайн уже добрался до них?

– Не знаю. Он мало что нам рассказывает.

– Сколько людей у него работает над исчезновением Бекерта?

– Активно его разыскивают? Насколько знаю – нет. Его приоритет – получение вещественных доказательств. Вы считаете, это ошибка?

– Честно говоря, да. Бекерт связан со всем, что произошло. И его роль в этой истории может быть не такой, какой кажется. Если найти его, это кое-что прояснит.

– Что нам предпринять?

– Всё возможное, чтобы отыскать его. Я хотел бы знать, владеет ли он какой-либо другой собственностью в этой части штата. Куда бы он мог податься, если не хотел, чтобы его нашли.

– Мы могли бы попросить окружного клерка проверить, нет ли его имени в списках налогоплательщиков по недвижимости.

– Если сможете выделить пару патрульных, пусть проверят и соседние округа. Им также следует пробить имена Бовилл, Терлока и Блейз Джексон. Похоже, она была замешана в этом с самого начала.

– Ладно. Поручу кому-нибудь.

– Прежде чем закончить, вопрос о системе бесшумной сигнализации в коттедже. Вы говорили, что в списке номеров, на которые она была запрограммирована, была какая-то паролем защищённая позиция.

– Да, и компьютерная экспертиза дала ответ. Там было три номера сотовой связи: Бекерта, Терлока и анонимный номер с предоплатой. Этот номер отследить невозможно.

– Не владельца – но ближайшую вышку, где был получен тревожный сигнал. Это может пригодиться. И ещё: узнайте адреса двух других вышек. Интересно, был ли Бекерт всё ещё в том районе тем утром, когда убили Терлока.

– Без проблем. Свяжусь с телефонной компанией прямо сейчас.

После того как Гурни закончил разговор, Хардвик спросил:

– Как думаешь, где он?

– Понятия не имею. Просто надеюсь, что он всё ещё где-то поблизости.

– Клайн объявил его в розыск?

– Да, но, пожалуй, это всё.

Гурни сделал паузу:

– Я думал о том, что ты сказал мне на прошлой неделе – о семейных проблемах Бекерта. Ты упомянул, что учебный лагерь, куда он отправил Кори, находился на юге. Ты знаешь, где именно? Или как называлась школа?

– Могу узнать. Я знаю парня из полиции штата, который порекомендовал это место Бекерту.

– Я подумал: может, это Вирджиния. Например, его собственная подготовительная школа. Или от туда семья его жены. Этот штат он мог знать хорошо – и мог отправиться туда, если хотел исчезнуть на время.

Хардвик посмотрел на Гурни поверх бутылки «Гролша»:

– Что ты предлагаешь?

– Просто размышляю вслух.

– Чушь собачья. Ты просишь меня проверить эту возможность в Вирджинии – и начать прочёсывать все места, где мог оказаться Бекерт. Это была бы огромная заноза в заднице.

Гурни пожал плечами:

– Просто мысль. Пока Торрес проверяет налоговые ведомости в близлежащих округах, я займусь арендой. В открытом доступе нет записей, упорядоченных по именам арендаторов, но у «Acme Realty» может быть база арендаторов по району Уайт-Ривер с поиском. Зайду к Лоре Конвей завтра утром.

– Что случилось с телефоном?

– Разговор лицом к лицу всегда лучше.