Текст книги "Уайт-Ривер в огне (ЛП)"

Автор книги: Джон Вердон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)

Эпилог

Классический скандал, предречённый Хардвиком, в самом деле разверзся во всю силу. В версии событий, которой потом кормили СМИ, в деле Уайт‑Ривер с его запутанной развязкой не нашлось героев с чистыми руками. Типичные заголовки кричали: «Колоссальное фиаско правоохранителей». Один из самых едких новостных блогов окрестил это «фатальным провалом». В выпусках RAM-TV, посвящённых кровавой развязке, звучала формулировка: «Резня на Холме Вознесения».

Окружной прокурор Клайн провалил экзамен. Его настойчиво изображали человеком, чьи многочисленные ошибки привели к катастрофе. Неустанно негативный пресс, шепот о нервном срыве на месте трагедии и нарастающее общественное давление – всё это лишило Клайна союзников, а затем и кресла.

Опрометчивый союз Кори Пейна с близнецами Горт окончился так, как и должен был, – печально. Его останки, разодранные питбулями Гортов, нашли в сосновой гуще у подножья Холма Вознесения. Манипулируя близнецами – чтобы те убрали Терлока и дали динамит для его плана отправить отца прямиком на тот свет, – он, похоже, переоценил степень их доверия. Теле‑психологи неделями жевали на ток‑шоу его травмированное детство и мрачные мотивы. Появилась книга «Слепая месть». Сняли фильм.

Горты и их собаки исчезли. Вопросы без ответов – об их бегстве и их злополучном союзе с Пейном – породили горы таблоидных заметок. Периодически всплывали рассказы туристов, будто те сталкивались с близнецами в глухих лесах; байки щекотали нервы, но вещественных подтверждений не было. Казалось, они, подобно зловещей природной силе, слились с дикой местностью, всегда считавшейся их настоящей стихией.

Список погибших на Холме Вознесения вырос до четырёх: через неделю в больнице от широкой инфекции умер Марвин Гелтер.

Члены Альянса защиты чернокожих, временно оставшиеся без лидера, воздержались от любых заявлений. Того же принципа придерживался и Карлтон Флинн, видимо, не сумевший выжать из дела достаточно провокационного политического сока.

Роль Гурни оценили сдержанно, но в целом благожелательно: отметили его точную диагностику ситуации и бесстрашное противостояние Кори Пейну. Особенно Хейли Бекерт – она публично подчеркнула, как настойчиво он пытался вразумить Клайна относительно происходящего на Холме Вознесения.

Однажды ночью, уже погружаясь в сон, Гурни кольнуло дежавю – то самое, что пронзило его, когда он рассмотрел номерные знаки Бекерта, заказанные будто бы через британскую полицейскую службу. Комбинация CBII – Корделл Бекерт Второй – вытащила из памяти полузабытое: настоящее имя Кори Пейна – Корделл Бекерт Третий. То есть CBIII. А это до странного созвучно «С13111». Тяжелораненый на носилках, пытающийся что‑то нацарапать, вполне мог превратить букву «В» в «13». Значит, записка Рика Лумиса – «НРС 13111» от начала до конца – была попыткой подсказать Гурни, что он кое‑что рассказал Кори Пейну. Вопросов от этого стало больше – и Гурни знал, что ответов не будет. В расследованиях убийств это почти норма: слишком часто единственные, кто знал всю правду, уже мертвы.

Морщины скорби навсегда легли на лицо Ким Стил – тяжесть её горя ощущалась физически. И всё же она продолжала жить и действовать.

Хизер Лумис, напротив, словно надломилась. Узнав о смерти мужа, она сползла из депрессии в почти кататонию. Её перевели в крупную психиатрическую клинику Новой Англии для длительной терапии. Роды пришли преждевременно; младенца взяли на попечение её брат с женой. Ни к ребёнку, ни к приготовленным для него вещам Хизер интереса не проявила.

Марк Торрес признался Гурни, что собирается уйти из полиции и получить степень по социальной работе. Гурни посоветовал задержаться ещё на год: он верил, что именно такие копы, как Торрес, могут дать полиции шанс на светлое завтра.

Таня Джордан покинула Уайт‑Ривер, не сказав никому ни слова.

Делл Бекерт впервые за всю свою взрослую жизнь упрямо держался подальше от прессы. Казалось, несколько дней, проведённых за решёткой, мгновенно добавили ему лет, и напряжение лишь нарастало: следователи Министерства юстиции США и Генеральной прокуратуры штата Нью‑Йорк приступили к тщательной проверке его личной причастности к предполагаемым нарушениям гражданских прав, фальсификации доказательств и воспрепятствованию правосудию.

Спустя месяц после того, как он сменил покойного Гудсона Клутца, исполняющий обязанности шерифа Фред Киттини был арестован и обвинён по семи пунктам – в подстрекательстве к даче ложных показаний.

Специалист по скороспелым изданиям о громких преступлениях, катастрофах и именитых фигурах выпустил книгу под названием «Влюбленные», посвящённую роковому союзу Блейз Лавли Джексон и Кори Пейна. На обложке – силуэт в кожаном шлеме на алом мотоцикле, точь‑в‑точь таком, какой был у Джадда Терлока, – на нём Джексон уехала с места, где на Поултер‑стрит засел снайпер, в полном соответствии с тонко рассчитанным планом Пейна ради нужного кадра.

Статуя полковника Эзры Уилларда бесшумно исчезла из городского парка и оказалась в частном поместье человека, называющего себя любителем истории Гражданской войны. Тот и не думал скрывать симпатии к делу Конфедерации, что породило у многих сомнения, как вообще разрешать подобные споры. Нашлись и такие, кто был бы куда счастливее, измельчи эту штуковину в пыль да вывези на окружную свалку. Но большинство членов городского совета удовлетворилось более сдержанным решением: одобрили перенос без лишнего шума и, по крайней мере, убрали один из очагов расовой напряжённости.

Губернатор назначил Мейнарда Биггса исполняющим обязанности генерального прокурора до внеочередных выборов, на которых ему теперь было реально одержать победу.

Преподобный Уиттакер Кулидж прочитал цикл безупречно выстроенных проповедей о разрушительной природе ненависти. Он определял её словами, которыми Мейнард Биггс однажды описал расизм: «Бритва без ручки, что ранит и того, кто ею размахивает, и того, кого она касается». Иначе говоря, это самоубийственное оружие массового поражения. В каждой проповеди он неизменно находил место для восьмисловного резюме жизни и смерти Кори Пейна: им двигала ненависть. Ненависть его и убила.

Некоторое время после кровавой развязки на холме Вознесения, за которой последовал обстоятельный допрос Гурни со стороны прибывших в Уайт‑Ривер штатных и федеральных следователей, ни у него, ни у Мадлен, казалось, не было ни малейшего желания обсуждать всё произошедшее.

На её лице часто проступала тень тревоги, но он, наученный опытом, понимал: лучше не спрашивать. Она поделится тем, что у неё на душе, когда придёт срок.

Это случилось однажды вечером в начале июня. Они только что спокойно поужинали. Французские двери были распахнуты, и дом наполнял тёплый летний воздух, пропитанный ароматом отцветающей сирени. Некоторое время помолчав, она заговорила.

– Как ты думаешь, что‑нибудь изменится?

– Ты про расовую ситуацию в Уайт‑Ривер?

Она кивнула.

– Что ж… происходят вещи, которых раньше не бывало. Из полицейского управления выметают гнилые яблоки. Пересматривают старые дела, особенно инцидент с Лакстоном Джонсом. Вводят более прозрачную процедуру подачи гражданских жалоб. Статую убрали. Идут переговоры о создании межрасовой комиссии, которая…

Она остановила его:

– Я всё это знаю. Объявления. Пресс‑конференции. Я о другом… Разве это не ещё одна перестановка шезлонгов на «Титанике»?

Гурни пожал плечами.

– Этим и заняты матросы.

– Что ты имеешь в виду?

– Разве не этим, в сущности, занимаются большинство тех, кого мы выбираем, чтобы они решали наши проблемы? Они ничего не решают; лишь перекраивают детали, чтобы сбить политическое давление и создать видимость, будто делается нечто значимое. Настоящие перемены возникают иначе. Они хуже поддаются управлению, менее предсказуемы. Они происходят только тогда, когда люди видят то, чего прежде не видели, – когда правда, по какой‑то причине, бьёт достаточно сильно, достаточно шокирующе, чтобы открыть им глаза.

Мадлен кивнула – скорее себе, чем ему. Спустя минуту‑другую она поднялась из‑за стола и остановилась в дверном проёме, глядя вниз, на низкое пастбище, на сарай и пруд.

– Как думаешь, именно этого хочет Уолтер Трэшер?

Вопрос застал его врасплох.

Он на миг задумался.

– Да, думаю, да. У него природная тяга всё прояснять, добираться до сути, даже когда правда неприглядна, а может, именно тогда – особенно.

Она глубоко вздохнула.

– Если мы позволим ему делать то, что он задумал… он может ничего и не найти.

– Это верно.

– Или обнаружит ужасные вещи.

– Да.

– А потом напишет об этих ужасных вещах.

– Да.

– И люди прочтут то, что он напишет… и некоторые из них придут в ужас.

– Я бы на это рассчитывал.

Она ещё долго смотрела вниз, туда, где велись раскопки, прежде чем почти шёпотом произнести:

– Возможно, нам стоит позволить ему продолжить раскопки.